Черная охота

Дэйв Стальные Яйца

Охотник ждал этого дня.

Настоящей, большой охоты. Шанса получить все — и сразу.

Он ждал долго.

И час настал.

Крепостной двор усеивали части тел. Руки, ноги, головы…

Это было даже красиво. Идеально отсеченные кисти, все еще сжимающие оружие. Половинки лиц, все еще оскаленные в яростном крике. Веера кровавых брызг на камнях… И все это — будто сто раз отрепетировано, подогнано друг к другу, доведено до совершенства. Словно какой-то сумасшедший художник решил сделать в морге рекламную витрину. На которой смерть — прекрасна, как красавица в подвенечном платье.

Если бывают сады камней, то это был сад плоти.

Заклинание сработало на славу.

Но дело еще не кончено. Кто-то успел забраться в башню. Сквозь каменные зубцы на ее вершине сверкали доспехи, чернели охапки хвороста, ветер доносил обрывки фраз…

Стараясь не ступать в кровь, чароплет скользнул вдоль стены, придерживаясь рукой за камни. Древняя кладка. Каждый валун — огромный, шероховатый, зеленоватый от мха. Дышит мощью и древней памятью.

Чароплет добрался до ворот и вцепился в дубовый брус, вставленный вместо засова. Рыча от натуги, стащил его со скоб. Толкнул тяжелые ворота:

— Быстрее!

Упрашивать не пришлось. Чуть не сбив его с ног, в ворота влетели три всадника. За ними воины, две эльфийки-лучницы…

— Они в башне! Быстрее, не дайте им опомниться!

Отряд, словно живой таран, двинулся по двору — целеустремленный, мощный, смертоносный. И…

Какой-то неуловимый миг — и все это рассыпалось.

Кто-то решил взять меч помощнее, оставшийся без хозяина. Кто-то склонился подобрать заговоренный оберег. Кто-то стягивал перстень с пальца обрубленной руки…

Был отряд воинов — и вот уже стая мародеров.

— Черт бы вас побрал, не сейчас! — крикнул чароплет. — Добейте их! Иначе они запалят костер! Дым предупредит соседнюю заставу! Сюда пришлют подкрепление!

Но они не слушали.

Они уже забыли, ради чего шли сюда. Они забыли, что где-то гибли их товарищи. Они лишь видели ничейное оружие, амулеты, золото, одежду…

Две эльфийки — высокие, холеные, умопомрачительно красивые — грызлись за украшения с останков какой-то воительницы. Сцепились как последние базарные торговки. На прекрасных, пока неподвижны, лицах — гримасы озверелых идиоток. И все их движения — неказистые, враскорячку, как у разжиревших свиней, всю жизнь не высовывавших носа из хлева…

Огромный воин убрал мечи в ножны, привалился к стене и сполз на землю, словно потерял сознание. Его здесь уже не было.

Остальные кто рылись в вещах мертвых, кто замерли посреди двора, как тупые овцы, и лишь смущенно косились на чароплета. Но вперед не шли. Ждут остальных. Они смелые — только когда их много. Стаей они смелые!

Чароплет сам не заметил, как сжались кулаки. Ногти врезались в кожу, теплые струйки потекли по ладоням. А изнутри — накатывала жаркая волна ярости.

— Хватит! — рявкнул чароплет. — Хватит обсасывать трупы, вы! Займетесь этим потом!

Но никто, конечно же, не послушался. Слишком тупы, чтобы гнаться за аистом — если у них под ногами трупик синицы…

— Хватит!!!

— Да не ори ты, коротышка…

Это сказал настоящий великан, с тяжелым боевым молотом. Увешанный амулетами, доспехами и кинжалами, как лоток торговца. Но тупой, как чурбан.

Волна ярости накрыла чароплета с головой. Он еще сам не понял, что делает, — а пальцы уже привычно ткали в воздухе невидимый узор руны.

И когда он понял, что делает — он не остановился.

Лишь усмехнулся.

Последний раз в этом мире.

Чему быть, того не миновать. Рано или поздно это должно было случиться…

Он отдал заклятью все силы, которые еще оставались. И в нем самом, и в магическом песке. В амулетах, в обереге, в перстнях, в перевязи… Всю, до последней капли.

Лезвия соткались прямо из воздуха.

На какой-то миг время словно замерло. Вот отряд — и вот поток сверкающих на солнце лезвий, повисших в воздухе.

Потом время рванулось вперед, как распрямившаяся тугая пружина. Лезвия брызнули во все стороны и пустились в бешеный хоровод. Воздух превратился в тысячи отточенных бритв. Сверкая на солнце сталью, вихрь раскинулся на весь двор, накрыл отряд, шинковал все подряд. Лошадей, оружие, все эти дорогущие одежды и доспехи, атлетичные тела и совершенные женские формы…

Сверкающий, бурлящий лезвиями вихрь раскидывался все шире и шире, вот уже накатил на чароплета — но он не отступил. Это уже не имело значения.

Миг чудовищной боли — и темнота.

Ур-роды! Тупые уроды и прирожденные дешевки! Способные испоганить даже этот мир — такой совершенный сам по себе, пока без игроков! Мир, один день в котором обходится дороже, чем месяц в реальной квартире!

Темнота уже не была полной. За головой появилась светлая щель. Ощущение тела тоже постепенно возвращалось… А вот ярость никуда не пропала. Все бурлила и бурлила внутри, обжигая желудок кислотой.

Мир в игре можно сделать великолепным.

Можно сделать стены — на которые можно любоваться часами. Можно нарисовать бастион, от одного взгляда на который захватывает дух. Можно превратить гору расчлененных трупов в произведение искусства. Можно сделать тело каждого игрока прекрасным, как у бога, — были бы деньги на классных художников…

Да только все это бесполезно.

Совершенно бесполезно!

Потому что все это будет испорчено. Изгажено. Испоганено.

Можно нарисовать совершенный мир — но откуда взять совершенных игроков?

То, что внутри у этих придурков — их мелочные душонки! — просвечивают через любые ухищрения художников.

Трусливому белому воротничку, всю жизнь заискивавшему перед своими начальниками, никогда не стать благородным рыцарем. Он что в жизни наложит в штаны, заглянув в нацеленное на него дуло, — что в игре останется такой же трусливой овцой, смелой только в стаде…

Забитого подростка никак не превратить в мужественного воина. Так и останется тупым сопливым щенком. В жизни привык, что его богатенький папаша купит все, что он захочет, — и в игре такой же. Пустое место — но распальцованное по самое не могу. Уверен, что гора амулетов и доспехов, купленная на папашину кредитку, сделает его крутым… Как тот великан с молотом — через которого буквально просвечивал чахлый подросток. Тупой до того, что даже не способен понять, что маленький рост в игре — это не порок, а чувство самоиронии!

