Черный человек

1.

Ян любил этот бар. Тихое местечко. Без пафоса. Только для своих. Полуподвал, деревянная лестница, всего четыре столика. Стойка, отделанная под дуб. Все такое…старомодно стильное. Знакомый бармен чуть махнул рукой в знак приветствия, и указал на самый дальний столик у стены.

Степка был там. Приятель сидел на краешке дивана, поставив локти на стол и трагично спрятав лицо в ладонях. Картина маслом – страдающий патологоанатом. Ян прошел к столику, остановился рядом с приятелем, взял в руки его одинокий стакан и понюхал содержимое.

– Жуть какая, – прокомментировал он, отставив напиток обратно, и устраиваясь напротив Степки. – Тебе не кажется, что это слишком извращенный способ самоубийства?

– Наплевать, – буркнул приятель, отнимая руки от лица. – Это было самым крепким из предложенного.

Ян махнул рукой бармену, давая понять, что пора принять заказ.

– Кальвадос, даже такой паленый, как этот, не лучший выбор, – выговорил он Степку. – И вообще, ты подумай об эстетических пристрастиях того, кто будет тебя препарировать. Нельзя быть таким эгоистом.

– Не препарировать, а вскрывать, – меланхолично возразил патологоанатом. – Я же не лягушка.

– После своего пойла именно ею и будешь, – наставительно изрек Ян и чуть улыбнулся подоспевшей официантке. – Леди? Сегодня день пиратского флота. Рому нам.

– Две порции рома, – девушка ответила задорной хорошо отрепетированной улыбкой. – Что-то еще?

– Порции? – деланно удивился Ян. – Бутылку целиком несите. А еще… Ну, не просить же воблы к напитку…соорудите чего-нибудь соответствующее случаю и настроению вот этого типа.

– Пять минут, – бодро известила официантка и подмигнула клиенту. – Счастливого плаванья.

Ян довольно кивнул и проводил девушку одобрительным взглядом. Такой улов уходит,… а тут дело. Он повернулся обратно к приятелю.

– Ребенок? Беременная женщина? Взрыв в зоопарке? – поинтересовался он.

– Один из наших, – убито пояснил Степа. – Сашка Измайлов. Из убойного.

– Ясно, – Ян кивнул с должным сочувствием. – Ты знаешь, я недолюбливаю полицию. Вернее, не слишком доверяю им. Но… Конечно, там у вас есть нормальные мужики. Да и вообще, все мы люди. Всех жалко.

– Сашка был лучшим, – приятеля прорвало. Он схватил стакан с остатками кальвадоса, опрокинул напиток в рот, глотнул, поморщился от отвращения, и продолжал. – Ты другой. Злой и циничный. Ты не веришь. Но Сашка был идеальным. Понимаешь? Не идеальным полицейским, хотя и это тоже, а вообще по жизни таким. Правильный и настоящий мужик.

– Ты прав, – честно признал его собеседник. – В идеальность я не верю. Но хороших людей много. Это факт.

– Не просто хорошие, – с пьяным упорством заспорил Степка. – Это слишком слабо. Тут все не так. Сашка мужик. Понимаешь? Он такой. Он жил правильно. Не пил вообще, жену любил. Верил в дружбу. Не просто верил. Он вписался бы за каждого. И честный. Просто до дури честный. Он не то, чтобы на карман не брал, он даже связями не пользовался. Да…Он тачку за деньги на стоянку поставит, когда любой другой сделает это бесплатно, сунув охране корочки в нос. Да вообще…

Он прервался, когда увидел, что официантка ставит на стол бутылку, новые стаканы и тарелки с нарезкой. Ян одарил девушку одной из своих улыбок. Она на миг застыла, зачаровано пялясь на ямочки, выступившие при этом на щеках мужчины. Потом смутилась и поспешила прочь. Он снова пожалел, что нет времени на близкое знакомство с этой официанткой.

