Четвертая пуля [Похищение. Четвертая пуля. Пусть проигравший плачет]

Глава 1

Жорж какое-то время ползал по ворсистому ковру — точь-в-точь как те солдаты, которых он видел в фильме, показанном по телевизору, — а потом вскочил, вскинул игрушечный пластмассовый автомат, стреляющий красными искрами, и нажал на спуск.

— Бах! Бах! Бах! — кричал он, поражая меткими очередями отряд до зубов вооруженных врагов, выскочивших из высокой травы. Охваченные ужасом, они повернули и начали разбегаться. Жорж бросился преследовать их, но тут перед ним возникла стройная фигура мисс Дороти.

— Жорж, дорогой мой, я очень просила бы вас отдать мне эту слишком шумную штуку.

Ее мягкий голос исключал любую попытку сопротивления. Мисс Дороти никогда не кричала — она даже никогда не повышала голос. Впрочем, в этом не было никакой необходимости. Ее мягкость и нежность всегда обезоруживали его, что не мешало ей быть неумолимой. Глубоко вздохнув, Жорж протянул гувернантке автомат, искоса поглядывая вслед улепетывающим фигурам.

Да, враги никогда не узнают, чем обязаны они мисс Дороти. А она… она, как и всегда, просто ничего не заметила. Хотя и проводила целые дни с Жоржем, но никак не могла понять, какой жизнью он живет. Не замечала дикарей, набрасывающихся из засады, не подозревала, что ходит по джунглям среди тропических цветов и страшных хищников.

— Жорж, — снова прозвучал ее нежный голос, — неужели вам нравится играть этими ужасными игрушками, которые так громко стреляют?

Присев на корточки перед малышом, она погладила его по голове, ласково глядя огромными голубыми глазами. Жорж любил, когда мисс Дороти гладила его по голове — у нее были ласковые, теплые руки. И вообще ему в ней нравилось все. Мисс Дороти была самой красивой девушкой из всех, кого он видел за свою жизнь — правда, весьма короткую. Высокая, стройная, светловолосая, и от нее всегда очень приятно пахло. Мелодичным голосом она хорошо пела забавные английские песенки. Вот только… только никак не могла понять, чем живут маленькие, мальчики. Увы!

Жорж окинул ее взглядом, в котором симпатия смешивалась с раздражением. Сколько можно было всего рассказать — но безнадежно! Боится выстрелов, оружия, войны. И всякий раз талдычит, какая ужасная штука война. Вот и сейчас она говорит об этом.

— Подумайте, Жорж, только что у вас в руках была вещь, которой убивают. Да-да, убивают мужчин, женщин и маленьких мальчиков тоже. Нужно, чтобы вы и другие ребята научились ненавидеть такие вещи и никогда ими не играли, а когда вырастите — не пользовались ими. Вы понимаете меня, Жорж?

В ее голосе звучало волнение. Жорж горестно вздохнул. Он очень любил мисс Дороти и ему хотелось доставить ей удовольствие, однако, скажите на милость, как без оружия прогнать врагов и освободить пленных? А злобные пришельцы, которые только и думают о том, как завладеть нашей планетой? Как отогнать их? И кто осмелится без ружья пересечь широкую реку, кишащую крокодилами?

«Что ни говори, а женщины — неразумные существа», — подумал он, глядя на очаровательное личико мисс Дороти, присевшей возле него.

— И вот когда миллионы маленьких мальчиков — таких, как вы, Жорж, — решат никогда больше не играть с такими игрушками, тогда, может быть, будет покончено с войнами! — заключила она.

«А что будет, если я не смогу защитить вас, когда дикари приплывут на наш остров в своих пирогах, чтобы всех нас похитить — и вас, и меня, и маму, — мысленно возразил Жорж. — Хорошо, что хоть я думаю правильно!»

Мисс Дороти легонько взъерошила светлые волосы мальчика и улыбнулась ему.

— А сейчас, — сказала она, — пришло время отправиться на прогулку. Мы едем в Булонский лес.

— Отлично! — воскликнул Жорж. В Булонском лесу сохранилось еще какое-то количество коварных синекожих.

Он уже не раз сражался с ними и надеялся, что в скором времени одолеет их окончательно.

— Может быть, Жильбер тоже будет там сегодня? Вот было бы здорово с ним встретиться! — говорил Жорж, когда мисс Дороти готовила его к прогулке. Она помогла ему надеть его вельветовый костюмчик, пригладила щеткой волосы, коротко постриженные по последней моде, с челкой на лбу.

— Вполне возможно.

Жильбер был одним из немногочисленных мальчиков, с которыми Жорж мог играть. Он знал толк в охоте на диких зверей и удачно помогал Жоржу истреблять синекожих. А самое главное, во всем подчинялся Жоржу и отличался терпением. Только таких послушных товарищей и признавал Жорж.

— А мама? Мы зайдем к ней перед прогулкой? — спросил он.

— Пожалуй, нет, — ответила мисс Дороти. — Ваша мама сейчас очень занята, и ей не следует мешать.

— Мама всегда очень занята, — с грустью заметил Жорж.

— Но у нее сейчас так много дел в связи с подготовкой новой выставки, вы же знаете, — ответила мисс Дороти.

Жорж вздохнул. Уж эти выставки! Его мать постоянно принимала участие в организации выставок художников из дальних стран — то мексиканских, то малайских; а кроме того, все эти балы, рауты, приемы… Когда-то она увлекалась еще и театральными костюмами. Ее фотографии часто появлялись на страницах журналов. Жорж собрал целую коллекцию вырезок о маме. «Прекрасная мадам Дерби», — так называла ее пресса.

И это правда. Его мама действительно красавица, красивее всех женщин, даже красивее мисс Дороти. Но эти люди, с которыми она проводила время, которые часто приходили к ним домой, в их маленький салон, «на чашку чая»… Как Жорж ненавидел всех их! Он часто заставал их, когда заходил в салон, чтобы поцеловать маму перед сном, — они громко смеялись, разговаривая о чем-то непонятном, а иногда сидели или даже лежали на полу, слушая тибетскую или японскую музыку…

Его размышления прервала мисс Дороти.

— Вы готовы, Жорж? — спросила она.

— Да, — ответил он.

Зеркало, перед которым он стоял, отражало фигурку маленького, светловолосого мальчика с тонкой цыплячьей шейкой и слабыми руками, одетого в серый вельветовый костюм. Но не этого курносого, изнеженного мальчика видел в зеркале Жорж. Перед ним стоял опытный охотник на хищных зверей, истребитель зловредных диких племен, синекожих. В своем кармане он ощущал тяжесть мощных гранат, а на талии — патронташ, набитый разрывными пулями «дум-дум», — а чем еще можно пробить твердую броню исполинских крокодилов?

— Ну, если вы готовы, то пойдемте, — с улыбкой сказала мисс Дороти.

Автомобиль — очень красивый «бентли» — ожидал их во внутреннем дворике особняка. Гюстав, их шофер, кусочками замши полировал стекла машины. «Славный парень этот Гюстав, — подумал Жорж, любивший молодого шофера. — Как жаль, что у него совсем нет воображения!» Жорж уже не раз пытался ввести Гюстава в курс тех кровопролитных войн и захватывающих приключений, которые он переживал во время прогулок в Булонском лесу, но из этого ничего не вышло. Гюстав просто не понимал его. Только широко раскрывал глаза, когда Жорж просил по пути в Булонский лес объезжать те места, где синекожие обычно выставляют своих часовых, чтобы те оповещали о приближении неприятеля.

Когда подошли к машине, Гюстав снял кожаное кепи и открыл дверцу. Мисс Дороти села на заднее сиденье; Жорж, усаживаясь рядом с ней, как обычно, бросил взгляд на окна кабинета отца.

— Когда вернется мой папа? — спросил он.

— Я думаю, что сегодня, — ответила мисс Дороти. — Он говорил, уезжая, что проведет в Нью-Йорке не более трех дней.

Жорж кивнул, уже привыкнув к отлучкам отца. Сколько он себя помнил, отец часто отсутствовал, проводя все время в разъездах, — то уезжал в Лондон, то в Токио, то, как на этот раз, в Нью-Йорк. Похоже, что все банкиры ведут такую жизнь. Совсем маленьким Жорж считал, что отец, разъезжая по этим странам, торгует золотом — именно такими представлялись ему банкиры. Теперь-то он знает, что это совсем не так. Банкиры — это очень важные люди; они сидят за своими столами и дают деньги или отказывают в них просителям. И происходит это в больших домах с железными решетками и огромными подвалами, в которых банкиры хранят свое золото.

Таких зданий с подвалами, набитыми золотом, у отца несколько. Нельзя сказать, чтобы эти подвалы и золото очень уж нравились Жоржу, — они лишь волновали его воображение, и только. В самом деле, любимые герои Жоржа, рыцари и завоеватели, добывали золото, но не прятали в подвалы, что, по мнению Жоржа, было довольно рискованным делом.

— Куда мы едем, мисс Линч? — спросил Гюстав по переговорному устройству.

— В Лес, — ответила гувернантка.

Жорж равнодушно поглядывал на пробегающие за окнами платаны, растущие вдоль Фош-авеню. Это скучное место, где никогда ничего не случалось. Никогда! Здесь владения Гюстава и мисс Дороти.

А вот начиная с Порт-Майо, следовало быть более внимательным. Здесь начиналась приграничная территория; при определенном везении тут можно было заметить синекожего дикаря, прячущегося за забором или в подъезде, а то и парочку захватчиков-инопланетян, присматривающихся, как бы закрепиться в этом районе. Такое случалось редко, но все же случалось.

— Дорогой Жорж, — заговорила мисс Дороти. Ее мелодичный голос всегда восхищал Жоржа. — Вы не забыли о том, что в восемнадцать часов у вас урок тенниса в Ресинг-клубе?

Игра в теннис очень нравилась Жоржу, а вот своего тренера, месье Демюйля, он недолюбливал. Высокий, гибкий, темноволосый, в присутствии мисс Дороти он становился похожим на распустившего хвост павлина. Хотя он всегда приветливо улыбался Жоржу, мальчик чувствовал, что учитель не питает к нему ни малейшей симпатии. Его интересовала мисс Дороти, но не Жорж. Поэтому Жорж нарочно играл плохо, чтобы позлить Демюйля, и не мог похвастаться успехами.

— Месье Демюйль… я не люблю его, — холодно заявил он.

— Но почему? — Мисс Дороти с любопытством взглянула на своего подопечного. — Ведь это очень приятный человек.

— Не сказал бы! — отрезал Жорж с презрительной гримасой. — Он противный и к тому же все время смотрит на вас.

Мисс Дороти звонко засмеялась и, обняв Жоржа, притянула его к себе.

— Мой дорогой мальчик, — сказала она. — Но разве он не имеет права смотреть на меня? На меня могут смотреть все.

— Только не так, как он, — буркнул Жорж.

Девушка задумчиво посмотрела на Жоржа; на ее губах появилась ласковая улыбка.

— Я должна вам сказать, что вы очень славный маленький мальчик, Жорж.

Неожиданно наклонившись нему, она поцеловала мальчика в высокий выпуклый лоб. Мисс Дороти очень редко целовала его, и Жоржу это очень нравилось. Его пальцы нашли руку гувернантки и сжали ее. Конечно же, когда-нибудь, когда он вырастет, он обязательно женится на мисс Дороти. И всегда будет защищать ее — это его долг, ведь мисс Дороти так молода и так мало знает о настоящей жизни.

«Бентли» подъезжал к воротам Саблон, ведущим в Булонский лес. Листва деревьев образовывала непроницаемый зеленый занавес. Здесь следовало быть готовым к самым серьезным вещам. Рука Жоржа непроизвольно сжала руку мисс Дороти. Ничего, он будет глядеть в оба.

Но Гюстав! Он снова не принял мер предосторожности! Как беззаботно он повернул направо, к Ботаническому саду, все еще не догадываясь, что за деревьями прячутся дикари. Прищурившись, Жорж заметил по меньшей мере три безобразные, ярко-синие головы, которые выглянули из кустарника и снова спрятались в нем.

По вине ненаблюдательного Гюстава Жорж не сможет сейчас расправиться с ними и выгнать их в страну синекожих. Но ничего, он разделается с ними на обратном пути.

— Остановитесь здесь, — приказал Жорж шоферу.

— Слушаю, месье, — ответил Гюстав и остановил «бентли» на обочине в тени деревьев.

Жорж открыл дверцу и выпрыгнул из машины.

— Всем оставаться здесь и не трогаться с места! Это опасно! — крикнул он и исчез в кустах.

Мисс Дороти с улыбкой проводила его взглядом. А потом вздохнула и закурила сигарету.

Глава 2

Сидевший в траве Тони проводил взглядом группу всадников, проехавших по соседней аллее.

— Тебе приходилось когда-нибудь ездить верхом? — обратился он к сидевшему рядом с ним крупному, толстому мужчине.

— Нет, — ответил Гран-Луи[1]. — Не знаю почему, но я всегда побаивался лошадей. Черт знает, о чем думают эти твари.

— А я… мне хотелось бы попробовать, — мечтательно заявил Тони. В маленьком местечке, где он родился, лошади были редкостью. Во всяком случае крыс там было куда больше. Так что в юности он не занимался не только верховой ездой, но и вообще каким-нибудь видом спорта. Не назовешь же спортом часто заканчивающиеся поножовщиной драки между парнями из португальских и алжирских семей перед лицом давно привыкших к подобным разборкам, а потому наблюдавших за ними без особого интереса зрителей. Шрам на левой скуле Тони на всю жизнь остался воспоминанием об этой поре его жизни. Впрочем, он оставил куда больше отметин на лицах своих противников — в пылу схватки, часто теряя контроль над собой, шел напролом; даже более сильные и опытные бойцы побаивались отчаянного парнишки.

Неизвестно почему, но симпатии Тони всегда были на стороне португальцев. Португалкой была и его первая женщина, маленькая, худенькая девочка по имени Мануэла. Правда, душ принимала не часто, что не мешало ей быть славной девушкой в других отношениях.

— Что до меня, — продолжал Гран-Луи, — то мне по душе машины. Что может быть лучше шикарной тачки! Только и стоит это удовольствие недешево.

Гран-Луи в полной мере соответствовал своей кличке. Грузный исполин двухметрового роста с огромными руками, сто двадцать килограммов костей, мышц и жира. Обладая колоссальной силой, он, как и большинство очень сильных людей, отличался добродушием и покладистостью. По-настоящему Луи обожал лишь две вещи: иллюстрированные журналы и красивые автомобили. Не считая, конечно, еды, к которой был весьма неравнодушен.

Он оторвался от журнала с картинками, чтобы бросить взгляд на машину марки «электроник-ДС», припаркованную неподалеку, в конце аллеи. Да, это машина, что надо! Такую так и хочется погладить.

— Вот это класс! — сказал он с восхищением. — Последнее слово техники!

Гран-Луи был особо неравнодушен к машинам серии «ДС».

Тони ничего не ответил, однако искоса с любопытством взглянул на напарника. Похоже, что этот большой парень ни капельки не волнуется. Он ведет себя так буднично, так спокойно, как будто они собираются слямзить игрушку с рождественской елки. Этот тип, видать, малость чокнулся на автомобилях.

— Что меня смущает, — сказал Тони, — так это девка.

— Девка?

— Ну да! Боюсь, что она начнет вопить, а это может испортить нам все дело.

Гран-Луи передернул своими могучими плечами.

— Не думаю, что у нее найдется время для этого.

Тони тряхнул головой; он явно нервничал.

— Найдется время, не найдется времени… Сказать можно все. Только понять не могу, за каким дьяволом нам нужно хватать эту сучку вместе с мальчишкой?

— Потому что нам так приказано, — спокойно ответил Гран-Луи.

— Что ты в таких делах понимаешь! — раздраженно бросил Тони. — Девка нам без надобности, а дело это здорово усложняет. Куда проще было бы загрести одного мальчишку.

— Послушай, Тони, — Гран-Луи оторвал взгляд от журнальной страницы. — Этот план… Кто его придумал и разработал, ты или месье Альбер?

— Месье Альбер, ясное дело, — ответил Тони.

— А если так, то месье Альберу и решать, кто и что будет делать. И если он сказал, чтобы мы прихватили девушку вместе с парнишкой, то так тому и быть.

— Но я все равно считаю, что это бесполезно и опасно, — упорствовал Тони, явно не желающий отказываться от своего мнения.

— Хочешь услышать пару слов, Тони?

— Давай.

— Так вот, ты всегда был и остаешься привередой. То тебе не так, это не этак, и все ты видишь в черном свете!

— Ну уж извини, пожалуйста, — хмыкнул Тони с пренебрежительной усмешкой. — Речь идет о похищении, мы собираемся похитить мальчонку и его бонну — это одно из тяжелейших преступлений, — а ты талдычишь о том, что я все вижу в черном свете!

— Тебе не стоит ломать голову над тем, что тебя не касается. Это заботы месье Альбера, — назидательно заметил Гран-Луи.

— А кто окажется в тюрьме, если дело сорвется? — Тони повысил голос до крика. — Месье Альбер или те, кто у него на подхвате?

— А кто огребет двести пятьдесят тысяч новых франков, если все обернется как надо? Ты и я, или чужой дядя?

Этот аргумент подействовал безотказно. Тони умолк и, сорвав травинку, принялся сосредоточенно жевать стебелек.

— И все же… — буркнул он после минутной паузы. — Все же я не могу этого понять.

Гран-Луи захохотал так, что его живот заколыхался над поясом. Любой, взглянув на этот живот, заключил бы, что Гран-Луи любит поесть, и не ошибся бы. Ради вкусного кушанья он был готов на многое.

— А кто понимает? — спросил он. — Послушай, Тони, все мы проводим жизнь, не понимая того, что с нами происходит! Так-то, парень. И для тебя же будет лучше, если ты перестанешь ломать над этим голову.

Тони буркнул в ответ что-то неразборчивое. Жизненные принципы Гран-Луи всегда выводили его из себя. Вот и в прошлую ночь толстяк спал, как убитый, в то время как Тони провертелся всю ночь, пока Карин не выставила его из постели и не отправила спать на кушетку в маленькую гостиную. Карин — славная, работящая девушка, но поспать она любит. Говорит, что не чувствует себя человеком, если не проспит ночью девять часов. Чудные они все-таки, эти датчанки…

— Который сейчас час? — поинтересовался Гран-Луи.

— Уже четыре, — ответил Тони.

— Значит, пора приниматься за дело.

Тони взглянул на свои ладони. Они были потные, и он вытер их о брюки.

Гран-Луи насмешливо подмигнул ему.

— Возьми себя в руки, парень! Все пройдет как по писаному. В плане месье Альбера все учтено — все, до последней мелочи. Он предусмотрел все случайности.

Гран-Луи встал, отряхнул обеими руками штаны и направился к их «ДС-21». Тони последовал за ним. Сев в машину, он открыл бардачок и достал оттуда завернутый в тряпку пистолет тридцать восьмого калибра.

— Эй, ты! Оставь свою пушку в покое! — остановил его Гран-Луи. — Это не тот случай, когда придется стрелять. Ствол нам не понадобится.

— А шофер? — нервно спросил Тони.

— Шофера возьмет на себя Паоло, — с заметным раздражением ответил Гран-Луи. — Ты снова самовольничаешь, хотя прекрасно знаешь, что и это предусмотрено.

Он сел за руль, включил стартер и тихо повел автомобиль по аллее, ведущей к озеру Святого Иакова. Погода была отличная. Это был один из тех ясных весенних дней, когда пригревает солнце, но в тени прячется легкая дымка. На траве сидели группки парней и девушек. Возле детских колясок матери и няни пощелкивали спицами. Какой-то седоволосый господин, похожий на отставного офицера, сидя на скамейке, читал газету.

Проехав мимо тира, они свернули к Мадридским воротам.

— А вот и их тачка, — сказал Гран-Луи. — Неплохая штуковина. — Он с уважением окинул взглядом «бентли», припаркованный на краю лужайки.

— И шофер тут как тут, что и следовало ожидать, — буркнул Тони.

Шофер в кожаном кепи сидел на скамейке метрах в трех от «бентли» и читал газету. На кинолентах, которые им демонстрировали по приказу месье Альбера, они видели его раз двадцать, так же, как и черный блестящий «бентли», гувернантку-англичанку с золотистыми волосами и маленького мальчика.

Гувернантка тоже была здесь, на берегу озера. От нее их отделяло не более десяти метров. Она сидела, обхватив колени руками, на лужайке слева от них и курила сигарету. Ее светлые волосы поблескивали в лучах послеполуденного солнца.

— А она красавица, эта малютка, — прошептал Тони.

Гран-Луи недовольно буркнул что-то неразборчивое.

Женщины не интересовали его. В его шкале жизненных ценностей они занимали место где-то после иллюстрированных журналов, автомобилей и вкусной пищи. А вот для Тони, очень темпераментного парня, женщины значили очень много. После своего первого опыта с Мануэлой он успел продвинуться в области секса весьма далеко. И даже неизбежные неприятности, связанные с его любовными похождениями, не охлаждали его пыл.

Как и многие южане, он был особо неравнодушен к блондинкам. В его жизни было немало любовных историй со скандинавскими женщинами: норвежками, шведками, финками; сейчас он жил с датчанкой. Но англичанки в его коллекции еще не было. Эта сидящая на траве девушка с золотистыми волосами, длинноногая и элегантная, была вполне в его вкусе.

— Чертовски хороша, ничего не скажешь! — повторил Тони.

— Тебе лучше забыть об этой мышке. Я очень прошу тебя об этом, — одернул его Гран-Луи. — Сейчас не время думать о девчонках. Постарайся отыскать паренька.

Тони с явным сожалением оторвал взгляд от прекрасной блондинки и переключил свое внимание на берег озера. Гран-Луи свернул в направлении площади Звезды.

— Вот он! — прошептал Тони и указал пальцем на маленькую фигурку, кравшуюся за кустами вдоль берега. Тони извлек из бардачка бинокль и направил его на заросли. Ошибки быть не могло, это был тот самый маленький, курносый блондинчик, которого он столько раз видел садившимся в машину или выходившим из школы на любительских лентах месье Альбера. Тони знал этого ребенка так же хорошо, как если бы жил в соседнем доме.

— Слушай, что это он там делает? — с любопытством спросил Гран-Луи.

— А я знаю? — буркнул Тони. — Наверное, во что-то играет. Воображает, что кого-то выслеживает.

Да, когда-то и он, Тони, как и этот мальчик из богатой семьи, увлекался такими играми. Сражался с кровожадными индейцами, палил из воображаемых пушек, брал на абордаж пиратские суда с черным флагом… И почему только сейчас ему все это вспомнилось? Да так, словно все это происходило только вчера…

— Сейчас он подойдет к ней подкрепиться, и тогда… — шепнул Гран-Луи.

План предусматривал и это: месье Альбер все расписал по минутам. «Да, у этого типа ум, как бритва», — подумал Гран-Луи. К тому же месье Альбер на удивление хорошо знал все привычки и мальчика, и гувернантки. Каждый раз, когда они бывали здесь, ровно в половине пятого гувернантка давала ему какой-то напиток, кажется, витаминизированный фруктовый сок — во-видимому, он не отличался крепким здоровьем, этот сынок миллионера…

Гран-Луи взглянул на часы.

— Еще десять минут, — сказал он и остановил машину метрах в тридцати от места, где поблескивал на солнце черный «бентли». Тони, не теряя времени даром, рассматривал в бинокль англичанку. Это был отличный бинокль, и с того места, где его напарник остановил машину, Тони мог рассмотреть даже нижнее белье девушки. На ней были черные трусики и комбинация. Почему-то идея о похищении этой девушки с мальчишкой начала казаться Тони не такой уж и опасной.

— Началось! Англичанка зовет парнишку! — прервал его размышления Гран-Луи. — Пришло время лекарства и перекуса!

Мисс Дороти, поднявшись грациозным движением на ноги, звала мальчика. Жорж недовольно тряхнул головой, оглянулся, потом посмотрел на небо. Наконец, хотя и с видимой неохотой, поплелся к машине.

— Ну, парень, вперед! — сказал Гран-Луи.

Он включил двигатель, проехал несколько метров и снова остановился. Тем временем гувернантка подошла к «бентли», открыла дверцу, извлекла корзину и начала открывать ее. Шофер по-прежнему не отрывал глаз от газеты.

— Проклятье! Куда подевался этот сукин сын Паоло? — процедил сквозь стиснутые зубы Тони. — Ему пора быть тут!

— А вот и он, — спокойно ответил Гран-Луи.

И в самом деле, на аллее, выходящей на лужайку, появился Паоло, неторопливо, короткими шажками приближающийся к «бентли». Это был крепкий, сухой, невысокий парень. Его сломанный нос и похожие на капустные листья уши свидетельствовали о том, что в свое время он занимался боксом. И сейчас, приближаясь, Паоло имитировал удары, как это делают боксеры, разминаясь на ринге перед началом схватки.

— Готов? — спросил Гран-Луи.

— Готов, — с трудом выговорил Тони, в горле которого вдруг пересохло.

— Тогда вперед!

Их машина стояла в нескольких метрах от «бентли». Вышедший из кустов мальчик оказался на лужайке. Гран-Луи, оставив мотор включенным, вылез из машины. Выскочивший с другой стороны Тони направился к мальчишке. Это была его часть задания: Гран-Луи должен был заняться гувернанткой. Тони поравнялся с Жоржем, когда тот сделал несколько шагов по траве лужайки, направляясь к «бентли».

— Тебя зовут Жорж, не так ли? — обратился он к мальчику.

— Да, месье, — вежливо ответил тот, внимательно глядя на незнакомца.

— Вот и отлично! Идем со мной! — Тони подхватил мальчика за талию и сунул себе под мышку. Жорж закричал, вырываясь из его сильных рук. Тони побежал. Мальчишка, казалось, ничего не весил. Швырнув его на заднее сиденье «ДС-21», Тони крикнул со злобой:

— А ну, заткнись, а то схлопочешь!

Перепуганный малыш замолчал, забившись в угол сиденья. Гран-Луи выполнил свою часть плана не менее быстро и точно. Схватив опешившую гувернантку, как котенка, он перекинул ее через плечо и бегом отнес к машине. Через секунду девушка оказалась на заднем сиденье рядом с испуганным Жоржем.

В этот момент шофер пришел в себя от неожиданности и рванулся вперед, протягивая руки к машине.

— Эй, вы!.. Что вы делаете?.. Стойте!.. На помощь! — закричал он во все горло.

Пришла пора вступить в игру Паоло. Его натиск был быстр и неотразим. Моментально оказавшись рядом с шофером, он нанес ему прямой удар правой в подбородок, а затем ударил коленом в солнечное сплетение. Шофер рухнул, пораженный. Гран-Луи притормозил, дав возможность Паоло на ходу вскочить в машину. Опустившись на сиденье, бывший боксер захохотал, скаля свои металлические зубы. Гран-Луи утопил педаль газа, и машина помчалась в направлении ипподрома. Все заняло не более трех минут.

Глава 3

Маленький Жорж, сердце которого билось так, словно хотело вырваться из груди, отчаянно сжимал руку мисс Дороти. Он был перепуган до смерти, но не слишком удивлен нападением трех мужчин, оказавшихся у места их прогулки. Если бы его пленили синекожие, мальчик был бы удивлен куда больше.

— Жорж, дорогой, успокойтесь, — сказала мисс Дороти срывающимся голосом. — И ничего не бойтесь!

— Куда они нас везут? — спросил Жорж.

— Эй, вы! — бросил склонившийся над рулем Гран-Луи. — Забыли, что нужно делать? Свяжите их и завяжите им глаза. Быстро!

Мисс Дороти попыталась протестовать, но была вынуждена умолкнуть, когда широкая лента липучки легла на ее рот. Затем ей заклеили глаза и связали руки, а потом ноги. Она чувствовала, как по ее телу бегают руки высокого брюнета, схватившего Жоржа. Его пальцы излишне долго задержались на ее бедрах, а когда он коснулся ее груди, девушка резко отшатнулась.

— А теперь на пол их, — приказал Гран-Луи. — И накройте их сверху.

Жорж, глаза и рот которого тоже были заклеены липкой лентой, почувствовал, как его укладывают на пол, и ощутил мягкие волосы мисс Дороти у своего лица. А потом их накрыли каким-то покрывалом. Теперь любому показалось бы, что в машине находятся только трое мужчин. В то время как машина мчалась по направлению к Отейлю, Жорж сумел оправиться от первоначального потрясения. Да, его похитили, но разве до этого его не похищали сотни раз кровожадные дикари и жестокие пираты? Сколько раз они увозили его в затерянные края и в другие тайные места похитителей!

Он знал, как действовать при похищении. Прежде всего нужно сохранять полное спокойствие. Ну а потом следует попытаться вырваться из плена. Похитители заклеили им глаза, чтобы они не знали, куда их везут. Но, кроме глаз, у него есть уши, и он должен ими воспользоваться.

