Четыре сыщика

Глава первая. Поручение

– Да, понятно, за что списали этого беднягу, – Филин по частям выковырнул очередной лист из принтера. – Бумаги на тебя, друг, не наберешься!

Иванцов пожал плечами:

– Ну, отец о чем-то таком предупреждал, но… О, а вот и Леночка.

Лена вошла в штаб, держа наперевес гитару.

– Привет! Всё возитесь с этим старичком?

– Привет! – Филин скомкал освобожденный лист, вернее, то, что от него осталось, и швырнул его в угол.

– Ну, не бросать же трудягу-печаталку в такой сложный момент его жизни. Аню ждать? – Иванцов кивнул на кофемашину.

– Ага, – Лена уселась в кресло. – Только кофе отменяется. Цейтнот. И к тому же у нее для вас сюрприз.

– Люблю сюрпризы, особенно… – начал Иванцов, но не договорил, потому что дверь с шумом открылась и на пороге возникла Аня:

– Всем привет! Так, у меня очень мало времени. Соревнования через неделю, тренировки, сами понимаете. Вот это – моя кузина Кира, – она посторонилась, пропустив вперед девочку с темной прямой челкой. – Из Костромы. У Киры проблемы. Вернее, поручение. Ну, она сама вам все расскажет. Думаю, это по нашей части. А может, и нет. Короче, я убегаю. Разберитесь. Пока. Кирка, до вечера. Можешь им доверять. Лен, я позвоню.

Когда ураган по имени Анна вылетел за дверь, на несколько секунд воцарилось молчание.

– Ну, я, наверное, пройду? – Новая знакомая вопросительно приподняла брови.

Лена приветливо махнула рукой:

– Давай сюда, Кир. Вот вам и сюрприз.

– Садись, – Филин запоздало вскочил и указал на кресло.

Иванцов тоже поднялся, неуклюже уронив стул.

– Я Митя, а это… – начал Филин.

– Да знаю я, – Кира улыбнулась, от чего на ее щеках образовались ямочки. – Вы – Филин и Иванцов. Детективы. Вы-то мне и поможете. Все-таки у вас в городе я не очень ориентируюсь. Бывала, конечно, но тут такое дело… Вообще-то, я на Анюту рассчитывала.

– Ребята, Кира, вы меня извините, – Лена поднялась и с сожалением направилась к двери, – я ведь зашла перед отъездом. С родителями едем на несколько дней на Валдай.

Помахав на прощание, она указала пальцем на Филина:

– Кир, можешь на них положиться. К сожалению, не смогу поучаствовать, а ведь наверняка будет интересно.

Дверь закрылась, и мальчики вопросительно уставились на новую знакомую:

– Так что за дело?

Кира слегка подалась вперед, лицо ее стало серьезным и немного загадочным:

– Если коротко, мне нужно найти одного человека. Лучше по порядку. Вы что-нибудь слышали о художнике Честнякове?

– Н-ну… – замялся Митя, а Иванцов поднял глаза к потолку, изображая, что роется в воспоминаниях.

Кира понимающе кивнула:

– Конечно, не слышали. Ефим Васильевич Честняков родился в 1874 году, а умер в 1961-м. Кстати, он учился у самого Репина, был его лучшим учеником, а жил всю жизнь в деревне Шаблово, под городом Кологривом. Это триста километров от нашей Костромы. В основном занимался иллюстрациями к сказкам, стихам и пьесам, которые сам придумывал. У него было множество работ, которые он хранил на чердаке своего дома, без всяких условий, в сырости. Да еще и рисовал на дешевой бумаге. Поэтому они сильно пострадали со временем. А когда у него совсем с деньгами плохо было, рисовал на чем угодно. У него полно рисунков с двух сторон нарисованных. Просто он не мог не рисовать. Понимаете?

– А что, кто-нибудь из родных не мог ему помочь? – Иванцов пожал плечами: – Что ж, они не понимали, какой он талантливый?

– Да он был одиноким человеком. Семьи у него не было. И когда умер, его картины разобрали жители деревни. Они очень любили Ефима Васильевича, потому что он всю жизнь занимался с их детьми, был учителем и даже создал для них театр.

– А по-моему, я в Интернете натыкался на эти картины! – Филин стукнул себя по лбу. – Там еще так много детей изображено! Просто вся картина ими усеяна, ни одного свободного промежутка. Очень необычные.

– Да-да, – обрадовалась Кира. – Это они. Так вот, все эти шедевры так бы никто и не увидел, если бы работники нашего костромского музея совершенно случайно не наткнулись на них в Шаблово, в избах жителей. Многих они уговорили отдать картины в музей. Их отреставрировали, и теперь есть целая выставка Честнякова. Кстати, среди бумаг на чердаке нашли даже его переписку с Репиным. И некоторые репинские работы! Представляете? Ведь они были в дружеских отношениях.

– Здорово и что же? Кто-то обворовал музей?

Иванцов принял немного насмешливый вид: ему не очень-то понравилось, что Филин проявил такую неожиданную осведомленность по части изобразительного искусства.

Кира уставилась на него большими карими глазами и покачала головой, от чего Иванцову стало не по себе.

– Ну, это еще непонятно…

– Так что же случилось? – Филин бросил грозный взгляд на приятеля.

У него слегка засосало под ложечкой, что бывало всегда в предвкушении интересного дела.