– Ладно, – разливая уверенно ром, вернулся Ян к делу. – Твой друг был из тех, кто переводит старушек через дорогу, снимает для маленьких девочек котят с деревьев и болеет за мир во всем мире.

– Именно так! – почти обиделся Степа. – Тебе этого не понять.

– Не важно, – отмахнулся его приятель. – Просто согласен, что мужика реально жаль. Давай, выпьем за упокой его души.

Патологоанатом важно кивнул и слишком быстро ухватился за новую порцию алкоголя, снова буквально влил напиток в рот, глотнул и закашлялся.

– Закусывай, – строго велел ему приятель. – А вообще, что-то мне подсказывает, что этот твой Сашка погиб явно не при исполнении. Не шальная пуля ведь, да? Настоящие герои всегда гибнут глупо. Точнее, как-то бессмысленно.

– Ты жестокий и равнодушный, – сообщил Степан с пьяным апломбом. – Но ты прав. Это была авария.

– Что? – сделал вид, будто удивился Ян. – Это слишком банально.

– Именно так! – горько вздохнул патологоанатом. – Но…Ян! Это так бредово…

Приятель снова трагично обхватил голову руками.

– Давай без театральных жестов, – предложил ему собутыльник, снова наполняя стаканы. – За бокал держаться проще. Не так это и бредово.

Степан послушно осушил следующий стакан.

– Ты не понимаешь, – важно изрек он. – С этой аварией все бредово, а не с ним. Совершенно дикий случай. Сашка не справился с управлением.

– Вот это как раз очень даже возможно, – возразил Ян. – Что тут такого? Мужик устал, может, заснул на миг за рулем.

– Да нет же! – Степка пьяно замахал руками. – Не спал он. Он пил! Они с женой возвращались из кабака. И он пил!

– Ты сейчас тоже пьешь, – напомнил ему приятель. – А если у мужика повод был, так это понятно.

– Сашка не пьющий от слова совсем! – наконец-то озвучил что-то внятное патологоанатом. – Понимаешь? У него что-то вроде аллергии на спирт. Если называть правильно… Да не важно! Ну, короче, непереносимость алкоголя. Он никогда даже пива не покупал. Просто не мог. А тут…Это бред, понимаешь!

– Теперь понимаю, – серьезно согласился Ян. – Но ты сказал, они ехали из кабака. Может, жена уговорила?

– Она знала, – упорствовал Степа. – Она бы никогда не стала. И вообще! Она была в той же машине. Сама себе враг что ли?

– Вот теперь верю, что это странно, – сдался приятель. – Слушай… У таких идеальных полицейских, я думаю, врагов немало. Может, кто помог?

– А когда и как? – с вызовом поинтересовался патологоанатом. – Юрка, Сашкин напарник, уже камеры проверял. В кабаке. Никто к их столику не подходил. И раньше ему ничего подлить не могли. Реакция у Сашки наступила буквально спустя десять-пятнадцать минут после приема алкоголя. Но ничего не было. Ну, кофе, в желудке. И все. Понимаешь? И вообще! За десять минут до аварии они просто сели в автомобиль!

– Это уже где-то за рамками, – задумчиво прокомментировал Ян. – А жена? Она тоже пострадала? Она-то что говорит?

– Юрка сказал, она почти ничего не помнит, – послушно рассказывал Степан. – Сама отделалась синяками, ушибы, легкое сотрясение. Сашка в последний миг успел выкрутить руль. Удар пришелся по нему.

– Степ… – приятель чуть прищурился подозрительно. – Алкоголь просто так сам организмом не вырабатывается. Кто-то мужика траванул. Многие знали, что у него непереносимость?

– Все знали, Ян, – устало подтвердил патологоанатом. – Завели уголовное. Все слишком странно. А мужика жаль…

Его приятель согласно кивнул и снова разлил ром по стаканам.

– Давай, за Сашку вашего еще раз, – подначил Ян. – Поймаете вы его убивца. Слушай… А там ничего другого в крови кроме алкоголя не было? Вообще, что вскрытие показало? …

2.