Жорж напряг слух. Он различал голоса трех мужчин — время от времени они обменивались фразами — и сообразил, что знает, кому они принадлежат. Вот это голос толстого водителя, того, кто схватил мисс Дороти. Похоже, что он у них главный. Другой голос принадлежал темноволосому парню-южанину, который поймал его, Жоржа. Значит, третий голос — это голос того типа, который напал на Гюстава и оглушил его; этого похитителя не было в машине, он стоял на страже и сел в автомобиль после того, как расправился с шофером. Подумав, мальчик решил, что вполне сможет описать внешность всех троих: у Жоржа был наметанный глаз охотника и воина, а непрекращающаяся борьба с хитрыми и коварными врагами развила у него наблюдательность. Сколько раз ему случалось обнаруживать синекожих и завоевателей-инопланетян под личиной обычных людей, а для этого нужно уметь замечать всякие мелочи. Вот и сейчас он помнил, что у толстого типа за рулем золотой зуб и прыщ на шее, а у брюнета-южанина большой шрам на скуле.

Жорж попытался прислушаться к звукам, доносящимся извне, однако, кроме шума мотора, ничего не услышал. Этим путем невозможно было установить, куда направляется машина. Его пальцы коснулись руки мисс Дороти; он осторожно пожал ее, и тут же почувствовал ответное пожатие. Мальчик с новой силой осознал, что должен позаботиться о своей, такой милой гувернантке: его долг — защитить ее и постараться освободить, если это будет возможно. От этих мыслей страх совсем прошел, и он почувствовал себя смелым и сильным.

Так ехали они не менее получаса, а потом уличный шум начал стихать. По всей вероятности, они покинули город и находились где-то в пригороде Парижа. Еще несколько минут, и машина, замедлив ход, свернула направо, а потом остановилась.

— Открой ворота! — прозвучал голос толстяка, сидевшего за рулем.

Жорж услышал скрип отворяемых ворот, а потом под покрышками машины зашуршал гравий. Машина снова остановилась, и водитель выключил мотор.

— Выходите! — прозвучал голос высокого брюнета.

Чьи-то руки сорвали с мальчика покрывало, подняли его и поставили на ноги. Он покачнулся, чуть не потеряв равновесие, когда его подтолкнули вперед, но тяжелая рука, сжимающая его плечо, удержала мальчика от падения.

Поднявшись по нескольким бетонным ступенькам, Жорж оказался в каком-то помещении. Его рука коснулась какой-то кирпичной стены, вдоль которой его вели.

— А теперь осторожнее, — прозвучал голос Гран-Луи. — Тебе можно спуститься по лестнице. Здесь ступеньки.

Жорж неловко поставил ногу на первую ступеньку и начал спускаться. Ступеньки были деревянными. Позади был слышен шум шагов. За лестницей шел бетонный пол.

Жорж чуть не вскрикнул от острой боли, ослепившей его, когда кто-то грубо сорвал с его глаз липкую ленту — вместе с повязкой у него вырвали несколько ресниц и волосков из бровей. Его даже замутило от боли.

Яркий электрический свет заставил мальчика зажмуриться. Когда глаза привыкли к свету, он огляделся и увидел, что оказался в просторном и довольно чистом подвале. У стены напротив двери стояли две железные кровати и шкаф; в углу находилась раковина. Маленькое оконце у самого потолка было наглухо забито досками.

— Жорж! — воскликнула мисс Дороти, тоже освобожденная от пут. — Они не сделали вам больно?

Она бросилась к нему и крепко прижала к себе. У нее был такой испуганный вид, что Жорж счел нужным ободряюще улыбнуться ей.

— О нет, мисс Дороти. Со мной все в порядке.

Заметив следы, оставленные липкой лентой на ее лице возле глаз и губ, он с яростью взглянул на окружающих их мужчин.

— Вы не смеете делать ей больно! — крикнул он. — Я запрещаю вам это!

Гран-Луи добродушно засмеялся.

— Никто никому не будет делать больно, малыш, — сказал он. — Мы не собираемся причинять вам зло, ни тебе, ни мадемуазель. Кто мы по-твоему? Дикари?

— Тогда что все это значит? — спросила мисс Дороти, изо всех сил стараясь не выдать свой страх и удержать дрожь в голосе. — Вы схватили нас, увезли…

Гран-Луи неодобрительно покачал головой.

— Послушайте, мадемуазель, неужели здесь нужно что-то объяснять? По-моему, все и так ясно. Это похищение. Мы похитили сына вашего хозяина, месье Дерми, а вместе с ним прихватили и вас. И уж ясно, что мы привезли вас в этот подвал не ради собственного удовольствия.

— Понятно, — кивнула мисс Дороти. — И вы, разумеется, хотите получить за нас выкуп?

— Именно так! — ответил Гран-Луи. — Мы потребуем выкуп у отца мальчика, он нам его заплатит, и тогда мы сразу же выпустим на волю и паренька, и вас.

— Ну а пока все это устроится, мы постараемся сделать ваше пребывание здесь как можно более приятным, — добавил Тони с двусмысленной ухмылкой.

Мисс Дороти перевела взгляд на высокого брюнета. У нее не было сомнений в том, что именно его руки бесцеремонно прогуливались по ее телу в машине. Он показался ей омерзительным. Наглая физиономия, жирные, явно завитые волосы, узко поставленные маленькие черные глаза, волосатые руки, пошлый желтый галстук на шее — все это вызывало у нее ассоциации с сутенерами с площади Пигаль. Повинуясь инстинкту, она еще крепче прижала к себе Жоржа.

— Если отец паренька не станет артачиться, — продолжал Гран-Луи, — мы быстро провернем это дело. А в том, что он пойдет на наши условия, я не сомневаюсь. Ведь он любит своего сынишку. Не так ли, малыш? Папочка любит тебя?

— Наверное, — ответил Жорж, пожав плечами.

— Ну, коли так, то никаких проблем не возникнет.

— А какой выкуп вы намерены потребовать? — спросила гувернантка.

— Сущие пустяки, — ответил Гран-Луи. — Три миллиона франков, новых, разумеется. То есть триста миллионов старых. Не думаю, что эта сумма покажется обременительной для такого человека, как месье Дерми.

— Я думаю, он заплатит.

— Ему придется заплатить, — нагло заявил Тони. — А если он закапризничает, мы пришлем ему маленький сувенир от его наследника. Скажем, твое ухо, щенок!

— Нет! — Дороти с криком прижала Жоржа к себе.

— Так ведь это просто к сведению, — вмешался в разговор Гран-Луи. — Конечно же, дело до этого не дойдет; ведь месье Дерми, безусловно, заплатит выкуп.

— Неужели вы и в самом деле смогли бы пойти на это? — мисс Дороти с ужасом смотрела на стоящих перед ней мужчин.

Гран-Луи пожал плечами.

— Уж вы не подумайте, мадемуазель, что это нам самим хоть сколько-нибудь нравится. Но если дело дойдет до крайности…

Жорж слушал все это без малейшего удивления. Да, игра велась по правилам. Все пираты всегда поступали именно так. Когда с выкупом задерживались, они посылали родственникам или друзьям похищенного мизинец или ухо, или что-нибудь еще. Вот почему на свете так много людей, у которых не хватает чего-то…

— Господи!.. — прошептала побледневшая девушка.

— Вам не следует волноваться, мисс Дороти, — поспешил успокоить Жорж. — Конечно же, папа сделает все, чтобы спасти нас.

— Ясное дело, — кивнул Гран-Луи. — Он сделает все, чтобы сын вернулся к нему целый и невредимый.

Шагнув к Жоржу, он ткнул пальцем в медальон, висевший на шее мальчика.

— Дай мне эту штуку, — сказал он. — Нужно, чтобы у твоего отца не было сомнений в том, что ты находишься у нас.

Когда Жорж снял цепочку с медальоном и отдал ее Гран-Луи, тот обратился к мисс Дороти:

— И от вас, мадемуазель, нам понадобится какая-нибудь вещица… Ну, хотя бы этот браслет.

Молодая англичанка молча сняла браслет и протянула его толстяку.

— А теперь, — сказал Гран-Луи, — мы оставим вас здесь. Располагайтесь как дома. В этом шкафу найдется что попить, если вы захотите, а когда проголодаетесь, мы принесем вам еду.

— А если вам, мадемуазель, захочется чего-нибудь еще, вам достаточно позвать меня, — добавил Тони, скаля в скабрезной усмешке свои белые зубы.

Дороти Линч поспешила отвести взгляд от этого неприятного человека. Чувство глубокого отвращения, сразу же возникшее у нее, все усиливалось. Оно походило на непроизвольное чувство, которое испытывает человек, глядя на крысу или какое-нибудь мерзкое пресмыкающееся.

Мужчины покинули подвал, поднявшись по лестнице; дверь закрылась за ними. Жорж и Дороти одни в своей тюрьме, освещенной яркой электрической лампочкой. Дороти Линч опустилась на кровать. Жорж присел рядом и взял девушку за руку.

— Не волнуйтесь так, мисс Дороти, — сказал он ей. — Вот увидите, все кончится хорошо.

Она слабо улыбнулась ему в ответ.

— Я тоже надеюсь на это, дорогой Жорж. Но… — Она взглянула на него с удивлением. — Неужели вам совсем не страшно?

Жорж вздохнул.

— Конечно же, страшно. Немножко. Но нам не следует показывать им, что мы их боимся. Видите ли… они тоже боятся. Разве вы не заметили это?

— Боятся? Они?

— Разумеется! И это очень заметно. Ведь они ввязались в очень опасное дело. Если их схватят, то тут же отправят в тюрьму, и они это понимают.

Мисс Дороти не отрывала от мальчика удивленного взгляда. Покачав головой, она сказала:

— Жорж, вы удивительный мальчик!

Жорж усмехнулся таинственно и чуточку снисходительно.

Мисс Дороти, конечно, милая девушка, но как она могла прожить столько месяцев рядом с ним, так и не поняв, что рядом с ней находится герой? Какая слепота! Ведь она даже не подозревает, сколько принцесс освободил за это время ее подопечный, сколько уничтожил жутких монстров и кровожадных синекожих!

— Мисс Дороти, — сказал он гувернантке, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. — Вам не следует беспокоиться. Я освобожу вас от этих людей.

И мисс Дороти, несмотря на одолевавшие ее страх и беспокойство, засмеялась, а в ее глазах, когда она посмотрела на сидевшего возле нее мальчика, блеснули слезы.

— Да, мой дорогой! — прошептала она. — Я знаю, что вы не дадите меня в обиду. Хорошо, когда рядом с тобой человек, на которого можно положиться!

Она встала, вытерла глаза и подошла к шкафу.

— Ну что ж, — сказала она, — я думаю, нам следует посмотреть, что находится в этом шкафу.

Она открыла дверцы. Внутри на полке стояли две бутылки минеральной воды, две бутылки пива, пакет апельсинового сока и литровая бутылка лимонада.

— Неплохо! — воскликнул Жорж, которому содержимое шкафа явно пришлось по вкусу.

На другой полке они обнаружили несколько книг, детские и женские журналы и шашки.

— Наших похитителей не упрекнешь в недостатке внимания, — сказала мисс Дороти. — Похоже, они позаботились обо всем.

Жорж перетащил на свою кровать пачку журналов, налил полный стакан лимонада и погрузился в чтение.

Мисс Дороти некоторое время смотрела на него с лёгкой улыбкой, а потом, легонько пожав плечами, подошла к другой кровати, прилегла на нее и, закрыв глаза, погрузилась в размышления.

Глава 4

— Патрон! — обратился к Паолини офицер полиции Дисюин. — Вас спрашивает шеф! Самолично.

В голосе детектива отчетливо прозвучало беспокойство. Если такое важное лицо, как директор полиции, лично вызывает к себе подчиненного, окружающие не могут не ощутить тревогу. Однако дивизионный комиссар Люсьен Наполеон Паолини воспринял слова Дисюина без каких-либо видимых эмоций. Всегда отличавшийся завидной выдержкой и спокойствием, он уже давно перестал переживать из-за своей карьеры, тем более сейчас, когда его отставка была уже не за горами. Телефонный звонок означал, что ему что-то хотят сообщить — и не так уж важно, звонит ли ему директор полиции или кто-то из его сослуживцев.

Провожаемый внимательным взглядом Дисюина, он подошел к столу и взял трубку.

— Комиссар Паолини у телефона, — сказал он.

— Дорогой комиссар, — голос шефа полиции был слаще меда, — я хотел бы незамедлительно встретиться с вами. Это очень важное и срочное дело.

— Иду, — коротко ответил Паолини.

В том, что произошло нечто серьезное, он не сомневался — не в обычае директора полиции было срочно вызывать подчиненных в свой кабинет без достаточно основательной причины. Шеф славился своим хладнокровием, гордостью и тонким политическим нюхом.

Нынешний директор полиции вел светский образ жизни. Этот красивый, седовласый и белозубый мужчина, поддерживающий отличную спортивную форму, не замыкался в кругу своих профессиональных обязанностей: он был на короткой ноге с видными представителями как мира науки, так и мира искусства, был завсегдатаем театральных премьер, принимал участие в выставках и вернисажах. Все это способствовало его успеху, который он с присущим ему благоразумием предпочитал не афишировать.

— Ну и что же там стряслось? — с любопытством спросил Дисюин.

— Если б я знал, — флегматично ответил комиссар.

Он поднялся в приемную, откуда немедленно был препровожден в кабинет начальника. Директор полиции прохаживался по ковровой дорожке, сумрачный и озабоченный. Не слишком типичная картина!

— Мой дорогой Паолини, — начал он, — у меня для вас скверные новости. Нам предстоит очень серьезное расследование. Похищен ребенок. Сын Дерми. Вот письмо, которое принес нам его отец.

Шеф протянул Паолини сложенный лист бумаги. Комиссар надел очки и развернул письмо. На листе бумаги были наклеены буквы и слова, вырезанные из газет.

«Сегодня днем в Булонском лесу похищены ваш сын и сопровождавшая его гувернантка, мисс Дороти Линч. Медальон, снятый с шеи вашего сына, и браслет с руки мисс Линч подтверждают это. Им не грозит опасность, если вы будете благоразумны и выполните все наши требования. Прежде всего вы не должны ставить в известность о случившемся полицию. В противном случае они оба умрут. Ждите нашего звонка. Мы позвоним вам завтра в полдень, чтобы узнать, получили ли вы это письмо и согласны ли иметь с нами дело. После этого вы узнаете наши условия и получите необходимые инструкции. Надеемся на ваше благоразумие».

Паолини внимательно осмотрел письмо, перечитал его еще раз, снял очки и посмотрел на своего начальника. Директор полиции, продолжая прохаживаться по комнате, нервно курил сигару.

— Это послание… Когда Дерми получил его? — спросил Паолини.

— Вчера вечером. Вы можете себе представить, каким ударом это было для него. Он промучился всю ночь, размышляя, следует ли ему обратиться к нам. К счастью, его адвокат — он к тому же и личный друг месье Дерми — настоял на том, чтобы полиция была обо всем информирована. Утром он посетил меня и все мне рассказал. Ну, а я… я немедленно связался с вами. Так что в настоящее время вы и я — единственные люди в Париже, знающие об этом похищении. Даже министр и президент ничего об этом не знают.

— Это хорошо, — кивнул Паолини. — А теперь я хотел бы узнать, при каких обстоятельствах совершено похищение.

Директор полиции опустился в кресло.

— Дело обстояло так, — начал он. — Маленький Жорж и его гувернантка находились в Булонском лесу на прогулке. Они поехали туда на машине с шофером. Его зовут… — Он бросил взгляд на листок, который держал в руке. — Гюстав Пунто. Мальчика возят в Булонский лес три раза в неделю и всегда в одно и то же место — к пруду Святого Иакова.

Этот шофер оказался единственным свидетелем похищения. По его словам, рядом с принадлежащим Дерми «бентли» остановился автомобиль марки «ДС-21»; из машины вышли двое. Шофер не слишком конкретно описал их, так как в это время читал газету. Однако утверждает, что один из них был грузным, крупным мужчиной, а другой — худощавым, молодым и черноволосым.

Преступник помоложе подошел к маленькому Дерми, схватил его и отнес в машину, а его напарник проделал то же с гувернанткой. Пунто бросился к ним на помощь, но был атакован третьим преступником, нанесшим шоферу несколько ударов, от которых тот потерял сознание.

Когда шофер очнулся, машина с похищенными исчезла. Кроме шофера, свидетелей происшествия не было. К счастью, у парня хватило ума сразу отправиться домой к хозяевам, а не в полицию. В тот же вечер пришло письмо… Вот, пожалуй, и все.

Паолини, маленький, сухощавый мужчина с жёсткой бородой, способной затупить любую бритву, сидел на стуле в своей обычной позе — выпрямившись, со сложенными на коленях руками — и внимательно слушал шефа.

— Медальон и браслет, о котором пишут похитители, прислали вместе с этим письмом? — спросил он, когда шеф умолк.

— Да. И это действительно вещи маленького Жоржа и мисс Линч.

— Итак, кроме шофера, свидетелей похищения нет?

— Увы. Все произошло за считанные секунды. Нет сомнений в том, что операция была тщательно спланирована.

— И какой же линии вы намерены сейчас придерживаться, господин директор?

Глава полиции тяжело вздохнул.

— Прежде всего всеми силами постараться избежать огласки. Мы должны позаботиться о жизни ребенка и девушки — это самое главное. Конечно, похитители потребуют денег. Разумеется, отец готов выполнить любые условия. Ваша задача состоит в том, чтобы, после того как выкуп будет передан, проследить за похитителями, найти мальчика и женщину, освободить их и отобрать у преступников деньги, разумеется, если это будет возможно. Ну, а виновные, естественно, должны быть арестованы.

Комиссар ничего не сказал, но по его губам скользнула чуть заметная усмешка.

Директор полиции заметил ее и правильно истолковал.

— Поймите, Паолини, — сказал он, — я не больше, чем вы, тешу себя надеждой, что в этом деле будут помогать добрые феи! Однако поймите, что если мы потерпим фиаско, то это может погубить нас. Тут запросто можно сломать себе шею. Ведь это сын Дерми, человека, пользующегося известностью не только в Европе, но и во всем мире! Вспомните, какую роль он играет в экономических отношениях нашей страны с Соединенными Штатами! Он имеет вес в самых высоких сферах, и вы понимаете, какие последствия может иметь его недовольство. Мы не можем позволить, чтобы хотя бы волос упал с головы его сына! Нельзя допустить, чтобы он подвергся хотя бы малейшей опасности!

— Я всегда полагал, что нельзя допускать, чтобы любой ребенок подвергался опасности, — заметил Паолини.

— Ну, разумеется… Это совершенно очевидно, — буркнул с неудовольствием директор полиции. — Любой ребенок…, а этот особенно.

Его сигара погасла, и он щелкнул золотой зажигалкой, чтобы раскурить ее. Паолини бросились в глаза его руки — холеные, чуть полноватые, похожие на руки прелата.

— Итак, я решил поручить это дело вам, Паолини. Его должен вести криминалист высшей квалификации: осторожный, хладнокровный, сумеющий не допустить ошибок в процессе расследования. Я готов предоставить вам неограниченные полномочия.

«Ну да. А если дело пойдет наперекосяк, мне придется преждевременно уйти в отставку», — не без горечи подумал Паолини. За эти годы он вполне изучил своего шефа. Директор полиции был достаточно ловок, чтобы избегать положений, в которых его могли бы в чем-либо упрекнуть. Он умел использовать своих подчиненных, хотя далеко не всегда был в состоянии по-настоящему оценить их способности. Никто не помнил случая, чтобы он пытался защитить кого-нибудь из них, если они — заслуженно или случайно — попадали в передрягу. Им многие восхищались, но его никто не любил.

Паолини кивком выразил свое согласие.

— Нет необходимости говорить вам, что расследование должно проводиться в глубокой тайне. Осторожность, осторожность и еще раз осторожность — вот что от вас требуется. Я готов предоставить в ваше распоряжение любое количество людей.

— Мне потребуется только мой помощник, детектив Дисюин, — сказал Паолини.

— О ходе расследования будете докладывать непосредственно мне, — заключил директор полиции. — А сейчас, я полагаю, вам следует отправиться к Дерми. Они живут на Фош-авеню, 103. Нужно дождаться телефонного звонка похитителей.

— Вполне согласен с вами.

— И, пожалуйста, держите меня в курсе. Докладывайте каждый час. Моя спецлиния свободна для вас двадцать четыре часа в сутки. И помните, вы наделены неограниченными полномочиями. Если возникнет необходимость, в вашей власти прочесать любой округ Парижа.

Комиссар встал.

— Я буду информировать вас даже о самых незначительных моментах по ходу расследования, — сказал он.

Его глаза встретились с серыми, холодными глазами директора полиции. Красивыми, но лишенными даже намека на доброту и сочувствие.

— Я думаю, дорогой Паолини, нет нужды предупреждать вас, что в этом деле вы должны быть предельно тактичны. Предельно!

— Как всегда, господин директор, — сказал Паолини и вышел.

Дисюин завел служебную машину — старый черный «пежо», — на которой они приехали во внутренний дворик великолепного особняка в стиле восемнадцатого века. Окинув взглядом подъезд, облицованный розовым мрамором, вытесанные из камня гирлянды, кованые решетки и массивные, соединенные толстой цепью вазы, он сказал:

— Если бы я не знал, что это Фош-авеню, я подумал бы, что мы в Лувре.

— Не давайте воли воображению, старина, — похлопал его по плечу комиссар. — В свое время этот дом был построен откупщиком, а отнюдь не королем Франции.

У мраморных ступеней, ведущих к двери, их встретил молодой человек лет двадцати с небольшим. Он был безукоризненно одет, у него были прилизанные волосы умеренной длины и очки в черепаховой оправе.

— Месье дивизионный комиссар? Я не ошибся?

— Именно так.

— Для меня большая честь знакомство с вами. Разрешите представиться. Я — Ален Декамп, личный секретарь месье Дерми. Разрешите проводить вас.

Он легко взбежал по ступеням; стройный и элегантный секретарь был похож на картинку из журнала мод.

— Слуги ничего не знают, — заметил он, когда они шли через огромный вестибюль, украшенный картушами и картинами в тяжелых рамах.

Подойдя к резной двери, Декамп постучал и тут же сделал шаг в сторону. Дверь открылась, и навстречу комиссару бросилась высокая, стройная женщина. Она была красива, очень красива, но на ее прекрасное лицо наложили отпечаток бессонная ночь, мучительная тревога, да и сорок лет прожитой жизни при отсутствии косметики…

Люсьен Паолини сразу же узнал «прекрасную мадам Дерми» — он, по крайней мере, двадцать раз видел это лицо на страницах газет и журналов в роли то известной благотворительницы, то королевы бала мультимиллионеров, то покровительницы изящных искусств.

— Месье комиссар… — Ее тонкие пальцы судорожно сжали руку Паолини. — Вы найдете его, не так ли? Вы вернете мне моего маленького Жоржа? — Ее голос звучал хрипло; казалось, быстро произносимые слова с трудом проталкиваются через ее пересохшее горло.

Стоя рядом с Паолини, она возвышалась над маленьким полицейским на целую голову. Мадам Дерми была высокой женщиной. Люсьен Паолини снизу вверх посмотрел в ее прославленные прессой фиалковые глаза и, соблюдая осторожность, сказал:

— Мы сделаем все, что в наших силах, мадам.

— Держите себя в руках, дорогая, — прозвучал за спиной комиссара властный голос. — Вы не должны терять головы!

К ним подходил Андре Дерми. Фотографии месье Дерми Паолини тоже видел на газетных страницах, однако, значительно реже. Как и большинство людей, обладающих богатством и реальным могуществом, он не стремился к популярности и всячески избегал рекламы. Сведения о нем редко просачивались в раздел светской хроники, а радио- и тележурналисты практически не могли до него добраться.

Так вот он каков, этот знаменитый финансист! Перед Паолини стоял невысокий мужчина с седыми волосами и заурядной внешностью. Только голос и взгляд выдавали его недюжинную натуру. Банкир говорил короткими, четко построенными фразами — чувствовалось, что он не любит лишних слов. В отличие от директора полиции, ему явно не доставляло удовольствия слушать самого себя.

— Вам лучше сесть и расслабиться, дорогая, — обратился он к жене.

— Как я могу расслабиться, если сейчас эти негодяи… если мой сын у них в руках, а я не знаю, что они с ним делают! — выкрикнула в отчаянии мадам Дерми.

— Ничего они ему не делают. И не сделают, — резко прервал ее муж. — Эти типы заняты сейчас тем, что прикидывают, какую сумму потребовать за него. Я прав, месье комиссар?

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Паолини. — Вашему сыну ничего не угрожает, мадам. По крайней мере, в настоящий момент.

— Я признателен вам за то, что вы так быстро связались с нами, — обратился Андре Дерми к комиссару. — Признаюсь вам откровенно, я не сразу решил обратиться в полицию. Однако месье Лендри, мой друг и адвокат, убедил меня сделать это. А вот и он сам.

Паолини поклонился знаменитому адвокату, присоединившемуся к ним в этот момент. Вот уж кому нельзя было отказать в популярности! Кто не знал в Париже, да и во всей Франции, этого невысокого, чуть сутулого мужчину в массивных очках, выигрывавшего самые запутанные дела? Многим были знакомы его ироничный голос, саркастическая улыбка, уничтожающие реплики, способные ошеломить любого свидетеля обвинения, несокрушимая логика, с которой он, как волшебник, манипулировал доказательствами, свидетелями, присяжными, строя неуязвимую защиту и добиваясь оправдания клиента.

— Я признателен вам, мэтр, за то, что вы склонили вашего друга принять нашу помощь, — сказал Паолини, уже давно знакомый с адвокатом. — К сожалению, в последнее время входит в обыкновение игнорировать полицию…

— Но не с моей стороны, дорогой комиссар, — прервал его месье Лендри. — Не говоря уж о вас лично. Кстати, в разговоре с директором полиции я настоял на том, чтобы расследованием похищения занялись именно вы. Вы и никто другой! Вы уже успели ознакомиться с материалами дела?

— Увы, пока оно уж очень тонкое, — вздохнул Паолини.

— Это не помешает ему распухнуть в ближайшее время, — заявил Лендри. — Нам нужно лишь немного подождать. Я понимаю, как это трудно, однако… — Он развел руками.

— Скажите, мадам Дерми, — обратился Паолини к женщине, — за последнее время вам не бросалось в глаза что-нибудь странное? Вы не замечали ничего особенного? Может быть, за вами и за вашим сыном кто-нибудь пытался следить? Может быть, случилось что-нибудь, испугавшее вашего сына?

— Нет… — темноволосая женщина отрицательно покачала своей прекрасной головкой. — Я ничего не замечала… И Жорж мне ничего не говорил.

— Ничего не говорил! — резко прервал ее муж. — А как, позвольте спросить, он мог бы вам что-то сказать? И когда? Разве вы не были в последние дни заняты организацией вернисажа этого вашего нового гения, черт бы его побрал? Ален, дорогой, пройдите к Гюставу и попросите его прийти сюда. Сейчас, когда с нами нет мисс Линч, он единственный, кто может ответить на вопрос комиссара.

Секретарь поклонился и вышел. Через минуту в комнату вошел шофер. На его нижней челюсти был виден большой синяк.

— Подойдите сюда, Гюстав, и ответьте на вопросы, которые вам задаст комиссар.

— Да, месье.

Шофер смотрел на Паолини с тревогой, даже со страхом, но глаз не прятал. Это был простой, приятный парень. В какой-нибудь пьесе из сельской жизни он подошел бы на роль охотника или лесника, подумал Паолини.

— Скажите, в последние дни вы не замечали, что за вами или за ребенком кто-нибудь следит? — спросил Паолини.

— Нет, месье. За мной никто не следил… Во всяком случае, я ничего не заметил.

— А эти трое мужчин… Вы когда-нибудь видели их раньше?

— Никогда, месье. И вообще я видел только двоих из них. Третий, тот что ударил меня, подошел ко мне сзади, так что я и рассмотреть его не успел.

— Ну а остальных вы могли бы узнать? Тех, которые схватили мальчика и гувернантку?

— Пожалуй, да, месье. Однако… Видите ли, все это произошло так быстро и так неожиданно… К тому же солнце светило мне в глаза.

— Вы, кажется, говорили, что один из похитителей был высоким и толстым?

— Да, месье комиссар. В этом я совершенно уверен. И еще мне показалось, что он плешив.

— А что вы можете сказать о втором?

— Он тоже высокий, но худощавый… и у него черные волосы. Это он схватил месье Жоржа и уволок его в машину.

— А во что он был одет?

