Черноморский призрак 2

Глава 17

Константинопольская побудка

Близилось католическое Рождество 1854 года. Очередные гости из Европы наконец-то добрались до Константинополя. Не все, но те, кто мне нужен, добрались. Хоть английская и французская эскадры шли вместе от самой Генуи, где приняли на борт бравых пьемонтских вояк Сардинского королевства, но единого командования над ними не было. Англичане сочли ниже своего достоинства подчиняться французам, а французы после Балаклавы вообще Ройял Нэви в грош не ставили. Они, по крайней мере, смогли сохранить большую часть своих кораблей в Черном море и уйти в Варну. В отличие от англичан, которые потеряли в с ё. Имела место также личная взаимная неприязнь между Омманни и Буэ-Вильоме, поэтому ситуацию можно было охарактеризовать, как «недружественный нейтралитет». Тем не менее, наличие общего врага вынуждало действовать сообща, и волей-неволей приходить к компромиссу.

Так продолжалось до прихода в Константинополь, куда основные силы растянувшейся армады прибыли 19 декабря 1854 года. Часть парусников отстала из-за неблагоприятного ветра, поэтому решили их не ждать. Как смогут, так придут. А пока можно заняться профилактикой машин и ремонтом после тяжелого перехода через зимнее Средиземное море, заодно обсудив предстоящие совместные действия друг с другом и с турецкими союзниками.

И сразу же начались разногласия. Англичане не собирались немедленно идти в Черное море, поскольку не видели в этом смысла. За прошедшее время обстановка на дунайском фронте для турок еще более ухудшилась, поэтому над Варной нависла угроза осады. И идти туда, чтобы оказаться в ловушке, адмирал Омманни не хотел. На этот счет у него был соответствующий приказ Адмиралтейства. Если на момент прибытия в Константинополь возникнет угроза осады Варны русскими войсками, оставаться в Константинополе и ждать дальнейших распоряжений из Лондона. То же самое касалось и армейских частей, находящихся на борту английских кораблей. По договоренности с султаном они прибыли для усиления гарнизона Константинополя, чтобы высвободить часть турецких войск и отправить их на фронт. Если воевать на стороне турок англичане еще были согласны., то вот воевать в м е с т о турок они не собирались. Да и прибыло английских войск сравнительно немного, порядка четырех тысяч. Никакого серьезного влияния на ход боевых действий они оказать не могли. В Лондоне сделали ставку на тех, «кого не жалко». На французов, сардинцев и турок. Вот этих хватало. Надо ли говорить, что такое поведение англичан не способствовало укреплению отношений в стане союзников по антироссийской коалиции.

Совсем иная ситуация была у французов. Приказ Наполеона Третьего не допускал двоякого толкования. Как можно скорее идти в Варну на соединение с эскадрой адмирала Гамелена и выгрузить там войска. После чего адмирал Гамелен принимает командование над обеими эскадрами, и ищет способ разгромить русских на море. Просто и без затей. Правда, Буэ-Вильоме все же смог выторговать себе лазейку в этом приказе. Идти, если позволит погода. Поскольку смог убедить высокое начальство, что эти «утюги» могут не пережить попадание даже в не очень сильный шторм. А ведь именно они — главная ударная сила. Хоть это и вызвало недовольство французского императора, ничего не понимающего в морском деле, но здесь уже адмирал пошел на принцип. Либо он действует в соответствии с погодными условиями, либо немедленно подает в отставку. Поскольку эти три мелкосидящих плоскодонных корыта и хорошая мореходность — понятия несовместимые. И выводить это убожество в штормовое море на верную гибель он не будет. Наполеону ничего не оставалось делать, как согласиться.

Но если на переходе от Франции до Дарданелл с погодой худо-бедно повезло, то вот в Черном море было неспокойно. Свирепый зимний норд-ост разогнал большую волну, и выходить «утюгам» из Босфора лучше не стоило. То же самое касалось и парусников. При таком ветре и усилившемся встречном течении в проливе они не могли самостоятельно пройти Босфор без буксировки пароходами. Поэтому пришлось ждать улучшения погоды и изменения направления ветра. Что всех французов и сардинцев вполне устраивало. В Варну никто не торопился.

Меня это тоже устраивало. По прогнозу Ганса, контролирующего состояние атмосферы, дуть еще должно было не менее восьми дней. Наша разведгруппа в Константинополе хоть и не имела доступа к этой информации, но от местных моряков старожилов тоже знала более-менее точный прогноз. Поэтому операцию по минированию собрались провести в канун католического Рождества — в ночь с 24 на 25 декабря. В прошлом году неплохо получилось с «Наполеоном» и «Шарлемань», может и в этом удастся преподнести рождественский «подарок» господам европейцам.

Сообщили об этом в Одессу довольно оригинальным способом. Желая создать хотя бы односторонний канал связи, еще в Петербурге разработали систему сигналов из различных символов, которые нужно было нанести в определенных местах за городом. Ганс периодически навещал эти места, и информация от разведгруппы быстро доставлялась мне. Причем независимо, где я в этот момент находился. Этим способом связи мы не злоупотребляли, и использовали только если надо было сообщить что-то срочное и важное. Вот так я и узнал, что акция назначена на вечер 24 декабря. Когда англичане и французы будут праздновать Рождество.

