Чертово колесо

Расплатившись с таксистом, Марина запоздало пожалела, что не воспользовалась услугами частника. Запрошенная сумма явно не соответствовала покрытому расстоянию. Правда, за двадцать минут поездки шофер своей болтовней сумел отвлечь ее от мрачных мыслей — и на том спасибо…

Попрощавшись с говорливым водителем, Короткова окинула взглядом высокое здание Главка. В перспективе уходящего дальше проспекта виднелся Смольнинский собор, его купол в этот утренний час весело общался с солнцем, где-то поблизости взвыла тревожная сигнализация, люди спешили по своим делам — каждый в коконе своих собственных проблем. Когда-то и она являлась частью этого огромного людского муравейника, но теперь, после неспешной размеренной жизни в небольшом городке, вся эта суета немного давила.

Отправляясь в Питер, Марина с самого начала чувствовала себя не в своей тарелке, но другого выхода в создавшейся ситуации она просто не видела.

Короткова открыла массивную дверь, поднялась по ступеням, подошла к стойке, за которой стоял молодой человек с погонами сержанта милиции. Он вопросительно на нее уставился.

Короткова приветливо улыбнулась:

— Скажите, Любимов у вас еще служит? Георгий Максимович?..

— Он из какого отдела?

Марина растерянно пожала плечами:

— Не знаю. Из уголовного розыска.

— Уголовный розыск большой, дамочка!..

Марине пришлось совершить небольшое путешествие в глубины памяти, впрочем, оно оказалось недолгим — работа бывшего мужа никогда ее особенно не интересовала:

— Раньше он убийствами занимался.

Сержант кивнул головой:

— Вот это другой разговор! Значит, из второго убойного. Сейчас поглядим…

Он подвинул к себе засаленный журнал, пролистал несколько страниц.

— Так, Любимов Георгий Максимович. Есть такое дело.

Сержант набрал местный номер из четырех цифр.

— Это с проходной беспокоят. Тут с Любимовым хотят пообщаться… Женщина…

Он повесил трубку.

— Сейчас спустится.

Когда до встречи с бывшим супругом осталось не более минуты, в голову Марины снова полезли мрачные мысли.

Максу показалось: засунь он пальцы правой руки в песок, они и то гнулись бы лучше. Гипс уже сняли, но былая подвижность конечности еще не восстановилась. Его это безумно злило, и первый приступ раздражения начинался с утра, во время похода в сортир. Мало того — временная однорукость, как назло, совпала с концом квартала, когда вал разнообразной писанины буквально захлестнул отдел.

Виригин вложил в правую руку шариковую ручку, пытаясь адекватно приспособиться к новым физическим реалиям, — странно, но в гипсе получалось лучше. Буквы то растягивались почти в линию, то наползали одна на другую, словно в дымину пьяные военнослужащие, пытающиеся держать строй. Дело продвигалось медленно и никак не тянуло на оформление служебного документа. С ненавистью глядя на онемевшие пальцы, Макс отложил авторучку. Жора Любимов, который сидел за соседним столом, наблюдал за мучениями коллеги с сочувствием:

— Аутогенную тренировку не пробовал?.. Говорят, помогает.

Виригин поднял вверх руку, в который раз попытался заставить пальцы двигаться.

— Еще как пробовал! Но они, — Макс кивнул в сторону растопыренных пальцев, — чихать на это хотели. После гипса не шевелятся, хоть режь. Придется разрабатывать.

— Ну, тогда остается последнее, испытанное веками средство… — Жора безуспешно попытался скрыть иронию.

Виригин заинтересованно следил, как его бывалый коллега отодвинул ящик стола, достал оттуда граненый стакан и медленно, разбив движение на несколько этапов, поднес его к губам.

— Рекомендую, Макс. Стакан — он всему голова!

Виригин оглядел пыльную емкость с розовым ободком (похоже, эту отметину оставил портвейн «Три топора») и скептически заметил:

— Так и спиться недолго!

— А кто сказал, что туда надо водку наливать?.. — удивился Любимов.

Макс победно продемонстрировал левую руку:

— Ничего, пока этой обойдусь.

— Вольному — воля… Кто ж твои каракули разбирает? — Жора разочарованно убрал стакан обратно в стол.

Кивнув в сторону пухлого уголовного дела, Виригин с трудом подавил зевок:

— А кто их вообще читает?..

Этот содержательный диалог был прерван телефонным звонком. Жора снял трубку:

— Любимов слушает… Женщина?.. Сейчас подойду.

После ухода коллеги Макс поупражнялся писать левой рукой, после чего углубился в чтение свежих министерских приказов. В этот интимный процесс весьма некстати вмешался замначштаба Егоров, который материализовался в кабинете с толстым делом в руках. Открыв папку, он раздраженно ткнул пальцем в листок:

— У тебя что здесь написано?!

— Как что? План работы по делу. — Виригин мельком взглянул на документ.

— На каком языке?!

— Я иностранными не владею, — пожал плечами Виригин.

— Тогда сам прочитай! — Егоров положил перед опером дело.

Макс трижды пробежал глазами по тексту, но результаты оказались плачевными — писанина относилась к раннему периоду его упражнений левой рукой. Он мужественно попытался разобрать свои же каракули, меняя расстояние до предмета. Егоров недовольно наблюдал за этими маневрами.

Так ничего и не разобрав, Виригин, сощурившись, посмотрел на подполковника:

— У меня, Сергей Аркадьевич, со зрением что-то. А очки все никак не купить.

— А как другим такое читать?! — взвился Егоров. — Глаза ломать?!

— Кому другим?.. — насупился Виригин.

— Мне, например!

Виригин пододвинул папку начальнику штаба:

— А другим и не надо. Не положено. — Он ткнул пальцем в оттиск штампа с грифом «Секретно».

Егоров раздраженно поскреб фолиант, хотел что-то сказать, но в сердцах махнул рукой и выскочил из кабинета. «Штабная культура» в угрозыске прививалась плохо. Если честно — никак не прививалась!..

Нельзя сказать, что появление бывшей жены вызвало у Жоры радость. Чувство, которое он испытал, больше смахивало на досадное удивление — слишком много плохого пришлось пережить обоим в свое время. И хотя история их отношений осталась в прошлом, неприятный осадок не исчез.

Миновав вахту, Любимов подошел к женщине:

— Ты?!

— Тебя и не узнать. С бородой… — Марина оценивающе оглядела бывшего супруга.

Настроение у Жоры резко испортилось, появилось смутное ощущение тревоги — вряд ли эта женщина приехала сюда, чтобы полюбоваться на его бороду и предаться ностальгическим воспоминаниям на тему «Когда мы были молодыми». Во всяком случае, в себе он такого желания не обнаружил.

Отойдя с экс-супругой чуть в сторонку, Любимов без обиняков поинтересовался:

— Что тебе нужно?

— Я бы никогда не приехала, но нужен совет. Профессиональный. С Катей — беда.

Катя была их общей дочкой и сердечной болью Жоры. Жены могут приходить и уходить, а дочь — это навсегда, это та, в ком течет твоя кровь. А значит, это навечно твое, за что ты, как ни крути, всю жизнь в ответе.

— Что случилось?.. — спросил Жора совсем с другой интонацией.

Мимо прошел знакомый опер. Любимов рассеянно обменялся с ним приветствиями.

Марина огляделась в поисках сидячих мест:

— Может, поговорим в другом месте?.. Сможешь уделить мне полчаса?..

— Хорошо, здесь неподалеку есть кафе.

Они присели за угловым столиком, рядом с окном. Девушка принесла две чашки кофе. Марина с удовольствием пригубила обжигающий напиток, достала из сумочки конверт с фотографиями.

— Это накануне выпускного…

Рассматривая снимки повзрослевшей дочери, Любимов не мог избавиться от чувства горечи и досады.

— Это она после дня рождения. Пять месяцев назад.

— Я еще не забыл… — буркнул Жора.

Марина не ожидала другого приема, но в тот момент ссора не входила в ее планы.

— Только прошу, не злись. Понимаю, тебе неприятно…

— Чем она занимается? — отложив очередную фотографию, сухо поинтересовался Жора.

— На второй курс перешла. Филиал вашего экономического. Платное отделение. Но, боюсь, сорвется из-за этих наркотиков. Просто на глазах деградирует. Ужас какой-то…

Она проследила за реакцией бывшего мужа. Любимов отложил фотографии и, не меняя тона, произнес:

— Рассказывай.

Чтобы усилить напряжение, Короткова взяла небольшой тайм-аут. Она, не торопясь, сложила фотографии в сумочку, достала пачку сигарет:

— Здесь курят?

— Нет.

— Понятно… Есть у нас в городе молодежный клуб, «Пещера».

— Рок-н-ролльщики, что ли?.. — удивился Макс. Он никогда не был заядлым меломаном, но, как и многие представители своего поколения, знал, что «Пещерой» («Каверн») назывался ливерпульский погребок, где в «сладкие шестидесятые» начинали свой путь к всемирной славе юные Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон и Ринго Старр — они же группа «Битлз».

— Да нет, Максим, там совсем другая музыка. Знаешь, этот долбеж по темечку — сплошное «бум-бум-бум»?..

Макс кивнул. Таким «бум-бум-бумом» казалась ему вся современная музыка. Не только клубная.

— Там эту заразу и продают, — с горечью продолжила бывшая супруга. — Причем нагло, в открытую. Весь город об этом знает.

— Героин?.. — нахмурил брови Любимов.

Воображение легко нарисовало ему страшную картину «ломки». Такое в своей оперской работе он наблюдал не раз.

— Кажется, нет… Я в этом не очень разбираюсь. Какие-то таблетки импортные. Очень дорогие.

Георгий сделал еще одну попытку:

— Экстази?..

— Вроде бы. — Марина отпила глоток кофе. — Ее Денис в этот клуб втянул. Денис — это Катин парень. А она и рада, дуреха…

— Он что, таблетками торгует? — насторожился Любимов.

— Нет… Не знаю… Но сам их принимает — это точно. Так-то он ничего, если б не наркотики…

— Чего ж твой муж с ними не разберется? — криво усмехнулся Любимов. — Он же у тебя «крутой»!..

Почувствовав иронию, Марина с трудом удержалась, чтобы не сорваться на крик:

— Думаешь, мы с ней не говорили?! Все без толку.

На лице Любимова отразилось горькое удивление. Он откинулся на стульчике, сложил руки на груди:

— И тут я через двенадцать лет объявлюсь и все объясню: «Дочка, наркотики — это нехорошо…» Бросай своего Дениса и так далее… Пальчиком ей погрожу. И она, конечно же, меня послушает.

— Боюсь, уже не поможет. — Короткова обреченно покачала головой.

— Тогда что поможет? — Любимов расцепил руки, чуть не смахнув со стола чашку.

— Ты же милиционер, должен знать! Я потому и приехала… — Марина с надеждой посмотрела на бывшего мужа.

— Любопытно, а своих у вас нет?..

Короткова все-таки сорвалась. Эмоции прорвали тонкую преграду, которую она так старалась выстроить. Разговор перешел в старую добрую тональность взаимных упреков и обвинений. Именно в такой манере они общались двенадцать лет назад.

— А что свои?.. Они сами с этого имеют. И кому прикажешь жаловаться?

Любимов слегка опешил:

— Как это кому?!

— Да как ты не понимаешь?! — повысила голос Марина. — Нам после этого там не жить! Муж, кстати, не в курсе, что я здесь… Пойми, у нас небольшой город. И отношения особые. Это здесь можно раствориться. А у нас все на виду. И все от власти зависят…

Эмоциональную тираду услышала девушка за стойкой. Она с любопытством уставилась на нарушителей тишины. Любимов обратил на это внимание, выставил ладонь вперед, как бы приглашая снизить градус разговора;

— Хорошо. Ну а я-то что могу? Приехать к вам в город и закрыть клуб?.. Кто мне даст?

Марина уже не могла остановиться. Эмоции подхватили ее, словно бурный поток, стремительно несущийся по направлению к водопаду. Она уже ненавидела себя за то, что приехала в Питер, что сидит и просит помочь давно чужого ей человека:

— Ну ты же в Питере служишь. «Вторая столица». У тебя связи… В конце концов, это и твоя дочь!

Последняя фраза вывела его из себя:

— Что?! А когда ты за своим бизнесменом сорвалась, ты об этом помнила?!..

— Жора, разговор сейчас не о том.

Любимов почти кричал. Застарелая обида вновь закипела в его душе, прорвавшись наружу потоком бессмысленных обвинений:

— О том!.. Или когда письма мои ей читать не давала, трубки швыряла! Помнила?!

Марина поступила так, как делала всегда, — просто прервала неприятный разговор своей коронной фразой — типично женским джокером всех времен и народов:

— Мне с тобой все ясно. Зря ехала…

На полном ходу трудно остановиться, адреналин уже вовсю гудел в его крови, хотя где-то в уголке его сознания Жора отчетливо осознавал, что все эти слова, и тем более приступ гнева — так же бессмысленны, как досужее любопытство девушки за стойкой, наблюдавшей за бурной сценой.

— Что тебе ясно?! То что ты дочери меня лишила?!

Марина резко встала и бросила ему в лицо:

— И правильно сделала!..

Схватив сумочку, она быстрым шагом направилась к выходу. Георгий не сделал попытки ее проводить. Он остался за столиком, размышляя на тему своей нескладной жизни, первой жены и единственного ребенка, который вырос в другой семье… Через пятнадцать минут, выкурив одну за другой три сигареты, он уже спокойно допил свой кофе и вышел на улицу.

В небольшом скверике с чахлыми кустиками, зажатом между двух домов в стиле «сталинский ампир», прогуливалась мамаша с коляской. На облезлой скамеечке курили два подростка, между ними стояла наполовину пустая бутылка пива. Жора вспомнил о клубе «Пещера» и таблетках, которыми там снабжают таких вот безголовых пацанов…

Вернувшись в кабинет, Любимов застал привычную картину: Макс старательно разрабатывал пальцы правой руки, правда, используя вместо стакана скоросшиватель.

Несмотря на все усилия, разговор с бывшей женой не выходил из головы — он снова и снова вспоминал обрывки фраз, интонации, выражение ее лица. Наконец Георгий не выдержал.

