Чертог страстей

Глава 7

– Жди меня в эту пятницу, я примчусь к тебе на автомобиле, – сообщила Саския Кэтлин по телефону. – Карта местности у меня имеется, так что я найду тебя без особых проблем. С нетерпением ожидаю встречи с твоими славными кроликами, надеюсь, что ты позволишь мне тоже порезвиться с ними. А потом я приглашу тебя к себе в Лондон и представлю своим мужчинам. Уверена, что ты не пожалеешь о своем знакомстве с этими подлинными аристократами секса. К тому же они весьма состоятельные и влиятельные люди, не чета твоим провинциальным донжуанам, которых ты расхваливаешь мне на все лады. Что ни говори, а сливки высшего общества обитают в Уэст-Энде, там, где теперь обосновалась и я. Но для разнообразия неплохо иногда выбираться из города на взморье и крутить там курортные романы. Ну, разве я не права? – Она громко расхохоталась и спросила: – Может, лучше устроим там «групповуху»? Ты уже вполне для нее созрела!

– Послушай, Саския, – серьезным тоном ответила Кэтлин. – На этот раз я действительно влюбилась. Тристан – это мужчина моей мечты. Честно говоря, мне пока не совсем понятно, почему он увлекся мной после того, как был женат на Порции, этом воплощении женственности и красоты.

– Исчезнувшей, как ты сказала, при таинственных обстоятельствах, – добавила подружка и вновь рассмеялась, устраиваясь поудобнее на роскошном диванчике, подаренном ей родителями в связи с ее вселением в новую шикарную квартиру в престижном районе западной части Лондона. Она закурила сигарету, выпустила струйку дыма и спросила: – А ты не пыталась выяснить это у него самого?

После непродолжительной паузы Кэтлин упавшим голосом ответила:

– Нет. А ты стала бы затрагивать подобный вопрос, если бы оказалась на моем месте? Мне, если говорить откровенно, вообще было не до заумных разговоров в тот момент, потому что на уме у меня было совсем другое. Он так меня заводит!

– Только не строй себе особых иллюзий на его счет! – перебила ее Саския, скептически усмехнувшись. – Все мужчины одинаковы, им лишь бы поскорее выпустить пар из своего дракончика. Не будь наивной дурочкой, твой Тристан слеплен из того же теста. Так что рекомендую тебе держать с ним ушки на макушке. И вообще, кто внушил тебе, что ты его недостойна? Да ты просто себя недооцениваешь! Вспомни-ка, сколько мужчин ты покорила за несколько минувших недель? По меньшей мере четверых! Вот и продолжай в том же духе!

– Как славно, что ты вскоре сюда приедешь! – воскликнула Кэтлин. – Мне нужно с тобой посоветоваться. Это очень серьезно… Видишь ли, дело в том, что… – Она умолкла.

– Ну, говори же! – нетерпеливо воскликнула Саския. – Что случилось? Ты забеременела? От кого? Или ты сама не знаешь?

– Типун тебе на язык! – испуганно воскликнула Кэтлин. – Нет, просто Тристан недавно сделал мне предложение…

Услышав это, Саския замерла с открытым ртом, из которого валил сигаретный дым, и вытаращила глаза. Мозг ее тем не менее продолжал интенсивно работать, подбирая более-менее приличные выражения, в которые она могла бы облечь свои сложные чувства и мысли по этому поводу. Впечатлительная Кэтлин была очень ранима и могла на нее обидеться за резкие комментарии, закусить удила и натворить сгоряча массу непоправимых ошибок. В конце концов Саския решила перевести серьезный разговор в шутку и нарочито беззаботно сказала:

– Ситуация действительно щекотливая, тут нужно быть очень осторожной, как во время смены прокладок в начале месячных. Одно резкое телодвижение – и потом хлопот не оберешься… Я тебя хорошо понимаю, моя дорогая! К твоему сведению, по закону он все равно не вправе жениться на тебе раньше чем по истечении семи лет с момента исчезновения его законной супруги. Вы, конечно, можете с ним помолвиться, если ты готова на семь лет стать его заложницей, но я советую тебе с этим не торопиться. Пусть он для начала убедится в том, что его жена действительно пропала навсегда. Он обращался к частному сыщику? Советовался с юристами? Или горе так потрясло его, что он впал в ипохондрию и очухался, лишь когда трахнул тебя? Если так, тогда ты можешь гордиться своими женскими чарами, моя дорогая! Ничего не предпринимай до моего приезда, мы сообща что-нибудь придумаем. Одна головка – хорошо, а две – лучше. Ха-ха-ха! Разве не так?

– Ты, разумеется, права, – тяжело вздохнув, отозвалась Кэтлин. – Тристан заверил меня, что непременно примет все меры, чтобы разыскать ее, если она, конечно, жива. И когда он ее найдет, то сразу потребует развода. Так что, по-моему, я могу смело принять его предложение.

– И все же дождись меня! Я должна оценить ситуацию на месте. Внутренний голос, однако, уже сейчас подсказывает мне, что твой принц – такой же хряк, как и все другие мужчины, – скептически заметила Саския. – У них одно на уме…

– Пожалуйста, не спеши делать окончательные выводы о Тристане! – обиженно воскликнула Кэтлин. – Он совершенно не такой, как другие, он очень порядочный и вообще хороший.

– Считай, что ты меня им заинтриговала, – сказала подруга. – Однако постарайся поддерживать добрые отношения и с остальными своими кавалерами, пока я не приеду. Обещаешь?

– Обещаю, – рассмеявшись, ответила Кэтлин. – До встречи!

– Твоя подруга меня явно недолюбливает, – заявил Тристан после словесной стычки с Саскией во время ужина.

– Она просто чересчур беспокоится за меня, вот и все, – поспешила встать на защиту своей подруги Кэтлин, озабоченная хмурым выражением его лица и унылым тоном. Она уже сожалела, что пригласила к себе Саскию, и корила себя за то, что разоткровенничалась.

