Чёрное на чёрном

Глава 4 Февраль

3 месяца спустя, 19 часов вечера по тихоокеанскому времени, Сан-Франциско, Калифорния.

«Погоди секундочку, док…»

Там, где он находился, было уже поздно. Или рано, смотря как толковать.

Ранние утренние часы, как я предполагала. Может, всего несколько часов до рассвета.

Я одержимо отслеживала каждую деталь в поисках улик.

После его отъезда я недели потратила на попытки выяснить, где именно он находится, улавливая каждый намёк, который он мне давал, каждый проблеск его окружения, каждый ветерок присутствия или кадр зданий или людей, мимо или через которых он проходил.

Я все ещё уделяла внимание каждой промелькнувшей детали, какой бы незначительной она ни была.

Я наблюдала за ним на собраниях в комнатах с высокими потолками. Я наблюдала за ним на улицах, когда снежинки таяли, касаясь кожи его лица и губ. Я видела его на мостах, лежащим в кроватях, сидящим на диванах и в кожаных креслах. Я видела его в кофейнях, в ресторанах. Я видела его с другими людьми.

По крайней мере, пока что я не видела, чтобы он с кем-то трахался.

Он получал предложения. Много, много предложений.

Конечно, я понятия не имела, сколько он от меня скрывал.

Я знала, что сейчас он сидел на подоконнике в темной квартире, глядя на мощёную брусчаткой улицу. Я улавливала проблески осознания, пока он проверял, не наблюдает ли кто-нибудь ещё за данным участком темной дороги. Я чувствовала, как он ищет окна, используя свой разум, чтобы просканировать блуждающие мысли и присутствия. Я чувствовала низкое гудение его сознания на фоне, его попытки отвлечь меня, пока он сосредоточился на выкрашенной зелёной краской двери, пострадавшей от воды и ветра.

Однако он не мог полностью меня заблокировать. Не как раньше.

Что-то между нами изменилось.

Я понятия не имела, что это было.

Наши разумы переплелись таким образом, который я не могла объяснить самой себе — или ему, хотя я не пыталась сделать ни того, не другого. Я не говорила с ним об этом. Я не хотела, чтобы он знал, потому что подозревала, что он может найти другой способ отсечь меня.

Я чувствовала, как его сердце бьётся в его груди.

Я чувствовала, как он замедляет своё дыхание. Я видела облако пара, когда он выдохнул в открытое окно.

Было холодно. Снега не было, но холодно. Его пальцы в перчатках почти онемели.

Он сменил положение рук, прищурился, глядя через прицел на тёмную улицу. Ему дали время, в которое ему нужно было находиться здесь, в конкретном месте. Они были точны.

Даже сейчас, когда он проверил часы, замечая, какими точными они были, я ощутила, как он бегло задаётся вопросом — как они вообще могли знать, что ему нужно будет находиться в данном месте в данное время. Внизу в этом здании люди кололись героином и трахали проституток. Я ощутила, как эта мысль вызывает в нем рябь боли, и подавила собственную реакцию на это — чтобы не воспринимать это на свой счёт. Серьёзно, если на то пошло, это был хороший знак.

Я должна была надеяться, что его чрезмерно острая реакция практически на все, связанное с сексом, вызвана тем фактом, что у него самого секса не было.

Он согласился на эту работу. И это была не первая работа, на которую он согласился.

Конечно, приходилось слепо верить, что они говорят ему правду об этом человеке, о том, кем он являлся. Но все расследования, которые Блэк провёл самостоятельно, подтверждали основные факты.

Этому парню нравилось смотреть, как убивают женщин.

Ему также не нравилось, чтобы это были проститутки, так что он платил за их похищение, а затем за пытки и смерть. Большинство из них были бедными девушками, иммигрантками. Темные глаза, тёмные волосы, оливковая кожа. Некоторые были из Восточной Европы, но все чаще и чаще они были с юга.

Он ловил кайф, глядя, как их избивают до смерти.

Блэк поморщился, напоминая себе, что это ограничено во времени.

Это работа. Но она временная.

Тем временем, он может попытаться сделать что-то хорошее. Убрать ещё одного садиста-психопата с улиц. В конце концов, это всего лишь шесть месяцев его жизни. Они распоряжались его задницей шесть месяцев.

Он повторял это себе. Убеждал себя.

