Четвёртый

Глава 1

На бивуаке, у костра сидят трое бродяг и рассказывают байки. Слово взял Фома Прыгун.

Мало кто не знает про «Обитель». Новички находят там приют, ветераны-сталкеры место для передышки. Любой бродяга подтвердит, что нет ничего более манящего, чем мерцающие в ночном мраке огни базы Стремачей. Особенно когда за спиной завывает лютое зверьё, и под ногами земля горит.

Конечно Стремачи не родные дядьки и готовы снять последние штаны за ночлег, но ведь они и не должны быть обходительными, — каждый ведь живёт для себя. Торговля провиантом и амуницией у них поставлена на отлично. Своего эти субчики не упустят. Скидок не делают, всегда стоят на своём, три шкуры сдерут если потребуется.

Но жадность жадностью, а дурная слава за ними волочится не из-за простого жлобства — дурной нрав да их чёрное прошлое, — вот что людей пугает. Лет десять назад они совсем другим делом промышляли. Даже суровые ветераны сталкеры, уж насколько тёртые калачи, а не всякий осмелится перечить этим парням. Да и то сказать уж лучше переночевать на болоте, чем у Стремачей, которым ты пришёлся не по нраву. Говорят, что некоторые так и сгинули по собственной глупости. Пришёл, к примеру, в Обитель бродяга, повздорил с братьями, и больше его никто не видел.

Только не всё так однозначно в биографии братьев. Уж каким бы не был суровым человек, а и у него найдётся слабина. Конечно, никто никогда не скажет правды, только ходят разговоры, что существует вещь, которая страшит самих братьев Стремачей, настолько страшит, что раз в месяц они куда-то исчезают и не показываются сутки.

Куда они пропадают никто не знает, только есть одна странность, которую отмечают все внимательные люди. А всё дело в своре лохматых дворняжек. Собаки живущие на базе начинают выть, забиваются в углы или прячутся в норы где-нибудь за её пределами. Животина-то не глупее человека много чего понимает. Чувствуют собаки присутствие какой-то чужой силы, чувствуют и боятся.

Одно время подъедался у Стремачей один тип. Звали его Валерка Тромбон. Так вот этот Тромбон был с братьями на короткой ноге. Степан, ну старший Стремач, уж так его обхаживал, уж так ему угождал: вот тебе и мясца жирненького от щедрот наших, вот и водочки хорошей. Говорят, связаны с ним были братья общими делишками, которые они проворачивали в прошлом, вот по старой памяти Тромбон и пользовался такими привилегиями. В прошлом году этот Валерка где-то в окрестностях Радонска загнулся, с него-то уже и не спросишь, зато можно спросить у его приятеля Фимки Обормота, болтуна редкостного. И про Стремачей, ну про эту их странность, он тоже кое-что знает. Видать Валерка растрепался, ну а этот на ус намотал.

В общем были когда-то братья Стремачи грозой «диких земель». Это они лет десять назад торговлей занялись, а до того промышляли наёмничеством. Из них самым лютым был Степан, этот никого не щадил.

- «Работа есть работа», - любил повторять мужик. - «Одни мутантам головы сносят, а мы людишек на голову короче делаем».

Самый настоящий головорез. В свою команду брал только проверенных людей, с послужным списком. Тогда-то Тромбон к нему и попал. Но текучка в его отряде была ещё та. Не щадил Степан подчинённых. Гибли бойцы в бесконечных заданиях: кто от пули, кто от клыков мутанта. Да и братья могли запросто пустить кровь если кто поперёк слово вставит.

Но разговор не о том. Случилось как-то Стремачам подрядиться на работу к одному дельцу. Он и говорит: «Вытащите ящик из одной дыры и в накладе не останетесь».

- Чего ж сам не вытащишь? - спросил Степан.

- Так если б мог, с тобой бы не говорил, - ответил делец. - А ты, знаю, мужик проверенный если взялся за дело в лепёшку расшибёшься, но сделаешь.

- Тогда пятьдесят процентов вперёд. Прямо сейчас.

Сговорились на полтораста тысяч. Уж как торгашу не хотелось расставаться с деньгами, а всё же пришлось.

- Смотри не забудь про вторую половину! - предупредил Степан. - Обманешь с гонораром, — с того света приду и взыщу!

- На тот свет и отправишься, - хмыкнул делец — В «Мокрые овраги» пойдёшь.

