Четырнадцатая дочь

Глава четвертая И свобода вас примет радостно у входа

Арлена умчалась и вернулась в сопровождении пышнотелой особы с румяными щечками. На особе было синее платье, открывающее щиколотки. Голову украшал пышный берет из белой ткани, из-под которого выбивались каштановые кудряшки.

Руки кудрявой особы оттягивал поднос, нагруженный едой.

– Только хлеба не надо! – воскликнула Таня, узрев поднос.

– Нет там хлеба, – доброжелательно сказала Арлена.

Таню уложили в постель, чему она сопротивляться не стала. А то еще унесут поднос назад – мол, не перевоспиталась в должной степени, не окняжилась, так сказать.

У подноса оказались ножки и его установили над Таниными коленями.

Здесь стояла тарелка с мясом, причем мясо было двух видов, вареное и запеченное, в обуглившихся черных корочках. В тарелке поменьше возвышались здоровенные ломти сыра, дырчатого, усаженного слезками. Имелось еще что-то, похожее на пирог. В мисочке на манер салата лежала горкой кружавчатая темно-красная травка. Прямо на подносе, между тарелками, была втиснута гроздь ярко-алого винограда.

И сиял вишневыми бликами бокал вина.

– Для укрепления сил. Пейте! – распорядилась Арлена. – А я посижу, составлю вам компанию.

Она кивнула особе в синем платье, и та исчезла. Арлена опустилась на стул напротив кровати.

– Может, вы тоже перекусите? – предложила Таня. Ибо кушать в одиночестве, когда на тебя смотрят, было как-то не по-нашему.

Арлена качнула головой:

– Я уже завтракала. Ешьте.

Таня немного помялась и принялась за еду.

Она жевала, когда раздался стук в дверь; почти тут же дверь распахнулась и в комнату влетел дедушка. За ним топал мрачного вида субъект с мечом на поясе. На этот раз один.

Арлена при появлении князя встала и привычно присела.

– Дитя мое! – возгласил дедуля. – Как я рад! Ты одумалась! И готова стать той, кем тебе предназначено стать! Воистину, смирение и послушание – добродетели доброго дитяти.

Таня мрачно глянула сначала на деда, потом на Арлену.

– Вижу, дитя, ты побаиваешься будущего, что тебя ждет, – не унимался дедушка. – Не бойся, благородная Арлена тебя подготовит.

Таня глянула на спокойное лицо Арлены и решила скопировать эту расслабленность. Так, на всякий случай, чтобы не приставали с воплями о смирении и послушании. Но, очевидно, перестаралась. Дедуля, увидев мину на ее лице, моргнул, сказал с сочувствием:

– Вижу, ты еще не пришла в себя. Ешь, набирайся сил. Увидимся позже. Благородная Арлена, вверяю свою внучку в ваши благородные руки!

Он резво повернулся и вышел, сопровождаемый субъектом с мечом. Таня продолжила опустошать поднос.

Увы, но осилить все наложенное на тарелки, она не смогла. В какой-то момент Таня откинулась назад, печально глянула на слегка пощипанный виноград, оттолкнула от себя поднос.

Арлена тут же объявила:

– Сейчас вам следует отдохнуть.

– Я готова, – пробормотала Таня и зевнула. После съеденного клонило в сон.

– Дева благородного происхождения, – непреклонно заявила Арлена, – даже ко сну должна отходить в одежде, подобающей ее рангу. Мелта!

Пышнотелая женщина, должно быть, поджидала у дверей, потому что явилась тут же. Через руку у нее был перекинут розовый балахон.

С Тани содрали все и облекли в ночную рубашку до пят, обшитую рюшами и воланами. Затем затолкали в постель. Таня все терпела. Воспротивилась она только тогда, когда особа в синем платье попыталась унести ее домашнюю одежду.

– Стой! – завопила Таня и выпрыгнула из постели. Воланы взвились облаком. – Дай сюда! Пожалуйста!

– К чему вам эти лохмотья? – с неудовольствием спросила Арлена.

– Память о доме.

Арлена глянула косо, сказала с оттенком брезгливости:

– Ну тогда хоть в сундук это спрячьте, что ли…

Мелта улетучилась вместе с подносом, забрав заодно хлеб с водой, принесенные Арленой до этого. Таня собрала свои домашние вещи в охапку и пошла к сундуку.

Что-то звякнуло, выпав из кармана спортивных брюк. Она наклонилась, подняла, ощутив внезапно нахлынувшую волну ностальгии и светлой печали.