План операции разработан уже давно. Он имел несколько вариантов в зависимости от количества целей и времени их прибытия в Константинополь. Командиру группы Константину Кипариди предоставлялась полная свобода действий, поскольку оперативной связи между Одессой и Константинополем у нас не было. Главная задача — уничтожить три французских «утюга», для чего выделялось шесть мин. Все прочее — на его усмотрение. Поскольку изначально мы не знали, кто пожалует. Сложность была еще и в том, что в составе группы имелось всего шесть подготовленных подводных диверсантов. Остальные — добровольные помощники из местных греков. Они хорошо знают обстановку в Константинополе, знают Босфор и подходы к нему, сами прекрасные моряки, но специальной подводной подготовки у них нет. Поэтому для проведения операции выделялось три больших лодки, в каждой из которых находилось по два диверсанта. Остальные — массовка для отвлечения внимания. Лодки подойдут как можно ближе к намеченным целям и будут изображать лов рыбы. Явление для бухты Золотой Рог вполне привычное. Да и вахта на палубе вряд ли будет проявлять чудеса бдительности в рождественскую ночь, в глубоком тылу, и на хорошо защищенной якорной стоянке. Для большей вероятности успеха мины должны были сработать одновременно, или хотя бы с интервалом в несколько минут, для чего снабжались часовым механизмом. После установки мин у диверсантов будет достаточно времени, чтобы удалиться подальше от порта и затеряться в городе. Рисковать лучше не надо. Таков был предварительный план. А как оно пойдет на деле — время покажет.

В этот раз я решил лично проконтролировать ход выполнения операции. И если потребуется, то вмешаться. Ванька уже освоился с управлением как моей тушкой, так и тушкой Цили, поэтому вполне можно оставить его одного «на хозяйстве». Все равно, ничего важного в ближайшие дни не предвидится. А с какой-нибудь мелочью он и сам справится. В крайнем случае, прикинется больным, и попросит не беспокоить. Поэтому вечером 24 декабря, выяснив текущую обстановку и убедившись, что никаких срочных дел в ближайшее время в Одессе не предвидится, проинструктировал Ваньку.

— Ваня, остаешься вместо меня капитаном «Лебедя». Не мандражируй, до утра тебя не должны побеспокоить. А к утру мы с Гансом в любом случае вернемся. Готов?

— Готов, Ваше превосходительство! Буду вовсю изображать капитана «Лебедя», завалившись в койку до утра. Только… Может быть лучше было бы у Цили остаться?

— Я тебе дам, у Цили! Что, на сладкое потянуло? Циля тебя враз раскусит. Ни хрена не поймет, конечно, что со мной случилось. Но подозрения у нее возникнут, а мне это не надо. Рано ей еще паладином становиться. Поэтому сидишь в каюте, никого не трогаешь и по пароходу не шатаешься. Если хочешь, можешь себе праздник живота устроить. Даже с выпивкой. Не бойся, не опьянеешь. Мой организм на алкоголь не реагирует. Привыкай действовать автономно. У меня на тебя большие планы, Ваня. Вопросы есть?

— Вопросов нет!

— Вот и отлично. Ганс, меняй нас местами.

— Принято!

Вот мы опять вдвоем с Гансом в воздухе. Уже стемнело, небо частично закрыто облаками. Делаем круг над портом и летим над Одесским заливом. Стихия внесла коррективы в наши действия. Зима с 1854 на 1855 год выдалась очень холодной, поэтому Одесский залив покрыт льдом. Наша «хулиганская флотилия» стоит в Карантинной гавани, вмерзнув в лед, и до потепления в море не выйдет. Хорошо, что «Аккерман», «Очаков» и «Тарханкут» успели вернуться из рейда к Варне до того, как вход в порт был закрыт сплошным ледяным полем. А не то, пришлось бы им идти зимовать в Севастополь. Днепро-Бугский и Днестровский лиманы замерзли еще раньше. Из-за резкого падения температуры воздуха и быстрого роста ледового покрова решили никого больше в море не посылать. Ведущий патрулирование на траверзе мыса Большой Фонтан «Ланжерон» входил в Карантинную гавань, уже ломая тонкий лед. Он оказался последним судном, вошедшим в одесский порт в 1854 году. Все. До наступления теплых дней «хулиганская флотилия» выведена из игры. Прошлая зима не была такой холодной. Лед в Одесском заливе хоть и появился, но не сплошной. Поэтому никаких помех нам не создавал. Сейчас же, увы! Природа не спрашивает нашего желания. Отправили фельдъегеря в Севастополь с сообщением о том, что на нашу помощь пока рассчитывать не стоит, и начали готовиться к кампании следующего года. Нет у меня уверенности, что даже если диверсия в Золотом Роге пройдет успешно, то Англия и Франция сразу же запросят мира. Слишком далеко все зашло…

Идем на небольшой высоте, всего в пятьсот метров. Скорость тоже небольшая. За час до Константинополя доберемся. Уже прошли кромку льда в Одесском заливе и летим дальше на юг вдоль побережья. По дороге решили заглянуть в Варну, проведать французов. Летим молча. Я с интересом наблюдаю по сторонам, Ганс занимается пилотированием и навигацией. Неожиданно он нарушает молчание.

— Командир, тебе не кажется, что пора расширять круг посвященных?

— Ты о чем, Ганс?

— Тебя одного на все направления не хватит. Ты и так пытаешься быть в каждой почке заточкой. А это очень опасно. Нам только внимания к твоей персоне со стороны твоих бывших коллег не хватало.

— Да я и сам это понимаю. Но пока подходящих кандидатов нет. Разве что Ванька. Но ему деваться было некуда.