— И она еще меня обвиняет!.. — гневно произнес он. — Представляешь, Макс?! Сама за деньгами погналась, а после еще с дочкой общаться не давала! Якобы для ее же блага! Даже фамилию поменяла! На этого барыги!..

— Сколько ж ей тогда было? — Виригин оторвался от скоросшивателя.

— Почти шесть, — глухо ответил Жора.

Он вдруг вспомнил, как любил, приходя со службы, дарить дочке шоколадки. Она бросалась ему на шею и заливисто смеялась, словно колокольчик: «Папочка, любимый!..»

Жора сглотнул подступивший к горлу комок. Господи, как давно это было… И как он был тогда по-настоящему счастлив… Он понял всю непоправимость случившейся беды только потом, много лет спустя.

— А сколько ей сейчас? — тихо спросил Макс.

— Восемнадцать.

— И что, с тех пор больше не виделись?!

— Нет…

Виригин покачал головой. Он на мгновение вспомнил свою дочь и мысленно поставил себя на место друга:

— Но ты хоть пытался?..

Любимов сел за свой стол, живо представив себе унизительную ситуацию, в которой он оказался одиннадцать лет назад:

— Мне одного раза хватило. Съездил я через год в этот Северогорск, думал, увижусь. Так моя бывшая такое шоу устроила!.. Даже «скорую» вызвала — якобы с сердцем у нее плохо. Она, кстати, поздоровее нас с тобой будет.

Любимов сделал паузу.

— Но встретиться все равно не дала, хотя решение суда было. И я, представляешь, как побитый пес, поплелся обратно. Долго потом раны зализывал… И после этого для себя отрезал. Напрочь.

На лице Макса отразилось сочувствие: такой ситуации врагу не пожелаешь.

— Жор, но дочь-то в чем виновата?..

Любимов хлопнул ладонью по столу, словно прибил невидимую муху:

— Нет уж — или все, или ничего! Но только не унижаться и не клянчить: «Дай, пожалуйста, свидание на часок». Как на зоне… А потом еще объясняться, что я не сволочь. Представляю, что она Катюхе обо мне наговорила!..

Макс в который раз попытался пошевелить пальцами:

— Я бы все равно так не смог. Все-таки родная дочь…

Георгий почувствовал, что волна злости снова накатывает откуда-то из темных глубин его сознания.

— А я смог! — сказал он, как отрезал. — И думай, Макс, что хочешь…

— А чего она приезжала-то?.. — Виригин попытался сменить тему.

— Говорит, дочь с каким-то парнем тусуется, а он на «колеса» подсел — «экстази» или «спиды», толком не понятно. Ясно одно: наркотики совершенно свободно продаются в клубе, куда он Катюху таскает. Похоже, у них в этом городишке полный беспредел. Представляешь, хочет, чтобы я приехал в этот Северогорск и разобрался!.. Народный мститель из Техаса, блин!..

— А местные менты для чего? Заборы подпирать?..

— Похоже, они в доле.

— Неслабо… — хмыкнул Макс. — И все равно, если подумать, ей сейчас плохо. Твоей дочери.

— Зато мне хорошо, — огрызнулся Любимов.

Макс снова вложил в правую руку скоросшиватель, а Любимов вскочил со стула и принялся мерить кабинет нервными шагами:

— Ну и как я ей помогу?! Если бы еще в Питере — другое дело. И потом: ну, допустим, закроют этот клуб. И что?.. Откроют другой. Проблему наркотиков это не решит, пока местные за них не возьмутся.

Макс прервал поток самооправданий:

— Кстати, а где этот Северогорск?

Любимов взглянул на коллегу. Город, где теперь жила его дочь, находился километрах в шестистах в сторону приполярного Мурманска.

И тут Виригина, что называется, осенило:

— Так это ж наш регион — Северо-Запад!

Любимов застыл, с удивлением глядя на коллегу:

— И что?..

Виригин посмотрел на него с укоризной — сам догадается или нет? — и вздохнул:

— А то, что у нас в Питере есть региональный РУБОП и прокуратура!

Догадка коллеги высветила ситуацию в ином свете. Появлялась, пусть гипотетическая, крохотная, но все-таки реальная возможность разобраться с этим наркотическим притоном.

— Я об этом как-то не подумал… — ущипнул правое ухо Любимов. Наверное, наказывая себя за недогадливость.

Жора пошел к начальнику после обеда. Все в отделе знали, что Палыч в это время, как правило, пребывает в благодушном настроении. Время от времени опера этим беззастенчиво пользовались.

Шишкин, беззвучно шевеля губами, внимательно прочитал рапорт.

— Неделя за свой счет?.. — прищурился он. — По каким таким «семейным обстоятельствам»? Ты же вроде один живешь?..

— У меня дочь в Северогорске. Вот, решил навестить.

Шишкин недовольно покосился на подчиненного:

— Что, вот прямо сейчас, в конце квартала, когда надо отчеты сдавать?.. Дней десять никак не подождать? Ты же нас без ножа режешь!

Георгий ненавидел просить, особенно у начальства, но ситуация обязывала:

— Анатолий Павлович, ну очень надо! С дочкой может беда случиться!..

— Рассказывай, — Шишкин отодвинул бумагу в сторону.

Любимов в общих чертах обрисовал ситуацию.

— Наш регион, говоришь… — Шишкин ненадолго задумался: — Ладно, оформим тебе как местную командировку. Наркотики, конечно, не наша епархия, но в конце концов одно дело делаем. С Сан Санычем я договорюсь. Только не лезь там никуда — прикрытия у тебя нет, а гостей, сам знаешь, не очень-то жалуют.

Георгий взял билет на утренний поезд. В четыре часа дня он уже вышел с платформы на привокзальную площадь славного города Северогорска.

Первым собеседником Любимова стал подвыпивший мужчина с опухшим лицом и в помятой одежде. Он призывно держал в руках алюминиевый тазик с вареными раками. Люди равнодушно спешили мимо, но не потому, что им не нравился товар, — напротив, членистоногие выглядели очень даже аппетитно. Однако всех настораживал диссонанс между деликатесной закуской и затрапезным видом продавца. В голову лезли нехорошие мысли об антисанитарии, угрозе заражения какой-нибудь заразой (типа сальмонеллеза или «куриного гриппа»), санэпидемстанциях и тому подобном.

Завидев Любимова, мужик бросился наперерез.

— Слышь, друг, купи раков! Глянь, какие откормленные. Бройлерные!

Любимов взглянул на товар — похоже на правду.

— Спасибо, не надо… — вздохнул Жора. Он вдруг с тоской подумал о том, как давно не был с друзьями в бане и как давно не пил ледяного пива после парилки.

Опытный психолог (куда там Фрейду!), продавец уловил тень сомнения в его голосе и продолжил уговоры:

— Купи! Пивка в дороге попьешь!

— Я уже приехал.

— Жаль… — огорчился мужичок.

— Ты бы где-нибудь у бани встал, — посочувствовал Любимов, — там твой тазик влет бы ушел.

— Не… — махнул рукой мужик. — Там своя мафия.

— Понятно. Тогда подскажи, как до гостиницы добраться?

Абориген показал в сторону кирпичной пятиэтажки:

— Тут недалече. За угол повернешь, и минут пять пехом.

— А как называется?..

На лице мужичка появилось такое выражение, как будто более глупого вопроса он отродясь не слыхивал:

— Гостиница!

Любимов бодро зашагал в указанном направлении под аккомпанемент знакомого голоса:

— Женщина, купите мужу раков! Смотрите, какие роскошные!.. Он вас, знаете, как ночью любить будет?..

За одиннадцать лет, а именно столько прошло со времени его первого и последнего посещения местного отеля, здесь мало что изменилось. Если честно — почти ничего. Видимо, новые хозяева посчитали, что командировочным, а также местным влюбленным парочкам, снимавшим номера на одну ночь, вполне достаточно небольшого косметического ремонта. Все остальное, включая сантехнику, осталось на прежнем уровне — по типу «минус три звезды». Впрочем, Любимов на европейский сервис не претендовал.

За стойкой с открытыми глазами дремала полногрудая брюнетка. Чтобы постояльцы не спутали, с кем имеют дело, на одной из округлых выпуклостей красовался бейджик с надписью «администратор».

Любимов положил на стойку свой потрепанный паспорт. Администратор подняла длинные ресницы. На миг в ее глазах мелькнул интерес. За считанные секунды молодая женщина успела оценить внешность, манеру держаться, одежду приезжего и сделала вывод о его платежеспособности. В случае с Любимовым этот интерес угас, как падающая звезда.

— Вам двухместный номер?..

— А это смотря кто будет соседом! — подмигнул Жора. — Если какая-нибудь блондинка…

Шутка не прошла. Администратор принялась медленно заполнять бланк, словно первоклассница на уроке чистописания. Любимов знал, что в таких городках ритм жизни совсем иной. Он не увидел за спиной очереди страждущих попасть в этот «странноприимный дом», но все равно ее монументальная медлительность слегка раздражала.

Чтобы как-то отвлечься, он уставился на ее пышную грудь, пытаясь представить ее без прикрытия. Виртуальная картинка выходила волнующей.

— Цель вашего приезда?..

Любимов часто заморгал — дурацкий вопрос застал его врасплох. Как тут ответишь? «Цель приезда: совершить подвиг»?.. Или «цель приезда: промышленный шпионаж»?..

Ничего не придумав, он ляпнул первое, что пришло в голову:

— Горный туризм.

Выщипанные бровки поползли вверх. Полногрудая уставилась на Любимова, словно тот выпрыгнул из летающей тарелки.

— Так у нас здесь и гор-то нет…

Георгий сообразил, что сморозил глупость.

— А как же название?.. — попробовал он выкрутиться. — Северогорск!..

Администратор вяло пожала плечами, наверное, впервые в жизни задумавшись о происхождении названия родного города:

— Может, когда и были…

Георгий снова уставился на ее волнующую воображение грудь в районе бейджика.

— Значит, меня коварно обманули… — вздохнул он. — Придется прогуляться по тундре.

Тундра администраторшу устроила — она что-то черканула в бланке.

— Сколько дней жить будете?

— Два дня, три… Может, больше… Точно не знаю. Оформляйте пока на три. Дальше по обстановке — как туризм пойдет.

Администратор наконец закончила свой титанический труд, положила на стойку паспорт Любимова, бланк и ручку. Он снова увидел ее глаза — они оказались карими с зеленой каемкой вокруг зрачка.

— Распишитесь!

Георгий оставил в бланке свою закорючку, а взамен получил ключи от номера.

— Второй этаж. Номер двести четырнадцать.

Фраза означала, что осмотр груди закончен. Любимов забрал ключи, поднял сумку:

— Спасибо. Говорят, у вас здесь клуб есть интересный, «Пещера». Не подскажете, как его найти?

За одну короткую встречу он умудрился удивить администраторшу в третий раз.

— Это в центре. Но там же одна молодежь.

— А я разве старый?.. — искренне удивился Любимов. — Может, составите компанию?

На лице молодой женщины вдруг появился неподдельный испуг.

— Нет-нет, что вы…

По дороге в номер Любимов попытался решить уравнение с двумя неизвестными: чего администраторша так испугалась — перспективы составить ему компанию или самого клуба?..

Он несамокритично решил, что наиболее вероятен последний вариант.

По иронии судьбы, Катя познакомилась с Денисом именно на презентации «Пещеры». На торжественной вечеринке собрались отпрыски тех, кто входил в ту или иную элиту Северогорска.

Денис понравился ей сразу: симпатичный, спортивный, интересный, веселый. О том, что он сын первого лица в городе, ей сказали позже, но это уже не имело никакого значения. Они выбрали друг друга сами, без оглядки на социальный статус и толщину кошельков своих родителей.

Вначале все это нравилось: ярко-одетые, красивые тусовщики, рейв-вечеринки, продолжавшиеся до утра, — вся эта бездумная мишура. Молодежь приходила сюда, оставляя за пределами танцпола все проблемы. Казалось, «Пещера» живет своей, не связанной с внешним миром жизнью. Но это только казалось…

И однажды Катя это поняла очень отчетливо.

Как-то раз она неважно себя чувствовала, в ее голове поселилась тупая боль: то ли от необходимости сдавать курсовик, то ли от монотонной музыки — а может, от того и от другого вместе. Зато Денис напоминал высоковольтный трансформатор: глаза блестят, весь как на пружинах, — он так и искрился энергией. За свой столик он ненадолго возвращался с танцпола только затем, чтобы попить колы и дать отдышаться своей партнерше…

Кондиционеры не справлялись с духотой. Денис расстегнул рубашку — золотая цепочка и крестик прилипли к влажной груди. Катя невольно залюбовалась его стройным мускулистым телом. Она видела, какими восхищенными взглядами провожают девчонки ее парня, как завистливо перешептываются, глядя в ее сторону. Любая пошла бы с ним, помани он пальцем, но Денис выбрал именно ее — единственную и неповторимую, и от этого сердце наполнялось любовью и гордостью.

Не хотелось портить вечер, но сегодня она действительно чувствовала себя скверно:

— Денис, у меня голова болит. Я пойду. Проводи меня.

— Мы же недавно пришли!

— Ну да, — усмехнулась Катя, — всего три часа назад.

— Разве?.. — Он искренне удивился, словно напрочь забыл о существовании времени. — Брось, котенок, ты просто устала!.. Сейчас Алекс зажигать начнет. Кстати, у меня есть отличное лекарство от головной боли. Вот…

В его ладони появилась таблетка с изображением доллара.

— Это что, наркотики?

— На самом деле, некогда запатентованное средство для похудения, обладающее болеутоляющим эффектом. Если злоупотреблять, то кофе — тот же наркотик.

Он подвинул ей стакан с «колой», а сам обвел зал рукой:

— Все зависит от атмосферы: чем она приятней, тем больше удовольствия. Не бойся, это безобидная дозировка. У тебя просто пройдет голова и поднимется настроение.

— Хорошо, под твою ответственность.

Катя запила таблетку шипучим напитком.

