Черно-белая радуга

15.

Миша вышел из ванной, вытирая полотенцем волосы.

– Ты уже? Поедешь? – спросил он Андрея, который заправлял рубашку в брюки, стоя у окна.

– Чаю бы выпил на дорогу. Ты катаешься, что ли? – Он указал подбородком на пыльный велосипед.

– Собираюсь открыть сезон на следующие выходные. Если, конечно, ты ничего интереснее не предложишь.

– Я не знаю еще, что у меня на следующие выходные. Посмотрим.

Миша молча кивнул, хотя ему и хотелось объявить, что Андрей слишком часто увиливает и отговаривается не только на намеки, но и на прямые вопросы.

– Тебе черный или зеленый? – крикнул он из кухни, набирая в чайник воды.

– Давай черный, – Андрей вошел следом за ним, держа в руках фотографию, и остановился в дверях. – Это ты где? Такой юный?

– Но-но, я всегда юный! Дай гляну. А, это в Амстердаме у «Розового треугольника». Знаешь такой памятник?

– Лесбиянкам? Если розовый?

– Почти. Больше все-таки голубым. Это один из символов движения за права голубых. В концентрационных лагерях такие треугольники нашивали заключенным, обвиненным в гомосексуализме.

– Однако, – качнул головой Андрей. – Я думал, они только евреев с коммунистами истребляли.

– Если бы. Им же нужна была арийская раса, так что они стремились уничтожить всех, кто мог ее попортить. А гомосексуализм считался болезнью… – Миша горько усмехнулся. – Знаешь, я видел таблицу знаков для разных типов заключенных, ну, евреи, политические, уголовники и так далее… И у некоторых из них не было вообще никаких шансов выжить. Представляешь, если ты и еврей, и гомосексуалист, и коммунист? И все эти значки у тебя нашиты на робе… Убивали не за одно, так за другое. – Миша поставил чашки на стол, отодвинув локтем стопку бумаг. – Ты к чаю чего-нибудь хочешь?

– А? – вскинул Андрей голову от фотографии.

– Ты куда улетел? К чаю чего-нибудь хочешь?

– Нет. Я что-то уже и чая не хочу. Поеду. Дел еще куча.

Миша подошел к нему и положил руки на его плечи: «Тебе надо научиться отдыхать хотя бы по воскресеньям».

– Я попробую.

– Когда увидимся?

– Миша, я не знаю. Позвоню, когда смогу.

Он терпеливым жестом снял с плеч руки Миши и наклонился обуться. Когда он распрямился, Миша вложил на его ладонь брелок – серебристый гладкий прямоугольник.

– Я решил сделать подарок твоим ключам. А то они у тебя такие голые… Как ты думаешь, понравится им?

– Спасибо. Думаю, они будут счастливы.

Миша потянулся к нему, но он словно не заметил порыва – лишь сухо мазнул по Мишиной скуле большим пальцем и взялся за пиджак.

– Все, я пошел. Не скучай.

– Не буду.

Закрыв дверь, Миша подошел к окну в комнате. Солнце уже растопило без остатка снег, с укоризной указывая своим безжалостным светом на мусор, скопившийся во дворе за зиму. Картина эта была неприглядной, но она не отталкивала, потому что весна, даже и московская медленная, всегда будила в Мише снисхождение, подобное тому, какое испытывают в любое время года влюбленные или довольные собой.

Скоро внизу показался Андрей. Высокий и статный, он направился широкими шагами к своей машине, разговаривая по телефону. Мишу уколола ревность – Андрей практически никогда не говорил при нем по телефону, или же ограничивался коротким «я перезвоню». Миша, конечно, и сам избегал подобного прилюдного обсуждения своих дел, но только потому, что считал это дурным тоном. В Андрее же чувствовалось, что он поступает так из скрытности. И эта его скрытность, всегда витающая между ними, недосказанность и расплывчатость, очень мешала Миша радоваться своей любви. Из-за нее он чувствовал попеременно то злость, то обиду, то ревность. Но пока эти чувства не перевешивали радости, которую дарил ему Андрей, пока он ждал каждую встречу с нетерпением. И избегал вопросов, страшась лжи в ответ.

Проводив взглядом машину Андрея, плавно выехавшую на дорогу, Миша вернулся в кухню и включил компьютер. Пока скачивалась почта, он бегло просмотрел заголовки новостей на сайте «Би-би-си» и покривился, увидев очередную порцию фотографий из иракской «Абу Грейб». Кровожадный публичный интерес к унижениям беззащитных людей всегда вызывал в нем отвращение.