И уж совершенно невозможно изменить скучную и тупую домохозяйку, всю жизнь просидевшую дома. И телесно — жирная от чипсов и шоколада. И мозги — такие же заплывшие жиром от тупых телешоу. Только и умеет, что тратить мужнины денюжки. Купила на них шкурку красавицы-аристократки, напялила ее на себя — но что толку? Кем была, тем и осталась. Даже трахается так же, как в реале — скучно, неумело, неповоротливо. Хоть и в великолепном теле эльфийки — но с грацией гиппопотамихи, всей в свисающих складках шкуры и жира… Никогда, даже в самых красивых декорациях ей не стать ослепительными королевой, способной мимолетным взглядом, легким намеком на улыбку наполнить твою жизнь мечтами и смыслом…

Головная часть «гроба» отошла вверх.

Тим вцепился в края и уселся. Стал сдирать с себя все эти оплетшие тело проводки, датчики, подавители осязания и мышечных сокращений…

Много всяких хитрых штук. И все равно, несмотря на все эти прибамбасы и кондиционер, вделанный прямо в изголовье «гроба» — все тело в поту, словно все драки были в реальности.

И, конечно же, тут же навалилась жара.

Жара, от которой в реальности нет спасения, и о которой так быстро — потому что чертовски этого хочешь! — забываешь в игре.

И шум кондиционеров, не справляющихся с этой жарой… Жар сочится из-за стен, и ничто не может остановить его. Там, снаружи, слишком много техники, слишком много людей. Слишком много всего. Матушка Земля с этим уже давно не справляется. В этом тронувшемся мире постоянно за пятьдесят градусов, и дальше будет только хуже.

А еще стены и потолок, которым не помешал бы ремонт… Вместо великолепных гобеленов и потрясающей зелени, — которые были там.

Там есть деревья. Там еще остались ели и клены… Здесь же — лишь выгоревшие степи, с невнятными репейниками и кактусами. Да и то лишь там, где их еще не вытеснили промышленные зоны и города.

А ведь это еще Империя. Северная Империя, в которой живут три «золотых» миллиарда. Еще везунчики, на самом-то деле. Что уж говорить про Отстойник, где ютятся еще десять миллиардов. Там недоступны многие технологии, и нет никаких законов — кроме закона джунглей…

Тим зарычал, с остервенение срывая последние датчики, вылез их «гроба» и прошлепал в ванную. Вода была тепловатая и вонючая — опять. Как всегда. Но деваться некуда.

Там — тупые людишки. Здесь — паршивый мир…

И ничего с этим не сделаешь.

Хотя нет, некоторые пытаются. Например, Дэйв, напарничек.

Угу, напарничек… Одно название. Работа командная, но заказы находит Дэйв. И он же загребает себе львиную долю денег. Так что он-то может себе позволить зазеркалку.

Зазеркалка… Способ перестать видеть то, чего не хочешь замечать.

Правда, это тоже ведь своего рода сумасшествие. Чтобы пользоваться зазеркалкой, надо решиться на операцию. Очень серьезную операцию. Довериться нейрохирургам, дать им перекроить свой мозг. Позволить им впендюрить в родную черепушку сотни микропроцессоров…

Эти процессоры перехватывают всю информацию, идущую в мозг — то, что видят глаза, слышат уши, все остальные внешние ощущения. Потом подают все это дальше в мозг, — но уже в искаженном виде. Сильно искаженном. Таком, чтобы не выводил из душевного равновесия.

Ну и, конечно, все эти микропроцессоры работают и в обратную сторону. Перехватывают все сигналы, исходящие из мозга. Передают их дальше на мышцы, — но сначала подправляют их так, чтобы движения тела более-менее соответствовали реальности.

Человек двигается, реагирует на то, что творится вокруг, — но при этом живет словно бы в другом мире. Где нет жары и смога, где нет пыльных равнин и кактусов, где нет вечно потных рож и обшарпанных городов…

Своего рода розовые очки, позволяющие улизнуть от реальности. Убежать из мира, превращающегося в раскаленную помойку.

Тим вздохнул и выключил воду.

Облегчения не было. Жара, эта чертова, сводящая с ума жара…

Он обернул вокруг пояса полотенце, вылез из ванны — и в этот момент дальняя стена гостиной вспыхнула, ослепляя…

Тим чертыхнулся и закрылся рукой.

Там, за стеклянной стеной, был небольшой шлюз. Сейчас внешние ворота шлюза открылась, впустив свет внешнего мира.

И только у одного человека был электронный ключ, чтобы сделать это без ведома хозяина. Легок на помине…

В фильтрованную прохладу шлюза повалили клубы жаркого, сероватого, тяжелого от смога наружного воздуха, немилосердно палило солнце.

За порогом шлюза — обрывом в сорокаэтажную пропасть — виднелись две длинные балки, обшитые электромагнитами. На них парковался черный, как уголь, флаер. Лучшая стальная лошадка Дейва — «Пегас Олимп».

Обводы соответствовали. Кабина чуть приподнята и вынесена вперед, словно лошадиная голова. От двигателя отходят четыре узких турбореактивных мотора. Сейчас уставились точно вниз, словно стройные ноги жеребца, превращая воздух под флаером в раскаленное марево…

И вылезает из этой пижонской лошадки — она одна дороже пары этажей в этом чертовом доме в этом гребаном городе! — Дэйв Стальные Яйца, собственной персоной.

Не придерживаясь за поручни безопасности, не глядя под ноги, — прыгнул с подножки флаера сразу в шлюз.

Автоматика шлюза среагировала, и ворота наконец-то опустились. Кончилась пытка светом. В шлюзе завыли насосы, меняя воздух, — но Дэйв, конечно, же, не стал щепетильничать. Сразу же поднял стеклянную стену шлюза и сунулся внутрь, впуская в квартиру удушливый и жаркий наружный воздух.

А может, он его и не особенно-то замечает…

Термовик на нем под стать лошадке — новехонький, с иголочки. На хромовом напылении ни царапинки. Сияет с головы до пят даже в полумраке. И из-под капюшона термовика струится живительная прохлада. Термовик работает на пределе возможностей, впитывая тепло в свои стенки, набитые капсулами со сжиженным водородом.

В берлоге у чароплета было сумрачно.

И сам гном был такой же — хмурый, вечно всем недовольный, склочный, злой…

Да и может ли он быть иным — занимаясь тем, чем занимается? Выискивая в мироздании темные струнки разрушения, чтобы дернуть за них, когда потребуется, — невольно разрушаешься и сам.

Зато надежный. Верный, как щенок. Злобный на всех, кроме хозяина, малость трусливый, — но верный.

И, что главное, лучший в своем деле.

— Собирайся, Жестянщик! Быстро!

— Какого хрена, Дэйв? — промямлил Тим, потихоньку заводясь.

Пришел он, видите ли! Здоровенный, два метра с лишним, сто пятьдесят кило первоклассных мышц, с гривой волос, с пронзительными голубыми глазами, — турист из Валгаллы, да и только!

Слез с шикарной лошадки, на которую ни у кого в этом городишке — далеко не последнем в Империи, между прочим! — и на половину денег не хватит.

Напустил жарищи в дом, где и без того как таракан в духовке. А теперь еще и бегайте все перед ним на цыпочках, делайте, что он скажет!