Сомнения мучили ее, вызывая у нее легкий озноб, еще когда она заказывала столик в ресторане на вечер пятницы для совместного ужина. Тому имелись две причины: первая – то, что Тристан воспринял ее предложение без особой радости, вторая – ее собственные навязчивые воспоминания о «кулинарном» сексе с Раффом, воскресавшие в ее памяти особенно ярко всякий раз, когда она видела бифштекс с кровью или клубнику со сливками, не говоря уже о фаршированной утке. Да и сам шеф-повар стал вести себя с тех пор весьма нагло и позволял себе фамильярничать с ней. Однако ей не терпелось произвести на Тристана и Саскию выгодное впечатление и похвастаться перед ними своими очевидными достижениями в гостиничном бизнесе.

Белла, разумеется, тоже была приглашена, но не в качестве директрисы, а как подруга. Они с Саскией быстро нашли общий язык и начали понимать друг друга с полуслова. Всякий раз, когда они отлучались к барной стойке или в туалет, у Кэтлин замирало сердце от мысли, что Саския начнет навязывать Белле свое предвзятое мнение о Тристане. Поэтому весь вечер Кэтлин сидела словно на иголках и вздохнула с облегчением, лишь уединившись с возлюбленным в своих апартаментах.

– Однако же твоя лондонская подружка скора на суждения, – с плохо скрытым раздражением произнес Тристан, расхаживая по комнате, как тигр, попавший в клетку. – Она напрочь лишена светских манер! Кем она себя воображает?

– Не суди ее слишком строго, она просто вбила себе в голову, что я наивна и неопытна, как цыпленок, а потому нуждаюсь в ее защите и опеке, – заверила его Кэтлин. – Нужно признать, что в некоторых вопросах Саския действительно искушена больше, чем я. Например, в амурных делах…

– Именно за это я и люблю тебя! – воскликнул Тристан и, обняв ее, увлек на диван. – Ты воплощение честности и откровенности, мой ангелок! – Он погладил ее вьющийся локон.

– Да, ты прав, однако я не так сексуальна и привлекательна, как Порция, – в сердцах выпалила Кэтлин.

– Она совершенно другая, – помрачнев, сказал он и, разжав объятия, слегка отодвинулся.

– Роберт рассказывал мне, что она была великолепной хозяйкой, настолько гостеприимной, живой, общительной и вообще такой очаровательной, что заменить ее уже никто не сможет! – ляпнула еще одну глупость Кэтлин, давая волю своей затаенной обиде на лакея и не замечая, что ее гость помрачнел еще сильнее. Кэтлин была сердита на Роберта с тех пор, как тот однажды отпер спальню Порции и продемонстрировал ей не только альбом фотографий, но и гардероб своей исчезнувшей хозяйки. При этом он гипнотизировал Кэтлин своими змеиными глазами и вкрадчиво говорил:

– У нее был отменный вкус, она умела произвести на мужчин впечатление! Тристан ее боготворил, а когда она бесследно пропала, то он от горя долго не находил себе места. Между нами говоря, он и сейчас тоскует по ней, хотя кое-кто и распускает несусветные слухи, будто бы это он убил ее в припадке ревности.

– Вы полагаете, что так оно и было? – пролепетала Кэтлин, потеряв самоконтроль под воздействием его темного магнетизма.

– Я этого не говорил, мисс Колберт, – с язвительной усмешкой ответил Роберт и, выведя ее из комнаты, запер дверь. – Одно я знаю точно: хозяин уже ни с кем не сможет обрести того счастья, которое он испытывал с этой женщиной.

Тем не менее теперь Тристан находился в номере Кэтлин, а точнее, в ее новом доме, поскольку ей принадлежал весь отель. И разумеется, Кэтлин желала всеми фибрами своей души, чтобы он разделил с ней постель этой ночью и она, проснувшись завтра утром, увидела бы его рядом с собой. Всякий раз, когда она ночевала в его доме, ее тяготило невидимое присутствие там Роберта, это портило ей аппетит и пробуждало в ней стремление поскорее убраться восвояси.

– Пожалуй, я поеду к себе, – очнувшись от мрачных дум, вдруг промолвил Тристан.

– Это так необходимо? – спросила Кэтлин, изо всех сил стараясь не выдать своего огорчения.

– Да, – холодно произнес он. – К тому же, как я полагаю, тебе не терпится перемыть мои косточки с Саскией.

Кэтлин порывисто обвила руками его шею и, прильнув к нему всем своим горячим телом, нежно прошептала:

– Неужели ты даже не полюбопытствуешь, насколько упруг матрац моей кровати?

Этот довод поразил его в самое сердце. Он обнял ее и стал жарко целовать, просовывая язык ей в рот и тиская рукой ее налитые полные груди. Словно бы невзначай, Кэтлин положила ладонь ему на бедро и почувствовала, что его пенис существенно увеличился за одну минуту в размере. Это случайное прикосновение переполнило чашу его терпения, он разорвал на ней блузку и стал жадно лобзать ее груди. После этого события начали развиваться с бешеной скоростью. Они вскочили с диванчика и, на ходу сбрасывая с себя одежду, устремились в спальню.

Лишь очутившись возле кровати, они выпустили друг друга из объятий, чтобы им было удобнее снимать с себя нижнее белье. Кэтлин оказалась проворнее, чем Тристан, она моментально стянула трусики и приняла соблазнительную позу. Он же непростительно долго копался со шнурками ботинок и носками, нервно дергал за язычок молнии и расстегивал пуговицы на сорочке и брюках. Кэтлин успела возбудиться до крайности, наблюдая его потуги, но была вознаграждена сторицею видом его обнаженного мускулистого тела, когда он наконец-то полностью разделся. Ее взгляд застыл на багровой головке пениса: это чудо природы всегда приводило ее во временное оцепенение. На его кончике сверкала прозрачная капля мужского секрета, наглядно свидетельствовавшая, что Тристан охвачен вожделением. Кэтлин раздвинула ноги и раскинула в стороны руки, демонстрируя свою готовность впустить его член в свое лоно.