Местечко известное. Настоящая западня. Даже за хорошие деньги не найдётся желающих совать голову в этот капкан.

Про эти овраги много чего тогда болтали. Дескать и лес там отравой изуродован, и сырость лихорадку вызывает, и что нечисть там редкостная водится, что туманы ядовитые и такие густые, что даже ветер разогнать не может, а тут ещё слушок пошёл, будто бы люди оказавшиеся в тех местах с ума сходят. Голоса начинают слышать, видеть чего нет, и страшно сказать, умирать лютой смертью от невидимых тварей, которые наскакивают на них и рвут на части.

Но Степан отступать не привык. Не в его правилах было давать задний ход, особенно когда под носом потрясли пачкой купюр. Хотя, скажу по совести, дело и не в деньгах вовсе было, каждый наёмник прежде всего дорожит собственной репутацией. Попробуй отступи — мигом весь авторитет растеряешь. Потом уже не воротишь. В общем собрал отряд громил и двинулся в Мокрые овраги. В тот раз было с ним десять человек, и по обычаю пошли за ним и братья. Степан никогда до конца не доверял посторонним. Головорезы-то у него в команде были отъявленные, могли и командиру пулю в спину пустить, если права без надобности качать начнёт. Вот он и таскал постоянно с собой братьев. Они всегда спину ему прикрывали, ведь кто как не родные люди помогут в трудную минуту порядок в отряде навести. И понимали они друг друга с полуслова, и чутьём звериным обладали одинаковым.

Только всё равно не помогло. Выяснилось, что прежние доставщики, стараясь спасти собственные шкуры, бросили посылку на разрушенном железнодорожном мосту.

Видать просекли, что конструкция больно шаткая, вот и отступили. Короче говоря вытащили компаньоны Степана тот ящик, да цена высокой оказалась, — троих в команде не досчитались. Сорвались бойцы с мостового пролёта, когда выволакивали ящик на безопасное место. Двое-то сразу погибли, а вот третий... Третий видать живуч оказался. Долго звал на помощь, а когда понял, что никто его спасать не придёт проклял всех до одного. И не просто проклял, но пообещал, что с того света вернётся и отомстит.

- Надо было спуститься и прикончить, - сказал тогда Степан своему брату Кондрату. - Ну да ладно, к вечеру сам успокоится.

Старший Стремач суеверным человеком не был, про таких говорят: несгибаемый скептик. Но видать слова проклинающего подействовали и на него. Больше в тот день он и слова не проронил.

Ящик они, конечно, доставили, только с тех пор стали один за другим пропадать бойцы Степана, ну те что в Мокрых оврагах с ним были. Кто-то в болоте утонул, кого-то псы загрызли, а кому-то и вовсе повезло без вести пропасть.

Вскоре дело дошло и до самих братьев. В рейде по «Мёртвому городу» нарвались они на стаю каких-то тварей, и загнали их звери в аномалию, из которой все трое выбрались едва живыми. Изуродовала их аномалия, покалечила, согнула и обожгла. Вот после этого и стали звать их Стремачами. Страшные, свирепые, не хуже любого мутанта. Но постепенно братья оклемались, от наёмничества отошли, хозяйством обросли, устроили на месте заброшенной воинской части базу. Только покоя им всё равно нет.

В четвёртый день каждого месяца братья на улицу и носа не кажут. Люди говорят: прячутся в своём подвале. Страшатся чего-то. Так сильно боятся, что запираются на все засовы, закрывают окна ставнями и сидят в своём бункере сутки напролёт.

Наверное всё-таки есть чего боятся. В четвёртый день месяца, когда наступают сумерки, видят бродяги как по базе бродит долговязая тёмная тварь. Схожая обликом с человеком, но жуткая до одури. И несёт от этой твари мертвечиной. Ночью-то совсем невмоготу. Кто по умнее да по опытнее стараются на ночлег в доме устроиться, а те кто в палатках ночует, — совсем не спят, уж очень неуютно в Обители становится. Хоть хватай пожитки и беги.

Говорят, это неприкаянный дух того погибшего, что проклял братьев приходит за ними каждый месяц, аккурат в четвёртый день, когда смерть его настигла. Ищет Степана, чтобы отомстить за вероломство.

Что случилось в Мокрых оврагах на самом деле?