Шофер заколебался, а потом сокрушенно покачал головой.

— Я не помню, месье, — сказал он растерянно. — Я ничего не могу сказать об этом.

— А машина была марки «ДС-21»?

— О да, в этом я уверен. Последняя модель серого цвета.

— Не сомневаюсь, что ее скоро найдут, — сказал Паолини. — Скорее всего, ее специально украли для этого дела. Скажите, вы часто возили месье Жоржа к пруду Святого Иакова?

— Да, месье комиссар, мы ездили туда каждую неделю. Месье Жорж очень любил там играть.

Паолини кивнул головой. Его предположения подтверждались. Похитители явно знали распорядок дня и привычки малыша и его гувернантки: они выслеживали свою добычу в течение последних недель. Хорошо продуманная и безукоризненно выполненная операция. Впрочем, только безумец попытался бы похитить сына такого могущественного человека, как Андре Дерми, не будучи уверенным в успехе. Ведь это не кража пакетика соленых орешков в супермаркете.

Но почему похищен именно сын Андре Дерми? Ведь в Париже немало других, менее опасных богатых людей. Может быть, именно в этом выборе и таится разгадка дела? Преступник, выбравший своей жертвой Дерми, вне всякого сомнения, должен быть осведомлен о жизни этого дома, о финансовом положении Дерми, о распорядке дня его близких, наконец, о привычках мальчика. Пожалуй, с этого и нужно будет начать. И прежде всего следует проверить всех, с кем соприкасался мальчик: знакомых, служащих, прислугу…

— Когда мальчик выезжал на прогулку в лес, он встречался там с другими ребятами?

— Да. Иногда.

— И с кем же?

— Его приятелем был маленький Жильбер Тибо… Они часто играли вместе, — ответил Гюстав, подумав немного. — И еще одна девочка… Ее имя Дениза.

— Дениза? А ее фамилия?

— Не знаю, месье комиссар. Это маленькая девочка, хорошенькая, с локонами. В Булонский лес ее обычно приводила мать.

— Дисюин, — обратился Паолини к своему подопечному, — вы должны найти этих людей.

Дисюин молча кивнул.

— Но что вы намерены делать сейчас, комиссар? — обратилась к Паолини мадам Дерми, нервно теребя платок.

— Ждать, мадам. Ждать телефонного звонка. Ведь они обещали позвонить в двенадцать.

Глава 5

Подложив под себя несколько подушек, Тони комфортабельно расположился на диване с журналом «Он» в руках. Листая страницы, он наткнулся на снимок, понравившийся ему больше других. Это была фотография огненно-рыжей девицы, всю одежду которой составляли широкополая шляпа и пояс. На поясе висели два кольта с рукоятками из слоновой кости.

За такими журналами Тони охотно проводил время. И его комната была украшена весьма соблазнительными снимками, вырезанными из них. Некоторое время он сосредоточенно изучал прелести рыжей особы, а потом вдруг швырнул журнал в противоположный угол комнаты.

Его мысли все время возвращались к этой гувернантке-англичанке. И сейчас, лежа на диване и глядя в потолок, он представил ее себе — не менее красивую, чем все эти журнальные модели, но куда более недоступную. В ней чувствовалась изысканность, а изысканность была слабостью Тони. Слишком частое посещение третьеразрядных борделей развило у него аллергию к мясистым шлюхам и к запаху их дешевых духов.

Дороти Линч была девушкой совсем иного сорта. У нее был стиль, у нее была образованность — то, чем Тони никак не мог похвастаться. А ее походка могла бы вскружить голову любому мужчине. Он никогда не был знаком с такой классной девушкой.

Сидевший за столом Гран-Луи расправлялся с цыпленком в соусе, которого он приволок из расположенного неподалеку бистро. Он макал в подливку большие куски хлеба и отправлял их в рот.

Вид поглощающего пищу Гран-Луи вызывал у Тони отвращение. Гран-Луи за трапезой — это еще тот спектакль. С салфеткой на шее, он громко чавкал, обсасывая куриные косточки. Этакое олицетворение чревоугодия.

— Слушай, сколько можно жрать? — спросил, наконец, с раздражением Тони.

Гран-Луи посмотрел на него с изумлением, проглотил то, чем был набит его рот, и спросил:

— А тебе-то что до этого? Просто я проголодался.

— Похоже, что ты голоден всегда.

Гран-Луи пожал плечами.

— Ну и что? — ответил он. — Я голоден, а ты в любой момент готов влезть на девчонку!

— Тоже мне, сравнил! — фыркнул Тони, поводя плечами. — Девчонка! Что может быть естественнее для мужчины?

— Который только об этом и думает, — закончил Гран-Луи и снова принялся жевать. — Да ты просто чокнутый на сексе.

Слова Гран-Луи нисколько не задели Тони. Он только самодовольно хохотнул. У него на Сицилии, никто не считал повышенную потенцию недостатком, которого мог бы стыдиться мужчина. Да и девушки, с которыми имел дело Тони, никогда на это не жаловались. Может быть, и этой англичанке придутся по вкусу его способности? Он мысленно представил себе несколько заманчивых картин, а потом обратился к своему напарнику:

— Послушай, а что ты собираешься делать со своими бабками, когда получишь их?

— Я? — просипел Гран-Луи с набитым ртом. — Я куплю гараж. Это дело решенное, и я даже присмотрел подходящее заведеньице. Такая хорошая, небольшая мастерская возле Бонвиля — очень даже удобное место. От клиентов не будет отбоя. Ну, а ты, Тони? Каковы твои планы?

Тони задумался, он еще не решил окончательно, как распорядиться своей долей добычи. Он ничем не увлекался так, как Гран-Луи увлекался автомобилями. Однако у него было тайное желание, которое, пожалуй, даже немного смущало его. В мечтах он видел себя в роскошном ночном клубе: богато убранные помещения, игорный зал с карточными столами и рулеткой, вышколенные официанты, первоклассные девушки. И он, хозяин всего этого, в смокинге прохаживается по залам, обмениваясь приветствиями с именитыми клиентами и ловя на себе взгляды привлекательных, богатых женщин…

Прежде чем он успел ответить, зазвонил телефон.

Гран-Луи встал и вытер салфеткой свои жирные губы.

— Видать, месье Альбер, — сказал он и поднял трубку.

Открытое окно, возле которого он стоял, выходило в запущенный сад с разросшимися неподстриженными кустами. Несколько дальше виднелись трубы небольшой фабрики — там производили листовое железо.

— Алло! — крикнул Гран-Луи в трубку. — Кого нужно?

Как только в трубке зазвучал мужской голос, Гран-Луи узнал «месье Альбера», его осторожную манеру взвешивать каждое слово, которое произносилось лишь после тщательного обкатывания во рту.

— Луи? Это вы?

— Да, это я.

— С вами говорит месье Альбер. Все прошло благополучно?

— Да.

— Никаких затруднений?

— Нет, месье.

— Отлично. А письмо? Вы отправили его в назначенное время?

— Разумеется, месье.

— Как чувствуют себя… хм… приглашенные?

— Они в полном порядке. Сейчас они отдыхают.

— Очень хорошо. Они не впали в панику?

— Нет, месье. Они ведут себя вполне спокойно.

— Рад слышать это. Вам следует позаботиться, чтобы у них не осталось никаких дурных воспоминаний о пребывании на вашем попечении. Повторяю: никаких воспоминаний.

— Вам не следует беспокоиться, месье Альбер. Я прослежу за этим.

— Я позвоню вам завтра в это же время. Как насчет машины?

— Ее отогнали в укромный переулок возле улицы Вожирар.

— Как насчет отпечатков пальцев и других следов?

— Никаких проблем. Мы все были в перчатках.

— Хорошо. Если возникнет необходимость связаться со мной, вы знаете, к кому обратиться.

Прежде чем Гран-Луи успел что-либо сказать, раздался щелчок опущенной на рычаг трубки. Он тоже положил трубку и задумался.

«Ну и хитер же он, этот месье Альбер, — думал Гран-Луи. — И расчетлив, как сам дьявол. Все-то он предусмотрел, обо всем подумал. Просто не человек, а компьютер. Такой шикарный план, и все мелочи предусмотрены, вплоть до того момента, когда парнишка и девочка оказались здесь. А как он объяснял нам насчет следов, которые могут оставить мокрые ботинки на сухой земле или сухие на мокрой, если вдруг пойдет дождь… И не забыл распорядиться, чтобы мы прямо-таки вылизали эту машину, прежде чем бросить ее. Мы не должны были оставить в ней никаких следов, никаких улик: ни сигаретного окурка, ни лишней пылинки…»

— Это он звонил? — спросил Тони.

— Да, — кивнул Гран-Луи.

— Ну и что же сказал?

— Сказал, что позвонит завтра. Велел нам быть настороже и обслуживать девочку и мальца по высшему разряду. И чтобы ни-ни!

— «Ни-ни» — это как? Чего ему бояться, что мы им что-нибудь сделаем? — кисло процедил Тони, пребывающий не в лучшем настроении.

— Наверное, он наслышан о твоей репутации! — с усмешкой ответил Гран-Луи. — Ведь это месье Альбер. Он знает все!

Тони ничего не ответил. Гран-Луи был прав. Месье Альбер действительно знает все. А уж их биографии он изучил досконально. Тони хорошо помнил единственную встречу с ним у Бертини. У того самого Бертини, который подрядил их на это дельце.

Бертини, корсиканец по происхождению, был хозяином бара на площади Бланш. Солидный мужик со связями. Его интересы всегда склонялись в сторону политики. Раньше он занимался проведением выборов и с той поры был знаком со многими важными особами. Словом, авторитетный человек. Как-то вечером в своем заведении он сделал им это предложение, ему и Гран-Луи.

Они до этого пару раз работали на корсиканца, и тот всегда честно с ними расплачивался. А недавно рассказал о своем друге, «месье Альбере», очень влиятельном человеке. У месье Альбера, говорил он им, есть потрясающий план, и если удастся провернуть это дело, то они смогут до конца дней своих жить в достатке. Бертини исподволь готовил их к встрече с этой выдающейся личностью.

Первая и единственная встреча состоялась в полутемном кабинете Бертини. Месье Альбер все время оставался в тени, спиной к окну, так что его лицо нельзя было разглядеть — ни дать ни взять исповедник, выслушивающий кающуюся прихожанку, или герой телевизионного боевика.

Он говорил долго. Его медленный, монотонный голос походил на голос автомата. И все это время они видели только его силуэт на фоне окна. Больше они с ним не встречались. Все приказания месье Альбера передавал Бертини, игравший роль связующего звена.

— Как ты думаешь, этот тип — кто он такой?

Гран-Луи пожал плечами.

— Откуда мне знать! Однако я думаю, что это важная персона. Влиятельный человек, может быть, из политиков. Впрочем, я бы не удивился, если бы оказалось, что он — полицейский, причем очень высокого ранга.

— Но зачем политику или высокопоставленному фараону ввязываться в такую опасную передрягу? Что-то мне это не кажется правдоподобным.

Гран-Луи захохотал.

— Не кажется правдоподобным? А по-моему, три сотни миллионов старых франков — это достаточно жирный куш, чтобы ради него даже очень влиятельный человек решился рискнуть. Сколько угодно людей из общества соблазнялись куда меньшими суммами!

— Особенно если учесть, что он, по сути, ничем не рискует, — с горечью заметил Тони. — Если дело не выгорит, то в тюрягу загремим мы, а не он. Этот хитрюга сидит сейчас в своей норе и ждет, когда денежки окажутся в его руках. Если все пройдет как надо, огребет львиную долю, а если мы фраернемся, то просто ляжет на дно, и ни один дьявол его ни в чем не заподозрит.

— Ну и что, тут он в своем праве, — миролюбиво проговорил Гран-Луи. — В конце концов, он же все это придумал, и план разработал тоже он. Я уже не говорю о двух штуках, которые он выдал нам в счет нашей доли.

Тони усмехнулся.

— Нищенская подачка! Разве что в придачу к ней он будет присылать нам с Бертини апельсины, если мы окажемся за решеткой.

— Слушай, не каркай раньше времени! Побереги свои нервы. — Гран-Луи принялся за остатки цыпленка. — Пока что все идет как по маслу. Никаких срывов нет и не предвидится, если мы будем точно следовать плану. Еще три дня — и будем купаться в деньгах.

Тони, недовольно хмыкнув, откинулся на подушку и продолжил изучение фотографий голых девиц.

Паолини взглянул на часы — старинную серебряную луковицу, память о давно умершем отце. Стрелки показывали одиннадцать пятьдесят.

— Сейчас проверим, имеем ли мы дело с пунктуальными людьми, — сказал он. — Магнитофон готов? — обратился он к Дисюину.

Детектив утвердительно кивнул головой. Магнитофон стоял рядом с телефонным аппаратом. Достаточно было нажать кнопку, чтобы началась запись.

— Как вы думаете, куда они могли увезти Жоржа? — спросила не находившая себе места мадам Дерми.

— К сожалению, у меня нет данных для каких-либо предположений, мадам, — ответил комиссар.

Все это время он украдкой наблюдал за матерью похищенного мальчика взглядом профессионала. Ее состояние внушало определенные опасения. Женщина слишком возбуждена. Если ожидание продлится, она может не выдержать, и тогда дело кончится нервным срывом. Самое лучшее, что можно было бы сейчас сделать, это накачать ее снотворным и уложить в постель.

— Мадам, вам следовало бы прилечь и немного отдохнуть, — посоветовал Паолини.

Это замечание едва не вызвало истерику.

— Отдохнуть?! Вы хотите, чтобы я отдыхала, когда мой сын… мой маленький Жорж… в руках этих ужасных людей? Может быть, сейчас ему угрожает опасность! — Она разразилась рыданиями.

Андре Дерми подошел к ней и опустил руку на ее плечо.

— Дорогая Эдмон, — сказал он, — будьте благоразумны и терпеливы. Мы выручим его. Жорж вернется сюда живым и невредимым, я обещаю вам это.

— Боже, как он, должно быть, напуган случившимся, — простонала Эдмон Дерми. — Он такой слабенький… такой впечатлительный…

— Но ведь он не один, с ним мисс Линч, — сказал Дерми.

— Несчастная девушка! Вы думаете, она сможет защитить Жоржа?

— Она, несомненно, будет защищать его, — ответил Дерми.

Ровно в полдень зазвонил телефон. Паолини одобрительно кивнул.

— Армейская точность. Возьмите трубку, месье Дерми.

Комиссар движением руки приказал Дисюину включить магнитофон, а сам одновременно с Андре Дерми снял параллельную трубку.

— Алло! — произнес Дерми, стараясь говорить спокойно.

Голос в трубке казался глухим, далеким и каким-то смазанным.

«Этот тип накрыл трубку носовым платком, — подумал комиссар. — Классический прием…»

— Месье Дерми? — спросил голос, лишенный тембра, возраста, даже пола.

— Да.

— Вы получили письмо?

— Да. Что с моим сыном?

— С ним все в порядке.

— А гувернантка?

— С ней тоже все в порядке. У вас нет оснований беспокоиться об их состоянии, если вы решили сотрудничать с нами. Все обойдется, если вы будете точно выполнять мои указания. Надеюсь, первое из них вы выполнили и не поставили в известность полицию?

— Разумеется, — ответил Дерми.

— И правильно сделали. Мы немедленно узнали бы об этом. И тогда, к нашему огорчению, нам пришлось бы избавиться и от вашего сына, и от мисс Линч. Никаких контактов с полицией, и ваш сын будет передан вам сразу же после того, как мы получим за него выкуп.

— Какой выкуп вы требуете?

— Сейчас услышите, — ответил лишенный индивидуальности голос.

Паолини вслушивался в каждое слово. Сейчас он пытался представить себе человека, которому мог принадлежать этот голос; Комиссар успел схватить манеру построения неизвестным фраз, выбора слов и выражений. В одном он уже был убежден: этот голос принадлежал образованному человеку, умеющему излагать свои мысли, а не узколобому, малограмотному уголовнику. Но кто сказал, что среди криминальных элементов нет лиц, имеющих престижные дипломы?

— Так вот, вы должны собрать три миллиона франков подержанными десятифранковыми купюрами, — продолжал неизвестный. — Подчеркиваю, никаких новых банкнот, купюры должны быть подержанными.

— Для этого мне потребуется определенное время…

— Мы знаем это и не собираемся вас торопить, — сказал голос. — Вам предоставляется сорок восемь часов на то, чтобы собрать эту сумму. Полагаю, это достаточный срок. Ровно через сорок восемь часов я позвоню вам. Как и сегодня, точно в двенадцать.

— Но я могу не успеть…

— Не будем говорить об этом. Вы успеете, — прервал Дерми неизвестный. — Для банкира вашего ранга это не слишком сложная задача. Помните: три миллиона старыми купюрами по десять франков. И упаси вас Бог связаться с полицией.

— Скажите… — начал Дерми, но на другом конце линии повесили трубку.

Смертельно бледный Дерми тоже опустил трубку на рычаг. Взглянув на комиссара, он спросил:

— Ну?

Паолини ничего не ответил. По его знаку Дисюин перемотал пленку и пустил запись. Паолини с напряженным вниманием прослушал все, опустив голову и закрыв глаза. Когда голос неизвестного умолк, он еще некоторое время сидел молча, а потом спросил:

— Это возможно — собрать три миллиона франков в подержанных десятифранковых билетах за отведенный вам срок?

— Вполне. Я полагаю, что буду располагать этой суммой еще до конца ночи.

— Однако нет необходимости опережать события. Будет вполне достаточно, если вы соберете деньги за сорок восемь часов.

— Могу ли я спросить, что вы собираетесь делать теперь, месье комиссар? — спросила мадам Дерми, не отводя от лица Паолини своих покрасневших глаз.

— Я постараюсь ничем не обнаружить себя, мадам. Похитители не должны заподозрить, что полиция занимается этим делом. Это первое, о чем мы должны позаботиться. Ведь от этого зависит безопасность вашего сына.

— Эта запись… Вы полагаете, что она каким-то образом поможет вам? — поинтересовался Андре Дерми.

— Не знаю, — ответил Паолини. — Пока что я мало надеюсь на это. Этот голос безличен. Мы не можем даже сказать, говорил ли с нами мужчина или это была женщина. Но мы передадим нашу пленку полицейским экспертам, они изучат ее, и тогда… — Он взял свою шляпу и направился к двери. Дисюин, сунувший катушку с магнитофонной лентой в карман, двинулся было за ним следом, но комиссар остановил его.

— Вы останетесь здесь, Дисюин, — сказал он, — и известите меня, если произойдет что-нибудь новое. Звоните в мой кабинет, я буду там.

— Будет сделано, патрон.

Паолини задержался возле мадам Дерми и с участием взглянул ей в лицо.

— Мадам, последуйте моему совету. Идите и поспите немного. В течение ближайших двух суток ничего не произойдет. Вы должны отдохнуть, это лучшее, что вы сейчас можете сделать.

Он поклонился сперва ей, потом ее мужу и, сопровождаемый секретарем Дерми, вышел из комнаты.

Глава 6

— Мисс Дороти, — обратился Жорж к гувернантке, — вы хотите выйти замуж?

Мисс Дороти, расчесывавшая волосы, сидя на соседней кровати, уставилась на мальчика широко раскрытыми от удивления глазами.

— Выйти замуж?

— Ну да. Все считают, что девушки только и думают о том, как бы выйти замуж. А вы?

— Ну… — На лице молодой гувернантки непроизвольно появилась улыбка. — У меня еще не было повода всерьез задуматься об этом.

— То есть в вас еще никто не влюблялся? — Жорж на своей кровати перевернулся на живот и, подперев подбородок кулачками, окинул девушку критическим взглядом. — Но ведь вы, как мне кажется, очень красивы.

— Я благодарю вас за комплимент, Жорж, — с улыбкой сказала Дороти. — Однако… Мне кажется, есть несколько месье, которые интересуются мной, только вот почему-то получается так, что они меня не интересуют.

— А что, они старые? — поинтересовался Жорж.

— Нет, среди них есть и молодые.

— Значит, они противные?

— Я бы так не сказала. Некоторые из них приятные молодые люди.

— Так в чем же тогда дело?

Девушка засмеялась.

— Дорогой Жорж, но почему вы решили подвергнуть меня этому допросу?

— Видите ли, мисс Дороти, если вы не так уж торопитесь замуж, то, может быть, вы согласитесь немного подождать, и тогда я буду рад жениться на вас.

Мисс Линч в порыве чувств поднялась со своей кровати и, присев рядом со светловолосым мальчиком, погладила его по голове.

— Было очень мило с вашей стороны сказать мне это, дорогой Жорж! Мне никогда не делали такого очаровательного предложения.

— Я смогу жениться, когда мне исполнится, ну, шестнадцать лет. Шестнадцать… значит, ждать придется еще восемь, не так ли? Но ведь вы еще так молоды.

— Слава Богу, да.

— И сколько же вам будет через восемь лет?

— Ах, Жорж! Мне будет тридцать один год!

— Да? — Жорж нахмурился. Видимо, ему нелегко было представить себе столько лет. — Тридцать один год… это, конечно, немало.

— И я тоже так думаю, Жорж, — с грустью сказала мисс Линч. — И боюсь этого.

— Однако я уверен, что вы хорошо сохранитесь, — оптимистически заверил ее Жорж. — Вспомните хотя бы мою маму. Она красивее любой киноактрисы, а ведь ей не тридцать один год, а больше.

— Вы правы, Жорж. С вашей стороны было очень мило напомнить мне об этом. Ваша мама — настоящая красавица. — Ее пальцы снова коснулись светлой шевелюры мальчика. — А вообще будет неплохо, если мы с вами обсудим все это позже, на свежую голову. Не забывайте о том, что это очень важное решение, Жорж.

— О, я отлично понимаю это. Но я уже принял решение. Моей женой будете вы и только вы!

Мисс Линч хотела что-то ответить, но предпочла промолчать. Сидя рядом с мальчиком, она обняла его за плечи.

Послышался звук шагов. Дверь на верху лестницы отворилась. На пороге появились сперва ботинки Тони из крокодиловой кожи, а затем и он сам с бутылкой аперитива в одной руке и двумя стаканами в другой. Его лицо расплывалось в улыбке.

— Привет! — сказал он. — Мне пришло в голову, что маленький визит и капелька выпивки будут полезны вам обоим.

— Благодарю. Я не употребляю алкоголя, — ответила Дороти.

— А разве это алкоголь? — усмехнулся Тони. — Всего на один палец в стакане — и ваше настроение улучшится.

— С моим настроением и так все в порядке.

Тони, не дожидаясь приглашения, сел на кровать рядом с мисс Дороти. Он бесцеремонно рассматривал девушку, скаля свои белые зубы.

— А вы — храбрая малышка, — сказал он. — И это хорошо. Я всегда любил женщин, у которых есть мозги в голове. Мозги и класс — вот что главное для женщин. А вы потрясно классная женщина. Такие встречаются куда реже, чем думают многие люди.

Он плеснул в стакан чинзано, откинулся к стенке, а потом протянул руку и коснулся светлых волос девушки, падающих ей на плечи.

— Это не перекись, а? Настоящие блондинки тоже встречаются реже, чем полагают. А меня всегда волновали блондинки.

— Наверное, будет лучше, если я сразу скажу вам, что ваши вкусы и пристрастия совершенно не интересуют меня, — холодно бросила Дороти Линч.

Тони рассмеялся в ответ.

— Думаю, что вы вскоре измените свое мнение, — сказал он. — Я уверен, что мои вкусы вскоре очень даже заинтересуют вас. Вот увидите, дело этим кончится.

Его рука продолжала поглаживать волосы мисс Линч. Девушка встала и пересела на другой конец кровати. Это не укрылось от Жоржа, окинувшего негодяя свирепым взглядом.

— Эй, вы! — крикнул мальчик. — Оставьте ее в покое! И уберите подальше свои грязные лапы!

Нельзя сказать, что ему не было страшно — ведь перед ним был настоящий преступник, высокий, худощавый, с наглой усмешкой на мерзкой физиономии, шрамом на щеке и в желтом галстуке. Конечно, он не был так ужасен, как капитан пиратского брига или вожди синекожих, или спрутообразный пришелец-завоеватель, но… И все же мальчик твердо выдержал угрожающий взгляд Тони.

— Замолчи, щенок! Или я покажу тебе, как затыкают пасти маленьким подонкам! — рявкнул Тони.

Он поднял свою большую руку, поросшую темными волосами, на пальце которой сверкал золотой перстень с печаткой. Жорж зажмурился, но не шевельнулся.

— Прекратите! — закричала Дороти Линч. — Я запрещаю вам бить ребенка!

— Чихал я на твои запреты, понятно? — Тони презрительно усмехнулся. — Этого сопляка пора поставить на место, слишком уж он много о себе воображает. Думает, что если у его папаши денег куры не клюют, а в доме полно слуг, то и ему все позволено! Как же, сынок самого папы Дерми!

— Тони! — послышался сердитый голос Гран-Луи. — А ну прекрати все это! Забыл, как мы должны с ними обращаться? У них должны остаться только хорошие воспоминания о пребывании здесь. Это приказ! Успокойся!

— Ты увидишь, как я преподам урок этому молокососу. Он узнает, что такое хорошее обращение! — прошипел Тони, сжимая кулаки.

Гран-Луи с грохотом сбежал по лестнице и горой застыл между вскочившим на ноги, побелевшим от злости Тони и Жоржем, который по-прежнему неподвижно и очень прямо сидел на своем месте.

— Успокойся, Тони! — повторил великан. — Не ввязывайся в неприятности.

— А ты слышал, как этот щенок со мной разговаривал? — зарычал Тони. — Так, словно я для него — грязь под ногами.

— А я тебе скажу, Тони, что тебе нечего здесь делать. Ты только навлечешь на нас неприятности.

Тони буркнул что-то злобное, подхватил бутылку и стаканы, поднялся по лестнице, всем своим видом демонстрируя оскорбленное самолюбие, и исчез за дверью.

Гран-Луи посмотрел на Жоржа, покачал головой и тоже покинул подвал. Захлопнулась дверь, щелкнул замок.

— Мой дорогой мальчик! — воскликнула Дороти Линч; на ее глазах блестели слезы. — Я… я восхищаюсь вами! Вы вели себя как рыцарь! Как отважный рыцарь! О таком защитнике только и может мечтать любая девушка.

— Но так должен был поступить каждый, — спокойно потупился Жорж.

Мисс Линч обняла мальчика. Она смеялась, но он чувствовал на своей шее ее теплые слезы.

— Это вы прогнали его, — повторяла она. — Он испугался вас, потому что вы настоящий храбрец.

Жорж не ответил. Он очень хотел бы разделить ее уверенность, но слишком уж злым и опасным показался ему этот противный парень с кольцом на волосатом пальце. Если бы не вмешательство Гран-Луи…

Внезапно Жорж почувствовал себя безнадежно слабым, маленьким и беспомощным. Боже, как хотелось ему оказаться в детской особняка на Фош-авеню среди любимых игрушек и любимых книг. Подальше от этого проклятого подвала и отвратительного Тони, которого он возненавидел всей душой.

— Мисс Дороти! — позвал он.

— Что, Жорж?

— Вы действительно верите, что они отпустят нас после того, как папа заплатит им?

— Разумеется, мой дорогой.

— А вот я — нет… — задумчиво проговорил Жорж. — Я все время спрашиваю себя, сделают ли они это.

— Но ведь после того, как они получат выкуп, мы будем им не нужны. Зачем же им тогда задерживать нас?

— Зачем? Да затем, что мы для них — самые опасные свидетели, — ответил Жорж терпеливо, как если бы он разговаривал не с гувернанткой, а с малышом-несмышленышем. — Мы оба, вы и я, видели их лица, слышали их голоса, говорили с ними. Мы знаем, как их зовут. Вы думаете, они не понимают, что мы сможем описать их полиции? Поймите, мы для них опасны.

— Да, я понимаю это… — растерянно ответила мисс Дороти. — Но… Нет, мой дорогой, я уверена, что они не пойдут на такое. Получив выкуп, они, конечно же, отпустят нас.

Жорж не стал возражать. Мальчик молча сидел на кровати, опершись локтями на колени и опустив подбородок на сжатые кулачки. Было видно, что он напряженно о чем-то думает.

— А если так… — сказал он спустя некоторое время. — Если так, то для нас самым лучшим было бы, как мне кажется, убежать. Это самое умное, что мы можем сделать.

— Убежать отсюда? Но ведь это невозможно! На это не приходится рассчитывать!

Жорж взглянул на гувернантку с откровенной снисходительностью. Бедная мисс Дороти! Что она знает о том, из каких мест совершали побеги настоящие мужчины! О бегстве с высочайших башен с помощью веревки, сплетенной из разрезанных на полосы простынь, или из жутких подземелий, выходы из которых стерегли голодные львы и тигры. Он ограничился тем, что сказал:

— И все же я серьезно подумываю об этом.