— Почему только Ванька? А твои верные «самураи» Ерофеев и Сосновский? Уж в их-то преданности можно не сомневаться. А Циля? Хоть и меркантильная мадемуазель, но свою выгоду от сотрудничества с тобой осознает четко. Поскольку прекрасно понимает, что выиграла суперприз для барышни ее социального статуса, и второго шанса не будет. Поэтому никогда не предаст. Доктор Мюллер и отставной ротмистр Игнатов тоже весьма интересны. Тем более, они оба догадываются, что с тобой что-то не так. Но языком не треплют и глупых вопросов не задают. Чем не паладины? Зачем время тянуть?

— Ладно, подумаю. Но только после войны. Когда в Петербург вернемся.

— Кстати, по поводу Ваньки. Командир, мое мнение — это самородок. Прирожденный разведчик. И в этом качестве он подойдет гораздо лучше, чем протирать штаны в конструкторском бюро. Тем более, можно совмещать оба вида деятельности.

— Ты тоже это заметил?

— Давно. Еще с момента его первого задания на «Наполеоне». Парень не теряется и действует по обстановке, умело импровизируя в сложившейся ситуации. Наша недавняя работа в Европе это тоже подтвердила. Пора ему в новую тушку вселяться. Больше толку будет.

— Согласен. Да только, намеченная тушка сейчас очень далеко.

— И кого наметил?

— Моего дорогого братца Феденьку.

— Весьма достойный вариант! А не подозрительно ли будет? То грызлись постоянно, а то вдруг не разлей вода братанами станете?

— Для начала можно слегка поцапаться. Но потом придем к компромиссу. Типа повзрослели. И надо как следует в мозгах Феди покопаться. Раньше побоялся это сделать. Похоже, что зря. Сейчас бы меньше проблем было.

— Думаешь, он знает заказчика всей этой возни вокруг тебя?

— Самого заказчика может и не знает. Но как минимум того, кто входил с ним в контакт, знать должен. Поскольку Федя осторожен, и с незнакомым человеком откровенничать не будет.

— Так может сейчас все и сделаем?

— Сначала Федьку найти надо. Где он в Англии находится? А может уже и не в Англии. Да и рано еще. Мне Ванька пока что здесь нужен. Вот, сейчас вместо меня «Лебедем» командует, пока мы делом заняты. Да и не исключено, что вам двоим еще не раз придется прогуляться по Европе. А может и в Петербург надо будет наведаться

— В Петербург⁈ Зачем⁈

— Нехорошее у меня предчувствие, Ганс… Ты ведь знаешь, меня интуиция никогда не подводит… В нашей истории Николаю Павловичу оставалось жить чуть больше пары месяцев. Как бы и здесь не произошло то же самое.

— Но даже если так, то что мы сможем сделать?

— Все будет зависеть от того, как поведет себя здешний Александр Второй. Ведь именно Александр наследует российский престол. И если эта великокняжеская морда попробует похерить победы России, слив все Англии и Франции ради «справедливого мира»… Клянусь, я нарушу правило разведчика Космофлота «Старайся быть незаметным». А Ванька после этого пусть мою тушку забирает. Будет наследником промышленной империи Давыдовых, героем и спасителем Отечества.

— Ну-у, Командир, ты даешь!!! В императоров ты еще не вселялся!

— Так если Саша номер два будет правильно себя вести, то и ради бога! Пусть живет. Он не гений, конечно, но и не дурак. А я ему чем смогу, помогу. Может быть к тому времени уже мануфактур-советником стану, как мой папенька. За все в совокупности. Поэтому мои слова хоть что-то, да будут значить. В любом случае, пока Саша номер два не начнет править, мы не знаем, что он решит…

Так за разговорами о прекрасном долетели до мыса Калиакра, где укрылись от шторма три пароходофрегата Черноморского флота — «Владимир», «Крым» и «Одесса». Попытки обстрела с берега уже давно прекратились. Точный огонь дальнобойных нарезных орудий заставил турецких артиллеристов сделать правильные выводы. Ситуация казалась парадоксальной — наши пароходофрегаты спокойно стояли у вражеского берега в укрытии, и противник ничего не мог с ними сделать. Поэтому решил больше не нарываться. Обе стороны стали соблюдать негласный уговор. Турки не пытаются обстреливать с берега русские военные корабли, ставшие на якорь у мыса Калиакра, а наши моряки не стреляют по побережью в этом районе. Пока что никто не нарушал это неофициальное соглашение.

Дальше взяли курс прямо на Варну. Черное море оставалось пустынным. Сильный шторм вынудил всех укрыться от непогоды в безопасных местах якорных стоянок, одной из которых поблизости и являлся мыс Калиакра. Но кроме трех наших пароходофрегатов там больше никого не было. Турецкое судоходство в Черном море фактически прекратилось.

А вот и Варна. Порт забит французскими и турецкими кораблями, но никто не делает попытки выйти в море. Погода не благоприятствует. Интересно, что предпримет адмирал Гамелен, когда до него дойдет информация о взрывах в Золотом Роге? Ведь должен понимать, что если «утюги» утонут, то от остальных кораблей прибывшей эскадры толку нет. Максимум, они могут вынудить наш флот распылить огонь. Но это проблема адмирала Гамелена, а нам сейчас надо свои решать.

Пройдя над Варной, и рассмотрев заодно укрепления вокруг города, продолжили путь, направляясь теперь прямиком к Босфору. Посмотрим, что там творится. Все равно, минирование такого количества целей с помощью имеющихся в нашем распоряжении «технических средств» типа «лодка деревянная» — дело довольно долгое. Еще и ждать придется. Пока время есть, проведем свежую съемку Босфора с воздуха. Как знать, может и пригодится.