Не мешкая ни секунды, он бесцеремонно овладел ею, словно бы желая лишний раз напомнить не только ей, но и самому себе, что это вместилище удовольствий принадлежит одному ему. Изогнувшись в дугу, Кэтлин обхватила ногами его бедра и принялась отчаянно двигать торсом, норовя плотнее прижаться к нему своим очаровательным и нежным трепетным бутоном. В душе ее теплилась робкая надежда, что он опомнится и станет ласкать ее своим ртом. Но Тристан не угадал ее сокровенного желания, моментально впав в исступленный раж, он принялся долбить ее сокровенные глубины с нечеловеческой силой, не внимая ее надрывным воплям, стонам, вздохам и крикам. Корчась под ним от боли, Кэтлин все-таки отчаянно пыталась нащупать пальцами свой клитор и помассировать его, но это ей не удавалось.

Ощущения, которые она испытывала в эти минуты, были сродни тем мукам, которым ее подверг эгоистичный молодой человек, лишивший ее невинности и девичьих грез о встрече с благородным рыцарем в белых одеждах и большой, светлой и чистой романтической любви. Это откровение стало для Кэтлин своеобразным ушатом ледяной воды, охладившей ее сексуальный пыл. Прежде Тристан всегда был с ней ласков и нежен, услужлив и предупредителен, он вел себя, как настоящий джентльмен, всегда пропускающий даму вперед. Что же с ним произошло? Почему он так резко переменился?

Отчаявшись найти ответ на этот вопрос, Кэтлин принялась истово тереться лобком об основание его пениса, – могучее, крепкое, но бесконечно далекое от сосредоточения ее чувственности – клитора. Это настолько разъярило ее, что она завиляла задом, всячески пытаясь потереться сикелем, хоть обо что придется. Увы, все ее усилия так и не увенчались успехом, и ей не оставалось ничего другого, как расслабиться и подчиниться воле властного дикаря, чьи увесистые яички ритмично шлепались об ее взмыленную промежность, а толстенная головка члена беспрерывно долбила по хрупкой шейке матки, доводя ее до бешенства. Соки, обильно истекавшие из раскаленного лона, вскоре пропитали покрывало, во влагалище все бурлило и кипело, а перед глазами плыли оранжевые круги.

Тристан ожесточенно гонял свой мужской причиндал по ее истерзанному влагалищу, навалившись на нее всем телом и даже не пытаясь упереться коленями в матрац. Внезапно он кончил, надсадно вскрикнув, и совершенно вдавил Кэтлин своей потной тушей в кровать. Неудовлетворенная, злая и мокрая от пота, она не без труда выбралась из-под него и, отдышавшись, холодно спросила:

– И это все?

Тристан очнулся, вскочил, натянул штаны и проронил, торопливо застегивая ширинку:

– Да, мне пора идти.

– Чем вызвана такая спешка? – прищурившись, поинтересовалась она, более не надеясь, что он одумается и станет умолять ее простить его, а может быть, даже компенсирует ее страдания легким и приятным куннилингусом.

– Одним архиважным для нас обоих делом, не терпящим отлагательства, – положив руки на спинку кровати, лаконично ответил он.

– Как это понимать? – вскинув брови, спросила она.

– Я должен незамедлительно отправиться в Лондон и разыскать там Порцию! Роберт сказал, что ее недавно видели в одном пабе. Если мне удастся ее найти, то я немедленно начну бракоразводный процесс, – насупив брови, сказал Тристан.

– Это правда? Но ведь ты ее любил… Да и теперь ты продолжаешь ее любить, – сказала она, глядя на него с недоверием.

– Если бы это было так, я бы не сделал тебе предложения, – хмуро взглянув на нее, возразил он. – Да, когда-то я действительно был от нее без ума, но закончился наш безумный роман тем, что я стал презирать ее и ненавидеть.

С этими словами он ушел, оставив Кэтлин в жутком волнении, граничащим с фрустрацией. Она рухнула на подушки, ощущая странное покалывание во всем теле, положила влажную ладонь на свой болезненно разбухший клитор и, нежно его поглаживая, стала думать, как ей следует понимать признание Тристана. Тяжкие сомнения омрачали слабые проблески ее подавленного сознания: напрашивался логичный вопрос – уж не расправился ли он со своей женой на самом деле, коль скоро возненавидел ее всей душой? И зачем он в действительности отправился в Лондон?

Из нелегких раздумий Кэтлин вывела Саския: влетев без стука в номер, она с жаром воскликнула:

– Ох и темная же лошадка этот Тристан! Но в одном ты была права – он потрясающий мужчина, лично я бы ему с радостью отдалась. Между прочим, и Белла тоже!

– Ты не проболталась ей, что мы с ним помолвлены? – прикрыв свою наготу покрывалом, встревоженно спросила Кэтлин.

– Плохо же ты обо мне думаешь! – обиженно воскликнула подружка. – С какой стати я стану раскрывать ей чужие секреты? Конечно, она очаровательная женщина и хорошо к тебе относится, но все о тебе ей знать не обязательно. Кстати, когда ты представишь меня своим местным жеребцам? Нельзя ли мне прямо сейчас познакомиться с Раффом? Предлагаю нанести ему визит!

Глазки Саскии масляно блестели, она явно была не прочь с кем-нибудь перепихнуться.

– А где же твой сказочный принц? Принимает душ после соития?

К ее недоумению, Кэтлин расхныкалась.