Ольга сидела перед зеркалом в своей спальне и изучала свое отражение. Придирчиво, медленно, смаковала каждую тень, мешки под глазами, каждый сантиметр кожи. Она никогда сама себе не нравилась. Слишком худое лицо, слишком большие глаза, будто она всему удивляется или постоянно испугана. Губы слишком пухлые, будто толстые. Что Саша в ней нашел?

Ольга взяла щетку. Стала приводить волосы в порядок. Длинные, тонкие и мелко вьющиеся, что женщину всегда раздражало. Непослушные. Почему Саша так любил запускать в них руки? Почему так часто гладил ее по голове? Как ребенка или зверушку.

Лучше бы он никогда не появлялся в ее жизни. Тогда сейчас не было бы больно и страшно. Потому что теперь Ольга просто не представляла, как жить дальше. Она просто не сможет без него. Совсем одна…

Ольга всегда была тихой и милой. Немного мечтательной и наивной. Отец с матерью расстались, когда девочке было всего четыре года. Конечно, Ольга этого не помнила. Но папа никуда не исчезал. Он с новой семьей жил буквально в двух домах от их с мамой дома. Оле это нравилось, а маме – нет.

Маме не нравилось ничего, что было связано с отцом. И девочка выросла с четким пониманием, что папа в чем-то виноват. Она, конечно, не знала, в чем именно, но смирилась с данной установкой. А еще с тем, что если мама сочтет, что дочь сделает что-то не так, будет непослушной, Оля тут же тоже станет виновата, как отец. Всей этой темы девочка не понимала, оттого боялась быть виноватой еще больше.

И потому всегда старалась быть послушной. Во всем. А чем больше она старалась, тем чаще мать диктовала ей свои правила. Девочка не подозревала, что для мамы она является живым воплощением предательства отца. Развод выжег у матери все эмоции, выжег последнее тепло. Оставил только желчь и обиду. Даже теперь уже не на бывшего мужа, а на жизнь в целом. А на дочери вымещать это было удобнее всего, она же рядом, у нее же лицо отца…

А папа по-прежнему оставался рядом. Опять же, позже, повзрослев, Ольга узнала, что мать постоянно требовала с него денег. Не на содержание дочери, а по факту, что она, мать, воспитывает его ребенка. Отец давал деньги, но с условием, что никто не будет ему мешать с Олей видеться.

Он был светом в ее жизни. Он и его новая жена. Милая, веселая, добрая. Она хорошо относилась к девочке, даже когда сама родила Нику. Младшая сестра была единственной, кто смущал Ольгу. Даже в свои пять-шесть лет, эта девчонка была решительней, смелее и, наверное, умнее старшей сестры. Олю это смущало. И обижало.

А еще Оля запомнила тот день, когда Ника родилась. Тогда девочка прибежала домой, по-детски счастливая, что у нее теперь есть сестра. И вывалила новость матери. Тогда мама впервые нахлестала ее по щекам. Била мокрой кухонной тряпкой и обзывала недоразвитой идиоткой, потому что эта сестра, которой Оля так радуется, отнимет у Оли все, как и отец отнял все у матери.

Оля мало что поняла, но почему-то опасалась Ники даже в детстве. Однако, когда младшей исполнилось семь, папа с тетей Таней и Никой переехал. И снова намного позже Ольга поняла причину. Ее мать работала в местной школе учительницей начальных классов. Отдавать девочку туда тетя Таня не хотела. Да и отец слишком устал от постоянных нападок бывшей жены, перебрался от нее подальше. Оставив старшую дочь один на один с матерью. В детстве же Оля поверила, что Ника отняла отца, как и предсказывала мать.

И стала такой, какой ее хотела видеть родительница. Тихой, милой, послушной. Училась хорошо. Не отличница, но близко к этому. Прилежная, заучивала там, где не понимала. Дружила с еще несколькими такими же девочками. Никогда не влипала в неприятности.