— Но, Жорж, как же мы можем отсюда убежать? В этом подвале нет окна, а единственная дверь всегда заперта на ключ. А за дверью эти ужасные мужчины, они стерегут нас днем и ночью.

— И все же мы должны найти какую-нибудь возможность, — безапелляционно заявил Жорж. — На свете нет такого места, откуда нельзя было бы сбежать.

Мисс Линч посмотрела на него с каким-то странным выражением на лице.

— Вы странный малыш, Жорж. Очень странный маленький мальчик… — задумчиво сказала она. — Сейчас мне кажется, что я совсем плохо вас знаю.

Жорж не обратил внимания to ее слова. Он слишком углубился в собственные мысли.

— Как вы думаете, сколько денег потребуют они за нас у моего отца?

— Ну… они говорили о трех миллионах франков.

— Да, они считают отца очень богатым человеком. Да он и вправду очень богат, не так ли?.. Значит, три миллиона… Это в самом деле большие деньги?

— Очень большие, Жорж. Большинство людей за всю свою жизнь не видят столько денег.

— И у вас тоже нет трех миллионов франков, мисс Дороти?

Мисс Линч тихо засмеялась и покачала головой.

— Бог мой! Конечно, нет. У меня нет и никогда не будет трех миллионов франков.

— Но если вы выйдете за меня замуж…

— Ах, я забыла об этом. Вы правы, Жорж. У меня не будет трех миллионов, если только я не выйду за вас замуж.

— А вы хотели бы иметь три миллиона франков, мисс Дороти?

Девушка помолчала, а потом со вздохом пожала плечами.

— Ну что я могу ответить, Жорж. Я не знаю. Наверное, да. По-моему, любой человек хотел бы стать богатым, а я такая же, как и другие.

— И тогда у вас будут такие же красивые платья и драгоценности, как у моей мамы, — сказал Жорж. — Я уверен, что они будут вам очень к лицу.

— Но я далеко не так красива, как ваша мама, — покачала головой мисс Линч.

— Вы просто не такая, как она, — возразил Жорж. — Конечно, никто не может быть такой, как мама, но вы красивы по-другому. Из всех женщин, кроме нее, вы, по-моему, самая красивая.

Он встал, подошел к Дороти и осторожно протянул руку к волосам девушки так, как это недавно проделал Тони. Однако он не коснулся ее локонов; пальцы замерли в каком-то миллиметре от золотистых прядей.

— Как приятно пахнут ваши волосы, — сказал он. А потом, подмигнув ей, добавил совсем другим голосом: — А почему бы нам не сыграть сейчас в «птичка летает»?

Комиссар Паолини с комфортом расположился перед телевизором. Он с удовольствием проводил вечера у телеэкрана. Заядлый холостяк, он уже двадцать лет жил один в этой маленькой квартире на четвертом этаже в доме без лифта на улице Лантье, в двух шагах от набережной Орфевр. Телевизор был его привычным развлечением.

Одетый по-домашнему — старый халат, стоптанные шлепанцы, — он тщательно отрегулировал изображение и, усевшись в кресле, возле которого на столике стояла чашка отличного чая, подложил под голову подушку.

Транслировали знакомую пьесу из «Комеди Франсез». Паолини очень любил комедии, как и большинство флегматиков. Хорошая комедия была, пожалуй, единственной вещью, вызывавшей у него беззаботный, искренний смех.

Паолини не раз спрашивал себя, почему он, человек, глубоко шокируемый любыми фривольными моментами, которого подчиненные за глаза называют «стыдливым папочкой», неудержимо хохочет, когда на экране мадам Вентру обращает к партнеру свою изящную попку с криком: «Сосите, месье, пожалуйста, сосите!» По ходу действия ее, видите ли, укусила змея.

Но в этот вечер знакомая реплика мадам Вентру, в меру цензурных требований приоткрывшей свой зад, не вызвала у него обычной реакции. Более того, он даже выключил телевизор, после чего маленькими глотками выпил свой чай. Он не мог не думать о мальчике, который сейчас вместе со своей гувернанткой находится где-то в окрестностях Парижа.

Да… Где-то ждут испуганный ребенок и не менее перепуганная молодая девушка. А в великолепном особняке на Фош-авеню ждут отец и мать этого ребенка. И еще похитители… они тоже ждут. А он, комиссар Люсьен Наполеон Паолини, ведь он тоже ждет в своей квартире на улице Лантье.

Допив чай, комиссар Паолини отправился в постель, но уснуть еще долго не мог.

Глава 7

Комиссар окинул взглядом два открытых чемодана, стоявших на столе. Они были набиты пачками десятифранковых билетов — такого количества денег Паолини не видел за всю свою жизнь.

— Как видите, я все сделал, — сказал ему сидевший рядом Андре Дерми. Было видно, что эту ночь он провел без сна; его лицо осунулось и заострилось, под глазами черные круги, но он был по-прежнему энергичен и хладнокровен. Протянув руку, банкир взял одну из пачек, подбросил ее и снова поймал.

— Здесь триста миллионов старых франков. Билеты, разумеется, помятые, я позаботился об этом. Это была адская работа, и мне пришлось привлечь весь персонал. Разумеется, о цели этой работы они ничего не знают.

— Очень хорошо, что вы сумели это сделать, — похвалил его Паолини.

Дерми взял со стола коробку с сигарами и протянул ее комиссару, но тот отказался — он не курил. Дерми выбрал сигару, неторопливо срезал конец, закурил и молча прошелся по комнате. Было заметно, что он старается держать себя в руках и не утратить самообладания.

— Жена все еще спит, — сказал он наконец. — Я все-таки настоял, чтобы она приняла снотворное. Боюсь, что в противном случае ее нервы не выдержали бы.

Он потер лоб, а потом взглянул комиссару прямо в глаза.

— Как вы думаете, они вернут мне сына живым?

Паолини почувствовал, что не в силах солгать.

— Я не могу ответить вам на этот вопрос, — сказал он. — Я просто не знаю.

— Однако достаточно реальна возможность того, что они решат ликвидировать и мальчика и гувернантку. Это так?

— Да, — сказал комиссар. — Но они могут и отпустить их. Все зависит от настроения этих людей. Не каждый преступник может решиться на убийство ребенка.

Дерми кивнул.

— Он еще так мал… Ему всего восемь лет. И за эти восемь лет я провел с ним так мало времени. Идиотская жизнь, когда ты общаешься со своим ребенком в промежутке между двумя авиарейсами. Встречи, конференции, контракты… А потом приходит день, и ты узнаешь, что можешь потерять своего сына, так как его похитили бандиты, готовые на все…, а ты так мало знаешь своего ребенка. Пожалел потратить время на то, чтобы узнать его как следует…

Паолини молчал. Он не мог ничего сказать, не мог ничего ответить. Ведь это не к нему обращался Андре Дерми. Финансовый магнат вел беседу с самим собой, а комиссару полиции выпал редкий случай видеть одного из богатейших людей Европы в тот момент, когда он осознает бесплодность и тщетность того, что всегда считал в своей жизни самым важным.

— И вот сейчас я решил, что если… если все кончится хорошо, я увезу своего сына куда-нибудь в уединенное место, где мы проведем месяц вдвоем — он и я. Может быть, мы поедем в горы или на какое-нибудь озеро… Будем вместе удить рыбу. Мне так хочется, чтобы он узнал меня ближе, чтобы понял, что он значит для меня… и как он дорог мне.

Паолини подумал, что если бы у него был сын, он нашел бы время для того, чтобы побеседовать с ним, как находил время для разговора с маленьким Люсьеном его отец там, на Корсике. Какие прекрасные горные прогулки совершали они по лесам и горам, и во время этих прогулок отец рассказывал ему о разных растениях или пересказывал содержание «Илиады» и «Одиссеи» Гомера.

Правда, Луи Паолини не был ни банкиром, ни миллионером. Он был обычным школьным учителем, а латынь и греческий язык изучал ради собственного удовольствия.

Как бы угадав направление его мыслей, Дерми спросил:

— У вас есть дети, комиссар?

— Нет, — ответил Паолини, — хотя я очень хотел бы, чтобы они у меня были.

— Жорж — славный мальчик. Он умен. Мисс Линч утверждает, что у него отличные способности. И он страшный фантазер — все время сочиняет невероятные истории.

— В самом деле? — удивился Паолини.

— В этом он похож на свою мать, — продолжал Дерми. — Он унаследовал от нее способность чувствовать искусство. Ведь Эдмон очень музыкальна — когда-то она даже собиралась посвятить себя музыке и стать пианисткой.

Было видно, что им овладела неодолимая потребность говорить — говорить, чтобы скрыть за словами свое беспокойство и тревогу. У него больше не было сил ждать молча. В эти минуты банкир был готов говорить о чем угодно: о своей первой любви, о своей жизни в военные годы. Он должен был заполнить словами те три, часа, которые отделяли его от полудня.

Паолини не мешал ему выговориться. По своей натуре он не отличался разговорчивостью и всегда предпочитал слушать. За это качество к нему приклеилось еще одно прозвище: «исповедник».

Они оба ждали звонка, и тем не менее телефон зазвонил внезапно. Дерми вздрогнул. Он и Паолини сняли трубки одновременно, а Дисюин включил магнитофон.

Паолини, прижавший трубку к уху, сразу же узнал этот бесцветный, лишенный тембра голос.

— Месье Дерми?

— Да, это я.

— Вы приготовили деньги?

— Да.

— Банкноты старые?

— Да.

— Хорошо. А теперь выслушайте инструкции: завтра к тринадцати тридцати вы должны сложить все эти деньги в желтый чемодан… Слышите? Чемодан обязательно должен быть желтым. Затем с чемоданом вы направитесь в Тюильри. Пройдете на центральную аллею и точно в четырнадцать подойдете к скамье возле статуи Тезея, убивающего Минотавра. Вы сядете на скамью и будете ждать. К вам подойдут. Повторите.

— Завтра в четырнадцать я должен быть в Тюильри на скамейке перед статуей Тезея. С деньгами в желтом чемодане. Там я буду ждать.

— Точно исполняйте мои указания. И никаких шуток!

— Одну минуту! — закричал Дерми, чувствуя, что похититель вот-вот прервет разговор. — Что с Жоржем? Как он себя чувствует?

— С ним все в порядке. Он чувствует себя хорошо… и будет чувствовать себя хорошо, если вы будете вести себя благоразумно.

— А мисс Линч?

— О ней можно сказать то же, что и о мальчике, — ответил бесцветный далекий голос.

— Когда они будут освобождены?

— Спустя час после того, как будет получен выкуп. Место, где вы сможете найти их, вам укажут по телефону.

В трубке щелкнуло. Незнакомец прервал разговор.

Дерми вытер ладонью пот, заливший его лоб.

— Он исключительно четко излагает свои мысли, — наметил Паолини. — Мне кажется, он ничего не оставил без внимания.

— А почему чемодан должен быть желтым? — спросил Дерми.

— Понятия не имею.

— Как вы намерены действовать, комиссар?

— Мы проследим за тем, кто придет за чемоданом. Разумеется, будем предельно осторожны — это главное условие. Совершенно очевидно, что мы имеем дело с очень осмотрительным и подозрительным типом. Не сомневаюсь, что он примет все мыслимые меры предосторожности.

— Да, пришла ваша очередь разыграть партию, — медленно сказал Дерми. — У вас есть шанс, так не упустите его. Не упустите… — В его голосе отчетливо прозвучала угроза.

Паолини отдавал себе отчет в том, с каким опасным и безжалостным человеком он имеет дело. Достичь таких высот невозможно без этих качеств. Его успех был бы немыслим без пресловутой «агрессивности» Андре Дерми.

— Боюсь, что речь идет не о том, чтобы упустить или не упустить свой шанс, — ответил он спокойно. — Я хочу лишь выполнить свои обязанности. Мы обсудим этот вопрос с директором полиции, и я сообщу вам по телефону, к какому решению мы пришли.

— Что это такое? — Жорж подозрительно присматривался к тарелке, которую протянул ему Гран-Луи.

— Это чечевичная похлебка, малыш. Отменно вкусная штука.

— Вы сами ее готовили?

— Ясное дело, — кивнул Гран-Луи. — Да ты попробуй, сам убедишься.

Жорж поднес ложку ко рту, пожевал и одобрительно кивнул.

— В самом деле, это очень вкусный суп.

— Готов биться об заклад, что ты никогда не пробовал такой вкуснятины! — Гран-Луи явно был доволен, что его стряпня пришлась по вкусу мальчику. — Никто не готовит чечевичную похлебку так, как я.

— Да я вообще никогда не ел чечевичной похлебки.

— В самом деле? Неужели ты никогда не ел чечевицы?

— Никогда.

— Так что же ты ел в своем доме?

— О, наш повар много чего готовил, — ответил Жорж без особого интереса к этому предмету. — Мясо, рыбу, всякие печенья и все такое.

— Повар… — мечтательно повторил Гран-Луи. — Этот повар, он что, готовил для тебя одного?

— Вовсе нет, — терпеливо ответил Жорж. — Он готовил для всех в доме.

— У вас в доме много прислуги?

Жорж задумался, считая про себя.

— По-моему, восемь человек, — сказал он наконец. — Это если считать садовника и шофера.

— Восемь человек, которые работают на тебя как рабы! — возмущенно заявил Гран-Луи. — И тебе не стыдно?

— Стыдно? Почему мне должно быть стыдно?

— Ты даже не способен понять! — патетически заявил Гран-Луи. — Ты — сын капиталиста, который грабит народ. — Он прицелился своим толстым, как сарделька, пальцем в мальчика. — Ты-то хоть сам понимаешь, что за птица твой отец?

— Конечно. Он банкир, — ответил Жорж.

— Банкир? А я тебе скажу, что он — эксплуататор и спекулянт! Да-да, он из этих крупных монополистов, которые кормятся потом и кровью трудящихся!

Его слова задели мальчика. Он побледнел, вскочил и оттолкнул тарелку с недоеденным супом.

— Это неправда! — крикнул он пронзительно. — Мой отец совсем не такой!

— Нет, такой!

— Он не эксплуататор!

— Самый настоящий эксплуататор, на которого вкалывают восемь рабов! Вот так!

Было похоже, что Жорж по-настоящему впал в ярость. Его голос стал резче, а лицо, обращенное к Гран-Луи, исказили конвульсии.

— Ты лжешь! — крикнул он. — Лжешь, как самый последний лжец! Папа никогда не питался ничьей кровью! Он ест то же самое, что и все люди на свете!

Мальчика била дрожь, по его щекам текли слезы. Гран-Луи и сам был не рад эффекту, вызванному его словами. Он явно зашел слишком далеко, увлеченный пролетарским духом. Великан неловко переминался с ноги на ногу; было видно, что он чувствует себя не в своей тарелке.

— Послушай паренек, — сказал он примирительно. — Не принимай близко к сердцу то, что я сказал. Это только тик, для красного словца…

— Ты гадкий! Гадкий, гадкий! — кричал Жорж.

Опустившись на кровать, он отвернулся от Гран-Луи.

Его маленькое тело судорожно вздрагивало.

Гигант огорченно взглянул на гувернантку. Та встала и подошла к кровати Жоржа.

— Жорж, милый мальчик, — сказала она, — выслушайте то, что я вам скажу. Мне кажется, что вы не совсем правильно поняли месье Гран-Луи. Он совсем не хотел плохо отозваться о вашем отце. И ничего не имеет против него лично. Просто он хотел сказать, что придерживается иных политических взглядов, но слишком увлекся.

Жорж перестал дрожать. Повернув голову, он недоверчиво взглянул на мисс Дороти.

— Вы в самом деле так думаете? — спросил он.

— Конечно, малыш! — поспешил присоединиться к гувернантке Гран-Луи. — Как я могу ругать твоего отца, если я совсем его не знаю? Это просто был разговор о политике.

— Ну, если так… — Жорж потянулся за своей тарелкой. — Тогда, конечно, другое дело.

Он начал есть. Гигант внимательно следил за ним.

— Хочешь еще? — спросил он мальчика, когда Жорж опустошил свою тарелку.

— Пожалуй, да. Очень вкусная похлебка.

Слова малыша очень обрадовали гиганта. Окончательно успокоившись, он сел на кровать рядом с Жоржем, взял из стопки иллюстрированный журнал и начал просматривать его.

— «Мститель из Люксора», — сказал он, ткнув пальцем в картинку. — Вот это приключения! Мне они ужасно нравятся, и я, кажется, не пропустил ни одного номера.

— Неплохие приключения, — согласился Жорж, за обе щеки уписывая фирменное блюдо Гран-Луи.

— Особенно интересно было, когда он прилетел на планету, где росли плотоядные растения, — продолжал Гран-Луи.

— А я бы этого не сказал, — заявил Жорж с пренебрежительной ноткой. — Эти истории с плотоядными растениями успели поднадоесть. Чуть ли не на всех планетах есть хищные растения.

— И все равно мне это нравится, — стоял на своем Гран-Луи.

Жорж взглянул на него с интересом.

— Значит, ты любишь истории с приключениями?

— Я? Да я только их и читаю! — с гордостью заявил Гран-Луи.

Жорж колебался, деликатно обсасывая хрящик. Сейчас, когда он, основательно набив желудок вкусной стряпней Гран-Луи, ощущал приятную истому, этот огромный мужчина нравился ему куда больше, чем раньше. Мальчик положил свою маленькую, хрупкую руку на толстую лапу гиганта, смотревшего на него своими детскими глазами.

— Хочешь, я кое-что расскажу тебе? — предложил он Гран-Луи. — Но только знай, это будет не выдумка, а самая-пресамая правдивая история.

— Правдивая история?

— Ага, — подтвердил Жорж. — Все это произошло на самом деле.

— И что же это за история? — с любопытством спросил Гран-Луи.

— Это история о затерянном городе, — ответил Жорж.

— Но, малыш, мне кажется, что я уже читал о затерянном городе…

— Но не об этом! — нетерпеливо прервал его Жорж. — Этих затерянных городов очень много и на Земле, и на других планетах. Но об этом городе ты ничего не слышал.

— Тогда рассказывай, — оживился Гран-Луи.

— Видишь ли, этот город находится под землей, — начал Жорж. — Под землей находится целая страна, называемая Царством Соли. Так ее называют потому, что в нее можно проникнуть только через огромный пласт соли. И еще нужно переплыть четыре нефтяных моря. Это страшные моря, черные и густые. А в их глубинах обитают ужасные, отвратительные животные. Их там великое множество, но самые опасные из них — это хвостатые крабы.

— Хвостатые крабы? — глаза Гран-Луи широко раскрылись от удивления.

— Ну да! Хвостатые. Такие живут только в нефтяных морях. Эти необыкновенные существа зарываются в густой ил на дне. У них есть клешни, такие огромные, что перерезать человека пополам для них сущий пустяк. И еще у них есть хвост, как у крокодила, так что эти крабы очень быстро плавают. Ужасные твари! Самые опасные животные и, нефтяных морях. Они любят нападать на суда. Плавают они совершенно бесшумно, потому что нефть густая и не плещет, так что предугадать их нападение невозможно. Крабы подплывают под дно и своими клешнями дырявят судно — крак, и конец. Судно тонет, а крабы ловят людей и уносят их на дно.

— Ну и мерзкие твари! — покачал головой Гран-Луи. — И что же, нет никакого средства от них избавиться?

— Есть такое средство. Это флейта, — ответил Жорж.

— Флейта? — удивился Гран-Луи.

— Ага. Видишь ли, хвостатые крабы не могут сопротивляться звукам флейты. Они от них засыпают. Так что, когда приходится плыть по нефтяному морю, с собой берут флейту и по очереди играют…

Гран-Луи слушал с упоением, широко раскрыв рот.

Глава 8

В середине газеты, за которой скрывался комиссар Паолини, была проткнута небольшая дырочка. Старая как мир уловка, позволяющая незаметно наблюдать во время слежки за объектом охоты. Вот и сейчас через это отверстие комиссар мог видеть аллею генерала Лемонтье и мост Тюильри.

День был солнечный; легкие облачка, плывущие в небе, не мешали солнечным лучам высвечивать лужайки и скамейки. Воздух был чист и свеж, что в Париже случается нечасто.

Паолини уже успел изучить своих соседей, сидевших, как и он, у подножия статуи на соседних скамейках.

Три пожилые дамы и женщина-туристка помоложе. Японская супружеская пара, навьюченная фотоаппаратами и кинокамерами; молодой человек из волосатых, уткнувшийся в журнал; две молодые девушки, которые, оживленно болтая, подкреплялись бутербродами.

Паолини отыскал взглядом Дисюина; детектив расположился на противоположной стороне аллеи, ближе к террасе Фейлан. Остальные члены группы тоже удачно выбрали позиции: Ле-Гариден стоял на террасе у самой воды; Мувазин блокировал выход к площади Каррузель; Лекар и Борле неторопливо прогуливались по аллеям, ведущим к круглой площади Гран-Бассин. Так что все входы и выходы на сцену, где должно было разыграться действие, были перекрыты. Откуда бы ни появился кто-нибудь из похитителей, он тут же будет замечен.

Этот план операции дивизионный комиссар долго разрабатывал вместе с директором полиции. Они проиграли множество вариантов и в конце концов пришли к этой расстановке людей, которую можно было считать наиболее удачной для решения поставленной задачи.

В операции участвовало совсем немного народа и минимум полицейских машин — их в поле зрения не было вообще, но три машины, ожидающие команды, были припаркованы в тщательно выбранных местах: на улице Риволи, на набережной де Тюильри и на площади де ля Конкобер.

Каждый полицейский имел при себе коротковолновый «уоки-токи», воспользовавшись которым он мог в любой момент выйти на связь с Паолини и с машинами.

В тринадцать сорок пять в поле зрения комиссара появился Андре Дерми: он неторопливо приближался со стороны улицы Риволи. Спустившись по ступеням террасы, направился к круглой площади, не проявляя ни спешки, ни нервозности — он даже приостановился, чтобы закурить сигарету. В его руке был желтый чемодан.

Посмотрев по сторонам, банкир направился к статуе, изображавшей Тезея, убивающего Минотавра. У комиссара Паолини было более чем достаточно времени, чтобы в деталях рассмотреть статую. Минотавр, грузный и массивный, прося пощады, с мольбой повернул к герою свое лицо, но принц Тезей, неумолимый, как и надлежит быть герою, вонзил в шею чудовища свое копье.

На скамейке, указанной похитителями, уже расположилась старая дама, которая сосредоточенно грызла печенье. Крошки падали на бумагу, которую дама расстелила на коленях; время от времени она подбирала их и отправляла в рот рукой, похожей на высохшую птичью лапку.

Дерми опустился на другой конец скамьи. Дама не обратила на него никакого внимания, продолжая грызть печенье — ни дать ни взять пожилая мышь за работой.

Поставив чемодан на землю, Дерми посмотрел сперва направо, а потом налево. Он тоже был посвящен в план проводимой операции — Паолини старался исключить всякий риск.

Поглядывая по сторонам, Андре Дерми курил, время от времени барабаня пальцами по коже чемодана, стоявшего на земле рядом со скамейкой.

Паолини продолжал следить за любительницей печенья. Покончив с последним и подобрав крошки, она аккуратно сложила бумагу и удалилась маленькими шажками. Паолини со вздохом проводил ее взглядом. Нет, это не то.

Время шло. На скамейку присела молодая пара. Не обращая внимания ни на Дерми, ни на желтый чемодан, они начали целоваться медленно и сосредоточенно, как будто выполняя какой-то ритуал.

Паолини с удовольствием крикнул бы им: «Эй, вы там, пошевеливайтесь!» — но, к сожалению, это было исключено. Приходилось ждать. Молодые люди еще некоторое время в том же темпе обменивались поцелуями, а потом встали и медленно удалились.

Дерми и его желтый чемодан оставались на прежнем месте. Время близилось к трем. Паолини чувствовал, что начинает нервничать. Думать о том, что человек, которого они разыскивают, возможно, находится в нескольких метрах от него и наблюдает за ним, было очень неприятно, даже мучительно.

Кто он? Может быть, тот толстый тип, который продефилировал мимо, покусывая мундштук своей трубки? Или молодой человек в канадке, помахивающий орущим транзистором? А может, это молодая женщина, которая, сев неподалеку, уже довольно долго листает журнал?

Из-за кустов выпорхнула стайка мальчишек, издавая громкие, пронзительные крики. Застучали деревянные шпаги. Ребятишки, видимо, играли в мушкетеров и гвардейцев кардинала. Время от времени кто-нибудь из них с воплем падал на землю, сраженный клинком противника. Когда сражение закончилось, гвардейцы и мушкетеры вперемешку уселись на скамейку, словно стайка воробьев.

Паолини и их не обошел своим вниманием. Ведь тот, кого они ждали, вполне мог оказаться одним из этих мальчишек. Ему могли поручить забрать чемодан и отнести в определенное место. Ребенка труднее заподозрить, чем взрослого человека. Но дети вскоре сорвались со скамейки и умчались куда-то, оживленно болтая о чем-то своем.

Паолини уже все было ясно. Тот, кого они ждут, не подойдет к Дерми. Происходившее было всего лишь проверкой. Похититель хотел убедиться, что Дерми точно следует полученным инструкциям. Да, он где-то здесь — комиссар был уверен в этом, — он наблюдает за Дерми, старается выяснить, не контролирует ли его полиция. Как хорошо, что люди Паолини, участвующие в операции, рассредоточены и не бросаются в глаза. И машин поблизости тоже нет.

В пять часов Паолини аккуратно сложил газету, встал и покинул свой пост. Добравшись до одной из полицейских машин, он воспользовался рацией.

— Говорит «Первый синий», — сказал он. — Он не придет. Свертываем операцию. Когда «Первый желтый» встанет, можете расходиться по машинам. «Второй синий», — эти слова были адресованы Дисюину, — следует за «Первым желтым», пока тот не окажется дома. Будьте бдительны.

— Вас понял, — ответил Дисюин.

Паолини вздохнул, достал из пакета, который всегда был при нем, пастилку с ментолом и начал сосредоточенно сосать ее, погрузившись в размышления.

Андре Дерми протянул Паолини коробочку сигар, которые делали для него по специальному заказу. Комиссар отказался, напомнив, что он не курит. Однако с любопытством наблюдал, как банкир закуривает одно из этих свидетельств его жизненного успеха.

Паолини немало слышал об Андре Дерми и его характере; он знал, что многие весьма влиятельные люди охотно пошли бы на унижение ради того, чтобы месье Дерми угостил их своими знаменитыми сигарами.

— Так почему же он не пришел? — резко спросил Дерми. — Он что, засек ваших людей?

— Нет, — спокойно ответил Паолини. — Он всего лишь заставил вас пройти тест.

— Тест?

— Да, тест. Он хотел проверить, насколько точно вы будете выполнять его условия.

— Не хотите ли вы сказать, что все это время он находился в Тюильри?

— Это возможно, хотя и необязательно. Он мог, например, устроиться в одном из домов за каким-нибудь окном, вооружившись биноклем. Его не было бы видно, а он спокойно наблюдал за вами. И если бы заметил что-нибудь подозрительное, последствия могли быть крайне серьезными.

— У вас есть основания утверждать, что меня проверяли?

— Вы играете в шахматы, месье Дерми?

— Нет. Я не играю ни в какие игры.

— А я люблю шахматы. Так вот, приличный игрок в разыгрываемой партии без особого труда догадается, что замышляет его противник, если тот тоже хорошо играет, и какой ход намерен сделать. Я сейчас тоже разыгрываю партию.

— А если вы ошибаетесь? — сухо спросил Дерми. — Если все дело в том, что преступник обнаружил ваших людей?

— Я полагаю, что мы вскоре все узнаем. — Паолини движением головы указал на телефонный аппарат. — Он позвонит вам. Подождите немного.

Ждать пришлось недолго. Телефонный звонок прозвучал спустя полчаса. В трубке зазвучал все тот же голос — смазанный, бесцветный, бесполый.

— Месье Дерми?

— Да. Почему вы не пришли?! — Голос Дерми звенел от волнения. — Вы…

Дисюин записывал разговор на магнитофон.

— Успокойтесь, месье Дерми. Я не пришел потому, что счел нужным так поступить, но дело не в этом. Важно то, что вы пришли, и это очень хорошо.

— Откуда вам известно, что я был в Тюильри?

В трубке послышался холодный смешок.

— Месье Дерми, вы имеете дело с предусмотрительным человеком и уже имели возможность в этом убедиться. Не в моих правилах рисковать.

— Но я же ждал вас! Ждал до шести часов вечера! — вспылил Дерми. — До самого закрытия сада!

— Вот и отлично. А в вашем чемодане действительно были деньги?

— Конечно.

— Великолепно. Ну что ж, коль скоро вы так обязательны, я отвечу вам тем же. Сейчас вы услышите голос вашего сына.