Я держала свои мысли тихими, как прозрачное зеркало на фоне.

Я перестала чувствовать вину за подслушивание того, где он был… что он делал… даже о чем он думал. Я делала это не для того, чтобы вторгнуться в его личное пространство. Я делала это даже не потому, что мы оба сделались достаточно собственниками, чтобы временами откровенно вызывать тревогу. В общем, моё наблюдение за ним крайне мало было связано с тем фактом, что мы с ним более-менее встречались — если это можно назвать отношениями, учитывая, как все обстояло между нами.

Я шпионила за ним не ради контроля.

Я беспокоилась о нем.

Когда из-за заляпанной зелёной двери внизу дряхлого многоквартирного здания в узком мощёном переулке показался худощавый светловолосый мужчина, вторая стрелка на наручных часах Блэка как раз тикнула, завершая минуту.

Три часа пятьдесят три минуты… ровно.

Я почувствовала, как Блэк пытается вытолкнуть меня подальше из своего текущего сознания, затем переключает своё внимание на гарнитуру.

— Это он? — только и спросил он.

Он почувствовал, как человек на том конце линии проверяет.

Он не стал спрашивать, как они подтверждали цель, но я почувствовала, как он задаётся этим вопросом. Были ли они видящими? Если так, он этого в них не чувствовал. Насколько он знал, вверху мог летать беспилотник. Насколько он знал, в его участии совершенно не было необходимости.

В любом случае, Блэк знал, что смотрит на нужного человека. Он бы никогда не спустил курок, не зная, кто или что именно ждало по ту сторону ствола.

Он также знал, что последнее слово не за ним.

— Цель подтверждена. Действуйте по готовности.

Блэк стиснул челюсти, но опять-таки, он не спрашивал.

Он воспользовался первым же шансом для чистого выстрела.

Отдача винтовки толкнула его плечо и тело назад. Блэк компенсировал это с точностью, которая меня восхитила, слегка передвинувшись на деревянном подоконнике и удерживая линию огня идеально чистой. Он вставил ещё одну пулю, затем посмотрел через прицел, чтобы оценить результаты первого выстрела.

— Прямое попадание, — сказал голос в наушнике. — Отличная работа, мистер Блэк.

Блэк держал оружие наведённым на тело, которое теперь истекало кровью на обледенелом тротуаре.

— Подстраховаться? — спросил он.

Он научился спрашивать. Они не хотели, чтобы он даже мочился без их согласия.

Последовала очередная пауза, затем раздался голос.

— Нет, — сказал он. — Первый выстрел оказался фатальным. Вы можете идти, мистер Блэк. Более того, мне только что передали, что вам нужно уходить сейчас же. Тело замечено другой стороной. Пока мы с вами разговариваем, об этом сообщается властям. Вы будете под щитом, но если понадобятся дополнительные меры защиты от идентификации, мне велено передать, что вы можете ими воспользоваться…

Блэк не потрудился ответить.

Он точно знал, что за «другую сторону» упоминал мужчина в его наушнике.

Йен Стоун охотился на Блэка так же, как Блэк охотился на него. Кошка и мышка, волк и заяц — они менялись ролями каждый час, каждый день, иногда каждую минуту.

Опустив оружие, Блэк убрался от окна.

Он опустился на пол, немедленно разбирая винтовку и убирая детали в длинный кейс, лежавший на тонком оливково-зелёном ковре. И вновь он работал со скоростью и точностью, которая меня восхищала. Он уже убрал большую часть деталей в пенопластовые прорези внутри кейса, затем поднял руку, выключил наушник и переменил направление своего сознания в мою сторону.

«Ты все ещё там, Мири?» — послал он.

Я научилась прикидываться дурочкой. Наверное, меня должно было беспокоить то, как хорошо я научилась играть ничего не подозревающую подружку. Хотя опять-таки, меня учили пользоваться чем угодно, когда того требовали обстоятельства.

«Хочу ли я знать, что это было?» — я позволила своим мыслям прозвучать чуть резко.

Я ощутила, как Блэк вздохнул.

Я пыталась дать ему шанс рассказать мне вещи, открыться мне о том, где он был, что делал, что на самом деле чувствовал. Я пыталась поддерживать между нами открытую линию на случай, если он передумает… на случай, если я понадоблюсь ему.