— Мы, вроде, в пятницу договаривались на дело… У меня еще ничего не готово!

Дэйв скинул капюшон.

Тим поморщился. Не всякий заметит это сразу — но когда глаз наметан… Когда уже второй год каждый рейд начинается с серьезного цап-цапыча, чтобы этот пижон вылез из своей чертовой зазеркалки в реал… Тут уж сразу все ясно.

Коли вместо холодного презрения на лице ледяное равнодушие, — то значит, опять там. Мало ему божественного прикида, шикарной лошадки и домика на Байкальских пляжах, промеж имперской элиты!

Нет, все ему мало! Так еще и в зазеркалке сидит, сволочь выпендрежная! Too sexy for that party, видите ли!

А ты тут паши на него, извращайся со всякой машинерией…

— Дэйв, я тебе что, машина? Я еще не успел…

— Не важно.

— Это как это — неважно? — нахмурился Тим.

Это только числится у Дейва в корочках имперской лицензии, что он «частный детектив категории альфа». А по жизни эта высшая категория означает, что никакой Дэйв не детектив, а охотник. За теми умниками, которые прикарманивают чужие денюжки — и смываются в Отстойник.

А когда ты отправляешься в Отстойник за каким-то умником, нахватавшим чужих денег и ударившимся в бега, — то любая мелочь становится важной.

В Отстойнике нет имперских законов, нет борцов за права животных. И предупредительных выстрелов там тоже нет. Сразу в голову.

— Что значит — не важно?

— У нас другое дело, — сказал Дэйв. — Срочное.

— Ничего не понимаю…

Тим покосился в сторону шлюза, где за воротами ждал великолепный «Пегас Олимп». Лучшая лошадка Дэйва. Не на ней же он в Отстойник собрался…

Разве что дельце совсем легкое? Так, увеселительная прогулка по диким пустошам?

Но тогда Дэйву должно за глаза хватить того, что и так всегда при нем: под термовиком у него на каждом бедре по кобуре с «Эскалибуром». Не самые плохие пистолеты-пулеметы, прямо скажем.

— Ну не стой стоймя, — сказал Дэйв. — Тащи давай.

— Что именно?

Арсенал-то приличный. Есть, из чего выбрать. Но если дело и вправду легкое…

— Все тащи, — сказал Дэйв.

Тим вскинул брови: что еще за заявочки?

Дэйв тяжело вздохнул, но объясняться не стал. Просто перешагнул через «гроб» и сам прошел в комнату, выделенную под мастерскую.

— Дэйв! Что значит — все? Это же под тонну будет! И потом, зачем все-то?!

Дэйв уже чем-то гремел в мастерской.

Что-то грохнулось и тяжело покатилось… Тим ощерился, словно ему наступили на любимую мозоль — ужас как противно, когда в твоей мастерской чужие хозяйничают! — и бросился следом.

Бока у громобоя были гладкие и едва тепловатые. Большой камень, тяжелый, под стать силе тех заклятий, которые вмещает.

До этого не требовался ни разу. Слишком мощные заклятья для охоты за каким-нибудь оборотнем и прочей мелочевкой.

Но в этот раз громобой может пригодиться.

И может быть, в этот раз даже его силы не хватит…

— Дэйв?..

Дэйв пер как танк, и Тим отшатнулся в сторону, чтобы не придавил ненароком. Ему-то что, впечатает в стенку, и даже не заметит. А ты потом неделю синяки залечивай…

Сопя от натуги, Дэйв тащил «Домового».

На одном плече тяжелая винтовка. Короткоствольная, но шестидесятый калибр и с утолщенным стволом. Маленькая пушка, а не винтовка.

На другом плече, для противовеса, крепеж для этой винтовки. Похож на подставку для профессионального телескопа: ложе с зажимами, под ложем две оси вращения, чтобы винтовка поворачивалась в любую сторону. На осях противовесы, моторчики, аккумуляторы… Компьютер-наводчик, чтобы управлять всей этой машинерией.

Когда в собранном виде — автономная защитно-сторожевая система «Домовой». Правда, применяется в основном для охраны военных объектов…

— Это-то тебе зачем?!!

— У нас второй был… — пропыхтел Дэйв, локтем пытаясь попасть в кнопку, открывающую шлюз. — Найди.

Первым изменилось небо.

Там, позади — осталось глубокое, прозрачное, звенящей голубизны. А впереди — тусклое, белесое, подернутое дымкой…

— За кем на этот раз, милорд? — спросил чароплет.

— Не сейчас, — сказал охотник.

Тим закатил глаза и тихо застонал. О, господи! Нашел напарничек время, чтобы в таинственность поиграть!

«Пегас» весело попердывал плазмой из всех четырех сопел, солнце задиралось над горизонтом все выше и выше, цивилизация оставалась все севернее и севернее, — а Дэйв уставился сквозь лобовое стекло флаера, и ни гу-гу!

Это при том, что багажник забит аппаратурой и оружием под завязку. И то не все уместилось, часть пришлось на заднее сиденье покидать.

— Дэйв, кончай дохлой черепахой прикидываться! Что

случилось что-то важное, милорд?

Из-под капюшона, утопившего лицо в темноте, виднелись лишь глаза, две вопросительных блестки.

Но охотник молчал.

Сжимал поводья, слушал мерный удары крыльев пегаса, — и смотрел в небо.

Может быть, то — северное, глубокое, звенящее от голубизны небо — осталось позади навсегда. Может быть, отныне и навечно над головой будет лишь это — выгоревшее, грязное, плоское…

Может быть.

Но там, впереди — есть то, что стоит глубокого северного неба.

И неба, и всей прошлой жизни, и семи райских морей. Разве не так?

— Милорд?..

Охотник промолчал. Рано.

Пока рано. Даже для этого преданного как щенок чароплета. Слишком много сильных мира сего столкнулись на этот раз…

— Ладно, Дэйв… Черт с тобой. Не хочешь, не говори. Но Беса-то ты предупредил, надеюсь?

Всегда нужен парень, дающий информационную поддержку.

Пока те, кто не вышел умом, чтобы стать сетевыми ковбоями, мотаются в реале по Отстойнику и гремят пушками, — в это время Бес сидит в сети и выискивает все, что может помочь. Следы, зацепки, слухи…

Знает обо всем, что можно выловить через сеть. И умеет это делать быстро и надежно. Да плюс еще связи с такими же сетевыми ковбоями.

Работать без такой знайки — дохлый номер. Можно неделю носиться без сна, сбиться с ног и все равно ни хрена не найти, и даже на след не напасть, — а Бес выдернет все нужное из сети, лишь пару минут потоптавшись на клаве.

Конечно, не бесплатно. Но время иногда во сто крат дороже, верно?

— Дэйв? — позвал Тим. — Что с нашим знайкой? Если срочно понадобится его поддержка, а Бес будет занят…

Предупредить Беса нужно в любом случае. Пусть даже не объясняя, в чем дело. Но пусть, по крайней мере, сидит у компа и ждет вызова в любую секунду.

