Черный лебедь (СИ)

Эпилог

Алан.

Вечер прошел спокойно. Я был полностью расслаблен. Доверия еще, как такового, не было, но я знал, что этому Димету, который стал во все вникать, который старался всячески оградить меня от забот и волнений, я смогу вскоре довериться.

Кольцо я принял, не став мучить его и дальше. Решил посмотреть, что из этого получится. Да и в поддержке мужа я очень нуждался, так как мне с каждым днем становилось все тяжелее двигаться, что-то делать, что-то решать. Участились перепады настроения, на которые супруг только улыбался и всячески пытался успокоить. А еще резко поменялись вкусы. То, что я любил раньше, сейчас просто ненавидел.

Вечерами мы долго беседовали и решали, как назовем нашего малыша. Мне очень хотелось назвать его так, как звали моего отца — Грэг. Димет полностью разделял мое желание. А вот Мирт только ходил и посмеивался. Я никак не мог понять причину.

Однажды он зашел к нам, когда мы уже разговаривали с малышом, называя его по имени, и предложил:

— Вы уже окончательно решили так назвать? — мы кивнули синхронно. — А запасное имя у вас есть? — на наш недоуменный взгляд, он пояснил. — Ну, так, на всякий случай.

— Отец? Зачем нам еще одно имя, когда мы уже все решили? — сузив глаза и прекрасно зная, что отец никогда ничего не говорит просто так, спросил Димет. Тот только усмехнулся и, в свою очередь, поинтересовался:

— А что показывали результаты УЗИ? — странный вопрос. Что они могли показать?

— Только то, что с ребенком все в порядке, — ответил я, с сомнением глядя на отца. Он же прищурился и никак не хотел перестать говорить загадками:

— И все? Больше ничего не показало? — я начал волноваться, не понимая, к чему он клонит. Но отрицательно кивнул головой. — Странно, — удивился он. — Ладно. Потом посмотрим.

— Отец! — воскликнул Димет. — Что ты имеешь ввиду? Не говори загадками.

— Потом сюрприз будет, — улыбнулся он. — Хороший, — добавил напоследок и вышел из комнаты. А мы сидели, как громом пораженные. О каком сюрпризе он говорил? И откуда он вообще знает то, чего не знаем мы?

— Вот так всегда, — удрученно заметил муж, — придет, наговорит загадок и уйдет. А нам сидеть и разгадывать.

Позже эта тема вылетела из головы, так как у меня в животе началась целая война. Создавалось ощущение, что там не один ребенок, а, как минимум, штук пять, и все они решили поиграть в игру: «Пни папу посильнее», мне даже больно стало. Димет гладил и успокаивал разбушевавшегося малыша. И постепенно он успокоился.

Через пару недель от совсем округлившегося живота мне стало очень тяжело двигаться. Я больше лежал, отдыхал. Вечерами Димет просто брал книгу и читал мне, интересуясь моими предпочтениями в литературе, в искусстве. А потом мы обсуждали прочитанное. В чем-то он со мной соглашался, а в чем-то спорил, едва не срывая голос. В такие минуты я смотрел на него зачарованно. Его глаза блестели, волосы топорщились, он постоянно их ерошил, пытаясь подобрать слова для убедительности.

Таким образом, общаясь и споря, мы узнавали вкусы и предпочтения друг друга. Постепенно сближались. Оставшееся время проползло черепашьим ходом: очень медленно и нудно. Под конец, я уже просто лежал и не вставал, так как стоило мне немного пройти, я начинал задыхаться, сердце стучало, как сумасшедшее. Радовало только то, что боли немного прекратились. Как мне объяснил врач, у меня просто большая нагрузка, поэтому и возможна тахикардия.

Сегодня мы сидели всей семьей в гостиной и отмечали удачно заключенный контракт, это целиком и полностью была заслуга Димета. Все были довольны и тут… Резкая боль до помутнения в глазах. Внизу сразу стало как-то влажно. Я непроизвольно вскрикнул и схватился за руку мужа, который сидел рядом.

— Алан! Что с тобой? — обеспокоенно подскочил ко мне супруг.

— Началось. Скорую вызывай, идиот, а не глупые вопросы задавай, — прикрикнул Мирт, наблюдая за тем, как его сын стал суетиться и раздражать всех. Но видя, что ему говорить бесполезно, сам занялся этим.

Через минут десять скорая была у нас. А потом начались мои мучения…

Около родильной палаты, словно раненый зверь, метался Димет и заламывал руки. Он сожалел, что в этот момент не может находиться рядом. Но именно таково и было желание его Алана. Он не хотел, чтобы муж видел его страдания и мучения во время родов. Этот последний месяц и так очень сложно ему дался. Живот стал очень большим, двигался он еле-еле, часто дыхание сбивалось, пот струился по вискам. Димет только и делал, что промокал платком выступающую влагу, пытаясь помочь, поддержать…

И вот сейчас беспокойство просто снедало.

