Чикагский расклад

— До семи часов — ничего, — ответил Арчи. — Потом придут три делегации.

— Отмени встречи, Арчи. Я смертельно устал.

— Босс…

— Завтра, все завтра, — министр вымучил улыбку. — Оставь меня одного. Я сейчас воображаю себя израненным рыцарем в своем замке. Поднимай мост через ров, Арчи.

Очутившись за своим заваленным бумагами столом, Арчи дю Пейдж немного посидел, размышляя о чем-то, затем снял телефонную трубку и позвонил в штат Нью-Гэмпшир, в маленький коттедж на берегу озера Уинни-песоки. Джулия Манчестер спокойно выслушала рассказ Арчи о неудачах последнего дня. Она только что вернулась с пляжа и держала трубку, обмотав руку полотенцем. Струйки воды стекали с ее ног прямо на пол.

— Может быть, вы выберетесь сюда? — спросил Арчи. — Это было бы очень кстати.

— Хорошо, — чуть хрипловато ответила Джулия. — Я буду у вас вечером, даже если придется зафрахтовать целый самолет.

Стройная блондинка с огромной эмблемой Робертса на груди протолкалась сквозь толпу газетчиков и приблизилась к Карлу Флейшеру.

— Вас просит к телефону Гас Мэгуайр, — шепнула она.

Чтобы добраться до своего номера, Флейшеру понадобилось пять минут. Наконец он очутился у себя и схватил трубку.

— Слушаю, Гас…

— Все мои тридцать три делегата решили голосовать за Робертса, — сообщил Мэгуайр. — Надо ли объявить об этом?

— Конечно, пусть вагонетка катится. Попроси кого-нибудь из делегатов разнести эту весточку: не стоит, чтобы она шла от нас.

— Хорошо, Карл.

Флейшер вздохнул, достал коробку с пилюлями и, выбрав капсулу, запил ее виски со льдом и водой. Часы показывали одиннадцать ночи. Вскоре на вечернее совещание явились Роджер Аббот и компьютерный чародей Арт Сегунда. Аббот принес очередную добрую весть: Гавайи решили отдать все восемь своих голосов Робертсу. Члены штаба сравнили свои записи, и получилось, что у губернатора уже есть примерно 420 верных голосов. Осторожный Флейшер предложил, правда, считать, что их всего четыреста. Для победы требовалось склонить на свою сторону еще 225 делегатов.

— Надо заставить Марка Дэвидсона платить за пользование компьютером, — заявил Сегунда. — Часу не проходит без его звонков. Пора уже переименовать Оскара в Марка.

— Смотри не проболтайся, что Дэвидсон пользуется машиной! — всполошился Флейшер.

— Будь спокоен. Кроме преданных нам людей об Оскаре никто не знает.

Зазвонил телефон. Взяв трубку, Флейшер записал что-то в блокноте.

— Как-как? — переспросил он. — Колсак? Джон Кол-сак, Нью-Йорк. Понятно.

Флейшер вывел фамилию печатными буквами и передал листок Сегунде.

— Возвращайся быстро к себе, Арт, — сказал он. — Дэвидсону нужно все, что у нас есть по Джону Колсаку, делегату от Нью-Йорка. Похоже, человек из Манхэттэна. Приготовь ответ и позвони Марку. Он в мэрии.

— После полуночи моя ставка удваивается, час идет за два, — весело напомнил Сегунда и убежал, тряся огненно-рыжей шевелюрой.

— Вы уладили вопрос с билетами для зрителей? — спросил Флейшер. Аббот кивнул.

— Завтра вечером их кончат печатать. Не стоит, чтобы эти бумажки видели раньше времени. В четверг распространим.

За разговором помощники Робертса не заметили, как наступила среда. Девятый этаж не спал. В комнатах, где работали добровольцы, беспрерывно трезвонили телефоны. На столах валялись бумажные стаканчики и обертки от бутербродов. Раскрасневшиеся от возбуждения молоденькие секретарши сновали из номера в номер с бумагами в руках.

Коридор возле апартаментов губернатора Калифорнии был забит народом, пришедшим поглазеть на потенциального кандидата в президенты. Каждые пять минут он появлялся в дверях, выпроваживая очередного гостя, и тогда его встречал восторженный гул, в ответ на который Робертс всякий раз приветственно взмахивал огромной ручищей.

В фойе тоже было полно посетителей. Кое-кто из них уже начинал зевать. Ковер пестрел окурками, спичками, обрывками газет и кинопленки. Шесть журналистов рядком расположились вдоль стены. Один счастливчик раздобыл себе стул, остальные сидели прямо на полу. Все шестеро разом вскочили, когда раздвинулись створки центрального лифта и появилась новая гостья. Это была Грейс Оркотт. С ее приходом сонная полуночная атмосфера фойе мигом посвежела. Репортеры тут же окружили женщину, а телекомментатор сунул ей под нос микрофон.

— Что привело вас сюда в такой ранний час, миссис Оркотт?

Она улыбнулась.

— Формальности. У меня рабочая встреча с губернатором Робертсом. Наконец-то он выкроил для меня немного времени.

— Вы согласны с мнением, что шансы Робертса с каждым часом растут?