– Хорошо, перехожу к главному, – Кира сделала паузу, чтобы придать своему сообщению особую важность: – Неделю назад к моему деду приезжал его давнишний приятель Николай Иванович Семёнов. Он живет в Кологриве. У этого Николая Ивановича сохранились картины Честнякова. Он их попросту не отдал, когда работники музея собирали работы художника. Решил сохранить как семейную реликвию.

– Ничего себе, семейная! – возмутился Филин. – Это же народное достояние.

– Ну да. Да он и сам понимал, что надо было давно их сдать, когда побывал в музее и увидел, какими прекрасными стали картины Ефима Васильевича после реставрации. Но все никак не решался признаться. Стыдно было.

– И что, теперь совесть заела, и пришел признаваться?

– Все намного хуже! Три месяца назад к нему приехал некий Синельников. Представился реставратором из вашего города. Начал расспрашивать про Честнякова. Ну Семёнов и признался ему. Показал картины. Начал оправдываться, сказал, что собирается отвезти их в музей. А Синельников ему и говорит: давайте я отреставрирую их, и вы отнесете картины уже в идеальном состоянии. Этим искупите свою ошибку. Я, мол, сделаю это бесплатно, а в виде вознаграждения нарисую копии и через месяц верну ваши картины в лучшем виде, отреставрированные.

– И он отдал?! – Митя чуть не поперхнулся. – Абсолютно незнакомому человеку?

– Ну не совсем. Синельников показал пропуск в реставрационные мастерские. И выглядел очень убедительным. Телефон дал.

– Да такие удостоверения на любой вкус можно у метро купить! – Иванцов покрутил у виска.

– А расписку он хоть с этого типа получил? Ты ее привезла? – без особой надежды спросил Филин.

– Ой, – вспомнила Кира, – да он вместо расписки сам чего-то подписал реставратору. Чуть ли не купчую. Типа это необходимо для оформления в реставрационных мастерских. Чтоб все было официально.

– А ваш Николай Иванович случаем не того? – Филин постучал по лбу. – Может, впал в детство? Бывает же…

Кира кивнула:

– Мы с дедом тоже удивились и даже возмутились. Семёнов только имя запомнил – Аркадий Васильевич Синельников. И название реставрационных мастерских. И вот прошло уже три месяца, а от него ни слуху ни духу. Телефон отключен. Я-то уже давно собиралась Анюту навестить, по музеям походить и вообще. Вот и решила совместить, так сказать, приятное с полезным.

Филин заходил из угла в угол, ероша шевелюру:

– Похищение произведений искусства!

– Похоже на то, – кивнул Иванцов. – Тянет на настоящее преступление. Телефон, конечно, липовый.

– Ну, подождите, – остановила их Кира, – может, вовсе не похищение. Просто человек заработался и не успел отреставрировать.

Филин схватил фломастер и два листа из толстой пачки на столе.

«Семёнов Николай Иванович», «Синельников Аркадий Васильевич» – вывел он размашистым почерком и приколол листы к следовательской доске.

– А ваш Николай Иванович хотя бы сообразил сфоткать работы? Хоть какое-то доказательство.

Кира покачала головой:

– Представляете, нет. Но эти картины не перепутаешь. Они составляют целую отдельную сказку. И на каждой название подписано: «Сказка о крылатых людях». Но что интересно, этот Синельников приходил не только к Семёнову. Оказывается, он не один день промышлял в Шаблово и Кологриве. Всех расспрашивал, у кого еще есть Честняков. Но предложение сделал только Николаю Ивановичу.

Филин вскочил:

– Теряем время. Срочно в мастерские!

Иванцов слегка поддержал Киру под локоть, помогая ей встать с кресла. Если бы Митя посмотрел на него в этот момент, то с удивлением обнаружил бы, что тот покраснел.

Глава вторая. В реставрационных мастерских

У входа в мастерские ребята замялись. С какой стати им дадут адрес Синельникова? Если, конечно, он вообще существует.

Иванцов решительно взялся за ручку двери:

– Положимся на вдохновение!

Видимо, только что закончился рабочий день.

– Обратите внимание, – Филин кивнул на людей, выходящих через вертушку. – Пропуска-то у всех пластиковые. А наш реставратор предъявил Семёнову книжечку. Стоп! Вот идет подходящий объект. Его и расспросим.

Подходящим объектом оказалась красивая девушка со светлыми волосами, собранными в хвост.

– Простите, – Филин вежливо улыбнулся. – Вы не поможете? Нам нужен Синельников Аркадий Васильевич. Как его найти?

– А зачем вам Синельников? – На лице девушки отразилось любопытство.

– Дело в том… – Кира выступила вперед. – Дело в том, что…

Иванцов осторожно оттеснил ее.

– Понимаете, в чем дело, вот этот, – он положил руку на плечо Филину, – его сын. Вот, хочет повидаться с отцом.

Да, редко можно увидеть, как человек в одну секунду меняется в лице.

– Ясно, – кивнула девушка, развернулась и вышла на улицу.

– Ну ты даешь! – Митя вытаращил глаза. – Ничего себе вдохновеньице!

– А вы хотели первой встречной выложить все про картины? Зато теперь мы знаем, что таинственный Синельников существует. Не дрейфь, сынок, найдем твоего папашу. А мачеха у тебя ничего себе, эффектная.

Кира прикусила губу, сдерживая смех.

Тем временем все реставраторы успели разойтись, а охранник на вертушке на все вопросы отвечал, что ничего не знает.