— Дэйв!

Не дожидаясь ответа — ну и черт с ним, пусть играет в молчанку, если так хочет! — Тим достал планшетку. Выдвинул клавиатуру, чтобы набрать номер по встроенному в планшетку спутниковому телефону…

— Нет, — Дэйв положил руку поверх пальцев Тима.

— Не понял?..

— Не нужно. Вообще про Беса забудь.

— А кто же с нами знайкой пойдет?!

— Один надежный человек.

— Чего-о?.. А Бес, надо понимать, ненадежный?! Дэйв, с тобой все в порядке?! Да если бы Бес хотел сдвурушничать на наших делах, то мы бы уже десять раз были покойники! Никогда он не…

— Раз в год и палка стреляет, — оборвал Дэйв.

Отобрал у Тима плашнетку, положил себе на колени.

— Но…

— Все. Разговор окончен. — Дэйв уже стучал по клавишам, вводя адрес. — Знакомься с нашей новой знайкой.

На экране планшетки появилась смазливая женская мордочка.

— Как дела, Маризет? — спросил Дэйв.

— Работаю, милый, — томно выдохнула девушка.

Тим шумно втянул воздух сквозь зубы, так же от души выдохнул.

Маризет!

Да какая она, к черту, Маризет?! Десять к одному, что на самом деле это — чахлый парень с сальными патлами, мертвенным цветом лица и почти атрофировавшимися голосовыми связками. А то в реале знаек не видели!

А эта смазливая мордашка и сексапильный голосок — лишь звуковая и вдеошкурки! Психологи доморощенные… Теперь каждая сетевая моська из себя матерого сетевого волка строит. Наслушались шарлатанов от психологии и думают, что раз с мужиками придется общаться — так эти шкурки им помогут. На инстинктах думают поиграть. Надеются, так к ним снисходительнее будут… Ага, щаз!

И главное, приемчики эти дешевые используют в основном кто? Лохи выпендрежные.

Вот Бес подобной дурью никогда не маялся. И парень оказался — один из лучших сетевиков.

А эта Маризет, с этими своими видеошкурками… Ох, как бы не вляпался Дэйв с этим «надежным» человечком! Ведь сам вляпается — и с собой утянет! Не дай бог окажется эта Маризет еще одним распальцованным неумехой…

— И как успехи? — спросил Дэйв.

— Как всегда, милый. Замечательно. У меня всегда так, разве не знал?

— Села на хвост?

— Конечно, солнышко, — прощебетала Маризет. — А были сомнения?

Тим покосился на Дэйва. Кажется, напрягся напарничек?

Планшетку стиснул так, что чуть не хрустнула… Это Дэйв-то! Дэйв, которого не просто так Стальными Яйцами прозвали!

Это что же за дельце, если даже он так на нервах?..

— Не томи, Маризет! — сказал Дэйв. — Что нашла?

— Отследила машину, на которой он ушел в Отстойник.

— Как? — подал голос Тим.

— Это еще кто? — мордашка на экране скосила глаза, словно хотела заглянуть вбок.

Дэйв подвинул планшетку так, чтобы Тим попал в объектив камеры.

— Мой технарь. Жестянщик.

— Наслышана, наслышана… Польщена знакомством. Сработаемся, красавчик? — Маризет лучезарно улыбнулась.

Тим втянул воздух сквозь зубы. Ну поиздевайся, поиздевайся, крошка… Еще неизвестно, какая ты сама — когда без этих видеошкурок!

И еще выяснить надо, настолько ты крутая — на самом-то деле. Если распальцовки пустыми окажутся, Дэйв с тебя шкурку-то спустит. И виртуальную шкурку отдерет, и реальную шкуру спустит. Мало не покажется.

— Так как ты его отследила? — напомнил Тим.

И еще хорошо бы понять, кто именно этот таинственный бегун…

— На машине, которую он угнал, стоит радиомаркер. Противоугонная система. Спутник отслеживает, куда он едет, но наш мальчик этого не знает.

— Где он? — спросил Дэйв.

— Лови координаты, милый…

Под картинкой Маризет на экран вылетели цифры: градусы, минуты, секунды, терции… Похоже, в самом деле со спутника координаты. С точностью до полуметра.

И судя по широте, где-то не очень далеко внутрь Отстойника. Хоть что-то радостное.

Дэйв потянулся оборвать связь — но Маризет опять заговорила:

— И поаккуратней, Стальные Яйца.

— В чем дело? — нахмурился Дэйв.

Тим тихонько хмыкнул. Если что-то и выводит напарника из себя — то это когда его Стальными Яйцами называют. А может, только притворяется. Ну там, отметает беспардонную лесть, все такое…

— Вас кто-то ведет, — сказала Маризет.

— Сели на этот радиоканал? — уточнил Тим.

Мэризет фыркнула, забавно сморщив носик.

— Нет, конечно! За кого ты меня принимаешь, Жестянщик? Нет. По военным спутникам видеонаблюдения. Один из геостатиков. Перенацелили на ваш район. И ведут точно вслед за вами.

Тим беззвучно присвистнул.

Ни фига себе Дэйв приключений на задницу отыскал! Это кому же он поперек дороги встал?

Это какая же лапа нужна, чтобы до самого военного ведомства доходила?! Чтобы военный спутник перенацелили с области дежурства — на то, что нужно кому-то со стороны…

— Картинку кинуть? — предложила Маризет.

Картинку… Сетевичка чертова, ей все хихоньки-хахоньки!

Ты тут задницей рискуешь — а она знай себе сигнал с военных спутников перехватывает да картинки разглядывает! А денег потом от Дэйва получит — будто это она с ним в Отстойник в напарниках ходила!

— Потом кинешь, — сказал Дэйв. — Пока сама смотри. Милашка…

Мэризет хихикнула.

Очень реалистично.

Только не может же она быть такой дурой, чтобы в реальности на милашку хихикать? А значит, это всего лишь шкурка. Навороченная, но всего лишь имитация внешности, голоса и элементов поведения. Это программа и выдала милое хихиканье. А на самом деле тот, кто на том конце канала — хмыкнул или гыгыкнул, не удержавшись. Потому что в зеркало себя видел, а Дэйв его милашкой обозвал… Милашка, угу. Девочка-красавица. Только грудь волосатая и щетина режется. Психологи хреновы…

Да только с Дэйвом не поспоришь.

Тим вздохнул и поменял номер, на который планшетка отзывалась мелодией номер один. С Беса на Маризет.

Мастера бывают разные.

Бывает умельцы плести чары. Камешки заговаривают, руны чертят, порчу наводят…

А некоторые плетут прямо из душевных струнок. Обычными словами людей вяжут лучше, чем цепями. Опутывают, запутывают, заставляют делать всю грязную работу — и загребают себе львиную долю прибыли…

Может быть, это и есть — настоящее волшебство?

Охотник натянул поводья, пегас заложил крутой поворот, снижаясь в лощинку, где показался

настоящий замок, а не дом!