Приближаемся к Босфору. Огромные валы, увенчанные белыми гребнями пены, подходят к берегу и обрушиваются на прибрежные камни. Море поблизости пустынно. Даже рыбаков, которых тут обычно хватает, сейчас нет. Вход в пролив плавно сужается, и после мыса Бурну волнение успокаивается. Ганс ведет съемку, а я просто глазею по сторонам. Замечены новые артиллерийские батареи на входе. Но вывести их из строя можно без каких-либо сложностей, высадив диверсионные группы на обоих берегах. Турки настолько уверовали в свою безопасность, что вряд ли воспринимают всерьез угрозу порыва нашего флота к Константинополю. Но захват Босфора — это уже не мой уровень. Максимум могу обеспечить разведданные и нейтрализацию береговых батарей на входе в пролив. Был разговор на эту тему с Корниловым и Нахимовым, но как о чем-то потенциально возможном. Без какой-либо конкретики. Если решатся, буду только рад. Помогу в меру своих сил. А вот дальше — сами. Если нет… Ничего не поделаешь, одними разведданными и точечными диверсиями сражения не выигрывают.

Под нами темная лента Босфора, стиснутого с обеих сторон высокими берегами. Эти места еще мало заселены. Константинополь находится в южной части пролива, вот там кипит жизнь. А здесь — так… Почти что сонное царство. Подходим к бухте Буюкдере, глубоко вдающейся в западный берег. Очень удобное место для якорной стоянки. Здесь же крутой поворот фарватера. До следующего поворота возле мыса Еникёй более двух миль… А что, если⁈ Прийти сюда достаточными силами, предварительно выведя из строя береговые батареи на входе, встать на шпринг в Буюкдере так, что простреливать Босфор по всей длине до мыса Еникёй, и тогда всем, кто будет пытаться прорваться в Черное море, придется тупо переть прямо в лоб на наши пушки без возможности отвернуть, да еще против течения… Нет, такие вещи надо сначала с Корниловым и Нахимовым обсудить. Но идея сама по себе интересная…

Проходим над Босфором до самого Константинополя, и вот под нами бухта Золотой Рог, полная стоящих на якоре кораблей. На берегу много народу, жители Константинополя не спешат укладываться спать с заходом солнца. Да и «гостей» из Европы сейчас здесь хватает. Но меня они в данный момент не интересуют. Гораздо больше интересуют три «утюга», которые резко отличаются своим внешним видом от всех прочих кораблей, находящихся сейчас в Золотом Роге.

Свою разведгруппу нахожу довольно быстро. Три больших рыбацких лодки лежат в дрейфе неподалеку от выбранных целей, и находящиеся на них греки усиленно изображают рыбную ловлю. С высоты хорошо заметны три пары пловцов, буксирующих мины. Очевидно, «утюги» уже заминированы, поскольку их собирались оприходовать в первую очередь. Значит разведгруппа начала работу сразу после наступления темноты, и пока мы с Гансом добирались до места, часть работы уже выполнена. В данный момент идет минирование английских блокшипов. Тоже достойные цели. Ну а оставшиеся мины достанутся тем, кто нашим диверсантом больше «понравился». Конечно, на всю находящуюся здесь ораву мин не хватит, но мы перед собой такую задачу и не ставим. Всего три пары пловцов, причем без каких-либо подводных буксировщиков и аквалангов, больше и не сделают. Времени уйдет порядочно, чтобы установить мины на четырнадцать целей. А ведь им еще надо успеть уйти… Так что, пусть парни работают, как могут. Лишь бы не попались и не потревожили этот гадюшник раньше времени.

Раз процесс идет, как положено, можно понаблюдать и послушать, о чем болтают господа европейцы. Флагман английской эскадры — винтовой фрегат «Эридис», на котором Омманни совершил вояж в Белое море. Что было необычным для Ройял Нэви. Но адмирал Омманни не захотел менять знакомый и хорошо себя зарекомендовавший фрегат на древнюю двухдечную рухлядь, лишь формально относящуюся к классу линейных кораблей. Или на непонятные изыски английских корабелов под названием блокшип, от которых неизвестно, что ожидать в открытом море. В общем-то, я с ним согласен. Сам бы на его месте так поступил.

Включаем режим мимикрии и снижаемся над световым люком кают-компании английского флагмана, прижимаясь к бизань-мачте. Адмирал Омманни с офицерами празднуют Рождество. Причем градус веселья достаточно высок. Очевидно, начали отмечать уже давно. Но разговоры мало интересны. Обычный застольный треп, где тосты за королеву, Ройял Нэви и победу перемежаются с откровенной похабщиной, сопровождаемой взрывами хохота. О войне здесь никто не думает. Омманни получил приказ, фактически развязывающий ему руки, и дающий полную свободу действий. И ушлый новоиспеченный адмирал не преминул этим воспользоваться. Уже ясно, что англичане ни в какую Варну, или еще какое место в Черном море, идти не собираются. Что подтверждает ответ адмирала на вопрос одного из офицеров, что он думает по поводу новых союзников. Омманни усмехается и какое-то время молчит, глядя на бокал в руке. Потом все же отвечает.

— Джентльмены, меня особо не интересует этот вопрос. Нам приказано доставить этот сброд в Константинополь. Мы его доставили в целости и сохранности. А что они собираются делать дальше, пусть сами с турецким султаном решают. Подданные королевы не должны класть свои головы за каких-то турок. Хватит, мы и так уже потеряли очень много в этой войне. Поэтому наша задача — запереть Босфор для русских. Что мы и сделаем. А если нашим французским и итальянским друзьям так хочется дойти до Москвы, как в 1812 году, то кто мы такие, чтобы мешать осуществлению их мечты? Так выпьем же за успех наших французских и итальянских друзей, который будет и нашим успехом!