Головная боль исчезла через минуту. Прошло совсем немного времени, и Катя почувствовала себя так, словно кто-то в ее голове дернул большой многовольтовый рубильник. Поверхность привычного мира как бы отогнулась, приоткрылся другой слой бытия: он искрился невиданными цветами, красками, звуками, изгибался замысловатыми линиями. Появилось ощущение счастья. Цвета стали ярче, монотонный ритм, несущийся из динамиков, словно изменил свою плотность — теперь он стал частью ее тела, и ноги сами понесли Катю на танцпол. Они протанцевали всю ночь, а под утро спрятались в кладовке и занялись любовью…

Волшебная ночь потребовала расплаты. Катя проснулась в четыре часа дня с ощущением полной разбитости и головной болью, не сопоставимой с той, что мучила ее в клубе.

Походы в «Пещеру» становились важной частью жизни, все остальное начинало исчезать, как деревья в наползающем тумане. И Катя чувствовала эту подмену так же ясно, как ускользающий интерес к учебе.

Под знаком «экстази-вечеринок» минуло несколько месяцев до того памятного происшествия на аттракционе… В ту ночь они решили по приколу покататься на «Чертовом колесе». Карусельщик дядя Саша, который подрабатывал сторожем, давно привык к подобным просьбам, но сыну мэра отказать не смог. Получив свою сторублевку, он отправил молодых в поднебесье на два круга, а сам ушел в свою каморку.

Как только люлька поплыла вверх, Катя почувствовала: с Денисом что-то не так. В темноте его глаза горели лихорадочным блеском, превратившись в один огромный зрачок. Приступ начался внезапно и нарастал, как снежная лавина. Денис вдруг обхватил себя руками, сотрясаясь в жутком ознобе, словно просидел в холодильнике два часа.

Когда кабинка достигла почти высшей точки, он перегнулся через бортик, сбросив с высоты пятого этажа остатки полупереваренной пищи. Его лицо превратилось в белую маску, на лбу выступили бисеринки пота. Он что-то монотонно бормотал…

Катя всерьез испугалась: она не знала, что делать, как помочь любимому в такой ситуации. Казалось, колесо вообще перестало двигаться. Наконец, вот он — долгожданный настил.

Катя пыталась вытащить Дениса из люльки, но тот мертвой хваткой вцепился в прутья безопасности. В эту минуту он вообще ничего не соображал. Пришлось улетать на второй круг.

Карусельщик уже успел выпить свои традиционные сто граммов и с удивлением уставился на парня, который еле выбрался из люльки, сделал несколько нетвердых шагов и сложился пополам, сотрясаемый жуткими приступами рвоты.

— Чего это с ним? Укачало, что ли?..

Катя посмотрела на пьяного мужика и вдруг рассмеялась диким истерическим смехом, который плавно перешел в рыдания.

Позже девушка узнала, что Денис передознулся своими «таблетками счастья» и хлебнул этого «счастья» по полной программе. Тогда, на «Чертовом колесе» Катя вдруг с ужасающей четкостью увидела: «экстази» — это ключ к ящику Пандоры, который хранится в каждом человеке. Воспользуйся им, и наружу полезут несчастья, болезни, пороки, зло… Она закрыла этот вопрос для себя и теперь боролась за Дениса. Боролась изо всех сил, несмотря на все сопротивление, которое он оказывал.

В процесс вмешалась «тяжелая артиллерия» в виде папы Дениса — главы местной администрации Федора Сергеевича Ремизова. Ему, естественно, доложили о пагубном пристрастии сына, и всесильный северогорский родитель взял отпрыска под личный контроль. Казалось, дело идет на поправку, но… Вскоре Денис опять сорвался.

Вечером Любимов отправился на встречу со злачным Северогорском, размышляя на ходу, что же все-таки так испугало администраторшу.

Найти клуб «Пещера» оказалось проще простого — ориентиром служила карусель «Колесо обозрения», располагавшаяся в городском парке буквально в двух сотнях метрах от молодежной мекки. В этот вечерний час аттракцион напоминал огромную неподвижную букву «О», сигнализирующую миру, что Северогорск — город, где любят повеселиться…

Рядом со входом в «Пещеру» застыл высокий крепыш со скошенным лбом. Его физиономия очень подходила к названию клуба — именно в пещерах когда-то обитали неандертальцы. Крепыш осуществлял пресловутый фейс-контроль. То есть служил этаким тонким человеческим фильтром, который решал, кто достоин «Пещеры», а кто нет. Насчет себя Жора не обольщался. Он занял место неподалеку от входа, наблюдая за процессом прохода в «Пещеру» местной публики.

Вскоре в его поле зрения попали две парочки лет по семнадцать, может, чуть старше. У этих ребят проблем не возникло. Парень в ослепительно голубом блейзере и узких темных очках кивнул охраннику, как старому знакомому:

— Здорово, Валера!

Охранник отсканировал местного мажора, идентифицировал и только тогда откликнулся:

— Привет…

— Это мои друзья. — Голубой блейзер кивнул на своих приятелей.

Содержание последующего короткого разговора Жора не уловил. Охранник пристально посмотрел на девушку с розовой шевелюрой, перевел взгляд на ее проводника:

— Без подстав?..

— Я за них отвечаю.

Валера нехотя убрал свое крепкое тело с прохода:

— Проходите.

— А «колеса» есть? — поинтересовался худощавый паренек, замыкавший процессию.

— Все есть, — махнул рукой охранник.

На подножку уходящего в глубины «Пещеры» «поезда» попытался вскочить халявщик. Светловолосый кудрявый паренек, приблизительно того же возраста, сделал рожу чайником и попытался пристроиться пятым в арьергард компании. Охранник среагировал мгновенно:

— А ты куда прешь?

Подросток сделал тактическую ошибку: в такой ситуации никогда нельзя просить — всегда откажут.

— Пусти попрыгать!

— В парк иди прыгай!.. На танцплощадке!.. — Валера грубо оттолкнул паренька.

Судя по виду, паренек даже не расстроился: он сделал попытку — не получилось, Значит, теперь можно смело идти к себе подобным — заливать пивом обожженную несправедливостью душу.

Георгий проанализировал информацию: в возрастную вилку он никак не попадал. Оставалось одно: воспользоваться старым проверенным способом, который он отточил еще в молодости. Это называлось «зайти паровозом». Во времена, когда путь в вожделенный кабак преграждала орденоносная грудь швейцара, он пристраивался к тем, у кого водился трешка-пятерка-червонец на чаевые. Правда, куда тем старым швейцарам до нынешних холуев!.. Эти мухи мимо себя не пропустят.

В качестве локомотива Любимов выбрал девушку с короткой стрижкой, одиноко курившую недалеко от входа. Он смело направился к ней, внутренне входя в образ. Девица взглянула на него безо всякого интереса.

— Ты случайно не в клуб?.. — Жора небрежно кивнул в сторону тусовочной мекки.

— А что?.. — Девица небрежно отшвырнула окурок.

— Да вот… хочу попасть.

— Туда «левых» не пускают.

— Вижу. Так, может, проведешь?

Девушка внимательно посмотрела на мужчину, словно прицениваясь, что может с этого поиметь. Затем ее кукольное лицо приняло прежнее скучающее выражение.

— Я тебя не знаю. И вообще тут молодежный тусняк. Тебе, дядя, во Дворец культуры надо. На вечер «Для тех, кому за сорок».

Другого ответа Жора не ожидал.

— Говорят, у вас диджей забойный. — Он постарался придать своей интонации развязно-снисходительный оттенок. — Хочу оценить. Я для того в вашу глушь и заехал.

— А ты кто такой вообще?.. — Слово «глушь» девицу задело.

Любимов озвучил свой статус после небольшой паузы:

— Жорж. Арт-директор ночного клуба. Из Питера.

Таинственное слово «арт-директор» произвело нужный эффект — на этот раз девица посмотрела на Жору с куда большим интересом. Однако по ее лицу пробежала тень сомнения:

— Что-то не похож…

— Это по вашим захолустным понятиям. Тебя как звать-то?

— Симона. Можно Сима.

Любимов понял: лед тронулся.

— Красивое имя, — одобрил он. — «Симона — девушка моей мечты». Помню, у Кузьмина такая песня была.

— У какого Кузьмина? Из «Фабрики звезд», что ли?..

— Да неважно! — махнул рукой Жора. — Так вот, Сима. Я в Питере в «Золотом попугае» работаю. Это один из самых модных молодежных клубов. Не слышала?

— Н-нет.

— Слух прошел, что у вас тут классный диджей. — Любимов небрежно кивнул в сторону заведения. — И если мне ваш паренек понравится, заберу его к себе. На гастроли.

— Вау!.. — восхитилась Симона.

Провинция всегда готова верить подобным байкам. Своего рода генетическая программа.

Современный вариант сказки о бедной чумазой Золушке, Фее и прекрасном Принце. Если так, то получалось, что Жора выступал сегодня в роли посредника-Феи.

— Только пока молчок! — Он таинственно понизил голос, словно опасаясь, что их подслушают.

— Ладно, пошли. Скажу, что ты мой двоюродный брат. Типа, в гости приехал.

Охранник подозрительно оглядел Любимова с головы до пят, но в клуб все-таки пропустил. Жора не считал себя знатоком клубной культуры, но даже он ожидал большего. В общем, если убрать весь этот «навороченный» антураж, включая пещерного охранника Валеру, оставалось довольно просторное помещение, визуально разделенное голыми колоннами. Под низким потолком крепилось сложное хитросплетение металлических форм — оттуда на посетителей периодически обрушивались световые вспышки, разноцветные лучи, сложные геометрические фигуры…

Несмотря на все эти достижения осветительной мысли, на большей части помещения царил полумрак.

На небольшой сцене, стилизованной под вход в пещеру в багровых тонах, властвовал паренек в джинсах и ядовито-красной футболке. Его голова была упакована в белую трикотажную шапочку, стиснутую с обеих сторон студийными наушниками.

Диджей не останавливался ни на секунду. Он напоминал огромную заводную игрушку, каждое движение которой подчинено точно выверенной программе. Руки дергались от одной вертушки к другой. Алекс поминутно отходил, доставал новый диск, ставил на вертушку, прослушивал одной половиной наушников очередную композицию, не забывая о той пластинке, что вертелась на пульте.

Любимов попытался представить, как можно выстоять несколько ночных часов подряд под оглушительно-монотонную музыку… и не смог. Он пришел к выводу, что диджеи имеют в голове особый тумблер, способный отключать часть мозга, переводя его в спящий режим.

Эпицентром «Пещеры», ее энергетическим сгустком, являлся танцпол, разместившийся перед сценой. Здесь хаотически двигалась наэлектризованная толпа молодежи. Световые блики выхватывали из движущейся массы отрешенные лица. Все это напоминало древний языческий ритуал, во время которого участники погружались в некое подобие транса. Поверхностного взгляда хватило, чтобы понять: большая часть подростков находится в неестественно возбужденном состоянии. Попросту говоря — «под кайфом».

«Сюда бы ребят из нарконтроля — вот бы они порезвились!» — помечтал лжеработник «Золотого попугая».

Он пробежал взглядом список горячительных напитков, закатанный в пластик и выставленный на стойке. Коктейли поражали своей экзотичностью — «Чикаго бомб», «Роуз оф Варшав», «Харви Уоллбенджер». Трезвому и не выговорить! Но одно из названий сразило Жору наповал — «Крем де мент».

— Это что, для ментов, что ли?.. — громко спросил он у бармена, стараясь перекричать бьющую по ушам музыку.

Парнишка попался с чувством юмора.

— Вряд ли! — прокричал он. — У ментов столько денег нет!.. Это мятный ликер. Очень дорогой.

Любимов выложил деньги на стойку:

— Тогда две «отвертки».

Водка с апельсиновым соком — это было надежно, проверено и сравнительно дешево. Симона подхватила:

— И пару «колес»!

Бармен даже бровью не повел. Спокойно сгреб ее деньги, выложил на стол две таблетки и принялся готовить коктейли.

Теперь Любимов понял причину столь строгого фейс-контроля на входе в клуб. Этот парень продавал наркотики в открытую, можно сказать — внаглую. Как сигареты или апельсиновый сок. Естественно, чужих здесь не любят.

— Будешь?.. — по-свойски предложила Симона.

— Экстази? — Георгий взглянул на знакомый оттиск доллара.

— Голландский!

Он кивнул в сторону таблеток, как на сосиски с кислой капустой:

— У меня от них изжога…

Георгий рассчитывал найти Катю за одним из столиков. Он обвел зал в поисках дочери.

— Ну, как тебе Алекс?.. — подсунулась Симона.

— Неплохо работает, на кураже. — Любимов продолжал шарить взглядом по сторонам. — Вообще весело тут у вас…

Симона довольно улыбнулась, словно питерский мужчина сделал комплимент лично ей.

— Ха, думаешь, только у вас есть нормальные клубы?..

Наконец Жора увидел того, кого искал: Катя сидела с каким-то светловолосым парнем неподалеку от колонны. Он пригляделся к юноше — похоже, это и есть тот самый бойфренд Денис. На столе стояли нетронутые бокалы с коктейлями. Даже при таком расстоянии и освещении Любимов уловил, что общение балансирует на грани ссоры.

Заметив свободный столик, он подхватил со стойки коктейли и взял за локоток свою юную спутницу:

— Пошли, приземлимся вон на ту площадку…

Катя прекрасно знала: некоторые воспоминания присасываются к человеку, как дьявольские пиявки, и теперь, когда она вновь увидела Дениса под действием наркотика, перед ее внутренним взором предстало то незабываемое шоу «а-ля чертово колесо». Теперь она снова лицезрела его блаженную улыбку, а значит, все обещания улетели вслед за словами. Сейчас Денис просто бесил ее своим безволием.

— Нет, ты скажи, кто тебе «колеса» купил?! Я все равно не отстану!..

— Зачем тебе?.. — вяло отмахнулся Денис.

— Хочу ему рожу набить!..

Денис посмотрел на нее до боли знакомым блуждающим взглядом. Его рука опустилась на шею, но тут же отлетела обратно:

— Брось, Катюха, все о'кей. Пей, танцуй… Чего еще надо?..

— Чтоб ты с этой гадостью завязал! — Девушка отчетливо произнесла каждое слово. — Я-то смогла!

— Да что ты привязалась к этим «колесам»? Это ж не «герыч». Так, для поднятия настроения…

— Для настроения?! А потом дети-уроды рождаются! А я этого не хочу! Так ты скажешь мне, у кого купил?!