– Придется завтра утром снова прийти, – вздохнула Кира.

Но неожиданно удача повернулась к ним лицом.

– Вам чего, ребятки? – спросила пожилая женщина, судя по ведру и швабре в руках, уборщица, на счастье оказавшаяся очень общительной.

Уже через десять минут троица знала, что зовут ее тетя Поля, что у нее три внука и что за этими реставраторами убираться трудно, потому что ничего нельзя толком трогать, а пыль-то садится.

Потихоньку разговор перешел в нужное русло. Оказалось, что Синельников живет в двух местах. Одно место его, а второе – его невесты, Лидочки Артёмовой.

– Ой, тетя Поля, а он нам так нужен! – Кира сделала несчастное лицо. – И срочно. Вы не могли бы найти адреса этих его двух мест?

– А чего это он так вам понадобился? – полюбопытствовала тетя Поля.

Иванцов уже раскрыл было рот, чтобы опять поддаться вдохновению, но Филин опередил его:

– Нам ему нужно срочно картины передать, для реставрации.

– Ну, понятно, – понимающе кивнула тетя Поля. – Да, они берут заказы от людей, от коллекционеров. Платят-то им в этих мастерских не очень. Ладно, сейчас попробую в журнале глянуть. Конечно, все теперь в компьютерах, но старый-то журнал остался.

Подождав еще минут двадцать, ребята уже знали оба адреса: самого Синельникова и его невесты.

Перед уходом Филин спросил:

– Тетя Поля, а вот эти пластиковые пропуска у вас давно появились?

– Да уж с полгода. Прикладывать их надо. Вот и мне выдали, – и тетя Поля с гордостью вынула из кармана белую пластинку.

Глава третья. Подозреваются все

– Итак, что мы имеем? – Филин расхаживал вдоль лавочки, на которой удобно устроились с мороженым Кира и Иванцов. – Синельников существует. Семёнову он предъявил старый пропуск.

– Ну а что, пластиковую карточку ему предъявлять, что ли? – усмехнулся Иванцов.

– Действительно, – одобрительно кивнула Кира и улыбнулась.

– А я думаю, это чтобы не предъявлять паспорт. Ведь пропуск тоже документ. Тем более пропуск в такие известные реставрационные мастерские.

– Ребята, давайте поедем к Синельникову, – заторопилась Кира, – он нам все сам и объяснит.

Дверь открыл молодой человек в очках.

– Добрый день, – поздоровалась Кира. – Нам нужен Аркадий Синельников. Он дома?

– Да вроде у себя, – молодой человек поправил очки. – Вон туда, в дальнюю комнату.

Квартира была старая, в сталинском доме. Судя по всему, коммунальная. Широкий коридор, в который выходили три двери, дальше еще коридорчик, видимо в кухню.

– Войдите, – раздался голос, когда Кира постучала в дальнюю дверь.

Синельников оказался высоким, довольно молодым и вполне симпатичным. Он приветливо кивнул и указал на диван:

– Проходите, садитесь. Вы, наверное, по поводу выставки?

– Нет, – Кира заметно волновалась. – Мы совсем по другому вопросу. Я по поручению Николая Ивановича. А это мои друзья, они со мной.

– Да? – Синельников с интересом оглядел гостей. – И что же вам поручил Николай Иванович?

– Он поручил выяснить, готовы ли картины. И когда вы их отдадите.

– Картины? – Синельников слегка приподнял брови. – А почему он поручил это выяснить именно вам?

– Дело в том, что Николай Иванович приезжал к нам из Кологрива и поручил.

– А что Николай Иванович делал в этом Кологриве? И, если не трудно, скажите, где этот Кологрив находится, – Синельников засмеялся. – Он действительно существует?

Мальчики переглянулись. Реставратор явно перебарщивал.

– Конечно существует! – Кира расширила и без того большие глаза.

– Ну, извините! – Синельников сделал примирительный жест. – С Кологривом выяснили. Просто я об этом городе только от Остапа Бендера знал. Теперь объясните, пожалуйста, что там делал Николай Иванович?

– Как что! Он там живет! – Кира начинала закипать.

– Не знал… А давно вы его видели в этом… Кологриве?

– Недавно! Перед отъездом я его там видела. Вы же его обманули, похоже. По телефону не отвечаете. Адреса не дали.

– Вы извините, – на лице Синельникова появилось явное удивление, – но Николай Иванович прекрасно знает, где я живу. Он совсем недавно приезжал ко мне. Мы обсудили все вопросы.

– Как?! Николай Иванович был у вас? – почти в один голос вскричали Кира и Филин.

– Конечно! А почему он хочет забрать рисунки?

– Почему?! – Кира просто задохнулась. – Ничего себе! А вы что, считаете их своей собственностью?

– Да! – вмешался Иванцов. – С какой стати вы распоряжаетесь достоянием народа? Им место в музее.

Синельников слегка улыбнулся:

– Я ничуть не уменьшаю достоинства этих работ. Но это вы уже лишку хватили!

– Как вам не стыдно! – Кира вскочила. – Сейчас же отдайте мне рисунки. Я отвезу их в Кологрив! И наверняка вы их так и не отреставрировали, а теперь юлите!

– Успокойтесь! – Синельников поднялся и подошел к шкафу. – Сейчас я отдам их, раз Николай Иванович так решил. Только зачем их реставрировать, не понимаю.