Раздался хохот. Надо ли говорить, что полный «одобрямс» со стороны английских офицеров был обеспечен.

Поняв, что здесь вряд ли можно услышать что-то интересное, решил наведаться к французам.

Адмирал Буэ-Вильоме подошел к выбору флагманского корабля точно так же, как и Омманни. Отказался от старой парусной рухляди, и даже смотреть не стал к сторону «утюгов». А поднял свой флаг на новом винтовом фрегате «Бретань», вошедшего в строй совсем недавно. Конечно, экипаж на нем был еще не сработавшийся, но командующий счел это меньшим злом, чем идти зимой в Черное море на «дровах», которые могут развалиться от ветхости, или на обшитой железом «плоскодонке», которая и в тихую погоду не внушает доверия.

А вот здесь нам повезло. Веселье в кают-компании шло, но адмирала в ней не было. Облетев вокруг кормы фрегата, увидели его в своей каюте, сидящего за столом и перебирающего какие-то бумаги. Напротив него сидел офицер и давал пояснения. Судя по тому, что общались они без чинов, явно были хорошо знакомы друг с другом. Поэтому могли говорить откровенно.

— Луи, но это же вопиющая глупость! В Париже вообще потеряли связь с реальностью?

— Я это понял, еще когда прибыл туда с докладом из Варны. Однако, меня никто не захотел слушать. Одесса показала, что русские не так слабы, как нам говорили. Я был там и видел все своими глазами. Не знаю, что конкретно произошло возле Аланда на Балтике. Но вот то, что один русский корабль уничтожил почти в с е наши и английские корабли, это факт, от которого не отмахнуться. Я бы еще понял, если сбежавшие с Аланда сухопутные крысы со страху начали рассказывать всякие небылицы. Для них это в порядке вещей. После похода на Москву до сих пор прийти в себя не могут. Но мне удалось встретиться и поговорить с командиром и офицерами канонерки «Жаклин», которой удалось вырваться из этого ада. Они видели весь бой в заливе Лумпарен от начала до конца. И они не могут все врать одинаково. Когда мы пошли в Крым, подспудно я ждал неприятностей. Но не предполагал, насколько серьезными окажутся эти неприятности. Русские преподнесли нам очередные сюрпризы. В мистику вроде «черноморского призрака», уничтожающего корабли ночью, я не верю. Это какая-то техническая новинка русских, о которой наша хваленая разведка до сих пор ничего не знает. И где гарантия, что этот самый «призрак» не нанесет визит в Варну? Или сюда, в Константинополь?

— Ну-у, это вряд ли! Если бы русские могли нанести визит в Варну и в Константинополь, то они бы давно это сделали. Значит их возможности ограничены Крымом. Поскольку нигде больше ничего подобного не происходило. В том числе и в Одессе.

— Только это и успокаивает…

— Но нам-то что делать⁈ Выполнять этот самоубийственный приказ? В успех этих обшитых железом «плоскодонок» я не верю. Все остальные корабли нашей эскадры — за небольшим исключением либо древний хлам, который можно использовать в качестве брандвахты на входе в порт, но выходить в море, а тем более вступать в бой категорически не рекомендуется, либо «купцы», которые не стали военными кораблями от того, что на них поставили несколько пушек. Эскадра в Варне после таких потерь тоже не представляет из себя ничего серьезного. Даже если соединится с нами. И если русский флот выйдет из Севастополя, то накроет нас в этой Варне, как в мышеловке! Ведь русская армия движется на юг довольно быстро, и скоро Варна будет блокирована с суши! Зачем туда идти⁈

— Я с тобой полностью согласен, Леон… По всем пунктам… Но приказ императора не допускает двоякого толкования. Поэтому буду тянуть, сколько можно. Может быть русская армия доберется до Варны раньше, чем мы покинем Константинополь. И тогда идти в Варну действительно не будет никакого смысла. А этот итальянский сброд, что мы взяли в Генуе, может хоть сейчас отправляться в Варну по суше.

— А пойдут?

— А куда они денутся? С ними уже был разговор на эту тему. Вы собирались воевать на стороне Османской Империи, синьоры? Прекрасно, вы как раз в ней сейчас и находитесь! А посему, вперед! За славой! Турецкое командование скажет вам, что надо делать. Мы — моряки, и на суше не воюем. А поскольку погода в Черном море сейчас очень плохая, простоять мы здесь можем неизвестно сколько. По суше вы доберетесь до Варны гораздо быстрее.

— Прошло?

— Вроде, прошло. Побухтели, но скандал устраивать не стали. Турки подтвердили, что задуло надолго. Они местные условия хорошо знают. Поэтому чем скорее эти пьемонтские павлины уйдут из Константинополя, тем лучше.

— Будем надеяться… А все же, Луи, как ты думаешь? Что это за «черноморский призрак»? Во Франции все писаки как с ума посходили. Пишут какую-то ахинею. Чуть ли не вмешательство нечистой силы.