В те годы Ольга виделась с отцом. Реже, чем раньше, но постоянно. Теперь только с ним. Сестру повстречала, когда поступила в университет. Отец приехал к учебному корпусу, поздравить. Ника была с ним. Все такая же решительная, серьезная, смелая. А еще красивая и умная. Такая, какой никогда не смогла бы стать Ольга.

В двадцать Оля глупо рассталась с девственностью. Это даже не была влюбленность. Просто мимолетное увлечение. Вернее, она стала увлечением для однокурсника. Вообще, она всегда привлекала внимание мужчин. Такая послушная, тихая, податливая. И подобных романов было много.

Никто не встречался с Ольгой долго. Потому что это предполагало знакомство с матерью. А та не терпела конкуренции. Ольга задыхалась в своем доме, но ничего не могла поделать. Не умела. Она жила, как велено, и не смела сопротивляться.

А пять лет назад умер отец. Последний человек, кто мог превносить в жизнь Ольги хоть немного радости. Он оставил своим дочерям равное наследство. Ника открыла на свою часть денег бизнес, Оля купила квартиру. Наконец-то, уехала от матери. Хотя это обстоятельство мало что изменило. Мать властвовала над дочерью полностью.

Пока не появился Саша. Самое интересное, что познакомились они в магазине у Ники. Ольга иногда заходила к сестре. Как-то поддерживала с ней отношения. Сама не зная зачем. Просто с Никой можно было вспоминать отца. А еще… Младшая сестра, все такая же смелая и решительная, часто брала на себя все те проблемы, что не в состоянии была решить старшая. Все, кроме общения с матерью.

И вот Оля встретила Сашу. Потом только старшая сестра узнала, что Ника дружит с ним и с его напарником Юрой уже несколько лет. Но…С того дня все изменилось. Ольга влюбилась. Он… он был такой правильный, честный, светлый и сильный. И благодаря какому-то чуду, он тоже полюбил Ольгу.

Три года счастья. Саша затмил Ольге весь мир. Он стал той самой надежной и не сдвигаемой стеной, за которой она чувствовала себя в безопасности. Саша мог победить все. Даже ее мать. А теперь…

Теперь у Ольги не было сил даже организовать его похороны. Надо куда-то идти, договариваться, звонить каким-то людям, покупать гроб и венки. Одна мысль об этом приводила ее в ужас. Ей хотелось забиться в угол и реветь. Но почему никто не может сделать это за нее?

Смартфон ожил на краю тумбочки, запел знакомой мелодией. Ольга видела, что звонит мама.

– Привет, – обреченно произнесла она, приняв вызов.

– У меня закончились лекарства, – сообщила мать.

В последние годы она болела неимоверным количеством болезней, половина из которых не была известна современной медицине. Это был новый способ портить дочери жизнь.

– Я не смогу сейчас приехать, – Ольга произнесла это и зажмурилась, прекрасно зная, что последует дальше.

– А мне что? Помирать? – осведомилась мать. – Никакие дела не могут быть важнее матери. Будто у тебя есть еще кто-то родной, кроме меня.

Уже нет. Лишнее напоминание резануло по сердцу, глаза Ольги наполнились слезами.

– Мама, – жалобно начала она оправдываться. – Я сама только что выписалась из больницы. У меня муж умер. Мне надо организовать похороны.

– Если тебя так быстро выписали, значит, с тобой все нормально, – уверенно заявила мать. – А муж… Одно название! Я тебе говорила, что нельзя выходить замуж за полицейского. Чего ты ждала? Он мало чем отличается от тех, кого сажает. И вообще! Ты как была дурой, так и осталась. Сколько там тебе? Тридцать два? И кто ты теперь? Вдова. Кому ты нужна теперь будешь? Даже детей не нажили. У тебя только я и есть. Пока не померла. Тебе обо мне думать надо.