За его спиной Кира переглянулась с мальчиками, Иванцов указал глазами на Синельникова и покрутил пальцем у виска.

Вынув из шкафа большую картонную папку, Аркадий Васильевич положил ее на стол и стал развязывать шнурки.

– Вы уверены, что хотите забрать их? Я позвоню Николаю Ивановичу.

– Еще бы! Человек три месяца ждет. Раньше надо было звонить.

Синельников пожал плечами и раскрыл папку. В ней аккуратной стопкой лежали листы. Мальчики и девочки работают в саду. Птицы летают над деревьями в лесу. Опять же дети собирают яблоки.

– Что это? Где Честняков?!

– Какой Честняков? – Видно было, что у Аркадия Васильевича заканчивается терпение. – Объясните мне, наконец, почему вы хотите забрать рисунки, которые Николай Иванович приготовил для выставки? И вообще, по-моему, вы меня в чем-то подозреваете? Я чувствую, здесь какое-то недоразумение.

– В чем мы вас подозреваем? – Щеки у Киры порозовели. – В том, что вы присвоили себе картины известного народного художника Честнякова, а теперь морочите нам голову!

– Слушай, – Иванцов пнул Митю локтем. – По-моему, у нас какие-то два Николая Ивановича. Вот вы, Аркадий Васильевич, какого имеете в виду?

– Пружинкина, конечно. Николая Ивановича Пружинкина. Преподавателя нашей художественной школы. А вы?

– А мы – Семёнова.

Но Кира не хотела так просто отступить.

– Пожалуйста, не морочьте нам голову каким-то Пружинкиным, – голос ее дрогнул. – Три месяца назад вы в Кологриве взяли картины Честнякова, обещали их отреставрировать и вернуть.

– Ребята, – Синельников с облегчением выдохнул. – Вы меня просто с кем-то перепутали! Наверное, с однофамильцем. Я никогда не был в городе Кологриве. И никакого Семёнова, честное слово, не знаю.

– Стоп! – прервал Филин. – А как вы объясните, что у вашего однофамильца оказался ваш пропуск?

– Мой пропуск? – Синельников потер подбородок. – Не представляю.

– Вы хотите сказать, что понятия не имеете обо всем этом деле?

– Вот именно, – Синельников говорил твердо. – Сейчас, подождите минуту.

Он подошел к тому же шкафу, порылся в выдвижном ящике.

– Ничего не понимаю! – Вид у него был растерянный. – Пропуск лежал здесь, давно. Ведь у нас уже полгода пластиковые.

– Прошу прощения, конечно. Значит, вы отрицаете, что ездили в Кологрив, и не понимаете, куда подевался ваш пропуск, который вы предъявили Семёнову? – Филин сверлил Синельникова глазами.

– Ну да! Не понимаю! Потому что не ездил в Кологрив и пропуск никому не предъявлял.

Наступило молчание.

– Ладно, – медленно проговорил Филин. – Но тогда нужно вычислить тех, кто мог воспользоваться вашим документом. Вы же понимаете, что дело нешуточное. Пропали ценные картины.

– Да, я понимаю, это серьезное обвинение, – согласился Синельников.

– Вы извините нас, – Кира смотрела смущенно. – Просто все нити ведут к вам. Но, видимо, кто-то и вас обманул. Вы же не против того, что нужно разобраться, кто это сделал?

– Я думаю, это даже необходимо! – согласился Синельников.

– Начнем с ваших соседей, как вы считаете? – предложил Иванцов.

Синельников понимающе кивнул.

– Мои соседи: Ольга Степановна, пожилая женщина. И Алексей, студент, снимает комнату у соседа – тот в долгосрочной командировке. Учится в педагогическом, на художественном факультете.

– Значит, на подозрении ваша соседка, студент и преподаватель Пружинкин. Вы же сами сказали, что он бывает у вас, приносит рисунки, – резюмировал Филин.

– Я, конечно, не очень хорошо знаю Лёшу, – задумался Синельников. – Но, по-моему, мои соседи приличные люди. Они не могли пойти на кражу. И с Николаем Ивановичем я давно знаком. И зачем кому-то красть мой пропуск? Не понимаю.

– Ну как-то ваш пропуск попал в Кологрив, – Филин пожал плечами, – мы обязаны проверить всех. И, пожалуйста, никому из них не говорите об этом деле.

– Само собой. Я не хочу выказывать недоверие этим людям.

– Да, и еще есть один человек. Извините, но мы знаем, что у вас есть невеста…

– Нет-нет! – остановил его Синельников. – Это абсолютно исключено!

Он подошел к шкафу и поправил фото на полке. Филин привстал со стула, да так и сел.

С фотографии, в обнимку с Синельниковым, улыбалась та самая девушка со светлым хвостом, которая была их первым «объектом». Иванцов и Кира тоже все поняли и переглянулись.

Уходя, они в дверях лицом к лицу столкнулись с полноватым мужчиной.

– Приветствую, Николай Иванович, – Синельников пожал мужчине руку. – А это ребята по поводу экскурсии в мастерские. Реставрацией интересуются.

– Вот и с Пружинкиным познакомились, – шепнул Филин, когда они спускались по лестнице.

Глава четвертая. Задержание с поличным

– Да, Серёга! Умеешь ты вовремя применить свое вдохновение! – съехидничал Филин, как только они вышли на улицу. – Удружил Синельникову, подставил перед невестой по полной. У жениха-то, оказывается, сынок имеется.