Пока этого не случилось. Ни разу.

Я чувствовала стыд, даже сейчас томящийся на заднем фоне как дым. На переднем плане я чувствовала, как он тихо думает о том, что ему надо бы получше меня блокировать. Я чувствовала, как он думает, что теперь меня слишком много в его свете, чтобы он так небрежно относился к поддерживанию этой линии. Он не мог спустя рукава относиться к разделению мыслей, пока находился здесь.

Когда он не ответил, я вновь надавила на него.

«Что ты сейчас делаешь, Блэк? — в этот раз я позволила ему ощутить больше моих настоящих чувств. Беспокойство текло сквозь мои мысли, и я чувствовала, как это обезоруживает его, заставляя стиснуть зубы. — Ты должен знать, что я о тебе беспокоюсь…»

Подавляя свою реакцию, Блэк послал мне импульс заверения. «Просто кое-какую работу для клиента, — послал он в ответ более-менее правдиво. — Я знаю, тебя уже тошнит от этой фразы, но я действительно пока не могу сказать тебе больше, Мири. Я бы сказал, если бы мог».

«Какой клиент? — послала я. — Кто он? Это ты мне можешь сказать хотя бы?»

«Ты уже знаешь, кто он».

«Блэк».

«Я тоже не настолько тупой, как ты думаешь, детка».

Я начала протестовать, но ощутила его улыбку.

Он послал мне импульс жара.

Когда я резко отреагировала, и мой свет вспыхнул в его свете, Блэк отстранился, во второй раз стискивая зубы. Я ощутила, как усиливается его боль. Я чувствовала там интенсивное желание, нарастающее и становящееся почти безжалостным, пока он не взял все обратно под контроль. Я чувствовала, как он думает о сексе. Там мелькали образы… желание. Работа делала все только хуже. Стресс. Он хотел утешения. Он хотел утешения и близости. Черт, он хотел физической разрядки.

Он не знал, как долго сумеет это выносить.

Я оставалась тихой, прямо за стеной, которую он между нами воздвиг.

Я не нарочно так отреагировала, и уж тем более не для того, чтобы причинить ему боль, но я все равно чувствовала себя виноватой. Я честно ничего не могла поделать. Что бы ни удерживало нас так тесно связанными — что бы ни упрощало подслушивание его мыслей и голосов вокруг него — то же самое заставляло меня так сильно хотеть его, что временами я едва могла контролировать себя. Настолько запутавшись в его сознании, мне приходилось делать все, что в моих силах, чтобы не тянуть его к себе.

Я чувствовала, как он скучает по мне.

Для нас обоих это стало непрекращающейся физической болью.

Он несколько раз тоже был близок к тому, чтобы сказать мне.

Близок. Но он не сделал этого.

Я чувствовала, как он думает о том, каким грёбаным трусом он все ещё был со мной.

Стена между нами сместилась, сделалась пористой.

«Я расскажу тебе все, как только смогу, — пообещал Блэк. — Я закончу с этим как можно быстрее, Мири. Клянусь богами, так и есть… я обещаю».

Я позволила ему ощутить мой скептицизм.

Не то чтобы он врал о попытках вернуться ко мне.

Он скорее приуменьшал значение опасности, в которой он пребывал, а также то, насколько все плохо было для него.

«Ты серьёзно не собираешься ничего мне говорить? — послала я. — Ничего о том, что ты делаешь, или с чем все это связано… или почему ты на это согласился?»

Опустив крышку кейса и застегнув металлические защёлки с обоих концов перед тем, как крутануть кодовый замок спереди, запирая оружие, Блэк вздохнул. Я ощутила, как он борется с тяжёлым чувством, которое пыталось завладеть его светом.

Отбросив его в сторону, он покачал головой, вставая на ноги и крепко сжимая ручку кейса в ладони.

«Нет, детка, — мягко послал он, вкладывая в эти слова извинение. — Не собираюсь».

Стоял февраль.

Это был холодный, ветреный, иногда дождливый, а иногда с голубым небом февраль, и я сидела в итальянском ресторане на Калифорния стрит, а мои грибные ньокки со сливочным соусом остывали с каждой минутой. Я даже не притронулась к ним. Они просто лежали на тарелке между моими локтями, и теперь даже сам запах вызывал волны тошноты в моем животе.

