Черная смерть

Глава 2

Их было трое. Все они были в лыжных масках и несли

пулеметы, и в их сердцах были резня и убийства. Они вошли в единственную заднюю дверь и тихо разошлись, и теперь их было по одному с каждой стороны большой комнаты и по одному сзади.

Пулеметы прыгали в их руках, когда они короткими очередями били толпу. Эти ублюдки не были привередливы - они действовали по принципу дробовика. Убейте всех в поле зрения, и вы обязательно получите тех, кого преследовали.

Это было хорошо спланировано, потому что парень справа получил мамалои и папалои с первой очереди. Когда папалоев взорвали, он издал кричащий вопль, который я услышал даже сквозь вой ружей.

«Тонтон Макуте!» Богимен! Папа Док вторгся в Нью-Йорк.

Любая битва бывает беспокойной и запутанной, и эта не стала исключением. Подо мной была Лида Бонавентура, пыталаясь защитить ее, вторым выстрелом из «Люгера» я попал в стрелка справа. Мой первый выстрел был высок, потому что Лида хватала меня за руку и что-то кричала на меня.

Это привлекло ко мне внимание стрелка слева, он попытался за меня и вместо этого попал в Стива Беннета. Беннетт стоял на коленях, наводил револьвер на предплечье и стрелял, и выстрел отрубил ему большую часть головы. Я попал в еще троих из «люгера», и призрак выронил свой пулемет, схватился за живот и упал на колени.

Это оставило человека позади, он потерял голову и начал пятиться к двери, беспорядочно стреляя в кричащую, окровавленную толпу. Я пытался за него, но ничего не вышло, потому что четверо парней и женщина в понятном ужасе и панике бросились на него, крича и царапая его. Я не мог стрелять, и он убил двоих мужчин, прежде чем повернулся и выбежал за дверь. Я не собирался его преследовать. Он больше не был моим делом; Лида Бонавентура была, и она была единственным контактом, с которым я имел дело на этой работе, и примерно через одну минуту десять тысяч копов скопились над помещением. Без этого я мог бы обойтись. AX на стороне ангелов, по крайней мере, в большинстве случаев, но у нас есть постоянный приказ никогда не связываться с местной полицией, если этого можно избежать. Мальчики в синем, кажется, никогда не понимают точку зрения AX .

Лида тянула меня за руку и кричала на меня. У нее был! красивые зубы, и она показала их все, когда она потянула меня и кричала: «Сюда, Ник! Под алтарем! Выход есть.

Она не хотела копов больше, чем я. Никто из нас не мог сделать другому ничего хорошего в мешке. Мы побежали к алтарю, переступая через тела и поскользнувшись в крови. Я подумал, что Ватерлоо должно было выглядеть примерно так на следующее утро.

Некогда было считать убитых и раненых, даже если бы я хотел, и некогда было им помочь. Черной девушки не было видно. Проклятый козел тихо стоял в стороне, жевал ветки и листья и созерцал бойню спокойными золотыми глазами. Барабанщик повалился на свой барабан, все еще дергаясь, и оба mamaloi и papaloi были мертвы в своей крови.

За алтарем был открытый люк. Там была лестница и далеко внизу слабый проблеск желтого света. Лида отпустила меня и спустила свои стройные длинные ноги на лестницу. «Давай», - выдохнула она. "Быстрее быстрее! Полиция будет здесь в любую секунду ».

Она была так права! Я сунул «люгер» обратно в кобуру на поясе и пошел за ней. Мне посчастливилось найти выход, и я знал это. Если есть что-то, что Хоук ненавидит, так это арест одного из своих агентов и необходимость отвечать на множество вопросов. Или не отвечать на них, что может привести к осложнениям.

Лестница заканчивалась длинным коридором. Он был тускло освещен, а по верху проходили обмотанные асбестом паровые трубы. Я снова почувствовал дрожь отдаленного поезда метро. Я подумал, что это будет Broadway IRT.

Лида Бонавентура похлопала меня по руке и мрачно улыбнулась мне своими чудесными зубами и сказала: «Давай, Ник! Бежать!"

Она повернула направо и побежала. ее длинные ноги сверкали в фактурных чулках под мини-юбкой. Я пошел за ним. По мере того как мы бежали, гул метро становился все громче.

Говорят, всегда можно узнать что-то новое, и сегодня вечером я узнал. Я узнал, что очень многие здания в Нью-Йорке связаны далеко под землей дверями, ведущими из одного подвала в другой и из одного подвала в другой. Если у вас есть ключи от этих дверей или вы можете сделать так, чтобы они оставались незапертыми, вы можете пройти адски долгий путь под землей. Как мы это сделали сейчас. Пока живу, у меня нет желания видеть другую котельную. Там были туннели, крысы, сырые пустынные места, мусоросжигательные печи, прачечные и складские помещения с грудами тлеющих сундуков.