Он удалил спам и из нескольких сообщений от знакомых выбрал для прочтения первым письмо от немецкого дипломата. Тот писал, что скоро возвращается домой, и предлагал встретиться перед отъездом. Миша задумчиво отхлебнул чая, погладил прильнувшую к ноге кошку и принялся решительно выстукивать отказ с извинениями и пожеланиями всего наилучшего.

Вторым он открыл письмо от американца, с которым встречался пару раз несколько месяцев назад. Связи они не поддерживали, лишь перебросились по почте парой слов вскоре после того, как американец переехал в Бельгию, и Миша открыл его письмо с любопытством. В нем американец без предисловий сообщал Мише, что у него обнаружили гепатит С, и советовал ему сдать анализы, так как болезнь опасна и может протекать без ярко выраженных симптомов. Миша оторопело перечитал строчки, заканчивавшиеся словами good luck ^_.

– Какой, на фиг, гепатит? – прошептал он.

Болезни среди его страхов числились уже давно, но гепатита – заболевания нечистоплотных наркоманов, как полагал Миша – в этом списке не было никогда. Он свернул окно почтовой программы и принялся искать информацию. Открывая и закрывая одну страницу за другой, он судорожно вырывал взглядом слова: ласковый убийца, преимущественно бессимптомно, рак печени как следствие гепатита С, перенос вируса половым путем, у 80% болезнь становится хронической, тяжесть течения и исходы гепатита С, вакцины от HCV не существует, усталость и утомляемость, похудание, от одного до шести месяцев, привести к инвалидизации и быстрой смерти.

Убеждая себя, что диагноз может поставить только врач и только после анализа, он бросился к зеркалу в коридоре и оттянул холодными пальцами нижнее веко. Ни яркой желтизны, ни отдельных желтоватых пятен он не увидел, на белке ветвились лишь обычные красные прожилки. Но успокоение его сохранялось не дольше нескольких секунд – его стремительно смыла мысль об Андрее.

Миша вошел в комнату, механически потирая подбородок ладонью, глядя в паркет, и по-старчески опустился на диван, прикрытый сбившимся в любовные складки пледом.

Услышав звонок, Наташа отвела помаду от губ и крикнула в сторону комнаты:

– Дениска, принеси мне телефон, пожалуйста! Он на столе.

Сын вприпрыжку забежал в ванную: «Это папа! Это папа!».

– Алло. Да, Андрюш, мы уже спускаемся. Три минуты. – Она положила телефон на край раковины и торопливо провела расческой по волосам. – Дениска, доставай свои кроссовки!

Они вышли из подъезда, и сын сразу бросился к Андрею, задумчиво курившему у машины. Увидев сына, он раскинул руки.

– Оп-па! – подхватил он его, и тот восторженно завизжал. – Как дела у нашего космического капитана?

– Осторожно с сигаретой, Андрей. Как хорошо было, когда ты не курил…

– Наташ, не начинай.

Он открыл заднюю дверь машины, усадил сына в кресло и щелкнул замком.

– К полету готов?

– Да!

Придерживая порхающий на ветру шарф, Наташа села на переднее сидение и скосила глаза на руки мужа, уверенно обхватившие руль. Он уперся ладонью в спинку ее сидения, повернул голову к заднему стеклу и умелым лавированием вывел машину к дороге.

– Мне кажется, ты похудел, Андрюш. У тебя скулы как-то выделяются.

– Ну, это же хорошо, нет? – он глянул на нее. – Нам там покупать много надо?

Наташа достала из сумки список.

– Порядочно. С твоими командировками уже сто лет в магазине не были, все запасы дома закончились. Кстати, мама звонила, ей на дачу что-то нужно перевезти, она спрашивала, сможешь ли ты на следующие выходные. Какие у тебя планы?

– Да что вам всем дались мои выходные!

Наташа недоуменно глянула на него.

– Кому это всем?

– Да… Иван на работе сегодня тоже все планировал…

– А почему бы, кстати, твоему Ивану не съездить вместо тебя в командировку?

– Потому что он не справится, – Андрей устало вздохнул. – Наташ, давай ты не будешь мне помогать заниматься моим делом?

Наташа обижено отвернулась к окну. Утешало ее только то, что муж хотя бы не срывал своего раздражения на сыне. Напротив, в последнее время он стал уделять ему заметно больше внимания.

– А что ей там надо отвезти? Хлам опять какой-то?

– Да даже если и хлам, все равно помочь надо.

– Мама, ты помнишь, что мне нужны батарейки? – донесся с заднего сиденья сонный голос сына.