— Дела губернатора идут очень хорошо, — ответила Грейс и, отведя ладонью микрофон, зашагала по коридору к номеру босса. У дверей женщина постояла немного в толпе посетителей и, когда губернатор появился на пороге, шагнула к нему. Робертс встретил ее с восторгом.

— Наша Грэйс, как всегда, восхитительна! — воскликнул он.

Грейс Оркотт пробыла в номере губернатора почти полчаса. Когда она вышла от кандидата, на ее лице светилась все та же царственная улыбка. Репортеры ринулись вперед, но Грейс отказалась комментировать итоги встречи. Она вошла в кабину лифта и села на низкую зачехленную скамеечку. Теперь, наедине с собой, она больше не улыбалась. Только задумчиво покусывала нижнюю губу.

Лампы освещали пустые письменные столы, пол был усеян бумагами. Верхний угол большого плаката с портретом Манчестера оторвался и повис, как поникший в безветрие вымпел. Телефон молчал.

Арчи дю Пейдж сидел в крутящемся кресле, задрав ноги на стол. Ему смертельно хотелось спать, но не было сил подняться и дотащиться до своего номера.

Кей Оркотт вошла в штаб Манчестера и села на край большого стола. Она с любопытством неотрывно и чуть насмешливо смотрела на Арчи.

— Теперь понял, каково быть руководителем кампании? — проговорила наконец она.

— Хорош руководитель! Только и может, что проигрывать!

— Все не так уж и скверно, Арчи. Перед тобой — живой пример того, как симпатии склоняются на сторону Манчестера.

— Пример? Да, только вот жаль, что твои симпатии не принесут нам даже одного-единственного голоса.

— Мама тоже расстроена вашими неудачами, — сказала Кей. — Ее начали одолевать сомнения.

— Сочувствую, — Арчи потянулся и зевнул.

— Сегодня она даже была у Робертса и говорила об Оскаре.

— Да? А кто этот Оскар?

— Оскар держит под колпаком всех делегатов.

— Один-одинешенек? Молодчина! Это ж надо — следить за сотнями выборщиков! У нас этим занимаются пять или шесть девчонок.

— Оскар не человек, Арчи. Это компьютер.

— Что-что?

— Компьютер. Ты не ослышался. Люди Робертса запрятали его в одном доме на Кларк-стрит.

— Ты смеешься, Кей?

— Чтоб мне провалиться, если вру! У них есть машина, которая хранит сведения о каждом делегате. Если хочешь что-то узнать, нажимаешь кнопочку, и все дела. За компьютером смотрит какой-то рыжий тип по имени Арт Сегунда.

— Расскажи-ка все толком! — сон с Арчи как рукой сняло.

Кей пересказала ему несколько своих разговоров с матерью. Грейс Оркотт поначалу была не на шутку заинтригована возможностями машины, но затем задумалась об этической стороне дела, а уж когда ей стало известно, что Оскаром втихую пользуется Дэвидсон из «Юнифордж», она испугалась, поняв, что машина в действительности нужна для того, чтобы шантажировать делегатов и таким образом перетаскивать их на сторону Робертса. Арчи слушал Кей с нарастающим волнением.

— Чего ж ты раньше-то молчала! — укоризненно воскликнул он.

— До маминой встречи с Робертсом я не понимала всей важности…

— Чего же хотела от губернатора миссис Оркотт?

— Она требовала, чтобы тот перестал пользоваться машиной. Мама была взбешена, когда Робертс уговаривал ее держать язык за зубами.

— Где этот чертов Оскар?

— Рядом, на Кларк-стрит. Мать говорит, там есть обшарпанная дверь рядом с баром «Тропический остров». Надо подняться на второй этаж. Я сама ничего не видела, но мама…

— Кей, ты лучший разведчик на всем белом свете! — вскричал Арчи и стиснул девушку в объятиях.

«Тропический остров» ходил ходуном. Гремел маленький оркестр, из окон валил табачный дым. Арчи быстро прошмыгнул мимо бара к соседней двери, покрытой шелушащейся серой краской, и попытался повернуть ручку. Та подалась сразу же. В маленьком коридоре тлела покрытая пылью лампочка, скрипел под ногами линолеум. На лестничной площадке Арчи увидел покрытую железом дверь с табличкой «Вход воспрещен». Он постучал. Тишина. Арчи подождал немного, потом заметил кнопку звонка и надавил на нее. Дверь чуть приоткрылась.

— Что вам угодно? — спросил рыжий коротышка, выглянувший в коридор.

— Мистер Сегунда?

— Что вам угодно? — повторил тот.

— Взглянуть на Оскара.

— Нашли время для визитов. Кто вы такой?

— Билл Энджел, делегат от Мэриленда.

— Кому взбрело в голову посылать вас сюда на ночь глядя? — довольно дружелюбно, но настороженно спросил Сегунда.

— Мне позвонил Марк Дэвидсон и попросил привезти распечатку на одного парня, — соврал Арчи, невольно похвалив себя за изворотливость и отругав за то, что не продумал план действий, пока ехал в такси.

— Подождите минуту, — сказал рыжий. — Я должен проверить.