– Мама… – она знала, что увещевать бесполезно, но все равно старалась. – Я переведу тебе деньги, сходи сама. Я занята. Я приеду к тебе после похорон. Навсегда приеду! Только не сейчас. Мне надо…

– Подавись ты своими деньгами! – заорала мать. – Быстро сюда! Пусть твоего мужа за государственный счет хоронят. Они обязаны. Я одна помирать не собираюсь.

– Ты и не помрешь, мама! – вдруг не выдержала Ольга. – Ты меня переживешь. Здорова ты, как бык. И не нужны тебе никакие таблетки. Ты из меня все высосала уже!

– Ополоумела? – внезапное непривычное сопротивление выбило родственницу из колеи. – Ты кто такая? Я тебя для чего рожала?

– Чтоб было кому жизнь портить! – не сдалась Ольга. – Отстать от меня, мама. Я несчастна. Я потеряла единственного родного и близкого мне человека. Иди сама за своими таблетками! Хоть килограммами их жуй! Только оставь меня в покое!

И она сбросила вызов.

Ольга сидела за своим столиком, смотрела снова на себя в зеркало. Испуганная и обескураженная собственной смелостью. Заранее предчувствуя расплату. А ведь ей надо что-то делать… Надо что-то организовать… Почему Саша не может это сделать за нее? Потому что его нет…

Смартфон ожил снова. Ольга испуганно шарахнулась, посмотрела на экран. Не мать. Ника…

– Оль? – позвала сестра, как только старшая приняла вызов. – Я тебе третий раз звоню. Ты как? Что-то еще случилось? Как себя чувствуешь?

Голос Ники звучал привычно ровно и чуть суховато. Но слова были правильными.

– Я…я в порядке, – робко выдала Ольга. – Извини. Мама звонила до тебя.

– Ясно, – коротко сообщила сестра. И так легко можно было представить, как она недовольно хмурит брови. Еле заметно, но… Эмоции Ники уже привычно передавались даже через сотовую связь. – Я насчет похорон. Ты справишься? Помощь нужна?

– Да! – Ольга уже ненавидела себя за эту слабость, но она просто физически не могла отказаться. – Очень…

– Я так и думала, – снова этот ровный тон. Ника ее осуждает. Ника считает ее бесхребетной овцой. Ну, и пусть…

– Давай так, – между тем деловито продолжила сестра. – Займись поминками. Ты же любишь готовить. Я разберусь со всем остальным.

– Я сделаю! – быстро ответила Ольга. Она же на самом деле очень любит готовить. Она просто сходит в магазин, она встанет на кухне. Все, что любит Саша! Она будет готовить для него…

– У нас два дня, – напомнила Ника. – Можешь сегодня еще отдохнуть. Я буду писать, сообщать, как и что.

– Спасибо, – проговорила Ольга.

Ника буркнула «пока» и просто отключила вызов, даже не дождавшись ответных слов прощания. Сестра ее мало интересовала, Ольга это знала. Она отложила смартфон, хотела еще посидеть у зеркала, но поняла, что сил нет даже на это. Стоит просто лечь и поспать. Закрыть глаза и сбежать. Женщина медленно поднялась на ноги, стала поворачиваться в сторону кровати. В зеркале, краем глаза, она увидела темную высокую тень. Будто человек, стоящий в углу комнаты. Высокий черный человек.

Показалось. Ольга не стала проверять. Ей хотелось верить в то, что просто показалось. Он не может быть здесь. Не надо верить в то, что он сказал. Это только испуг. Это просто стресс…

3.

Его на самом деле звали Давидом. Он не менял имени, оно ему нравилось. Своим делом он занимался очень давно. Стаж измерялся даже не десятками лет, а столетиями. Причина его долгожития оставалась тайной, во многом, даже для него самого. В его «клубе по интересам», как он называл созданное им сообщество, побывало множество людей. Они приходили, помогали, сколько могли или считали нужным. А потом исчезали, всегда освобождая место другим.

