Четыре листа

ГЛАВА 4

Какого черта это было?

Направляясь в комнату в конце зала, я в третий раз проваливаю попытку успокоить ритм моего сердца. Я и Адриан всегда были близки и очень заботливы по отношению друг к другу. Было бесчисленное количество раз, когда мы лежали на коленях друг друга, переодевались в одной кровати и, черт, даже спали в одной кровати. И хотя все эти ситуации были мучительны, как и для моего сердца, так и для либидо, мы никогда не переходили грань чистого флирта.

Я даже не назову это флиртом. Честно, это было больше похоже на разрывание нашей одежды и наконец-то получение того, чего мы двое всегда хотели. Двое. Во множественном числе. Не только я. На мгновение, я почувствовала себя сумасшедшей, как будто я представила, как он подходит ко мне, но это были только проверки.

Не было никаких сомнений, что в воздухе произошли изменения. Напряжение было настолько сильным, что было тяжело дышать. Намерения в его глазах были настолько явными, что если бы, могу дать гарантию, я поцеловала его, это наконец-то привело бы к чему-то.

Но я не сделала — не смогла — потому что где-то, в глубине души, я боюсь. Боюсь отказаться от нашей дружбы и того, что у нас есть. И ничего в этом мире не стоит этого. Даже не доказывая себе, что это все не в моей голове.

Я открыла дверь, которую мы используем как запасную. Уиллоу и я иногда остаёмся здесь, если работаем допоздна или сильно напиваемся после ночного празднования недавней победы Адриана. Местные всегда убеждают нас сыграть в игру, где мы пьем каждый раз, когда он забивает, или отпиваем немного, когда он сбивает парня из ног.

Естественно, после каждого вечера мы в стельку пьяны.

Зайдя в комнату, я запрыгиваю в душевую и переодеваюсь в одежду, которую мы оставили здесь. Я не обращаю внимания на то, что хватаю черный кружевной лифчик и трусики в тон, затем быстро прихожу в себя и бегу вниз.

Уиллоу позвала и сказала, что она была немного потрясена, и ей нужны были бармены, чтобы начать выполнять приказы, а это значит, что мне нужно их заменить. Одна вещь, которую я усвоила: пока я отлично исправляю обычные проблемы с техникой, я худший бармен на свете.

Девяносто процентов напитков, которые я сделала, были либо с огромным количеством алкоголя, что вы пьянеете от одного глотка, либо, отпив немного, вы зададитесь вопросом, есть ли здесь вообще алкоголь.

Когда я спустилась вниз, я была намного спокойнее. Мои мысли наконец-то очистились от тумана, и я была способна сфокусироваться на количестве массивных тел в пабе.

Я мысленно посылаю в воздух энергию, чтобы ни один пожарный не нанёс нам визит, пока прохожу сквозь толпу и извиняюсь. В баре моя сестра мечется сзади барменов, пока те обслуживают людей.

Она замечает меня, пока наливает очередную партию шотов.

— Нам нужны чистые стаканы, а также наполнить бутылки и заполнить контейнер для льда.

Я сужаю глаза и наклоняю голову.

Уиллоу стонет, ставит бутылку вниз и передаёт маленький стаканчик в ожидающие руки.

— Ладно, прости меня за то, что я сказала ранее. Можешь помочь своей старшей сестричке?

Я поджимаю губы, наполовину склоняясь к тому, чтобы заставить ее унижаться еще немного, но решаю не испытывать судьбу. Она отомстит мне позже, и, поскольку Адриан на этот раз останется ненадолго, я не хочу делать ситуацию более неловкой, чем она должна быть.

Но всё ещё хочу спросить одну вещь, прежде чем стану девочкой на побегушках.

— Это ты сказала Адриану где я?

Она ухмыляется, принимая сто долларовую купюру от молодого патрона.

— Ответь первой. Почему ты только из душа?

Мой рот открылся, румянец зажёг мою шею.

— Потому что я запачкалась из-за чёртовой вентиляции на третьем этаже. Ты знаешь, что его нужно было почистить.

— И больше нет никаких других причин?

Томми, всё ещё сидящий на том же месте, пробежался своим взглядом по мне от головы до ног. После задумчивой паузы, он повернулся к моей сестре:

— Будь хорошей по отношению к своей сестре, Уилли. И давай будем честны, я не думаю, что она могла бы стоять настолько прямо, если бы Адриан, наконец сделал первый шаг.

— Томми! — закричали я и моя сестра в унисон, но он просто пожимает плечами.

Устав от них обоих, я топаю в направлении камеры хранения за барной стойкой. Все время, что я работала со своей сестрой и барменами, я пыталась успокоить своё сердцебиение в ушах и воспоминания обо мне и Адриане в ванной.

Я опустошила четыре мусорных ведра и поменяла пакеты. Он просто был дружелюбен.

Я наполнила два контейнера для льда и закинула их в резервуары. Он ведет себя как хороший друг и помогает мне во всём.

Я заполняю пустые полки, протираю прилавки и отношу посуду в дальний конец. Он не смотрит на тебя так. Он твой лучший друг, черт возьми.

В районе третьего подноса с посудой, которые я закинула в посудомоечную машину, ко мне сзади подошла сестра. Она указывает большим пальцем на дверь бара.

— Парад близок к началу, поэтому потихоньку становится тихо. Ты свободна.

Мои плечи падают с облегчением.

— Ох, слава тебе Господи. Я была в двух секундах от изнеможения.

Уиллоу хрюкает.

— Это не было настолько ужасно.

Я машу морщинистыми пальцами перед ее лицом.

— Я сейчас как столетний морщинистый чернослив.

