Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг (1769-1774)

14

8 мая 1772 р. из Ревеля вышла для подкрепления русских сил в Архипелаге новая эскадра под начальством контр-адмирала Чичагова. 16 июля она прибыла в Порт-Магон на о. Минорка, где оставалась до 9 августа. Эта задержка была вызвана исправлением повреждений снастей и «умножившимся числом больных».

15 августа эскадра прибыла в Ливорно, откуда Чичагов отправился обратно в Петербург, сдав командование эскадрой капитану Коняеву.

Капитан 1 ранга корабля «Граф Орлов» Михаил Тимофеевич Коняев прибыл в Средиземное море в составе эскадры контр-адмирала Чичагова и в Ливорно принял начальство над всей эскадрой Чичагова⁶³.

Он вышел из Ливорно в Архипелаг с тремя кораблями, окрещенными уже после Чесмы: «Победа», «Граф Орлов» и «Чесма».

Под начальством Коняева был поставлен и еще небольшой отряд судов, где начальствовал майор граф Войнович.

Коняев крейсировал со своими судами между Кандией (Критом) и берегом Люфет, недалеко от острова Цериго, - когда неожиданно ему пришлось выдержать опаснейшее испытание.

Ведь кроме лучшей и наиболее могущественной турецкой линейной эскадры, истребленной без остатка перед Чесменской бухтой, у Оттоманской Порты оставались еще суда (преимущественно фрегаты и шебеки) в Адриатическом море, в Мраморном море, в Босфоре, у берегов вассального Туниса.

Дело в том, что перед самым концом осужденных уже давно на неудачу мирных переговоров, происходивших в Бухаресте, турецкое правительство вознамерилось, соединив почти все имевшиеся в его распоряжении эскадры, внезапно ударить на русский флот в Архипелаге и истребить его. Удобнее всего было это сделать, обманув Орлова ложными известиями о будто бы продолжающихся мирных переговорах.

Капитан-паша и пробовал это сделать, но не ему было тягаться в зоркости, хитрости, проницательности и энергии с Алексеем Григорьевичем. Орлов на своем веку и не таких противников видывал, и не наивному восточному лукавцу и примитивному обманщику было провести графа, никогда ни одному турецкому слову не верившего, даже и тогда, когда турки говорили сущую правду.

Удвоив наблюдение, Орлов вполне точно узнал, что ласковый и миролюбивый капитан-паша усердно собирает в один кулак: 1) дульциниотскую эскадру, состоявшую из 47 фрегатов и шебек с артиллерией от 16 до 30 пушек, с транспортами, на которых сидит восемь тысяч солдат, причем эта эскадра, выйдя из албанского порта Дульциньо (сербское Ульчин) на Адриатике, должна еще взять в морейских приморских крепостях Модоне, Короне и Наполи-ди-Романья до четырех тысяч албанцев; 2) тунисскую («барбарейскую») эскадру из 6 военных тридцатипушечных фрегатов и 6 шебек, с тремя тысячами солдат; 3) весь флот, стоящий в Мраморном море и Босфоре, в состав которого входила особая «алжирская» эскадра (число судов не уточнено).

Все эти силы должны были нагрянуть «нечаянным нападением» на русский флот и сжечь его.

«Такие коварные с неприятельской стороны предприятия, производимые уже в действие, принудили меня принять оборонительное оружие», захватить нужные проходы и «отправить в разные места эскадры, а особливо против дульциниотов, морских разбойников, дабы не допустить оных к соединению с тунисцами», - доносил Орлов Екатерине 7 ноября 1772 г.⁶⁴. Когда он это писал, он не знал еще о блестящем подвиге Коняева и его команды, уже совершившемся.