Длинная двухэтажная махина с башенками по краям. Огромный мощеный двор, огороженный трехметровым забором. Кирпичные подсобки какие-то, гаражи…

Ну да тут, на краю Империи, у самой границы Отстойника, иначе и нельзя.

Особенно такому парню, как Паук. Держит в своих руках все ниточки к крутым ребятам в азиатском секторе Отстойника.

Вжало в кресла, «Пегас» бухнулся на крышу. Длинная, плоская, только башенки по краям… Выжженная южным солнцем, злым и диким. Все от него попрятались. Во дворе ни движения, ни человечка. Словно и нет здесь никого.

А мороки сейчас будет, на этой жаре…

Обычно Дэйв тормозит здесь, чтобы с Пауком переговорить, а заодно взять у него машину, на которой идти в Отстойник. На флаере туда идти жалко, особенно при такой работе. Прострелят движок — и что тогда? Ремонтная бригада в Отстойник не вылетит. Да и заметно слишком. Флаеры и в Империи далеко не у каждого есть, а уж в Отстойнике… Так что сейчас всю эту тонну аппаратуры придется перегружать на обычную машину. Под палящим южным солнцем.

Но есть и одна приятная мелочь.

Тим покосился на Дэйва. Давай, напарничек! Сбегай к Пауку, возьми ключики от машины. А мы пока с Бесом свяжемся… Выясним, что это за девочка такая, Маризет. Не ошибся ли ты, связавшись с ней.

Дэйв выдернул из охладителя «пуповину» своего термовика — тонкий шланг, через который термовик сменял уже нагревшийся водород на холодный; на такой жаре одной подзарядки минут на сорок хватает, — но вылезать не спешил. Поглядел на Тима:

— Чего расселся, Жестянщик? Пошли-ка.

О, черт… Мысли он читает, что ли?

Тим вздохнул.

— Ну пошли прогуляемся, Дэйв, раз один ты никак…

Тим выдернул «пуповину» термовика из охладителя, распахнул дверцу…

— Да, Жестянщик! Притормози-ка. Сканер возьми, — Дэйв мотнул головой на задние сиденья, заваленные аппаратурой.

— Это еще зачем?

Боится, что ли, что Паук его обманет? Так это даже не смешно. Не станет Паук своими же руками собственную репутацию убивать.

— Зачем тебе сейчас сканер, Дэйв?

Но Дэйв вопроса словно и не заметил:

— Стирка загружена?

Тим фыркнул.

Можно подумать, кто-то ее выгружал из памяти сканера! Зачем бы?

В стандартных мнемосканерах такой функции, конечно, нет — не по закону это, стирать человеку память о последних часах, еще не закрепившихся в долговременной памяти. Но это в стандартных. А этот мнемосканер только выглядит обычным «Гарантом», который в полиции как полиграф используют. А внутри… Просто так Жестянщиком звать не будут, верно?

— Так зачем тебе стирка, Дэйв?

Не на Паука же Дэйв целит?

Это же пилить сук, на котором сидишь! В лапах у Паука все ниточки к крутым ребятам в азиатском секторе Отстойнике. Обидишь его — и что дальше? Как на следующее дело в Отстойник пойдешь?

Но если не для Паука — то для кого?

И ведь не отвечает же, засранец…

— Дэйв!

Но Дэйв уже выпрыгнул из флаера и шел к лифту, не оборачиваясь. Пижон, чтоб его мамашу! Клинт Иствуд недоделанный!

Перед дверью в кабинет Паука Дэйв тормознул. У столика секретарши.

— Привет, красавица.

— Добрый день, господин Ольстен… — улыбнулась девушка.

Милая такая холеная куколка. Но что плохо — блондинка. Платиновая. А у Дэйва на платиновых блондей словно бзик какой-то. Как увидит, сразу в бой.

Тим усмехнулся. Крут наш Стальные Яйца — да только не все коту масленица. На этот раз у Дэйва обломчик-с вышел.

Хоть куколка и улыбается, и глаза у нее мечтательной поволокой… Да что толку? Куколка-то, может, и не против. Вообще редко попадаются девки, которые под взглядом Дэйва устоять могут. На раз превращаются в робких овечек, на все согласных.

Да только сейчас это Дэйву не поможет. Паука это куколка. А Паук покушений на свою собственность не прощает.

А портить отношения с Пауком из-за какой-то смазливой секретутки — это даже для Дэйва крутовато. Через кого он будет работать с братками в Отстойнике, если с Пауком поссорится?

— Пошли, Дэйв… — пробормотал Тим. Тихонько дернул его за рукав термовика.

Да только Дэйва просто так от платиновой блондинки не оттянуть.

— Сегодня день и в самом деле добрый, — сказал Дэйв. — Особенный. — И подмигнул: — Готовься, красавица…

— Как делишки, толстяк?

Дэйв его всегда толстяком называет. Несмотря на.

А может, как раз поэтому. Как раз потому, что у Паука такие цепкие лапы. Вот Дэйв его и подкалывает — от обиды. Хороша та крошка в приемной, да недоступна.

— Твоими заботами, Ольстен.

— Машина готова?

— Как договаривались.

— Координаты? — Дэйв протянул руку.

Та-ак… Похоже, не все так просто.

Что еще за координаты? Разве машина стоит не здесь, в гаражах Паука?

— Кооридинаты… — пробурчал Паук. — Вечером кредиты, утром координаты.

— Половину тебе, половину им?

— Не смеши мои тапки. Когда это я так работал? Все мне. И сразу. Разве что кроме последнего кредита. Его можешь отдать им. А можешь себе оставить.

— Ладно… — Дэйв швырнул на стол чек-чип.

И — незаметно — ткнул Тима в бок.

Тим лишь мимолетно вздохнул. Ну это же паранойя да и только — Паука на честность проверять!

Да только с Дэйвом не поспоришь. Он тут командует, а техники только на подхвате…

Паук, ловким жестом карточного шулера, извлек бумажку с парой криво накарябанных строк — в век тотальной электронизации секреты надежнее всего карябать на бумажках, древними «Паркерами», — и сунул ее Дэйву.

Сам схватил чек-чип, потянулся к электронному кошельку, чтобы проверить электронные подписи… Отвлекся только на миг — но Тиму хватило. На этот миг и был весь расчет.

Уже шагнул Пауку за кресло и накинул ему на голову сеточку с электродами.

— Э-эй! Господа хорошие… — Паук попытался стянуть с себя электроды «Гаранта», — но замер под взглядом Дэйва.

Дэйв умеет глянуть так, что как зовут забудешь.

— Любишь денежки, люби и сканеры носить, — сказал Дэйв.

— Я тебя когда обманывал, что ли?!

— Ну если такой честный, то ничего страшного и не будет. Верно, толстяк?

— Да… Но…

Тим уже включил сканер.

— Координаты верны? Быстро отвечать! — рявкнул Дэйв. Термовик уже расстегнут, пальцы на рукояти «Эскалибура».

— Да… Да! — вскрикнул Паук.

