Четвёртый прыжок с кульбитом

Глава шестнадцатая, в которой на ладонях золотых нарисованы глаза

Предыдущие дни санитарки с ног сбились, суетясь возле меня. Когда они умудрялись спать, непонятно, потому что еще и ночью в реанимации хозяйничали. Нюсино лечение помогало всем. Но спустя часы синие латки расползались, ауру приходилось снова штопать. До вчерашнего дня подсобить санитаркам не ставил целью, сам еле шевелился.

Так мне казалось, пока из реанимации не прикатили Антона. Девочки обрадовались, а он нет. Скосил равнодушный взгляд, и прикрыл веки. У меня сердце ёкнуло от толстой белой повязки и бледного носа.

- Антоша в реанимации такой же лежал, - подтвердила диагноз Алена. - Будто по голове стукнутый.

Парень ушел в себя серьезно - с выражением «и пусть весь мир обождет». Он ни на что не реагировал и ничем не интересовался. Сжав губы, вареным овощем Антон отстраненно поглядывал в потолок. Щеки запали, а на левом виске серебрилась седина.

Что ж, не хочет человек общаться, и не надо. Собственно, расспрашивать бедолагу никто не собирался. Картина давно выстроилась со слов Анюты - во время ночных визитов в реанимацию она постепенно допросила всех участников происшествия. А Николай Уваров, аналитик от бога, все детали сложил и разложил по полочкам.

Судя по всему, оперативники собирались мирно поговорить с Верой. А что вошли без спроса, так то можно списать на недостатки воспитания. В конце концов, фактор внезапности, вкупе с угрюмым видом, прекрасно развязывает языки не только испуганным девушкам. Из служебных удостоверений московского КГБ Коля заключил, что пожаловали искатели товарища Седых. Вели они себя

возбужденно по простой причине: с самого начала рутинный сценарий поломался, потому что Андрей Гутаров стрелял в них четыре раза. Именно столько патронов не хватает в обойме, и столько же гильз потом собрал Денис.

Стрельбу Андрей открыл в попытке защитить Антона, который на его глазах бросился в драку с визитерами. Беглый огонь на бегу к успеху не привел, а вот Андрея срезали двумя выстрелами. Один из них смертельный, прямо в сердце. Слова «стой!» и «бросай оружие!», скорее всего не прозвучали, оперативникам не до того было. Антону в этом смысле повезло: он летел первым, без оружия. Добежал до гостей дорогих, и получил в лоб тем, что им под руку попалось - утюгом. Он на гладильном столе во дворе стоял. Точно так ли это было, мы уже не узнаем. Но, после всех этих событий, не теряя времени на уговоры, чекисты решились на экспресс-допрос, с применением психотропного препарата. К решительным действиям их подтолкнул айфон, найденный под подушкой. Такая диковинка и не служивому человеку может показаться странной и подозрительной.

Удивительно еще одно: дурное предчувствие посетило многих, даже Алену. А меня и Веру шестое чувство почему-то обошло стороной. Как говорится, ни сном, ни духом.

Отбросив слабость и сомнения, я заставил себя встать, чтобы присесть на край кровати Антона. Нюся примостилась рядом, и без лишних слов мы приступили к отработанной процедуре аутотренинга. Мантры «шумит водопад, течет речка» я читал сам, Антона не напрягал. Алена тоже приложила свои пальчики по соседству, но толку он нее было мало. Так, приятный внешний вид и моральная поддержка.

Несмотря на хреновое самочувствие, после диагностики проблем я пошел дальше - сбросил серое облако боли. Передохнул, и принялся штопать дырявую ауру Антона. Нюся помогала, процесс шел по накатанной. И с каждой новой латкой самому становилось легче. От себя отрывал, а оно сполна возвращалось! Закончив работу, с наслаждением выпрямился. Помнится, в похожей ситуации Михаил Сергеевич Горбачев как-то заметил: «Покидаю вас оплодотворённым».

- Пить! - устало бросил я.

Алена послушно метнулась к столу, чтобы вернуться с бутылочкой травяного отвара. Взболтала, и вставила трубочку в рот Антона.

- Хороший мальчик, - прошептала она. - Арбузик будешь?

Красная аура Антона сверкала разноцветными латками. Большинство из них было синими, от Алены. Попадались Нюсины, желтые. Зеленело несколько кружочков от Нины. И теперь добавились белые, с серебристым отливом, пятна - моя работа. Но больше радовало не это. Появилась связь. Слабая, еле слышная, она затрепетала слабой нитью.

