Четвертый дракон Амели

1. Письмо

Он был одет в красивый бархатный камзол, расшитый золотыми нитями. Запылившаяся и местами порванная одежда всё равно выглядела дорогой.

Он лежал в полуметре от блестящего нового мотоцикла, и казалось, будто две эпохи сошлись на узкой горной дороге.

– Это не я! – мотал головой симпатичный молодой человек со шлемом в руках. – Я успел затормозить! Он вышел из-за поворота, но я заметил его! Я остановился, а он вдруг упал.

Валери склонилась над мужчиной в камзоле, попробовала прощупать пульс на руке (совсем слабый, но есть!), осторожно перевернула его на спину. И поняла – мотоциклист, действительно, не при чем – из груди лежавшего на дороге мужчины торчала стрела!

– Вызовите скорую помощь, – она метнула быстрый взгляд на мотоциклиста и снова повернулась к раненому, – у меня нет с собой телефона. И полицию!

Мотоциклист послушно защелкал по кнопкам, отошел в сторону, пытаясь поймать неустойчивый в горах сигнал.

Веки раненого разомкнулись, и Валери вздрогнула, поймав на мгновение его тускнеющий взгляд. Мужчина пытался что-то сказать, и она склонилась почти к самым его губам, стараясь расслышать тихий голос.

– Сударыня, я должен передать письмо. Оно в правом кармане.

Ему было трудно говорить, и он замолк, собираясь с последними силами.

– Дело государственной важности, сударыня.

Она торопливо закивала:

– Да, да, я понимаю. Скажите кому, и я передам.

Он снова замолчал. Но уже не только потому, что язык не слушался. Он изучал ее, насколько это было возможно в его состоянии. Пытался понять, можно ли ей доверять.

Впрочем, у него всё равно не было выбора. Он умирал и знал это.

Он кивнул самому себе и выдохнул в лицо Валери:

– Письмо для ее высочества Амели Лангедокской.

Валери вздрогнула, а мужчина затих – вместе с последним слогом он испустил и дух.

Валери расстегнула верхнюю пуговку на высоком вороте блузки – стало трудно дышать. Она украдкой посмотрела на мотоциклиста – не слышал ли он, о чём они говорили. Но он был поглощен совсем другой беседой – громко пытался объяснить диспетчеру, где они находятся.

Ругая себя за бесчувственность, она полезла в карман бархатного камзола. Письмо, завернутое в тонкую шелковую ткань, отыскалось сразу. Вернее, отыскалась какая-то бумага, завернутая в ткань, а вот письмо ли это было, она выяснять не стала – страшно было представить, что незнакомый парень может обвинить ее в том, что она ограбила мертвого.

Она сунула сверток во внутренний карман ветровки. И вовремя.

Парень со шлемом уже шел в ее сторону.

– Они скоро приедут. Если, конечно, не свернут на другую дорогу.

Он взглянул на мужчину, сразу всё понял и перекрестился.

А спустя полтора часа – именно столько времени потребовалось полиции, чтобы до них добраться – Валери подробно рассказывала стражам порядка, что произошло. Точнее, она рассказывала то, что было известно ей самой.

Имя – Валери Легран. Да, жительница Эстена. Владелица небольшого кафе.

Что делала в горах? Просто гуляла. Разве они не находят, что в такую погоду очень приятно гулять по цветущим склонам? Она почти каждый выходной ходила в горы по этой дороге. Она выросла в этих местах, ей здесь известна каждая тропинка.

Нет, погибший мужчина ей не знаком. Она впервые увидела его сегодня. Понятия не имеет, что он делал в горах. И почему он так странно одет, тоже не знает. Может быть, какая-то ролевая игра? У них в Эстене такое бывает. Люди готовятся к карнавалу. Или он участвовал в съемках фильма? В их городок часто приезжают съемочные группы – тут даже исторических декораций ставить не нужно. Эстен такой аутентичный.

С парнем-мотоциклистом она тоже не знакома. Понятия не имеет, как его зовут. Она шла по тропинке метрах в двухстах от этой дороги. Услышала визг тормозов. Сразу поняла, что что-то случилось, и бросилась сюда.

Нет, погибший ничего не сказал. Да, она перевернула его – думала оказать первую помощь. Но ему уже ничего не требовалось. Конечно, они сразу позвонили в полицию.

Должно быть, мотоциклист сказал им примерно то же самое, потому что полиция отпустила их, правда, предупредив, чтобы они в течение нескольких ближайших дней не уезжали из Эстена. Она в ответ на это кивнула. А вот парень разозлился – он был не местным, и вынужденная остановка в маленьком скучном городке его не радовала.

Она не сказала им о письме. Это была не ее тайна.

Она немного успокоилась только когда добралась до дома. Задернула шторы на окнах, закрыла дверь, достала сверток из кармана.

Осторожно развернула ткань. Так и есть – письмо с красивой сургучной печатью.

Дрожащими руками взяла с комода телефон и, подслеповато щурясь, принялась отыскивать в контактах номер Амели.