Мы видели одного парня. Один. Худощавый смуглый мужчина, жевал окурок сигары и смотрел, как мы пробегаем мимо.

Лида заговорила с ним. «Закройте за нами, Хосе! Вы ничего не видели ».

Я подумал, что этот ребенок посторонний. Он знает, о чем она. Теперь все, что мне нужно было сделать, это выяснить, что она собиралась, и принять это оттуда. Единственное, чего я не мог сделать - доверять ей. Не больше, чем той козе вон там.

Прошло около получаса до того, как мы подошли к поверхности. Все это время мы бежали или быстро шли, и Лида не сказала больше пары слов. Типа: «Торопитесь!»

Я знал, что сейчас нам не грозит большая опасность быть арестованными, и я начал задаваться вопросом, из-за чего она так вспотела. Я решил, что пока мы в достаточной безопасности. Она этого не сделала. Она продолжала бежать и подзывать меня, и у нее выступил пот, блестевший на ее коже с молоком. На ней были какие-то дорогие духи, смешанные с ее потом. Пару раз, когда мы замедляли ход и сближались, я вспомнил, как она коснулась меня там, незадолго до того, как обрушилась крыша. Я подумал, что что-то, возможно, можно было бы с этим поделать. Но сейчас было не время для шалости. . Мы бы увидели.

Нашим последним подвалом был большой жилой дом на 79-й и Вест-Энд-авеню. Неплохо, если учесть, что мы начали на 84-й улице в Амстердаме, в том, что когда-то было ирландским баром, принадлежавшим джентльмену по имени Тулан, а теперь это штаб-квартира HIUS. Гаитяне в США.

Лифт был опущен, и где-то я мог видеть огни и слышать быстрое наложение испанского языка. Лида провела меня вокруг открытого лифта и поднялась по лестнице в вестибюль, такой же тихий, темный и почти такой же большой, как собор. Ее высокие каблуки цеплялись за черно-белую плитку, когда мы прошли через стеклянную дверь и вышли на Вест-Энд. Это была приятная ночь, мягкая и теплая в середине апреля, необычная для города в это время года.

Мы пошли к углу на 79-й. Было чуть больше одиннадцати, и было много машин. Множество пустых такси курсирует по Вест-Энду. Я перебрался между Лидой и обочиной и взял ее за руку. Она улыбнулась мне, а затем рассмеялась.

«Не беспокойся, Ник. Я не собираюсь убегать ».

Я кивнул. «Я знаю это, Лида. Я не позволю тебе сбежать. Что мы собираемся сделать, ты и я, - это съездить куда-нибудь и приятно поговорить о многих вещах. Это моя работа, да и вообще я очень любопытный человек. Особенно сейчас, после той стрельбы там. Так?"

Я одарил ее своей лучшей улыбкой. «Мы делаем это простым или сложным путем?»

Остановились на углу. Я крепко держал ее за руку. Слева от нас пламя и какофония верхнего Бродвея подавляли ночь, сдерживая темноту. Вокруг нас кишели люди. Тротуар задрожал, когда поезд с грохотом остановился на станции 79-й улицы. Под жестким взглядом уличных фонарей, в размытых неоновых тонах, мы изучали друг друга. Она смотрела на меня, ее глаза немного сузились, ее прямой носик подергивался, а лоб нахмурился, и я мог видеть, как много она думала.

Я не настаивал. Я дал ей много времени. Мы были совершенно незнакомы, эта Лида Бонавентура и я, и в тот вечер я встретил ее впервые. В восемь часов в общественных комнатах HIUS. Встречу устроил Стив Беннет, сотрудник ЦРУ. Теперь Беннет был мертв, и я владел мячом, и в данный момент мне было интересно, что, черт возьми, с ним делать. Одно - мне пришлось держаться за Лиду Бонавентура.

Я наблюдал за ней, ожидая обмана, и ждал. Я хотел, чтобы она сделала первый шаг, дала мне повод, потому что до сих пор я исходил из предположений, и Бог, и то, что маленький Хоук и Стив Беннетт смогли мне сказать.

Она коснулась моей руки. «Давай, Ник. Пойдем к реке. К тому времени, как мы доберемся до Риверсайд Драйв, я уже определюсь с тобой. Так или другой. Я обещаю."