Я прикусила губу, борясь с раздражением и уставившись на мужчину, сидевшего напротив.

У нас с ним уже был этот разговор.

Не в тех же самых словах.

Скорее сама тема разговора казалась слишком похожей на разговор, который я вела с ним в Бангкоке несколькими месяцами ранее. Во время того разговора он тоже отказывался воспринимать меня всерьёз. Он также отказывался верить, что Блэк в опасности.

Как и в тот раз в Бангкоке, Кико сидела рядом с ним, слушая, как мы спорим, и изучая своими темными пытливыми глазами моё лицо.

— …Декс, пожалуйста, — сказала я, вскидывая руку и перебивая его. — Мне не нужно выслушивать все это. Я не оспариваю протокол. Если честно, плевать мне на оперативные протоколы компании. Говорю тебе, что-то не так. Что-то, что выходит за рамки твоего проклятого протокола… — прикусив губу, чтобы не повысить голос, я нарочно заговорила тише. — У тебя разве нет опыта в разведке? Тебе действительно надо перечислять протоколы, чтобы меня заткнуть? Или ты все же послушаешь, что я говорю, и подумаешь своей головой?

Декс нахмурился, косясь на Кико, которая приподняла брови.

Единственное, что существенно изменилось — для меня, по крайней мере — между этим разговором и тем, что в Бангкоке — это одежда, в которую мы трое были одеты.

Вместо сарафана и сандалий Кико, миниатюрная, но мускулистая японка, была одета в облегающие черные брюки и чёрную футболку — базовую униформу команды Блэка. В этом наряде она выглядела как та, кем она и была — бывшая военная.

Декс, красивый афроамериканский мужчина лет тридцати, который сидел рядом с ней на кожаном диванчике, был одет в пошитый на заказ угольно-серый костюм, предположительно потому, что позже в тот день он встречался с клиентом или уже виделся с ним за ланчем. Теперь он намного меньше походил на военного, чем при нашей первой встрече в Бангкоке, но я знала его как одного из ветеранов Блэка, определённо с опытом в разведке, вопреки моему уколу.

Как и в Бангкоке, эта встреча была моей идеей.

Как и в Бангкоке, они блокировали меня на каждом проклятом повороте.

В отличие от Бангкока я осознала, что мои прежние «правила» об использовании экстрасенсорных способностях на людях имеют для меня намного меньше значения.

По правде говоря, с каждым днём мне все сильнее приходилось бороться с эмоциональной стороной вещей, и это делало данный разговор намного сложнее. Я говорила на эту тему со своим мозгоправом — милым бывшим военным ветераном по имени Роджер, который консультировал людей, недавно переживших травматические потрясения. Ник настоял, чтобы я проконсультировалась с кем-нибудь, когда он наконец-то услышал в общих чертах историю о том, что случилось со мной в Бангкоке.

Я не рассказывала Нику детали, и уж тем более о видящих, но он знал то, что знали сотрудники Блэка — а именно ту часть, где меня похитил и удерживал в плену наёмник, который работал на русских торговцев людьми.

Ник был в ужасе, конечно же.

Предсказуемо, он винил Блэка.

Он также немедленно настоял, чтобы я встретилась с Роджером, который занимался кризисным консультированием для полиции. И да, Ник был прав, надавив на меня и заставив пообщаться с профессионалом, хотя я противилась, когда он впервые заговорил об этом.

Роджер считал, что моя новая гипер-эмоциональность — это нормальный побочный эффект и определённо хороший знак того, что я преодолеваю эту ситуацию.

Лично я не была так уверена.

Однако я не могла сказать об этом Роджеру или кому-то ещё… включая двух людей, сидевших передо мной.

Я попросила их встретиться со мной здесь, в маленьком семейном итальянском ресторанчике через дорогу от офисного здания на Калифорния Стрит. Пока все выглядело так, будто я совершенно впустую трачу время.

— Вы говорили с ним больше нас, док, — голос Декса оставался старательно небрежным, но я чувствовала, как он настороженно наблюдает за мной своими кофейными глазами. — Я не уверен, чего вы от нас ожидаете. Если вы хотите, чтобы он приехал домой, скажите ему приехать домой.

Я прикусила губу, переводя взгляд между ними.

— Вы знаете, на кого он сейчас работает? — спросила я.