Давид лишь радовался, когда его люди с ним прощались. Это значило, что они смогли отпустить прошлое, смогли забыть тот страшный период, ту трагедию, из-за которой попали в мир Давида. Он давно уже не помнил и половины имен, тем более, судеб. Но Ян был особым экспонатом в его коллекции. Он попал к Давиду совсем мальчишкой. И оставался до сих пор. Все пятнадцать лет. Ян не умел и не хотел забывать.

Давид был по-своему к нему привязан. Мальчик рано повзрослел, был умен, иногда даже слишком, обладал просто уникальным везением и смелостью. Ян всегда добивался результата. Только обычно, такие, как он, «взрослые дети», во многом все же остаются именно подростками. В чем-то они будто застывают в реалиях того момента, когда пришлось так резко столкнуться со взрослой жизнью. Ян тоже был таким. Наглым, упрямым, и просто удивительно мальчишески очаровательным. И прекрасно всем этим пользовался. И отказывался отступать.

Давид не шутил, когда говорил, что мог бы сделать этого мальчишку своим партнером. Но больше он желал Яну нормальной жизни вне организации. И это дело, которое его протеже вел сейчас, могло бы изменить жизнь парня. Если бы сам Ян этим воспользовался. Заставить молодого человека сделать это, не представлялось возможным, но Давид знал, как обмануть упрямого парня.

«Уже есть проблемы?», написал он Яну час назад, спокойно пообедал, потом устроился с книгой рядом с ноутбуком. Спустя всего каких-то восемь страниц проснулся Скайп. Давид принял вызов.

– Не проблема еще, но уже что-то не так, – сразу начал Ян.

Он разговаривал из салона своего автомобиля, удобно откинувшись на спинку водительского сидения. Но Давид видел, что молодой человек недоволен. Ян не любил, когда что-то идет не так.

– Ты вычислил первую жертву? – спросил старший коллега.

– Это было не трудно, – сообщил молодой человек. – Для меня нашли три подходящих случая. И этот я проверил сразу. Погиб полицейский. Его называли идеальным.

– Ты в таких не веришь, – усмехнулся Давид. – Как и я.

– И повод есть, – отозвался с привычной полуулыбкой Ян. – Он точно первая жертва. Мужик якобы разбился на машине. Врезался в стену дома. И там я сразу нашел метку. Символ похож на один из знаков кулона.

– Все сошлось, – кивнул его начальник. – В чем проблема?

– В автомобиле в тот момент было двое человек, – пояснил Ян. – С этим полицейским ехала жена. Она почти не пострадала. И это странно. Я не думаю, что она заказчик. Слишком рискованно быть так близко с жертвой в момент смерти. Но…Она могла быть и второй в списке. Но почему-то жива.

– Интересно, – признал Давид. – Ты с ней еще не знаком?

– Подбираюсь, – на этот раз улыбка у Яна была более веселой и нахальной. – Ее зовут Ольга. Я побоялся соваться сразу к ней. К тому же, у дамы еще есть сестра Вероника. Которая знакома была с убитым намного дольше жены. Если дальше, то еще у погибшего есть брат. Не считая пары десятков приятелей, напарника, матери жены и еще неизвестно кого. Но дамы у меня в приоритете.

– Думаю, это верный расчет, – согласился его коллега. – Я бы начал с сестры. Если Ольга была тогда в машине… Ты прав, это смущает и настораживает.

– Женщины вообще пугают, – усмехнулся молодой человек. – Но ты же не только это хотел мне сказать?

– Конечно, – Давид выглядел довольным, эти пикеровки его развлекали. – Посмотри почту. Я нашел весьма сносное изображение проклятой вещи.

– Неплохо, – Ян уже открыл изображение на своем смартфоне. – И да, на месте гибели того мужика был символ. Не могу ручаться, какой из них. Они даже на этом снимке очень не разборчивы. Но посмотри на другое! На лицевой стороне пять знаков. И еще один на тыльной стороне… Интересно, те, кто ее использовал, считать умеют? Никого ничего не смущало?