«Как он там? Почему не разрешил быть рядом? Я же не могу вынести неизвестности!» — думал в этот момент альфа, меряя шагами коридор. И тут дверь открылась, из нее вышел улыбающийся доктор. Димет бросился к нему, едва не сбив с ног.

— Как он? Что с ним? Как ребенок? — засыпал вопросами врача альфа, с тревогой вглядываясь тому в лицо, выискивая малейшее изменение.

— Все в порядке и с вашим мужем, и с детьми… — вот тут новоиспеченный папаша и завис. Он непонимающе смотрел на доктора, не совсем понимая, о чем он.

— Эээээ… С какими детьми? — непонимающе переспросил он. И тут мужчина расхохотался, слишком растерянное выражение было на лице отца.

— У вашего мужа двойня, — пояснил он. — Причем, по всем показателям, исходя из их поведения, один будет альфой, а другой омегой, — и тут же улыбка врача стала еще шире, — причем, что самое удивительное, тот, кто больше похож на омегу, вовсю пинал того, кто, скорее всего, станет альфой.

— Весь в папочку, — с любовью и слезами на глазах произнес Димет. А потом неуверенно поинтересовался. — К нему уже можно? — на это доктор только согласно кивнул и распахнул дверь пошире. В нее тут же и вошел Димет, медленным шагом приближаясь к Алану.

Три месяца спустя.

В комнате на широкой кровати переплелись два тела: блондин и брюнет; альфа и омега. Они медленно целовали друг друга, изучая, пробуя на вкус. Альфа прикасался к телу омеги очень нежно и трепетно, оглаживая, лаская.

У альфы сносило крышу от запаха течки, которая как раз началась у омеги, но он стойко терпел, пытаясь не наброситься на него, еще помня то самое, первое их соитие. Потому сейчас старался максимально возбудить и заставить стонать от страсти. Но вот омега был немного зажат, он тоже вспомнил то, что с ним творили тогда, это-то и мешало ему расслабиться до конца.

Но тут блондин стал, выцеловывая каждый сантиметр тела, спускаться все ниже, пока не оказался как раз напротив еще не до конца вставшего члена. Он провел языком по головке, а после по всей длине, облизал яички, а после приник к дырочке ануса, вылизывая и пытаясь доставить удовольствие языком.

С губ брюнета сорвался первый стон удовольствия. Вернувшись снова к члену, Димет вставил один палец в пульсирующую от желания дырочку. Алан напряженно, но с каждой минутой расслабляясь все больше, наблюдал за альфой, его голова ритмично двигалась среди широко разведенных ног мужа, а к первому пальцу добавился второй, а за ним и третий.

— Достаточно… Хочу… — на выдохе произнес Алан, подтягивая к себе мужа, лаская его плечи и зарываясь руками в волосы. Глаза обоих были затуманены, губы Димета припухли, он подтянулся к мужу и стал его нежно и трепетно целовать.

Вот теперь омега отвечал со всей страстью, которая его захватила. Только когда муж стал медленно проникать в него, Алан чуть скривился от боли. Но потом сам, одним плавным движением насадился на член и замер от резкой боли, охватившей тело.

Через несколько томительных минут омега почувствовал, что боль начала отступать, а поцелуи и ласки, которыми муж пытался его успокоить, только способствовали тому, что он снова возбуждался. Первое движение, неловкое, осторожное… А потом оба просто окунулись в водоворот страсти.

Димет двигался сначала медленно, постепенно ускоряясь. Периодически наклоняясь к мужу, он целовал его губы, облизывал горошину соска, и снова выпрямляясь, продолжал входить в такое желанное тело.

Первым не выдержал Алан. С громким криком, вцепившись в простыни и запрокидывая голову назад, он излился себе на живот. Сделав несколько толчков, за ним последовал и Димет, сразу же выходя и падая рядом.

Только оба парня собрались продолжить начатое, собравшись на второй заход, как с кроватки, в которой спали малыши, раздалось хныканье.

— Хорошего понемногу, — улыбнулся Димет, вставая и подходя к детям, которые смотрели на него своими большими глазами, у одного — его собственные, а у другого — глаза Алана.

Взяв обоих на руки: Грэга и Элиаса, поднес к кровати и уложил рядом с мужем, наблюдая за тем, как тот стал доставать бутылочки с приготовленной смесью, собираясь кормить. В этот момент у обоих парней на лицах было одно и то же выражение… Безграничное счастье от обладания, от радости отцовства, от понимания друг друга и от любви, к которой они шли долгим и тернистым путем.

А отец, ехидна такая, признался, что двойню определил папа, а не он. У того глаз на такое уже наметан.