Дверь закрылась, щелкнул замок. Арчи постоял немного, раздумывая, как поступить. Ничего хорошего в голову не приходило. Наконец повернулся и выбежал на улицу.

Очутившись в своем номере, он бросился в кресло и принялся сосредоточенно размышлять. Рассказ Кей подтвердился. Что же делать? Сообщить газетчикам? Может быть, Кэлвину Бэррауфсу? Или сначала Манчестеру? Черт возьми, как же им не хватает Оби! Уж он-то сумел бы выжать из этого открытия все до капли. Но что же предпринять?

Найти ответ на этот вопрос он не успел, потому что в комнату вошла маленькая, плотная и решительная Джулия Манчестер. Было три часа утра. Она только что прилетела бостонским рейсом.

Джулия подставила Арчи щеку для поцелуя и оглядела тесный кабинетик.

— Ну и хлев тут у вас, — сказала она. — Как Чарли?

— Он спит, миссис Манчестер.

— Джулия, если не трудно.

— Он спит, Джулия. По крайней мере, я так полагаю. Мы отменили пару важных встреч, но оно и к лучшему: ему нужен отдых.

— Судя по газетам, мы сели в калошу, — деловито проговорила Джулия.

— Пока еще нет. Но если сегодня будет таким же, как вчера, непременно сядем.

— Расскажите мне все, — потребовала она.

Арчи коротко ввел ее в курс последних событий.

— Да… плохи дела, — сказала Джулия, выслушав его. — Чарли крупно промахнулся: без Оби он как без рук.

— И я тоже, — уныло добавил Арчи, закрывая дверь за женой министра финансов.

В спальне Джулия, не зажигая света, разделась и забралась под одеяло. Она поцеловала Чарли в колючую щеку, и он медленно разомкнул веки.

— Привет… — сонно пробормотал он. — Ты здесь со спасательной командой от Красного креста?

— Как ты догадался? Мыслитель!

Он слабо улыбнулся и притянул ее голову к своему плечу. Когда спустя минуту Джулия приподнялась и заглянула в лицо мужа, тот опять крепко спал, но теперь на его губах играла спокойная улыбка.

Стоя перед тридцатью пятью членами штаба Манчестера, Арчи робел и чувствовал неловкость. Вот уже четвертую ночь кряду он почти не спал, но лишь теперь ощутил усталость по-настоящему. Чуть побаливало и горло: начиналась простуда.

Однако больше всего Арчи сковывали сомнения и неуверенность: почти каждый из сидящих сейчас в номере годился ему в отцы. Его команду составляли старые волки, прошедшие хорошую школу в низовых организациях республиканской партии. Всех этих людей тщательно отбирал еще О’Коннел, и Арчи даже не представлял себе, как держать себя с ними. А между тем именно ему предстояло провести последнее перед конвентом заседание своего штаба, на котором надо было обсудить наиважнейшие организационные вопросы.

— Все вы знаете, что я тут человек новый, — начал Арчи. — Внезапная болезнь Оби стала для нас тяжким ударом, поэтому я особенно надеюсь, что вы, джентльмены, поможете мне советом. Вряд ли, — поколебавшись, продолжал он, — есть смысл успокаивать себя, считая, будто за последние два дня ничего такого не случилось. Прошедшие двое суток принесли серьезные неприятности. И все же мы еще можем помочь министру финансов победить Робертса, если станем бороться и работать не покладая рук до самой переклички штатов. Для начала позвольте представить вам королеву нашего турнира, миссис Джулию Манчестер.

Джулия уверенно выступила вперед. На ней был строгий синий костюм. Седые пряди нависали надо лбом, загорелое лицо несло печать бодрого спокойствия.

— Единственное, что я знаю о политике, — начала она, — так это то, что однажды мой дед вышел из дома и вернулся мертвецки пьяным. Это произошло в тот день, когда женщины у нас получили право голоса.

Все захохотали, напряженность встречи заметно ослабла, и Арчи сразу же почувствовал это.

— Буду откровенна, господа, — продолжала тем временем Джулия. — Я приехала сюда, чтобы в меру сил помочь моему мужу. Будь я миссис Робертс, помогала бы Бину. Я понимаю, чего ради Арчи решился представить меня вам: вы должны убедиться, что я имею всего одну голову на плечах, не пью по утрам и не пользуюсь оранжевой губной помадой. Мы с Чарли прожили вместе двадцать восемь лет, прожили счастливо в основном потому, что я всегда уступала ему в вопросах, не имеющих отношения к семейному бюджету, ведению хозяйства, одежде, воспитанию детей, фасону мебели и местам проведения отпусков…

Тут ее голос потонул в звуках одобрения, и Джулия мгновенно взяла новый тон:

— Говоря серьезно, господа, я полагаю, что мой муж поднял вопрос, глубоко волнующий каждого. Я, конечно, не специалист, но уверена: если Чарлз Манчестер будет выдвинут кандидатом в президенты, народ поблагодарит вас за это.

Под звуки бурной овации Джулия повернулась и вышла из номера, сопровождаемая восхищенными взглядами.

— Вот это профессионалка! — шепнул один из функционеров своему соседу.

— Арчи, — сказал кто-то, когда дверь закрылась, — если ты сегодня же не продемонстрируешь ее делегатам съезда, то будешь последним дураком.