– Да, сынок, помню. Сейчас даже в список добавлю, чтобы тебе спокойнее было.

Она наклонилась и потянула крышку бардачка, надеясь найти там ручку. Вместе с очечником и зарядкой для телефона в ее ладонь выпали ключи с дорогим на вид, серебристым брелком.

– Андрюш, что это у тебя тут за ключи?

– Ключи?

– Да, вот. Брелок тяжелый такой.

– А… – Андрей коснулся пальцами губ. – Это клиенту квартиру показывал на днях. Забыл их в офисе выложить.

– И как ему квартира? Понравилась?

– Не знаю, наверное. Бл… Мудак! Наташа, не говори мне под руку, я за рулем!

– А папа сказал плохое слово! – тут же включился Денис.

– Все-все, не надо нервничать! – Наташа закинула ключи в бардачок и захлопнула крышку.

В машине установилось сухое молчание.

Его раздавил Андрей, остановившись на перекрестке в хвосте длинной вереницы:

– Вот как раз и дачники…

– А ты нашел эту девушку? – спросила Наташа, стараясь звучать беспечно.

– Какую девушку я должен был найти?

– Анну. Помнишь, дайвер в Шарм-эль-Шейхе тебя попросил?

Наташа повернулась к мужу, надеясь прочитать правдивый ответ в выражении его лица. И в миг она окунулась в чувство, которое испытала чуть больше десяти лет назад, когда Андрей в первый раз поцеловал ее в ночном сквере – приятное бессилие, горячность дыхания, сталкивающегося и сплетающегося у их губ, безусловное счастье. Способна ли она еще испытать такое с другим мужчиной? И хочет ли?

– А, ее, – равнодушно отозвался Андрей. – Слушай, я даже забыл про нее. Надо парню этому написать, что ли. И спросить заодно про дайвинг. Я хочу на майские с ребятами из клуба поехать понырять. Как тебе предложение? Позагорать не хочешь?

Наташа подавила улыбку удовлетворения.

– Ты думаешь, еще можно найти отель и самолет? Праздники уже на носу.

– Посмотрим. Может, и получится. – Он притормозил у первого ряда машин на стоянке перед магазином. – Высматривай места. Дениска, как там у тебя дела?

– Хорошо.

В магазине Наташа предложила начать с молочных продуктов, и они двинулись к прилавкам, сталкиваясь в проходах с многочисленными тележками. Казалось, что покупателям нужно абсолютно все – от лампочек до дорогого виски, так много их скопилось в этот час перед полками.

– Растет народное благосостояние, – прокомментировал Андрей. – В магазинах теперь не пробьешься.

– Вот и хорошо, – отозвалась Наташа. – Я, например, рада, что мы можем себе позволить не думать о ценах на продукты. Спасибо тебе за это. Ой, смотри, это не Саша там?

– Где? Похоже, что он. Он точно. Саш!

Они пошли навстречу радушно заулыбавшемуся мужчине в костюме.

Андрей протянул ему руку:

– Привет! Ты чего одет так официально? Тоже работал сегодня, что ли?

– Ну а то! – принял он руку Андрея – Ни дня без работы. Дениска, привет! Растешь! Как дела у вас?

– Растет. Нормально все, спасибо. Ты что, один тут?

– Нет, Ксения там бродит, выискивает специальные какие-то дрожжи.

– Она тебя балует дрожжевым тестом? – с улыбкой спросила Наташа, отмечая, что Саша немного поправился с их последней встречи.

– А то! Пироги, пирожки, коврижки. Слушайте, вы что на майские планируете?

– Не знаю еще, – пожал плечами Андрей. – Дожить надо. А вы?

– Мы на даче на шашлыки собраться хотим. Присоединитесь?

– Ну, можно. Если мы в Москве будем.

– В Москве на майские хорошо… Все на юга срываются, так хоть воздух в городе чище становится.

– Созвонимся тогда ближе к делу? – предложил Андрей.

Передав дружный привет Ксении, они отошли к молочному отделу.

Андрей повернулся к Наташе, которая уже прищурилась, поглядывая то в список, то на полки.

– Хочешь на даче у них отдохнуть?

– Можно. Они неплохие ребята, да?

– Ага. Сашка что-то потолстел, ты не заметила?

– Немного есть, да. Но все равно хорошо выглядит.

– Да, бизнес у него сейчас в гору пошел.

Наташе послышалась зависть в его голосе, и она ободрила его:

– У тебя тоже все хорошо, милый. Ты молодец.