– Зря вы так горячитесь, Дмитрий, – парировал Иванцов. – Все вышло как нельзя лучше. Теперь у нас есть вполне уважительная причина заявиться к этой Лидии Артёмовой. С извинениями за нашу невинную шутку. Спасибо доброй тете Поле за то, что обеспечила нас адресом.

– Я думаю, эту Артёмову обязательно нужно проверить, – серьезно сказала Кира. – Синельников явно ее выгораживает.

Решено было незамедлительно ехать к невесте Синельникова. Филин достал мобильник и в навигаторе принялся вбивать ее адрес.

Кира дернула его за рукав:

– Смотрите! Студент!

Из подъезда вышел очкарик, который открывал им дверь. В руках у него был тубус.

– Ого! – Иванцов присвистнул. – Уж не Честняков ли в этом приборе? Торопится!

– За ним, – тихо скомандовал Филин. – Идем на расстоянии. Он нас видел, так что осторожно.

Алексей быстрым шагом шел по улице, не замечая преследователей.

– Если картины у него, то сейчас он передаст их покупателю, – заволновалась Кира. – И мы ничего не сможем сделать.

– Спокойно, мы зафиксируем момент передачи, – Филин потряс мобильником. – Не отвертится. А за покупателем устроим слежку.

– Точно, у него встреча с покупателем, – заключил Иванцов. – Ну и студенты пошли. Сам будущий художник, да еще педагог, а ворует народное достояние, не моргнув глазом.

Очкарик уселся на лавочку. Ждать пришлось минут пятнадцать. Наконец к нему подошел совсем молодой парень.

– Ну ничего себе! – прошипел Иванцов. – Молодняк какой-то. Я ожидал солидного дядю, скорее всего, иностранца.

– Будет тебе сам покупатель приходить на бульвар, – усмехнулся Филин. – Этот сейчас заберет товар и положит его в камеру хранения. Не таскать же картины с собой.

– А как же тогда мы вычислим покупателя? – заволновалась Кира. – Мы же ничего не сможем доказать! Как хотите, но я сейчас же пойду и выведу этого студента на чистую воду!

Кира, не слушая возражений, выскочила из засады и направилась прямиком к лавочке, на которой именно в этот момент происходило нечто очень интересное. Пришедший «молодняк» вынул что-то из внутреннего кармана и передал это Алексею.

Филин принялся щелкать мобильником, но Кира как на зло оказалась между ними, так что в объективе видна была только ее спина.

– Фу ты! – Филин, а за ним Иванцов выскочили из кустов.

– Вам чего, ребята? – Алексей удивленно оглядел троицу.

– Чего нам? – У Киры от волнения дрожал голос. – Нам нужны картины народного художника Честнякова! Которые находятся вот в этом тубусе. Как вы могли? Будущий педагог! Чему вы научите детей? Похищать народное достояние? Сейчас же верните работы Честнякова!

Алексей с интересом оглядел Киру:

– По-моему, мы сегодня уже виделись?

– Ну и что? – растерялась Кира. – У вас же в тубусе картины?

– Какие еще картины? – довольно грубо встрял пришедший парень. – Лёха, ты их знаешь?

– Да, имел такое счастье, – усмехнулся Алексей. – Они к соседу моему сегодня приходили. Так это Аркадий Васильевич вас ко мне послал? Никак сбрендил?

– Вовсе нет, – Кира не знала, что делать дальше.

Иванцов подошел и взял ее за руку:

– Извините, Алексей. Мы по собственной инициативе. Просто нам показалось, что вы имеете отношение к некоторым произведениям искусства. Если это не так, то простите. Мы уходим.

– Да ладно, стойте, – остановил Алексей. – Мне, как будущему педагогу, как совершенно правильно заметила девушка, интересно, о каком народном достоянии так заботятся школьники, что прямо-таки на улице бросаются на людей?

Ребята молчали, не зная, как выпутаться. Дело провалено, это ясно.

– Хорошо, – наконец выдавил Филин, – мы вынуждены раскрыть карты.

– Ну-ну, – видно было, что студент еле сдерживается от смеха.

– Мы ищем картины художника Честнякова, – обреченно закончил Филин.

– У меня?! – Алексей приподнял очки, разглядывая всех по очереди.

– Ну да, – Филин развел руками.

Он чувствовал себя полным идиотом.

– Рад был бы вам помочь, товарищи школьники. Но в этом тубусе всего лишь чертежи. Помогаю молодым первокурсникам, – он снял крышку тубуса. – Как будущий педагог, считаю, что вы должны убедиться в правдивости моих слов.

В тубусе действительно оказались чертежи. Алексей помогал первокурсникам, хоть и не безвозмездно, но за очень умеренную плату.

Глава пятая. Давайте начистоту

– Да, с очкариком мы в пролете, – констатировал Иванцов, когда они брели по бульвару. – Зато одним подозреваемым меньше.

– Ну что, поехали к невесте извиняться? – предложил Филин. – Время-то идет. К тому же мы разворошили этот улей. Кое-кто может заволноваться и начнет заметать следы.

У двери ребята замялись.

– Да ладно вам, – Иванцов нажал на звонок. – Доверимся вдохновению.

– Что, опять? – испугалась Кира.

Но рассуждать было некогда, потому что дверь открылась. Перед ними стояла та самая девушка. Только волосы у нее на этот раз были распущены. При виде гостей она скрестила руки на груди и стала сверлить глазами Митю.