Наутро поднялся без головокружения. Полюбовался санитарками, которые дрыхли без задних ног. Утомились девчата после ночной работы, нелегального похода в реанимацию. Ко сну они переоделись в мои старые шорты. Футболки, естественно, тоже мои. Нюся почивала в любимой майке с Путиным, там, где он с голым торсом на медведе скачет. А у Алены на груди Путин в солидном костюме дергал за галстук Обаму.

Прислушался к Антону: тишина, но не глухая стена. Просто парень спит. Заменив майку из этой же коллекции, я вместо физзарядки взялся вновь латать ауру Антона. Справился сам, благо работы было немного. Определенный эгоизм тут тоже имел значение - собственные силы не таяли, а крепли на глазах. Особенно радовало, что ремонту подлежали старые латки, синие. Мои же белые держались крепко.

Солнечные лучи веером стрельнули из окна, и Антон заворочался.

- Вера...

Раскрыв глаза, он мазнул по мне взглядом. Разочаровался. Посмотрел в одну сторону, потом в другую. Его ударенный винчестер, стуча головками, явно сбоил на поврежденных секторах.

- Чего? - слегка опешил я. - Ее здесь нет.

Парень заворочался:

- Дед, помоги встать.

Обнявшись, мы добрели до выхода из палаты. Штормило его прилично, но раз хочет человек выглянуть в коридор, так почему бы и нет? И надо же было такому случиться - из реанимации мимо нас катили кровать с Верой. Именно сейчас, как будто специально Антон подгадал.

- Вера! - зарычал он охрипшим голосом.

- Тоша! - заверещала та в ответ. Не видя парня, сразу отозвалась на голос. И хотя ее никто не держал, добавила в крик слезу: - Пустите меня!

Господи, натуральная театральная сцена, где пуанты нашли корону, и Матильда взывает к своему возлюбленному царю Ники. Без визга тормозов кровать остановилась. Антон вцепился в руку девчонки, а я в тушку парня - подобно матросу в бурном море, спасающему мачту. Ребята молчали, визуального и тактильного контакта им было достаточно.

Впрочем, паузу заполняла грузная санитарка:

- Кыш-кыш отседова! Мужчины, вы зачем это? У самих вон вся голова замотана. Отойдите, кому сказано? Больные, не мешайте движению транспорта!

- Поехали, ребята, - тихо произнесла Нина. - В палате поговорим.

Ее я поначалу и не приметил. В белом халате и шапочке, с потухшими глазами, она держала каталку за изголовье. По щекам, капая на высокую грудь, текли слезы.

В палате, когда-то бывшей моей, Веру приткнули у окна, на моем старом любимом месте. Санитарка величаво удалилась, а я, усадив Антона, примостился с другого краю кровати. Николай Уваров устроился рядом, за его спиной выстроились Алена с Анютой. Они терли кулачками заспанные глаза. И все молчали, будто на похоронах.

- Сильно болит? - прикоснувшись, я слегка пожал свободную руку Веры.

- Девочки стараются, - бледные губы скривились. - Сестры колют. Таблетки глотаю. А оно болит.

- Сама не пробовала себе помочь?

- Так сил нет...

Антон молчал, он просто гладил маленькую девичью кисть. Роняя слезы, Вера порывисто вздыхала. Характерный запах девчонки совсем не ощущался, ароматы больницы перебивали все. Терпеть такую несправедливость мне показалось неправильным.

- Ничего, сейчас мы это дело исправим, - я осторожно потянул простынку. - Поработаем вместе?

- Нет! - вспыхнула девчонка. - Не надо смотреть туда!

- А чего тут особенного? - мягко преодолев сопротивление, я быстрым взглядом окинул поле боя. - Как известно, плохих болезней нет, поскольку нет хороших.

- Дед, не понял, что ли? Я девушка, и стесняюсь без трусов... Люди вон кругом!

Мне даже стало удивительно. Людей ей стыдно, а меня - нет. Впрочем, сколько женских бедер мне довелось перевидать, сосчитать трудно. Целую картинную галерею составить можно при желании. Только вот показывать такое некому, потому как дело сугубо личное.

- Хм, - хмыкнул я. - Стесняйся себе, дорогая, сколько хочешь. Трусов на тебе нет, зато подгузник имеется. Или это памперс? М-да... Впрочем, неважно. А вот пупок у тебя подкачал.

- Чего там с пупком? - Вера даже в лице переменилась.

Видимо, эта часть тела представлялась ей важней простреленного бедра. Одно слово - женщина. Больше ничего и не скажешь.

Тем временем, без всякой внешней помощи, мне удалось включить особое зрение. Привычная картина открылась сразу. Ничего необычного не увидел - в бледно-синем коконе тела сияли огни новогодней елки. Мишура кровеносных сосудов разбегалась в разные стороны, мерно дышала печень, плавно вздымались почки, а над ними - легкие.