– В чем дело, подруга? Неужели он переусердствовал и довел тебя своей штуковиной до истерики? Или же это слезы неподдельной радости? Надеюсь, он удовлетворил тебя? – засыпала ее нескромными вопросами Саския, присев на кровать. – Объясни же наконец, что здесь произошло? Куда подевался Тристан?

– Он бросил меня посреди ночи! – сквозь слезы воскликнула Кэтлин. – Умчался в Лондон к своей Порции. Недавно кто-то видел там очень похожую на нее женщину. Как ты думаешь, он расстанется со мной, если окажется, что она жива? О Боже, я не перенесу этого! А вдруг он решит избавиться от меня? Что тогда? Вдруг он меня застрелит?

– Не беспокойся, мы с Беллой тебя похороним с надлежащими почестями, – буднично утешила ее Саския, промокнув ее слезы салфеткой. – Не надо убиваться из-за всякого дерьма, пусть себе плывет, куда ему вздумается, воздух станет чище.

– Но ведь он клялся мне в любви! Водил меня в театр! Мы разговаривали об искусстве, слушали музыку! Все так прекрасно начиналось… Нет, я просто не могу поверить в то, что он мне лгал. Ведь не случайно же он признавался мне перед уходом, что давно уже возненавидел Порцию, хотя и обожал ее поначалу, – пролепетала Кэтлин.

– И ты ему поверила? – Саския усмехнулась. – Бедняжка! Мне тебя искренне жаль. Знаешь что, давай-ка выпьем шампанского для поднятия настроения! У меня в номере есть бутылочка, я мигом обернусь!

– Нет, – ответила Кэтлин, покачав головой. – Мне лучше поспать. Встретимся утром, и я познакомлю тебя с Бэнаном.

– Договорились! – с радостью согласилась Саския, встала с кровати и направилась к выходу. Но в двух шагах от двери она остановилась и, обернувшись, сказала: – Вот что я хочу тебе посоветовать, подруга! Не торопись выходить за Тристана замуж, поживи еще немного в свое удовольствие, ты ведь так молода! Ну, желаю тебе сладких снов, милочка! У тебя роскошное гнездышко, я тебе завидую. Будь у меня такой отель, я бы не скучала. Пока!

С этими словами Саския покинула апартаменты Кэтлин и направилась по коридору в свой номер, предвкушая неспешную, основательную мастурбацию с помощью своих любимых вибраторов и просмотр познавательного порнографического фильма по пятому каналу национального телевидения.

По лазурному небосводу медленно проплывали пушистые облачка. Белую полоску песочного пляжа, обрамлявшую скалистый берег, нежно лизали пенистые морские волны. Свежий теплый ветер насвистывал под их мерный глухой рокот веселую мелодию. Кэтлин прикрыла глаза ладонью, улыбнулась солнышку, потянулась и подумала, что в один из таких же вот погожих летних деньков композитор Дебюсси, вероятно, и написал свою знаменитую фортепьянную сюиту «Море».

В этот послеполуденный час на пляже было полно отдыхающих. Кое-кто даже рискнул окунуться в холодную воду Атлантического океана, большинство же предпочитало просто лежать под тентом или загорать в шезлонгах. Еще раз окинув взглядом открывавшуюся с вершины холма панораму, Кэтлин стала спускаться по узкой крутой тропинке в живописную бухту, расположенную рядом с отелем «Хай тайдс», собираясь пройти оттуда во владения Тристана. Беспокойные чайки то проносились у нее над головой, то ныряли в море, то опускались на пляж, чтобы поживиться объедками, оставленными беззаботными туристами на песке. Каблуки босоножек Кэтлин вязли в нем, порывы ветра поднимали подол ее легкого платья и трепали волосы, солнечные лучи жгли кожу лица и плеч, но это ее нисколько не раздражало. Обогнув дюны, она вошла на частную территорию и, проигнорировав предупредительную надпись, ускорила шаг.

Настроение ее с каждой минутой улучшалось, хотя она и скучала по возлюбленному. Утром она выполнила свое обещание и отвела Саскию в мастерскую Бэнана, где и оставила ее наедине с любвеобильным художником, обожавшим как рисовать, так и ласкать женское тело. Прощаясь с подругой до раннего вечера, Кэтлин сказала ей, что намерена прогуляться вдоль берега до сосновой рощи, обрамляющей крохотную бухточку.

– Хорошо, дорогая, – томно поводя обнаженными плечами, ответила Саския, уже взобравшаяся на помост, чтобы позировать живописцу. – Я тебя разыщу, если, конечно, меня не сожрут ужасные сторожевые псы. Говорят, что их там целая свора!

– Не верь жутким сплетням, – сказала Кэтлин и, послав художнику воздушный поцелуй, помахала подружке ручкой.

Очутившись в бухте, она сняла туфли и пошла босиком по мелководью, стараясь не запутаться в клочьях порванных рыбацких сетей и не поранить ступню об острую палку или краба. Пахло гниющими водорослями и тухлой рыбой, вода у берега подернулась маслянистой пленкой, однако дальше, на глубине, она была чистой и прозрачной.

Кэтлин решила искупаться и, быстренько раздевшись, вошла в холодную воду. Кожа тотчас же покрылась пупырышками, соски отвердели, а киска тревожно заныла. Кэтлин зачерпнула пригоршню воды и обтерла мокрой ладонью свое лицо и плечи.

Внезапно справа от нее возникла чья-то тень, и незнакомый баритон произнес:

– Добрый день, мисс Колберт! Ну, как водичка? Бодрит?

Резко обернувшись, Кэтлин увидела высокого стройного блондина с аккуратной стрижкой, голубыми глазами и обнаженным мускулистым торсом, покрытым ровным бронзовым загаром, который бывает лишь у сибаритов, регулярно отдыхающих на курортах на Бермудских островах и южной Франции. У Кэтлин тревожно заныло сердце и защемило внизу живота: подобных красавцев она видела только на телеэкране и обложках иллюстрированных эротических журналов. Было нечто пугающее во взгляде его холодных васильковых глаз, – они словно бы пронзали ее насквозь и завораживали. Кэтлин почему-то вдруг вспомнилась рекомендация Саскии почаще экспериментировать с разными сексуальными партнерами и захотелось немедленно отдаться этому мужественному викингу. С трудом стряхнув охватившее ее оцепенение, она спросила:

– Разве мы с вами уже где-то встречались?