2. Помолвка

Вилла была огромной и роскошной – как раз такая и требовалась для столь громкого события. Повсюду сновали журналисты, фотографы. Вышколенные официанты предлагали гостям дорогое шампанское. Играла негромкая музыка.

На мужчинах были строгие фраки, на женщинах – восхитительные платья и россыпи драгоценностей. Министры, консулы, титулованные особы и простые миллионеры. Трудно было не затеряться в этой блестящей толпе.

Амели проскользнула в пустую комнату на первом этаже и с облегченным вздохом опустилась в кресло. Нет, она решительно не могла привыкнуть к таким приемам. Она чувствовала себя здесь чужой.

Неужели, для объявления помолвки непременно нужна такая помпезность? Зачем созывать на семейный в общем-то праздник сотни малознакомых людей, большинство из которых пришли на торжество вовсе не потому, что хотят пожелать жениху и невесте счастья. Нет, они притащились сюда, чтобы попасть на страницы глянцевых журналов и в телевизионные выпуски светских новостей. Чтобы потом небрежно сказать знакомым: «Да, в выходные присутствовал на помолвке графа Анри Денисова. Скукотища, конечно, но отказаться было неудобно».

Да, Анри снова граф – только теперь не французский, а русский. Обзавестись бумагами на дворянский титул оказалось не сложно. После революции, которая случилась в России много лет назад, тысячи представителей знатных родов хлынули в Европу – поди разберись, кто есть кто. Правда, документы оказались весьма дорогими. Но они того стоили – Анри хотел по-прежнему оставаться дворянином. Для укрепления легенды он даже в России побывал и вступил в тамошнее дворянское собрание. Приняли его там с распростертыми объятиями. Как же – такой известный человек!

Он на удивление быстро освоился в их мире. Признал удобство самолетов и автомобилей, легко научился пользоваться современной техникой. Он вообще оказался потрясающе практичным.

Она думала, ему будет трудно расстаться с Эстеном, но он лишь однажды посетил родовой замок и с тех пор не изъявлял желания туда вернуться.

Как она и мечтала, он стал писателем. Только решил пробовать себя в жанре не научной, а художественной литературы. «Эм, скучные научные труды никому не интересны», – заявил он ей. И бросился в омут беллетристики. Он стал писать любовно-исторические романы в стиле Дюма и быстро добился популярности.

Миллионные тиражи по всему миру, продажа прав на экранизации нескольким кинокомпаниям (в том числе одной голливудской!), участие в многочисленных ток-шоу на телевидении. Он стал медийной персоной за пару лет.

Правда, первый его роман заклевали критики – за плохое знание истории времен Людовика Четырнадцатого! Это его-то, который знал королевский двор изнутри! Ему пришлось немало времени провести в архивах, прежде чем он сумел доказать свою правоту. Зато скандал сделал его суперзвездой.

Он стал писать серьезные научные статьи и начал считаться едва ли не главным знатоком истории Франции семнадцатого века. Он выступал консультантом на съемках исторических фильмов, его часто приглашали на телевидение. Его гонорары были баснословными.

Чего нельзя сказать о ней самой. Ее успехи в живописи были куда скромнее. Несколько выставок в небольших галереях, несколько доброжелательных отзывов критиков в прессе и несколько десятков поклонников, покупавших ее картины по весьма умеренной цене.

Впрочем, она не жаловалась. Она когда-то мечтала иметь домик на Лазурном берегу с видом на море. И вот она здесь, в Ницце. Разве могла дочь непутевой Жаклин Бушар рассчитывать на что-то большее?

Нужно бы съездить в Эстен, повидаться с мамой. Она не была там уже несколько лет. У Доминики уже второй ребенок родился, а тетушка Амели не была знакома даже с первым.

Об Анагории она старалась не вспоминать. Шкатулку подарила матери. Рубины продала, чтобы купить документы Анри. Бриллианты – чтобы помочь старшим братьям и сестрам. И только изумруды оставила себе.

Дверь в комнату приоткрылась, и Амели увидела Сьюзен Данкли – американскую журналистку, с которой познакомилась прошлым летом.

– Эм, ты тоже устала от толпы? Не понимаю, как людям могут нравиться такие приемы? Снобизм зашкаливает, – мисс Данкли присела в соседнее кресло, достала из кармана светлых брюк пачку сигарет, но закурить не решилась.

Амели не стала говорить ни «да», ни «нет». Да Сьюзен это и не требовалось.

– Ты сменила цвет волос? – полюбопытствовала та и одобрила: – Правильно! Быть блондинкой сейчас не модно. Слушай, Эм, не замолвишь по дружбе словечко перед графом? Никак не могу договориться с ним об интервью. Конечно, я понимаю, – сегодня ему не до этого. Но, может быть, завтра? Всего несколько вопросов об экранизации его произведения на диснеевской студии.

Амели кивнула и поднялась. Ей не хотелось думать о делах. Увидела свое отражение в огромном зеркале. Нежно-зеленое платье хорошо сочеталось со все еще непривычными рыжими волосами.

А вот мисс Данкли смотрела не на платье.