Молчание. Я откинулась на спинку стула, вынуждая себя сохранять нейтральное лицо.

— Знаете? — повторила я.

— Нет, док, — Декс вздохнул. — И если честно, это не наше…

— … Он работает на мистера Счастливчика.

Проигнорировав раздражённое хмурое лицо Декса, я переводила взгляд между ними, подмечая узнавание, когда воспользовалась своими экстрасенсорными способностями, чтобы прочесть их и подтвердить глубину этого понимания.

— Его принудили как минимум к шестимесячному контракту с ним, — добавила я. — … Бог знает, что он там делает. Так что… вы понимаете моё беспокойство, верно? Он работает на лорда мафии из России. Торговца людьми и наркотиками, который по слухам режет врагов на куски и скармливает своим собакам, когда те его разозлят. Я читала о нем… об этом «мистере Счастливчике». В ваших же файлах. Там говорится, что он держит детей в качестве домашних животных. Что к полу его столовой прикованы женщины, которые делают минеты гостям за ужином…

Видя, как Кико при этом вздрогнула и поморщилась, окинув взглядом ресторан вокруг нас, я наградила их обоих тяжёлым взглядом, игнорируя её невысказанную просьбу говорить потише.

— Если я не ошибаюсь, мистер Счастливчик — торговец людьми, в наши дни работающий в Европе. Может, по всему миру. Вы правда думаете, что Блэк по своей воле стал бы на него работать?

«Может ли это быть правдой? — услышала я мысли Кико. — С какого хрена Блэку говорить ей такие вещи, даже если это правда? — поёрзав задницей на сиденье, она снова нервно окинула взглядом ресторан. — Блэк не стал бы работать на психопата… ведь не стал бы?»

Я чувствовала её сомнения, пока она обдумывала это под разными углами.

Мысли Декса оказались прямиком у него на языке.

— Блэк ни за что не стал бы работать на этот кусок дерьма, док, — сказал он, качая головой. — Я не знаю, откуда вы взяли эту информацию, но она ошибочна. И да, я знаю, кто такой «мистер Счастливчик». Вы совсем не знаете Блэка, если думаете, что Блэк стал бы работать на него… по каким бы то ни было причинам.

— Ты меня не слушаешь, — холодно сказала я.

— Я прекрасно слушаю…

— Нет, — перебила я. — … Не слушаешь. Я только что сказала, что он делает это под давлением. Ты понимаешь, что значит «под бл*дским давлением»? Это значит, что он делает это не по своей воле.

Я видела, как Декс стиснул зубы достаточно сильно, чтобы на лице заиграли желваки.

Он взглянул на Кико, и мне опять не пришлось читать его, чтобы уловить его мысли.

Я прикусила губу, усилием воли контролируя злость.

— … Или ты собирался выдать мне очередную снисходительную речь о том, что этому никогда не бывать? Даже учитывая то, что я только что тебе сказала о давлении, оказываемом на него?

— Как вы вообще можете знать об этом, док? — сказал Декс, вскидывая руки. — Как? Не хотите просветить нас относительно своего источника?

— Блэк признался мне в этом, — рявкнула я. — Он, бл*дь, признался, что работает на него. Он заключил с ним сделку в Бангкоке… не только ради меня, но и ради его друга Лоулесса. И ради детей, которых он защищал через свою организацию. Он думает, что это единственный способ сохранить нам жизнь.

Кико подняла руку, переводя взгляд между мной и Дексом.

— Вам нужно говорить об этом потише, док, — сказала она предостерегающим тоном.

Однако глядя на меня, она выглядела обеспокоенной.

«Она действительно верит в это, — услышала я её мысли. — Она действительно думает, что Блэк выполняет какой-то контракт с этой группировкой из России, — её полные губы поджались. — Но зачем, черт подери, ему это делать? Он годами держит эту московскую сеть под наблюдением…»

Спустя несколько секунд я ощутила, как она опять отбрасывает эту вероятность.

«… Он не стал бы работать на Счастливчика. Ни по каким причинам. И какое дело Счастливчику до Мириам? Или до самого Блэка, если уж на то пошло, раз Счастливчик предположительно использует её, чтобы добраться до Блэка? Блэк богат, но кто-то вроде Счастливчика едва ли его заметит…»

В этот раз мне пришлось прикусить губу, чтобы промолчать.