— Не знаю, Леон… Но нечистая сила здесь не причем. Удалось достоверно выяснить лишь одно. Когда произошли взрывы на рейде Евпатории и возле мыса Лукулл, неподалеку находился русский пакетбот «Лебедь». Тот самый, что устроил переполох в Константинополе в прошлом году, когда прошел ночью через Босфор, наплевав на запрет турок. В обоих случаях взрывы произошли ночью. А после этого утром «Лебедь» подходил к берегу, где его уже ждали, и передавал пакет, который сразу же доставлялся в штаб в Севастополе. Содержание пакета неизвестно. Не верю, что это простое совпадение. Подозреваю, что «Лебедь» и этот «призрак», которого никто не видел, как-то связаны. Я был свидетелем обоих случаев, но так ничего и не понял. Тихая спокойная ночь, и вдруг взрывы! И никто ничего не видел. Команды тех кораблей, что были взорваны, ничего вразумительного сказать не могут. Про остальных и говорить нечего. Был еще третий случай — возле Балаклавы, но мы уже стояли в Камышовой бухте. Поэтому что там конкретно произошло, сказать не могу. Знаю лишь то, что русские как следует надрали задницу лайми, уничтожив в с е их корабли в Балаклавской бухте. И некоторые на якорной стоянке возле бухты. Но погибли они в результате нападения этого пресловутого «призрака», или по каким-то другим причинам, не знаю. Со спасшимися мне поговорить не удалось.

— А в самой бухте?

— А в самой бухте просто сожгли хваленый Ройял Нэви какими-то мощными зажигательными бомбами, ведя перекидной огонь с моря. И еще один нюанс. Ни один из русских военных кораблей в этом участия не принимал. Русские в Севастополе сами удивились, когда об этом узнали.

— Опять «Лебедь»?

— Не знаю. Возможно. Но на следующее утро «Лебедь» оказался возле Севастополя, где встретился с русскими военными пароходами, и капитан «Лебедя» прибыл с докладом на флагманский пароход «Громоносец», на котором находился адмирал Корнилов. О чем они говорили, не известно. Когда капитан вернулся на борт, «Лебедь» ушел в Одессу. И после этого атаки «черноморского призрака» прекратились. Как говорится, выводы сделайте сами…

Дальнейший разговор не содержал ничего интересного. В конце концов, неизвестный Леон все-таки уговорил Буэ-Вильоме присоединиться к офицерам в кают-компании, отмечающим Рождество. Праздник есть праздник. И от того, что командующий сидит в каюте и думает горькую думу, ситуация лучше не станет. Когда каюта опустела, Ганс недовольно проворчал.

— «Течет» в Севастополе, Командир… Очень сильно «течет»…

— Да я и сам понимаю, что «течет». Причем непонятно, где именно «течет». Ведь не факт, что «крот» сидит прямо в штабе. С привычкой наших господ офицеров болтать на служебные темы с кем попало, он может вообще не иметь отношения к Черноморскому флоту.

— И что делать будем?

— Работать на опережение. Чтобы наши «зарубежные партнеры» не успевали реагировать на наши безобразия…

Поняв, что больше здесь нам ничего не обломится, поднялись на высоту в триста метров и стали наблюдать за происходящим, держа в поле зрения наших пловцов и «рыбаков». Но пока все было спокойно. Никто тревогу не поднял. В конце концов, минирование было закончено. «Рыбаки» аккуратно подняли на борт лодок диверсантов так, чтобы это не было заметно со стороны, и не торопясь пошли к берегу. Причем в лодках находилась рыба! Ее перегрузили с других лодок, которые тоже принимали участие в операции, но без боевой составляющей. Молодцы, парни! Конспирацию соблюли и алиби себе обеспечили. Не знаю, на какое время установлены взрыватели мин, но в любом случае, это должно произойти до рассвета. Вот теперь и поглядим, стоила ли игра свеч…

Сложность ситуации была не только в отсутствии аквалангов. Вначале непреодолимым препятствием казались и сами цели. Если в двадцатом веке подавляющее количество судов строили из стали, и подводными диверсантами успешно применялись магнитные мины, то вот сейчас цельнометаллический корпус — большая редкость. В основном все делают из дерева и обшивают медью для предотвращения разрушения корпуса моллюсками-древоточцами. Понятно, что к такому корпусу магнитная мина не «прилипнет». Вопрос — что делать? Вначале вообще думал крепить мину тросом к валу гребного винта и не заморачиваться. Все равно, винту и валу придет кирдык, и пробоина в районе дейдвуда будет приличных размеров. Но если надо заминировать парусник? Или по каким-то причинам нельзя устраивать взрыв в районе винта? Начали думать. И придумали. Решение, как это ни странно, нашлось совсем в другой области. Строительной. Была одно время необычная штука — монтажный пистолет. Где с помощью выстрела специальным патроном в бетон загоняли прочные гвозди. Потом от патронов с зарядом пороха отказались, стали применять электромагнитный ускоритель, но сама идея осталась. А почему бы не попробовать сделать то же самое, только под водой? И вместо зарядов пороха использовать пневматику, которую наша армия успешно применяла еще во время войны с Наполеоном? Тем более, вгонять гвозди придется не в бетон, а в деревянный борт, покрытый тонким медным листом. Конечно, систему пришлось доработать, чтобы ужать ее в размерах, и для набивки воздушного баллона разработать малогабаритный компрессор высокого давления с ручным приводом. Производительность этого агрегата была не очень, но нам и не баллоны высокого давления для подводной лодки надо набивать. Во время испытаний в Финском заливе все работало прекрасно. Прочный стальной штырь легко пробивал медный лист и входил в деревянный корпус на глубину до десяти сантиметров. После чего к нему крепилась мина. Хоть одна, хоть сразу несколько. Мины имели небольшую положительную плавучесть, и их прижимало к корпусу. А в нужный момент срабатывал часовой механизм, обеспечивая подрыв заряда. Как говорится, дешево и сердито…

Мы медленно барражировали над Золотым Рогом и портовой частью города, ведя наблюдение. Нашей разведгруппы уже и след простыл, но на английских и французских кораблях еще продолжалось веселье. Улицы Константинополя опустели, Время далеко за полночь, нормальные люди давно спят. Не спят только ненормальные вроде нас. И вот первый взрыв! Под кормой французской броненосной плавучей батареи «Лав» взлетает вверх водяной столб, а над бухтой Золотой Рог прокатывается грохот взрыва. Процесс пошел!