– Восхитительные изумруды. Самый роскошный гарнитур, какой я когда-либо видела. Даже на «Оскаре» не встречала ничего подобного.

За сегодняшний вечер уже несколько женщин и даже двое мужчин интересовались ее ожерельем и серьгами. Она дежурно поблагодарила за комплимент и отправилась в парадный зал, где хозяин дома вот-вот должен был произнести речь, ради которой и затеяно было это мероприятие.

На небольшой сцене, украшенной цветами и воздушными шарами, стоял министр иностранных дел Франции Этьен Ришар. Он взмахнул рукой, и музыканты перестали играть, а гости затихли, приготовившись слушать.

– Уважаемые дамы и господа! – голос месье Ришара срывался от волнения. – Позвольте поблагодарить вас за то, что вы откликнулись на наше приглашение и пришли разделить с нами эту радость. Сегодня знаменательный день для нашей семьи. День, о котором может только мечтать каждый любящий отец. Дамы и господа, я счастлив объявить о помолвке моей дочери Дениз Ришар и его сиятельства графа Анри Денисова.

3. Дворняжка

– Эм, я рад, что ты пришла, – Анри коснулся губами ее руки.

Праздник переместился на улицу, и Амели дрожала – от вечерней свежести или от волнения – она и сама не могла разобрать.

– Поздравляю, – она попыталась улыбнуться. – Дениз очень красива. Желаю вам счастья.

– Да, красива, – согласился Анри. – Но я надеюсь, моя женитьба не помешает нам с тобой остаться друзьями. Если бы не ты…

– Конечно, – заверила она. – Нас слишком многое объединяет.

Она подумала об Анагории, а он, судя по всему, о фальшивых документах на графский титул.

– Эм, да ты вся дрожишь! – спохватился он. – Давай я принесу тебе что-нибудь теплое. У Дениз полно меховых накидок.

Она покачала головой.

– Спасибо, не нужно. Я уже собираюсь уезжать. Передавай мои поздравления невесте.

Только забравшись в такси, она расплакалась.

– Праздник не удался? – понимающе спросил водитель. – Бывает. Выпейте хорошего вина.

Она шмыгнула носом, и хотя пить в одиночку было не самой хорошей идеей, сказала:

– Спасибо. Именно так и поступлю.

Они заехали в супермаркет, и она купила и шампанского, и красного вина, и немного сыра.

Как ни странно, но в окнах ее дома горел свет. И не успела она переступить порог, как услышала голос матери:

– Только не говори, что ты была на его помолвке!

Жаклин сидела на диване с бокалом в руках. Надо же, значит, мать не забыла. Значит, приехала из Эстена ее поддержать. Еще и вино привезла (и судя по этикетке, не дешевое).

Амели была тронута, но всё же огрызнулась:

– А почему бы и нет?

Мать залпом допила содержимое бокала и налила еще.

– Надеюсь, ты устроила там скандал? Нет? Ха-ха! Расскажи еще, что веришь в дружбу между мужчиной и женщиной. Эм, извини, но иногда мне кажется, что ты вовсе не моя дочь.

Амели сбросила туфли на шпильках, принесла с кухни второй бокал.

– А чего ты от меня ждала? По-твоему, я должна была перед телекамерами оттаскать Дениз за волосы? Или залепить пощечину Анри?

Она по-настоящему разозлилась только сейчас. Вспомнила поцелуй жениха и невесты – такой трогательный, почти невинный – и разозлилась. Неосторожно взмахнула рукой, и висевший на противоположной стене пейзаж рухнул на пол, сорванный потоком ее энергии.

– Детка, ты поосторожней со своими ведьминскими штучками, – мать покачала головой, но тут же хихикнула. – Хотя если бы ты уронила люстру на приеме, я бы тебя не осудила.

Нет, на люстру ее энергии бы не хватило. Вдали от Эстена она теряла значительную часть своих сил.

– А когда мы с Анри вернулись в Эстен из Анагории, разве не ты говорила мне, что у нас с ним ничего не получится? Что я всегда буду для него беспородной дворняжкой.

Жаклин хмыкнула:

– Ты и сама это знала. Разве не так?

Да, она знала. Увидела это в его глазах в тот день, когда он впервые оказался в их доме в Эстене. В старом скромном домишке, в котором его сиятельство, наверно, постеснялся бы поселить и своего лакея.

Да, она оказалась не принцессой и не графиней. И хотя он заверил ее, что это не имеет никакого значения, она понимала, что имеет. Не случайно сейчас он женился на девушке, в чьих жилах текла дворянская кровь.

Но препятствием к их браку с Анри стало вовсе не ее неблагородное происхождение.

4. Трудно быть ведьмой

Первый раз они не осознали, что это – проблема. Тогда, вернувшись из Анагории, они провели в Эстене несколько дней. И за все эти дни у них не было и получаса, когда они смогли бы остаться наедине. Жаклин, Доминик, старшие братья всё время сновали где-то поблизости. Они и спали в разных комнатах: Анри – в отдельной, Амели – с сестрой.