Он вскинул бровь и бархатным баритоном ответил:

– Хотя формально мы и не были представлены друг другу, я вас знаю. Меня зовут Гай Марлоу, я кузен Порции.

По спине Кэтлин пробежал холодок.

– Вам известно ее местонахождение? – чуть дыша, спросила она, борясь с желанием прикрыть ладонями бюст и лобок, весьма условно прикрытые бикини.

– Нет, я ничего не слыхал о ней с тех пор, как она исчезла, – глухо ответил Гай.

– Ах, вот оно как! – воскликнула Кэтлин и, выйдя из воды, расстелила на валуне полотенце и села на него, чтобы согреться. Мокрая ткань купальника врезалась в щель между ее выпуклыми срамными губами, набухшие соски просвечивали сквозь лоскутки, закрывавшие груди.

Прислонившись к краю скалы, Гай Марлоу невозмутимо скрестил в щиколотках свои босые ноги и, скользнув по фигуре Кэтлин оценивающим взглядом, произнес:

– А вы действительно очаровательны, мисс Колберт. Роберт не обманул меня.

– Вы знакомы с лакеем Тристана? – спросила она. – Он о вас никогда не упоминал. Право же, это странно…

– Все объясняется очень просто, – улыбнувшись одними уголками губ, сказал Гай. – Меня недолюбливает его хозяин.

– Отчего же?

– Право же, это слишком длинная и скучная история, мне совершенно не хочется вспоминать ее в такой чудесный день! Лучше давайте поговорим о чем-нибудь еще, например о вас!

– Но ведь я совершенно обыкновенная женщина, мистер Марлоу! И до недавнего времени вела спокойную, уединенную жизнь…

– Уверяю вас, что меня интересует каждая ее деталь, мисс Колберт! Не стесняйтесь, рассказывайте мне о себе все без утайки!

Охваченная необъяснимым порывом откровенности, Кэтлин посвятила его почти во все свои секреты, с трудом умолчав лишь о самых интимных моментах. Он продолжал гипнотизировать ее своим загадочным взглядом, и порой ей казалось, что ему известны все ее сокровенные тайны. С каждой минутой она возбуждалась все сильнее.

Неожиданно Гай подошел к ней и схватил ее обеими руками за груди. Кэтлин охнула, и он стал теребить пальцами ее соски. Она издала грудной стон, он рассмеялся и промолвил:

– Я вижу, вы большая проказница, мисс Колберт! И к тому же лгунья! Почему вы утаили от меня некоторые свои маленькие шалости? Мне известно, что вы здесь успели отдаться уже не одному местному ловеласу. Первым вас обласкал похотливый Бэнан, потом вас утешил в примерочной кабинке шалунишка Джон, а затем вы славно позабавились со своим игривым шеф-поваром Раффом… Любопытно, что об этом скажет Тристан, если кто-то вдруг раскроет ему ваши секреты?

– К чему вы клоните? – густо покраснев, пролепетала Кэтлин, готовая со стыда провалиться сквозь землю. Лоно ее испускало обильный пахучий нектар, соски грудей невероятно отвердели, а клитор предательски подрагивал.

– Я все расскажу вам позже, в замке, – строго сказал Гай, оставив в покое ее груди и сделав серьезное лицо. – Следуйте за мной и ничего не бойтесь. Можете не одеваться, сложите вещи в сумку, я поведу вас коротким путем.

Совершенно огорошенная и чрезвычайно заинтригованная, Кэтлин молча подчинилась этому удивительному мужчине, покорившему ее с первых же секунд их знакомства своей потрясающей внешностью и властными манерами. На Тристана, который оставил ее одну и умчался в Лондон под весьма сомнительным предлогом, она была чертовски зла и считала совершенно необязательным хранить ему верность, тем более что он вел себя в последний раз непростительно грубо и эгоистично.

Гай взял ее за руку и увлек по лесной тропинке к усадьбе, на ходу щекоча пальчиками ей ладошку. В большой гостиной, куда он ее наконец привел, их любезно встретил Роберт. Льстиво улыбаясь Гаю, он всем своим заискивающим видом демонстрировал желание угодить ему. Кэтлин держалась подчеркнуто независимо и холодно, понимая, что он-то и докладывает этому родственнику Порции обо всем, что происходит в усадьбе.

– Как я вижу, вам удалось ее разыскать, – осклабившись, промолвил доморощенный Иуда, косясь на Кэтлин.

– Да, и теперь самое время продемонстрировать ей, что здесь происходило, когда хозяйкой этого дома была Порция, – тихо сказал Гай. – Есть ли кто-нибудь сейчас еще в особняке?

– Нет, сэр. Приходящие уборщицы ушли, а другие слуги вообще здесь не появлялись с тех пор, как мистер Тревельян отбыл в Лондон.

– Чудесно! Тогда я смогу спокойно познакомить нашу гостью с удовольствиями, которых она еще не вкушала. В определенном смысле ее вообще можно считать наивной девственницей.

Он многозначительно посмотрел на лакея, и тот, кивнув в знак своего полного с ним согласия, предложил Кэтлин пройти в бывшие покои Порции. Чувствуя себя чрезвычайно неловко в открытом купальнике и оставляя песчаные отпечатки своих босых ступней на лакированном паркете, она молча проследовала по коридору в пустующие апартаменты исчезнувшей супруги Тристана.