Дэйв вскинул глаза на Тима: как оно?

Тим кивнул. Не врет. Да и с чего бы Пауку врать? Так и должно быть, ведь Паук…

Тим нахмурился.

Глаз у Дэйва дернулся — или?..

— Ну, все? — Паук опять потянулся, чтобы сдернуть с головы электроды.

— Почти, — сказал Дэйв.

И улыбнулся. И — на этот раз совершенно точно — подмигнул Тиму.

— Еще одна крошечная мелочь, толстячок…

«Охренел?» — одними губами изобразил Тим. Совсем Дэйв тронулся — Пауку стирку устраивать?!!

Да после такого фортеля Паук его и на пистолетный выстрел к себе не подпустит! И еще хорошо, если просто не подпустит, а то ведь и может и пакостить начать!

Но Дэйв уже не ухмылялся — и его тяжелый взгляд…

— Что еще за мелочь? — голос у Паука опасно поднялся.

Подозрительности в голосе уже больше, чем удивления. А значит, вот-вот сработает какая-нибудь тревога, настроенная на интонацию его голоса… Это только кажется, что вокруг никого кроме секретутки.

— Какого… — начал Паук, но так и не договорил.

Пальцы Тима скользнули по клавиатурке «Гаранта», вводя пароль на электрошок.

Паук дернулся — и обмяк.

Тим поднял глаза на Дэйва и едва сдерживаясь прошипел:

— Какого хрена?!

Про дела с Пауком отныне можно забыть. И с кем теперь работать, если подвернется дело в азиатском секторе Отстойника?!

— Сколько? — безмятежно спросил Дэйв.

Тим с рудом сдержался, чтобы не выругаться. Медленно вдохнул, так же медленно выдохнул. Уточнил:

— Полностью?

— Чтобы как с хлоркой.

Тим глянул на экранчик «Гаранта». Чувствительность нейронов у Паука средняя.

— Минут десять.

— Хорошо… Потом в сон его брось. Не до комы, но чтобы сам не скоро оклемался.

— Дэйв…

Это уж вообще ни в какие ворота! Одно дело подтереть немножко, и другое дело вот так…

Но Дэйв уже не слышал.

Шел к выходу. Потому что в комнату, на шум, сунулась та платиновая блондиночка — и теперь пятилась обратно, неподвижно уставившись на Дэйва своими огромными глазищами… В которых удивление почти утонуло под мечтательной поволокой и покорностью.

Тим выдохнул, зло и резко, и вернулся к «Гаранту», застучал по клавишам. Не такое уж это простое дельце: вырубить человека надолго, но при этом ничего ему не повредить.

В соседней комнате шелестел термовик, какое-то невнятное мычание…

Мачо недоделанный, чтоб его! Интересненькие жизненные идеалы. Всем, кто рискует встать на пути — по рогам. И все красотки — тоже его… И ведь обламывает, черт бы его побрал! И рога обламывает, и красоток. Этих вообще одним взглядом…

Только рановато напарничек брутальничать начал — еще из Империи не успели выйти!

И вообще.

Беса променял на какую-то сетевую выпендрюжку.

Теперь вот с Пауком так обошелся…

Обрубает все концы — это можно понять. Да только как бы при этом и все мосты за собой не сжег! Дальше-то как, с кем работать будет? Ведь как последний дурак себя ведет! Словно это дело у него последнее, а потом хоть потоп! Будто вообще из Отстойника возвращаться не собирается!

Через сотню верст после дома Паука началась полоса разделения.

Специальный Эмиграционный Отдел поработал на славу. Пятьдесят километров выжженной химикатами земли. Ни травинки, ни клопика. Только песок и голые камни.

Для ликвидации предпосылок к провокациям, как говаривают политиканы.

Чтобы отбросы из Отстойника не расползались к границам Империи, не отсасывали у имперских форпостчиков и не брюхатили имперских форпосток, если перевести на нормальный язык. А то никаких грин-карт не напасешься на этих детей зеленого бога. И так уже почти превратили всю Европу в еще один сектор Отстойника. Впору такой же полосой от нее отгораживаться…

Но это все, по большому счету, фигня. И даже то, что о деле пока ни слова — тоже фигня.

А вот напарник в зазеркалье — это уже серьезно.

Рекламируют зазеркалье как золотую середину между полной виртуалкой и реалом. «Прекрасней любой реальности, интересней любой игры!» Да только и распоследний имбецил понимает, что ни один зазеркальный софт не дает полной адекватности поведения. В принципе не дает. Даже не учитывая безрукость отдельных программеров…

А на охоте любая мелочь может оказаться проводником в экзистенциальное. Дэйв, может, и лучший среди частных охотников — но только не когда в зазеркалке.

Неподвижным взглядом уставился на куда-то за горизонт… Штурвалы стиснул так, что пластик только жалобно потрескивает.

— Дэйв, кончай выпендриваться, — сказал Тим. — Выходи.

А чтобы у напарничка не было искуса постоянно сбегать в свою зазеркалку, каждую свободную минуту…

Тим расстегнул термовик, залез во внутренний карман и достал заглушку. Крошечная деталька — а эффект потрясающий. Блокирует переключатель режимов реал/зазеркалка. Пусть постоит до тех пор, пока под флаером снова не окажется полоса разделения.

— Давай, давай, выходи. — Тим потянулся к затылку Дэйва, где под волосами спрятан переключатель. — А я тебе на всякий случай еще вот это…

— Нет, — охотник остановил руку чароплета.

— Милорд?..

Чароплет не спешил убирать руку.

Амулет раскачивался на цепочке. Золотая сеточка-оправа, внутри покрытый лаком глаз василиска — кажется, до сих пор живой…

Чтобы видеть темную сторону мироздания. Все те струнки разрушения, на которых чароплет играет свои боевые закляться.

— Возьмите, милорд. Загляните в мироздание глубже. Прикоснитесь к его сути. Сожмите в ваших пальцах его сердце…

— Нет.

— Почему же нет, милорд? Это сделает вас сильнее…

— Нет, чароплет. Это не сделает меня сильнее.

— Не понимаю, милорд…

Глаз василиска покачивался и покручивался на цепочке, словно осматривался.

— Твои чары помогают, с ними можно увидеть и прикоснуться к струнам мироздания, иначе недоступным, — и все же твои чары не приближают к сути вещей. Подсвечивая одно, они затемняют все остальное. В мире твоих чар все искажено. Извращено. Одни лишь грязные тени. Слишком много грязи, боли… Слабости. Жалости.

— Зато вы знаете, куда бить, милорд. Бить так, чтобы удар разил наповал…

— Не хочу больше этого видеть.

— Почему же, милорд?..

— Надоело. Это отравляет жизнь. Мешает быть сильным.

— Вы ошибаетесь, милорд. Нежелание видеть темную сторону мира — это постыдное бегство, недостойное настоящего воина. Это, да простит меня милорд, почти трусость. Вот что может сделать вас слабым, милорд…

Дэйв расхохотался.