Они сбежали в горы, чтобы насладиться друг другом. Чтобы перейти от поцелуев к чему-то более важному. Они шли по тропинке и признавались друг другу в любви. Она честно рассказала, что первый опыт у нее уже был. Он отнесся к этому философски и в ответ признался, что у него женщин было много – от горничных до принцесс. Впрочем, она об этом догадывалась и раньше.

Они расположились на горной поляне, повсюду были цветы, и так громко и красиво пели птицы. Избавились от одежды за несколько секунд, слились в долгом сладком поцелуе.

А потом Анри почувствовал себя плохо. Вдруг закружилась голова, стало трудно дышать. Амели помогла ему одеться, оделась сама. Они связали этот приступ с тем, что, стремясь уединиться, забрались слишком высоко в горы, где воздух был совсем другим, чем в низине.

Но история повторилась – уже в Париже, куда они приехали, чтобы продать драгоценности. Они сняли уютный номер в гостинице, приняли душ и забрались в кровать. И снова – приступ удушья у Анри. Они опять нашли этому объяснение. Он просто переволновался, впервые оказавшись в огромном современном городе. Тем более, что этот город он когда-то знал совсем другим.

Когда это случилось в третий раз – и опять при схожих обстоятельствах – Анри признал очевидное: «Похоже, Амели, ведьма не может быть женой обычного человека».

Она заплакала, но не оставила попыток сближения. И едва не ухайдакала любимого человека. Решение остановиться они приняли после того, как из-за очередного приступа им пришлось вызвать «скорую помощь». Анри даже одеться не сумел до прихода врача – так и лежал на кровати, до подбородка прикрытый одеялом, – бледный, весь в поту.

После этого они еще два года снимали одну квартиру на двоих. Вместе завтракали и ужинали, но личная жизнь у каждого уже была своя. Вернее, у Анри она была – и довольно бурная. А у Амели была живопись.

Амели еще помогала ему разобраться с их техническими достижениями, учила его современному языку, но с каждым днем он нуждался в этом всё меньше и меньше. Он не отказался, когда она предложила ему купить фальшивый паспорт и липовые документы на титул графа. Вот ведь как бывает – документы липовые, а титул настоящий. Они потратили тогда на это почти все, что выручили за рубиновый гарнитур.

Впрочем, деньги Анри ей вернул – как только его гонорары стали исчисляться суммами с шестью нулями. И подарил роскошный «порше» – просто так, по-дружески.

Так что в их расставании не были виноваты ни она, ни он. Просто так получилось, что она оказалась ведьмой. Вернее, стала ведьмой в Анагории.

Она пробовала завести отношения и с другими мужчинами – сначала с художником, с которым они вместе учились на курсе в академии искусств, потом – с известным спортсменом. Всё происходило по тому же сценарию, что и с Анри. За исключением того, что, в отличие от Анри, они во всем винили себя. Они не знали о том, что она – ведьма.

Жалела ли она о том, что всё-таки согласилась тогда отправиться в Анагорию? Иногда – да. Ведь она могла жить обычной жизнью, не запустив в действие свои магические способности. Вышла бы замуж, нарожала детишек. Но всякий раз, когда она начинала заниматься самоедством, она вспоминала, что ее путешествие вовсе не было бесполезным, и надеялась, что хотя бы Жюли и Вирджиния нашли свое семейное счастье.

5. Звонок Валери

– Эм, ты можешь сейчас разговаривать? – звонок Валери застал ее уже в кровати. – Я целый день пыталась до тебя дозвониться. Только потом вспомнила, что сегодня – помолвка его сиятельства.

После нескольких бокалов вина Амели хотелось спать и совсем не хотелось говорить об Анри.

– Ты разбудила меня, чтобы спросить о помолвке?

Судя по голосу, мадемуазель Легран сразу почувствовала себя виноватой:

– Нет, Эм, конечно, нет. Извини. Я не стала бы беспокоить тебя ночью, но…

Амели зевнула.

– Нет-нет, Вэл, всё в порядке. Это ты меня извини. Что случилось?

– Если ты сегодня не смотрела новости, то зайди в интернет и найди сюжет об убийстве в Эстене – его показывали даже по центральным каналам.

– Убийство? – сна как не бывало. – Кого убили, Вэл?

Но мадемуазель Легран не стала ничего объяснять.

– Посмотри новости, Эм! Я перезвоню через полчаса.

Она включила компьютер, вышла в интернет. Поисковик на запрос сразу же выдал ссылки на видео с нескольких каналов. Она успела посмотреть пять сюжетов, когда телефон снова зазвонил.

– Я ничего не поняла, Вэл! Кто этот мужчина? У вас там снимается кино?

– В том-то и дело, что нет! У журналистов две основные версии – съемки фильма или ролевая игра. Но ни та, ни другая не правильные. Это не маскарад, Эм! Это человек из Анагории!

Амели поднесла телефон поближе к уху.

– Из Анагории? С чего ты взяла? Документов при нем не обнаружено. А в новостях говорилось, что он не успел сказать ни слова ни тебе, ни мотоциклисту, который его обнаружил.