1

Проклятый ящик теперь был в безопасности. Он прочно стоял на каменистой насыпи. Облезлый, со сколами на фанерных боковинах, железными ручками с торцов, запертый на висячий замок.

- Братишка-а-а! - истошно закричал Кондрат. - Как же ты та-а-ак!

Степан приглушённо застонал и размашисто прикрыл ладонью глаза. Отчаянный жест, минутная слабость, боль потери — для стороннего наблюдателя этот красноречивый жест был более чем понятен. Четверо братьев, четверо лихих наёмников. Сколько дел они провернули вместе, в каких только передрягах не побывали. И ведь всегда сухими выходили из переделок. Всегда возвращались домой. А в этот раз всё пошло кувырком. Сначала проводник ногу себе распорол штырём, затем отряд заплутал и десять здоровенных мужиков сутки ходили кругами. И вот в довершение всего такое несчастье.

Степан тряхнул головой и окинул взглядом оставшихся в живых. Братья Захар и Кондрат. Тромбон, Сенька Гвоздь, Борька Толстолоб остальных, включая брата Федьку унесла проклятая бездна. В Зоне никогда нельзя просчитать последствия своих действий. Казавшийся прочным мостовой пролёт рухнул под тяжестью четырёх парней, словно был сделан не из железных балок, а из хлипких дощечек.

Они шли последними, и в арьергарде, прикрывая спину остальным, двигался Федька младший брат, которого он опекал и о котором заботился как родной отец.

Степан распоряжался чужими жизнями расточительно не ведая ни жалости ни сострадания. И те трое, что рухнули с двадцатиметровой высоты на дно оврага были для него не ценнее пивных пробок. Иное дело Федька — разве он сможет простить себе его гибель?

- Надо спуститься! - сказал Степан. - Может он ещё жив!

- С ума сошёл? - отозвался Тромбон. - Знаешь, что говорят про эти овраги?

- Мне плевать, что про них говорят. Там Федька, и я должен по-человечески его похоронить.

- В этих оврагах, в этом проклятом тумане живут демоны, - рявкнул Тромбон. - Нельзя спускаться в туман.

- Вот ты туда и пойдёшь, - Степан вынул из кобуры пистолет и направил его на приятеля. - Будешь мне помогать. Понял?

Чуть ли не на карачках, ругаясь на чём свет стоит, они долго сползали в овраг, каждую секунду рискуя скатиться вниз кубарем и переломать кости. Спускались втроём: Степан, Кондрат и Тромбон. Скользкий глинистый склон, осклизлые от гнили остатки деревьев, липкий удушливый туман. Это был не обычный туман какой бывает с утра в деревне. В нём отчётливо ощущался какой-то напоминающий копоть привкус. Дышалось тяжко, порою казалось, что этим туманом можно захлебнуться. На дне оврага журчал ручей. Трава здесь не росла, зато всюду торчали покатые бока бутового камня, которым когда-то укреплялась железнодорожная насыпь.

- Не надо было сюда лезть! - процедил Тромбон.

- Заткнись! - процедил Степан. - Лучше гляди по сторонам, чтобы никакая падла на спину не запрыгнула!

Командир запрокинул голову и посмотрел на контур моста едва различимый в зыбкой мгле. Обратный путь представлялся ещё более сложным. Ползти и ползти.

Железные балки обрушившегося пролёта валялись в десяти метрах поодаль. Среди них трупы погибших компаньонов.

Степан посмотрел на Кондрата и двинул его плечом.

- Пошли! - кивнул он. - Надо братишку забрать!

2

Федька лежал в сторонке. Наполовину в жидкой грязи, за кучей камней и почерневших веток.

- Как же так его угораздило? - опять запричитал Кондрат. - Не хотел он идти в этот рейд, как будто чувствовал.

- Перестань выть! - жёстко одёрнул Степан. - Ничего не поправишь, так чего душу травить?!

Он с силой пихнул брата в грудь и, перешагнув через бревно, остановился рядом с телом Федьки.

Помедлил немного, нагнулся и перевернул тело лицом вверх. Ссадины на коже, сломанная рука, рёбра... И вдруг он увидел как что-то чёрное, блестящее и плоское стремительно заползло в перекошенный рот Федьки. Увиденное настолько потрясло, что он отскочил от тела брата как ошпаренный.