Это были ключи. Ключи от дома в России, сиречь от московской квартиры. Толстая такая связка. С красивым крупным брелоком из ограненного черного агата – подарок матери. С двумя ключами от входной двери. Их Таня сунула в карман, когда вышла из дома, чтобы помочь новоявленной соседке.

Арлена уже подняла крышку сундука. Таня запихала свои вещи поверх пышных кружавчатых ворохов, лежавших в сундуке. Но ключи оставила. Ограненная слеза из агата приятно холодила ладонь. В ней было что-то успокаивающее. Так что Таня решила подержать ее при себе. Как талисман. А что? Как-никак это был ключ от родного дома…

Со связкой в кулаке Таня залезла в постель и сунула ее под подушку. Арлена заметила, закрывая крышку сундука:

– Кстати, совсем забыла вам сказать. Светильники в нашем мире гаснут, если сделать вот так…

Она два раза подряд несильно топнула ногой по каменному полу. Бестрепетные факелы погасли.

– Двойной клик ногой. Я запомню, – сонно сказала Таня в темноте. И подумала, что Арлена могла бы и раньше просветить на этот счет, но не захотела. Одиннадцать ночей сна при ярком неугасающем свете как еще один фактор давления…

Она провалилась в сон.

Проснулась Таня неизвестно когда, при отсутствии окон время определить было невозможно. Факелы опять ровно пылали. Арлена сидела в комнате, удобно опершись о спинку стула кудрявым шиньоном на макушке. То ли не уходила вообще, то ли только что пришла. Внушительный бюст обтягивал искристо-черный панцирь корсажа.

– Вечер, – объявила она без всяких предисловий. – Ваш дедушка снова желает видеть вас. Но прежде ужин.

В дверях комнаты возникла давешняя пышнотелая особа в синем платье, с подносом в руках.

Таня поела, кося глазом в сторону задумчивой Арлены, изучавшей что-то на каменном полу. Потом Мелта забрала поднос и улетучилась. Арлена тут же сообщила, оторвав взгляд от каменных плит:

– Займемся вашим одеянием. Мелта сейчас принесет платье.

Ждать пришлось недолго. Упомянутая Мелта – служанка, судя по всему, – влетела в комнату, держа на вытянутых руках гору зеленого шелка.

– А обязательно напяливать эти ваши средневековые балахончики? – уныло спросила Таня. – У них подолы по пыли волокутся, никакого понятия о гигиене.

– Длина подола определяет, кто вы! – сообщила Арлена. – Подол выше щиколотки носят исключительно простолюдинки. Подол по щиколотку дозволяется женам торгашей. И только благородные дамы имеют право надевать юбку ниже щиколотки. Но ни одна из них никогда не наденет мужские штаны! Запомните это, княжна Татьяна!

– Ой, как же у вас тут женский пол закабален, – сморщилась Таня.

Арлена строго качнула головой, распорядилась:

– Вы наденете это платье, княжна Татьяна! Его подол ровно на две ладони ниже пятки. Только такая длина и подобает дочери великого княжеского дома Тарланей.

– А чье оно? – настороженно спросила Таня.

– Его сшили для вашей кузины, княжны Элерии. Но когда его закончили, княжны Элерии в замке уже не было – она уехала в… небольшое путешествие к родственникам. Так что платье отправилось прямиком в кладовую. Его никто не носил, чтобы вы знали, княжна Татьяна.

Ясно было, что Арлена чего-то не договаривает, но Тане было не до кузины.

Она со вздохом откинула одеяло. Контроль над собственной жизнью стремительно уплывал из рук. Отправлять домой не желали. Одеться предлагали по средневековой моде. После чего, ясен пень, и жить заставят по тому же шаблону. Сюда не ходи, девица Татьяна, туда не смотри, не то падет на твою башку позор и отправим тебя в монастырь. Или в башне запрем. Одно запиранье уже имело место…

Кстати, есть здесь монастыри или нет? Таня решила, что пора поинтересоваться устройством этого мира. И его религией.

Арлена отошла к сундуку, деликатно отвернулась.

Мелта, не слушая Танино оханье, содрала с нее ночную рубашку и натянула тонкую сорочку. Потом велела Тане поднять руки и обрушила на нее сверху водопад из прохладных зеленых юбок.

Затем Таня покорно просунула руки в рукава, покосилась с замиранием сердца на нечто жесткое и пластинчатое, косо стоящее перед ее грудью. Так вот ты какой, незастегнутый корсаж.

Мелта крутнулась, очутилась за спиной и принялась стягивать края корсажа шнуровкой. Таня сказала:

– Кстати, Арлена… А насчет религии у вас тут как? Во что вы верите, как молитесь?