— Достала уже… — раздраженно бросил Денис.

— Ах, достала?!

Вид у Кати был таким грозным, что Денис счет за лучшее отыграть назад:

— Ну хорошо: брошу, брошу!..

— Или я тебя брошу!

Любимов с «двоюродной сестренкой» разместились за столиком на расстоянии видимости от Кати. На танцполе прыгали девушки, некоторые в обтягивающих маечках и шортах. Они кричали и свистели. Лица раскраснелись, тела разогреты и возбуждены. Георгий увидел в них что-то древнее, порочное и до умопомрачения эротичное. Один из парней, не переставая двигаться, положил ладони девушке на грудь, она не стала его останавливать. Напротив, слегка раздвинула ноги и прогнулась назад. Чуть в сторонке извивалась блондинка в белой, намокшей от пота футболке, надетой прямо на голое тело (это было заметно по отчетливо торчащим соскам).

Любимов украдкой наблюдал за дочерью, попутно развлекая «двоюродную сестричку». Девицу после таблетки куда-то «потащило». Отправляя вдогонку «отвертку», она смотрела на питерского «клаббера» почти влюбленными глазами. Судя по резким движениям, Денис тоже находился под кайфом. Весь этот экстази-тусовочный расклад Георгию совсем не нравился, еще меньше хотелось лицезреть в этом гадюшнике свою дочь, пытавшуюся что-то объяснить этому наркоману. Атмосфера за их столиком явно накалялась.

— Слушай, Жорж, а отчего там у вас тащатся? — Симона говорила, забавно протягивая гласные звуки. — Ну, в смысле музона.

— Есть такая команда «Каджагугу». — Любимов ляпнул первое, что пришло в голову. — Слышала?..

— Не-а…

— Жаль. Значит, до вас еще не дошло.

— Слушай, — скривилась Симона, — только давай без понтов, а?

Она медленно обвела зал рукой, как провинциальная актриса в финальной сцене:

— У нас народ «продвинутый», хоть и не Питер — «отстойников» тут нет.

— Извини, не хотел… — срочно дал задний ход Любимов.

— И за «бугор» ездим не меньше вашего. У всех — папы, мамы…

— А у тебя кто?

— У предка фирма строительная. Самая крутая в городе. — Она ткнула пальцем в толпу. — Вон видишь — сын директора банка. А там — дочь прокурора.

Симона говорила про скопище VIP-отпрысков с гордостью, словно хвасталась тем, что принадлежит к городскому дворянскому собранию. Любимов отвлекся от презентации, привлеченный движением за столиком Кати. Похоже, бурные объяснения достигли своей кульминации. Возбужденно жестикулируя, Денис вскочил из-за столика и быстрым шагом направился к стойке бара.

— А это кто?

— Дениска Ремизов. Сын главы города. Клевый чувак.

Любимов уловил в ее голосе нотки восхищения.

— Ого!.. А девушка?

— Катька-то?.. Тоже ничего. Отец ее магазин держит.

Судя по изменившемуся тону, человек, к которому в свое время ушла его жена, в городскую бизнес-элиту не входил.

Георгий с интересом посмотрел на девушку:

— А ты-то чем занимаешься?

Симона кокетливо взглянула на «кузена» и вдруг громко рассмеялась — совсем как непослушный ребенок:

— Я-то?.. Балдею и женихов жду.

На долю секунды Любимов пожалел о своем возрасте. И за это он решил выпить. Вытащив трубочку из стакана, он пригубил напиток, который, кстати, оказался довольно крепким. Видимо, он был разбавлен гораздо меньше, чем это привыкли делать питерские бармены.

— Ну, чего про Алекса скажешь? — спросила Симона. — Как он?..

— Заводной малый, — поднял бровь Жора. — Мне нравится!

— Возьмешь его?..

— Надо еще послушать.

Откуда-то слева послышался смех:

— Смотри-ка, какого женишка себе склеила!..

Фразу отпустила миловидная блондинка с глубоким вырезом на плотно облегающей грудь кофточке. Проходя мимо, она на секунду задержалась за столиком, подарив Любимову распутную улыбку. Любимову срочно захотелось выпить еще. Симона отреагировала быстро и жестко:

— Что, завидки берут?..

— А пригласить-то его можно? — Девица от души расхохоталась. — На белый танец?..

— Вали отсюда…

— Еще один «крутой» папа? — Жора с сожалением проводил взглядом стройную фигурку.

— Так… Мелкий бизнес, — махнула рукой Симона. — В налоговой инспекции работает.

Между тем Денис понес свое испорченное настроение к стойке бара, дабы прикупить вожделенного допинга. Однако тот, кто еще недавно без замечаний выдавал «колеса счастья», теперь наотрез отказывался их продавать. Бармен дорожил своим теплым местом. Парень просил, уверял, что никто не узнает, что он заплатит вдвое, но никакие уговоры не помогали.

— Извини, Денис, не могу. Шеф мне голову оторвет.

— Ну хотя бы одну.

— Не могу. Сам с ним договаривайся. — Бармен проявил нордическую твердость. — Разрешит — нет вопросов!

— Да идите вы все… — Денис ударил кулаком по стойке. — Холуи!

Он повернулся к бармену спиной, окинул взглядом столики. Увидев знакомую девушку, он присоединился к компании, с которой она сидела. Обменявшись с тусовщиками парой дежурных фраз, Денис легонько толкнул девушку локтем:

— Ленка, возьми мне еще пару.

— А твоя бэби крик не поднимет?..

— Да ну ее… Она не «сечет».

Тут он не угадал: Катя прекрасно видела, как Денис уселся рядом с Ленкой. Сначала она ощутила укол ревности. Потом ее беспокойство переросло в смесь гнева и страха. Она вспомнила, что испытывала подобное чувство раньше, в двенадцать лет, когда над ней жестоко подшутила собственная подруга. Тогда над ней смеялись все одноклассники, и Кате хотелось избить их всех до одного — до тех пор, пока эти смеющиеся физиономии не превратятся в кровавые маски…

Она заметила какое-то шевеление под столиком. Сомнений больше не оставалось. Девица взяла деньги и направилась к барной стойке…

Словно какая-то невидимая пружина оторвала Катю от стула — она рванулась наперерез девице:

— Так это ты ему покупаешь?!

Она вцепилась Ленке в волосы, та завизжала от боли. Рядом возник Денис, который попытался оттащить Катю, но это оказалось не так-то просто… В воздухе мелькнула ладонь, от удара голова Кати резко качнулась вправо.

Действуя на автомате, Любимов рванулся к обидчику. В несколько секунд он преодолел разделявшее их расстояние и наотмашь ударил его кулаком по скуле.

Отлетев к колонне, Денис медленно осел на пол. Несколько парней, которые стояли рядом, тут же набросились на обидчика. Один вцепился ему в рубашку, другой пытался ударить в лицо. В воздухе замелькали кулаки, откуда-то слева послышался девичий крик.

Расталкивая танцующих, на подмогу четырем подросткам бежал охранник. В этот момент никто не обратил внимания на мужчину, одетого в элегантный костюм с шелковым галстуком. С беспокойством наблюдая за происходящим, хозяин «Пещеры» никак не мог понять, откуда здесь взялся этот нервный мужик.

Любимову удалось вырваться из цеплявшихся за него рук. Он ткнул пальцем в Дениса, с трудом поднимавшегося с пола:

— Еще раз тронешь, голову снесу!!

Валера ударил его сзади — чуть ниже темени. Любимов схватился за голову. Второй удар пришелся по пальцам. Затем состоялся «вынос тела». Впервые в жизни Жора испытал незабываемые ощущения, когда тебя выкидывают взашей, как нашкодившего кота из приличного дома. Его куда-то тащили…

Очнулся он уже на улице.

Полученный нокдаун не поколебал его решимости получить наркотик. Денис все еще находился в возбужденном состоянии. Как только он поднялся на ноги, то увязался за хозяином клуба в надежде добиться своей цели во что бы то ни стало.

Не будь этот парень сыном самого Ремизова, его давно бы вышвырнули на улицу, включив в «черный список» нежелательных посетителей. Хозяин клуба Артем Прибылов давно мечтал об этом несбыточном дне — мэрский сынок превратился в серьезную проблему. Особенно после этой публичной драки, слух о которой обязательно дойдет до ушей его папаши.

…Денис нетвердо стоял на ногах в кабинете Прибылова, отсвечивая опухолью, расползавшейся по левой скуле. В попытке обрести равновесие он облокотился спиной о высокий массивный сейф из тех, что имели насыпную прокладку между стенок.

— Что вообще происходит? — возмущался Денис. — Почему мне твой холуй «экс» не продает?

— Я приказал.

— Значит, не продадите?..

Прибылов отрицательно покачал головой:

— Тебе и так сегодня хватило. Еле на ногах стоишь.

— Но мне надо!.. — не сдавался Денис.

— Нет, Денис, не продам.

— Почему?!

Прибылов очень старался не показывать своего раздражения. Он с трудом сдерживался, чтобы не позвать Валеру и не вытолкать настырного щенка взашей. «Похоже, этот пацан слишком много о себе возомнил», — подумал Артем, а вслух произнес:

— Я уже говорил. Отец твой запретил.

— Восемнадцать мне уже исполнилось, — криво усмехнулся Ремизов-младший.

— Это не меняет дела.

Денис стоял до последнего:

— Получается, другим можно, а мне нет?!

— Послушай, у каждого свои родители! Здесь никому ничего насильно в рот не суют. Полная свобода выбора! Как в любой цивилизованной, демократической стране.

— Опаньки!.. — На лице Дениса появилась издевательская ухмылка. — Так вы же коммунист? Я вас еще секретарем горкома комсомола помню. На демонстрации речи толкали.

Кулаки Артема непроизвольно сжались. Он начал понимать того мужика, что недавно залепил затрещину этому наглецу. Сановному сыночку все же удалось его разозлить.

— Да, раньше был коммунистом. И отец твой был.

— А сейчас, значит, вы демократ?..

— Сейчас демократ. Тебя что-то не устраивает?

— Быстро же вы перекрасились.

Денис карикатурно вытянулся, вскинул руку в пионерском приветствии и бодро отрапортовал:

— Будь готов!.. Всегда готов!

— Это не твое дело, — прищурил глазки бывший секретарь горкома. — Молод еще…

Прибылов уже с трудом сдерживался, но непрошеный гость продолжал в том же духе:

— Зато вы все холуи! Поэтому и отца моего боитесь!

— Будешь хамить, — построжал Прибылов, — вообще не пущу. Отец только обрадуется.

— Он тогда ваш клуб прикроет! — пообещал Денис.

— Ничего он не сделает!

— Скажу, — распалялся Денис, — и прихлопнет, как мух!

— Как же… — ухмыльнулся хозяин заведения. — Он сам с этого имеет.

Денис мгновенно изменился в лице, подскочил к Прибылову и схватил его за грудки:

— Что вы сказали?! Повторите!!

— Убери руки, сопляк!! — Хозяин «Пещеры» попытался оторвать его руки от лацканов дорогого пиджака, но парень вцепился, как клещ.

Денис прокричал ему в лицо:

— Повтори, гад!!

Он уже занес кулак для удара, но в этот момент Прибылов со всей силы его оттолкнул. Взмахнув руками, Денис отлетел по направлению к сейфу Раздался мерзкий звук, словно кто-то засунул руку в карман и расколол там грецкий орех…

Денис сполз на пол, удивленно глядя на Прибылова широко открытыми глазами, затем завалился на бок, прочертив по поверхности сейфа кровавую кривую…

Прибылов похолодел от ужаса. Он бросился к парню, приложил ухо к неподвижной груди, попробовал нащупать сонную артерию, но все эти движения он совершал как бы механически, на автомате, не веря, что Денис жив. Застывшие серые глаза уже всматривались в вечность.

Чувствуя, как предательски дрожат колени, Прибылов достал из бара бутылку французского коньяка, налил полную рюмку и залпом опрокинул в глотку содержимое. Стараясь не смотреть на труп, он тяжело опустился в кресло и набрал номер «трубы»:

— Валера, срочно зайди ко мне!..

Охранник впервые увидел хозяина в таком состоянии. Артем сидел в полной прострации, в бутылке, стоявшей на столе, серьезно поубавилось. Валера с одного взгляда оценил ситуацию, тут же сообразив, что она коснется и его.

Хозяин «Пещеры» напоминал человека, наглотавшегося транквилизаторов: бесцветный монотонный голос, остановившийся взгляд… Алкоголь, похоже, не действовал — стресс был сильнее. Описывая охраннику детали, Прибылов постоянно тер лоб, словно пытался стереть с него пятно:

— Бред какой-то… Что на него нашло? Как с цепи сорвался… Я его только толкнул, а он раз… И головой об сейф…

Охранник пытался поддержать шефа:

— Артем Сергеевич, вы-то в чем виноваты? Он же сам…

— Думаешь, Ремизов поверит?! — В голосе Прибыльна звучало отчаяние.

Валера хотел ответить: «Конечно, не поверит — он же не дурак!» — но вслух произнес совсем другое:

— Не знаю. Должен.

— Вряд ли. Он у него единственный ребенок. У-у-у… — Артем обхватил голову руками и завыл, как подстреленный волк. — Что сейчас будет… Лучше б я ему «колесо» дал!..

Охранник равнодушно покосился на неподвижное тело:

— Может, пронесет?

— Да нет, Валера, не пронесет!.. Ремизов на меня всю ментовку спустит! А если еще наркоту в крови найдут… Тогда полный аут.

— У вас же с ним хорошие отношения…

Прежде чем ответить, Прибылов опрокинул еще одну рюмку коньяка:

— Здесь отцовские чувства… Я б и сам на его месте… Теперь точно убийство повесят.

— Какое же тут убийство?!

— Неосторожное!

— Чего-то я не пойму… — Валера беспомощно развел руками.

— Да откуда ж тебе понять, дебил?! — сорвался на крик Прибылов. — У тебя для этого лоб узкий!.. Кстати! — Он выбросил в сторону охранника указательный палец: — Если меня уберут, значит, и вас всех разгонят! Так что давай готовься, собирай манатки…

Страж «Пещеры» озадаченно посмотрел на труп Дениса, проделал несложную мыслительную работу и после паузы озвучил результат:

— Так может его… того?.. Вынести?..