- Мать тебя так! - процедил Тромбон. - Что это за мразь у него в пасти?

Приятель стоял за спиной и опасливо смотрел на Федьку.

Степан отступил на шаг, покосился на Тромбона и сморщился от брезгливости. Чёрный заострённый краешек, торчавший изо рта Федьки пошевелился, ритмично задрожал и окончательно скрылся из вида.

- Паразит какой-то, - проговорил Степан. - Может червяк, или...

От его слов Кондрата вырвало. Он отбежал в сторону и начал натужно кашлять.

- Говорил здесь живут демоны, - зашептал Тромбон. - Люди врать не станут!

И вдруг Федька зашевелился. Сначала робко завозился по грязи руками, затем захрипел и, распахнув глаза, конвульсивно вздрогнул.

- Живой! - закричал Степан. - Он живой!..

десять лет спустя

Степан заковылял к железной двери, открыл её и заглянул в комнату. Федька сидел на стуле запрокинув голову назад. Скрюченный, посеревший, безжизненный, но живой. Об этом говорило сиплое дыхание и ритмичное подрагивание рук.

«Живой!.. Он живой!..» - слова так в голове у Степана и застряли. Но был ли он живой по-настоящему? Мысли вернулись на десять лет назад. Тогда он сразу понял, что существо, которое они притащили к лекарю в «Эдем» к родному брату Федьке имело весьма отдалённое отношение. Ни единого проблеска разума, только рефлексы и примитивный набор потребностей. Даже у домашних животных больше. Доктор возился с ним неделю, но привести в чувство, несмотря на все усилия так и не смог.

- Здесь ему не помочь, - сказал лекарь. - Вези на «Большую землю».

Про мерзкого паразита проникшего в тело брата он умолчал. Для себя Степан решил, что станет заботиться о Федьке до тех пор пока тот не выздоровеет.

Но шли дни, а никакого положительного результата не наступало. Раны зажили, кости срослись, но разум остался в потёмках. Жизненные процессы ограничивались лишь естественными потребностями.

В подвал спустились Кондрат и Захар. У обоих в руках металлические клещи какими кузнецы удерживают на наковальне раскалённые болванки.

Братья остановились за спиной Степана и молча уставились на неподвижную фигуру в глубине комнаты.

«Закончился очередной цикл. Прошёл месяц, и значит появился очередной шанс выправить ситуацию, - подумал Степан. - «Паразит» должен сменить шкуру. Возможно частично выползет из Федькиного рта наружу как было в первый раз, и нам всё-таки удастся его схватит. Каждый месяц мы надеемся, что на этот раз повезёт. Но он очень осторожен и практически не показывается. Высовывает краешки гнусных щупалец, которыми выталкивает старую кожу и всё».

Степан поёжился и посмотрел на братьев.

«Паразит хитёр, он знает, что мы его стережём, он нас слышит и наверняка чувствует обонятельными рецепторами. Чувствует как крыса приманку. От того и осторожен. За Паразитом нужно следить в оба, потому что никогда не знаешь, когда он начнёт действовать. Сколько же было попыток его извлечь из нашего несчастного братца? Жаль что ни одна не увенчалась успехом».

Старший Стремач тяжко вздохнул и медленно вошёл в комнату.

«Паразит на удивление силён, а ещё этот ублюдок очень мстительный и не прощает ошибок. В первый раз я смог вытащить его лишь на ширину ладони, тянул изо всех сил и всё же этот подонок ускользнул. А потом он отомстил. Ну ещё бы, ведь он был в ярости, когда у меня в пальцах осталась часть его щупальца. Он полностью подчинил себе Федьку, и тот как разъярённый зверь бросился на нас. Кондрату чуть глаз не выбил, мне руку сломал. Даже втроём мы не могли его утихомирить. А ведь Федька всегда был слабаком».

Старший Стремач бесшумно подошёл к стоявшему у стены табурету и осторожно, чтобы не заскрипели дощечки, сел на него. Когда в комнату вошли братья, он кивком приказал запереть дверь на замок и отдать ему ключ.

«Ничего, ничего! Всё наладится! - подумал он. - Паразит не даёт Федьке вылечиться. Он намеренно лишил его разума. Пусть хитрый, но человек хитрее. Однажды он сделает ошибку, и мы его вытащим наружу. Вытащим и прикончим. И тогда нас снова будет четверо. Как прежде».