Валери перешла на шепот:

– В том-то и дело, Эм, – он успел кое-что сказать. И не только сказать. Он передал мне письмо для тебя.

– Письмо? – Амели, наоборот, голос повысила. – Для меня?

– Он сказал, что должен был доставить письмо ее высочеству герцогине Лангедокской. Ты знаешь здесь других таких герцогинь?

Амели затрясла головой. Ей показалось, мадемуазель Легран сошла с ума. За пять прошедших лет ее путешествие в Анагорию стало забываться. Всё случившееся с ними теперь было больше похоже на сон.

– И что в письме?

Валери пришла в ужас от ее вопроса:

– Ты что, думаешь, я могла прочитать чужое письмо???

Моральная сторона дела Амели не сильно волновала, но успокоить подругу требовалось.

– Нет, Вэл, конечно, нет. Я просто подумала, что тот мужчина мог сказать тебе об этом сам.

Мадемуазель Легран всхлипнула:

– Ах, Эм, он успел произнести всего несколько фраз. Но, наверно, речь идет о деле государственной важности, если они решились отправить курьера с письмом. И если кто-то сильно хотел, чтобы курьер не добрался до адресата.

Амели набросила на плечи кружевной пеньюар, тихонько, стараясь не разбудить мать, прошмыгнула на кухню. Эта история требовала дополнительной порции спиртного.

– Прочитай мне письмо! – потребовала она, вылив в бокал остатки вина из бутылки.

– Прочитать? – изумилась мадемуазель Легран. – Но он просил передать тебе письмо лично в руки. Возможно, там информация, которую нельзя разглашать. И тем более, зачитывать по телефону.

Нет, кажется, придется открыть еще одну бутылку.

– Читай! – повторила она. – Ты и так знаешь об Анагории слишком много. Впрочем, если хочешь, можешь привезти письмо сюда – устроишь себе маленький отпуск. Погода восхитительная. Туристы уже вовсю загорают на пляже. Правда, в море еще не ползут.

Похоже, Валери растерялась, потому что ответила не сразу:

– Приехать в Ниццу? Но я думала, что ты сама приедешь в Эстен.

– С какой стати? Даже если в Анагории обнаружился еще какой-нибудь неженатый дракон, то я знать об этом не хочу.

– Но я не могу приехать в Ниццу, – пролепетала мадемуазель Легран. – Я не могу уезжать из Эстена, пока не состоится предварительное слушание.

Амели вздохнула:

– Хорошо. Мы с мамой приедем завтра – после обеда. Не забудь испечь свои сырные пирожные – ты же знаешь, как я их люблю.

Мадемуазель Легран тоже вздохнула – с облегчением.

6. Слушание

Валери достала из печи очередную порцию ванильных булочек, накрыла их бумажным полотенцем и поспешила в торговый зал, где за старшую была оставлена робкая и еще неопытная Лиззи Терьен. На прошлой неделе та вместо коричного печенья упаковала постоянному покупателю лимонное, и Валери потом целый час выслушивала его негодование по телефону. А вчера маленькая мадемуазель Терьен забыла меренги в печи, и их пришлось отскребать от противня.

К своему кафе Валери относилась с трепетом и восторгом. Она до сих пор еще не привыкла к тому, что стала его хозяйкой. Мадам Арно так обрадовалась возвращению племянницы из Анагории, что тут же оформила дарственную – ее родные дети никогда не воспринимали кулинарию всерьез и возвращаться в Эстен не собирались. А Валери всегда была рядом.

Конечно, тетушка всё еще любила вести себя в кафе по-хозяйски, но здоровье уже не позволяло ей появляться здесь так часто, как ей бы хотелось.

Быть владелицей популярного в Эстене заведения было не только приятно, но и ответственно. Любой негативный отзыв, высказанный лично или в социальных сетях, больно ранил ее. Хорошо, что таких отзывов было немного.

К прилавку она успела как раз вовремя – Лиззи едва не предложила фруктовые пирожные мадам Шанталь, у которой была аллергия на клубнику. Мадемуазель Терьен была отправлена на кухню, и Валери сама взялась за обслуживание покупателей.

– Что вы желаете попробовать? – обратилась она к молодому человеку, внимательно разглядывавшему витрину со сладостями.

Он обернулся, и его лицо показалось Валери смутно знакомым.

– О, я даже не знаю, – растерянно протянул он. – Здесь всё выглядит таким аппетитным.

Она покраснела от похвалы – будто он похвалил не торты и конфеты, а ее саму. Впрочем, так ведь оно и было.

– Пожалуй, я возьму меренги, – наконец, определился он.

Валери с удовольствием положила в пакет несколько воздушных, почти невесомых безе.

– Отличный выбор, месье! – похвалила она.

– Спасибо, мадемуазель, – откликнулся он и вдруг добавил: – Насколько я понимаю, вы тоже будете на сегодняшнем слушании?

Она вздрогнула и только тут сообразила, где она его видела. Именно там, на горной дороге, где они нашли раненого курьера.

– Простите, я вас не узнала.