Прибылов с надеждой взглянул на собеседника:

— Куда?

— На улицу, к тачке его. Пусть думают, что это там…

— Не поверят, — поморщился Прибылов. — Кто ж Дениса в городе тронет?..

— А тот бородатый, который с ним дрался?.. — подсказал секьюрити. Он очень не хотел терять свое хлебное место. И сей факт чудесным образом активизировал работу его мозговых извилин.

Впервые за все время разговора Прибылов по-настоящему оживился. Он с интересом взглянул на охранника:

— А вы куда его дели?..

— На улицу выкинули. — Валера энергично махнул рукой в сторону окна.

— Так, — Артем кивнул на труп Дениса: — Давай. Через «черный» ход. А потом прибери здесь все. Я буду в зале.

Прибылов подошел к охраннику и сунул ему в карман стодолларовую бумажку.

После ухода шефа Валера взвалил тело на плечо и, тяжело ступая, вышел из кабинета.

Инцидент с дракой по большей части остался незамеченным. Клуб продолжал жить своей эгоистической жизнью, окутанной круговертью сверкающего безделья. Гремела музыка, народ оттягивался по полной программе, Алекс продолжал вертеться за пультом, Симона поймала реальный кайф, потерявшись на танцполе, и только Катя продолжала одиноко сидеть за столиком и ждать Дениса. Несмотря на всю эту заварушку, ее не покидала уверенность, что Денис без нее не уйдет. Прошел час или около того. Девушка оставила на столе недопитый бокал и направилась к выходу из зала. В фойе при входе в клуб привычно застыла фигура Валеры.

Катя подошла к охраннику:

— Ты Дениса не видел?

Выдержав ее встревоженный взгляд, Валера спокойно ответил:

— Так он вроде ушел…

— Давно?! — Брови девушки поползли вверх.

— Минут тридцать назад, может, чуть больше.

— Он… Один ушел?

— Ну да…

Такого она не ожидала: Денис никогда ее не бросал.

Она толкнула входную дверь. Вечерняя прохлада, россыпи созвездий над головой, силуэты деревьев в парке напротив, вращающееся колесо аттракциона, выхваченное из темноты светом прожектора… Отсюда Катя не могла разглядеть фигуру человека в одной из кабинок. Ей вдруг показалось, что она действительно выбралась из жуткой пещеры, превращавшей людей в карикатуры на самих себя. Катя огляделась по сторонам и облегченно вздохнула, увидев тонированную «девятку» Дениса, — она стояла на прежнем месте.

«Наверное, сидит там и дуется», — решила Катя, направляясь к машине.

По мере приближения она заметила, что заднее стекло разбито, а на капоте появились несколько отчетливых вмятин. Сердце сжалось от скверного предчувствия…

Катя осторожно обошла машину и вдруг застыла на месте, в ужасе глядя на распростертое на земле тело Дениса, — тот лежал на животе, раскинув в стороны руки, словно пытался заключить землю в объятия. Она присела на корточки — в глаза бросилась глубокая рана на голове. Струйка крови проложила дорожку вокруг правого уха. Катя прикоснулась к его руке и тут же отдернула…

Какое-то время она пыталась осмыслить страшную картину, потом резко выпрямилась и бросилась к дверям клуба:

— Помогите!! Дениса убили!!

Первым ее крики услышал охранник Валера. Он перехватил девушку у входа в «Пещеру». Катя уткнулась ему в плечо.

— Он там, за машиной… Мертвый…

— Ну все-все, успокойся!.. Пойдем.

Охранник провел ее прямиком в кабинет хозяина. Прибылов усадил Катю на стул, пытаясь сообразить, что говорят в таких случаях. Сейчас главное — убедить ее в том, что на Дениса напал пришлый мужик.

— Как он сюда прошел? — Артем повернулся к охраннику.

— Симка за него вписалась. Сказала, что брат двоюродный.

— Сходи разузнай, что за брат.

Валера исчез. Девушка, сгорбившись, сидела на краешке стула, слезы текли по щекам, капали на колени, словно где-то там, на пути к глазам, прохудилась слезная прокладка. Взгляд уткнулся в одну точку где-то в районе оконного простенка. Артем протянул Кате свой сбрызнутый дорогим одеколоном платок. Стараясь говорить спокойно, спросил:

— А ты когда-нибудь видела раньше этого мужика, который Дениса ударил?

— Нет…

Прибылов нервно мерял шагами кабинет, пытаясь держать себя в руках.

— Это он! Больше просто некому. Дениса здесь никто пальцем не тронет — ты же знаешь. А этот — чужой. Подкараулил возле машины и… Из мести. Все слышали, как он грозился.

— Я тоже слышала… — тихо отозвалась Катя.

— Вот видишь! — усилил напор Прибылов. — Ничего, найдем негодяя… И возьмем за ж-ж… — Он посмотрел на Катю и поправился: — …За жабры! В общем, накажем! Не волнуйся, Катюша… На, выпей-ка коньячку…

Он наполнил рюмку янтарной жидкостью, но девушка отрицательно покачала головой. В дверях появился Валера.

— Ну что?.. — бросил на него взгляд Прибылов.

— Короче, Симка сказала, что он, типа, администратор из Питера. Звать Жорж. Пашет там в «Золотом попугае». Клуб такой…

Прибылов перевел взгляд на Катю, но та никак не отреагировала на эту информацию.

— А у нас-то он что забыл?..

— Вроде бы нашего Алекса хотел послушать. И к себе взять. Живет в гостинице.

— Когда Денис ушел из клуба?

— Минут через десять, как мы этого Жоржа выкинули.

— Та-а-ак, картина вырисовывается… Кто-нибудь видел, как он ударил Дениса?..

Валера-охранник произнес то, что Прибылов ожидал услышать:

— Никто. Скорее всего, он его у машины подкараулил. Там темно было…

Артем с наигранной досадой стукнул кулаком по столу:

— Жаль! Как бы не отвертелся, ублюдок…

Хозяин «Пещеры» украдкой посмотрел на Катю. Та внимательно прислушивалась к разговору.

— Вообще-то запросто может, — подыграл шефу Валера. — Улик маловато. Свидетель бы, конечно, не помешал.

— Как маловато?.. — вдруг встрепенулась Катя.

— Для нас-то все ясно, а вот для милиции… — задумчиво произнес Артем.

Он подвинул к ней свободный стул, сам сел напротив.

— Вот что, Катюша… — Артем старался говорить убедительно. — Нужна твоя помощь. Ты ведь хочешь, чтобы убийца Дениса понес заслуженное наказание? Чтобы он не разгуливал на свободе, пользуясь тем, что никто не видел его злодеяния, а сидел, как положено, за решеткой?..

Девушка молча кивнула.

— Тогда надо подтвердить, что ты его видела около машины. С Денисом. Сможешь?

Катя уставилась на мокрый от слез платок:

— Да…

После ночного клуба с его феерическим буйством мегаватт и киловольт гостиница показалась забытым Богом постоялым двором. Здание, лишенное электричества, погрузилось во мрак, мигая отдельными огоньками, которые, как светлячки, тускло мерцали в нескольких окнах.

Пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, Любимов пустился в пространные рассуждения по поводу звериного оскала российской демократии. Непонятно получалось: постояльцы единственной гостиницы Северогорска вынуждены сидеть в потемках в то время, как в трех кварталах отсюда несколько десятков юнцов, находившихся по большей части в «измененном состоянии сознания», жгли уйму электроэнергии, просто чтобы развлечься.

Одинокая керосиновая лампа модели «летучая мышь» освещала стойку администратора. Вместо симпатичной утренней брюнетки там сидел мужчина в милицейской форме. Перед ним лежала открытая книга. Завидев Любимова, старший лейтенант Евгений Ермолаев не поленился встать и выйти из-за стойки.

— Вы куда?

— К себе, старлей, к себе.

Жора достал из кармана визитку, удостоверяющую его временное членство в гостиничном клубе. Ночной администратор мельком взглянул на картонку и вернулся за стойку.

— А почему света нет? — хмуро поинтересовался Любимов.

— Отключили.

По тому, как буднично ответил лейтенант, Жора догадался, что перебои со светом здесь обычное явление. Он не удержался, чтобы не поделиться с коллегой своими соображениями:

— Платить надо вовремя! Тогда и отключать не будут. А вода-то хоть есть?..

— Вода есть.

Лейтенант внимательно посмотрел на постояльца. Любимов заметил перемены в выражении его лица. Он попытался представить себе, как выглядит в свете керосиновой лампы: бородатый, синяк под глазом, ссадина на правой скуле…

— Что-то случилось? — спросил лейтенант. В его голосе слышалось не только участие, но и профессиональный интерес.

— Да вот в «Пещеру» вашу заглянул. Кофе попить. А пришлось нижний брейк танцевать.

— Как же вас туда пустили? — Охранник удивленно уставился на Любимова.

— Наверное, из жалости…

Когда постоялец ушел к себе, тридцатидвухлетний старший оперуполномоченный Евгений Ермолаев поинтересовался его учетной карточкой. Запись его озадачила. «Да-а, не слабо у питерца начался его туризм! Непонятно, зачем он вообще туда сунулся. Наверное, любитель экстрима или молоденьких девочек», — решил старший опер, довольный своей проницательностью.

Поднявшись к себе в номер, Георгий принял контрастный душ, упал на кровать и попытался собрать воедино фрагменты «веселенького» вечера. Ясно пока было только одно: за этой «пещерной» лавочкой наркотиков кто-то стоит. Вполне возможно, даже кто-то из «отцов города». Хозяин заведения — наверняка фигура не самая главная, что-то вроде зиц-председателя Фунта из «Золотого теленка».

Похоже, с «крышей» у него все в порядке, учитывая тот факт, что там собирается вся мажорная элита. Сбыт идет очень бодренько, значит, имеется надежный канал поставки. В небольшом городке слухи расходятся быстро — похоже, многие знают или догадываются, что творится в «Пещере». Достаточно вспомнить реакцию грудастой мадам и старлея, когда он упомянул о молодежном клубе. Сын главы администрации — персона неприкасаемая.

В общем, ситуация выглядела безрадостно. Но хуже всего было то, что в нее была втянута Катя, его дочь.

Подводя итог своим размышлениям, Жора решил прямо с утречка позвонить своим в Питер, а пока что пообщаться с тем лейтенантом, парень он вроде неплохой. Он достал из сумки жестянку с английским чаем, коробку слоеного датского печенья и направился в холл.

Любимов не ошибся: охранник оказался общительным парнем. Тем более что читать при свете керосиновой лампы — занятие утомительное. Евгений с радостью согласился попить чайку с гостем из Питера. Чайник пришлось разогревать на газовой плите, которая стояла на кухне.

Новый знакомый по достоинству оценил напиток:

— Хороший чаек! Даже не помню, чтобы пил что-нибудь подобное.

— Это из специализированного магазина. Есть у нас такие, для настоящих ценителей.

— Заявление писать бесполезно. — Ермолаев взглядом показал на «фонарь» под глазом. — Тем более ты приезжий.

— Да я уже понял.

— Вот она где, эта «Пещера»!.. — Лейтенант в сердцах постучал себя по загривку.

— А что? Уютное местечко. — Любимов не пытался скрыть иронию. — Наркота без всяких рецептов. Лучше, чем в аптеке.

Лейтенант отправил в рот кусочек печенья:

— Знаю. Из Голландии получают. Еще качеством хвалятся. Их бы разогнать к едрене фене…

— Чего ж не разгоните?

— Не все так просто…

— Хозяин крутой? — Любимов ловко разыграл праздное любопытство.

— Еще бы… — На лице Ермолаева появилась саркастическая улыбка: — Артем Сергеевич Прибылов. «Товарищ Артем». Это его подпольная кличка. Бывший первый секретарь горкома комсомола. Помню, меня еще принимал. И кафе было комсомольско-молодежное.

— Ну, значит, товарищ проверенный, — Любимов ответил в том же духе. — С активной жизненной позицией.

— Все они активные, когда надо к кормушке бежать. Вот первыми и поспели…

— Везде так. Не только у вас, — вздохнул Жора. — Ну а глава города как?

— Да он-то вроде ничего. Старается.

— Чего ж шалман этот не прикроет?

— Не знаю… — пожал плечами старлей. — А может, тоже имеет… Там ведь вся наша «золотая молодежь» гуляет.

— Понятно.

Собственно, «пристрелочная» часть беседы на этом закончилась. Любимов был бы никудышным опером, если б не умел разбираться в людях. Это неотъемлемая часть сложной науки выживания. Сотруднику «убойного» действительно очень важно чувствовать плохих людей. Но, возможно, куда более важно — различать хороших, порядочных.

Ермолаев ему понравился. Он был честным человеком, а это, как ни старайся, скрыть трудно. Поэтому Жора решил сэкономить время.

— Жень, а ведь я мент, — резко сменил он тему.

— Ты?! А сказал — военный.

— Майор из питерского Главка. «Убойный» отдел. Только ксива в номере.

Новость стала для Ермолаева полной неожиданностью. Избиение коллеги — это уже совсем другой коленкор. Евгений даже забыл о своем эксклюзивном чае.

— На фига ж врал?.. — с детской обидой спросил он.

— Потому что вижу впервые. А теперь чуток разобрался.

Ермолаев усмехнулся:

— Стал бы я, старший опер, по ночам халтурить, если б что-то имел…

— И это тоже, — кивнул Георгий.

Ближе к ночи коллеги прихватили с собой керосиновую лампу и переместились в номер Любимова. В неформальной обстановке они быстро перешли на «ты», беседуя, как старые приятели. Георгий рассказал всю предысторию своего появления в Северогорске. Евгений в свою очередь поделился тем, что знает.

— Ты, Жора, за дочку не переживай. Нашла на нее одно время блажь, а сейчас все в норме. Вот Денис, тот продолжает глотать, хотя и неплохой парень. Спортом занимался. Но чего-то заклинило…

Любимов вспомнил, как этот «неплохой парень» залепил увесистую пощечину его дочери.

— У них с Катей что, любовь?

— Похоже на то. Жениться, говорят, собирались. А ты своему будущему зятю в торец…

— Я как увидел, не сдержался, — Георгий досадливо поморщился. — Надеюсь, не пожалуется?