Наконец все занялись текущими делами. Обсудили тактику работы перед голосованием. Арчи назвал имена тех, кто вечером должен был выступить с поддержкой министра финансов. Губернатору Огайо решили дать пятнадцать минут для представления Манчестера делегатам съезда, ораторам, поддерживающим эту кандидатуру, по пять минут.

Один из устроителей кампании спросил, стоит ли принять особые меры предосторожности в отношении зрителей. Все десять тысяч мест в зале уже были заказаны и поделены между сторонниками Манчестера и Робертса, однако существовала опасность распространения фальшивых билетов. На это Арчи ответил, что Джо Терьюн, председатель национального комитета республиканской партии, уже обещал принять самые действенные меры. Терьюну верили, и ответ удовлетворил всех.

— Главная трудность состоит в том, что на нас оказывают давление ракетостроители, — произнес один из выборщиков. — В моей делегации от них прямо спасу нет. Не представляю, как с этим бороться.

— Надо уличить их в попытках шантажировать делегатов и передать материалы прессе, — предложил кто-то.

— А для этого нам нужна информация хотя бы об одном верном случае, — согласился Арчи. — Таком случае, чтобы мы могли что-то доказать журналистам. У вас есть что-нибудь на примете?

— Да, — картаво заговорил рыжеусый здоровяк, делегат из Теннеси. — Вчера мне звонил мой банкир из Чаттануги и требовал голосовать за Робертса. «С чего бы?» — спросил я. «Да так тебе лучше будет», — отвечает, но я-то знаю, что у этого парня есть акции военных заводов. Вот какие пироги! И не подкопаешься. Стоит заявить обо всем этом публично — притянет за поклеп. Только не на того напал: у меня против этого банкира фактов больше, чем блох у бродячего пса. Робертса тебе подавай? Ишь, чего захотел!

— А мне звонил сам Марк Дэвидсон из «Юнифордж», — заявил Губерт Жермен, глава делегации Миссури. — Начал с общих друзей, а потом будто невзначай предложил отдать голоса Робертсу. Просил «все взвесить». Я занимаю пост директора по сбыту в фирме «Витрионикс». На сегодняшний день три четверти нашей продукции — детали, которые мы поставляем по контракту «Юнифордж». Разве непонятно, что я в зависимости у Дэвидсона. И все же, несмотря на угрозу потерять контракты, остаюсь с Манчестером.

— Совершенно очевидно, что без доказательств мы не можем предать огласке слова министра Жермена, — произнес Арчи. — Позвольте также выразить восхищение вашей смелостью, сэр.

Остальным выступавшим тоже нашлось, что рассказать, но все эти истории не могли помочь в главном. Не было прямых улик. Собрание кончилось, функционеры разошлись остались только делегаты от Теннесси и Миссури, которых Арчи решил, не откладывая, представить Манчестеру.

Они прошли прямо к кандидату и пересказали ему все, о чем только что говорили дю Пейджу. Манчестер принужденно расхохотался, но сразу оборвал смех, посерьезнел и сказал:

— Господа, мне кажется, мы можем выпустить в свет эту информацию, не раскрывая ее источников. Что, если подключить Кэла Бэррауфса, взяв с него клятву не называть имен? Бэррауфс имеет здесь огромный вес.

Арчи покачал головой.

— Это не годится, — проговорил он. — Газеты Бэррауфса выйдут из типографии только завтра утром, и неизвестно, сколько делегатов соизволят прочесть статью до голосования. Надо придумать нечто такое, что поможет нам вызвать взрыв негодования немедленно и в национальном масштабе.

— Правильно, но это невозможно, — возразил Манчестер.

Оставалось только позвонить Бэррауфсу. Это было единственное, что они могли сделать.

— Сахару? — спросила Пэтси, глядя на Джейка, как на протухшую под лучами солнца макрель.

— Когда это я клал в кофе сахар? — буркнул он. — Или ты так шутишь?

— Какие мы сегодня ядовитые. — Пэтси раздраженно встала и вышла на кухню. — А ты-таки позвонил своему Джиму Стэделу, не так ли? — крикнула она оттуда.

— Позвонил, — коротко бросил он.

Пэтси вернулась к столу.

— Все-таки президент поступил низко, когда отрекся от старика, — сказала она. — Да и остальные не лучше. Побежали к этому жирному Робертсу, словно муравьи. Надо как-то вдолбить в их головы, за кем пойдут рядовые американцы.

— Можно подумать, ты это знаешь.

— Еще как знаю! Вчера я обошла чуть ли не всех женщин в городе. За твоего отца — сто процентов.

Джейк, не ответив, поднялся со стула и прошел к двери без обычного прощального поцелуя.

— Джейк! — горько воскликнула Пэтси. — Ну сделай же что-нибудь, позвони, кому надо. У тебя ведь и помимо Стэдела есть знакомые политиканы.

Он остановился на пороге.

— Слушай, если в тебе взыграли такие страсти, если все тебя так волнует, то почему же ты не позвонишь своим знакомым?

— И позвоню. Думаешь, нет?

Он молча шагнул за порог.

— И позвоню, — повторила Пэтси, задумчиво глядя на закрывшуюся за мужем дверь. — Еще как позвоню!