— Слабость — это вестись на разводы о том, что такое слабость! А трусость — это превратить свою жизнь в помойку только потому, что кто-то считает, что иначе не выжить!

Тим засопел.

Хотел промолчать, но не выдержал:

— Ладно, упертый! Но ты хоть понимаешь, что это опасно? Ты схлопочешь пулю, даже не заметив ее! Ни одна зазеркалка не может эквивалентировать реальность идеально!

— Что есть настоящее в этом мире, чароплет? Даже усиленные твоими чарами глаза — всего лишь глаза. Они бессильны приблизить к сути вещей. Мы никогда не видим того, что есть на самом деле, — лишь смутные отблески того, как элементы мироздания взаимодействуют друг с другом. Тебе ли этого не знать, чароплет…

— Но, милорд…

— Хватит.

— Но…

Охотник поморщился и дернул плечом, словно прогонял назойливую букашку.

Не надо его слушать, — чароплет умеет убеждать. Сколько раз уговаривал и вешал на шею этот глаз черного всевиденья!

Но не в этот раз.

Не в этот!

Охотник достал крошечную ракушку, испещренную волшебными рунами, и вставил в ухо. Шорохи далекого моря сплелись в мелодию, подернулись рябью слов…

— орали злым голосом колонки так, что заложило уши.

Тим потянулся сделать потише, но Дэйв отбил его ручонку. Словно от мухи отмахнулся.

Ждали ребята Паука как и положено — под стеной высотки.

Полуразрушенной.

Полоса разделения — это не только пятьдесят верст выжженной земли. Это еще и десятки городов-призраков на краю Отстойника. Там, где раньше работали нежелательные технологии. В смысле, для Империи нежелательные. Незачем отбросам в Отстойнике современные технологии. И так их десять миллиардов, хватит.

В этом городишке раньше был какой-то завод. Но при бомбардировке и остальным домам досталось. От высотки остался только один бок, штук пятнадцать полуразрушенных этажей.

Вот ребята Паука и ждали под этой стеной — с севера.

Все верно, так и надо. Ведь геостатики видеонаблюдения над экватором висят. И получается, на эти широты чуть сбоку смотрят. Так что с севера под стеной — мертвая зона. Ничего не видно со спутника. Так что все верно. Хорошо Паук дрессирует своих ребят.

А ведь он не знал, что геостатик будет следить. Так, на всякий случай подстраховался… Черт возьми! Такого партнера потеряли!

Их было трое.

Один гном, мелкий и тощий.

Двое других орочьи полукровки. Близнецы. Высокие, крепкие и какие-то

угловатые, словно их из кубиков конструктора собирали.

Похоже, под термовиками — если можно так назвать эти исцарапанные и латаные-перелатанные обноски — у них какие-то боевые экзоскелеты: тяжелые бронежилеты и сервоприводы для усиления движений. Вместе с аккумуляторами килограмм под двести, вот и получается — словно маленькая гора под термовиком.

Две штуки. Арабской национальности. С изрытыми оспинами мордами. Завистливо разглядывающие Дэйвовскую крылатую лошадку, на которую им не то, что за всю жизнь не заработать — даже просто прокатиться не светит.

За этими мордоворотами под стеной притулились два джипа.

Один совсем задрипанный. Второй тоже не так чтобы

молодой, но еще крепкий. И породистый. Хорошо сложен.

Охотник потрепал его по гриве. Почувствовав твердую руку, жеребец перестал фыркать и опасливо косить глазом.

Подкован хорошо, седло терпимое. На лбу защитный панцирь.

— Не чего? Типа, все в порядке?.. — один из близнецов с опаской протянул Дэйву смарт-карточку от машины.

Дэйв перестал осматривать «Крузер» и пинать его по шинам. Медленно повернулся к парню.

Тот сглотнул и попятился, хотя в экзоскелете был тяжелее Дэйва раза в два.

Вот что значит правильный имидж. Половина успеха.

— Вы, двое, — Дэйв поманил близнецов пальцем.

Открыл багажник «Пегаса», кивнул на «Крузер»:

— Отсюда туда.

Близнецы хмуро переглянулись — это в их обязанности не входило, они должны были только пригнать машину, — но промолчали. Покорно принялись таскать.

Третий нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

Тим старался не суетиться, но тоже весь извелся.

Если уж Дэйв так озабочен утечкой информации, что самому Пауку мозги промыл — то этим-то троим и сам бог велел. А значит, вот-вот Дэйв выкинет какой-нибудь фокус, чтобы найти предлог для проверки на честность…

Близнецы замерли у «Крузера».

— Все, вроде… — промямлил тот, что посмелее.

— Замечательно, — сказал Дэйв.

— Ну, мы поехали?

Близнецы переглянулись, отсалютовали и побрели ко второму джипу.

— Дэйв… — шепнул Тим.

Дэйв молчал.

— Дэйв! — прошипел Тим. — Ты что, так и дашь им уйти без промывки?!

— Нет, Жестянщик. На этот раз будет надежнее.

Тим засопел. Чертов пижон! Опять себе на уме! Опять ни слова нормально!

— Дэйв…

Но Дэйв уже не слушал.

Отвернулся и задумчиво водил рукой по боку «Пегаса», похлопывая. Любовно этак. Нашел время любоваться!

Главное, не смотреть в глаза.

В эти преданные глаза — которые, кажется, все понимают. Понимают — но прощают. Потому что на другой чаше весов…

Прости, верный.

Прости.

Охотник

вдруг развернулся к ребятам Паука:

— Эй!

Близнецы замерли, так и не забравшись в джип. Подозрительно уставились на Дэйва.

— Вот еще что… — сказал Дэйв. — Вы сейчас обратно к Пауку, так? Пару сотен по легкому срубить хотите?

— Смотря что надо…

— Надо с ветерком прокатиться. Лошадку мою не отгоните к нему? А я потом у Паука ее и заберу.

Близнецы переглянулись. Поглядели на шикарный «Пегас», на ждавший их раздолбанный джип. На своего невысокого приятеля.

И заухмылялись. Одновременно, словно отражения друг друга, хлопнули его по плечу — извини, парень, но свою развалюху мы тут бросить не можем, кому-то придется отгонять ее обратно, и как думаешь, кто будет этим кто-то? — и двинулись к флаеру.

— Стоять, браты-акробаты, — сказал Дэйв.

Глянул на поскучневшего невысокого и швырнул ему смарт-карту от флаера:

— Лови! Ты поведешь. Вроде, понадежнее их будешь, мелкий.

Тим поморщился. Мелкий… По сравнению с братьями-дылдами и самим Дэйвом этот третий, может, и мелкий. А вот если не с ними сравнивать…

А что еще хуже — кажется, совсем напарника клинит!

— Дэйв, ты совсем охренел? — зашипел Тим.

Если он думает, что после насильной подтирки Паук будет бережно хранить его лошадку, и отдаст по первому требованию… Угу. Два раза. А потом друзей позовет — и еще раз отдаст!

А эта лошадка стоит — побольше чем стандартная ставка Дэйва за дельце!