Я посмотрела на Декса.

— Просто изучите это, ладно? — я перевела взгляд на Кико. — Один из вас. Изучите это… пожалуйста. Говорю вам, он работает на Счастливчика, и он вляпался по уши.

Декс покачал головой, его карие глаза сделались ещё более скептичными.

Когда я поджала губы, стараясь контролировать свой нрав, он положил ладонь на стол в явно успокаивающем жесте, который ни капельки не работал.

— Слушайте, — сказал Декс, делая глубокий вздох перед тем, как заговорить тише. — Ни один из нас не спорит с тем, что Счастливчик и его личная армия мясников из Москвы — настоящие пугающие ублюдки. Но по правде говоря, если бы Счастливчик и его типы хотели смерти Блэка… более чем вероятно, что босс был бы уже мёртв. Я знаю, вы думаете, что мы такие тупые и не понимаем этого, но поверьте мне… мы понимаем. Блэк хорош. Он действительно чертовски хорош. А это значит, что он достаточно хорош, чтобы понимать, когда его превосходят. Он всегда был крайне осторожен и держал нас подальше от организованной преступности, в частности от уровня этой группировки. Это относилось и к нашей непосредственной работе, и даже к его гуманитарной деятельности, где он незначительно пересекался с ними, но это никогда представляло для них реальной угрозы…

Я уже качала головой.

— Я все это знаю, — сказала я.

— Тогда что, док? Что вы пытаетесь сказать сейчас?

— Они не хотят его смерти. Они пытаются, я не знаю… — я пыталась решить, сколько озвучить, неопределённо махнув рукой над тарелкой. — …Завербовать его. Они хотят, чтобы он работал на них. Постоянно. Этот контракт — всего лишь повод… способ держать его поблизости и, вероятно, испытать его, пока они не заполучат его полностью.

Когда я подняла взгляд, Декс прищурился.

— Зачем, черт подери, им это нужно? — спросил он с неприкрытым скептицизмом в голосе. — Блэк — не торговец. Он настолько далёк от торговцев, насколько это вообще возможно.

— Я не знаю, — соврала я. — Но я знаю, что я права. Блэк не признавался мне в этой части, но он и не отрицал этого.

— Если Блэк рассказывает вам так много, — сказал Декс. — Зачем вообще вам нужны мы, док?

В этот раз мне тоже не пришлось читать его.

Голос Декса явно говорил — он думает, что я вру.

Моя челюсть окаменела. Я начала отвечать, но Кико вскинула руку между нами, как будто предотвращая взрыв, и наградила Декса тяжёлым взглядом.

— Прекрати подкалывать её, Декс, — сказала она широкоплечему мужчине с неприкрытым предостережением в голосе. — Я серьёзно. Ты просто её злишь. Блэк тебе за это спасибо не скажет.

Когда Декс нахмурился, но как будто признал её слова, она повернулась ко мне.

— Слушайте, док… мы мало что можем сделать, — её миндалевидные глаза сделались серьёзными. — Можете считать это глупым, если хотите, но Блэк ввёл строгие протоколы на случай, когда он вот так пропадает. Мы не можем идти против них… без чертовски весомой причины. Декс ведёт себя как засранец, но он пытается сказать вам… — она наградила огромного бывшего солдата тяжёлым взглядом, и он закатил глаза. — Что у вас, вероятно, больше власти в данной ситуации, чем у нас.

— Не то слово, — поддакнул Декс, крякнув.

— У вас с ним личные отношения, Мириам, — более мягко сказала Кико. — Наши отношения — чисто профессиональные. Более того, вы могли заметить, что он требует от всех нас по-военному чёткой системы подчинения, когда дело касается его компании. Поэтому он нанимает в основном ветеранов. Это не оставляет нам роскоши ставить под вопрос приказы…

— Чертовски верно, — пробормотал Декс.

Кико снова наградила его тяжёлым взглядом, но он лишь пожал плечами, его взгляд вовсе не извинялся. Взяв вилку, он снова принялся атаковать свои равиоли из шпината с водочно-сливочным соусом.

Я смотрела, как он ест, затем слегка качнула головой, прежде чем тщательно успокоить свой голос.

— В вашем распоряжении нет совершенно ничего на тот случай, когда вы полагаете, что ваш босс может действовать под принуждением?