Кэлвин Бэррауфс постучал для убедительности по часам и сказал:

— Беда в том, что у вас нет времени. Я верю тому, что услышал, и завтра утром все будет напечатано, однако эти статьи почти не помогут вам, если мы не назовем имен.

— Это отнюдь не все, мистер Бэррауфс, — Ееско произнес Арчи, обменявшись взглядами с Манчестером. — Вы ни разу не слышали здесь имени Оскар?

Бэррауфс пожал плечами.

— Оскар — это название компьютера, — пояснил Арчи. — Люди Робертса используют его для слежки за делегатами. Они собрали о каждом их них гораздо больше сведений, чем можно предположить. Судя по нашим данным, они предоставили машину в полное распоряжение Дэвидсона и Гаса Мэгуайра. Это понадобилось затем, чтобы «Юнифордж» и другие ракетостроительные концерны могли шантажировать делегатов конвента.

Бэррауфс, казалось, никак не мог поверить его словам. Тогда Арчи пересказал ему все, что узнал от Кей Оркотт, и поведал о своем ночном походе в таинственный дом на Кларк-стрит.

— Если хотя бы половина всего этого соответствует действительности, разразится один из самых больших скандалов в истории съездов республиканской партии, — проговорил Бэррауфс. — Вы не возражаете, если я немедленно отправлю репортеров с проверкой?

— Это — наш вам подарок, Кэл, — сказал Манчестер.

— Я сам прочту статью, прежде чем она уйдет на телетайп, — пообещал Бэррауфс.

— Что больше всего тревожит меня, — заговорил кандидат, меняя тему, — так это отсутствие поддержки общественности. На моей стороне нет ни одного человека, наделенного ответственными полномочиями. Я знаю, что прав в ракетном вопросе, знаете и вы, Кэл, и миллионы других людей. Однако среди государственных деятелей пока не нашлось открытых союзников.

— Отчего же? — возразил Арчи. — За нас Жермен и остальные…

— Они прекрасные люди, не спорю. Но я говорю о личностях национального масштаба, о тех, кого знает и уважает народ. Не обязательно им должен быть политик. Никто из знаменитостей до сих пор не подал голоса, и их молчание пугает меня.

— Стоп! — воскликнул Бэррауфс, щелкнув пальцами. — Такой человек есть. Уэс Шоу. Уж его-то знает каждый американец!

— Вы говорите о генерале Уэсли Шоу? — спросил Манчестер.

— Именно о нем. Я разговаривал с ним в воскресенье утром. Уэс — мой давний друг. Он всецело на вашей стороне.

— Не может быть, он в совете директоров «Юни-фордж!»

— То-то и оно! Представляете, как взорвется дворец «Мак-Кормик Плейс», когда директор «Юнифордж» публично станет на вашу защиту?

— И пойдет против своей же фирмы? — усомнился Арчи. — Не верится…

— Однако «Дафна» — вовсе не дело жизни и смерти для «Юнифордж», — возразил Манчестер. — У фирмы и так полон мешок различных заказов. Хватит им лопать государственный бюджет.

Бэррауфс согласно кивнул.

— В любом случае попытка — не пытка, — сказал он, подходя к столику с телефонами. — Наверное, Уэс еще дома.

Вскоре их соединили.

— Уэс? Это опять Кэл, привет.

— Ты прервал мой завтрак, — буркнул генерал Шоу, — чем могу служить?

— Слушай, Уэс, Манчестеру приходится туго.

— Знаю из газет. Жаль парня. Манчестер — настоящий гражданин.

— Уэс, я звоню от министра, если тебе интересна эта подробность. Я рассказал ему о нашем разговоре, и он хотел бы сам переговорить с тобой. Ты не против?

— Господи, конечно, нет. Давай его сюда.

— Кэл сказал, что вы на моей стороне, генерал, — произнес Манчестер после сердечного, но несколько церемонного обмена приветствиями.

— Я рад, что вы вынесли ракетный вопрос на обсуждение съезда, — сказал Шоу. — Давно пора. Жаль, конечно, что козлом отпущения стала наша «Дафна». Ну да переживем. Надо же с чего-то начинать.

— Скажите, генерал, проект стоит своих денег?

— Если честно, то нет. Пару сотен миллионов ка научные разработки еще стоило выделить, но начинать серийное производство нет необходимости. Это мое конфиденциальное мнение.

— Генерал, спрошу прямо, согласились бы вы высказать свои взгляды всенародно?

— Господин министр, — не сразу ответил Шоу, — я солидарен с вами, но не уверен, что готов к публичному выступлению. Политика — не моя епархия.

— Генерал, речь идет не о игре в политику. Ставки куда выше, и вы, конечно, думаете так же. Если я не выиграю сугубо политическое сражение здесь, на съезде, то и бесконечную гонку вооружений потом нельзя будет обуздать. Военные заказы съедят весь национальный доход.

— Хорошо, что от меня требуется?

Манчестер повернулся к Бэррауфсу.

— Он согласен.

— Дайте-ка мне трубку, — попросил издатель. — Уэс, слушай, почему бы тебе не прилететь и не устроить пресс-конференцию?