Дэйв, словно не слышал, забрался за руль «Крузера» и захлопнул дверцу. Тим рванулся вокруг машины, залез на пассажирское кресло:

— Дэйв, ну ты совсем уже?! Паук тебе…

Запиликала планшетка. Мелодия номер один. Для связи со знайкой. Это значит — может быть что-то срочное и важное.

Досадливо сморщившись — тот невысокий и один из близнецов уже залезли во флаер, вот-вот стартуют! — Тим принял вызов. На экран выпрыгнула смазливая мордашка Маризет. И сразу запричитала:

— Ольстен! Жестянщик! Вас нагоняют флаеры!

— Сколько? — уточнил Дэйв.

Почти равнодушно. Словно пиво в баре выбирал.

— Четыре! Чьи, не понять, со спутника идет панорамная картинка! Охват в сотню миль, так что все точками. Но яркие! Большие машины, явно не легковушки! И…

— Все под контролем, милашка, — поморщился Дэйв от ее криков. — Часа через пол спутник перестанет следить за нами, тогда звякни. Отбой.

И махнул рукой, больше не слушая ее воплей. Тим послушно оборвал связь.

Тот задрипанный джип уже катил прочь, стараясь держаться поближе к стенам и не выходить из мертвой зоны.

«Пегас» поднялся в воздух и медленно плыл на север, дюзовый выхлоп выбивал из дороги фонтаны бетонной пыли. Качало «Пегас», как пьяного, — ребята явно первый раз флаером управляли.

Все, плакала лошадка…

Тим убито покачал головой:

— Дэйв… Ну ты можешь мне объяснить хотя бы то, зачем…

Дэйв перегнулся назад и стал шарить среди аппаратуры. Нашел бинокль и вылез из «Крузера».

— Дэйв!!!

Дэйв уже нырнул в полуразрушенный подъезд и помчался по лестнице, лишь битый бетон скрипел под его каблуками.

Тим чертыхнулся, выдернул из груды аппаратуры второй бинокль и помчался следом.

С шестого этажа разрушенный город был — лабиринт из руин.

И впереди, на выгоревшем небе — черная точка «Пегаса», уже далеко.

Флаер шел невысоко над землей, лихо огибая остатки зданий. Ребята Паука развлекались. Дорвались до игрушки, о которой и мечтать не могли.

Вот заложили вираж перед зданием бывшего банка…

В первый миг показалось, что из-за банка выстрелили гигантской ловчей сетью, какими ловят бродячих животных. Четыре массивных груза по краям, между ними множество белоснежных нитей…

Только была это, конечно же, не сеть.

Четыре тяжелых флаера промчались над «Пегасом» и рассыпались веером.

А белые нити — следы от ракет — одна за другой втыкались в «Пегас». Полыхнуло ярко-оранжевым, и на выгоревшем южном небе вспух огненный шар…

Флаеры крутились там долго.

Три сели к обломкам, а один все ходил кругами. Виден был то один бок, то другой. И на каждом — огромная эмблема, от носа до стабилизаторов.

Букв под ней не разобрать, даже в бинокль далековато. Да этого и не нужно. Эту эмблему и так все знают.

«Кроастон». Одна из трех крупнейших корпораций Империи. На половине электротехники эта эмблема стоит.

И служба охраны у них — как маленькая армия. Внутри Империи их еще сдерживают законы, но здесь…

И чем Дэйв думал, влезая в это дело — против таких парней?!!

Тим опустил бинокль.

Вот, значит, зачем он посадил за штурвалы флаера именно того невысокого… Чтобы один труп большой, а другой маленький. Чтобы все было так, как ожидали ребята из «Кроастона».

Дэйв тоже опустил бинокль. И кажется, потеря дорогущей лошадки его не очень-то расстроила.

— Ну и как тебе на том свете, Жестянщик?

— Я бы так не шутил, Дэйв.

Как бы в самом деле не оказаться там — и очень скоро…

— Не хочешь наконец-то объяснить, в чем дело? За кем мы гонимся? И чего он утащил?

— Похитил.

— Чьего-то ребенка?

— Можно сказать и так… В каком-то смысле.

— И кого же?

— Это неважно.

— Неважно?!! — не выдержал Тим. — А то, что кроастоновцы могли нас размазать точно так же, как этих Пауковских — это тоже неважно?!! «Кроастон»-то тут каким боком?!

Дэйв невозмутимо пожал плечами:

— Конкуренты.

— Дэйв, кончай мне морочить голову! Какие могут быть конкуренты, если похитили чьего-то ребенка?! На фига «Кроастону» чей-то ребенок?!

— Какой ты крикливый стал, Жестянщик… Она не совсем ребенок.

— Дэйв! Ты можешь нормально говорить?!

— Тимми, не забивай себе голову. Все, что тебе нужно знать — это то, что мы преследуем парня по кличке Снейк. Он утащил с собой из Империи женщину. Нам нужна эта женщина. Все.

— Невредимой?

— Желательно. Главное — чтобы осталось цела ее голова.

Голова…

Эта дамочка что-то знает? Что-то такое, за что в «Кроастоне» готовы выложить кучу денег?

— Ну ладно, «Кроастон» — конкуренты. А кто наш заказчик?

— Ты его не знаешь.

— Дэйв!!!

— Тебе достаточно знать, что это щедрый человек.

— Щедрый… — пробурчал Тим. — Очень?

В ухе звякнул наушник. И опять первой мелодией. Снова Маризет.

Планшетка осталась в «Крузере», пришлось принять вызов на ручном видеофоне. Не так удобно, как с планшетки, но пока до нее добежишь…

— Да?

— Уф, живы… — облегченно выдохнула Мэри. — А то служба безопасности «Кроастона» передает в головной офис, будто у них на руках ваши обугленные трупы, и…

— Ближе к делу, — перебил Дэйв. — Что со спутником?

— Перенацелили на точку дежурства. Теперь сверху за вами никто не следит. Можете ехать.

— Хорошо, милашка, — сказал Дэйв. — Будь на связи. До Снейка мы доберемся к утру. Следи, чтобы он не улизнул.

Дэйв щелкнул по клавише отбоя. Снова поднял бинокль.

— Так насколько щедр наш таинственный благодетель? — напомнил Тим.

— В обиде не останешься.

— И все-таки?

— Ну и зануда же ты, Жестянщик.

— Я бы предпочел иначе: педант.

Дэйв вздохнул.

— Ну хорошо, педант. Можешь скрупулезно подсчитать, сколько ты получил от меня за последний год? Теперь возьми вдвое. Устроит?

Тим беззвучно присвистнул.

Потом внимательно поглядел на Дэйва. Очень внимательно. Может, дурака валяет напарничек? Да нет, не похоже… Да и не шутит Дэйв такими вещами. И уж если он говорит, что…

Недурственно, недурственно! Только…

Только ведь ставка — она просто так высокой не бывает, верно?

— Гм… Уточни-ка одну вещь, Дэйв. Вся эта куча денег, она кому будет? Мне — или моим родственникам?