Декс в очередной раз с неверием фыркнул, со звоном уронив вилку.

Я проигнорировала его, глядя только на Кико.

— Я понимаю, вы оба думаете, что я просто какая-то гипер-эмоциональная подружка, которая знает Блэка вовсе не так хорошо, как ей кажется, — сказала я, и мой голос сделался холоднее, когда я посмотрела на Декса. Поскольку примерно об этом он и думал, пока ел свои равиоли, я видела, как он побледнел. — … Но возможно вы забываете, что случилось в Бангкоке не так давно?

Широкие плечи Декса застыли. Он сверлил меня взглядом, тепло-карие глаза внезапно сделались на несколько тонов холоднее.

— Тогда вы тоже ошибались, док, — произнёс он явно злым голосом. Он ткнул вилкой прямо мне в лицо. — Этот мудак не отправился за Блэком, как вы говорили. Он отправился за вами. Как и говорил Блэк. Как и я говорил, если вы припоминаете…

— Я это знаю, — раздражённо произнесла я. — Вы не улавливаете смысл моих слов.

— Думаю, улавливаем, — сказала Кико.

Её голос прозвучал печальнее Декса, и содержал в себе больше сожаления, но я также слышала там твёрдость.

— … Мы говорим вам, что мы мало что можем сделать, когда Блэк прямо приказал нам держаться в стороне, Мири. Мы можем подвергнуть его опасности, если не подчинимся. Уже по одной только этой причине мы не станем этого делать. У нас нет ни одного весомого основания полагать, что с его стороны что-то не так. Он не давал нам ни единой причины не доверять ему, когда он говорит, что все в порядке.

Когда я покачала головой, стискивая зубы, она предостерегающе накрыла мою руку ладонью.

— Мири. У нас есть протоколы на случай, если он действует под давлением. Кодовые фразы, ключевые слова. Он не использовал ни одного из них. Ни одного. Учитывая это, мы вынуждены предположить, что он знает, что делает. Он может находиться под прикрытием или работать с кем-то, у кого есть связи…

— Я все это понимаю, — рявкнула я, сбрасывая её руку. — Вы, бл*дь, глухие? Я говорю вам… происходит совсем другое!

Я не осознавала, как громко я это сказала, пока наша зона ресторана не притихла.

Взглянув на пристальные взгляды, которые я вызвала своей вспышкой, я прикусила губу.

Переключившись на Кико, я выровняла свой взгляд.

Декс с неверием уставился на меня со своего места у окна, опять берясь за вилку. Снаружи я видела льющий дождь и проходящих мимо людей, которые теперь держали зонтики.

— Итак, вы не станете мне помогать, — это не было вопросом.

— Помогать вам? — раздражённо переспросил Декс. — Помогать вам с чем?

Кико вскинула руку, призывая его молчать.

— Дайте нам что-то конкретное, док. Это все, о чем мы просим. Дайте нам это, и мы поможем вам с чем угодно.

Декс фыркнул ещё громче.

— Поможем. Вы хотите, чтобы мы помогли вам загнать его в гроб.

Когда я пробуравила его взглядом, чувствуя, как пальцы на коленях сжимаются в кулаки, он снова ткнул вилкой в мою сторону — ещё один его жест, который я помнила с Бангкока.

— Слушайте Кико, док, — посоветовал он. — Мы со всех ног кинемся на помощь, если у Блэка действительно проблемы. Но вам понадобятся доказательства, если вы хотите, чтобы мы пошли против приказа Блэка. А если вы говорите, что ваш маленький розовый мизинчик подсказывает вам, что ему пушку ко лбу приставили? После того, как он сказал нам оставить его в покое? Что ж, дерьмо. Чего вы от меня хотите в такой ситуации?

Я не вздрогнула, но наградила его таким же тяжёлым взглядом.

— Я хочу, чтобы вы слушали меня, когда я говорю, что разговаривала с ним… и что он признался в том, что работает на Счастливчика. Я хочу, чтобы вы слушали меня, когда я говорю, что что-то не так, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

Но с таким же успехом я могла разговаривать со своими ньокки.

— Помните приказы, док? — спросил Декс, как будто я и не говорила ничего. — Систему подчинения? Помните, каково это? Он вам не только бойфренд…

Я застыла, но он не остановился ни на секунду.