Взрывы следовали один за другим с небольшим интервалом. Удалось добиться необходимой точности часового механизма мин, чтобы при их установке на одно и то же время срабатывания разница между взрывами была минимальной Вот и сейчас между первым и четырнадцатым взрывом прошло всего лишь одна минута восемнадцать секунд. Великолепный результат даже для гораздо более поздней эпохи!

Итак, что мы имеем? Четырнадцать целей получили повреждения, несовместимые с нахождением на поверхности моря, и благополучно погружаются. Кто быстрее, кто медленнее. Водонепроницаемых переборок сейчас нет, а наши мины могут сделать пробоину в подводной части диаметром больше метра. В современных условиях это не лечится.

На всем рейде паника. На тех, кто тонет, само собой. Но и на тех, кто не тонет, тоже. Ведь никто не знает, рванет еще у кого-нибудь под днищем, или нет. На подорванных кораблях пытаются спустить шлюпки, но не везде это удается. Команды спасаются, кто как может. Поднимаемся чуть выше, до трехсот метров, и снимаем «кино» для истории. Когда нибудь, через пару сотен лет, будет интересно посмотреть, как мы с Гансом в «просвещенном» девятнадцатом веке безобразничали. Результаты операции впечатляют.

— Французские «утюги», то есть плавучие броненосные батареи «Девастасьон», «Лав» и «Тоннант» — три штуки.

— Английские блокшипы «Рассел», «Корнуолл», «Хок», «Пемброк» и «Хастингс» — пять штук.

— Английский флагманский винтовой фрегат «Эридис» — одна штука.

— Французский флагманский винтовой фрегат «Бретань» — одна штука.

— Английские коммерческие винтовые пароходы — две штуки.

— Французские коммерческие винтовые пароходы — две штуки.

Итого четырнадцать целей. Истрачено семнадцать мин. Диверсионная группа благополучно ушла после проведения акции. Константинопольская побудка удалась на славу!

Дождавшись, когда все подорванные корабли скроются под водой, полетели обратно в Одессу. Больше здесь делать нечего. Не знаю, спаслись ли Омманни и Буэ-Вильоме, но желание идти в Варну у них вряд ли появится.

Полет проходил над Черным морем по кратчайшему пути, но по мере приближения к траверзу Варны мной все больше овладевало желание продолжить «рождественский праздник». Обратился к Гансу.

— Ганс, соглядатаев с орбиты нет?

— Нет. Видно не думали, что в Черном море сейчас движуха будет. Погода сам видишь, какая. А что ты хотел?

— Не побезобразничать ли нам еще?

— Ты о чем?

— Скоро Варна будет. А там месье тоже Рождество празднуют.

— Хочешь сделать, как с «Наполеоном»?

— А пуркуа бы и не па?

— Давай! Все равно, по дороге!

АДМ изменил курс и мы пошли в сторону Варны. Если есть возможность сделать лишнюю гадость противнику, то зачем отказываться?

На подходе к Варне сбрасываем скорость и снижаемся. Надо оценить местоположение французских кораблей на якорной стоянке относительно направления ветра. И если получится, то повторить успех Ваньки, спалив не один, а два корабля. А если повезет, то и больше. После осмотра рейда и оценки ситуации намечаю основную цель — двухдечный линейный корабль «Юпитер». За ним по ветру стоят двухдечные линейные корабли «Байярд» и «Сюффрен». Все трое чисто парусные, машин никто не имеет. Хотелось бы охватить своим вниманием флагманский трехдечный «Фридланд» с адмиралом Гамеленом, но уж очень неудачно он стоит. Если начнет дрейфовать по ветру, то его пронесет мимо остальных, и никого он не подпалит. Поэтому займемся тем, что может дать наибольший эффект. «Сюффрен» еще может попытаться спастись, если вовремя отдаст якорь цепь, и его отнесет ветром. А вот «Байярд» вряд ли. Просто не успеет.

Даю последние указания Гансу, и снижаемся над палубой «Юпитера». Здесь празднование Рождества уже закончилось. Кроме вахтенных все спят. Вахтенные тоже не проявляют особой бдительности. Место спокойное, якорная стоянка хорошо защищена от штормов. Конечно, Варна — это не Константинополь. Но и не Крым. Сюда русские еще не добрались. И не факт, что доберутся.