Роберт отпер узорчатые кедровые двери и, отступив на пару шагов в сторону, пропустил вперед Гая и Кэтлин. Ей в ноздри ударил спертый воздух, и она чихнула. Лакей поспешил распахнуть окно, ворвавшийся в него ветер принес запахи океана, сосен и цветов. Роберт смахнул метелочкой пыль с фарфоровой вазы и с грустью промолвил:

– Когда здесь жила хозяйка, я каждое утро приносил ей букет свежесрезанных лилий. Она их обожала.

По выражению его лица Кэтлин догадалась, что он боготворит Порцию.

– Однако теперь здесь находится другая дама, и не менее прекрасная, – заметил Гай. – Она тоже достойна максимального внимания. Ступай пока, я позову тебя, когда мне что-нибудь понадобится.

Лакей кивнул и, попятившись, исчез в кладовой, расположенной рядом с ванной.

Кэтлин подошла к окну, из которого открывался восхитительный вид на парк, и представила, как раньше на этом же месте стояла Порция, ощущая себя полновластной хозяйкой всего обширного имения.

– Великолепная панорама, не правда ли? – промолвил у нее за спиной Гай и, внезапно раздвинув ей пальцами ягодицы, просунул палец в задний проход. Она ахнула, закрыв глаза, и затрепетала. Он наклонился и поцеловал чувствительную точку на ее шее. По телу Кэтлин пробежала крупная дрожь. Гай ввел палец еще глубже ей в анус и принялся двигать им взад-вперед, нежно целуя при этом ее в ухо и шею.

Дремавшее в Кэтлин смутное желание насолить Тристану, согрешив с его недругом, желательно извращенным образом, обрело отчетливые очертания и переросло в настоятельную потребность. Она понимала, что поступает скверно, аморально и непорядочно, но ничего не могла с собой поделать. Бедра ее сами собой пришли в движение, она выгнулась, словно кошка, и оттопырила зад. И чем настойчивее говорил ей внутренний голос, что она ввязывается в опасную игру, тем сильнее хотелось ей удовлетворить свою похоть каким-то изощренным способом.

При всей своей любви к Тристану Кэтлин, однако, не могла не согласиться с Гаем, когда он прошептал ей на ухо:

– Ведь он довольно-таки однообразен в сексе, верно? Во всяком случае, так говорила мне Порция. Ему и в голову не приходит порадовать свою партнершу какой-то свежей амурной идеей, предложить ей новый, оригинальный способ унять вселившегося в нее беса. Вы со мной согласны?

– Право же, мне бы не хотелось говорить о Тристане в его отсутствие, – пролепетала Кэтлин, сгорая от смущения.

– Ах, оставьте эти неуместные церемонии, со мной вы можете быть откровенной, – возразил Гай и, повернув ее к себе лицом, наглядно продемонстрировал свою готовность к диалогу. Головка пениса рвалась из-под штанов наружу, специфический мужской запах стал острее, курчавые волосы на мускулистой груди провокационно щекотали ее разбухшие соски. Кэтлин посмотрела в его бездонные васильковые глаза и промямлила, едва дыша от переполняющего ее вожделения:

– Ах, не вынуждайте меня говорить вам то, о чем я не должна даже думать! И вообще, это мое сугубо личное дело…

– И тем не менее вас волнует эта проблема! – сказал он и сдернул с нее трусики.

Кэтлин оцепенела. Гай уставился на ее втянутый загорелый животик и частично побритый лобок, словно бы раздумывая, как ему поступить с ней дальше. И она отважно ответила на брошенный ей вызов, откинула излишние предрассудки ради самоутверждения: горделиво вскинув подбородок, она усмехнулась и сама сдернула с себя верхнюю часть бикини со словами:

– Тогда уж полюбуйтесь и другими моими достоинствами!

Гай отреагировал на ее смелый поступок совсем не так, как она предполагала. Он рассердился, схватил ее за запястья и рявкнул:

– Вам не следовало этого делать! Вы должны терпеливо ждать моих указаний! Только так вы научитесь быть покорной рабыней.

– Вы сумасшедший? – испуганно спросила Кэтлин.

– Я вижу вас насквозь, глупышка! Вы слишком долго томили под спудом свои темные желания. Но я выпущу вашу развратную сущность на свободу и устрою ей невероятный праздник! Не отпирайтесь, ведь вам хочется испытать подлинный экстаз, не так ли?

Кэтлин начало казаться, что она перенеслась в иное измерение, где события развиваются по невероятному, кошмарному сценарию. Из кладовой бесшумно появилась фигура, очень похожая на Порцию. Это бесполое существо было одето в вечернее платье из черного шифона, облегающее тело, на плечах у него висело боа из перьев, а из глубоких разрезов по бокам юбки выглядывали стройные ноги, обтянутые черными шелковыми чулками.

Гай расхохотался и воскликнул:

– Боже, Роберт, ты похож на огородное пугало!

Лакей полюбовался своим отражением в большом зеркале, кокетливо встряхнул кудряшками парика и возразил, хлопая удлиненными тушью ресницами:

– А мне кажется, что я очень похож на Порцию! Во всяком случае, сама она с удовольствием давала мне примеривать свои наряды и учила меня, как лучше пользоваться косметикой и париками.

– Признайся лучше, Роберт, что ты иногда приходишь сюда тайком и надеваешь ее платья, – сказал Гай. – Тебя это возбуждает? Ты мастурбируешь, глядя на свое отражение?

– Да, и с огромным удовлетворением, – подтвердил слуга. – Я почувствовал тягу к женской одежде еще в раннем детстве, а когда повзрослел, то начал посещать гей-клуб.

Выпуклость в штанах Гая значительно увеличилась при этих его словах, он сглотнул слюну и приказал:

– Подрочи для меня, Роберт!

– Будет исполнено, мой повелитель, – покорно промолвил лакей и погладил себя по обтянутому шифоном пенису.

– Подожди немного, не торопись! – сказал Гай и, подхватив Кэтлин под мышками, понес ее к огромной кровати, декорированной в стиле амурного ложа куртизанки восемнадцатого столетия.

