Чертова дюжина

6 сентября, вечер

— Что-то я неважно себя чувствую.

Савелий Павлович Рощенков вошел в кухню, когда его жена Алевтина Зиновьевна заканчивала готовить тесто для пирожков.

— Что случилось? — спросила женщина, не отрываясь от стряпни. — Съел, что ли, чего-нибудь на работе? Говорила тебе: бери обеды из дома. Ты ж меня никогда не слушаешь… Давай я тебе марганцовки разведу, промоешь желудок.

— Да не надо, само пройдет, — вяло ответил Савелий Павлович.

— Ну а что? Марганцовка поможет. У тебя чего болит-то? Желудок?

— Желудок. И голова. Голова кружится.

— Ну точно, съел что-нибудь не то.

— В глазах мутится, — продолжал Савелий Павлович.

— Тошнит? — Алевтина Зиновьевна собрала тесто, сложила его в пакет, пробормотала: — Фарш-то сейчас готовить или уж завтра заняться? Наверное, все ж таки завтра. Устала. — Она открыла дверцу холодильника, загремела кастрюлями, освобождая место. — Я говорю: тошнит тебя, Сава?

Савелий Павлович молчал. Алевтина Зиновьевна положила тесто на верхнюю полку, закрыла дверцу трехкамерного «Стинола», обернулась:

— Чего молчишь-то, Сава? — и на секунду застыла в недоумении. — Савушка, что с тобой?

Савелий Павлович сидел на стуле, как-то странно навалившись всем телом на спинку. Руки его безвольно повисли, голова была откинута, рот приоткрыт. Обмякший, серый.

В первую секунду Алевтина Зиновьевна подумала, что муж умер, и дико перепугалась, но потом поняла — дышит. Мелко, неровно, но дышит. Женщина бросилась к телефону.

Приехавшая по вызову бригада «Скорой» констатировала отравление. Врачи колдовали над безвольным телом, а Алевтина Зиновьевна стояла в дверях, испуганно прикрывая ладошкой рот. Врач — совсем молодой парень, — наполняя шприц, быстро и сухо поинтересовался:

— Что ваш муж сегодня ел?

Алевтина Зиновьевна даже не поняла, что обращаются именно к ней, не расслышала, не сообразила.

— Что вы говорите?

— Что ваш муж ел сегодня в течение дня? — устало повторил врач.

— Я… Я не знаю. Утром позавтракал, как обычно. Потом на работе, наверное, пообедал.

— Грибы ел?

— Нет. Не знаю. Дома не ел, может быть, на работе…

— Так, ясно. Вашего мужа необходимо госпитализировать.

— Как? — Алевтина Зиновьевна растерялась. — А это обязательно?

Врач вздохнул, посмотрел на женщину странно, спросил:

— Если бы у вас случился обширный инфаркт, обязательно было бы везти вас в больницу?

— Я поняла, поняла. А куда вы его повезете?

— В восемьдесят вторую. Отделение токсикологии.

— Постойте, мой муж — сотрудник ФСБ.

— Ну и что? — не понял врач.

— Может быть, отвезти его в госпиталь ФСБ? — «Своим» Алевтина Зиновьевна доверяла больше, чем чужим. — Это на площади Курчатова.

Врач пожал плечами.

— Я знаю, где находится госпиталь ФСБ. Думаете, в простой больнице за вашим мужем будет иной уход?

— Нет, но… Я думала, может быть, так положено…

— Мы отвезем, — врач заглянул в лист медицинской карты, — Савелия Павловича в 82-ю, а вы можете позвонить в ФСБ. Если они решат, что его необходимо госпитализировать в ведомственную больницу и у них есть условия для содержания больных с острым токсическим отравлением, пусть приедут и заберут.

Савелия Павловича, по-детски притянутого ремнями к брезентовым носилкам, спустили вниз и погрузили в «РАФ» «Скорой помощи».

В это же время сидящий на чердаке соседнего дома с биноклем в руках Шептун поднял передатчик.

— Внимание всем, его увозят. Его увозят. Как поняли?

— «Первый», понял.

— «Второй», мы готовы.

— «Третий», жду сообщений.

Карета «Скорой» покатила по двору. Алевтина Зиновьевна, стоя у подъезда, проводила машину взглядом, затем поднялась в квартиру и, сняв телефонную трубку, набрала номер. На том конце провода послышались гудки, затем что-то щелкнуло, и бодрый, неестественно громкий голос сообщил:

— Лейтенант Литвинов. Слушаю вас.

— Это Рощенкова, — представилась женщина.

— Здравствуйте, Алевтина Зиновьевна. — Голос дежурного прозвучал так радушно, словно он разговаривал со старой подружкой. — Что случилось?

— Савелия Павловича только что забрала «Скорая помощь».

— Что с ним?

— Врач сказал: пищевое отравление.

— В какую больницу повезли Савелия Павловича? — деловито поинтересовался дежурный.

— В восемьдесят вторую. В токсикологическое отделение.

— Знаю такую. Алевтина Зиновьевна, я отправлю туда нашу бригаду, они перевезут Савелия Павловича в госпиталь на Курчатова, и я вам сразу же перезвоню. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

— Только сразу перезвоните, хорошо?

— Конечно, Алевтина Зиновьевна. — Дежурный повесил трубку.

От волнения женщина не находила себе места. Она зашла в комнату сына, принялась наводить порядок, отгоняя дурные мысли. Дискетки, диски эти лазерные… Бардак. Все разбросано, бумажки какие-то. Как Савелий купил сыну компьютер, так прямо спасу не стало. То один кнопками клацает, то второй усядется. Ну Виталька ладно, он еще ребенок, а Сава-то, взрослый мужик, а туда же…

При воспоминании о муже Алевтина Зиновьевна едва не расплакалась. Квартира вдруг показалась ей ужасно пустой, холодной, заброшенной. Скорее бы Виталька из института пришел.

Тишина взорвалась телефонным звонком. Алевтина Зиновьевна поспешила к телефону, схватила трубку.

— Алло! Алло! Я слушаю!

— Алевтина Зиновьевна, это Литвинов. — Дежурный говорил преувеличенно бодро. — Все в порядке. Савелия Павловича перевезли в госпиталь ФСБ. Волноваться причин нет.

— Как он?

— Все хорошо. Отравление грибами. У нас сегодня на обед грибной суп давали. Савелию Павловичу сделали промывание желудка. Сейчас товарищ полковник в палате, спит. Врачи говорят, к утру уже будет в норме. Денька через три вы сможете забрать мужа домой. А навестить можно уже завтра.

— Слава богу! Прямо от сердца отлегло.

— Приемные часы с четырех до восьми, — сообщил дежурный.

— Как? — удивилась женщина. — А утром? Раньше же можно было с одиннадцати утра?

— У них завтра утром какая-то комиссия, поэтому госпиталь открыт для посещения с четырех. А послезавтра — как обычно.

— Хорошо, спасибо. — Женщина и правда почувствовала себя гораздо лучше.

— Не за что, Алевтина Зиновьевна. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

В трубке запищали гудки.

На всякий случай Пастух дежурил у телефона до двух часов ночи. Затем свернул аппаратуру, отсоединил шнуры, по пожарной лестнице спустился на первый этаж. Погрузив технику в легковую машину, за рулем которой сидел Шептун, он забрался на переднее сиденье, кивнул:

— Поехали, — и, предвосхищая вопрос, добавил: — Она ничего не заподозрила. Все прошло гладко. Поехали. Спать хочется, а завтра тяжелый день.