Получив тревожные известия от Орлова, капитан коняев проявил немедленно замечательную инициативу и энергию. Узнав, что капитан-паша со своим флотом из девяти тридцатипушечных фрегатов и шестнадцати шебек стоит у Патраса и поджидает из Корфу еще 12 судов с десантом, Коняев принял важное решение: немедленно атаковать капитана-пашу. 25 октября, в час дня, подходя к цели, Коняев увидел турецкий флот. Но погода не позволила немедленно начать атаку. Отложили до следующего утра. Турецкий флот был в подавляюще превосходящих силах, но с первого же дня боев у Патраса, то есть с 26 октября, обнаружилось, что небольшая русская эскадра и управляется несравненно искуснее и сражается гораздо храбрее. Русские «отсекли» от турецкого флота две шебеки и фрегат и жестоко их обстреляли своей артиллерией. На второй день (27 октября) пришлось ограничиться лавированием и наблюдением вследствие очень сильного ветра. Неприятель был усмотрен у самого берега под защитой двух крепостей. Сосчитаны были: 8 фрегатов и 14 шебек. Настал третий день - 28 октября 1772 г.

Коняев собрал военный совет, на котором было решено, несмотря на жестокую пальбу береговых батарей и всего неприятельского флота, идти прямо на сближение и завязать генеральный бой, «надеясь на помощь всевышнего бога», многозначительно добавляет в своей сухой краткой (служебной) реляции капитан Коняев.

Положение было, в самом деле, более чем серьезное. Коняев, не колеблясь, напал на турок.

В момент подхода к Патрасу в распоряжении Коняева были два корабля («Граф Орлов» - 64 пушки, «Чесма» - 74 пушки), два фрегата («Св. Николай» - 26 пушек, «Слава» - 16 пушек), две «поляки» («Модон» и «Ауза» - по 12 пушек) и одна шебека («Забияка» - 18 пушек). Но у неприятеля было 8 фрегатов (по 30 пушек) и 14 шебек (на одних - по 30, на других - по 20 пушек). Русская атака при таких условиях являлась делом не только рискованным, но прямо опасным.

В сражении с русской стороны участвовали все вышеперечисленные суда, а с турецкой стороны - в общей сложности 22 судна, из которых 6 было уничтожено, а остальные спаслись бегством под защиту береговых батарей. Граф Орлов получил донесение о Патрасской победе от капитана Коняева 14 ноября 1772 г., то есть через 16 дней после события.

В дополнение к сказанному приведем записи шканечного журнала корабля «Граф Орлов», начиная с момента приготовления к генеральному бою Коняевской эскадры против турок, то есть с половины восьмого утра 28 октября. Вот кое-что из того, что записывал час за часом в этот день ведший шканечный журнал штурман Савва Мокеев:

10 час. «В начале 10 часа с обоих крепостей и с неприятельского флота начали производить по нас пальбу, но мы несмотря на страсть оной, надеялись на свое мужество и на помощь всевышнего бога чем себя охотно побуждали дать баталию и мы с эскадрою усиливали притти к неприятелю в ближнее расстояние дабы наши пушки удобнее их вредить могли.

11 час. В исходе 11 часа и выстрелом от нас из пушки сигналом велено лечь на якорь и вступить в бой с неприятелем. Вся эскадра лавировалась и поворачивали каждый особо как им было способно, стараясь только о том чтоб притти на ближнее расстояние к неприятелю. Глубина по лоту 35-30-25 сажень, грунт - ил.

12 час. В #189; часа приблизившись мы к неприятельскому флоту от ближнего к нам неприятельского фрегата 2 кабельтова более не было хотя «Чесме» и определено стать к крепости первой но присмотря наш командующий что на оной сделалось помешательство в управлении также и в парусах и начала спускаться под ветр и надежды не предвидел от нея сделать успеха по на место оной приказано от командующего заступить самим и на глубине 20 сажень ил грунт убрав паруса положили якорь… и начата от нас по неприятельскому флоту, лежащему к крепости и в крепость куда только было удобно действовать сильно жестокая пальба с левого борта с обоих деков ядрами книпелями и картечью брандскугелями, а с «Чесмы» и фрегата «Николая» также сильно, а фрегат «Слава» и шебека «Забияка», находясь под ветром под парусами ближе к эскадре имели баталию с неприятелем куда их было можно с таким же успехом, что «лучше ото всех желать не можно, а «Мадон» и «Ауза» будучи тогда вдали от нас под ветром не имели случая биться, в исходе часа увидели мы от нашей с эскадрою сильной пальбы с неприятельских судов люди бросалися в воду и с великой торопливостью, иные съезжали на берег и по ним еще более от нас пальба происходила и сшибли в 6-х стоящего фрегата безань мачту и зажжен от наших брандскугелей… А в неприятельском флоте на многих уже шебеках и фрегатах на ближних к нам спущены флаги и вымпелы, в которых мы палили и оных оказалось, что те неприятельские суда от нашей эскадры побежденные сделались»⁶⁵.