Она закатывает свои глаза, но искренняя улыбка появляется на её губах.

— Если серьезно, то спасибо. Я знала, что будет достаточно работы перед началом парада, но чёрт. Я позвала всего несколько людей в ночную смену.

Сдергивая свой фартук, я кидаю его ей.

— Так даже лучше. Я собираюсь пойти наверх и заснуть самым долгим сном в моей жизни.

— И что мне стоит сказать Адриану?

Это останавливает меня, заставляя мое сердце биться быстрее.

— Что ты имеешь ввиду?

Она пожимает плечами.

— Он писал мне, что почти закончил с заданиями из списка, который ты ему дала, и он хочет знать, может ли он взять ключ от запасной комнаты, чтобы принять душ перед тем как встретится с тобой, чтобы выпить.

Я поджимаю губы сквозь зубы и думаю о том, насколько сильно я хочу спать. Окончательно обдумав, я решила пойти против этого и качаю головой.

— Всё нормально. Иди вперёд и отдай ключ ему, а я пойду возиться в бальном зале, чтобы подготовиться к мероприятию в понедельник.

Её светлые брови морщатся.

— У нас есть целые выходные, чтобы к нему подготовиться.

— Да, но мне нечем заняться.

— Как на счёт того, чтобы поспать?

— Я не хочу беспоко…

— Окей, прекрати нести чушь.

Руки моей сестры находят её бедра, и я мысленно стону, зная, что мне придется выслушать.

— До этого он буквально ходил вокруг полуголый. Принимал душ в нашем месте, пока мы готовили завтрак. Переодевался, будто нас не было в комнате. Я имею в виду, что список можно продолжить.

— Нет.

— Тем не менее, ты ведёшь себя странно. Что-то случилось? — её голос понизился, приняв серьёзный тон. — Расскажи мне.

Врать моей сестре бесполезно с тех пор, как я пыталась соврать ей на мизинцах в пятом классе. Она говорит, что мне стоило говорить ей правду, потому что она всегда могла вынюхать любое дерьмо, которое я пыталась продать ей.

Всё ещё пытаюсь.

— Нет.

На губах Уиллоу появилась жуткая улыбка. Черт.

— Попробуй ещё раз, сестрёнка.

— Почему это так важно?

— Потому что это об изложении мыслей.

Я встала в такую же позу, что и она, и положила руки на бёдра. Не можешь победить их — уклоняйся.

— И какую мысль ты хочешь услышать?

— Ты устала от вранья. И ещё ты чертовски влюблена в Адриана.

Мои глаза болят от того, насколько сильно я раскрыла глаза, но я вскинула от раздражения руку.

— Ты всё ещё об этом? Нам было пятнадцать, Уилл.

— И всё это чёртово время ты решила лгать. На мизинце клянусь, не меньше. Принципиально.

— Ты такая дура.

Она откинула голову назад, когда её звонкий смех вырвался с её губ.

— Дура, которая права. Ты не хочешь признать это? Хорошо, но не оскорбляй меня, как свою сестру и друга, и не лги мне о том, почему ты не можешь просто, черт возьми, переспать ним.

Это то, что я ненавижу и люблю, относясь к моей сестре, как к подруге, одновременно. Когда я могу рассказываю ей об ужаснейших свиданиях, которые у меня были со скучным налоговым адвокатом, или о секрете быть оттраханной, как шлюха, парнем, который играет в «Зимних Солдатах», я фильтрую вещи, которые касаются Адриана.

Это важно, так как он друг Уиллоу тоже. И я буду ненавидеть её за то, что она будет пытаться сделать эти вещи ещё более неловким, или ещё хуже: почувствует необходимость вообще перестать крутиться вокруг нас.

Но взгляд на её лице делает какие-то странные вещи со мной, потому что он заставляет меня чувствовать себя дерьмовой сестрой.

Чёртова дура.

— Тебе нравится заставлять меня чувствовать себя задницей.

— Разве это не моя работа?

Вскинув свои руки в поражении, я дала ей общую картину того, что произошло в ванной. Я объяснила, что мне казалось, будто я все выдумываю, но в то же время я знаю, что это было не так. Как я одновременно смущаюсь и нервничаю из-за перемены в воздухе. Что есть что-то другое.

Она снова облокотилась на дверной проем, посмотрев на мгновение на бар, пока переваривала то, что я ей рассказала. За что я ей была очень признательна. Когда она повернулась обратно, я была удивлена серьёзностью в её голосе.

— Он больше не желает держать тебя на расстоянии вытянутой руки.

Я вопросительно выгнула бровь.

— И что это значит?

Уиллоу вздохнула, переделывая свой почти упавший хвост.

— Он борется с теми же желаниями, что и ты. Вероятно, он так же волнуется о разрушении двадцатичетырёхлетней дружбы из-за ночного порыва.

Я сглатываю, вдруг образовавшийся, густой ком в горле. Когда она ничего не дополняет, я прочищаю свое горло.

— Ты имеешь ввиду что…

— Я думаю, что слишком очевидно то, насколько сильно он тебя хочет, Сэм. Но, естественно, он отступает назад, как и ты. Хотя, видно, насколько тяжело для него становится делать это. Мой совет?

Я киваю, и она выпрямляется.

— Будь взрослой и сразись уже с этим. Если вы оба общаетесь, вы можете быть удивлены, узнав, насколько что-то, что выглядит невозможным, на самом деле, легко решить.

Без лишних слов, она толкает дверь и исчезает, оставляя меня с моим сердцем, застрявшим в горле, и моими мыслями, которые заполнены сказанными ею словами.