— Ну, ребята, вы требуете слишком многого, — заартачился генерал. — Одно дело написать статью и совсем другое — выступать перед телекамерой. Боюсь попасть впросак.

— Уэс, ты же изучил ракетную проблему вдоль и поперек…

— Кэл, в Чикаго я не поеду. Напишу свою статью и продиктую тебе по телефону. Идет?

— Хорошо, только учти, что тебе начнут трезвонить и просить подтверждений.

— Ничего, уж это я как-нибудь выдержу.

Бэррауфс разочарованно повесил трубку.

— Он согласен только на публикацию. Я сделал все, что мог.

— Знаете, у меня идея, — неожиданно подала голос Джулия Манчестер. — Почему бы не вытащить сюда генерала Шоу не для пресс-конференции, а для того, чтобы он произнес одну из трех речей в твою поддержку, Чарли? Можно даже отменить остальные две и дать Шоу все пятнадцать минут.

— Речь? — вскричал Бэррауфс. — Это невозможно.

— А я уже знаю, как сделать невозможное возможным!

— А регламент? — усомнился Арчи. — Не уверен, что Терьюн разрешит выступать не делегату, да еще заменить три короткие речи одной длинной.

— Джентльмены, занимайтесь своими делами, — сказала Джулия, взяв телефонный аппарат и направляясь в спальню. — Дайте мне четверть часа.

Прошло не меньше тридцати минут, прежде чем Джулия вернулась в гостиную и уселась на стул.

— Ну, что? — спросил ее муж.

— Потерпите, сейчас.

Зазвонил телефон.

— Кэл, возьмите трубку.

Бэррауфс прижал трубку к уху.

— Черт бы побрал всех политиков на свете, — услышал он хриплое ворчание генерала Шоу, — и тебя вместе с ними, Кэл.

— Спасибо на добром слове. Какая муха тебя укусила?

— Он еще спрашивает! Или ты считаешь, что натравливать даму на беспомощного старика вроде меня — это по справедливости? Бессердечный вы народ! Ясно ведь, разве военному устоять перед прекрасной женщиной? Да, Манчестер прав, я с ним согласен. Но речь в поддержку — это чересчур. Я все-таки директор «Юнифордж».

Бэррауфс прикрыл микрофон ладонью.

— Он колеблется. Может, рассказать все про махинации Дэвидсона?

Манчестер утвердительно кивнул.

— Уэс, выслушай меня. Твой Дэвидсон торчит тут с воскресенья и выкручивает руки всем подряд. Знаешь, кто помогает ему в этом? Гас Мэгуайр… да, да, тот самый, что поклялся четыре года не здороваться с Дэвидсоном. Они играют без правил, Уэс. Тут такое творится, что у тебя волосы дыбом встанут.

— А именно? Только без дураков.

Бэррауфс рассказал ему о том, как Дэвидсон открыто шантажировал Губерта Жермена, субпорядчика «Юнифордж», не забыл упомянуть и об Оскаре.

— Гнусность, — с дрожью в голосе произнес генерал, — но я все же не уверен…

— Уэс, слушай, пусть тебя не тревожит этическая сторона. Посмотри на президента своей собственной фирмы. Коль скоро он не брезгует грязными методами, то почему ты должен стесняться помочь человеку, который на сто процентов прав?

— Да… ну, дьявол с вами, — наконец решился Шоу. — Только помогите мне составить речь.

— Обязательно. Набросаешь черновик в самолете. О Мачестере ничего не пиши, просто честно изложи свои взгляды.

— Хорошо, Кэл, сделаю, как ты сказал.

— Ждем тебя в «Хилтоне». Свободных номеров нет, но кровать для тебя найдется. Собирайся и лети самолетом. О деньгах не тревожься.

Бэррауфс повесил трубку и облегченно вздохнул.

— Ну, миссис Манчестер…

Кандидат просиял. Мужчины вскочили на ноги и обступили Джулию. Она попыталась сохранить равнодушную мину, но все-таки не смогла сдержать торжествующей улыбки.

— После того, как вам дали от ворот поворот, я поняла, что тут необходима женская рука, — сказала она.

— Джентльмены, — воскликнул Арчи, — а того ли из Манчестеров мы тянем вверх, кого надо?

— Конвент продолжает работу! — возвестил председатель национального комитета республиканской партии Джо Терьюн. — Наша прекрасная миссис Спрег из Мичигана, секретарь съезда, сейчас проведет перекличку штатов.

Миссис Спрег, одетая в розовое платье, под аплодисменты публики прошла вдоль помоста, поблескивая жемчужным ожерельем. В ближайшей к трибуне ложе, неподалеку от зрителей, сидела миссис Джулия Манчестер, чуть поодаль устроились Робертсы — модно одетая молодая супруга губернатора и трое его детей-подростков.

Арчи дю Пейдж расположился на помосте за маленьким столиком с телефонами. По другую сторону прохода за точно таким же пультом сидел Карл Флейшер. Кандидатов в зале не было: они оставались в своих штаб-квартирах. Флейшер взглянул на Арчи сквозь свои дымчатые очки и снисходительно улыбнулся.

Миссис Спрег положила на трибуну листок и стукнула молоточком. Аудитория чуть притихла.