– Как сказать, – его коллега пожал плечами. – Ты знаешь, те, кто решается на подобное, всегда думают, что смогут перехитрить даже демона.

– Вопрос в том, чтобы все же сейчас вычислить того, кто настолько труслив, чтобы устроить эту свару, – напомнил молодой человек. – Жена, подруга, напарник, мать жены и брат погибшего. Их как раз пятеро. Один лишний. Есть догадки, как упростить мне жизнь?

– Не знаю, пока. Я пошел другим путем, пытаясь вообще понять, с чем мы имеем дело, – решил поделиться и другими подробностями его начальник. – Я, как ты и хотел, нашел тех, кто способен хорошо покопаться в истории. Эту вещь привезли в Европу из Персии где-то в двадцатых годах девятнадцатого века.

– Время расцвета археологии? – сообразил Ян. – Вернее, разгула черных копателей.

– Именно так, – Давид кивнул. – Тот, кто это достал, мог даже не иметь представления о том, что держит в руках. Только вот в 1834 году некий русский помещик выиграл этот кулон у одного англичанина. Точнее, забрал вещь, взамен карточного долга. И этот человек прекрасно знал, что получает.

– Кто-то, кто слишком стеснялся поучаствовать в банальной дуэли? – ожидаемо насмешливо отреагировал молодой человек. – Или это был последователь байроновских закидонов?

– Понятия не имею, – беспечно отозвался его начальник. – Важно то, что первый русский владелец использовал кулон сразу. Против своего старшего брата. А второй умерла жена заказчика. После чего амулет сразу был дезактивирован.

– А подробная инструкция по обезвреживанию прилагается? – тут же поинтересовался Ян, но без особой веры в положительный исход.

– Его метод тебе не подойдет, – иронично возразил Давид. – Тот помещик просто вскрыл себе вены.

– Зачем заказывать пятерых, а потом так глупо обрывать цепочку? – в этот момент у молодого человека было на лице совершенно детское выражение недоумения.

Старший коллега подумал, что от такой мимики женщины, наверняка, сходят по Яну с ума. Слишком умильно это смотрится.

– Этот вопрос надо положить в копилку вместе с твоим, – серьезно заявил он. – Почему жена нынешней жертвы выжила? Почему тогда все остановилось после второго убийства? Может, мы серьезно что-то не знаем о схеме?

– Ты так ждешь, что я соглашусь с твоим решением? – усмехнулся Ян. – Конечно! Мы не знаем ничего об этой вещи и том, кто в ней живет. Но ведь и ты на этом не остановишься?

– Конечно, – Давид позволил себе усмехнуться. – Прямо сейчас, как я надеюсь, эту тему продолжают копать, как минимум пять человек. Один из них минуту назад прислал мне примерный перевод настоящего названия кулона.

– Ты считаешь, эта лирика важна? – скептически осведомился молодой человек.

– Дорога мучений по концам звезды, – зачитал старший коллега.

– Явно не маркетинговое название, – поморщился Ян. – Но… не пять точек, не пять лучей. А именно путь?

– Если еще более дословно из описания, – Давид нашел нужную строчку. – Это будет движение вслед за желанием смерти по крайним точкам звезды.

– Ага, – молодой человек выдал свою фирменную полуулыбку. – Одна моя временная подруга работала в PR-отделе крупной корпорации. Как-то рассказала, что основное в ее деле, не создавать темы, которые будет обсасывать пресса, а скрывать то, что пресса никогда не должна узнать.

– Согласись, название «Силки дьявола», было отличным прикрытием, – начальник дал понять, что уловил намек. – Мы с тобой это обсудим подробно за бутылкой приличного виски, когда приеду погостить.

Ян нахмурился. Ему это не понравилось.

– Я доверяю тебе, – тут же счел нужным добавить Давид. – Это не значит, что я собираюсь вмешаться. Но что-то меня во всем этом нервирует. Пока я даже не помню, где лежит мой чемодан.

– Пока больше никого не убили, – напомнил Ян.