Как ни взволнована была она всем этим невероятным представлением, Кэтлин мысленно отметила несколько примечательных обстоятельств, а именно: спокойное восприятие Робертом ее наготы, бурный всплеск собственного вожделения и предчувствие чего-то неординарного и экстремального.

Гай швырнул ее на кровать лицом вниз, вытянул вперед ее руки и, защелкнув на запястьях наручники, нажал на скрытую педаль. Из-под полога, зловеще позвякивая, опустились металлические цепи. Гай сковал браслетами щиколотки Кэтлин, широко раздвинул ее ноги и посредством колец соединил кандалы с цепями. Абсолютно нагая и беспомощная, она проклинала себя за непростительную самонадеянность, приведшую ее в эту безвыходную ситуацию, и со страхом ожидала еще более странных выходок Гая. По сравнению с ним ее кулинар Рафф казался ей ангелом: ведь его сексуальные фантазии, пусть и весьма оригинальные, не причинили ей существенного вреда. От Гая можно было ожидать чего угодно, да и от чудаковатого лакея тоже.

Гай погладил ее ладонями по спине и резко вогнал палец во влагалище. Кэтлин издала пронзительный вопль, но закричала еще громче, почувствовав, как и другой палец проникает в ее анус. Склонность некоторых мужчин к обследованию этого запретного естественного отверстия всегда ее удивляла. Относящийся к числу особо любознательных натур, Гай определенно вознамерился опробовать ее шоколадное местечко. В нем уже возник подозрительный зуд, и она беспокойно заелозила на матраце. Однако Гай не только не извлек из ануса палец, но и просунул его глубже, глубокомысленно рассуждая при этом вслух:

– Проход чересчур тесноват, очевидно, он еще девствен. Вас никогда не имели в анал, мисс Колберт? – поинтересовался он участливым голосом сексопатолога, консультирующего первую пациентку, страдающую псевдофригидностью. – Нет? Значит, Тристан по-прежнему консервативен в своих половых пристрастиях. Весьма прискорбно… Что ж, я буду вынужден исправить это досадное упущение. Сперва я вас основательно отдраю, а потом закупорю ваш задний проход специальной резиновой пробкой. Она немного растянет анус и облегчит проникновение в него пениса и фаллоимитатора. Уверен, что вы останетесь этим довольны, мисс Колберт, ведь я эксперт в этих вопросах.

– Нет! Не смейте со мной этого делать! – пронзительно крикнула Кэтлин, со стыдом ощущая усиление соковыделения.

– Не спорьте со мной! Это не кончится добром. Лучше расслабьтесь и выполняйте все мои указания, – строго произнес Гай. – Иначе я буду вынужден вас отшлепать! – В подтверждение своей угрозы он резко шлепнул ее ладонью по нежной попке. Так ее еще никто не унижал!

Соленые слезы хлынули от обиды и боли из ее глаз на подушку. Она воскликнула:

– Дикарь! Со мной никто еще так жестоко не обращался!

– В жизни все случается впервые, – холодно заметил Гай и шлепнул ее снова, еще больнее, уже по другой ягодице. Полюбовавшись розовыми пятнами, выступившими на ее коже, он заметил: – Смотрится просто чудесно! Но следов не останется, так что не переживайте.

– Я все расскажу своей подруге Саскии! – пригрозила ему Кэтлин, активнее ерзая на кровати.

– Так вы, оказывается, не только плакса, но и ябеда? За это полагается суровое наказание, уж вы не обессудьте! – злорадно произнес садист и принялся лупить ее ладонью наотмашь, отчего жар быстро охватил все ее извивающееся тело. По какой-то неведомой ей причине соски и клитор моментально разбухли и засвербили, а нектар из лона хлынул бурным потоком на ляжки.

– Так вот как зовут красотку, которая гостит сейчас в вашем отеле! – удовлетворенно проговорил Гай. – Сегодня утром я имел удовольствие видеть ее издали, она произвела на меня впечатление женщины, обожающей анальный секс и всяческие садомазохистские фокусы. Вы непременно должны меня ей представить, мисс Колберт. Уверен, что мы с ней подружимся.

Образ Саскии, лежащей в той же вычурной позе, что и она сама сейчас, возник перед мысленным взором Кэтлин столь поразительно отчетливо, что она от перевозбуждения принялась тереться лобком об матрац, пытаясь добиться давления на клитор. Раздался свист воздуха, рассекаемого каким-то предметом, и в следующее мгновение что-то гибкое обожгло ее ляжки. Кэтлин дернулась, ощутив резкую боль в запястьях и щиколотках, скованных браслетами. Гай обошел вокруг кровати, наклонился и сказал, постукивая по ладони рукоятью плетки:

– У меня много таких игрушек! Скоро я вас с ними познакомлю! Не сомневаюсь, что вы будете приятно удивлены эффектом, который они производят на женский организм при правильном употреблении. Ну, а пока я освобожу вас от оков и попрошу лечь на спину…

Убаюканная его доброжелательным тоном и еще не пришедшая в себя после экзекуции, Кэтлин безропотно перевернулась на спину и первым делом потянулась рукой к своему набухшему бутончику. Гай склонился над ней и стал сосать ее сосок. Кэтлин охнула и, закрыв глаза, принялась лихорадочно тереть свой крохотный нежный орган, созданный природой исключительно для получения удовольствия его обладательницей. Гай оторвался от ее груди, оставив в ней ощущение неудовлетворенности, и, покосившись на ее пальчики, нервно теребящие клитор, вкрадчиво спросил:

– Вам так не терпится испытать оргазм, мисс Колберт?

– Да, – выдохнула Кэтлин, – и вы это знаете! – Она разрыдалась в полный голос, окончательно отвергнув стыд ради усмирения нестерпимой похоти.