— Ала-ба-ма! — послышался из репродукторов голосок секретаря чикагского конвента.

Спикер делегации уже стоял наготове возле микрофона.

— Госпожа секретарь, — произнес он, — Алабама решила поддержать губернатора Калифорнии четырнадцатью голосами против шести.

В зале поднялся торжествующий рев.

— Аляска!

— Аляска присоединяется к своей южной сестре Калифорнии!

— Аризона!

— Госпожа секретарь, Аризона пока воздерживается.

— Арканзас!

— Арканзас присоединяется к штату Огайо с тем, чтобы выдвинуть в кандидаты лучшего за всю историю страны министра финансов!

— Калифорния!

— Калифорния предоставляет право выступить с речью в поддержку губернатора Робертса доктору Хью Роллинсу, президенту университета Южной Калифорнии и бывшему олимпийскому чемпиону в десятиборье!

Перекличка продолжалась.

Огайо заявил, что произносить речь в поддержку Робертса будет губернатор штата. Пенсильвания сообщила о своем решении выдвинуть своего кандидата, губернатора Бенджамина Уилкокса.

Короткое царствование мичиганской дамы кончилось, и она вновь уступила свое место Джо Терьюну, который с видом патриарха вышел к рампе, чтобы представить публике президента университета Южной Калифорнии.

Хью Роллинс, стройный загорелый атлет, говорил четко и ясно, короткими убедительными фразами.

— Мой кандидат, — закончил он свою речь, — человек большой души и мудрости. Он олицетворяет все добродетели нашей нации. Дамы и господа, я выдвигаю в кандидаты на пост президента США от республиканцев будущего победителя — губернатора Брайана Робертса!

Вторым оратором, произносившим речь в поддержку Робертса, оказался делегат из Нью-Йорка, шеф строительного профсоюза, некто Джон Колсак. Выслушав его, зал вновь разразился овацией и громким ревом одобрения.

Выступление губернатора Огайо не вызвало заметного оживления. В этой речи не было ничего нового.

Все пять минут, в течение которых говорил этот человек, Арчи беспокойно ерзал в кресле.

В это время в номере отеля «Хилтон» Чарлз Манчестер и Кэлвин Бэррауфс не отрывались от экрана телевизора.

— Не очень-то тепло меня там принимают, Кэл, — сказал кандидат.

— Терпение, — ответил издатель. — Может быть, это и к лучшему.

Формальности подходили к концу, когда делегаты заметили, что на помосте поднялся легкий переполох. Терьюн стоял у трибуны, прикрыв ладонью микрофон, и слушал Арчи дю Пейджа и Карла Флейшера, старавшихся перекричать друг друга. Флейшер с гримасой гневного протеста грозил Арчи пальцем, а тот, в свою очередь, старался доказать что-то свое. Наконец Терьюн велел обоим спорщикам занять места в зале. Наступила тишина.

— Национальный комитет информировали о том, что речь в поддержку Манчестера произносит только один оратор, — объявил председатель. — Он просит все пятнадцать минут. Мы считаем, что такая просьба не нарушает регламента, и предоставляем слово верному сыну нации, кавалеру двух орденов Пурпурного Сердца, бывшему начальнику штаба Военно-Воздушных Сил США генералу Уэсли Шоу.

Одобрительные и осуждающие выкрики потонули в изумленном гуле. Делегаты и зрители с любопытством поглядывали на помост. Ввысь взметнулось канзасское знамя, и Терьюн взмахнул молоточком.

— Говорит Роджер Аббот, — послышалось из динамиков. — Господин председатель, даже принимая во внимание героизм и плодотворную деятельность генерала Шоу, я вынужден заявить, что он не имеет права выступать на съезде, поскольку не является официальным членом какой-либо делегации.

Терьюн вновь посоветовался с членами национального комитета. Арчи и Флейшер резво вскочили со своих мест. Все склонились над бумагами, которые кто-то положил на трибуну, и разгорелся шумный спор. Наконец Терьюн объявил:

— Согласно второму параграфу четвертого пункта правил проведения конвента республиканской партии генерал Шоу действительно не имеет права выдвигать своего кандидата перед съездом. Однако правила могут быть изменены при условии, что две трети делегатов проголосуют за их изменение.

— Господин председатель! — закричал в микрофон Губерт Жермен из Миссури. — Учитывая долгую и беззаветную службу генерала Шоу, я предлагаю изменить правила!

— Поддерживаю! — донеслось из рядов делегации Теннесси.

— Предложение выдвинуто и поддержано, — заявил Терьюн. — Всех, кто за изменение правил, прошу сказать «да».

В ответ раздалось мощное «да!».

— Против?

Крик «нет» прозвучал гораздо тише.

— Принято, — произнес Терьюн и стукнул своим молоточком. — Представляю съезду генерала Уэсли Шоу.

В полной тишине генерал взошел на трибуну. Его лысая голова поблескивала в яром свете люстр. Генерал улыбнулся так хорошо знакомой и делегатам, и миллионам телезрителей улыбкой, видевших многочисленные фото героя в журналах послевоенной поры.

Хлопали недолго. Очень скоро вновь воцарилась тишина.