Он улыбнулся:

– Ничего удивительного. Вы тогда были так напуганы. Простите, что напомнил вам о происшествии.

Она протянула ему перевязанный ленточкой пакет.

– Мне все равно пришлось бы это вспомнить на заседании. Значит, вы до сих пор в Эстене. Вам так и не разрешили уехать? Надеюсь, вам понравилась наша деревушка?

Он галантно поклонился:

– Она прелестна! Но мне кажется, я изучил здесь уже каждый булыжник на дороге.

Второй раз за этот день они встретились уже в прокуратуре.

Сначала выступил полицейский, первым прибывший в горы по вызову. Его слова не вызвали у Валери ни малейшего интереса. Всё то, что он говорил, она знала и сама. А вот речь своего нового знакомого она слушала очень внимательно.

Фернан Маршан (она постаралась запомнить имя). Северянин, журналист. Любит путешествовать по Франции на своем мотоцикле – каждый отпуск старается открыть для себя что-то новое.

По его словам выходило, что мужчина со стрелой вышел на дорогу из-за поворота. Он едва успел затормозить. Стрелу он не заметил. Как не обратил внимания и на странную одежду погибшего. Ничего более по этому делу сказать он не смог.

Валери тоже только повторила то, что рассказывала и ранее. Да, одежда показалась ей необычной, но в Эстене и не такое можно увидеть – например, на карнавале. Да, она сразу же подумала о съемках фильма.

Потом был заслушан эксперт, с пеной у рта доказывавший, что одежда на незнакомце из очень дорогой ткани и вышивка сделана золотыми нитями. А стрела – так и вовсе уникальная, такую в магазине не купишь. Нет, ни о какой стилизации и речи быть не может. Возможно, все эти предметы взяты из музея.

Сказано было также, что в окрестностях Эстена никаких съемок фильмов в это время не проводилось.

Прокурор, как и следовало ожидать, принял решение о возбуждении уголовного преследования. Свидетелей предупредили, что им, возможно, придется выступить во время судебного разбирательства – если конечно (в чём Валери сомневалась) виновный или виновные будут найдены.

Первым человеком, которого Валери увидела, выйдя на улицу, была Амели.

– Ох, Эм! – она бросилась подруге на шею. – Как я рада, что ты приехала!

Та обняла ее в ответ, но неотрывно смотрела при этом на что-то, находившееся за ее спиной. Валери оглянулась – на крыльце стоял Фернан Маршан.

7. Весть из Анагории

– Вы знакомы? – шепотом спросила Валери.

Амели тряхнула головой:

– Нет. Не думаю. Просто показалось. Как всё прошло? Есть подозреваемые? Я на машине. Давай подброшу тебя до кафе.

В автомобиле Валери, наконец, позволила себе расслабиться.

– Подозреваемых нет. Но это даже хорошо. Если бы полиция повесила это дело на ни в чем не повинного человека, даже не знаю, что я стала бы делать. Мы же знаем, что виновные вовсе не здесь.

– Ты думаешь? – засомневалась Амели. – Но если в него выстрелили еще в Анагории, то как он, раненый, смог пройти через зеркала и выйти из пещеры? От зеркального зала до горной дороги – не маленький путь.

– Наверно, рана не показалась ему серьезной, – предположила Валери. – Он умер от потери крови. Ах, Эм, не пугай меня – если ты думаешь, что кто-то покушался на него уже в нашем мире, то это еще страшней. Нет, если бы этот кто-то был здесь, то он увидел бы, что мужчина передал мне письмо, и попытался бы отобрать его у меня.

Машина остановилась на заднем дворе кафе.

– Ты держишь письмо у себя в комнате?

– Нет, в кабинете, в сейфе. Но, может быть, ты хочешь сначала выпить чаю? Сколько часов ты была в дороге?

Но от чая она отказалась. Они прошли в кабинет, и Валери закрыла дверь на ключ изнутри.

Письмо было по-прежнему завернуто в ткань. Амели протянула руку, но тут же отдернула ее, заметив на шелке кровь.

Кровь была и на самой бумаге. Амели сломала сургучную печать, осторожно развернула лист.

«Ваше Высочество! Анагория в опасности! Просим Вас прибыть в зеркальный зал так быстро, как только сможете!» – гласило послание.

– Оно подписано герцогом де Тюренном. Но почему не королем и не Вирджинией? И почему они не написали подробнее?

Мадемуазель Легран тоже заглянула в письмо.

– Возможно, его величеству по статусу не полагается подписывать такие бумаги. А подробнее не стали писать потому, что боялись, что послание попадет в руки врагов. Ох, Эм, даже не знаю, что сказать.

Амели сидела на стуле – бледная и застывшая как статуя.

– Не понимаю, Вэл, чем я могу им помочь? Возможно, гонец должен был лично рассказать мне об этом.

Валери кивнула – да, наверно, так оно и было.

– Скажи, Вэл, а торговцы из Анагории по-прежнему бывают в Эстене? Может быть, нам стоит расспросить их?