— Вряд ли. Может, на пользу пойдет. А насчет нашей ментовки ты не думай. У нас и нормальных мужиков хватает — и преступления раскрываем, и с наркотой ловим.

Жора не удержался и все-таки вставил шпильку:

— Но только не всех, а кого разрешат, так?..

— Тебе хорошо рассуждать! — Старлея замечание задело. — Да если я в этот кабак сунусь, через день на гражданке буду. И куда меня после возьмут? С волчьим билетом?.. В Питер к вам ехать?

— Да все я понимаю… — поморщился Любимов. — Только больно грустная какая-то картина получается…

— А мне, думаешь, не грустно?

Жора задумался.

— Придется вам подсобить. Где у вас телефон?

— На вахте.

— Уже поздно. — Любимов взглянул на часы. — Утром своих вызвоню.

— Думаешь, получится?

— В одной стране живем, к тому же в одном регионе, и законы для всех писаны.

Спустя сорок минут после того, как Катя обнаружила тело Дениса, на месте происшествия работали эксперты. Невдалеке стояла милицейская машина. Рядом с ней выстроилась толпа зевак — в основном завсегдатаи «Пещеры».

Следователь прокуратуры Ирина Голубева взглянула на судебного медика:

— Ну, что там?

— Закрытая черепно-мозговая травма. Плюс — гематома на лице.

— Гематома раньше была, — уточнила Голубева.

— Тогда, получается, сзади били. Плоским предметом…

В подтверждение его слов подошел эксперт, держа в руках кусок толстой доски. Он показал находку Голубевой:

— В кустах нашел. — Он кивнул в сторону деревянного обломка. — Может, и этим.

— Попробуй пальцы снять, — попросила Голубева.

— Попробую, но вряд ли удастся. Сами знаете…

Чуть в стороне от трупа застыла группа из трех человек. Среди них выделялся местный «шериф» — начальник городской милиции Зуев в форме подполковника. Рядом с ним топтался Прибылов. Хозяин «Пещеры» уже вышел из состояния ступора и теперь бойко излагал свою версию разыгравшейся трагедии. За его спиной обреченно сжалась фигурка Кати.

— Вот она его видела. — Прибылов кивнул в сторону девушки.

— Когда?.. — уточнил подполковник.

— Когда Дениса вышла искать. Слышит крик. Она — к машине, а оттуда этот бородатый убегает, который в клубе с ним дрался.

— Точно он?.. — Зуев внимательно посмотрел на девушку.

Катя кивнула.

— Хорошо. Позже следователь тебя допросит.

— Он в гостинице остановился, — поспешил проинформировать Прибылов.

— Проверим!

Со стороны экспертов раздался громкий голос Голубевой:

— Вы отцу его сообщили?..

— Да, сейчас приедет, — кивнул Зуев.

Мощные фары подсветили место происшествия. Зуев обернулся. К стоянке на высокой скорости подрулил джип «лендровер». Сзади — машина с охраной. Послышалось характерное шипение протекторов об асфальт. Тяжелая машина остановилась в нескольких метрах от места происшествия. Из иномарки медленно, совсем по-стариковски, вылез крупный мужчина в дорогом костюме. С отсутствующим видом он посмотрел на собравшихся здесь людей. Наконец его взгляд остановился на теле, лежащем на тротуаре. Ремизов с шумом втянул носом воздух и шагнул к сыну, но на его пути вырос Зуев, пытаясь остановить главу городской администрации.

— Федор Сергеевич, мы уже все выяснили…

Первый чиновник города не оценил попытку проявить заботу о своих нервах. Впервые за время их знакомства он грубо оттолкнул начальника милиции.

— Уйди…

Через несколько секунд убитый горем родитель склонился на телом сына. Начальник горотдела занял место позади, стараясь заслонить главу администрации от любопытных взглядов зевак, столпившихся в сторонке.

Ремизов сразу сник, как будто некая неведомая сила разом состарила его лет на десять. Он откинул полог материи, скрывавшей лицо сына, провел ладонью по его белой как мел щеке. Врач с тревогой посмотрел на мэра — в его возрасте такие нервные стрессы чреваты серьезными последствиями. На всякий случай он нащупал в кармане пузырек с валидолом.

Прошла минута, другая… Никто не решался беспокоить человека, потерявшего единственного сына.

Наконец Ремизов выпрямился. Когда он вновь заговорил, Зуев не узнал голос своего начальника, он был глухим и растерянным:

— Как это произошло?..

— По предварительным данным — убийство.

— Подозреваемые есть?

— Мужчина… Приезжий. Будем задерживать. — Зуев выдержал тяжелый взгляд начальника.

— Возьмите дело под свой контроль. О ходе расследования докладывать лично мне — в любое время дня и ночи.

Сгорбившись, мэр медленно направился к своей машине. Зуев проводил взглядом непривычно сутулую спину начальника — раньше тот всегда держал ее прямо, по-офицерски, словно аршин проглотил.

«Эх, не было печали… — с тоской подумал подполковник. — Теперь такое начнется…»

После ухода коллеги Любимов пришел к выводу, что в этом городке и для отдела внутренних расследований работа найдется. «Похоже, теремок этот „крышуют“ на самом высоком уровне. Так, на сегодня впечатлений достаточно». Жора закрыл глаза и тут же забылся тревожным сном.

Проснулся он от громкого и настойчивого стука в дверь. Жора с трудом выкарабкался из глубокого сна. Чертыхаясь, подумал: «Не иначе пожар или наводнение… Действительно, экстремальный туризм получается».

Он включил свет, оделся и, соблюдая осторожность, отошел вправо из опасного сектора. Профессиональное чутье не подвело. Дверь буквально влетела внутрь. Окажись он на ее пути, к предыдущим шишкам добавилась бы еще одна — куда более ощутимая. В номер ворвались три дюжих молодца в милицейской форме. Накинувшись на обалдевшего постояльца, они повалили его на пол лицом вниз. Любимов почувствовал, как на его запястьях защелкнулись стальные «браслеты». Последним в комнату по-хозяйски вошел Зуев.

Набрав в легкие воздуха, Георгий крикнул:

— Сдурели, что ли? Я майор милиции!

— Ага. Из «Золотого попугая». — Тот, что прижимал его спину коленом, соизволил подняться на ноги.

— Документы в куртке…

— Проверь… — Зуев коротко кивнул одному из гоблинов.

Лежа по полу, Жоре пришла в голову запоздалая мысль: «Обидно, что ребятам не успел позвонить».

Медленно, как клей, потянулись минуты томительного ожидания: за это время оперативник разыскивал удостоверение, потом Зуев внимательно изучал корочку, словно не решался поверить своим глазам. Наконец он подал знак, и многострадальную физиономию Любимова разлучили с полом.

— Хорошо бы услышать цель вашего визита, — Жора мрачно уставился на начальника милиции.

— У нас к тебе вопросы появились, майор. Надо разобраться.

— А в чем дело-то?..

— Парня того, которого ты в клубе ударил, нашли мертвым.

— Так вы думаете, это я его, что ли?! — оторопел Любимов.

— Вот на эту тему мы и побеседуем. Так, ребята, сворачиваемся… Давайте его в машину!..

В этот час в здании горотдела милиции горели всего несколько окон. За одним из них на втором этаже находился кабинет Зуева. Последний уступил место за своим столом следователю прокуратуры Голубевой. Человек, привыкший сам устраивать перекрестные допросы, сидел на стуле напротив.

Любимов безумно устал, он не выспался, болела голова, яркий свет ножом резал глаза, а тут еще эти абсурдные обвинения. И эта мадам, которая сверлила его взглядом, как будто пыталась просверлить в черепе дырку.

— Свидетели видели, как вы ударили потерпевшего. После чего он потерял равновесие и упал.

В другое время Георгий вел бы себя более спокойно, но сейчас его бесила эта женщина и ее вопросы.

— Да! В зале я ему врезая, не удержался! За то, что он Катю ударил!

— Вы ее знаете? — На лице следачки отразилось удивление.

— Это моя дочь. — Любимов безуспешно пытался обуздать эмоции. — От первого брака. Я к ней и приехал.

— Странно, почему ж она промолчала, что вы ее отец?..

— Видимо, не узнала.

Любимов посмотрел на Зуева, который стоял справа от него:

— Ей всего пять лет было, когда мы с женой развелись.

— Чего ж ты к ней не подошел?

— Не успел. — Жора усмехнулся. — Вышибалы не дали. Вырубили меня и выкинули на улицу.

Голубева вновь перехватила инициативу:

— И куда вы потом отправились?

— Куда, куда… В гостиницу. В фонтане умылся и пошел. Здесь ночной город светом залит, особенно гостиница. Пока блуждал по вашей темноте…

Георгий вдруг осекся, снова взглянул на Зуева, пытаясь апеллировать к его мужской логике:

— Нет, вы серьезно думаете, что это я?!

— Больше некому.

Следователь снова напомнила, кому в допросе принадлежит первая скрипка:

— Во сколько же вы вернулись?

— Не знаю. На вахте спросите.

— Уже спросили, — уточнил Зуев. — В час ночи. А парня убили в двенадцать двадцать. Как раз чтобы успеть дойти…

Георгий понимал, что излишнее проявление эмоций играет на руку этим упертым пинкертонам, но обвинение, которое ему ненавязчиво предъявили, выглядело просто абсурдным. Где-то в уголке сознания он еще надеялся, что перед ним профессионалы, и они просто разыгрывают нелепый спектакль. Бред какой-то! Оперативник «убойного» отдела приехал в Северогорск, чтобы «замочить» парня своей дочери…

Не скрывая раздражения, он спросил:

— Я что, из ума выжил?! Зачем?!

Зуев пожал плечами и выдвинул свою версию:

— Думаю, обидно стало. Тебя, майора милиции, из-за какого-то сопляка отлупили. Понять можно. Вот и решил машину разбить.

— Ну ты даешь!! Я что, пацан, такими вещами заниматься?

— А тут как раз Денис вышел. — Зуев не обратил внимания на его реплику. — Завязалась драка… Тут ты его доской и огрел. Разумеется, убивать не хотел…

Логика, достойная аплодисментов. Если бы не наручники, Любимов обязательно бы похлопал. Пришлось «восхититься» на словах:

— Браво!.. Но только — по вашей же логике! — мне следовало не Дениса дождаться, а того охранника, который меня сзади дубинкой огрел… И вообще — весь этот бред доказать надо.

Внимательно глядя на подозреваемого, Голубева не без некоторой торжественности произнесла:

— Вынуждена вас, Георгий Максимович, огорчить. Есть свидетель, видевший, как вы убегали от машины. И крик потерпевшего он слышал.

Прежде чем ответить, Любимов подумал: «Вот он, момент истины… Эти двое думают, что выкинули на стол козырного туза».

— А этот ваш свидетель, случайно, не ошибся?..

— Он тебя еще в клубе запомнил, — покачал головой Зуев. — Во время потасовки.

— Любопытно, и что за свидетель?

— А вот это мы не обязаны… — Голубева откинулась на стуле, словно отстраняясь от его вопроса.

— Тогда опознание проводите! Хочу на него взглянуть!

— Утром проведем. А пока задерживаю вас на двое суток. По подозрению в убийстве.

— Классно работаете! — восхитился Любимов. — Прямо как в цирке!..

Он поглядел на Зуева, но тот ловко спрятал глаза.

— Я б тебе генерала дал. Досрочно. И — в Москву, на повышение!..

Начальник гороотдела сделал вид, что пропустил эту реплику мимо ушей. Он не был честолюбив и плевать хотел на генеральские лампасы и даже на такую близкую полковничью звезду. Зуев давным-давно, еще старшим лейтенантом, понял, как мудра и справедлива поговорка: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в городе». Вся его карьера вот уже много лет была прочно связана с Северогорском. Здесь безо всяких академий он исправно рос в должностях и званиях, а самое главное — неуклонно повышал свой достаток. Зуев давал жить другим и поэтому неплохо жил сам. На окраине города достраивался его двухэтажный особняк, в гараже стояла не пижонская, но вполне достойная его должности машина, а двухкамерный холодильник ломился от деликатесной жрачки. Старшая дочь училась в Москве, на коммерческом отделении престижного института, и, слава Богу, была избавлена от необходимости подрабатывать где-нибудь официанткой или кем-то еще хуже… Папа присылал ей достаточную субсидию.

И вот теперь появился этот питерский «ковбой», чтобы разрушить с таким трудом налаженный баланс. Нет, этот номер у него не пройдет…

Зуев открыл дверь, чтобы позвать двух постовых.

Выходя из кабинета, Георгий обернулся:

— Начальству моему сообщить не забудьте.

— Обязательно, — откликнулась Голубева. — Вам адвокат нужен?

Георгий на секунду задумался:

— Пока обойдусь.

Когда за Любимовым закрылась дверь, следователь внимательно посмотрела на милицейского начальника:

— Ну, что скажете?

— Его работа, не сомневаюсь, — уверенно заявил Зуев. — Это он пока выделывается — как же, из Питера!.. На своих надеется.

— Боюсь, с опознанием будут проблемы. — Женщина с сомнением покачала головой. — Мы ведь обязаны ее предупредить.

— О чем?.. — нахмурился Зуев.

— Что это ее отец. И неизвестно тогда, как девочка себя поведет. Может ведь показания и не давать.

Зуев раздраженно ответил:

— Что ж мы, убийцу отпустим? А Федор Сергеевич?.. Что мы ему скажем? Что люди скажут?..

— Да. Люди нас не поймут.

Шеф синегорской милиции помолчал, устало опустился на стул:

— Так, может, и не стоит ей говорить? В интересах дела. А опознание через стекло проведем. Закон позволяет.

Голубева опустила глаза:

— К сожалению, ничего другого не остается.

Любимов попытался поудобнее устроиться на жестком матрасе, но сон, о котором он мечтал еще полчаса назад, улетучился. В голове крутилась одна и та же сцена — когда местный Шерлок Холмс в юбке сообщила ему о наличии свидетеля.

Георгий погрузился в безрадостные размышления. Вот это называется влип по самые не балуйся. Классическая подстава, которая тут же развалится в суде. А пока они предъявят ему обвинение и будут полгода мурыжить в СИЗО. Могут даже ребятам сообщить задним числом, чтобы нервы им не портили. На местного адвоката надежды никакой… С Зуевым все понятно: ему срочно надо найти подозреваемого — как-никак убит сын мэра. Прокурорская мадам поет с ним в унисон, хотя налицо явные нестыковки.