— Жорж с вами? — Голос Дерми дрогнул.

— Разумеется, нет. Его здесь нет. Вы будете слушать магнитофонную запись. Итак…

В трубке послышалось легкое шипение, а затем прозвучал слабый голос Жоржа:

— Добрый день, папа и мамочка! Это я, Жорж. У меня все в порядке, я здоров, меня хорошо кормят и не обижают. С мисс Дороти тоже все в порядке. Только нам очень хочется домой. Пожалуйста, отдайте им поскорее то, что они хотят, чтобы они нас отпустили. Пожалуйста! Крепко вас целую. До свидания.

Голос Жоржа замолк.

— Ну вот, — снова зазвучал равнодушно-безличный голос, — как видите, мы тоже не нарушаем своих обещаний. С мальчиком и девушкой все в порядке…

— Так давайте кончать со всем этим! — выкрикнул Дерми. Паолини видел, как побледнело его лицо. — Скажите прямо, чего вы от меня хотите! Вы потребовали деньги, я их достал, они у меня. Так скажите же, как мне передать их вам!

— Не надо нервничать. Завтра в восемнадцать часов будьте в ресторане «Мариньян». Разумеется, с чемоданом. Поднимитесь в бар. К вам подойдут. — Не дожидаясь ответа, неизвестный повесил трубку.

— Он оборвал разговор, — сказал Дерми. — Вы были правы, комиссар. Это был тест.

— Этот тип стремится избежать малейшего риска, — подтвердил Паолини. — Так что вы должны быть готовы к тому, что ожидает вас завтра вечером. Он будет таскать вас по всему Парижу. Это обычный способ избавиться от слежки и, между прочим, достаточно надежный. Так что завтра нам предстоит попотеть. Это опытный профессионал, и он уж постарается разыграть свою партию по всем правилам.

— Что потребуется от меня завтра?

— Ну, вы, разумеется, пойдете в «Мариньян». Вас заставят там подождать, а потом, скорее всего, вам позвонят.

— А что будете делать вы?

— Нам придется организовать широкомасштабную операцию. Кроме моих людей, придется привлечь полицию тех районов Парижа, по которым вас, видимо, поведут. Да, здесь потребуются большие силы, радиофицированные машины и все такое.

— А как вы узнаете, куда направит меня этот тип из «Мариньяна»?

— Мы снабдим вас небольшим переговорным устройством. Если это будет разговор по телефону, вы дадите нам возможность услышать его голос и сами сообщите нам о своих предполагаемых перемещениях, ну а мы будем действовать соответственно. — Он улыбнулся и легонько опустил свою руку на плечо Дерми. — То, что понадобится вам прежде всего, месье Дерми, — это терпение. Терпение и выдержка. Я знаю, вам придется нелегко, но тут уж ничего нельзя поделать. Он постарается измотать вас, и мы не сможем ему помешать, так как сейчас инициатива и его руках. Но и у нас есть преимущества, о которых наш противник не подозревает.

— Что вы имеете в виду?

— Он не знает, что полиция в курсе дела. И это очень важно.

Дерми никак не отреагировал на дружественный жест комиссара. Его глаза оставались такими же холодными, как всегда.

— Ну что ж, посмотрим, — сказал он сухо, давая понять, что разговор закончен.

Паолини нашел в справочнике номер телефона месье Лендри. Трубку поднял один из секретарей адвоката — контора Лендри была одной из крупнейших в Париже.

Адвокат Лендри был очень популярен во Франции и как защитник, и как представитель гражданского суда. В последнем качестве он, как утверждали злые языки, был суровей прокурора и умел добиться сурового наказания для провинившегося. Закончив с блеском очередной процесс, месье Лендри обычно отправлялся в Африку. Охота на крупного зверя — слонов или носорогов — была любимым развлечением адвоката. Паолини был знаком с ним уже лет двадцать.

Когда комиссар назвал себя, его немедленно соединили с Лендри.

— Рад приветствовать вас, дорогой комиссар. Чему обязан удовольствием слышать вас?

— Мне хотелось бы кое о чем поговорить с вами, если у вас найдется свободная минута.

— Для вас я свободен всегда, комиссар, и это вам известно. Как я полагаю, речь пойдет о нашем друге Дерми? — спросил он после короткой паузы.

— Да.

— У вас есть новости?

— Пожалуй.

— Тогда приезжайте сюда. Я буду ждать вас.

Спустя четверть часа дивизионный комиссар уже входил в здание на бульваре Жюль-Сандо, где располагалась юридическая контора месье Лендри.

Эта просторная, великолепно обставленная контора занимала два этажа дома. Паолини приходилось бывать здесь и раньше, так что он был знаком с картинами, висевшими на стенах: Лендри увлекался импрессионистами и, если представлялась возможность, покупал работы Сислея и Сезанна.

Стены кабинета адвоката, куда Паолини вошел в сопровождении третьего секретаря Лендри, многообещающего молодого человека из очень известной семьи, были увешаны охотничьими трофеями хозяина. Лендри — поднялся навстречу комиссару, протягивая ему руку.

— Итак? — спросил он без каких-либо предисловий.

— Пустышка, — ответил Паолини. — Мы прождали его до закрытия сада, проторчав там без толку четыре часа.

— Ну что ж, этого следовало ожидать, — сказал Лендри. — Против нас работает не дурак и не новичок, это очевидно. Разумеется, после этого он позвонил?

— Час тому назад. Назначил новую встречу — на этот раз в ресторане «Мариньян». Нет сомнений в том, что это лишь первое звено цепочки. Конечно же, он не придет туда, а новое место укажет по телефону… Ах да! Он позволил отцу послушать голос сына, записанный на пленку.

— С мальчиком все в порядке?

— Похоже на то. Ребенок сказал, что ни его, ни гувернантку не обижают.

— Бедный мальчик! — Лендри сел в кресло, по обыкновению играя снятыми очками. — А теперь скажите, чем я могу быть вам полезен, комиссар.

— Я хотел бы с вашей помощью установить, кто из ближайшего окружения Дерми мог бы сыграть с ним такую шутку.

Глаза адвоката округлились.

— Из окружения Дерми? Я не понимаю вас, комиссар. Почему, черт возьми, вы намерены искать виновных среди близких Дерми людей? Что за выдумки?

— Да потому, что лицо, организовавшее это похищение, очень уж хорошо осведомлено об образе жизни семейства Дерми.

— Но это отнюдь не является доказательством вашей правоты, — возразил Лендри. — Ваши утверждения — не более чем гипотеза. К тому же среди людей, окружающих Андре Дерми, нет никого, кто бы был настолько безумен, чтобы похитить мальчика и взрослую девушку.

— Я знаю это. Но говорю сейчас не о непосредственных исполнителях похищения. Я имею в виду организатора этого преступления, того, в чьей голове сложился план операции. Он-то вполне может входить в ближайшее окружение Дерми… или, на худой конец, контактировать с кем-нибудь из близких Дерми людей — в плане либо личных, либо профессиональных отношений.

Лендри посерьезнел. Он надел свои черепаховые очки с толстыми стеклами, окинул собеседника внимательным взглядом, а потом сказал с улыбкой:

— Стало быть, знаменитый метод Паолини? Добрая классическая дедукция плюс психологические обобщения? А вам не кажется, что в сложившейся ситуации это слишком рискованно, дорогой комиссар? — Он немного помолчал, а затем добавил: — А почему бы вам не удовольствоваться тем, что само идет в руки? Вы выслеживаете типа, который заявится за деньгами, и по его следам выходите на главаря.

— Разумеется, я это сделаю, — ответил Паолини, — но приходится учитывать и то, что я могу упустить этого бандита. И потом, я не совсем понимаю, чем, собственно, я рискую.

— Вы рискуете ошибиться, вот и все, — благожелательно сказал Лендри. — Видите ли, имея дело со случаями подобного рода, я не слишком доверяю психологии. Мне кажется, куда надежнее опираться в работе на конкретные факты. К тому же… если вы позволите, я хотел бы дать вам дружеский совет. Вы, наверное, помните, что мне стоило немалого труда уговорить Дерми уведомить о похищении полицию. Он категорически отказывался посвятить в это дело кого-либо и хотел все сделать сам. И если вы начнете копать среди его знакомых и сотрудников, это отнюдь не приведет его в восторг. Он может рассердиться, а Андре Дерми, должен вас заверить, не принадлежит к покладистым людям.

— Иметь дело с непокладистыми людьми — наш удел, — философски заметил Паолини.

— Ну что ж, воля ваша, мой дорогой комиссар. Я затронул этот вопрос, имея в виду лишь ваши интересы. Ну, а теперь спрашивайте, что вас интересует. Я в вашем распоряжении. — Скрестив на груди свои короткие, сильные руки, он пристально смотрел на комиссара из-под кустистых седых бровей.

— Скажите, у мистера Дерми были враги?

— Конечно. Надеюсь, вы не думаете, что у человека такого ранга может не быть врагов.

— Я имею в виду врагов конкретных: уволенных сотрудников, разгромленных конкурентов, лиц, разоренных им. Группа финансистов, возглавляемая Дерми, никогда не отличалась мягкостью и за последнее время расправилась не с одним конкурентом. В некоторых случаях они действовали, я бы сказал, просто жестоко.

Лендри передернул плечами.

— Но ведь все это достаточно тривиально, мой друг. В высших сферах финансового мира не знают о снисхождении и никому не дают спуску. В малой коммерции, впрочем, тоже. Так что на ваш вопрос я отвечу «да». Враги у него определенно есть.

— А как насчет имеющих к нему претензии сотрудников?

— Если поискать как следует, то можно найти тройку или четверку таких, которым Дерми в последнее время основательно подпортил карьеру. Я подготовлю вам список таких лиц.

— Благодарю. Думаю, что такой список может оказаться полезным. Теперь еще один вопрос. У Дерми были любовницы?

Лендри кашлянул, чтобы иметь возможность поднести к губам платок и скрыть легкую улыбку. Закоренелый циник, он знал, что Паолини пользуется репутацией пуританина.

— Мой Бог! Было бы странно, если бы их у него не было. Он разъезжает по свету, останавливается в лучших отелях. Ну а там столько красивых девушек…

— Я имею в виду не это, — прервал адвокат Паолини. — Меня интересуют постоянные связи.

Лендри с явным удовольствием поскреб подбородок. Было заметно, что эта идея понравилась ему.

— Значит, вы думаете о мести… мести женщины? — спросил он.

— Такое предположение не кажется вам правдоподобным?

— Напротив! — воскликнул Лендри. — Оно более чем правдоподобно, оно превосходно! Оскорбленная женщина способна на многое. Кстати, подобные случаи отнюдь не редки; были они и в моей практике. Помню, одна женщина, моя клиентка, вступила в связь с несовершеннолетним мальчиком, сыном своего любовника, исключительно ради того, чтобы отомстить его отцу. Она успела основательно развратить мальчишку, прежде чем это дело вышло наружу. Так что не удивительно, что ваша мысль сразу же показалась мне удачной. Однако здесь существует одно «но»: Дерми не относится к мужчинам, которые всерьез интересуются женщинами. Не тот тип. Нет, нет, не подумайте, что он пуританин. Он не чуждается контактов с женщинами, однако длительных связей не завязывает. Маленькое приключение здесь, маленькая эскапада там, в перерыве между подписанием договоров в Токио или Нью-Йорке, не более. Андре Дерми слишком ценит свое время, чтобы тратить его нецелесообразно.

— И еще одно… Есть вещь, которая очень интересует меня.

— Что же именно?

— Личность человека, который звонит Дерми по телефону.

— А разве здесь можно говорить о какой-то личности? — Лендри с сомнением посмотрел на комиссара. — С ваших слов мне известно, что это безликий, бесполый, лишенный тембра голос…

— Голос — возможно, но не слова, которые он произносит, — возразил Паолини.

— Ах, вот что вы имели в виду! — Лендри с явным удивлением взглянул на комиссара. — И какие же черты личности позволили вам выявить произнесенные им слова?

— В его холодной рассудительности и почти маниакальной приверженности к точности угадывается стремление к превосходству, желание подавлять окружающих. Я бы сказал даже, притязания на могущество, на право распоряжаться судьбами других. Этот тип стремится показать окружающим, что он сильнее и умнее их, демонстрируя при этом откровенную жестокость.

— Черт побери! — воскликнул Лендри. — У вас прямо способности медиума, мой дорогой комиссар! Реконструкция личности по нескольким словам! К своему стыду, должен признаться, что я на такое не способен!

— А вы не могли бы припомнить кого-нибудь из сотрудников или знакомых, окружающих Дерми, к кому подошло бы такое описание? — спросил с улыбкой Паолини. — Желательно, чтобы это был человек, имеющий основание считать себя обиженным Андре Дерми.

— Итак, нас интересует индивидуум с повышенным стремлением к точности, скрупулезный, одержимый желанием взять верх над окружающими… и жестокий, — подытожил адвокат. — Откровенно говоря, не представляю, кому из тех, кого я знаю, подошла бы эта характеристика. Однако я могу поговорить с Декампом, личным секретарем Дерми. Он умный парень и может нам помочь. Если вы не против, я познакомлю его с вашими соображениями на этот счет.

Паолини не возражал. Памятуя о том, как дорога каждая минута времени известного адвоката, он поспешил встать. Лендри учтиво проводил его до двери.

— Мне было очень приятно Побеседовать с вами. Ваши суждения на редкость поучительны, — сказал он. И уже в дверях добавил: — Пожалуй, в современной Франции вы последний полицейский, продолжающий верить приемам, которые сто лет назад изобрел прославленный шевалье Дюпен!

Пожав полицейскому руку, адвокат вернулся к своему письменному столу, погладив по пути большой рог на голове носорога, которого он застрелил три года назад в Камеруне. Это был лучший экземпляр его коллекции.

Глава 9

— Послушай, Гран-Луи, — заявил Жорж, — мне совсем не нравится этот твой приятель.

— Какой приятель? — Гран-Луи оторвался от журнала «Тин-тин», который просматривал.

— Тони.

— А почему он тебе не нравится?

— Потому что он зло смотрит на меня. И вообще у него злой вид. А еще потому, что он все время хочет обидеть мисс Дороти.

Гран-Луи пожал плечами.

— У Тони есть свои недостатки, малыш, и я это знаю, хотя, на свой манер, он вообще-то неплохой парень. Только очень уж нервный, а такие нервные типы всегда попадают в истории.

— Тогда почему он все время крутится возле мисс Дороти?

Гран-Луи смущенно крякнул, искоса взглянув на молодую англичанку, которая, сидя на своей кровати, делала вид, что погружена в чтение журнала.

— А мне кажется, что он вовсе не собирается обижать ее.

— Нет, Гран-Луи, я уверен в том, что говорю. Ведь он все время старается ущипнуть ее.

— Жорж! — строго прервала его зарумянившаяся мисс Линч. — Пожалуйста, прекратите разговоры об этом типе. Лучше продолжите вашу историю.

— Ага! — горячо поддержал ее Гран-Луи. — Хватит болтать о Тони, лучше расскажи мне еще немного об этом затерянном городе. Это классная история!

Жорж вздохнул и несколько критически окинул взглядом пухлую, добродушную физиономию Гран-Луи. Этот здоровенный парень вообще-то нравился ему. Он любил рассказы о приключениях почти так же, как и сам Жорж. Только думал очень уж медленно и часто не сразу понимал услышанное. Жоржу приходилось объяснять ему некоторые вещи по несколько раз.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Так на чем мы остановились?

— Ты остановился на том, как этот ученый, который разыскивал затерянный город, проник в него по подземной реке. А в городе его начал преследовать робот-кот.

— Да, теперь я вспомнил, — кивнул Жорж.

Он помолчал немного, сосредотачиваясь, а потом заговорил ровным голосом повествователя:

— Кот-робот был очень сложной машиной. Внутри он весь был заполнен транзисторами, проводами и всякой электроникой; все это позволяло ему чуять запах человека на расстоянии многих километров, и он никогда не сбивался со следа. Когти у него были стальные, а зубы — алмазные, необычайной твердости.

— Тверже тигровых зубов? — спросил Гран-Луи.

— Что ты! Гораздо тверже! — заверил Жорж своего слушателя. — Он без труда мог разорвать своими зубами кольчугу воина… Он даже мог прокусить щит всадника. И таких роботов в затерянном городе было множество. Их там называли «когтярами». В каждом квартале был свой «когтяра». Они ходили по улицам и принюхивались, пока не обнаруживали ненавистный им запах. Ну, а потом они шли по следу и искали до тех пор, пока не находили свою жертву…

— И что же тогда они с ней делали? — спросил Гран-Луи с замиранием сердца.

— Убивали, конечно, — ответил Жорж. — Видишь ли, у них когти были ядовитыми, как змеиные зубы, и этот яд убивал кого угодно за несколько секунд.

— Ну и мерзкие же твари! — покачал головой Гран-Луи.

— Так ведь их специально сделали такими. И запрограммировали для этого, — сказал Жорж. — И вот один «когтяра» учуял запах Поля… Так звали ученого, разыскивающего город. И сразу же множество ламп замигало в его голове, и электронный мозг, повинуясь программе, переключился на поиск. «Когтяра» пошел по следам Поля. Он шел совершенно бесшумно, потому что на лапах были специальные каучуковые подушечки. Так что передвигался робот очень быстро и тихо…

Мисс Дороти, переставшая читать, тоже слушала рассказ мальчика. До сих пор она даже не представляла, каким потрясающим воображением обладает ее воспитанник. Это открытие в какой-то мере ошеломило ее. Мальчик был способен говорить часами, придумывая все новые истории. Вот и сейчас он, маленький и хрупкий, сидел рядом с огромным уголовником, который как завороженный слушал его.

— Ну, а Поль, разумеется, ничего не знал о «когтярах». Он шел и шел по совершенно пустой улице, вдоль которой тянулся ряд блестящих статуй…

— А почему улицы затерянного города были пустыми? — задал очередной вопрос Гран-Луи. — Разве жители города никогда не покидали свои дома?

— Днем — нет, — ответил Жорж. — Видишь ли, они принадлежали к особой расе. Их глаза не выносили дневного света — ну, как глаза летучих мышей или сов. Зато они прекрасно видели в темноте. А вот свет их ослеплял.

— Понятно, — кивнул Гран-Луи. — Знал я когда-то одного парня, похожего на них. Его называли альбиносом. Волосы у него были белые, а глаза — красные. Так вот этот парень всегда носил черные очки.

— Да, такими были и они, Гран-Луи, жители этого города. И поэтому днем они вынуждены были спать в своих домах. Вот город и казался пустым и всеми покинутым. И тогда его сторожили «когтяры», каждый из которых патрулировал свой квартал. Ну, а когда наступала ночь, жители вставали, покидали дома, а «когтяры» уходили в свои убежища.

Мальчик умолк, сосредоточенно разглядывая свои руки.

— Ну, давай же, давай, Жорж, — заторопил его Гран-Луи, слушавший с открытым ртом. — Что же было дальше? Что сделал ученый Поль, когда увидел «когтяру»?

— Ну почему ты всегда так торопишься, Гран-Луи? — с раздражением тряхнул головой Жорж. — Погоди, дойдем и до этого.

— Ну, хорошо, хорошо! — поспешил согласиться Гран-Луи.

— «Когтяра» еще не напал на Поля. Он только шел по его следу.

— Видно, хотел сперва узнать, куда Поль идет?

— Ну да. И вот, — продолжал Жорж, — в тот момент, когда Поль вышел к большому бассейну, где жили бронированные крокодилы…

— Эй, Гран-Луи! — послышался сверху голос Тони. — Поднимись-ка сюда!

Гран-Луи с явным неудовольствием проворчал нечто нечленораздельное.

— Что там у тебя? — крикнул он.

— Иди сюда. У нас гость.

Гран-Луи со вздохом поднялся с кровати. Похлопав своей лапой по хрупкому плечу Жоржа, он сказал с огорчением:

— Нужно идти, но я скоро вернусь, малыш. Это не затянется. И тогда ты продолжишь эту историю.

— Гран-Луи! — обратился Жорж к великану.

— Да?

— Я сейчас не отказался бы от мороженого.

— А какое мороженое ты любишь?

— Шоколадное.

— Заметано. Я принесу его тебе.

— И крем-соду к нему?

— И крем-соду, — повторил Гран-Луи, как эхо. — Ну, а как насчет более существенного? Что бы ты пожелал на ужин?

Жорж подумал немного, наморщив лоб, а потом выпалил:

— Омлет с ветчиной! И чтобы он был попышнее!

— Бьюсь об заклад, малыш, что тебе не придется жалеть о своем выборе! — с улыбкой пообещал Гран-Луи. Потом он окинул взглядом тоненькую фигурку Дороти Линч и почесал затылок. — А вы, мадемуазель, любите омлет с ветчиной?

— Очень, — ответила Дороти.

— Ну и отлично! — Гран-Луи вздохнул с облегчением.

Тяжело ступая по ступенькам, он поднялся по лестнице и исчез за дверью, захлопнувшейся за его спиной.

— Как идут дела? — спросил Бертини. — Как чувствует себя мальчишка?

— Отлично, — ответил Гран-Луи. — Лопает за четверых и вроде бы не скучает.

— А гувернантка?

— С ней тоже все в порядке, правда, есть она поменьше.

— Это хорошо.

Бертини был одет со строгой элегантностью — за бытность свою преуспевающим сутенером он научился отличать и ценить нужных мужчин, светских женщин и высшего качества мужские костюмы, сшитые лондонскими портными.

Чуть старше пятидесяти, сухощавый, с поредевшей шевелюрой, но быстрыми, живыми глазами, Бертини вовсе не был похож на уголовника-рецидивиста; он больше смахивал на преуспевающего бизнесмена средней руки.

— Гран-Луи только тем и занят, что пичкает мальчишку мороженым и конфетами, — хмуро бросил Тони. — Возится с этим щенком так, как будто парнишка его сын.

— Ну и что? — Гран-Луи пожал плечами. — Он очень славный, этот малыш. Я ведь ничего не говорю о том, что ты глаз не сводишь с малютки-англичанки. Я занят им, а ты — ею.

Бертини окинул Тони настороженным взглядом.

— Никаких историй с девчонкой! — бросил он сердито. — Я же предупреждал тебя, Тони.

— Гран-Луи болтает Бог знает что, — буркнул Тони.

— И после этого ты будешь утверждать, что не пытался сунуть руки ей под юбку? — возмутился великан. — Я еще был вынужден после этого отправить тебя наверх.

— Тони, если не хочешь иметь неприятностей, то прекрати эти штучки! Никаких вольностей с девушкой! — жестко проговорил Бертини. — Она неприкосновенна, ты способен это понять?

— Черт возьми! — взревел Тони. — Она что, святая дева, а?

— Считай, что дело обстоит именно так, — отрезал Бертини. — Месье Альбер особо оговорил, чтобы до нее никто не дотрагивался, а что такое месье Альбер, не мне тебе объяснять. Так что забудь о девчонке, если не хочешь пожалеть об этом.

— Ладно, ладно… — проворчал Тони. — У меня тоже кое-что есть в голове.

— Это будет полезно для тебя, сынок, — наставительно заявил Бертини. — Помни старое правило: никогда не смешивай дело с женской задницей. Слишком много крепких ребят погорело на этом.

Тони ничего не ответил.

Бертини, не торопясь, извлек из кармана золотой портсигар, а из него сигарету. Затем предложил закурить своим помощникам. Они взяли по сигарете. Бертини щелкнул зажигалкой. Курили молча, пуская к потолку клубы дыма.

— Так вот, ребята, — сказал, наконец, Бертини. — Это случится завтра.

— Завтра? — вытаращил на него глаза Гран-Луи.

— Да, завтра, мой мальчик… Завтра в наших руках будут большие деньги.

Глаза Тони блеснули. Он заерзал на своем стуле и, не выдержав, спросил:

— Когда?

— Когда придет время, — ответил Бертини. — Дело обстоит совсем не просто, мальчики. «Бабки» еще не в наших руках. Мы должны действовать очень четко, если не хотим в последний момент оказаться на бобах — без денег, но за решеткой. А чтобы провалить все, нам достаточно в последнюю минуту совершить одну маленькую ошибку. И уж поверьте мне, так оно и бывает на этом свете: кто-то о чем-то забыл, кто-то что-то упустил, и дело провалено. Вот как оно бывает.

Как и многие матерые уголовники, Бертини любил поболтать о своих старых делах и о том, что ему довелось пережить. Об этом подумал и Тони: не дай Бог, этот старый щеголь пустится в воспоминания! Однако его опасения были напрасны: у Бертини в данный момент было слишком много неотложных дел. Он не стал приводить примеры, выставляющие его в самом выгодном свете, а вернулся к вопросу о выкупе.

— Папаша мальчишки приготовил «бабки».

— Три миллиона? — у Тони перехватило дыхание.

— Йес, — ответил Бертини, демонстрируя, что и он в какой-то мере способен изъясняться на языке Шекспира.

— Неужели?

— Точно. Могу даже сказать вам, что эта сумма в десятифранковых бумажках лежит сейчас в желтом чемодане.

Последовало молчание. Размеры названной суммы давили на психику этих двух мелких мошенников.

— Три миллиона франков… — пробормотал, наконец, Гран-Луи.

— Но эти деньги еще не в наших руках. Главное сейчас — взять их так, чтобы нас не выследили, — продолжал Бертини тоном учителя, знакомящего класс с условиями задачи.

— И что нужно для этого сделать? — спросил Тони.

Бертини извлек из кармана сложенную карту Парижа и расстелил ее на столе, покрытом клеенкой^-. Сняв свои щегольские перчатки, он, опершись о стол обеими руками, наклонился над картой в позе главнокомандующего, приступающего к анализу диспозиции.

— Месье Альбер предложил великолепный план. Сейчас вы познакомитесь с ним, а потом…

Он продолжал говорить, и помощники внимали ему в глубоком молчании — такое молчание, вероятно, царило в палатке Наполеона, когда этот великий человек демонстрировал перед маршалами и генералами свой военный гений, знакомя их со своими планами, ведущими к великим победам.

Глава 10

Это была обычная автомобильная пробка, которые так часты на Елисейских полях. Поток машин, спрессованных бампер к бамперу в единой целое, урча десятками моторов, то замирал, то медленно двигался вперед в облаках ядовитого дыма и бензиновых испарений.

Паолини сидел в неприметном автомобиле, припаркованном на улице Марбеф, и ждал. Прошло уже десять минут после того, как Дермин вошел в ресторан «Мариньян», следуя инструкции похитителей. При нем было портативное переговорное устройство, которое нельзя было заметить со стороны. Таким образом, он имел возможность в любой момент связаться с комиссаром полиции.

На коленях комиссара Паолини был расстелен план Парижа с воткнутыми в него красными флажками. Каждый из них обозначал полицейскую машину, готовую принять участие в преследовании похитителя, после того как тот вступит в контакт с Дерми. Комиссар расставил их так, чтобы перекрыть все пути, по которым мог бы следовать преступник с полученными деньгами.

Две машины ждали на Елисейских полях у площади Звезды и на Круглой площади; еще три машины занимали позиции на улицах Фридлан, Монтеня и Сент-Оноре, по одной на каждой. Кроме них, в резерве были и другие машины.

Однако нельзя было забывать и о метро. Человек, явившийся за выкупом — мужчина или женщина, — мог скрыться в метро, поэтому Паолини позаботился о нескольких группах полицейских, которые должны были контролировать станции метрополитена на улицах Франклина Рузвельта, Клемансо и на Елисейских полях. Они были готовы в любую минуту начать преследование. Кроме того, в баре ресторана «Мариньян» находился Дисюин, наблюдавший за Андре Дерми.

Казалось, было учтено все, и тем не менее Паолини нервничал. Он почти не спал в эту ночь. Слишком уж много было поставлено на карту в этой партии. На этот раз похититель должен был вступить в контакт с Дерми и забрать деньги. Однако он, несомненно, допускает, что за пришедшим будет организована слежка — слишком подозрителен и недоверчив, чтобы исключить возможность этого. Не приходилось сомневаться в том, что похититель примет все меры предосторожности, мобилизовав для этого присущую ему изобретательность.

Часы комиссара показывали семнадцать сорок семь. Если этот человек останется верен присущей ему пунктуальности, он позвонит ровно в восемнадцать часов. Комиссар безучастно проводил взглядом стальной поток автомобилей, лившийся сверкающей массой по Елисейским полям.

«Нужно быть безумцем, чтобы жить здесь», — подумал он.

Паолини вспомнил о своем маленьком домике в городке Корте на родной Корсике. Сад со сливовыми деревьями и кустами роз, сухой воздух, напоенный ароматом душистых трав, которым так приятно дышать, сидя на старой террасе, сложенной из камней, некогда серых, а теперь выбеленных солнцем.