– Ну что? – наконец прервала она молчание. – Нашел папу?

– Мы как раз по этому поводу, – Иванцов положил руку Филину на плечо. – Вот этот – не сын Синельникова. Пришли извиниться за свою ошибку.

– Ну ладно, – Лидия Артёмова улыбнулась и посторонилась, жестом приглашая ребят зайти. – Проходите, что ж у дверей стоять. Раз уж вы пришли извиняться, – продолжала она весело, когда все вошли в комнату, – давайте напою вас чаем.

Она поправила густую копну светлых волос и опять улыбнулась.

Пока Лидия звенела чем-то на кухне, Филин оглядел комнату. В углу, в книжном шкафу, были расставлены высокие книги по искусству, в основном в суперобложках. Сверху на них были навалены пачки газет. Митя приподнял одну из них и удивился. Дата была многолетней давности. Странная коллекция. Отдельно, сложенные в аккуратную стопку, лежали рисунки, выполненные карандашом.

На стене – картинки, тоже карандашные: улица в несколько домов, церковь и колодец. На столе навалены листы белого ватмана, ножницы, везде разбросаны обрезки бумаги.

Лидия вошла и принялась перекладывать все это хозяйство на журнальный столик. Мальчики бросились ей помогать.

– Мы с Аркадием и Николаем готовим работы детей к выставке.

За чаем Филин начал расспрашивать о выставке.

– Будут выставляться работы учеников художественной школы, в которой работает Николай, – объяснила Лидия. – Николай Иванович Пружинкин. Вы ведь о нем уже слышали?

– А что это вы выреза́ли? – поинтересовался Филин, не ответив на вопрос.

– Это паспарту', – объяснила Лидия. – Вот смотрите. – Она взяла одну бумажную рамку. – Рисунок вставляется не сразу в твердую раму. Он вкладывается между ней и паспарту. Для каждой работы оно подбирается отдельно. Для паспартý важен и цвет, и фактура.

– А чтобы работать реставратором, нужно заканчивать специальное учебное заведение? – спросила Кира.

– В общем-то, да, но иногда достаточно иметь просто художественное образование. Вот я, например, обыкновенный художник. Но научилась, мне нравится реставрация.

– Вы занимались графикой? – Кира указала на висящие на стене рисунки. – Любите карандаш? Просто я немного интересуюсь, даже пробую рисовать.

– Я давно забросила, – Лидия махнула рукой. – Уже забыла, как и карандаш держать.

– А что, – Филин покрутил в руках одну из бумажных рамок, – между этими паспарту и рамой можно вставить еще одну картину?

Лидия усмехнулась:

– Ребята, давайте начистоту. Я все знаю. Аркадий мне рассказал. Вы меня подозреваете. Но хочу рассеять ваши сомнения на свой счет. Вы вообще интересовались, сколько стоят картины Ефима Честнякова? Они чудесные, но весьма недорогие. Так посудите сами – зачем мне затевать такое дело? Я ведь люблю Аркадия, он меня. Неужели женщина станет рисковать потерять любимого мужчину? И уж тем более подставлять его.

На улице Филин и Иванцов принялись обсуждать Лидию.

– Да, Синельников не про́мах, красотку себе в жены выбрал. Ничего так мачеха? – поддел Филина Иванцов.

Кира поджала губы:

– Да, красотка, конечно, ничего, только мне не понравилось, как она сказала: работы Честнякова недорогие. А если б были дорогие? Тогда на любимого плевать, что ли? А по поводу ее рисунков… Ну, церковь эта, колодец. Они, конечно, не фонтан. Ясно, почему она решила переквалифицироваться.

– Кстати, по поводу дорогие-недорогие… – Филин остановился. – А ну-ка, поехали в штаб. У меня мысль появилась!

– Поздравляю вас! – Иванцов схватил Митю за руку и принялся ее трясти. – Это такой редкий случай.

Глава шестая. Сколько стоят крылатые люди

В штабе сыщики прилипли к компьютеру.

– Кир, как картины называются? – Филин открыл поисковик. – Точное название?

– «Сказка о крылатых людях».

– Кажется мне, эти крылатые люди чем-то отличаются от других, – пробормотал Филин, набивая текст.

– Крыльями, – Иванцов подрыгал ладонями, изображая полет.

Кира засмеялась.

– Вот это номер! – Филин уткнулся в экран, а Иванцов присвистнул.

«Лот № 283 – „Сказка о крылатых людях“, Ефим Честняков. 4 картины. Первоначальная стоимость 8000 руб.».

– На аукцион выставили! Вот это наглость! – Иванцов покачал головой. – Не боятся, что разоблачат.

– А кто разоблачит? – Филин хмыкнул. – Старичок Семёнов? Который даже сфотографировать свое имущество не сообразил? Первому встречному отдал картины. Да если бы Кира не приехала к Аньке, все прошло бы шито-крыто. И все же тут что-то не так. Восемь тысяч… Ну на аукционе повысится, предположим, цена. Но уж не до миллиона. При этом ясно, что затевалась история именно из-за этих картин. Кому-то они очень нужны. Причем легально. А через аукцион очень удобно, со всеми документами.

– Может, какой-нибудь ненормальный коллекционер? – предположила Кира. – Они бывают просто одержимыми.

– Для коллекции можно было бы купить прямо у Семёнова, – возразил Иванцов, – а не затевать всю эту историю.