Остается лжесвидетель, и тут всего два варианта: либо его смонтировали на заказ, либо его подсунул настоящий убийца.

Отправляясь на ковер к городскому главе, Прибылов ничего хорошего для себя, разумеется, не ждал, но и не предполагал, что все обернется настолько плохо.

В таком состоянии он видел Ремизова впервые. Федор Сергеевич, обычно спокойный и уравновешенный, сейчас в ярости метался по кабинету, как разъяренный бенгальский тигр, загнанный в клетку. Прежде, чем обрушить на пришибленного хозяина «Пещеры» очередной заряд обвинений, он каждый раз останавливался напротив него, словно пытался размазать его по стулу. Прибылов на секунду представил: «Такой если всю правду узнает, не пощадит». Противный холодок расползся по животу. Сравнивая это ощущение, он вспомнил, как в детстве пришлось глодать кишку.

— Я же тебя предупреждал — за Дениса отвечаешь лично! Чтоб никаких таблеток!.. А ты что вытворяешь?!

Оправдания Прибылова выглядели как жалкий лепет провинившегося школьника в кабинете строгого директора:

— Мы и не продавали! Можете у бармена спросить. Кто ж знал, что этот питерский в драку полезет?.. Всего не предусмотришь.

— Мне на твои оправдания… Тьфу! Наплевать и растереть, понял?! — Ремизов гаркнул так, что секретарша в приемной слегка подпрыгнула от неожиданности. — Я одно знаю! Денис у тебя был! Живой и здоровый!.. А теперь его нет!

Прибылов опустил голову, пробормотав негромкой скороговоркой:

— Я вас, Федор Сергеевич, понимаю… Это трагедия. Единственный сын…

— Мне от твоего понимания… — Мэр резко махнул ребром ладони: — Знаешь?

— Федор Сергеевич, но это же чистая случайность! Драка где угодно могла произойти!..

Ремизов снова принялся мерить шагами казенный кабинет. Все эти жалкие оправдания он уже не слушал. Хуже всего было то, что он понимал: часть вины за смерть сына лежит на нем самом.

Он остановился возле своего кресла и мрачно взглянул на Прибылова:

— Как чувствовал… Давно надо было твою берлогу прикрыть!..

Артем успел устать от несвойственной ему роли козла отпущения. И он неосторожно произнес фразу, которая окончательно вывела Ремизова из себя:

— Закрыть-то несложно. Только ведь и вам деньги нужны!

— Я что их, в свой карман кладу?! — Мэр снова сорвался на крик. — Я на них городские дыры латаю!..

— Так об этом и речь! — поспешно подхватил Прибылов, ругая себя за длинный язык. — Вот ведь и больницу собирались отремонтировать…

Ремизов тяжело опустился в кресло, как бы подводя черту под разговором. По его жесткому, не терпящему возражений тону Артем понял: прибыльному бизнесу пришел конец.

— С больницей без тебя справимся. Короче, прикрывай свою аптеку. Иначе посажу.

— Федор Сергеевич, кроме меня…

Ремизов резко перебил владельца клуба:

— Прикрывай, я сказал!.. А твои дела меня больше не интересуют — каждый баран носит свои яйца…

Когда Катя увидела безжизненное тело любимого, ей показалось, как будто внутри нее что-то заледенело, а потом треснуло и разлетелось на осколки. Эти острые осколки впились в сердце, легкие и мешали дышать.

Теперь она поняла: предчувствие беды возникло еще тогда, на «Чертовом колесе», когда она впервые всерьез испугалась за жизнь Дениса. Врачи называют такое состояние реакцией на тяжелый стресс, прописывают таблетки, назначают курсы психотерапии, но Катя точно знала: цветок этот боится только времени, и пока оно не пройдет, он будет держать ее чувства в плену, отгородив ее от мира своими черными лепестками.

Весь следующий день после убийства Дениса девушка не вставала с постели. Принимать транквилизаторы она категорически отказалась — какой смысл? Голова и так словно ватная.

Катя неподвижно лежала на диване в своей комнате, отвернувшись лицом к стене. Не хотелось ни есть, ни спать, ни думать. Вообще ничего не хотелось. Мир разом потерял свои краски. Остался лишь этот абстрактный голубовато-холодный узор на обоях, который складывался в ее воображении в различные фигурки, а то и в целые картины.

Кате казалось, что она может пролежать так очень долго, и единственное, чего хотелось в тот момент: пусть все оставят ее в покое. Однако именно это ее желание окружающие ее люди старательно игнорировали. Она отключила мобильник, отказалась подходить к телефону, но от матери и отчима спрятаться не могла.

Они напомнили о себе осторожным стуком в дверь. Катя не изменила позы. За спиной послышались осторожные шаги. Марина присела на краешек дивана, поправила плед:

— Катюш, ты как?..

Пришлось из вежливости отвернуться от стены.

— Нормально…

Над ней склонилось озабоченное лицо мамы:

— Может, тебе принести что?

— Не надо.

— Из института звонили, спрашивали, как ты себя чувствуешь…

— Скажи, что я в порядке.

Марина обеспокоенно посмотрела на мужа. Коротков приблизился к дивану, стараясь говорить с интонациями доброго доктора, навестившего больного ребенка.

— Катюша, из прокуратуры звонили. Просят приехать.

Девушка чуть шевельнулась, ее голос звучал тихо и несколько заторможенно, при этом она слегка растягивала гласные, словно находилась под действием транквилизаторов.

— Зачем?

— Понимаешь, надо опознание провести.

— Какое опознание?

— Того мужчины, который Дениса убил.

Ей почему-то показалось, что в этой мягкой вкрадчивости голоса прячется подвох, некий лживый чертик, убеждающий сделать то, что она делать совсем не хочет. Сначала Артем, теперь родители, следователь. Все хотят, чтобы она подтвердила то, что на самом деле не видела. А ведь этот мужчина за нее заступился…

— Я не поеду.

На помощь пришла мама:

— Катенька, им очень нужно. Иначе его выпустят.

— Я им уже все сказала. — Девушка упрямо дернула головой.

— Говорят, этого мало. Мы понимаем твое состояние…

Катя почувствовала фальшь в последней фразе. Если бы они хоть чуть-чуть ее понимали, не стали бы упрашивать тащиться на опознание убийцы.

— Мы тебя отвезем, — пообещал отчим.

Катя молча повернулась лицом к стене и с головой накрылась пледом, как улитка, которая забралась в свою раковину.

Марина поднялась с дивана и, приблизившись к мужу, негромко произнесла:

— Позвони — пусть подождут. Тоже должны понимать… Мы позже зайдем.

Когда за предками закрылась дверь, Катя уже ни о чем не могла думать, кроме как об этом злосчастном опознании, словно внутри ее головы запустили старую пластинку, и звукоснимающая иголка постоянно натыкалась на царапину, возвращала песню на предыдущий куплет. Она понимала, что на диване под пледом от необходимости тащиться на опознание не спрячешься, и даже не потому, что об этом просят родители. Страх — вот в чем проблема. И здесь не важно, видела она того мужика рядом с машиной или нет. Главное, что скажут люди, что подумает убитый горем отец.

Голубева уступила кресло хозяину кабинета, а сама скромно пересела на потертый кожаный диванчик. Оба устали, оба не выспались и, чтобы как-то взбодриться, пили крепкий чай, который Зуев приготовил лично.

Взглянуть со стороны — настоящая идиллия: два вечных соперника — милиция и прокуратура — в едином порыве собрались образцово покарать преступника. Хотелось поскорее оформить это дело, но на тот момент оно зависло в подвешенном состоянии. Все теперь зависело от девушки, которая продолжала лежать на своем диване и смотреть в стену.

Зуев в который раз набрал номер телефона Коротковых:

— Ну как? Понял… Будем ждать.

Следователь поставила недопитую чашку на стол:

— Ну что там?

Зуев раздраженно бросил трубку:

— Поднять ее не могут. Говорят, в трансе. Просят еще подождать.

— Плохо, у нас времени в обрез.

— Знаю.

— Вы начальству его звонили?

— Хотел после опознания. А то, сами знаете, понаедут из Питера. Начнут давить со всех сторон. Власть показывать.

Голубева с пониманием кивнула. Комплекс провинциала — вещь довольно стойкая и не зависит от занимаемой должности. Любимов оставался для нее чужаком, как бы она ни пыталась откреститься от этой мысли.

После небольшой паузы Зуев добавил:

— А обвинение предъявите — тогда все… Пусть едут…

Через какое-то время в ее комнате появился человек, которого она меньше всего хотела видеть. Катя только задремала, как в дверь постучали. Знакомый голос заставил ее вздрогнуть:

— Здравствуй, Катя. Как себя чувствуешь?

Девушка обернулась, мельком взглянула на поникшую фигуру Ремизова, родителей на заднем плане, поздоровалась и снова уткнулась в свой «настенный телевизор».

Ремизов присел на корточки рядом с диваном. Он не знал, что говорят в такие минуты, горечь утраты сама подсказала слова:

— Катюша, поверь, мне еще тяжелее… Ведь я каждый Денискин ноготок знаю. С рождения. Он у нас поздний… А в три года его мотоцикл сбил… Представляешь? Думали, инвалидом останется… Катюша, ты же мне как дочка… Прошу…

Ремизов с трудом узнал ее голос: глухой, заторможенный, какой-то омертвелый, как будто его пропустили через компьютер:

— Я уже все сказала.

Ремизов тяжело вздохнул. Он не представлял себе, как вывести девушку из этого душевного оцепенения. Сзади совсем некстати встрял Коротков:

— Я же говорил: бесполезно.

Отец Дениса с усилием поднялся на ноги.

— Федор Сергеевич, может, чаю?.. — засуетился хозяин дома. В его голосе слышалась услужливость метрдотеля, принимавшего у себя в ресторане богатых иностранцев. В ответ Ремизов только махнул рукой.

Отчим подошел к дивану и еще раз попытался вразумить девушку:

— Катя, но такой порядок. Иначе этого мерзавца выпустят.

Слова повисли в воздухе.

— Ну что мне, — не выдержал Ремизов, — на колени перед тобой встать?!

Скорее всего, так бы и произошло, если бы не Коротков, который в последний момент успел подхватить высокого гостя под руки.

— Что вы!.. Не надо, Федор Сергеевич!

И тут Катя сломалась. Она медленно повернула свое бледное, осунувшееся лицо. Ремизов внутренне содрогнулся, заметив, как изменились ее глаза. Прежде живые, готовые засмеяться в любую минуту, они превратились в два крохотных бездонных колодца, на дне которых притаились отчаяние и какая-то запредельная усталость.

Он подался вперед:

— Катюша, мы с тобой вместе поедем… Ради Дениса…

Пауза затянулась. Она была черной и вязкой, как смола.

— Хорошо… Я поеду, — наконец кивнула Катя.

Подполковник Зуев опустил трубку на рычаг и с облегчением вздохнул:

— Все в порядке: Катя согласилась его опознать.

Голубева поправила волосы. Когда проблема решилась, образ озабоченного следователя прокуратуры чуть сместился в тень, уступив место привлекательной женщине тридцати четырех лет, которая искренне переживала о том, как выглядит после бессонной ночи:

— Честно говоря, я думала, мы опоздаем.

— Федор Сергеевич ее уговорил. Через полчаса будет.

Голубева попыталась представить, каково это, — потерять сына в пятьдесят лет. Картинка получилась смазанной и очень неприятной. Между тем Зуев снова взял трубку и связался с заместителем по внутренней связи.

— Виктор Степаныч? Организуй анонимное опознание… Да, Любимов из Питера. Подбери там людей. Только не затягивай. У тебя полчаса… Что значит мало?! А ты постарайся, сам Ремизов приедет…

Он повесил трубку.

— Ну что, еще чайку?..

— Не откажусь! — Голубева улыбнулась — впервые за последние сутки.

Ремизов посадил Катю в свою машину, родители на своей пристроились сзади. За окном проплывали деревья, дома, люди. Северогорск жил повседневными провинциальными заботами. Люди узнавали из газет о горе, постигшем главу города, большинство уделяли сочувствию несколько секунд, после чего переключались на свои проблемы.

Мысли девушки снова вернулись в привычно-мрачное русло. Еще вчера Денис являлся частью этой реальности, а теперь чья-то злая воля безжалостно вырвала из жизни любимого человека, а ее посадила в стеклянную капсулу с мутными стеклами — именно такое сравнение она подобрала для своей депрессии.

Катя с благодарностью посмотрела на Ремизова. Его вежливое молчание сейчас значило куда больше, чем все слова на свете. Машина притормозила у городского отдела милиции. На входе Катю с Ремизовым встретил замначальника ОВД и провел их на третий этаж. Здесь, в просмотровом кабинете, уже ожидали Зуев, Голубева и двое понятых. На одной из стенок располагалось большое стекло, через которое открывался вид на соседнее помещение. Там сидели трое мужчин, примерно одного возраста и с одинаковыми бородами.

Катя почувствовала себя неуютно: замкнутое пространство, незнакомые люди. Хотелось, чтобы процедура поскорей закончилась. Еще одно воспоминание из детства: она сидит в зубоврачебном кресле и просит добрую фею, чтобы она ускорила бег времени.

Женщина, сидящая за столом, оторвалась от своей писанины и вернула девушку в реальность:

— Екатерина Георгиевна, подойдите, пожалуйста, к стеклу и взгляните на сидящих в соседней комнате. Есть ли среди них человек, в отношении которого вы ранее давали показания?..

Катя сразу узнала того человека, который устроил потасовку в клубе, но с ответом не торопилась. Ее смущал взгляд убийцы. Ей показалось, он видит сквозь непрозрачное стекло и очень хочет ей что-то сказать.

Она указала рукой на Любимова и тихо произнесла:

— Вот тот. Который слева.

Следователь продублировала вопрос:

— Вы уверены?

— Да…

— Распишитесь, пожалуйста, в протоколе, — торопливо произнесла Голубева.

Катя отвернулась от стекла, подошла к столу, взяла из рук Голубевой ручку и в этот момент услышала фразу, вернее, ее окончание, заставившую ее насторожиться.

