Черная синица

5. Истанбул Иншаат

В девять утра она вошла в офис «Истанбул Иншаат».

Десятиэтажное здание из стекла и бетона в Шишли, деловом районе Стамбула.

Это другой Стамбул. Утилитарный, скучный, бездушный, без собственного лица. Ей он не нравится. Он как все. Спустя тысячу лет люди будут по-прежнему восхищаться старым Стамбулом, а от этих новых зданий и следа не останется. Пепел к пеплу, прах к праху. Время шедевров прошло. Пришло время прагматиков.

Внутри здания – стандартная отделка, большая эмблема компании за зоной ресепшн, сухость кондиционированного воздуха, вышколенные сотрудники в строгих костюмах.

На входе нет рамки металлоискателя, охрана не проводит досмотр. Упущение руководства. Если не хочешь проблем, всегда будь начеку. Сегодня она не взяла с собой нож, а завтра возьмет. С ним спокойнее.

Вчера она получила то, что хотела.

Нашла бар в темном переулке, в двух кварталах от пешеходной улицы Истикляль, яркой, туристической, оживленной; села за стойку, взяла двойной виски. Не прошло и пяти минут, как к ней подсел кавалер. Черненький, склизкий, противный. Представился Ахметом. Не отрывая глаз от ее обнаженных бедер, он говорил что-то на ломаном английском, пару слов вставил по-русски, блестел черными глазками – а затем обнял ее и позвал к себе.

Она согласилась не сразу. Она думала. Демоны сомневались. Им был нужен не просто секс. Они жаждали грубости, опасности, крови. Это их пища.

Она смотрела на Ахмета. Кто он такой? Что в его черных глазах? Хорошо одет, хорошие часы, уложенные назад жидкие темные волосы. Бандит? Сутенер? Приличные люди сюда не ходят, именно поэтому она здесь. Она сказала ему, что недавно приехала в Стамбул и работает моделью, а поверил он или нет, ее не трогало.

Она пошла с ним.

Ей было страшно. Она была голодна.

Когда они вошли в квартиру, в трех кварталах от бара, она поняла, что это бордель. Тусклый свет, старые прожженные ковры на полу, удушливый запах восточных благовоний. В коридоре на стуле сидит турок, смотрящий за порядком в заведении.

Открылась дверь одной из комнат. Выглянула девушка. Выглянула и спряталась.

Едва переступили порог, как Ахмет сунул руку ей в трусы и потянул в одну из комнат.

– Working here? – шипел он ей в ухо. – In my area? It’s my business.4

Затолкав ее в комнату, он сдернул с нее юбку вместе с трусиками, надел кондом и сделал сзади свое дело. Закончив, он рывком поднял ее с кровати и ударил ладонью по щеке.

«Будешь работать на меня! – сказал он на ломаном английском. – Ясно, сучка?»

Вместо ответа она ударила его ребром ладони в кадык.

Потом – в солнечное сплетение. Потом – когда он согнулся, хватая воздух ртом, – снизу ногой в челюсть.

Он потерял сознание.

Связав его простыней, она сунула ему в рот кляп из его же красных трусов, оделась и вышла из комнаты.

– He’s resting, – сказала она мужчине в коридоре, приложив ладонь к щеке. – Don’t bother him.5

– Okay, – сказал он, глядя на ее ноги.

Сунув руку в сумочку, она взялась за рукоять ножа. На всякий случай.

Так и вышла в подъезд.

Сердце колотилось в груди, жар разливался по телу, от низа живота вверх, и не было ни боли, ни страха. Было возбуждение. Удовлетворение. Освобождение.

Демоны утихли.

…

– Госпожа Корнева?

К ней подошел высокий стройный мужчина в непременном строгом костюме. Он хорошо говорил по-русски и улыбался ей приветливо.

– Да, – сказала она.

Он протянул ей руку:

– Хасан. Я помощник господина Йылмаза.

– Очень приятно.

– Господин Йылмаз ждет вас. Идите со мной.

Они поднялись на лифте на десятый этаж. Здесь было тихо, светло, прохладно. На дверях из матового стекла – таблички с должностями и именами, по-турецки и по-английски.

Директор по развитию.

Директор по персоналу.

Коммерческий директор.

Dmitry Glushchenko

Chief Financial Officer6

У меня к вам много вопросов, Дмитрий Глущенко, готовьтесь. Родина-мать зовет.

Дверь в приемную была открыта. Миловидная девушка встала из-за стола, улыбаясь им:

– Доброе утро! Как добрались?

Они тут все говорят по-русски? Обязательное требование к персоналу?

– Доброе утро. Хорошо, спасибо.

– Меня зовут Мерьем.

– Вероника.

– Господин Йылмаз ждет. Пожалуйста.