Что здесь нет атеизма, она была уверена. Раз существует табель о положенной длине подолов, значит, прогресс до атеизма еще не дорос. Где есть запреты на одежду, там всегда имеется какая-нибудь религия.

– Я рада, что вы понимаете, как много вам следует узнать о нашем мире, – со значением сказала Арлена. – Итак, пока вы будете одеваться, я расскажу…

И она принялась просвещать гостью, по-прежнему стоя к Тане спиной.

Почти все страны Анадеи, по ее словам, совместно веровали в Семерых богов. До того, что Бог един, здесь еще не додумались. Тане это показалось странным. Реалии Анадеи сильно смахивали на земное Средневековье, а оно стояло на монотеизме. И управлялось им же.

Впрочем, местное многобожие отличалось от земного. На родине во время оно все божественные сущности были приставлены к конкретному делу – приглядывали за земледелием, кузнечным промыслом, за воинским сектором. На худой конец, просто олицетворяли Солнце, Луну и прочие планеты.

А тут божества заведовали ни много ни мало качествами души. Эригу Честный, Зойден Скромная, Унхор Воздержанный, Велата Сострадающая, Коэни Милосердный, Йалди Любящая, Алор Понимающий.

Честность, Скромность, Воздержание, Сострадание, Милосердие, Любовь, Понимание. В речи Арлены эти слова звучали с большой буквы. Божественные ипостаси и все такое.

Пока Таня слушала эти откровения, Мелта закончила с платьем. От юбок тянуло незнакомым ароматом, горьковато-цветочным.

Арлена между тем вещала:

– Честность ведет к скромности, ибо честный сознает свою незначительность. Скромность ведет к воздержанию, ибо скромный не требует многого. Воздержание ведет к состраданию, ибо отринувший блага жалеет тех, у кого этих благ нет. Сострадание ведет к милосердию, ибо сострадающий дарует милость. Милосердие ведет к любви, ибо милосердный умеет любить. Любовь ведет к пониманию, ибо истинно понять может лишь любящий. И наконец, понимание ведет к честности, потому что понимающий не нуждается во лжи.

Таня вздохнула разок-другой полной грудью. Какое счастье, что у них тут корсажи не затягивают по самое не могу. И в них вполне можно дышать.

Арлена повернулась, подошла к Тане, расправила складки пышных юбок. Сказала мягким тоном:

– Вам удивительно к лицу этот фасон, княжна. Вы мне напоминаете о тех далеких днях, когда юные княжны дома Тарланей шествовали по залам Алого замка.

Складки под рукой Арлены улеглись ровным веером, на них зажглись ленты шелковистого сияния. На Таню снова пахнуло волной аромата.

– А теперь, – сказала Арлена, – я прочту вам нашу главную молитву к Семи богам.

Таня передернула бровями, но смолчала. Ее согласия Арлена не спросила. А стало быть, возникать не следовало.

– От честности к скромности, от скромности к воздержанию, от воздержания к состраданию, от сострадания к милосердию, от милосердия к любви, от любви к пониманию, от понимания к честности. Да будет вечен круг от честности до понимания. Да не прервется он вовек, – пропела Арлена все тем же мягким голосом. – У нас есть и другие молитвы, но эта, о круге, есть основа и столп, так сказать. Не желаете выучить, княжна Татьяна?

– А зачем? – упрямо спросила Таня.

Арлена пожала плечами:

– На всякий случай. Кто знает, может, это пригодится в какой-то момент. Кстати, обращаясь к дамам и кавалерам в нашем мире, следует именовать их «благородный» или «благородная». Добавляя имя. При обращении к незнакомому лицу высшего сословия следует говорить «благородная госпожа» или «благородный господин».

– А молитву я все равно учить не буду, благородная Арлена, – насупилась Таня. – Я, чтобы вы знали, атеистка. В богов не верю.

Арлена глянула с интересом, усмехнулась:

– Что ж, не буду настаивать. Если наши боги захотят вручить вам дар веры, то в один прекрасный день, княжна Татьяна, вы непременно почувствуете их прикосновение. И уверуете. А если нет – значит, вы богам не нужны. И кто я такая, чтобы сомневаться в решении богов?

Таня промолчала, не зная, что сказать. Арлена, державшаяся невозмутимо, пропела:

– Не желаете взглянуть на себя в зеркало?

Она подошла к стене возле двери, бросила:

– Катревтисон!

И хлопнула по стене ладонью.

По камням словно разлилась лужа темной воды. Лужа тут же просветлела и стала зеркальной.

Таня, уже привыкшая к чудесам, чиркнула взглядом по месту, где каменная стена переходила в зеркало. Зеркальную пластину словно вплавили в камни.