– А может быть, – Филин поднял палец, – этому типу, который под Синельникова косил, и поручили просто купить. А он решил по-другому это дело обстряпать. Деньги на покупку получил, а обошлись они ему бесплатно. Но не это главное. Что же в этих картинах такого, что они так понадобились? Семёнов утверждал, что реставратор именно их искал.

– Да, – кивнула Кира, – я же говорила, что он по домам ходил, расспрашивал.

– Может быть, ты права, и какому-нибудь сумасшедшему для коллекции не хватает только этих «крылатых людей», – Митя задумчиво почесал лоб. – А может быть…

– Ну что? Что? Не тяни! – Кира нетерпеливо дернула его за рукав. – Если до чего-то додумался, так говори.

Митя покачал головой:

– Я думаю, этот ларчик с двойным дном… Только вот как проверить мою версию?

– Послушай! Это уже нечестно! – возмутилась Кира. – Говори!

– Люди! А аукцион-то завтра! – воскликнул Иванцов и ткнул пальцем в экран.

– Завтра? Серёга, возможно, мы уже надоели твоему отцу, но в этом деле без него никак. – Филин поднялся. – Пошли, по дороге изложу свои предположения.

Когда выходили из штаба, Иванцов слегка склонился к Кириному уху и шепнул совсем тихо:

– Кстати, ты намного красивей Митькиной мачехи.

Парковка у здания аукциона была забита.

– Эх, жаль нам нельзя светиться, – вздохнул Филин. – Посмотреть бы, как торг проходит.

Вся троица сидела в служебной машине Иванцова-старшего.

Накануне вечером они выложили Петру Петровичу всю историю в подробностях. Со всеми нюансами и собственными версиями.

Внимательно выслушав молодежь, Иванцов-старший резюмировал:

– Оснований для задержания того, кто купит картины, нет. Только если им не окажется именно тот человек, который забрал их у Семёнова. Тогда я имею право задержать его на сорок восемь часов. Но в этом случае ваш Семёнов должен будет явиться на очную ставку. Если картины приобретет на аукционе кто-то другой, можно попробовать и его задержать, предъявив ему доказательства, что картины краденые. Но если это будет иностранец, возникнут большие сложности. Ждите в машине. Я на аукцион.

Время тянулось бесконечно. Ребята молчали. Они уже столько раз перебирали версии, что, кажется, обговорили все.

Наконец, в дверях показался Пётр Петрович. Он остановился, загородив выход, изображая, что ищет что-то в карманах. Следом, почти наткнувшись на него, вышел высокий мужчина в длинном сером плаще. В руках у него была большая папка.

Иванцов прошел в машину.

– Выкупил за шестнадцать тысяч. Лот был выставлен без проблем. Права на продажу картин были. Прилагалась экспертная оценка подлинности и определена примерная цена. А она действительно невелика. Создалось впечатление, что экспертиза была самая официальная. Но с такой ценой покупка и не могла привлечь к себе внимания. Тематике торгов картины соответствуют.

– Петр Петрович! – Митя в волнении сжимал ладони. – Вам удалось проверить мою версию?

– Дмитрий, похоже, ты прав. Как следует рассмотреть картины мне не удалось, но, когда этот тип упаковывал их в папку, я подошел совсем близко. И, хотя он явно торопился, мне все же удалось кое-что разглядеть.

– Но как же быть?

Митя попытался вскочить, но ударился макушкой об потолок машины.

– Спокойно! На таможню вызван эксперт-искусствовед. Уж он-то разглядит все!

Тем временем человек с папкой прошел и сел в черную иномарку с затемненными стеклами, стоящую совсем рядом. Видно было, как он разговаривает с тем, кто сидит на заднем сиденье. Иванцов-старший открыл дверцу, одновременно открылась и задняя дверца иномарки. Из нее, натянув шляпу почти на глаза, выскользнул полный мужчина и быстро зашагал между машинами к выходу с парковки.

Филин ударил ладонью по сиденью:

– Пружинкин!

В таможенном досмотровом центре мужчина в длинном плаще сидел, развалившись на стуле, периодически поглядывая на дорогие часы. Лицо его было непроницаемо.

Филин, Иванцов и Кира наблюдали, как Иванцов-старший беседовал с начальником таможенной службы. Рядом стояла маленькая женщина в очках.

– Ну что же так долго? – в волнении шептала Кира.

– А этот держится классно, – заметил Иванцов. – Ни один мускул не дрогнет.

Наконец, таможенник вскрыл пластиковую упаковку и извлек на свет картонную папку. Вот они, «Крылатые люди». Ребята подались вперед.

– Сейчас наш эксперт-искусствовед произведет визуальный осмотр картин и проверку сопроводительной документации, – объявил таможенник.

Мужчина пожал плечами.

У женщины в руке откуда-то возникла лупа. Согнувшись над «Крылатыми людьми», она приступила к осмотру. Это происходило дико медленно – так, во всяком случае, казалось нашим сыщикам.

Наконец процесс завершился, и женщина искусствовед по очереди перевернула картины.

На оборотных сторонах оказались карандашные рисунки. Какие-то портреты, по несколько на каждой.

Кира тихо охнула, а Иванцов больно ткнул Филина в бок.