Мы пересекли Вест-Энд и медленно двинулись в сторону Драйв. Я держал ее за локоть кривой рукой. Она двигалась медленно. Я подошел к ее шагу и сказал: «В чем проблема, Лида? На мой взгляд, ты должен мне доверять. Кому еще можно доверять? Вы только что видели, что там произошло. Папа Дювалье готов помочь вашим людям. Вы только что видели, какова длина его руки. Что вы еще хотите? Без помощи, моей помощи у вас и вашей организации не было бы молитвы. Мы хотим помочь. О, я признаю, что это для того, чтобы заточить наш собственный топор, но это все равно помогает. ЦРУ вам помогало. Но теперь они скованы и больше не могут вам помочь, и нас вызвали. Стив Беннетт мертв там, с оторванной головой из-за вас и вашего снаряжения. Я мог умереть из-за тебя. Так почему же тупица, застенчивость? Вы хотите или не хотите поехать на Гаити и привести доктора Ромеру Вальдес?

Она резко остановилась, прижалась ко мне и огляделась, откуда мы пришли. Там не было никого, кроме пожилой пары, вышедшей на прогулку, и бездомной кошки.

«Не надо, - сказала она. «Не говори об этом! Не здесь."

Она была очень близко ко мне, и ее глаза были темно-карими и теперь были наполнены неподдельным ужасом. Я чувствовал себя придурком. Этот ребенок был напуган до смерти и старался этого не показывать. Я тоже хорошо поработал. Но я был нетерпеливым. Я нежно сжал ее руку. "Тогда все в порядке. Давай сойдем с улицы и поговорим. Ты хочешь подойти ко мне? Или в любое другое место, куда можно пойти и почувствовать себя в безопасности? Дело в том, что приступим. Мне пришло в голову, что там, где она раньше была в такой мучительной спешке, теперь она много тормозила. Она бросила на меня последний долгий взгляд и вроде вздохнул. "Да. Полагаю, мне придется тебе доверять. Просто так много поставлено на карту - столько денег, столько жизней и столько планирования. Я не могу позволить себе ошибиться. Мне только жаль, что мне не пришлось принимать это решение ». Тогда я как бы подсказал ей, подтолкнул ее. Я сам начинал чувствовать себя немного голым, стоя на 79-й улице. Я сказал: «Вы ведь должны принимать решения, не так ли? Разве вы не хозяйка? Тот, кого называют Черным лебедем? Я еще раз толкнул ее. Я рассмеялся, но не в шутку, и сказал: «Мы не знали одного, что вы женщина, которая не может принять решение!» Тогда меня осенила мысль, и я добавил: «Но тебе лучше наверстать это и побыстрее, иначе я все вымою и оставлю тебя здесь одну. Самостоятельно. Если тебе не нужна моя помощь, я не буду навязывать ее тебе. Прощай, Черный лебедь ». Я уронил ее руку и отвернулся. Конечно, я бы не стал доводить дело до конца, но попробовать стоило. Мне нужно было что-то сделать, чтобы сбить ее с толку, и настоящая проблема заключалась в том, что у меня не было полномочий арестовывать или удерживать ее. Технически, если бы я взял ее под стражу и держал, меня могли бы изнасиловать за похищение. Я не хотел этого делать, пока не пришлось. Это сработало. Она пришла за мной небольшим бегом. «Нет! Не оставляй меня в покое. Я поговорю с тобой. «Хорошая девочка. Где? Я бы предпочел не идти к себе домой, если смогу ». «Нет. У меня есть место. Лодка. Вон там, на 79-й улице. Мы можем пойти туда прямо сейчас. Только я не хочу оставаться в Тазике, Ник. Если бы тонтон-макуты смогли найти церковь вуду, они могли бы найти лодку. Если мы потеряем лодку, мы потеряем все! Вот почему я… я не решался доверять тебе, Ник. Морская Ведьма - наше дело! Я, мы вложили в нее все. Ты умеешь управлять лодкой? » Я снова взял ее за руку и повел вниз к Риверсайд-драйв. Ниже Драйв движение по Вест-сайд-хайвею непрерывно перемещалось туда-сюда. За шоссе Гудзон мерцал в свете и тени, широкий и тихий, омраченный только вереницей барж, тянущих вверх по течению. Огни освещали берег Джерси, а на 96-й улице мигал знак «Спрай». «Я могу управлять лодкой», - сказал я ей. Мы прошли мимо телефонного киоска, и я подавил желание позвонить Хоуку, рассказать ему, в каком я беспорядке, и попросить у него приказов. У меня было ощущение, что Лида Бонавентура права. Чем раньше мы сойдем с улицы, сядем на лодку и перевернем лодку, тем в большей безопасности я почувствую себя. Мне тоже было любопытно. Беннет ничего не сказал о лодке. ЦРУ ничего не говорило о лодке. Хоук ничего не сказал о лодке. И вот тут внезапно появилась лодка, и она вела себя так, словно она стоила миллион долларов. Я подумал, что, может быть, это так.