Подол платья вольно разлегся по полу – как и обещала Арлена, он был на две ладони длиннее Таниных ног. Рукава у платья были сшиты пышными длинными фонарями. У запястий рукава были присборены, а сборку унизывали крупные бусины темно-изумрудного тона, прозрачные на просвет. Неужто изумруды? Учитывая, что платье шилось для княжны, очень даже может быть.

В общем и целом платье Тане понравилось. Дивной красавицей оно ее не сделало, но определенное благородство облику придало.

– Ох! А ноги-то у княжны босые! – вдруг вскинулась Арлена.

Мелта всплеснула руками и кинулась к сундуку. Покопалась внутри и выпрямилась. Таня покатилась со смеху. На руках у женщины болтались длинные, телесного цвета чулки. А еще там имелся комплект тесемочек весьма шаловливого розового цвета и пара черных тряпичных тапочек.

– Наденьте это, княжна Татьяна, – кротко попросила Арлена. – Ваша домашняя обувь не подходит для нашего мира. А без чулок благонравной девице не следует выходить из покоев.

Таня скрипнула зубами и натянула чулки. С прилагавшимся к ним комплектом старинных подвязок, которые по запутанности и сложности в одевании больше напоминали лошадиную упряжь. Мелта сунулась было ей помочь, но Таня вскинулась с оскорбленным видом. Не дай бог ей так окняжиться, чтобы посторонние помогали натягивать нижнее белье.

Потом ее усадили на стул, вытащив его на середину комнаты. Мелта, вооружившись гребенкой, расчесала Танины недлинные – чуть ниже плеч – каштановые пряди. Повздыхав, что волосы очень уж короткие и приличной прически из них не сделать, она начала укладывать их сзади прихотливыми кренделями.

Как только Мелта отступила назад, Таня подскочила к зеркалу, повертела головой. В каштановых крученых прядях на затылке поблескивали изумрудные бусины, нанизанные на шпильки. Простонародное и округлое Танино лицо по неизвестной причине вытянулось, обретя налет аристократичности. Она и впрямь смахивала теперь на княжью внучку, аристократскую дочь.

Арлена знаком отпустила служанку, сообщила:

– Пойдемте, княжна. Князь ждет нас. Голову держите высоко, спину прямо, а язык – на привязи.

И вышла. Таня, кое-как подхватив спереди многослойные юбки, собралась последовать за Арленой. Но тут в комнату заскочила Мелта с кипой аккуратно сложенной ткани в руках, с деловым видом направилась к кровати.

Смена постельного белья? Мелта сгрузила кипу на кроватную спинку, шагнула и ухватилась за подушку.

На простыне блеснула черная слеза. Рука Мелты двинулась к ней.

– Стойте! – Таня, перехватив юбки одной рукой и задрав их повыше, в три прыжка подлетела к кровати. Схватила ключи, зажала в кулаке.

– Да я же только переложить, – ошарашенно сказала Мелта. – Благородная княжна, вы же не подумали…

Таня с силой сжала связку. Ребро одного из ключей больно впилось в кожу. Надо было выкручиваться.

Она заискивающе улыбнулась.

– Что вы, Мелта! И в мыслях не было. Просто… просто я всегда ношу эти ключи с собой. Вроде талисмана. А тут забыла. Вот и кинулась.

– А… – односложно сказала Мелта. Присела в реверансе. – Так я продолжу менять постель, с вашего позволения, моя благородная княжна?

Лицо у нее было вышколенно-вежливое, тон любезный. И не поймешь, поверила или нет.

– Да оставьте тут простыни, я потом сама поменяю, – с готовностью предложила Таня.

– Как можно! – воскликнула Мелта. – Вы не подумайте, я хорошо меняю. Все честь по чести застелю, все уголочки у простыней натяну.

Таня вздохнула. Она снова ее задела? Ох и тяжела ты, княжеская доля…

– Я всего лишь хотела помочь, – предприняла она последнюю попытку. – Извините, если что не так.

Мелта не смягчилась. Строго сказала:

– Идите, благородная княжна, вас светлейший князь ждет. И впредь не говорите служанкам – дай-ка, мол, помогу. Не так вас поймут.

Таня прикусила губу. Неуклюже сделала реверанс – у Мелты округлились глаза – и понеслась догонять Арлену. Злополучные юбки пришлось держать обеими руками, чтобы не споткнуться об длиннющий подол.

Хотя она спускалась по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, Арлену удалось нагнать только во дворе. Та вышагивала целеустремленно, не оглядываясь. Таня пристроилась сзади, отстав на несколько шагов.

Злополучные ключи она сунула за корсаж. Карманов на пышных юбках не имелось.