И только нездоровым ярким яблоком, сквозь прозрачный туман тела, пульсировал сустав в левой части бедра. След пули наблюдался ясно. Прошив девичье тело, маленький кусок металла наделал дел, порвав по ходу мышечные ткани и покрошив кости. Врачам удалось это все сложить, но красный фон говорил о воспалительном процессе. А энергетические линии в этом месте представляли собой полную мешанину и неразбериху.

- Так что там с моим пупком, Дед? - прервала Вера мои исследования. Она бы сама заглянула, но сил было явно недостаточно. Да дергаться ей запретили категорически.

- Плохо дело, - вздохнул я, продолжая изучать места, где поврежденные энергетические линии потеряли связь с целыми. - Круглый и выступающий пупок нынче не в тренде. Пирсинг с алмазами тоже вчерашний день.

- Но у меня нет пирсинга! - опешила она.

- И правильно, что нет. Такое дело только у гламурных лохушек болтается, - согласно кивнул я. Чтобы управлять оппонентом в диспуте, с ним нужно иногда соглашаться. - Идеальный пупок должен быть чистым, и выглядеть гладкой ямочкой. Не менее важно, чтобы он располагался точно по центру торса.

Озадачив Веру глубокими размышлениями, по внутренней связи обратился к Антону

- Ты чем там занят, а?

- Сердце проверяю, - буркнул он. - В отличие от некоторых, я начал осмотр с верхней части тела.

- И что?

- Пульс скачет и давление неправильное. И энергии в ней нет. Раньше все было не так, уж я-то Веру знаю.

- Подтянешь?

- А что мне остается, - Антон хмыкнул. - Пупок-то уже ты занял.

Я даже вздохнул облегченно - раз парень начал иронизировать, значит, дело идет на поправку. А сам произнес добрым голосом:

- Аленка, девочка моя хорошая, подойди.

Нюся засопела носом и, кажется, скрипнула зубами. Отвлекаться на этот демарш не стал - когда Алена коснулась плеча бедром, добавил в голос сладости:

- Покажи Верочке свой пупок.

Алена послушно приподняла двух спорящих Президентов на футболке. Зрители тут же переключили свое внимание не на эту важную деталь, а на открывшуюся картину между шортами и краем майки. Коля даже привстал в порыве.

- Класс! - прошептала Нина сквозь слезы. - Я тоже такой хочу...

- Правильный пупок представляет собой вертикально ориентированный овал. Без этого трудно выглядеть сексуальной, - сообщил я лекторским тоном. - У Алены от природы так вышло, а всем желающим могу предложить операцию. Всего за семьсот долларов.

- У меня столько нет... Блин, в кошельке и ста рублей не наберется, - растерянно прошептала Вера, переводя взгляд на маму.

- Мы добавим, - быстро сказала Нина. - На два пупка. Да, Коленька?

Николай Уваров солидно кивнул. Чего не сделаешь ради любимой женщины... В конце концов, это не какая-то там шуба, а пупок, полезная вещь.

- Ничего себе, - возмутилась Нюся, разглядывая свой живот. - Пипец! Семьсот долларов за ямочку на пузе, вместо узелка? Да это грабеж среди бела дня!

Судя по всему, она не против ямки, но явно намерена торговаться. И пока шло бурное обсуждение важной темы, мне никто не мешал - удалось внимательно осмотреть и рану, и прилегающую область. Походя смахнул серое облако боли. Закончив обзор хворой красной зоны, я выдохнул.

И воткнул руки в бедро, рядом с неправильным пупком. Антон моментально очнулся:

- Дед, ты чего! Опять за свое?

Мысленно я отмахнулся. Тоже мне, белоручка с капризом. Каким ты был, таким ты и остался... Работать надо, а не ныть! Человек болеет. А мне этот человек дорог не менее. Все-таки первое живое существо, встретившее меня в том мире. Яркое и неповторимое, как все женщины.

Следом за возгласом парня ахнула Ниночка, а Алена, раскрыв рот и глядя во все глаза, заинтересованно придвинулась.

- Ты же не сделаешь девочке плохо, Антон? - Нина с трудом удерживала себя на месте.

- Солдат ребенка не обидит, - успокоительным тоном психотерапевта пробормотал я. - Наоборот, будет электрические провода внутри животика ремонтировать. Нюся, подсоби.

Девчонка без раздумий шагнула вперед. Нагнулась, и вставила руки рядом с моими. Нина охнула повторно. Не каждый день ей доводилось видеть собственную дочь, в животе которой скрылись четыре ладони.