Но мадемуазель Легран покачала головой:

– Нет, их давно уже не было. Это вполне объяснимо. Анагория получила назад свою территорию на равнине. Они вышли из пещер и наладили торговлю с соседями. Необходимость покупать что-то в нашем мире отпала. Ах, Эм, неужели ты всерьез думаешь снова туда отправиться?

Она затруднилась с ответом. Свой долг по отношению к Анагории она выполнила еще во время прошлого путешествия. Она готова была выйти замуж за короля-дракона, но этого, к ее радости, не потребовалось. Им нужны ее магические способности? Но по сравнению с анагорийскими магами она – лишь неумелый дилетант. Если они не могут справиться с опасностью, то вряд ли ее приезд сильно улучшит ситуацию.

С другой стороны, как всякий человек, почувствовавший вкус необыкновенных приключений, она подсознательно хотела ощутить его снова. Учеба в академии живописи, выставки, в которых она участвовала, и даже домик на побережье моря не могли вызвать и малой части тех эмоций, которые она испытала в Анагории.

8. Назад, в Анагорию!

В Эстене даже овощи были другими. Помидоры пахли настоящими помидорами, а петрушка – петрушкой. В больших городах такого не найдешь – там все пропитывается запахами машин и заводов. Амели купила у зеленщика и фруктов для племянников – крупных ароматных персиков и нежных слив.

Она вышла из лавки и услышала сбоку:

– Привет, Амели!

Конечно – Фернан Маршан собственной персоной! Тот, с кем она связалась по молодости и глупости.

Она поставила тяжелый пакет на булыжную мостовую.

– О, ты даже помнишь, как меня зовут!

Он хмыкнул:

– Ты произвела на меня неизгладимое впечатление!

На этот раз он был без мотоцикла. Оно и понятно – эта улица была пешеходной.

– Что-то ты долго ждал, чтобы мне об этом рассказать, – она снова подхватила пакет, но Фернан решительно забрал его из ее рук.

– Вообще-то я собирался сказать тебе об этом на следующее же утро, но – вот ведь незадача! – тебя не оказалось в Эстене. Не поверишь, но я не поленился и нашел твой дом, но тебя там не было. Ты исчезла, растворилась.

Улочка была узкой, и они шли, едва не касаясь друг друга плечами. Фернан вдруг выступил вперед, загородил дорогу.

– Ничего не хочешь объяснить?

Она фыркнула. С какой стати? Кто он такой, чтобы она перед ним отчитывалась? Тем более, если бы она сказала правду, он всё равно бы не поверил.

– Потребовалось срочно уехать в Париж, – она старалась говорить как можно равнодушнее. – Между прочим, мы ничего друг другу не обещали.

Он кивнул. Оставшуюся часть пути до дома Амели они проделали в полном молчании. На крыльце она поблагодарила его за помощь. Кофе не предложила. Да он и не напрашивался.

Как ни странно, но против идеи дочери снова отправиться в Анагорию Жаклин не выступила. Напротив, сказала задумчиво:

– А может, так оно и надо? От судьбы не уйдешь, детка. Там ты герцогиня, сестра короля. Там тебе не нужно прятать свои способности и бояться, что где-то они вдруг вырвутся наружу. Там ты выйдешь замуж за достойного человека.

На последнем предложении Амели хихикнула. А что? В ее случае это весомый аргумент.

– Я буду по тебе скучать, детка, – Жаклин ткнулась носом в непривычно рыжие волосы дочери. – Но надеюсь, что оказавшись там, в Анагории, ты не забудешь про нас? Насколько я понимаю, оттуда в Эстен всё-таки можно отправлять письма. Ведь получила же ты письмо сейчас. И совсем не обязательно доставлять его до дома. Курьер может оставлять его прямо в пещере. Как там вы ее называете? Зеркальный зал? А Валери будет раз в месяц ходить туда и приносить нам твои послания. Или она может показать дорогу твоим братьям – уверена, они не откажутся иногда прогуляться в горы. Это же не будет раскрытием вашей тайны? Они всё равно не смогут воспользоваться зеркалами, не зная текста заклинания.

То, что говорила мать, было весьма разумно. И Амели охотно пообещала, что постарается отправлять корреспонденцию регулярно.

9. Зеркальная пещера

В горы они с Валери отправились на следующее же утро. Отправились вдвоем, хотя Жаклин и предлагала взять с собой кого-нибудь из братьев Амели – чтобы те запомнили дорогу. Но мадемуазель Легран тихо, но твердо сказала, что будет доставлять письма сама.

Вышли на рассвете. Было прохладно, и Амели укуталась в теплую шаль. Она чувствовала себя бывалой путешественницей. Она уже знала, какое платье следует надеть, какая обувь будет подходящей. Не забыла и про изумруды – положила их в мешочек, который привязала к поясу.

Она почти не волновалась. Да, в Анагории что-то случилось, но если бы положение было совсем отчаянным, они бы, не получив от нее ответа, отправили второго гонца. Значит, они сами смогли справиться с опасностью. О том, что со вторым гонцом могло случиться то же, что и с первым, она предпочитала не думать.