Держимся поближе к бизань-мачте и осторожно идем вниз, контролируя ситуацию на палубе. Матросы меня не интересуют, нужен вахтенный офицер. А вот и он. Какой-то лейтенант явно нетрезвого вида прохаживается по шканцам от борта до борта. Брать тебя на виду у остальных нельзя, это сразу же вызовет переполох. Хоть я всех и успокою, скажу, что оступился, но внимание привлекать нельзя даже такими мелочами. Ушел бы ты в каюту, месье, или еще куда… Ага, пошел на бак. Причем крадется очень тихо. Очевидно, хочет поймать с поличным вахтенных матросов, если они заснули. Поскольку абсолютно трезвых сейчас в экипаже нет. Все очень активно отмечали Рождество Христово. И кто-то может не осилить свалившихся на них нагрузок. А тут еще и вахта…

Лейтенант подходит к грот-мачте, все также стараясь не издавать шума. А вот теперь пора! Вокруг темно и рядом никого нет. В следующее мгновения я хватаюсь рукой за мачту, чтобы не упасть. Ну что, лейтенант Антуан Лафоре, с Рождеством Христовым! «А ля гер ком а ля гер», как говорят в вашей прекрасной Франции. Никто не звал вас в Россию…

АДМ от греха прячу в карман. Ганс сейчас следит за окружающей обстановкой с помощью моего зрения, но ситуация спокойная. Прохожу до самого бака, перекидываюсь парой фраз с вахтенными матросами, и спускаюсь на батарейную палубу. Здесь сейчас сонное царство. Праздник закончился, и команда дрыхнет. Из памяти лейтенанта Лафоре знаю, что в боцманской кладовке хранится много чего легковоспламеняющегося. Вот туда мне и надо. Хорошо, что лейтенант — заядлый курильщик, и спички у него всегда с собой.

А вот и боцманское хозяйство. Внутри темно, но для меня это не проблема. Рядом никого, поэтому вынимаю АДМ из кармана, пусть Ганс будет в полной боевой готовности. Дальше дело техники. Раскрываю емкости с растворителем и разливаю его на тюки пакли, которые предварительно распотрошил. Неподалеку находится краска, смола, канаты и ветошь. Все, что доктор прописал. Поджигаю все это великолепие и выхожу обратно, прикрывая дверь. Больше здесь делать нечего.

Пожар разгорается очень быстро. Наконец дым стал выходить наверх, и вахтенные на палубе его обнаружили. Раздаются испуганные крики и звон рынды. Но внизу уже полыхает вовсю, и погасить очаг возгорания практически невозможно. Систем объемного пожаротушения еще нет, как нет и пожарных насосов большой производительности. А ручной помпой много воды не накачаешь. Прощайте, мон лейтенант. Вы сделали для меня все, что могли…

Я снова в АДМ вместе с Гансом. Лейтенант Лафоре отправился обратно в свою тушку и тут же получил летальный импульс станнера. Стирать ему память нет смысла. Одним погибшим лейтенантом больше, одним меньше, никто этого не заметит. Он будет не единственным, кому не повезет в рождественскую ночь. Многие, находясь под шофе, задохнутся в дыму и сгорят. Но кто-то все равно уцелеет. Правда, ничего вразумительного рассказать не сможет.

Между тем, огонь уже вырвался наружу. АДМ зависает в воздухе неподалеку от корабля. Первые драгоценные минуты потеряны, и теперь к месту пожара даже не подступиться. На корабле паника. Трое смельчаков сунулись к огню, но быстро поняли, что это бесполезно, и отступили. «Юпитер» стоит на якоре строго по ветру, поэтому огонь быстро распространяется с бака в сторону кормы. О корабле уже никто не думает, все заняты исключительно собственным спасением. Начали спускать шлюпку, но тали заело. Поэтому просто бросаются за борт. А вот теперь снова наш выход.

Оказалось что на «Юпитере» не якорная цепь, как на новом «Наполеоне», а якорный канат. Поэтому Ганс мгновенно перерезает его лазерным лучом, подойдя почти вплотную. Все равно, никто не заметит. Позади нас кораблей нет, да и пожар дает уже такую засветку с клубами дыма, что со стороны ничего нельзя разобрать. «Юпитер» начинает дрейфовать по ветру, причем довольно быстро. На стоящем ближе всех «Байярде» понимают грозящую опасность, обрубают якорный канат и пытаются выйти из опасной зоны, поставив паруса. Но скученность на рейде и сильный ветер не позволяет это сделать. В итоге «Байярд» цепляет свои рангоутом «Сюффрен» и их снасти перепутываются. А с наветренной стороны быстро приближается горящий «Юпитер». На «Сюффрен» замешкались, а может еще не отошли от праздника, но он стоит на месте, сцепившись с «Байярдом»… Еще несколько минут, и пылающий «Юпитер» наваливается на эту связку. Вскоре вспыхивают «Байярд» и «Сюффрен». Другие корабли, стоящие неподалеку, пытаются выйти из опасной зоны. Но теснота на рейде, сильный ветер и ночная темень приводит к тому, что многие сталкиваются, сцепляются снастями, и их сносит к берегу на мель. Пароходы стоят с погашеными топками, чтобы экономить уголь, поэтому ничем не могут помочь парусникам. И сами пытаются маневрировать под парусами, что не всем удается.

Мы же с Гансом наблюдаем сверху. Ганс снимает «кино» для истории, а я смотрю на дело рук своих и охреневаю. Не ожидал такого результата. Когда диверсия на одном корабле дала такую цепную реакцию событий. «Юпитер», «Байярд» и «Сюффрен» уже не спасти. Корабли сцепились и пылают от носа до кормы. Скоро у кого-то из них огонь доберется до пороха в крюйт-камере. Восемь кораблей разных типов вынесло на мель. Очень может быть, что кто-то повредил корпус. Если французы и сейчас не сбегут из Варны в Константинополь, то даже не знаю, чем их еще замотивировать. Но это не мои проблемы, а французов.

Дождавшись, когда три горящих корабля взлетят на воздух, а то, что от них останется, погрузится на дно бухты и разлетится горящими обломками, я дал команду возвращаться в Одессу. Надо поторапливаться, скоро уже утро. Там Ванька нас заждался, а мы до сих пор разные непотребства учиняем. Пора и честь знать. С Рождеством, джентльмены и месье!