Бежавший турецкий флот пробовал укрыться под защитой береговых батарей.

Развязка боя, по существу уже решенного в пользу русских 26 октября, наступила 29-го. Эскадра Коняева в этот день систематически громила артиллерией и поджигала брандскугелями сбившийся у берега, разбитый и совсем уже беспомощный турецкий флот.

К 4 часам дня все было кончено. У русских потерь почти вовсе не было.

Приводим детали из шканечного журнала корабля «Граф Орлов» (флагманского) за 29 октября⁸⁶.

1 час. «В неприятельском флоте 8 фрегатов из коих 1 горит да 12 шебек. В #189; часа поворотили мы овер-штат на левый галс, и посланы от нас на шлюпках вооруженных с карказами для зажжения неприятельских побежденных нами судов констапель Сукин под защищенном шабеки Забияка, а после лейтенант Макензи и при нем небольшая егерская команда и ведено ему Макензи из неприятельских судов стараться привести к эскадре ежели можно, в 1 час поворотили мы овер-штаг на правый галс, тогда по нас с обоих крепостей и со стоящих при южной крепости флагманского турецкого фрегата, из шабек происходила пальба из пушек и от нас противу их столь сильно и скоро, что напоследок принудили неприятельские суда бой оставить, потом мы пошли к NW для отдаления от крепостей потому что примечено имеющимся течением в Лепанский залив нас сильно дрейфует.

2 час. В начале часа шабека Забияка пришедши близко побежденных неприятельских судов и для очищения берега чтоб шлюпкам безопаснее было зажигать суда, палила на берег и по судам из пушек, сие сделать от командующего нашего приказано было и зажжено видно от Патраса стоящие во 2-х шабек 1 шабек из 4-х и 5-х фрегатов 2, в #189; 2-го часа отдали мы рифы и распустили брамсели, в 2 часа фрегат Слава подходил к неприятельским побежденным судам-же и для очищения берега дабы шлюпкам можно безопасно исправить дело палил из пушек и видно было лейтенант Макензи приставал в 7-х к стоящему от Патраса фрегату и отданы были нашими людьми на оном марсели, потом съехав со оного Макензи и в 9-х к стоящему фрегату им зажжен а в 8-х стоящей шабеке сам загорелся, а в 11-х стоящий фрегат, который еще прежде шел под парусами почитали мы брандером сам загорелся и свалившись в 10-х стоящею шабекой и оная от фрегата загорелась-же, тогда-ж с фрегата Николай посланный барказ видно было приставал в 7-х к стоящему фрегату, а отъехав от оного к 2-й стоящей шабеки которая от их загорелась, а в 1-х стоящий фрегат с шабеки Забияки видно посланным барказом зажжен».

В этот (последний) день боя 29 октября 1772 г. Коняевская эскадра, как видим, просто сжигала одно за другим турецкие суда и сожгла все те, которые не успели ускользнуть накануне и ночью.

В общем же, 28 и 29 октября русская эскадра сожгла семь фрегатов и восемь шебек. Один фрегат успел втянуться в Лепантский залив, но был уже так поврежден, что на другой день затонул. Шесть шебек успели спастись бегством.

Все русские корабли вполне уцелели. В русских экипажах потери были совсем ничтожны: убит лейтенант Козмин, ранены - лейтенант Лопухин и пять матросов. Все семь жертв - на корабле «Чесма».

Таков был, по этим окончательным подсчетам, победоносный бой у Патраса 26, 28 и 29 октября 1772г.⁶⁷