«Боже, — подумал он, — насколько приятнее было бы жить там, читать старые книги, бродить по полям и пастбищам, беседовать с пастухами, которые помнят множество историй о старых корсиканских бандитах, вместо того чтобы гоняться по Парижу за бандитами новыми, стремящимися заполучить три миллиона франков и раствориться в этой многомиллионной толпе».

Такие приступы ностальгии время от времени одолевали комиссара, и тогда его охватывало страстное желание бросить все, покинуть Париж и вернуться на родину, в свой дом, к своей библиотеке, к любимым занятиям…

В «уоки-токи» щелкнул сигнал вызова. Паолини нашел нужную кнопку, нажал ее и услышал голос Дерми.

— Номер первый?

— Я вас слушаю, месье Дерми. Как развиваются события?

— Этот тип только что позвонил. Сказал, что я должен ехать в другое место. В кафе «Регент» на площади Бастилии. На метро. Там я должен ждать новых указаний.

Паолини пробормотал нечто нечленораздельное. Собственно говоря, другого он и не ожидал. Этот тип начнет теперь таскать Дерми по Парижу, чтобы избавиться от возможного наблюдения.

— Я вас понял, — сказал он. — Будем следовать за вами. Когда узнаете что-нибудь новое, сообщите мне.

— Ясно.

— Номер второй! — вызвал комиссар.

— Я вас слушаю, — ответил ему Дисюин.

— Он только что звонил. Номер ноль выходит. Следуйте за ним.

— Вас понял. Выполняю.

Паолини вышел из машины. Наклонившись к окошку, он сказал сидевшему за рулем полицейскому:

— Пока оставайтесь на месте. Ждите приказа.

— Есть, господин комиссар, — ответил тот.

Паолини зашагал к входу в метро на улицу Франклина Рузвельта. В это время дня не стоило надеяться на то, что удастся быстро добраться до площади Бастилии на автомобиле. Видимо, похититель учел это обстоятельство, привязав операцию получения выкупа к часу пик в шесть часов вечера. Он учитывал, что неизбежные уличные пробки создадут немало проблем полиции, если она принимает участие в игре, и лишат ее маневренности. Спустившись в метро, Паолини с трудом протиснулся в первый подошедший поезд. Выйдя на площади Бастилии, он без труда нашел кафе «Регент» и, войдя в него, увидел сидящего на террасе Дерми. Желтый чемодан он поставил рядом со стулом. Перед ним на столике стоял бокал дюбоне.

Дисюин, следовавший за банкиром, расположился в зале. Все его внимание было сосредоточено на газете, которую он держал в руке. Когда вошел комиссар, сыщик даже не шевельнулся.

Паолини, устроившись в дальнем углу зала, заказал томатный сок.

Примерно через полчаса хозяин кафе крикнул, перегнувшись через стойку:

— Есть ли в зале месье Дерми?

— Да, это я. — Банкир встал.

— Вас просят к телефону, месье.

Дерми, держа в руках желтый чемодан, подошел к стойке. Взяв телефонную трубку, он некоторое время молча слушал, а потом что-то ответил. Паолини со своего места видел, как шевелятся его губы, однако понять, что именно говорит Дерми, «не мог. Опустив трубку на рычаг, Дерми направился к выходу. Тут же со своего места поднялся Дисюин и последовал за ним. Игра продолжалась. Преступник назначил третье место встречи. Где? Пока ни один полицейский не знал этого.

Дерми, за которым следовали Дисюин и Паолини, вернулся к станции метро, спустился вниз и сел в подошедший поезд. Выйдя из него на площади Республики, он поднялся наверх и, немного поколебавшись, зашагал в сторону бульвара Мажен.

Дисюин и Паолини, соблюдая дистанцию, следовали за ним. Разумеется, по всем правилам, Паолини, как комиссар полиции, не должен был принимать непосредственное участие в слежке. Это не входило в его обязанности. Но сегодня Паолини хотел находиться в первых рядах тех, кто участвовал в операции.

Следуя за Андре Дерми, он на ходу уведомил центр о новых перемещениях банкира и распорядился, чтобы курирующие станции метро полицейские стянулись к площади Республики, а полицейские машины по возможности блокировали подступы к ней.

Дерми, добравшись до площади Республики, задержался там, где в нее вливается улица Рене-Булонже. Здесь он остановился возле газетного киоска, а чемодан поставил у своих ног.

Паолини нахмурил брови. Чего он ждет? Что может все это означать? Необходимо выяснить это, однако комиссар не посмел приблизиться к Дерми. Ведь преступник все это время мог наблюдать за банкиром и, конечно же, легко обнаружил бы слежку.

Незаметно включив „уоки-токи“, комиссар заговорил тихим голосом — он отнюдь не стремился привлечь внимание прохожих. К счастью, сумерки уже сгущались.

— Номер ноль, — позвал он, — что от вас потребовали?

Дерми, переговорное устройство которого было скрыто под кожаным пальто, тихо ответил:

— Мне приказано ждать здесь.

— Он сказал вам что-нибудь еще?

— Нет. Я должен остановиться возле газетного киоска на краю тротуара и ждать.

— Ждать чего?

— Я не знаю. Об этом ничего не было оказано.

— Понятно. Не волнуйтесь. Я нахожусь в десяти метрах от вас. Остальные тоже здесь. Конец связи.

Комиссар сунул „уоки-токи“ в карман. Происходящее определенно не нравилось ему. Это ожидание на краю тротуара — какую цель оно преследует? Преступником мог оказаться прохожий, приближающийся к Дерми. В то же время позиция, которую занял Паолини, давала ему возможность наблюдать за машинами, приближающимися от бульвара Мажен; поток автомобилей, сдерживаемый двумя светофорами, двигался так медленно, что казалось маловероятным, чтобы опасность могла угрожать с этой стороны.

Паолини ощутил немалое облегчение, когда заметил один из полицейских автомобилей, выбравшийся из потока машин и остановившийся в конце площади. Двое полицейских, находившихся в этой машине, вышли, подошли к стоявшему впереди шефу и, перекинувшись с ним несколькими словами, вернулись к автомобилю.

Дерми продолжал неподвижно стоять рядом с желтым чемоданом. Прошло не менее получаса.

„Неужели этот тип заставит нас ждать всю ночь? — возмущался про себя Паолини. — Приятная перспектива, ничего не скажешь. А может, он маньяк-садист, испытывающий удовольствие, обрекая несчастного отца на пытку ожиданием? Такие твари встречаются не так уж и редко. Он вполне может находиться сейчас в нескольких шагах от нас и с удовольствием созерцать топчущегося на краю тротуара Дерми…“ — Он не успел закончить эту мысль.

Неожиданно из потока транспорта, движущегося со стороны бульвара Сен-Мартен, вырвался один из мотоциклистов. Покинув свой ряд, он круто свернул направо и, спустя секунду, остановил свой мотоцикл перед Дерми.

Паолини непроизвольно шагнул вперед, когда мотоциклист заговорил с Дерми. Он был высок и худощав. На нем была кожаная куртка, а на голове — кепка. Кожаные перчатки скрывали его руки, а большие очки не давали возможности рассмотреть лицо.

Не слезая с мотоцикла, он протянул руку, и Дерми отдал ему чемодан. Мотоциклист опустил его на колени и, прижав локтями, резко рванул машину с места. Моментально набрав скорость, он молнией пронесся по площади, лавируя среди машин, как слаломист на спуске, домчался до улицы Тюрбижо, резко свернул и скрылся за углом. Все это заняло не более двадцати секунд.

— Проклятье! — выругался Паолини, который со всех ног мчался к полицейской машине. — Следуйте за ним! Быстро! — крикнул он полицейскому, сидевшему за рулем.

Серая машина рванулась вперед, но почти тотчас же была зажата потоком автомобилей, двинувшихся на зеленый свет светофора. Сидевший рядом с водителем полицейский, глядя на комиссара, безнадежно развел руками.

— Они бессильны что-либо сделать, патрон! — сказал подбежавший к комиссару Дисюин. — Из этой каши им не выбраться. Лихо, однако, этот негодяй провел нас! — добавил он и со вздохом посмотрел вслед исчезнувшему мотоциклисту.

— Вы правы, Дисюин, — неожиданно спокойно ответил комиссар. — Он нас провел.

Достав из кармана передатчик, Паолини включил его и сказал:

— Говорит первый. Слушайте все. Разыскиваемый скрылся на мотоцикле „хонда“ зеленого цвета — он свернул на улицу Тюрбижо. Его приметы: молод, рост около ста восьмидесяти сантиметров, худой, в автомобильных очках. На нем темная кожаная куртка и вельветовые брюки. На голове серая кепка, на руках черные перчатки. При нем желтый чемодан, он держит его на коленях. Если будут сведения, немедленно известите меня о его маршруте. Машинам двенадцать и пятнадцать как можно скорее прибыть в район бульваров Пуасоньер и Севастопольского. Конец связи.

— Вы не предусматривали возможность такого хода, комиссар? — спросил подошедший к ним Андре Дерми.

— Нет, — ответил Паолини.

— Значит, он ушел от вас?

— В этом я не уверен, но такое вполне возможно. На мотоцикле можно проехать всюду.

— Поэтому вам и следовало подумать о мотоцикле, — жестко заявил Дерми.

— Вы правы, месье Дерми. Я должен был подумать об этом, — согласился комиссар.

Взгляд холодных глаз Дерми был прикован к лицу комиссара.

— Зря я тогда послушался совета месье Лендри, — сказал банкир. — Этим делом мне следовало заняться самому.

Больше ничего не сказав, он повернулся» полицейским спиной и удалился быстро и решительно.

Паолини молча смотрел ему вслед, а потом обратился к Дисюину, который со смущенным видом стоял чуть в стороне.

— Все, что нам сейчас нужно, это крепкий кофе, — сказал он так, словно ничего не произошло. — Пойдем выпьем по чашке. У нас впереди очень долгая ночь.

Тони чувствовал, как у него замирает душа от необычайного подъема, охватившего его. Углы чемодана впивались в его руки, но даже это было приятно — ведь на его коленях лежали три миллиона франков! Подумать только! Три миллиона!

Резкий треск мотора «хонды» казался ему сладчайшей музыкой, когда он мчался, виртуозно управляя мотоциклом, между двумя рядами автомобилей. Мощность мотора «хонды» невелика, но как послушно реагирует она на самое легкое движение руки. Да, мотоцикл не подвел его.

Искоса взглянув в зеркальце заднего обзора, Тони расхохотался. Вот это работа! Как классно он натянул нос фликам, если, конечно, они там были! Провел их как последних лопухов! Скорее всего они еще толкутся там, на перекрестке, а на светофоре — красный свет! Да! Месье Альбер — гений! Такой голове позавидовал бы любой. Он снова все учел, предусмотрел, и вот теперь деньги у них, и все прошло без сучка и без задоринки.

Тони свернул налево перед церковью Сент-Никола де Шан и промчался по улице Гранвилье до улицы Тампль. Там он сбросил скорость. Возле Тампль-сквера он сразу же заметил фургончик, перед которым напряженно вышагивал Гран-Луи.

Все дальнейшее заняло не более нескольких секунд. Тони остановил «хонду» рядом с фургоном и протянул желтый чемодан Гран-Луи. Тот швырнул его внутрь, после чего они вдвоем подняли мотоцикл, затащили его в фургон и закрыли за собой дверцу. Тони быстро снял кепку, перчатки, куртку, завязал на шее свой знаменитый галстук и надел пиджак.

— Полный порядок, Гран-Луи! — крикнул он. — Трогай!

Гран-Луи издал удовлетворенное урчание и включил мотор. Он вел фургон медленно и осторожно — ведь теперь им некуда было спешить.

Глава 11

— Я вижу, Гран-Луи, что ты сегодня чем-то очень доволен, — сказал Жорж, разглядывая своего тюремщика, подававшего ему тарелку со стопкой румяных блинчиков.

— Ты угадал, малыш, — ответил Гран-Луи. — И к тому же не без причины. Мы, наконец, получили за вас выкуп. Так что вскоре вы будете свободны.

— Месье Дерми заплатил вам? — быстро спросила мисс Линч.

— Да, мадемуазель, он выложил три миллиона. Я в жизни не видел столько денег!

— И все прошло без осложнений?

— Мадемуазель, у нас никогда не бывает осложнений, — с гордостью заявил Гран-Луи.

— Так когда же вы нас отпустите? — спросил Жорж.

— Скоро, малыш! Очень скоро. — Гран-Луи потрепал мальчика по волосам.

Жорж взял со стопки верхний блинчик, посыпал его сахаром и отправил в рот.

— Ты сам приготовил блинчики? — спросил он.

— Ясное дело, — кивнул Гран-Луи. — Вкусные блинчики, не так ли?

— Да, очень вкусные, — ответил Жорж без особого энтузиазма. — Гран-Луи, я хотел тебя спросить…

— Спрашивай, малыш.

— Из этого выкупа тебе достанется много денег?

— О, целая куча! — ответил Гран-Луи.

— Значит, ты станешь богачом?

— Ты угадал, мальчуган! Да, я стану очень богатым!

— Значит, ты сам станешь эксплуататором и начнешь сосать кровь у рабочих…

Гран-Луи нахмурился.

— Э, нет, малыш. Не нужно преувеличивать. Миллионером я, во всяком случае, не стану!

— Но ты же сам сказал, что станешь богачом!

— Ну… в какой-то мере…

— А значит, станешь эксплуататором, спекулянтом и… как это… империалистом! — t торжеством заключил Жорж. — И будешь пить кровь народа.

— Да не стану я ни империалистом, ни спекулянтом! — завопил покрасневший от досады Гран-Луи. — И не буду никого эксплуатировать, я сам буду работать. Куплю себе гараж и буду в нем вкалывать от зари до зари. Чтобы я стал эксплуататором!

— Ладно, ладно, успокойся! — с улыбкой сказал Жорж. — Я просто пошутил.

— Это очень неплохая идея — купить гараж, — вступила в разговор мисс Линч. — У вас будет свое дело.

— Очень уж я люблю машины и всякую технику, — признался с улыбкой Гран-Луи. Он осторожно подхватил кончиками двух пальцев блинчик, который тут же исчез в его пасти. — Мне всегда это нравилось.

— А я буду навещать тебя в твоем гараже, — сказал Жорж.

Гран-Луи судорожно дернулся, и в его глазах появилось выражение ужаса.

— Думай, что говоришь, малыш. Неужели ты не понимаешь, что мы больше никогда не должны встречаться? Никогда и ни за что! Ведь ты, как пить дать, наведешь на меня полицейских ищеек, и тогда мне конец. Нет, нет, мы расстанемся с тобой, чтобы больше никогда не увидеть друг друга.

— Но мне очень хотелось бы повидаться с тобой, узнать, как ты поживаешь, Гран-Луи, — сказал Жорж.

— А мне, думаешь, нет? — вздохнул Гран-Луи. — Я тоже хотел бы, чтобы ты заглядывал ко мне. Только вот теперь ты для меня будешь опаснее стаи голодных крыс.

— Но я никому ничего не расскажу, — заверил Жорж. — Я обещаю тебе это.

— Ах, малыш, ты не знаешь легавых. Это сейчас они ничего не знают и нам не опасны. А как только мы освободим вас, твой отец позвонит в полицию и ищейки бросятся по нашим следам. Да они перевернут весь Париж, разыскивая нас.

Жорж прикончил свой блинчик и потянулся за вторым.

— Вообще-то ты прав, Гран-Луи, — сказал он. — Ясно, что я и мисс Дороти знаем о вам много такого, что заинтересовало бы полицию.

Гран-Луи с беспокойством взглянул на мальчика.

— Что вы о нас знаете?

— Ну, например, мы знаем ваши имена, твое и Тони. И еще мы можем описать вас, дать ваши приметы. Тебе не кажется, что все это — и имена, и приметы — очень заинтересует полицейских?

Гран-Луи поскреб затылок, растерянно поглядывая на мальчика.

— Ну… оно, конечно, так, малыш…

— И ты всерьез считаешь, что твои приятели позволят нам рассказать все это полицейским? — очень серьезно спросил Жорж.

— Нет, я так не считаю… К чему ты ведешь, малыш? — спросил Гран-Луи вдруг изменившимся голосом.

— А ты не понимаешь? Любому должно быть ясно, что твои друзья никогда не позволят вернуться домой ни мне, ни мисс Дороти.

— Не позволят вернуться?

— Разумеется, — холодно ответил Жорж. — Они все отлично понимают, что им грозит, когда мы окажемся на свободе. Если мы заговорим, вас арестуют через несколько дней.

— Малыш, ты не знаешь месье Альбера! Конечно же, он предусмотрел и это, можешь не сомневаться. Он предусматривает все.

— Месье Альбер?

— Ну да! А кто, по-твоему, все это придумал? Тони или я? Нет, малыш, план похищения разработал он. Месье Альбер — это голова, он никогда ни в чем не ошибается.

— А если он действительно такой, то, значит, давно решил, что мы должны исчезнуть после того, как вы получите выкуп, — с абсолютным спокойствием заявил Жорж.

Слова мальчика явно ошеломили великана. Он застыл с раскрытым ртом, а потом овладел собой и сказал:

— Этого не может быть!

— Этого не может не быть, — возразил Жорж, продолжая уплетать блинчики. — А как считаете вы, мисс Дороти?

Мисс Линч побледнела. И когда она заговорила, голос ее звучал натянуто.

— Я… я боюсь, что Жорж прав, месье Гран-Луи. Разумеется, мы представляем для вас опасность, и, отпуская нас, вы рискуете своей свободой.

— А я вам скажу, что вопрос о том, чтобы убить вас, никогда не ставился! — вскричал Гран-Луи, срываясь с места. — Наше соглашение не Предусматривает этого. Мы похищаем вас, держим здесь, пока не будет выплачен выкуп, а потом отпускаем. Вот как было договорено.

— Гран-Луи, ты и в самом деле в это веришь? — тихо и по-прежнему спокойно спросил Жорж.

Великан смотрел сверху вниз в лицо мальчика, не отводившего от него своих голубых глаз. Наконец от отчаянно затряс головой.

— Я..-, не знаю! Я ничего не знаю! Но… — Его толстые пальцы сжались в огромные кулаки, а добродушный обычно голос зазвучал решительно. — Но я с этим не согласен! Хотел бы я видеть, как они не посчитаются со мной!

Его лапа, широкая, как тарелка, опустилась на голову мальчика.

— Выбрось эти мысли из головы, малыш! Они не коснутся даже волоска на твоей голове! Это говорю тебе я, Гран-Луи.

Он слегка отстранил от себя мальчика, улыбнулся и пошел вверх по лестнице. Ступеньки скрипели под его тяжестью. Жорж провожал его взглядом, пока дверь не закрылась, потом потянулся к тарелке и взял еще один блинчик.

— Знаете, мисс Дороти, я очень люблю Гран-Луи, — сказал он задумчиво.

Директор полиции нервно вертел в руках выточенный из слоновой кости нож для бумаг — верный признак дурного настроения, о чем хорошо знали его подчиненные. И смотрел он не на собеседника, а в сторону окна, за которым были видны вздымающиеся ввысь стрелы Нотр-Дам де Пари.

— Мы больше не можем держать случившееся в секрете, вы это понимаете? — рассерженно бросил он. — Журналисты явно пронюхали кое о чем, а уж они-то не станут с нами церемониться. Боже, я уже вижу газетные заголовки!

— Разве мы не привыкли к этому? — с философским спокойствием спросил вызванный на ковер Паолини.

— Некоторые привычки слишком дорого обходятся, и от них лучше было бы отказаться, — буркнул директор полиции. — Должен сообщить вам, что сегодня утром мне звонил по телефону министр. Если вы думаете, что он был со мной особо любезен, то очень заблуждаетесь.

Однако слова директора полиции о нелюбезном министре оставили комиссара равнодушным. Собственно говоря, он не ждал от министра иной реакции. Паолини продвигался по служебной лестнице исключительно благодаря своим способностям; он никогда не полагался на чью-либо поддержку и не подлаживался к сильным мира сего. В отличие от директора полиции, для которого благосклонность и внимание представителей высшего эшелона власти имели большое значение.

— Более того, министр счел необходимым выразить мне свое удивление в связи с тем, что наш лучший сотрудник позволил обвести себя вокруг пальца какому-то уголовнику. А ведь с вами произошло именно это, комиссар, и несмотря на ту доброжелательность, с которой я всегда относился к вам, я обязан сказать вам это.

Паолини не шелохнулся. Он сидел напротив своего шефа со все тем же безразличным выражением на лице.

— И еще я должен сказать вам, — продолжал директор полиции, — что ожидал от вас более продуманных и результативных действий. Какой-то подонок так провел дивизионного комиссара! Неужели вы не сумели проследить за ним?

— Вы считаете, что так просто проследить за мотоциклом на улицах Парижа между шестью и семью часами вечера? А я вам скажу, что это просто невозможно, — ответил Паолини. — Мотоциклист мог за первым поворотом въехать во двор какого-нибудь дома, мог загнать мотоцикл в гараж, причем сделать это в двух шагах от площади Республики, выиграв тем самым партию.

Костяной нож все так же нервно постукивал по поверхности стола, а взгляд красивых серых глаз главы полиции по-прежнему был устремлен на башни Нотр-Дам.

— А еще вам не следует забывать о Дерми, — продолжил он. — Знаете, чем он сейчас занят? Он не слезает с телефона, обзванивая всех своих влиятельных друзей — а их у него предостаточно, кто этого не знает, — и заручается их содействием, чтобы добиться вашей отставки. Конечно, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вас отстоять, однако, смею заверить, это будет нелегко…

— Но не в том случае, если я найду мальчика, выкуп и похитителя, — невозмутимо прервал его комиссар.

— Вы на это надеетесь? Вы идете по следу?

— Может быть, — кивнул Паолини. — Однако я предпочту ответить на ваши вопросы через сорок восемь часов.

Директор полиции слишком хорошо знал Паолини, чтобы недооценивать его слова. Комиссар никогда не говорил ничего, не имея на то оснований, а выйдя на след, никогда не возвращался без добычи.

— Тогда действуйте, действуйте! — сказал он. — И помните, что время не терпит.

— Я все время помню об этом, — в голосе Паолини впервые прозвучало беспокойство. — Но не из-за себя и даже не из-за вас, господин директор. Меня беспокоит судьба мальчика и девушки теперь, после получения выкупа.

— Вы считаете, что они способны?..

— Не знаю, — коротко ответил Паолини. — Я ничего не знаю, ведь это зависит от многих факторов. Но если подойти к этому вопросу чисто логически, то они должны избавиться от похищенных. Начав играть в такую игру, обычно идут до конца. А конец — это ликвидация свидетелей.

— Какой ужас! — пробормотал директор полиции.

— Не будем забывать о том, — продолжал Паолини, — что организатор этого преступления — человек умный, расчетливый и хладнокровный. Это не дилетант, хотя именно дилетанты часто берутся за похищение. Мне лично он напоминает опытного шахматиста, делающего только правильные ходы, которые ведут его к победе. И именно это особенно тревожит меня.

— Но убийство… Оно заведет их слишком далеко, — покачал головой директор.

— Они уже зашли слишком далеко, — возразил Паолини, — и, конечно же, знали, на что идут. Так что нет необходимости уговаривать меня действовать быстро. Не забывайте, что прошла целая ночь с того момента, когда они получили выкуп. При всех условиях в ближайшие сорок восемь часов все решится окончательно.

— И все же, что вы собираетесь предпринять? — с надеждой в голосе спросил явно изменивший тон директор полиции.

— Я хочу добраться до организатора похищения, — ответил Паолини.

— И… вы кого-то подозреваете?

— Господин директор, я предпочел бы не отвечать на этот вопрос. Еще слишком рано говорить об этом. Могу лишь сказать, что я не ограничился попыткой проследить за похитителями, закончившейся провалом, — сказал Паолини. — Я проделал определенную работу, чтобы установить отправную точку этого преступления. Такой замысел не мог возникнуть в заурядном мозгу рядового уголовника. Нет, мысль похитить сына Андре Дерми могла родиться в голове очень умного человека, который к тому же хорошо знает семью Дерми, их Характеры, привычки. Словом, знает все «как» и «где», без которых подобная операция просто невозможна.

— И вы кого-то подозреваете?

Директору полиции не стоило повторять эту фразу. Паолини не выносил разговоров о подозрениях, которые еще не были подтверждены.

— Очень скоро нам станет известно все.

На загорелом — явно под ультрафиолетовой лампой — лице директора полиции появилась слабая улыбка.

— Я всегда доверял вам, друг мой! — произнес он с пафосом. — И я уверен, что вы с присущим вам талантом решите эту задачу. А министр… Я немедленно свяжусь с ним и расскажу все. Вообще-то он самого высокого мнения о вас, Паолини.

Потом встал и приблизился к комиссару полиции. Шеф Паолини был очень высок, не ниже ста восьмидесяти сантиметров, и сейчас, по меньшей мере, на полторы головы возвышался над маленьким корсиканцем. Опустив на его плечо свою ухоженную руку с отполированными ногтями, он сказал патетично:

— Я верю в вас, Паолини!

На Паолини пахнуло запахом дорогих духов и английской лавандовой туалетной воды, которыми пользовался директор полиции.

Сам Паолини привык пользоваться после бритья дешевым одеколоном.

«Надо будет и мне как-нибудь купить себе такую штуку», — подумал он.

— Я буду держать вас в курсе, господин директор.

— Моя телефонная линия будет свободна для вас днем и ночью, — пообещал директор полиции.

Паолини попрощался и вышел. Директор, проводив его взглядом, вернулся к письменному столу и опустился в кресло. Нахмурившись, он размышлял о том, следует ли ему отказаться от приглашения на ужин с Мари Шу, новоиспеченной директрисой театра «Кордильер», в заново оформленном зале фешенебельного ресторана.

Глава 12

Очки в пластмассовой оправе, которые водрузил на свой нос Бертини, придавали ему вид пожилого бухгалтера. Бертини, невзирая на возраст и солидную плешь, обращал немалое внимание на свою внешность, а потому надевал очки только тогда, когда ему нужно было читать или считать. После этого он поставил желтый чемодан на стол.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Бертини с торжественным видом отстегнул боковые застежки и отпер центральный замок, а затем поднял крышку. У присутствующих перехватило дух — даже у самого Бертини, хотя он и привык оперировать крупными суммами, подсчитывая выручку своего бара в конце недели. Триста миллионов старых франков способны произвести впечатление на любого.

Тони с трудом проглотил слюну и машинально провел рукой по губам.

— Мама миа… — прошептал он, отдавая должное значительности момента, ибо лишь в самых торжественных случаях начинал говорить на родном языке.

Гран-Луи вообще не произнес ни слова. Он лишь, раскрыв рот, пялил на содержимое чемодана свои ставшие совсем круглыми глаза.

Маленький Паоло вытянул шею, как будто стремясь приблизить свой расплющенный нос к деньгам; он по-идиотски хихикал, повторяя снова и снова:

— Вот это да!.. Вот это да!..

Бертини с явным удовольствием окинул взглядом потрясенную аудиторию и, приняв деловой вид, объявил:

— А теперь каждый получит свою долю. Однако сперва сосчитаем деньги.

Он взял из чемодана первую попавшуюся под руку заклеенную пачку, покрутил ее в пальцах, а затем разорвал бумажную ленту и начал считать.

Десятифранковые купюры порхали в руках Бертини, как карты в руках фокусника. Он умел считать деньги — когда-то Бертини работал кассиром, а затем крупье в казино и не утратил приобретенных там навыков в обращении с деньгами. Закончив считать купюры в пачке, он, удовлетворенный результатом, начал пересчитывать пачки, складывая их в столбики.

Его партнеры, как завороженные, наблюдали за ним. Движения Бертини были скупы и точны, как движения банковского служащего, и вскоре столбики из пачек денег заполнили весь стол. Все молчали. Постепенно желтый чемодан опорожнялся. И вот, наконец, последняя пачка денег перекочевала на стол.

— Все правильно. Три миллиона, — подвел итог Бертини. Он еще раз окинул взглядом эту кучу денег. — Три сотни лимонов старыми.

Он помедлил немного, как если бы эти миллионы магически действовали на него, а потом перевел взгляд на лица своих сообщников.

— А сейчас каждый получит столько, сколько ему причитается по договору, — сказал он. — Согласны?

— Согласны! — дружным хором ответили трое.

Бертини отделил один миллион, отсчитал от него треть и, сложив деньги в бумажный пакет, протянул его Тони.

— Пересчитаешь? — спросил он.

— Только чтобы продлить удовольствие, — ухмыльнулся Тони.

Пристроившись у края стола, он принялся медленно пересчитывать пачки денег, сосредоточенно прикусив кончик языка.

— Теперь рассчитаемся с тобой, Гран-Луи, — обратился Бертини к великану. — Вот, держи. И, пожалуйста, проверь, чтобы не было никаких недоразумений.