Гай нахмурился, сжал руками ее крутые бедра и провел по клитору всей поверхностью языка. Стон вырвался из утробы впавшей в истерику Кэтлин, она зажмурилась и вцепилась пальцами ему в волосы, пытаясь покрепче прижать его голову губами к своему измочаленному похотнику. Теплая волна блаженства растеклась по низу ее живота и породила в ее груди хриплый стон. Гай оторвался от клитора, встал и сложил руки на своей груди. Кэтлин, разочарованная до глубины души, дрожащей рукой дотянулась до пульсирующего комочка своей грешной плоти и вновь принялась его исступленно тереть.

Гай резко подался вперед, грубо схватил ее за руку и закричал:

– Не сметь! Вы не должны ничего предпринимать, не получив моего указания! Лежите смирно, наблюдайте и учитесь!

Кэтлин изнемогала от желания взглянуть на его наглядное учебное пособие, но Гай почему-то не снимал штанов и даже не расстегивал ширинку. Кэтлин от огорчения заскулила, закусив нижнюю губу, и сердце матерого садиста неожиданно смягчилось. Он стыдливо отвернулся, быстрым движением извлек из брючины своего «удавчика» и, повернувшись лицом к своей жертве, продемонстрировал ей сей редкий экземпляр в его полной красе.

Толстый, длинный и покрытый светлой кожей, он был украшен золотым колечком, вживленным в головку. Пока Кэтлин, раскрыв от восхищения рот, им любовалась, Гай снял штаны и, кивнув Роберту, щелкнул пальцами. Лакей упал перед ним на колени и натянул на его драгоценный прибор презерватив телесного цвета.

– Молодец, раб! – похвалил его господин, и член его, задрожав, горделиво вскинул головку, так, что колечко оказалось почти возле пупка. – А теперь наклонись!

Роберт с готовностью подчинился: повернувшись к Гаю спиной, он оттопырил ягодицы, закинув на спину подол своей юбки. Изумленному взору Кэтлин предстали его нежно-розовые дамские панталончики, пояс с чулочными подтяжками и стройные ноги, обутые в изящные туфельки на высоких каблуках. Гай обмакнул пальцы в баночку с вазелином, стоявшую на туалетном столике, не скупясь умастил им свой прибор и, зачерпнув пальцем еще порцию, принялся деловито подготавливать к употреблению задний проход своего партнера.

Кэтлин не составило особого труда догадаться, чем они намерены заняться, однако ей не удалось заставить себя оторвать свой горящий взгляд от зада Роберта. Ей было и стыдно и дьявольски любопытно наблюдать хлопоты двух садомистов, один из которых вообразил себя повелителем, а другой – рабом, испытывающим удовольствие от переодевания в дамское платье и перевоплощения в куртизанку. Предвкушая редкостное зрелище гомосексуального совокупления, Кэтлин возбуждалась все сильнее.

Вид Роберта, одетого в платье из черного шифона, кружевное дамское белье, ажурные чулки и модные туфельки на шпильках, будил в ней противоречивые чувства: с одной стороны, ей было странно видеть его увесистую волосатую мошонку, болтающуюся между ног, и здоровенный эрегированный пенис, уткнувшийся головкой в паркет, а с другой – чертовски хотелось посмотреть, как его смазанный вазелином зад вместит огромный агрессивный инструмент садиста Гая.

Обнаженный блондин угрюмо ухмыльнулся, взял со столика плетку из оленьей кожи и с размаху огрел ею правую ягодицу своего лакея. Роберт вздрогнул и зарычал, однако не сдвинулся с места, только крепче сжал руками свои щиколотки. Гай хлестнул его плетью по второй половинке зада, оставив на ней рубиновый след. Роберт охнул и застонал. За этим последовал новый удар. Не совсем убедительно, слуга взмолился:

– Умоляю вас, мой повелитель, пощадите меня!

Однако Гай был неумолим: он продолжал размеренно стегать его плетью до тех пор, пока Роберт не завизжал и не начал остервенело онанировать. Тогда Гай ухватил его за яички левой рукой, а правой сжал ему член и сам стал его дрочить. Роберт закатил глаза к потолку, истошно завопил, задергался и кончил, выплеснув сперму на пол.

– Ты чересчур увлекся, недостойный, – рявкнул Гай и, сжав руками бока лакея, вогнал пенис в его анальное отверстие до упора.

– Ох, как мне хорошо! – простонал Роберт. – Продолжайте, господин, драйте меня, тарабаньте так, чтобы у меня в глазах потемнело.

Гай крякнул и поддал жару: его пенис замелькал между ягодицами Роберта, словно поршень хорошо отлаженного механизма. Втулка, по которой он скользил туда и обратно, была крепка и прекрасно разработана. В очередной раз вогнав в анал Роберта своего дракона, Гай покосился на Кэтлин и скомандовал:

– Вот теперь можете дать волю своим шаловливым ручкам.

Она пошире раздвинула ноги и, просунув средний пальчик в свою мокрую щелку, принялась тереть ладонью область клитора. Вожделение, возникшее в ней во время петтинга, вспыхнуло с новой силой. Жар сладострастия с каждым мгновением становился все более нестерпимым, похоть все сильнее распирала ее промежность, а хлюпанье во влагалище словно бы аккомпанировало смачным шлепкам яичек Гая по блестящему заду лакея, который молча мотал головой, скрежетал зубами и сжимал пальцами свои лодыжки.

Созерцание двух яростно совокупляющихся извращенцев так возбудило Кэтлин, что, когда Гай произвел заключительный свирепый выпад вперед и замер, у нее что-то сверкнуло перед глазами, а измочаленный сикель свело спазмом. Издав истошный вопль, она улетела в безвоздушное пространство. Гай заржал, как племенной конь, и тоже бурно кончил. А вошедший в исступленный экстаз Роберт от восторга начал биться лбом о паркет.