Когда они дошли до входа в пещеру, подол красивого длинного платья Амели (того самого, с помолвки графа) уже изрядно запылился. Внутри горы было совсем холодно, и Валери посетовала, что не захватила теплую куртку. Впрочем, шли они быстро. Даже завтракали на ходу.

Они не говорили об опасности, но стоило под сводами пещеры прошмыгнуть летучей мыши, как дружно охнули и схватились за руки. А потом еще фонарь погас, и прошло несколько минут, прежде чем они поменяли в нем батарейки.

А когда откуда-то сзади донесся странный звук, Амели и вовсе вжалась в стену.

– Тебе не кажется, что за нами кто-то идет? – прошептала она.

Валери ответила тоже шепотом:

– Надеюсь, что нет. Если только кто-то из твоих неугомонных братьев. Никто больше не знал, что ты отправляешься в Анагорию. Я даже тетушке об этом не сказала – в последнее время она стала слишком болтлива. Она даже туристам рассказывает о волшебных зеркалах в пещере. И о драконах. Хорошо, что ей никто не верит.

Через полчаса они были в зеркальной пещере. Обнялись. Валери сказала несколько напутственных слов. Амели ее поблагодарила.

Она подошла к нужному зеркалу, сосредоточилась. Текст заклинания она помнила хорошо. Но произнести его не успела.

Темноту пещеры разрезал свет от еще одного фонаря.

– Кто здесь? – взвизгнула мадемуазель Легран.

Она развернула свой фонарь в сторону входа в пещеру. Знакомая фигура выступила из темноты.

– Простите, если вас напугал, – сказал Фернан Маршан и снял с плеч рюкзак.

Несколько минут они молчали – приходили в себя. Снова рядом пролетела мышь, но девушки даже не вздрогнули – смотрели друг на друга и не знали, что сказать.

– Как вы здесь оказались? – мадемуазель Легран первой пришла в себя. – Хотя это глупый вопрос! Вы шли за нами? Зачем?

Амели кусала губы.

– Не буду вам врать, мадемуазель Легран, – Фернан поставил рюкзак на камень, тыльной стороной ладони вытер пот со лба, – что оказался здесь случайно. Я действительно шел за вами. Вы так быстро бежали, что я едва поспевал.

– Ты не слышал вопрос? – рассердилась Амели. – Тебя спросили «зачем»?

Маршан пожал плечами.

– Если бы я знал! Вы разговаривали вчера в кафе за столиком, и я случайно услышал, что вы с утра собираетесь в горы. Не подслушивал, честно! Просто услышал. В кафе было много народу, услышать мог каждый. Вы были так поглощены беседой, что не обращали ни на кого внимания. Вот и подумал – а почему бы тоже не прогуляться? На мотоцикле я за эти дни изъездил всю округу, а вот в пещерах еще не бывал.

Да, действительно, накануне вечером в кафе они долго разговаривали о походе в горы. И почти не таились – об Анагории они даже не упоминали. Обычная прогулка, не более того.

Валери поморщилась:

– Вы могли бы спросить, не возражаем ли мы против вашего общества? Именно так поступил бы джентльмен.

Он хохотнул:

– Простите, что разочаровал. Не поверите, но первая мысль была именно такая – спросить у вас разрешения разделить прогулку вместе с вами. Но потом я подумал, что если вы откажете, то мне придется с этим согласиться. А мне бы этого не хотелось.

Даже при свете фонаря было видно, как побледнела Валери.

– Месье Маршан, это вопиющая наглость с вашей стороны! И я требую, чтобы вы немедленно вернулись в Эстен!

Амели по-прежнему молчала. Она не знала, как выкрутиться из этой ситуации. Судя по всему, им придется вернуться в Эстен всем вместе и отложить путешествие в Анагорию на несколько дней – до тех пор, пока назойливый мотоциклист не уедет.

– Мадемуазель Легран, вы слишком жестоки! Без вас я не найду дорогу назад. Вы хотите обречь меня на голодную смерть в пещере? К тому же, я не решаюсь оставить вас здесь. Разве вы забыли, что недавно в горах убили человека? В такой ситуации двум молодым девушкам не слишком разумно гулять одним.

От отчаяния у Валери появились слёзы на глазах.

– О, прошу вас, не плачьте! – Фернан достал из кармана носовой платок, но мадемуазель Легран гордо от него отказалась. – Я сожалею, что потревожил вас, но совершенно не понимаю, почему вам так неприятно мое общество. У меня только одно объяснение – в этих пещерах спрятан клад, и вы пытаетесь его найти.

Амели не удержалась – хихикнула. Фернан сразу же увидел в ней союзника.

– Амели, послушай, я вовсе не претендую на вашу тайну. Но я не могу оставить вас здесь одних. Если хотите, я могу подождать вас в коридоре, по которому мы сюда пришли.

Он скользнул лучом фонаря по стене пещеры и вдруг застыл. Он увидел зеркала!

– Что это???

Подошел, коснулся ладонью гладкой поверхности.

– Это зеркало? Но откуда оно здесь? Нет, не может быть!

Он смотрел уже не на зеркала, а на девушек.