— Ни к чему терять время, Бертини, — ответил довольный Гран-Луи. — Я тебе доверяю.

— И все же лучше пересчитай. Ошибиться может любой. — Было, однако, заметно, что он польщен доверием сообщника. — А теперь ты, Паоло. Вот твоя доля. — Он протянул пакет с деньгами отставному боксеру.

Паоло принял деньги осторожно, как если бы в его пальцы попало нечто необычайно хрупкое. Выровняв пачки, он начал старательно пересчитывать их, а потом, вскрыв одну из пачек, так же старательно пересчитал банкноты, то и дело слюнявя палец.

— Ну, а то, что осталось, как было договорено, пойдет мне и месье Альберу, — сказал Бертини.

— Все правильно, — отозвался Тони.

Вообще-то было мгновение — он тогда мчался на «хонде», держа чемодан с деньгами на коленях, — когда вдруг нахлынуло отчаянное желание смыться со всеми этими миллионами и попытать счастья где-нибудь за границей. Однако он тут же отверг эту мысль и выбросил ее из головы. Разве можно надеяться безнаказанно надуть Бертини? Корсиканец рано или поздно все равно нашел бы его, после чего расправа была бы короткой. У Бертини были очень широкие связи, он был связан даже с американской мафией, так что Тони нигде не смог бы чувствовать себя в безопасности.

Бертини вновь сложил остаток денег в чемодан, запер его и снял очки, дав тем понять, что дело завершено.

— А что нам делать теперь? — спросил Гран-Луи.

— Ничего, — ответил Бертини. — Ваша работа закончена. Вы отлично провернули это дело, все прошло без единой накладки, точно по плану. Да, это было дельце, что надо! Вы можете гордиться, парни, что поучаствовали в нем.

— Да, — расцвел в улыбке Паоло. — Все проделано, как в аптеке, ни одной промашки!

— Ну, желаю удачи. Возможно, вскоре снова увидимся, если подвернется хорошая работенка.

Однако Гран-Луи, сжимавший в руке пакет с деньгами, не тронулся с места.

— А как же эти?.. Мальчишка и девушка? — спросил он.

— Я сам займусь ими, — ответил Бертини. — Так что можешь не беспокоиться по этому поводу. Все будет в ажуре.

— Ты отпустишь их сейчас? — не отставал Гран-Луи.

— Послушай, Гран-Луи, не лезь не в свое дело. — Лицо Бертини стало жестким. — Я же сказал, что беру это на себя.

— Как прикажешь понимать это «беру на себя»? — Гран-Луи по-прежнему не двигался с места.

Бертини окинул гиганта пристальным взглядом, а потом обнажил в широкой улыбке свои вставные зубы.

— Послушай, Гран-Луи, ты же получил то, что тебе причитается? Получил все до последнего сантима, не так ли? Так чего же ты гонишь волну? Что тебе еще надо?

— Просто я хочу знать, что вы собираетесь делать с мальчишкой и девушкой, — повторил Гран-Луи с характерной для крупных людей медлительной настойчивостью.

Глаза Бертини угрожающе блеснули. Он наклонил голову, мышцы на его шее напряглись.

— Не могу врубиться, приятель, почему это так интересует тебя?

— Потому что я… я не хочу, чтобы мальчишке причинили вред.

— А кто говорит о том, что ему причинят вред?

— Ну, если дело обстоит так, то я сам выпущу его из подвала вместе с девушкой, — заявил Гран-Луи.

Переложив пакет с деньгами в левую руку, он направился к двери, ведущей в подвал.

— Эй, Гран-Луи! Остановись! — рявкнул Бертини.

Гран-Луи остановился и медленно повернулся к главарю. Злоба исказила лицо Бертини. Казалось, перед Гран-Луи вдруг ожил давно ушедший в прошлое марсельский наемный убийца — был и такой период в пестрой биографии Бертини на заре его многотрудной карьеры.

— Мальчишкой и девушкой займусь я, или ты не слышал, что я сказал? Я, только я, и никто другой. Сечешь?

Гран-Луи переступил с ноги на ногу.

— Нет, — твердо заявил он.

В комнате воцарилась тишина. Гран-Луи посягнул на авторитет Бертини, и теперь все молча ждали, как будут развиваться события.

Лицо Бертини побледнело.

— Какая муха укусила тебя, парень? Ты что, решил поспорить со мной? — спросил он свистящим шепотом.

— Я никому не прекословлю. Я просто не хочу, чтобы их убили, — ответил Гран-Луи.

— Не хочешь, чтобы их убили? — переспросил Тони. — А разве здесь кто-нибудь говорит об убийстве?

— А ты задай этот вопрос Бертини, — буркнул Гран-Луи.

— Это так, Бертини? — спросил Тони у корсиканца.

Бертини колебался не дольше секунды. Гран-Луи, не спускавший с него глаз, явно был начеку. Бертини умел расправляться с непокорными, но следовало ли сейчас идти на крайние меры? Может быть, туповатый Гран-Луи просто не осознает, какие ставки сделаны в этой игре? Он пожал плечами, достал сигарету, неторопливо закурил и, затянувшись, заставил себя успокоиться.

— Я думаю, нам следует поговорить спокойно, — сказал он. — Как вы считаете, что произойдет, когда мальчишкой и англичанкой займется полиция?

— Они выложат все, — сказал Тони.

— Вот именно! Они выложат все. Расскажут, как их похитили, куда отвезли, что они видели и слышали, когда сидели в этом подвале. Они опишут всех вас, а после этого легавым хватит четверти часа, чтобы найти ваши фотографии и сунуть их под нос мальчишке и его гувернантке. И эта пара тут же заорет в один голос: «Да, да, месье комиссар! Конечно же, это они, те самые подлые негодяи!» Так что не пройдет и двадцати четырех часов, как все флики Парижа бросятся на охоту за вами.

— А ведь он прав, парни. — Паоло потер свой искалеченный нос.

— Конечно, прав, — продолжал Бертини. — То, что они заложат нас, ясно, как день!

— Все это так, но если они будут убиты, нам грозит вышка, — колеблясь, заметил Тони.

— Если они будут убиты, то не смогут заложить нас. А без их показаний до нас никто никогда не доберется. Ведь нет никаких следов, которые вели бы к нам. У них нет ничего против нас! Только этот мальчишка и англичанка могут нас закопать.

Тони растерянно теребил мочку своего уха.

— Послушай, — обратился он к корсиканцу, — но ведь мы об этом не договаривались. Это не было обговорено с самого начала…

— А сейчас обстоятельства вынуждают нас поступить именно так, — прервал его Бертини. — Если они останутся в живых, пропадем мы все. И если ты думаешь, что мне нравится то, что мне предстоит сделать, то ты ошибаешься. Однако сделать это надо!

— Он прав, — поддержал Бертини Паоло. — Он рассуждает разумно.

Щеки Гран-Луи слегка покраснели.

— Плевал я на то, разумно это или нет, но он их не убьет! — повысил он голос.

— Послушай, приятель, — обратился Паоло к Гран-Луи, — ты должен понять…

— И понимать тут нечего! — прервал его Гран-Луи, лицо которого все сильнее заливала краска, что случалось всегда, когда его одолевал гнев. — Я не хочу, чтобы он причинил зло ребенку и девушке. Не хочу, и точка!

Тони, лучше других знавший Гран-Луи, счел за лучшее податься в сторону. Уж он-то знал, что может натворить этот гигант в приступе ярости. Несколько раз ему довелось присутствовать при таких извержениях, и он видел их результаты.

— Не надо сердиться, парень, — примирительно сказал он. — Ведь мы только разговариваем…

— А я и разговаривать не хочу о таких мерзостях! — воинственно протрубил Гран-Луи. Он сопел, как бык, увидевший на арене перед собой матадора. — Нужно быть безумной скотиной, чтобы желать смерти восьмилетнему пареньку! Это говорю вам я, Гран-Луи. И вы считаете себя мужчинами? Да вы трусливые звери!

Последние слова Гран-Луи чувствительно задели Бертини, и он совершил ошибку, понадеявшись на свой авторитет. Он шагнул к задыхающемуся от гнева Гран-Луи, не обращая внимания на его горящие глаза и вздувшиеся на шее вены.

— Тогда послушай, что я тебе сейчас скажу. Ты не большой парень, а большой болван. И ты надоел нам до тошноты. Сваливай отсюда, если уж ты такой чувствительный. Катись ко всем чертям, только побыстрее, если не хочешь, чтобы я вышиб тебя отсюда коленкой под зад!

Все это было сказано сухо и непререкаемо, как говорит начальник, отчитывая подчиненного. Бертини считал себя вправе так говорить, он привык к послушанию. И не обратил внимания на то, что минуту назад багровое лицо Гран-Луи побелело.

— Ах ты дерьмо! — прорычал Гран-Луи сквозь стиснутые зубы. Его огромная лапа метнулась вперед, схватила Бертини за ворот и подняла в воздух, как пушинку.

Наполовину задушенный корсиканец судорожно пытался выхватить из кармана пистолет, однако он опоздал. Кулак свободной руки Гран-Луи врезался в его лицо. Раздался хруст, Бертини вспорхнул, как сухой лист под порывом ветра, ударился о стену и медленно сполз на пол, где и застыл без движения. Кровь из расплющенного носа залила его лицо. Гран-Луи повернулся к Паоло. Бывший боксер отшатнулся от великана.

— Ты только успокойся, парень, — бормотал он, пятясь от разъяренного гиганта. — Успокойся! Я беру назад свои слова! Я…

— Ты… ты тоже был за то, чтобы порешить их, так? — прорычал Гран-Луи.

Паоло попытался ударить его в живот, но тот без усилий парировал этот удар движением руки. Не балуя своих противников разнообразием приемов, он ухватил Паоло за ворот и поднял его, как кролика. Паоло отчаянно вырывался, но Гран-Луи схватил его другой рукой за штанину и швырнул в застекленную дверь, выходившую в маленький садик. Под грохот бьющихся стекол и ломающегося дерева Паоло вылетел наружу и приземлился на садовой дорожке. Его лицо и руки были изрезаны осколками стекла. С мучительным стоном он попытался подняться, прополз на четвереньках пару метров и, потеряв сознание, рухнул на песок.

Тони, забившийся в угол кухни, вытащил из-за пояса кольт. Зеленый от ужаса, но со злобно поблескивающими глазами, он был похож на загнанную в угол, крысу.

— Не приближайся ко мне, Гран-Луи! — крикнул он, направив пистолет в живот гиганту. — Не подходи ко мне, или я прострелю тебе брюхо!

Гран-Луи, тяжело дыша, смотрел на пистолет в руках своего приятеля — смотрел пристально, но без всяких эмоций. Потом сделал шаг вперед.

— Стой где стоишь! — заверещал Тони, сжимая оружие.

Казалось, что только теперь Гран-Луи заметил его. Он заморгал глазами и затряс головой, как человек, старающийся пробудиться от тягостного сна.

— Ты… ты тоже?.. — глухо спросил он. — Тоже хочешь их убить?

— Нет, нет! — поспешил заверить его Тони. — Плевал я на этого щенка! Можешь увести его отсюда, если хочешь. А я хочу девушку.

— Девушку? — в недоумении переспросил Гран-Луи.

— Ну да. Гувернантку. Ты же знаешь, что я положил на нее глаз, — ответил Тони. — Так и решим. Я отдам тебе мальчишку, а мне достанется девушка.

Гран-Луи подумал немного, а потом пожал плечами.

— Ладно, забирай девушку.

— А эти деньги? — Тони указал на чемодан.

— Можешь и их взять себе, если хочешь, — ответил Гран-Луи. — С меня хватит и моей доли.

— Как скажешь, — ответил Тони.

Не сводя глаз с гиганта, он осторожно отступил к столу, поднял чемодан, открыл его и швырнул туда свой пакет с деньгами.

— Ступай за мальчишкой, Гран-Луи, и уведи его. После того как вы уйдете, я займусь девчонкой.

Гран-Луи колебался какую-то долю секунды, затем подошел к двери подвала, открыл ее и громко позвал:

— Эй, малыш, давай сюда! Мы уходим! — И он начал спускаться по лестнице.

Глава 13

Жорж со странным чувством смотрел на спускающегося и подвал Гран-Луи. Непонятно почему, но каждый раз, когда великан появлялся в подвале, он, казалось, становился все меньше и меньше.

— Давай сюда, малыш! — повторил Гран-Луи, протягивая мальчику свою огромную руку. — Мы уходим. Ты возвращаешься домой. Вот видишь, когда я обещал, что никто не тронет волоска на твоей голове, я не болтал зря. Старик Луи умеет держать свое слово.

Жорж послушно подал руку великану.

— Значит, мы возвращаемся домой? — тихо спросил он.

— Разумеется! — Гран-Луи громко захохотал. — Об одном прошу тебя, малыш. Ты уж будь поаккуратней с легавыми. Держи язык за зубами, заметано? Потому что, если ты начнешь болтать, Гран-Луи загремит в тюрягу.

Жорж с раздражением передернул своими хрупкими плечами.

— Но это же само собой разумеется! Конечно, я никому ничего не скажу. Разве я не понимаю! — Он повернулся к англичанке, которая слушала их разговор, неподвижно сидя на своей кровати. — Вы слышали, что сказал Гран-Луи, мисс Дороти? Мы возвращаемся домой.

— Боже мой! — растерянно воскликнула англичанка. — Неужели это действительно так?

— Разумеется. Ведь Гран-Луи только что сказал нам это.

— Видишь ли, малыш, — пробормотал Гран-Луи смущенно, — говоря это, я имел в виду только тебя. Это ты возвращаешься домой.

— А как же мисс Дороти? — Рука Жоржа выскользнула из ладони гиганта.

Гран-Луи молчал.

— Так как же мисс Дороти? — повторил Жорж.

Гран-Луи стоял, переминаясь с ноги на ногу и потряхивая головой, словно вол, которому мешает ярмо.

— Она уйдет отсюда попозже, — наконец выдавил он.

— Я не пойду без мисс Дороти, — безапелляционно заявил Жорж.

— Не создавай лишних сложностей, парень! — взмолился Гран-Луи, отчаянно всплеснув руками. — Это не так просто, как тебе кажется… Мисс Дороти тоже вернется домой, только отведет ее туда Тони. Разве это имеет какое-то значение для тебя, а?

Лицо мисс Линч побледнело. Вскочив с кровати, девушка прижалась к стене…

— Но я… я не хочу оставаться с этим человеком наедине! — простонала она.

— Черт возьми! — проворчал Гран-Луи. — Да не убьет же он вас!

Жорж встал рядом с молодой англичанкой и, сжав губы, неодобрительно посмотрел на Гран-Луи.

— Тебе должно быть стыдно так говорить с мисс Линч, Гран-Луи, — сказал он. — Как будто ты не знаешь, что Тони все время старается ущипнуть ее.

— И снова ты все усложняешь, малыш! — В голосе Гран-Луи прозвучали чуть ли не умоляющие нотки. — Не думай, что это было так просто. Ради тебя мне пришлось покалечить двоих! Так что не толкай меня на крайности. Закрой рот и иди со мной.

— Не пойду! — уперся Жорж. — Я останусь с ней.

Глаза Гран-Луи недобро блеснули. Он покраснел и шагнул вперед.

— Перестань доставать меня, щенок! — рявкнул он. — Все будет так, как я сказал!

Подхватив мальчика одной рукой, он сунул его себе под мышку.

Возмущенный Жорж вопил и рвался изо всех сил.

— Пусти меня! — кричал он. — Немедленно отпусти меня, ты противный толстяк!

Но Гран-Луи не обращал внимания на его вопли. Даже не взглянув на замершую у стены гувернантку, он поднялся наверх по лестнице. Тони ждал его на кухне с чемоданом в одной руке и пистолетом в другой. При виде Жоржа, извивающегося под мышкой гиганта, он усмехнулся своей гаденькой ухмылкой.

— Вижу, ты забрал своего дружка, — сказал он. — Только вот выглядит он что-то не слишком радостно. И визжит, как ошпаренный.

— Не лезь в мои дела! — отрезал Гран-Луи и направился к двери.

— Гран-Луи! — окликнул его Тони.

Гигант обернулся.

— Послушай, ты того… будь поосторожней. Бертини не простит тебе того, что случилось. Он и его ребята начнут охоту за тобой сразу же после того, как он очухается. Да и Паоло к ним присоединится. Так что не теряй времени зря и постарайся найти себе укромное местечко. Это в твоих интересах.

— Тебе тоже не мешало бы об этом позаботиться, — буркнул Гран-Луи, смягчившись.

— Знаю, — кивнул Тони. — Но я не собираюсь здесь задерживаться, когда у меня есть все для того, чтобы зажить как следует. На свете много стран, и среди них есть такие, в которых мне хотелось бы побывать.

Гран-Луи понимающе кивнул. Жорж продолжал испускать пронзительные вопли. Гран-Луи посмотрел по сторонам, взял лежавшую на плите тряпку и заткнул мальчику рот, а потом осторожно связал ему руки полотенцем.

— Это для того, чтобы ты не слишком надрывался, малыш, — беззлобно буркнул он.

— Ну, удачи тебе, парень, — сказал Тони. — Может, когда-нибудь еще случится встретиться.

— Все может быть, — буркнул в ответ Гран-Луи.

По пути к двери он бросил взгляд на Бертини. Тот все еще был без сознания; было похоже на то, что в себя он придет не скоро. А после этого ему, несомненно, понадобится помощь хирурга, чтобы привести свою физиономию в более приличное состояние.

Выйдя наружу через проломленную дверь, Гран-Луи направился к гаражу, чтобы взять одну из стоявших там трех машин. Паоло все еще лежал на дорожке, раскинув руки и прижавшись к земле лицом. Ему тоже потребуется какое-то время, чтобы очухаться, решил Гран-Луи.

В гараже гигант уложил Жоржа на сиденье одной из больших машин и накрыл его покрывалом.

— Думаю, что тебе будет здесь не так уж неудобно, — сказал он, сел за руль, включил двигатель и задним ходом вывел машину из гаража.

Держа чемодан с деньгами в левой руке, Тони медленно спустился в подвал. На последней ступеньке он задержался и поискал взглядом Дороти Линч. Та стояла в углу за шкафом, прижавшись к стене. Ее светлые волосы поблескивали в свете лампочки. Тони усмехнулся. Девчонка боялась. Тони нравилось иметь дело с женщинами, которые боялись его. А сейчас это было особенно приятно. Он слишком долго желал ее, слишком часто думал об этой минуте и теперь хотел насладиться ею до конца.

— Ну и ну! — сказал он. — Такая большая девочка ведет себя так несерьезно! Чего ты прячешься?

Мисс Линч вышла из своего укрытия. Она была очень бледна, а в ее огромных голубых глазах застыло отчаяние.

— Что вы хотите от меня? — простонала она дрожащим голосом.

— Я хочу сделать тебе маленькое предложение, — ответил Тони, бесстыдно ощупывая ее взглядом.

— Предложение? Какое?

— Я предлагаю тебе составить мне компанию на несколько дней. Ты поедешь со мной, и где-нибудь в укромном местечке мы проведем вместе недельку. Думаю, это будет райская жизнь. Ну, а если мое предложение тебе не подходит, я оставлю тебя здесь и мои кореша прикончат тебя. Скорее всего, не сразу: они воспользуются случаем и сперва трахнут тебя по очереди.

— Ложь! Вы лжете! — Лицо мисс Линч покрылось красными пятнами.

— Дура! Если бы не я и Гран-Луи, ты и мальчишка давно были бы трупами. Так что выбирай: незабываемое удовольствие с Тони или смерть. Что тебе больше по душе?

Он с наслаждением следил за охваченной паникой девушкой. Ее прерывистое дыхание, резкие, некоординированные движения, ужас в глазах возбудили его. Да, это была телка, о которой он давно мечтал. От такой можно сойти с ума.

— Вы лжете, — повторила она. — Вы хотите запугать меня, вот придумали все это. Но я вам не верю!

— Неужели? А вот насчет запугивания, так это совсем неплохая мысль. Таких девушек, как ты, всегда следует сперва немного попугать. Это помогает им прийти в себя. А уж после этого они готовы на все, и их не приходится упрашивать. Да, знавал я и таких — поначалу они лили слезы и причитали, а потом их приходилось даже сдерживать. На них словно дьявол находил! Похоже, что такое случится и с тобой, куколка!

Он поставил чемодан на пол и начал неторопливо приближаться к девушке. И так же медленно мисс Линч отступала назад, пока спина ее не коснулась стены подвала.

— Вы… Не надо… Не подходите ко мне… — лепетала она.

— Ты хочешь, чтобы я поверил, что тебе еще не случалось заниматься этим? — Глаза Тони лихорадочно блестели.

— Вы мне противны! — Девушка откинула голову назад так резко, что ударилась о холодный камень. Но от ужаса, внушаемого ей приближающимся негодяем, она даже не почувствовала боли.

— Мы и об этом поговорим, куколка, — сказал Тони, наслаждаясь ее отчаянием.

Его руки легли на ее бедра. Девушка дернулась, когда он начал тискать ее груди. Его дыхание стало прерывистым, он приблизил свою потную морду к ее лицу и впился в ее губы, но тотчас же, с криком отпрянул: девушка укусила его.

— Шлюха! — выругался он и сплюнул кровь, сочившуюся из прокушенной губы.

Снова шагнув вперед, он ударил ее кулаком. Девушка попыталась увернуться, но это ей не удалось, и она осела на пол. Задравшаяся юбка обнажила ее стройные длинные ноги. Тони, в котором злость смешивалась с желанием, с вожделением смотрел на нее.

Инстинктивно одернув юбку, Дороти попыталась отползти от него, но он упал на нее и сжал запястья девушки. Отчаянным рывком освободив одну руку, она изо всех сил стала бить его. Гувернантка кричала, билась под ним, и прикосновения ее упругого, молодого тела сводили его с ума. Он больше ничего не говорил, грубо срывая с нее одежду.

Отлетели в сторону обрывки блузки и черный бюстгальтер с разорванными бретельками, обнажив шелковистую кожу.

Дороти Линч больше не кричала. Она боролась молча. Стиснув зубы, пыталась царапать его лицо, ударить коленкой, сбросить с себя это тело, прикосновение которого вызывало у нее омерзение. Но силы были на исходе, и ее противник чувствовал это. Обрывки одежды летели во все стороны — теперь девушка была почти голой. Усиливающийся во время этой отчаянной борьбы запах ее тела еще сильнее будоражил Тони.

На мгновение они затихли: девушка, перестав бороться, пыталась перевести дыхание, а мужчина, сжимая ее запястья, прижимал свою жертву к полу и старался коленями раздвинуть ее плотно сведенные ноги. Но она не уступала.

Насильник, шумно дыша, криво усмехнулся. Все шло так, как он и предполагал. Теперь Тони был уверен, что овладеет ею. Может быть, через минуту. Приблизив к ней свое лицо, он поцеловал ее в шею. Она судорожно дернулась и замерла.

Тони куснул ее в плечо. Девушка никак не отреагировала на это.

— Ну, вот ты и присмирела! — процедил он, тяжело дыша.

Захватив оба ее запястья одной рукой, Тони сорвал другой со своей жертвы кружевные трусики. Глядя на плоский, вздымающийся в прерывистом дыхании живот, он сказал с усмешкой:

— А я не ошибся, ты действительно настоящая блондинка!

Его рука бродила по ее телу. Дороти еще раз попыталась уйти от бесстыдных пальцев, но у нее уже не было сил для сопротивления, она замерла в оцепенении, стиснув зубы, и Тони грубо овладел ею на голом цементном полу.

Поднявшись на ноги, Тони окинул взглядом молодую англичанку. Девушка лежала неподвижно, с закрытыми глазами и сжатыми губами. Сейчас она казалась мертвой.

Тони поправил одежду, пригладил волосы и одернул свой желтый галстук. Сейчас он почувствовал разочарование: близость с ней не принесла ему особого удовлетворения, он был недоволен ею, да и собой тоже.

Тони слишком распалился, слишком желал эту маленькую куколку, а потому слишком быстро пришел к финишу. А она вообще никак не реагировала на его ласки и лежала бревно бревном.

— А ну вставай, — сказал он холодно. — Нужно быть психом, чтобы здесь задерживаться. Нам следует найти место, где бы мы чувствовали себя спокойно. Там мы и продолжим наши маленькие игры.

Мисс Линч не ответила. Тони наклонился и встряхнул ее.

— Ты слышишь, что я сказал? Поднимайся! Наверху есть люди, которые не очень любят меня, и я не горю желанием встретиться с ними.

Она встала, как загипнотизированная, и замерла, глядя куда-то вдаль пустыми глазами.

— Оденься! — приказал ей Тони, но тут же, взглянув на то, что осталось от одежды девушки, понял, что она не сможет выполнить его приказ. — Тебе не следовало разыгрывать из себя недотрогу — тогда и твои шмотки были бы целыми. Подожди немного, сейчас я принесу плащ.

Тони взбежал по ступенькам в кухню. Бертини и Паоло пребывали все в том же состоянии — один у стены, другой на садовой дорожке. Ему повезло — они еще не пришли it себя. Вообще-то он вел себя как последний идиот, потратив столько времени на эту англичанку! Нужно было с самого начала думать о том, как создать наибольший запас времени и сразу же увезти ее отсюда. Но он так желал ее, что не смог с собой совладать. Черт побери, просто наваждение какое-то! Прошло всего несколько минут, а он уже опять хотел ее!

Распахнув один из шкафов, он выбрал из висевшей в нем одежды плащ песочного цвета, принадлежавший Паоло. Маленький боксер был почти одного роста с Дороти, так что плащ должен был ей подойти. Затем Тони поспешил в гараж, вывел одну из машин и подогнал ее к двери.

Когда он с плащом в руке сбежал по лестнице в подвал, Дороти Линч с отсутствующим видом сидела на кровати, опершись локтями о колени.

Он швырнул ей плащ.

— А ну, пошевеливайся! Надень это, да побыстрей, — приказал он. — Мы должны спешить!

Она встала, как автомат, и начала одеваться. А Тони подошел к стоящему на полу чемодану и открыл его. Он вдруг почувствовал, что во что бы то ни стало хочет немедленно взглянуть на деньги.

Это было неудержимое желание, столь же сильное и острое, как то, которое только что бросило его на эту девушку. Ему было просто необходимо увидеть эти деньги, дотронуться до них, удостовериться в том, что они существуют на самом деле. И это желание было сильнее здравого смысла.

Тони не слышал, как она приблизилась к нему. Он вообще перестал что-либо замечать, погрузившись в созерцание своего богатства. Ощутив движение воздуха, он успел слегка повернуть голову — достаточно, чтобы увидеть замахнувшуюся руку, сжимающую бутылку с лимонадом, и девичье личико, искаженное ненавистью.

В тот же миг тяжелая бутылка ударила его по голове, и он провалился в темноту.

Глава 14

Было два часа дня, когда Гран-Луи остановил машину на площади маршала де Латр де Тасиньи. Посмотрев по сторонам, он убедился, что поблизости никого нет. В этот день в Париже стояла прекрасная погода, и здесь, на открытом месте, солнце довольно сильно припекало.

Перебравшись на заднее сиденье, Гран-Луи сел рядом с Жоржем и сдернул с мальчика покрывало. Его глаза встретились с ненавидящим взглядом Жоржа.

— Послушай, малыш, — обратился Гран-Луи к мальчику, — я понимаю, ты сердишься на меня. Но я просто не мог поступить иначе, не мог увести мадемуазель. В жизни не всегда делаешь то, что хочется. Тебе еще предстоит много об этом узнать.

Жорж молчал. Гран-Луи почесал затылок. Он не любил долгие разговоры и решил перейти прямо к делу.

— Значит, так, — сказал он. — Я довез тебя почти до самого твоего дома. Чтобы добраться до него, тебе достаточно перейти улицу. Сейчас я высажу тебя из машины и уеду. Так вот… когда легавые будут допрашивать тебя, постарайся не слишком точно меня описывать. Ну, а я… я никогда не забуду тебя, малыш. Очень жаль, что мне не удалось дослушать до конца историю об ученом Поле и этом затерянном городе.

Вздохнув, он развязал Жоржу руки и освободил его от кляпа.

— Тебе не очень больно? — спросил он.

Жорж передернул плечами.

— Мне больно, — сказал он, — но не от этого.

— Да не расстраивайся ты так! С твоей мисс ничего не случится, и вскоре ты увидишь ее, — сконфуженно произнес Гран-Луи и открыл дверцу.

Маленький мальчик вышел из машины. Он стоял неподвижно, опустив руки, и смотрел, как Гран-Луи перебирался на переднее сиденье за руль.

— Ну, малыш, до свидания!

— До свидания, Гран-Луи, — ответил мальчик.