Мерьем постучала в дверь кабинета.

– Evet!7 – послышалось из-за двери.

Она приоткрыла дверь:

– Sayın Yılmaz, Sayın Korneva size geldi.8

Из кабинета вышел Мехмет Йылмаз – с широкой белозубой улыбкой, высокий, седеющий, гладкий, позитивный – и двинулся навстречу Нике, протягивая ей большую руку:

– Доброе утро, Вероника. Добро пожаловать в Стамбул.

Конечно же он говорит по-русски. Как иначе?

Мехмету пятьдесят пять, в свое время он сделал карьеру в одной из местных строительных компаний, от монтажника до президента, а затем, семь лет назад, перешел в «Истанбул Иншаат», к Бурову и Горшкову. В материалах Димы на него ничего нет, кроме сведений об авиаперелетах российскими авиакомпаниями за последний год. Стамбул – Москва, Москва – Стамбул. Один раз – Москва – Барселона. Под Барселоной живет Горшков. Возможно, Мехмет летал к нему, но в самом по себе этом факте нет ничего криминального. Летал к акционеру. Что тут такого? Больше на него ничего нет. Он гражданин Турции и в российских базах не значится. Нужно копать дальше.

Прошли в кабинет.

– Вероника, садитесь, пожалуйста. – Мехмет указал на кресло у длинного приставного стола для совещаний. – Хотите чай или кофе? Воду?

Она не стала отказываться:

– Кофе со сливками, если можно.

Села в кресло.

Сказав Мерьем несколько слов по-турецки, Мехмет сел по другую сторону стола. После обмена любезностями он навалился локтями на стол и пристально посмотрел Нике в глаза:

– Вероника, нам нечего прятать, я рад, что вы тут. Посмотрите всё и скажете, как дела. Вы понимаете, что времена непростые? Подрядчики дорожают, материалы дорожают, оборудование старое, все время ремонты.

– При этом цены на недвижимость в Стамбуле выросли за год на тридцать процентов.

– Вероника, вы знаете, какая у нас инфляция? – Мехмет откинулся на спинку кресла. – Пятнадцать – семнадцать процентов. Курс скачет. Бетон и металл выросли на пятьдесят процентов за год. Как держать прибыль? Из Москвы лучше видно? В бюджете одно, а цены другие.

Всматриваясь в Мехмета, вслушиваясь в его речь с акцентом, Ника считывала степень его уверенности в себе. Настоящей, не показной. Прекрасно держится, профессионал со стажем, но видно, что нервничает. Опять-таки, само по себе это ни о чем не говорит. Кто бы не нервничал в такой ситуации?

Мерьем принесла чай и кофе.

– Всё вам дадим, – сказал Мехмет. – Документы, информацию – что надо. Дмитрий, наш финансовый директор, будет в вашем… как это сказать по-русски?..

– … распоряжении.

– Да, в распоряжении.

Он набрал номер на мобильном:

– Дмитрий, зайди, пожалуйста.

– Надолго к нам? – спросил он у Ники.

– Все зависит от вас, – сказала она.

– Все сделаем. Сегодня все объясним, вечером ужин, утром самолет в Москву. Как вам план? – Он улыбнулся.

Ника тоже улыбнулась:

– Хороший план.

В дверь постучали.

Вошел Дмитрий Глущенко.

Что она знает о нем из данных Димы? Сорок лет, родился в Москве, владеет в столице двумя квартирами общей площадью сто восемьдесят квадратных метров, одну из которых купил полгода назад. На счете в российском банке – чуть больше миллиона. Скорее всего, основные деньги – не в России. Женат, воспитывает восьмилетнюю дочь. Часто бывает на родине. К уголовной ответственности не привлекался. В холдинге Бурова работает двенадцать лет, из них семь – в Турции. Однажды летал с Мехметом из Москвы в Барселону. На этом всё.

– Здравствуйте, – сказал он коротко. И больше ничего не сказал. Встал у стола как школьник. Невысокий, плотный, с высокими залысинами, полными губами, носом картошкой. В нескладно сидящем костюме. Что за этой оболочкой? Кто он – Дмитрий Глущенко? Это ей предстоит узнать.

Она встретилась с ним взглядом.

Он тоже волнуется. Это нормально.

– Садись, Дмитрий, – сказал Мехмет. – Дай, пожалуйста, Веронике всю информацию, документы. Все, что нужно. Покажем Григорию Валентиновичу, как мы работаем, да?

Глущенко кивнул.

– Вероника, у вас будет тут комната, ключи будут только у вас, – сказал Мехмет. – Если что, обращайтесь к Дмитрию и ко мне с любыми вопросами.

– Хорошо.

Через несколько минут Ника и Глущенко вышли из кабинета.