– А вы оказались правы, дружище! Последняя версия имеет место быть…

Женщина-эксперт вновь достала лупу. На этот раз осмотр тянулся еще медленнее. Женщина замирала надолго над каждым рисунком, водила лупой, возвращалась к предыдущей картине и снова склонялась над ней.

– Я закончила, – наконец, произнесла она и подошла к Петру Петровичу. Ребята замерли, а Кира схватила Иванцова за руку и что есть силы сжала ее. – Предполагаю, что экспертное заключение поддельное.

– Как? Это не Честняков? – воскликнул Иванцов-старший и склонился над картинами.

– Честняков. Но в документе не указано, что на оборотной стороне ни много ни мало – Илья Репин.

Филин, а вслед за ним Кира, пренебрегая приличиями, бросились к картинам.

– Четыре Репина?!

Эксперт улыбнулась, глядя на ребят, и покачала головой:

– Один.

ЭПИЛОГ. Кому нужны сказки?

Филин уже в четвертый раз набрал номер Иванцова, когда тот, наконец, ответил:

– Чего названиваем, уважаемый?

– А ты чего не отвечаешь?

– Что за волнительный голос? Дело закончено. И проведено великолепно. Исключительно благодаря вашей смекалке и дедукции, мой друг! В чем и примите наши искренние поздравления.

– Не закончено, – буркнул Филин.

– Я вас не понимаю! – Иванцов громко вздохнул. – Картины отправлены на экспертизу. Но и без нее ясно, что все затевалось из-за Репина. Нам же объяснили компетентные люди, зачитали даже информацию из какой-то научной книжки: «Известно, что один из четырех рисунков „Сказки о крылатых людях“ Ефима Честнякова был выполнен на оборотной стороне эскиза Ильи Репина, с которым он дружил и переписывался». Вот оно, двойное дно, как ты и предполагал. Этот набросочек может стоить не один миллион, как думаешь? Пружинкин пока на подписке о невыезде. Потом суд. Чего еще-то?

– Нужно сходить в одно место. Не знаешь, где Кира?

Ответ последовал после небольшой паузы:

– Мы осматриваем город.

– Ясно. Жду вас в штабе.

Когда подошли к дому Лидии Артёмовой, Кира удивленно остановилась.

– И зачем нам к ней?

– Все нужно доводить до конца, – Филин угрюмо рассматривал носки кроссовок.

Лидия отрыла дверь. На ее лице отразилось удивление:

– А, сыщики! Ну, проходите. А я все еще вожусь с паспарту. Работ много. Мы ведь теперь с Аркадием вдвоем занимаемся выставкой. Ее все равно решено провести. Дети-то ждут.

Воцарилось неловкое молчание. Лидия прошла в комнату и указала ребятам на стулья:

– Проходите, садитесь. Извините, ничем не угощаю, время поджимает. У вас какое-то дело?

Усевшись у заваленного бумагой стола, Кира и Иванцов переглянулись.

Филин оперся на спинку стула и кивнул на рисунки на стене.

– А что, Лидия, художника из вас не получилось? Поэтому вы решили заняться чужими картинами? Это у вас лучше получается?

У Лидии застыло лицо.

– Да, мне нравится моя работа, – на слове «моя» она сделала ударение.

Филин подошел к шкафу с книгами:

– Так говорите, забыли, как карандаш держать? А это? – Он указал на полку: – Изучаете, что в мире интересного? Где, например, можно найти утерянные наброски великих художников? А вот это что? – Он вынул лежащие поверх книг рисунки. – Репетировали? Действительно, один рисунок на обратной стороне картины Честнякова мог бы привлечь внимание. А если все сзади изрисованы, так это просто художник взял использованные листы. Ведь за Честняковым такое водилось, по бедности. И шедевры свои вы состарили, это для реставратора несложно. Все продумали. Таможенники, конечно, ничего бы не поняли. Но экспертиза разберется, можете не сомневаться. Вашу манеру вычислят.

Филин сложил рисунки веером:

– Извините, но портреты – уж совсем не ваше. Это я еще в прошлый раз заметил. Колодец у вас гораздо лучше получился.

Лидия побледнела и вплотную подошла к Мите. От прежней милой невесты Синельникова не осталось и следа.

– Говоришь, экспертиза разберется? Но ей не с чем будет сравнить. Бумага хорошо горит, – она с силой выдернула у него листы.

Филин усмехнулся.

– А Пружинкина тоже спалите?

– Пружинкин не спалится. Выкрутится, а меня не сдаст. Если б не его жадность, все прошло бы прекрасно! Затеял историю с реставратором, чтобы бесплатно получить картины, вместо того чтобы их просто купить. Идиот. А вам вряд ли поверят. Детские выдумки! И Аркадий поверит мне, умной женщине, а не трем подросткам, решившим поиграть в детективов.

Кира встала и резко отодвинула стул:

– Так кого же вы любите? Одного обманываете, другого тоже, да еще толкнули на преступление. И все это ради денег?

Лидия засмеялась и медленно стала рвать рисунки:

– Девочка! Это в сказках люди любят, живут долго и умирают в один день. Но кому нужны сказки? Только сумасшедшим коллекционерам.

Как только вышли на улицу, Кира взорвалась:

– Это же надо! А по виду и не скажешь! Красивая! И пусть говорит что угодно. Сказки людям нужны!

Иванцов тихонько пожал ей руку, а Филин вынул из кармана мобильник:

– Ну конечно нужны! Особенно когда они записаны на диктофон. Умная-то она умная, а попалась на избитую удочку.