Машина резко рванула с места, но Гран-Луи все же успел махнуть рукой на прощание.

Жорж еще какое-то время смотрел вслед умчавшемуся автомобилю, а потом повернулся и через площадь, не торопясь, направился к Фош-авеню.

Дисюин, подобно пуле, влетел в кабинет Паолини, даже не постучав в дверь, ошеломленный и растерянный.

— Па… патрон!.. — выдавил он, заикаясь от волнения.

Комиссар смерил детектива строгим взглядом.

— В чем дело, Дисюин? Что с вами стряслось?

— Патрон, он вернулся!

— Кто вернулся?

— Он! Мальчик! Жорж Дерми!

— И когда же?

Хладнокровие комиссара, казалось, лишь усилило возбуждение Дисюина. Однако он тут же постарался взять себя в руки.

— Совсем недавно. Не более получаса назад, — ответил он уже более спокойно. — Он явился домой — один, пешком, словно ничего не случилось. Его отец позвонил нам и сообщил об этом.

Паолини встал и потянулся за шляпой. Застегивая плащ, он сказал:

— Ну что ж, пойдем посмотрим на Жоржа Дерми.

По пути на Фош-авеню комиссар с видимым безразличием смотрел в окно, не произнося ни слова. Дисюин, хорошо изучивший привычки своего шефа, тоже молчал. Ему ли не знать, что, когда на лице комиссара появляется это отрешенное выражение, это означает, что он интенсивно над чем-то размышляет.

Полицейский автомобиль свернул в ворота и остановился у облицованного розовым камнем парапета. Все тот же личный секретарь Дерми, одетый с той же элегантностью, встретил их.

— Как состояние мальчика? — спросил Паолини.

— Все в порядке. Конечно, он несколько потрясен случившимся, но этого и следовало ожидать. Вообще же он чувствует себя неплохо.

— А что с гувернанткой?

— К сожалению, мальчику ничего не известно о ее судьбе.

Паолини понимающе кивнул.

Секретарь проводил их в кабинет хозяина. Ожидающий полицейских Дерми окинул их холодным взглядом.

— Я думал, что вам, вероятно, следует узнать эту новость, и распорядился, чтобы вас информировали о возвращении Жоржа.

— Я признателен вам за то, что вы об этом позаботились, — сказал комиссар. — Могу ли я увидеть мальчика?

— Он сейчас в постели. Врач уже осмотрел его. Мальчик чувствует себя неплохо. Конечно, он немного испуган, угнетен… С ним его мать. Пойдемте.

Они последовали за банкиром по длинному коридору, выложенному мрамором. В конце его Дерми остановился у закрытой двери и постучал.

— Войдите!

Комиссар вошел в детскую. На стенах, обтянутых голубой тканью, висели большие мохнатые игрушки и яркие картинки; под ногами лежал ворсистый розовый ковер. На кровати, среди подушек, Паолини увидел белокурую головку Жоржа. Рядом с ним сидела Эдмон Дерми, держа сына за руку.

— Ах, месье комиссар!.. Жорж здесь… Он вернулся… — дрожащим голосом произнесла она.

Паолини улыбнулся. Ему казалось, что сейчас мадам Дерми — утомленная, со следами бессонницы на прекрасном лице и с темными кругами под глазами — выглядит куда красивее, чем на любой фотографии в вечерних парижских газетах. Приятно видеть на ее лице вот эти морщинки, отнюдь не являющиеся следствием утомительной жизни светской дамы…

— Ну, как дела, мой мальчик? — спросил Паолини, сев на стул возле кровати. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответил мальчик, внимательно глядя на него своими голубыми, не по-детски серьезными глазами.

— Ты знаешь, кто я такой?

— Да. Вы из полиции. Вам было поручено найти меня.

— Совершенно верно.

— Только вот вы меня не нашли.

— Жорж! — воскликнула в смущении мать.

— Мальчик прав. Я действительно не смог его найти, — сказал Паолини. — Так как же тебе удалось вернуться сюда, Жорж? — обратился он к ребенку.

— Я удрал от них.

— А где ты находился?

— В подвале какого-то дома.

— Ты можешь сказать, где находится этот дом?

— Нет, этого я не знаю, — ответил Жорж. — Когда они похитили нас, то сразу заклеили нам глаза липкой лентой.

— Они тебя обижали?

— Нет.

— А мисс Линч?

Лицо мальчика сжалось.

— Я… Она… Я не знаю… — прошептал он.

— Мисс Линч не смогла убежать вместе с тобой?

— Нет.

— Почему?

— Эти люди… они повезли меня сегодня куда-то на машине, а мисс Дороти осталась в этом подвале. Когда машина где-то остановилась, я сорвал повязку, которая была, у меня на глазах, выскочил из машины и убежал.

— И они не погнались за тобой?

— Они не смогли сделать это. Я бежал быстро, а на улице были люди… много людей, — ответил Жорж.

— Кто был в этой машине?

— Я не знаю… — ответил Жорж, избегая взгляда комиссара. — Ведь они завязали мне глаза.

— Понимаю. Но ведь ты, наверное, слышал их голоса? И в машине, и в подвале.

— Да. Там их было несколько… может быть, четыре или пять, а больше я ничего не могу сказать.

— Но они, наверное, обращались друг к другу? Называли фамилии или имена?

— Нет, — ответил Жорж, не глядя на полицейского.

Паолини молча кивнул. Все это казалось ему странным, очень странным. И рассказ маленького Дерми, и его поведение.

— А где именно тебе удалось убежать от них? — спросил он.

— Возле парка Монсо, — ответил Жорж, а потом, повернувшись к матери, сказал: — Мама, я устал. Мне хочется спать.

— Да, да, мой дорогой. — Мадам Дерми склонилась над сыном. — Вы, конечно, понимаете, месье комиссар…

— Разумеется, мадам, мальчику нужен покой, — ответил Паолини, вставая. — Спокойного сна, Жорж.

— До свиданья, месье.

Эдмон Дерми заботливо и нежно поправила одеяло, под которым почти скрылась светловолосая головка ее сына, и направилась к двери. Паолини на цыпочках последовал за ней.

Они нашли Андре Дерми в его кабинете. Банкир курил в компании Дисюина, казавшегося несколько смущенным.

— Итак, месье комиссар? — обратился Дерми к Паолини.

— Мальчик не сказал ничего существенного, — ответил комиссар. — Он не видел преступников, не слышал их имен, не знает, где находится дом, в подвале которого его и мисс Линч держали похитители.

— Бедная малютка! — воскликнула мадам Дерми. — Эти звери… кто знает, что они сделают с бедной девочкой!

Паолини молча кивнул.

За дверью послышался легкий шум — кто-то шел по коридору. Дверь отворилась, и появился Жорж — босой, в голубой пижаме. Он остановился на пороге, не выпуская из пальцев ручку двери.

— Так где же он находится, этот дом?

— Понимаете… — Мальчик замялся. — Когда меня посадили в машину, повязка немного сползла, и я кое-что мог видеть. Дом этот находится на улице Таписвер, я прочел название из-под повязки. Возле дома в саду стоит часовня. А немного дальше, в стороне от дороги, я видел большой дом, похожий на крепость.

— Дисюин! — приказал комиссар. — Немедленно пошлите туда людей. Столько, сколько сочтете нужным. Видимо, этот дом находится в пригороде. Улица Таписвер, часовня в саду, здание замкового типа… Найти будет нетрудно.

— Скорее всего это возле Панти, — сказал детектив уже по пути к двери.

Он вышел. Комиссар подошел к мальчику, все еще стоявшему у порога.

— Ты молодец, Жорж, — похвалил он. — И ты очень нам помог.

Жорж то ли опустил голову на грудь, то ли медленно кивнул, повернулся и, не сказав ни слова, убежал.

— Картинка что надо! — пробормотал комиссар, разглядывая Бертини, который молча сидел на ступеньках у входа в небольшую виллу и смотрел на Паолини ненавидящими глазами на жутко изуродованном лице.

Виллу окружал неухоженный сад с сильно разросшимся кустарником. По посыпанной песком дорожке санитары уносили Паоло, так и не пришедшего в сознание. Здесь же лежал Тони, вынесенный из подвала; из широкой раны на его затылке сочилась кровь.

— Похоже, что ему основательно повредили череп, — сказал один из санитаров.

— Ну и дела! И всему этому придется дать достаточно убедительное объяснение, а, Бертини? — Комиссар присел рядом с корсиканцем, которому ватным тампоном удаляли кровь с лица.

— Ну и удивил же ты меня. Так что прими мои поздравления. Никогда бы не поверил, что человек с твоим авторитетом сунется в столь грязную историю. Я считал тебя умнее, Бертини. Ты разочаровал меня.

Корсиканец пожал плечами. Меньше всего на свете хотелось ему сейчас отвечать на вопросы комиссара. Так глупо засыпаться! Ну что ж, за глупость полагается расплачиваться, и он пройдет через все, что ему предстоит, как подобает настоящему мужчине.

— Если я и скажу вам все, комиссар, вы мне все равно не поверите, — буркнул он.

— Вне всякого сомнения. Но ты все-таки скажи.

Паолини и Бертини знали друг друга с незапамятных времен. В самом начале своей карьеры Паолини, тогда еще никому не известный маленький инспектор полиции, столкнулся с Бертини, промышлявшим в то время в Марселе. С тех пор он сумел попортить своему земляку немало крови, расследуя его деяния.

— Ну, если вы хотите… Так вот, этот парень с пробитой головой — это Тони. Я иногда помогал ему, — начал Бертини. — Дело в том, что он мой дальний родственник, племянник моей кузины, переселившейся давным-давно в Сицилию. Что делать, приходится заботиться о парне…

— И это очень мило с твоей стороны, — вставил Паолини.

— И вот, значит, сегодня он пригласил меня поиграть в покер. Сказал, что к нему придут еще двое приятелей. Я сделал глупость и согласился. Мы все собрались здесь, началась игра, и тут один из парней, которого я совсем не знаю, потянул из рукава карту. Тони это заметил, схватил ловкача за руку. Слово за слово, началась потасовка. Конечно, мне пришлось вмешаться — ведь Тони мне не чужой…

— Да, да, он твой сицилийский родственник.

— Мне врезали кулаком по носу, и я тут же вырубился. А когда очухался, вы уже были здесь.

— А Тони врезали по голове в подвале, — покачал головой комиссар. — Что за невезуха… Кстати, а куда подевалась эта англичанка?

— Англичанка? Какая англичанка?

— Англичанка по имени Дороти Линч. Гувернантка сына супругов Дерми. Вы же похитили ее вместе с мальчиком.

— Полегче, комиссар, полегче! От таких вопросов можно и умом тронуться! — Бертини демонстративно заткнул уши. — Думаю, что в моем возрасте да еще и в таком состоянии меня нельзя так волновать. Какая-то англичанка, какой-то мальчик, которых вы собираетесь повесить на меня…

— Выше голову, Бертини, — дружелюбно посоветовал комиссар. — На твое счастье, мальчик жив и здоров. Но если не будет найдена девушка и выкуп, to я тебе не позавидую. Ты ставишь на кон свою голову.

Бертини побелел, как мел. Он отлично понимал, чем сейчас рискует. Старый уголовник знал законы и понимал, что его ожидает.

— Теперь еще и выкуп! — воскликнул Бертини. — О каком выкупе вы говорите?

— Выкуп в три миллиона новых франков. Разве это не здорово звучит?

— Три миллиона франков! — охнул Бертини. — Месье комиссар, да я за всю свою жизнь не видел столько бабок!

— Кстати, о подвале… — продолжал Паолини так же спокойно. — Я там побывал, и у меня сложилось впечатление, что его приспособили для того, чтобы там могли жить два человека, скрытые от нескромных взоров. Между прочим, в этом самом подвале валяется на полу разодранная женская одежда.

Взгляд черных, пронзительных глаз Бертини встретился со взглядом комиссара.

— Разорванная одежда?

— Да. Похоже, что какую-то девушку там раздели… несколько бесцеремонно. Надеюсь, тебе понятно, что я имею в виду? И там же валялся этот твой родственник Тони, которому ты протежируешь, а его череп был раскроен чем-то тяжелым. Так что за сцена разыгралась в этом подвале?

— А я откуда знаю? — огрызнулся Бертини. — Задайте этот вопрос Тони. А что касается меня, то я вообще не знал, что в этом доме есть подвал.

— Значит, ты ничего обо всем этом не знаешь?

— Абсолютно ничего.

— В таком случае я, пожалуй, удивлю тебя. Дело в том, что я это знаю.

— Что вы знаете?

— Я знаю, где находится гувернантка и три миллиона франков.

Тяжелый взгляд Бертини снова скользнул по лицу комиссара. За свою бурную жизнь корсиканец накопил немалый опыт общения с работниками полиции, а комиссара Паолини знал особо хорошо — ведь именно ему он был обязан двумя отсидками в тюрьме, да и других деятелей уголовного мира комиссар пересажал предостаточно. Не в обычае Паолини было блефовать: если он что-то утверждал, то дело обстояло именно так.

— Вы не шутите, комиссар? — спросил корсиканец. — Так где же сейчас эти деньги?

— У твоего дружка, разумеется. У «месье Альбера», — ответил Паолини. — Пожалуй, пора навестить его. Я отправлюсь к нему немедленно. Надеюсь, мой визит доставит ему удовольствие.

Глава 15

Паолини задержался перед «Купальщицей» Ренуара, всегда вызывавшей у него восхищение. Пожалуй, именно Ренуар был его любимым художником. Время от времени он посещал Лувр специально для того, чтобы побыть какое-то время наедине с полотнами этого великого мастера.

— У вас хороший вкус, комиссар, — сказал месье Лендри. — Эта картина — жемчужина моей коллекции. Уж не стану говорить, в какую сумасшедшую сумму она мне обошлась.

Знаменитый адвокат был одет по-домашнему. На нем был красивый шелковый халат гонконгского производства, затканный красными драконами.

— Итак, мальчик нашелся, — продолжал месье Лендри. — Дерми сообщил мне об этом по телефону минут десять назад. У меня словно камень свалился с сердца.

— Мальчик нашелся, но ведь существует еще и девушка, — заметил Паолини.

Адвокат кивком согласился с ним и опустился в одно из глубоких кресел. Паолини обратил внимание на его комнатные туфли из красной кожи.

От адвоката приятно пахло английской лавандой; Паолини вспомнил, что такой же запах он ощущал в кабинете директора полиции.

— Да, — сказал Лендри, — существует еще и девушка. Молодая блондинка, очень хорошенькая. К сожалению, для нее это может усложнить ситуацию…

— Что и случилось, — прервал его комиссар. — Вы предусмотрели все, кроме одного. Вы не предусмотрели, что очаровательная мисс Линч может слишком уж прийтись по вкусу одному из ваших наемников.

Живые глаза месье Лендри за толстыми стеклами очков остановились на лице комиссара.

— Извините? — Его брови удивленно приподнялись.

— Каким бы блестящим умом не обладал человек, он не в состоянии предусмотреть все, — сказал комиссар. — В любом деле найдется какой-нибудь элемент, не поддающийся логике и ускользающий от анализа, связанный с животным началом, таящимся в человеке, и порождаемыми им древними эмоциями. Да-да, такие задачи не по зубам даже современным компьютерам. Вот и сейчас вы все учли, все спланировали, за исключением возможности того, что один из преступников проникнется симпатией к ребенку, а другой помешается от вожделения к мисс Линч.

Месье Лендри позволил пеплу сигары упасть в хрустальную пепельницу, стоявшую рядом с ним. Когда адвокат заговорил, его голос звучал так же спокойно и мягко, как и раньше.

— Мой дорогой комиссар, если бы я не знал, что вы заядлый трезвенник, я мог бы поклясться, что сегодня вы хватили лишку. Но мне известно, что комиссар Паолини не пьет никогда. Если же это шутка, то я не назвал бы ее удачной. Так в чем же, собственно, дело?

Паолини, с комфортом устроившийся в кресле, с удовлетворением отметил, что на лице адвоката начали появляться красные пятна.

— Скажите, когда мисс Линч стала вашей любовницей?

— Ну вот, теперь вы начинаете задавать нескромные вопросы! — горестно развел руками месье Лендри.

— Мне представляется, что ваша связь длится уже более года, — невозмутимо продолжал комиссар. — Позволю себе заметить, что человеку, занимающему такое положение, как вы, не следовало бы писать письма определенного рода и фотографироваться при компрометирующих обстоятельствах.

Паолини извлек из кармана толстый конверт и вынул из него пачку писем и несколько фотографий. Выбрав одно из писем, он развернул его и прочел.

«О моя Суламифь! Подобно старцу Соломону, стремлюсь я вновь ощутить животворное тепло твоего юного тела. Живость чувств снова стала доступна мне, с тех пор как моя старая кожа соприкасается с твоей, мой источник молодости.

Твой старый властелин ждет тебя сегодня вечером в десять там же, где и всегда».

Лендри невозмутимо слушал комиссара; он лишь слегка прищурил глаза.

— А что вы скажете относительно фотографий? Вы узнаете ее? — спросил Паолини.

На снимке, который он протянул адвокату, месье Лендри в рубашке с засученными рукавами обнимал мисс Дороти за талию на веранде какого-то сельского дома.

— И где же вы все это откопали? — с интересом спросил Лендри.

— В комнате мисс Линч.

— И за каким дьяволом вас туда понесло?

— Видите ли, в таких делах, как это, я имею обыкновение не только искать преступников, но и порыскать немного вокруг жертвы, ведь при расследовании преступления личность жертвы не менее важна, нежели личность преступника. Естественно, у меня возникло желание узнать, кто же такая эта мисс Линч.

— Ну что ж, — пожал плечами Лендри. — Мисс Дороти Линч действительно была моей любовницей. И что с того? У меня было множество любовниц, я готов признаться в этом. И многие из них были молоды и красивы.

Казалось, что Паолини не слышит признаний адвоката.

— Мне очень хотелось бы знать, уж не она ли подсказала вам мысль о похищении ребенка? — задумчиво проговорил он. — Если бы я держал пари, то поставил бы на нее. Разве что в последнее время вы столкнулись с серьезными финансовыми затруднениями.

— Деньги! Мне всегда их не хватало, — ответил Лендри. — Я всегда жил не по средствам, и, по-моему, весь Париж об этом знает.

— И эти три миллиона позволили бы вам разрешить все проблемы? — поинтересовался Паолини.

— Комиссар! Я вижу, вы продолжаете настаивать на своих измышлениях!

— Это не измышления, месье Лендри. Мое заключение базируется на достаточно прочной основе, построенной, кстати сказать, не без вашей помощи, — продолжал Паолини. — Взгляните сами, как все это выглядит: связь между вами и мисс Линч очевидна, а с другой стороны, вы хорошо знаете Бертини.

— Бертини? — Лендри недоуменно наморщил лоб.

— Только не говорите мне, что вы не знаете его! Вы ведь трижды были его адвокатом, дорогой мэтр. Вспомните, лет десять назад вам удалось вытянуть его из достаточно грязного дела, связанного с наркотиками.

— Но что общего у Бертини с этой историей?

— О, он был вашим доверенным лицом, главным распорядителем, если можно так выразиться. Связующим звеном между вами и непосредственными исполнителями. Очень удобная фигура: человек с немалым опытом в темных делах и заслуживающий доверия. Это он подобрал для вас подходящих уголовников, готовых совершить преступление и подчиняться без лишних вопросов любым указаниям. Вы инструктировали Бертини, он передавал ваши указания исполнителям, следя за их подготовкой и дисциплиной в команде. Смешно даже подумать, чтобы вы стали лично контактировать с такими ничтожествами, как Тони, Гран-Луи и Паоло. Для этого вам был нужен человек их круга, достаточно авторитетный, чтобы держать своих подчиненных в повиновении, и достаточно надежный, чтобы не сболтнуть лишнего. Увы, как я уже говорил, вы не смогли предусмотреть все, и Бертини, несмотря на свой авторитет, не справился со своими людьми.

— Итак, если я правильно понял вас, — медленно произнес Лендри, — вы обвиняете меня в том, что я вместе с мисс Линч и при содействии Бертини организовал похищение Жоржа Дерми?

— Совершенно верно. Должен заметить, что вы великолепно организовали дело. И скорее всего, оно у вас выгорело бы, если бы не пара маленьких песчинок, попавших в шестеренки механизма.

— Комиссар! — покачал головой адвокат. — Да это же просто несерьезно! Судите сами, если мисс Линч — моя сообщница, то за каким дьяволом я распорядился бы, чтобы ее похитили вместе с сыном Дерми?

— О, дорогой мэтр, вы тем самым лишь продемонстрировали изощренность своего ума! Вы похитили ее потому, что во всем ищите оптимальный вариант. В самом деле, кто посмел вы заподозрить в преступлении особу, похищенную вместе с ребенком? Вы обеспечивали девушке непоколебимое алиби и защищали ее от вопросов, которые мы могли бы ей задать, выяснив по ходу расследования, что она ваша любовница.

— Неужели вы думаете, что я, будучи весьма привязан к ней, о чем свидетельствуют хотя бы эти письма, рискнул бы отдать ее в руки этих мошенников?

— Вы считали, что в этом нет никакого риска, — возразил Паолини. — И именно здесь вы совершили погубившую вас ошибку, не сумев правильно оценить психологию моих наемников. Вы были убеждены, что авторитет Бертини — достаточная гарантия того, что с мисс Линч ничего пс случится и что ей обеспечена полная безопасность. Да, это был серьезный просчет… Кстати, как она чувствует себя сейчас?

— Кто?

— Мисс Дороти, разумеется. Ей пришлось пережить весьма неприятные минуты наедине с этим самым Тони. Изнасилование — всегда тяжелая травма для молодой женщины, даже если она преступница.

— Значит… — Лицо Лендри посерело. — Комиссар, я не знал, что ее изнасиловали.

— Должен заметить, что, даже попав в такую передрягу, наша молодая особа показала, что характера ей не занимать, — продолжал Паолини. — После всего случившегося у нее хватило сил собраться и вырубить Тони, оглушив его бутылкой лимонада. А потом забрать выкуп. В конечном счете, если не считать этой маленькой неприятности, все сложилось совсем неплохо. Конечно, опасным явилось то, что мальчик оказался на свободе — ему предназначалась несколько иная судьба — и мог заговорить. Однако лишь Бертини знал, кем на самом деле является Дороти Линч и какую роль она во всем этом играла. А на Бертини можно было положиться — корсиканец умеет держать язык за зубами.

Паолини подался вперед в своем кресле и приблизил свое лицо к лицу адвоката.

— Так где же она, Лендри? Вот здесь, в этом кармане, лежит ордер на обыск вашей квартиры. Однако лучше для вас было бы избежать вторжения к вам орды полицейских со всеми вытекающими последствиями.

Тяжело дышавший Лендри не ответил. Он размышлял. Его великолепный ум работал на полную мощность. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь постукиванием маятника напольных часов эпохи Людовика XV в вестибюле.

Наконец адвокат принял решение.

— Она ни в чем не виновата, — сказал он глухо. — Слышите, Паолини, ни в чем! Я и только я организовал все это. Девушка была лишь статисткой, ничего не знающей об истинном смысле происходящего.

Комиссар кивнул. Разумеется, он не поверил адвокату. Больше того, он был глубоко убежден, что именно мисс Дороти первая подбросила своему любовнику мысль о похищении. Однако и такой вариант развития событий его вполне устраивал. Если влюбленный пятидесятилетний мужчина решил, вопреки многолетнему опыту знаменитого адвоката, закрыв глаза, пойти на все ради того, что стало ему дороже и жизни, и свободы, то позиция Дороти Линч становится неуязвимой. Даже то, что сотворил с ней Тони, сыграет ей на руку и послужит доказательством ее непричастности к заговору…

Комиссар вздохнул.

— Согласен, — сказал он. — Где она?

Осунувшийся Лендри посмотрел на него, прищурив глаза.

— Забавно, что ваше описание организатора похищения оказалось правильным, — сказал он. — Пунктуален и методичен, злобный, любит демонстрировать свое превосходство над окружающими… Очень неплохой мой портрет… Да, комиссар, ваш архаичный метод сработал.

Он встал с явным трудом. Последние пятнадцать минут, похоже, состарили его на пятнадцать лет. Перед комиссаром стоял усталый, сгорбленный старик.

— Ну что ж, — сказал он. — Идемте.

Паолини жестом руки приказал ожидавшему в вестибюле Дисюину следовать за ними. Лендри поднялся на второй этаж. Остановившись перед одной из дверей, он вынул из кармана ключ, отпер дверь и переступил порог. Полицейские последовали за ним.

Дороти Линч была здесь. Она спала на широкой кровати с простынями из розового кретона. Девушка лежала на спине, ее длинные светлые волосы растрепались на подушке, а руки были скрещены на груди. Чистая, юная девушка, объятая сном… От этой картины веяло романтикой. Однако…

Не розы и не лилии покрывали ее девственную грудь. Простыни были засыпаны десятифранковыми купюрами. Дороти Линч спала, зарывшись в почти три миллиона новых франков.

Воздух здесь был пропитан запахом хлорки и вареной капусты. Через высоко расположенные, забранные решетками окна в комнату проникал тусклый свет. Жорж терпеливо сидел перед зарешеченным стеклянным барьером и ждал.

Охранники с любопытством посматривали на этого маленького мальчика, серьезного, собранного и очень элегантного в сером вельветовом костюмчике.

Когда Гран-Луи появился по ту сторону барьера, на его круглом лице сияла широкая улыбка. Казалось, что тюремная одежда на его громадном теле вот-вот лопнет по швам.

Он сел на стул напротив Жоржа и подмигнул мальчику. Охранники встали за его спиной.

— Привет, малыш, — сказал он. — Спасибо за конфеты, они мне ужасно понравились.

— Я очень рад, — ответил Жорж. — А как твои дела? Как насчет здешней кухни?

Гран-Луи сокрушенно покачал головой.

— Нет слов, малыш. Назвать ее отвратительной, значит, сделать им комплимент. Уморить нормального человека им раз плюнуть, — сказал он со скорбной миной. — Поручи им сварить картошку в мундире, так они и ее перепортят.

— Сегодня я привез тебе консервированные фрукты, — сообщил Жорж. — А мама специально для тебя заказала паштет.

— Паштет? — Глаза Гран-Луи сверкнули.

— Да. Печеночный.

Жоржу показалось, что на глаза Гран-Луи навернулись слезы.

— Слушай, малыш, — проговорил он, — мне, пожалуй, следует извиниться перед тобой за то, что я плохо отзывался о твоей семье. Я был не прав. Твои родители — благородные люди.

— Есть еще одна новость, — продолжал Жорж. — Мой папа говорил о тебе с министром. У него много знакомых министров, а это был тот, который занимается правосудием. Так вот, папа сказал, что обо всем договорился с ним и тебя вскоре выпустят под залог.

Слеза поползла по щеке Гран-Луи, и он вытер ее рукой.

— Он в самом деле так сказал?

— Ну да!

— Ты уверен в этом, малыш?

— Конечно. Но это не все. Папа еще сказал, что ты очень скоро будешь на свободе и тогда, если захочешь, он возьмет тебя к нам на работу. Будешь жить в нашем доме и заниматься машинами. У нас их много: есть и спортивные, и большие…

— Это… это было бы замечательно. Передай от меня большое спасибо твоему отцу.

Он наклонился ближе к барьеру и просительно взглянул на мальчика.

— Слушай, Жорж. Почему бы тебе не продолжить эту историю о Справедливом, которую ты начал нам рассказывать? Ведь у нас еще много времени.

— Нет проблем, — кивнул Жорж. — А на чем мы остановились?

— Мы остановились на том, как жители планеты Ра похитили Справедливого. Он потерял сознание, а потом очнулся в каком-то странном месте.

— Да, я вспомнил. — Жорж наморщил лоб, подумал немного и заговорил:

— Жители планеты Ра усыпили Справедливого, выстрелив в него из особого пистолета. Этот пистолет излучал особые волны, действующие на мозг. С помощью этого пистолета можно было и убить, и усыпить человека. Они думали, что Справедливый отключен надолго. Только они просчитались: у Справедливого мозг был не такой, как у обычных людей, и волны на него подействовали совсем слабо. Он проснулся и осторожно посмотрел по сторонам. Вокруг него все так и сверкало. И была слышна странная музыка — такой он никогда не слышал. А потом панель перед ним вдруг раздвинулась, и из отверстия появилось существо…

Охранники, находившиеся в комнате для свиданий, потихоньку подходили все ближе. Они тоже слушали, заложив руки за спину. В помещении стало совсем тихо, слышен был только негромкий голос мальчика. Гран-Луи с довольной улыбкой на широком лице слушал его, опершись локтями на стол и подперев подбородок своими огромными кулаками.

— И что же было дальше? — нетерпеливо спросил он. — Рассказывай, малыш…