— … Он, бл*дь, наш босс. Черт, он ваш босс, док. Вы должны действовать соответствующе… и думать головой. А не тем, чем, черт подери, вы думаете сейчас…

Он махнул вилкой в общем направлении моего туловища.

В моей груди вспыхнул огонь, заставляя ещё сильнее стиснуть зубы.

Кико сверлила его взглядом, глазами приказывая заткнуться, но Декс смотрел только на меня, опять тыча мне вилкой в лицо.

— Вы говорите со своим мужчиной, у вас проблемы с тем, что он делает, — сказал Декс. — Не втягивайте нас в это. Если у вас нет ничего, с чем мы могли бы работать, мы не станем вмешиваться в… — он смерил меня неопределённым жестом. — В то, что там, черт подери, у вас происходит.

Я крепче прикусила язык.

В этот раз я промолчала, потому что не доверяла тому, что могу сказать.

Я прекрасно понимала, на что он намекает.

Мне не нужны были экстрасенсорные способности, чтобы разглядеть какие-то аспекты смысла. Он думал, будто я пытаюсь втянуть его в какую-то личную ситуацию. Он думал, что Блэк от меня отмахнулся… что он не устоял перед своими блудливыми потребностями и потерял интерес ко мне… и что я утешаю себя иллюзиями, будто это происходит из-за какой-то опасности.

Декс в своей манере говорил мне очухаться и разглядеть ублюдка, который мне изменял.

Конечно, эта мысль уже приходила мне на ум.

Но это было месяцы назад.

Когда Блэк только уехал, я прошла через все эти сомнения.

Я снова и снова прокручивала в голове, почему он мне не сказал, куда он едет и зачем. Я мучительно страдала из-за того, что сделала с ним в ночь перед отъездом, и не соврал ли он мне, говоря, что не возражал против этого. Я задавалась вопросом, почему он все ещё не доверял мне в достаточной мере, чтобы открыться, почему он был таким отстранённым в те последние минуты перед уходом из квартиры на Калифорния Стрит.

Я прошла через весь процесс ощущения заброшенности, ощущения, будто он издевался надо мной, ощущения, будто мне врали и, вероятно, мне изменяли. Я уже справилась со злостью на то, что он как обычно исчез и ни черта мне не сказал.

И да, я злилась на него.

Поначалу я действительно злилась на него. Так злилась, что не отвечала на его звонки неделями после его отъезда. Так злилась, что однажды ночью поцеловала Ника в какой-то ошибочной попытке отомстить Блэку.

Вообще-то, это был не просто поцелуй.

Я могла бы переспать с Ником, будь я чуточку более пьяной.

Отчасти причина крылась в том, что Блэка не было рядом, пока я все ещё не чувствовала себя в безопасности после сделанного Солоником. Отчасти — в том, что его не было рядом, когда я чувствовала в себе перемены… с каждым днём все сильнее… и я не знала, насколько мне стоит беспокоиться из-за этих перемен. Отчасти — потому что Блэк все ещё ни черта не рассказал мне о том, кто я и что я такое. Отчасти — потому что я скучала по нему и хотела, чтобы он пожалел о своём отъезде.

Но я прошла через все эти стадии, и я справилась с этим.

Примерно в Рождество мы снова начали разговаривать.

Коснувшись подвески коренных индейцев, которую я носила на шее — рождественский подарок от Блэка — я прикусила губу, пока не ощутила кровь. Это не в моей голове. Это не мои иллюзии и не моя паранойя. И это не просто боязнь отношений со стороны Блэка.

Я больше не верила, что Блэк уехал потому, что не хотел быть со мной.

По правде говоря, вопреки всем моим страхам, я не уверена, что когда-либо верила в это.

Декс намекал, что я слишком оторвана от реальности, чтобы видеть разницу между отвержением Блэка и беспокойством о нем, которое приводило меня в ярость. И тот факт, что я видела некоторое сочувствие Декса в свой адрес, вовсе не помогал. Он думал, что оказывает мне услугу. Выдаёт горькую правду вместо потакания моим фантазиям о Блэке и том, где он может быть, с кем он может быть.

Суть в том, что я знала — я не получу от них никакой помощи.

Я не получу никакой помощи от них обоих.

Как и в Бангкоке, я была сама по себе.