— Я бы этого Любимова своими руками…

Слова, произнесенные вполголоса, не предназначались для чужих ушей. Их вытолкнули наружу эмоции, нахлынувшие на Ремизова в тот момент, когда он увидел убийцу своего сына.

Девушка медленно повернула голову, взглянула на мужчину:

— Любимова?..

Голубева замерла. То, что так хорошо начиналось, грозило обрушиться в эту секунду. Она поспешила отвлечь девушку от лишних воспоминаний. Тронув Катю за руку, следачка показала место для подписи:

— Вот здесь и здесь.

Катя не шевельнулась. Она застыла над протоколом с ручкой в руках.

— Простите, а как его звать?

Голубева недовольно покосилась на Ремизова, затем неохотно произнесла:

— Любимов… Пожалуйста, распишись.

— А имя?

Пришлось ответить и на этот вопрос:

— Георгий Максимович.

Наступила немая сцена, во время которой Катя вновь подошла к стеклу, чтобы взглянуть на бородатого мужчину. Тот продолжал смотреть в ее сторону, словно ощущал ее присутствие, хотя видеть не мог. Процесс опознания длился всего минуту, но она стоила начальнику ОВД нескольких седых волос.

— Катюша, мы торопимся! — Настойчивое напоминание Голубевой вывело девушку из оцепенения.

Девушка вернулась к столу, взяла ручку, задумчиво посмотрела на протокол, похожая на девочку у школьной доски, отчаянно пытающуюся вспомнить забытое стихотворение. Ей и в голову не могло прийти, сколько нервных клеток гибнет в эту минуту в организме Зуева.

Рука медленно двинулась на встречу с протоколом, как механизм старой, плохо смазанной заводной игрушки. Скрипнула шариковая ручка, и у троих человек в этой комнате отлегло от сердца.

Люди в кабинете разом пришли в движение. Понятые подошли к столу что-то подписывать, Зуев заторопился на выход, но в последний момент передумал, решив, что надо подождать следователя.

Сидя на опознании, Георгий понял, что влип в поганую историю. Лихие светогорские ребята явно торопились предъявить обвинение, и они его тут же оформят, как только получат показания. Сейчас этот человек при свидетелях подтвердит, что видел его на месте преступления, а прокурорская мадам к всеобщему удовлетворению понесет к судье свое требование: «Выбрать в качестве меры пресечения содержание под стражей».

Он в очередной раз обругал себя за то, что отложил на утро звонок ребятам. С другой стороны, кто знал, что все так обернется…

Любопытно то, что в этой ситуации сам преступник вполне может оказаться в роли свидетеля. Такие случаи встречались в его практике.

Георгий пристально смотрел на непрозрачное стекло, словно хотел пронзить его мысленным взором, понимая, что сейчас в соседней комнате решалась его судьба.

Молодой человек, проходивший стажировку в городской прокуратуре, выбросил в урну окурок и собрался вернуться к скучным и пыльным папкам со старыми уголовными делами, но в этот момент из здания вышла симпатичная девушка. Пытливый мужской взгляд привычно опустился к приятного вида икрам, пробежался по стройным бедрам, задержался на золотой цепочке, теряющейся в ложбинке между грудей.

Стажер заметил, что юная красотка движется медленно, как сомнамбула, словно боясь поскользнуться на сухой мостовой. Из иномарки, припаркованной к обочине, вышла женщина, обняла девицу за плечи и усадила в машину.

«Красивая, да еще с машиной… — тоскливо подумал стажер. — Эх, жениться бы на такой!..»

Он еще немного помечтал и вернулся к скучной работе.

Даже по затылку отчима, сидевшего за рулем, она поняла, как он доволен.

— Молодец, Катюх. Теперь не отвертится. — В голосе отчима слышались торжествующие нотки.

Проигнорировав реплику, Катя задала вопрос, заставший обоих врасплох:

— Мам, а ты моего отца давно видела?..

Чета Коротковых настороженно переглянулась. Марина обернулась, стараясь поймать взгляд дочери, но та сидела, низко опустив голову.

— Лет двенадцать назад. А что?

— Он в милиции работал?

— Раньше в уголовном розыске трудился, а сейчас не знаю где, — легко соврала Марина.

— И нас бросил?..

Короткова посмотрела на мужа — судя по его лицу, вопросы падчерицы его раздражали.

— Да, другую себе нашел. Помоложе. А почему ты спрашиваешь?

— Так, просто… — Катя пожала плечом. — А фотография его у тебя есть?

— Не помню, может, и лежала где. Решила с папочкой увидеться?

Девушка промолчала. Черная меланхолия снова подхватила ее на своих крыльях и унесла в пучину мрачных мыслей.

Марина повернулась к мужу:

— Чего стоишь?! Поехали…

Вася Рогов включил электрочайник, вернулся за свой стол, наблюдая за тренировочным процессом.

— Я гляжу, у тебя уже лучше получается.

Максим победно поднял правую руку вверх и слегка пошевелил пальцами.

— О как!.. Через пару недель на рояле можно играть!

— А ты умеешь?.. — недоверчиво глянул на него Василий.

— Если понадобится — научусь… — бодро отозвался Виригин. — Я для дела — сам знаешь!..

Рогов с пониманием кивнул, раскрыл папку с делом:

— Любопытно, куда это наш Жора запропастился?

— Наверное, по горам лазает в Северогорске.

— А где это? — В голосе Рогова послышалось удивление.

Макс махнул здоровой рукой:

— Отсюда в сторону тундры километров шестьсот.

— Чего его туда понесло… — задумчиво произнес Василий.

— Не чего, а кто! — поправил Виригин. — Дочь его там живет от первого брака.

— Чего ж он раньше к ней не ездил.

— После развода жена не хотела, чтобы он с ней встречался.

— Тяжелый случай… — Рогов покачал головой. — А сейчас что, разрешила?

— Даже сама приехать соизволила.

— Надо же….

Василий пустился в размышления на предмет несчастных браков, разводов и вредных женщин, не позволяющих отцам видеться со своими детьми. Рассуждения прервал начальник, появившийся на пороге. По своему обыкновению, Шишкин начал без предисловий:

— Похоже, у Любимова проблемы.

Оперативники насторожились, как спринтеры перед стартом.

— Звонили из Северогорска. Его в убийстве обвиняют.

— Жорку?! — изумился Рогов. — У них там что, крыша поехала?..

Шишкин пропустил его реплику мимо ушей:

— Убитый — сын местного мэра.

В кабинете повисло неловкое молчание. В голове каждого крутилось: «Бред! Не может быть!» Но тут же приходила другая, профессиональная и циничная мысль: «В жизни все бывает…» Кому как не ментам это знать? Может, Жора и вправду, того… Нервы не выдержали.

— Короче, надо ехать разбираться на месте.

— Командировка будет? — с надеждой спросил Рогов.

Палыч угрюмо посмотрел на подчиненного, давая понять, что в данный момент он потерял чувство юмора.

— Два часа на сборы, и по коням.

Утром оперативная машина питерской «группы поддержки» пересекла границу Северогорска. Первым делом сыщики направились в здание горотдела милиции и прокуратуры, где совсем недавно их коллеге предъявили обвинение. Шишкин, одетый для солидности в милицейскую форму, хлопнул дверцей и направился прямо в кабинет следователя, занимавшегося делом Жоры. Здесь ему сообщили, что Голубева находится в командировке.

Потом Шишкин посетил кабинет начальника городской милиции. Его уже ждали. Зуев демонстрировал холодную вежливость, но Палыч всегда считал себя хорошим физиономистом. Этот подполковник ему сразу не понравился: редко смотрит в глаза, взгляд настороженный, отвечает уклончиво — так ведут себя люди, которые что-то скрывают или боятся. Весь его вид, выражение лица, тон, которым этот человек предпочитал вести беседу, телепатически транслировал мысль: «Мужик, чего ты здесь делаешь? Мы тебя не ждали. Здесь тебе не Питер, чтобы пальцы веером раскидывать…»

Хозяин кабинета вкратце описал ситуацию — в сущности, с небольшими дополнениями он повторил все то, что Анатолий услышал по телефону. Скудная информация порождала множество вопросов, остававшихся без ответа, и эта манера поведения раздражала больше всего. Шишкин не пытался скрыть своего недовольства, что-то ему подсказывало, что тот официоз, которым, как щитом, прикрывался этот человек, отдавал если не желанием засадить Любимова, то очевидной предвзятостью. Все-таки речь шла об их коллеге…

Продолжая смотреть куда-то поверх головы гостя, Зуев произнес:

— К сожалению, Анатолий Павлович, большего сказать не могу. Все вопросы — к следователю. У нее дело.

Палыч скептически усмехнулся, как мужчина, которому очередная женщина сообщила, что он у нее «второй»:

— Как тут у вас все строго!

Зуев сделал вид, что не обратил внимания на сарказм собеседника.

— Да, мы законы чтим и уважаем.

— Вашего следователя нет на месте. Говорят, в командировку уехала. Удачно все так получилось… Буквально за день до того, как я здесь появился.

Зуев развел руками и в эту минуту напомнил Шишкину Деда Мороза, который пришел на детскую елку, но по пьянке забыл прихватить с собой игрушки.

— Тут я пас…

Палыч попытался напомнить о понятии корпоративности:

— Но мы же оба менты. Должны друг друга понимать.

Зуев покачал головой:

— Зачем мне неприятности?

— Какие неприятности?! Я же не выпустить его прошу. Хочу детали узнать.

Хозяин кабинета уткнулся взглядом в стол и устало пробубнил:

— Анатолий Павлович… Я же объяснил…

Начальник «убойного» попытался справиться с раздражением. Эти «объяснения» сильно смахивали на интервью, которое давал высокий милицейский начальник вечно голодному до информации репортеру криминальной хроники. Этот «шериф» следил за каждым словом, но Шишкин всегда считал, что вода камень точит:

— Поймите, я Любимова не один год знаю. Классный опер. Чечню прошел.

— Все в жизни бывает. Разве мало тех, кто «Чечню прошел», по зонам сидит?..

— А вы — лично вы! — уверены, что это он убил?.. — Шишкин попытался заглянуть в глаза собеседника, но это ему не удалось.

— Я привык фактам доверять. И показаниям свидетелей.

Шишкин уцепился за последнее слово:

— Так дайте со свидетелем поговорить!.. В вашем присутствии. Я же не бандит. Чего бояться?

Наконец он увидел его глаза — они были серыми и колючими, как у матерого волка.

— А вы б на моем месте дали?..

Возникла пауза. Анатолий слегка пожал плечами:

— Ну… смотря по обстоятельствам.

Выиграв очко, Зуев едва заметно улыбнулся:

— Вот и я тоже!

Шишкин выдержал паузу, размышляя о кристальной честности и почти фанатичной приверженности букве закона, которую демонстрировал этот блюститель северогорского порядка. И это в городе, где почти в открытую торгуют наркотиками! Он попытался сменить тему и по реакции Зуева понял, что угодил в то место, где явно «теплее».

— Вы с дочкой Любимова беседовали?

Зуев спрятался за молчанием. Питерский гость продолжил:

— Она была в тот вечер в клубе?

— Все в материалах дела, — вновь последовал формальный ответ.

— Понятно… — усмехнулся Шишкин. — А как насчет адвоката?.. Ему-то разрешено знать. Если уж все «по букве закона».

Он уловил в голосе Зуева чуть ли не издевательские нотки:

— Сожалею, но от адвоката ваш Любимов отказался.

— Едрен батон!

Шишкин так резко поднялся со стула, что тот чуть не упал на пол.

— Спасибо за помощь… коллега.

Выходя из кабинета, Шишкин спиной ощущал пристальный взгляд, нацеленный между лопаток. Он хотел обернуться, чтобы «сфотографировать» выражение лица оппонента, но передумал. Ясно одно: если действовать в лоб, в этом городе ничего не добьешься.

Все тот же стажер, примерно раз в полчаса выбиравшийся покурить и погреться на солнышке, с любопытством разглядывал гражданскую машину с питерскими милицейскими номерами, припаркованную напротив здания прокуратуры. Будущий следователь прокуратуры разглядел, что в салоне сидят двое мужчин. Он прекрасно знал, кто ездит на таких тачках, и теперь пытался использовать метод дедукции, чтобы понять, что забыли в Северогорске питерские опера. Впрочем, с этой задачей справился бы и туповатый инспектор Лестрейд. Молодой человек, конечно, знал о несчастье, постигшем главу администрации, и обо всей этой истории с питерским оперативником.

Его размышления прервал мужчина в форме майора милиции. Он быстрым шагом подошел к машине и присоединился к своим коллегам.

Рогов и Виригин вопросительно уставились на начальника. Выражение его лица ничего хорошего не сулило. Макс, который продолжал по инерции массировать пальцы правой руки, нетерпеливо спросил:

— Ну что, Палыч?..

— Черт-те что… — Шишкин раздраженно дернул головой. — И с боку бантик.

— Как это?.. — не понял Рогов.

— Следачка в командировку укатила. Когда будет, неизвестно. А этот, — Анатолий сверкнул глазами в сторону здания горотдела, — начальник полиции, в тайны следствия играет. Не знаю, не могу, все вопросы к следователю… Тьфу! Прямо заповедник какой-то. Законности.

— Не нравятся мне такие тайны, — подытожил Макс.

Василий решил уточнить:

— Ну хоть что-то сказал?

— То же, что и по телефону. Жора устроил драку. Его выставили. А через некоторое время он этого парня доской прибил. И машину изуродовал. Есть свидетель.

— Жора в «расколе»?

— Судя по тому, как вел себя этот деятель, я понял, что нет. От адвоката он отказался.

— Хорошо бы с этим свидетелем потолковать, — подал идею Виригин.

— Ага, ты один, Макс, у нас такой умный!.. Кто ж нам его даст? Я просил.

Рогов взялся за ключ зажигания:

— А с дочкой что? Она там была?

— В том-то и дело, что не знаю. Он не говорит. Мне показалось, они тут что-то крутят.

— У тебя ее адрес есть? — Анатолий обернулся к Виригину, сидевшему на заднем сиденье.

Виригин порылся в кармане и выудил оттуда сложенный вчетверо листок, который оставил ему «на всякий пожарный» Любимов.