— Сегодня я приехал сюда не в качестве делегата, — деловито начал генерал свою речь, — и не как член республиканской партии или политический авантюрист-одиночка. Я нахожусь тут как рядовой гражданин Соединенных Штатов, который ни разу в жизни не произносил речей политического характера.

— Я прилетел в этот город несколько часов назад, прилетел потому, что счел это своим долгом. Меня глубоко взволновал ход съезда. Не далее как в прошлую субботу один известный вам американец, человек чести и твердых убеждений, высказал свои мысли по самому животрепещущему вопросу национальной политики, по вопросу, который не на шутку тревожит сердца и умы всего человечества.

— Как вы знаете, я — один из директоров «Юнифордж», фирмы, являющейся главным исполнителем контракта на постройку ракет «Дафна». Компания процветает, это я говорю как человек, прекрасно осведомленный о ее финансовых делах. Мы имеем возможность заключать новые контракты в интересах народного хозяйства. Каждый, кто скажет вам, что с приостановкой работ по «Дафне» фирма потеряет виды на будущее — бессовестный лжец. Даже если этот человек как-то связан с «Юнифордж».

Делегаты! Я полностью согласен с министром Манчестером, иначе не пришел бы сюда. Я верю в нашу надежную оборону, ибо посвятил всю жизнь ее созданию. Но стоит ли развивать оборонную промышленность ради нее самой? Бессмысленно приковывать экономику страны, словно якорной цепью, к производству совершенно ненужного оружия. Говорю это как военный. Мы уже достаточно сильны, чтобы противостоять кому угодно. Я глубоко в этом убежден. Я видел наши склады ядерных боеголовок. У нас их гораздо больше, чем нужно, и уж наверняка достаточно для смертоносного удара по всему земному шару. Я видел наши ракетные базы на равнинах Дакоты, в Скалистых горах, на юго-западе. Каждый из вас имеет возможность подсчитать, сколько у нас практически неуязвимых подводных лодок. Все, кому не лень поднять глаза к небу, без труда увидят белые шлейфы наших стратегических бомбардировщиков, которые летают у нас над головами и пребывают в полной боевой готовности.

Сограждане! Наш оборонный потенциал действительно достаточно высок. Мы должны поддерживать его мощь, но того смертоносного груза, что у нас есть, хватит с лихвой на все времена. Разговор идет начистоту, Манчестер прав. Не нужна народу эта «Дафна»!

Делегаты! Вы собрались здесь с единственной целью: свободно выразить свою волю, коллективную волю, которая складывается из суждений каждого из вас, и избрать республиканского кандидата на пост президента США. Именно вам доверили эту задачу в надежде, что вы примете решение сообразно вашей совести, не обращая внимания на просьбы, уговоры и прямое давление с чьей-либо стороны. На ваших плечах — огромная ответственность. Вам решать, кто станет президентом США, вам выбирать одного из двух. Поэтому вы должны голосовать как свободные граждане, оставив в стороне мысли о личной выгоде или возможном ущербе, о приумножении богатств или разорении. Не слушайте тех, кто в корыстных целях пытается повлиять на ваше мнение. Не дайте страху потерять деньги двигать вашими помыслами и делами, ибо ничто, сотворенное на основе страха, не устоит перед правдой.

На этой неделе силы своекорыстия разбушевались здесь вовсю. Вы это знаете. Я не могу точно сказать, как именно они действуют, но знаю, что этим силам уже удалось запугать многих неплохих, неглупых людей, превратить их в трусов. Те, в чьих руках находятся капиталы, сделали все, чтобы разнюхать побольше о каждом из вас, о ваших семейных и денежных делах, о ваших личных трудностях и доходах, кредитах и долгах, о том, кто ваши кредиторы и куда вы вкладываете средства. Как же используются эти сугубо личные сведения? Я обвиняю некоторых промышленников и профсоюзных деятелей, главным образом ракетостроителей, в том, что они используют коммерческие данные для оказания политического давления на возможно большее число делегатов чикагского съезда! И они еще называют шантаж «политикой»! Я бы выбрал другой термин. Такими методами руководствовалось в свое время гестапо. То, что творят эти люди, безобразно и возмутительно!

Делегаты, завтра вы выскажете свою волю. Моя собственная позиция ни для кого не секрет. Я — за Чарлза Манчестера. Он обладает всеми задатками выдающегося деятеля, и вы сможете гордиться таким человеком, когда он появится в Белом доме, гордиться его достоинством и честностью, умом и человечностью. И более всего — его мужеством.

Поддерживая Чарлза Манчестера, я предлагаю вам лозунг, который должен стать боевым кличем всех выступающих против мировой катастрофы. Делегаты, американцы: надо знать меру!

Зал наполнился голосами. Казалось, воды могучей реки устремились во внезапно открывшийся шлюз. Шоу приветственно помахал руками и быстро покинул трибуну. На галерке, где собрались зрители, вспыхнула потасовка, и полиция бросилась разнимать драчунов. Газетчики вскочили на свои стулья, стараясь рассмотреть толпу и запечатлеть в памяти ее реакцию, пишущие машинки застрекотали пуще прежнего, теле- и радиокомментаторы сбивчиво кричали что-то в свои микрофоны. Делегация Огайо попыталась было устроить демонстрацию в проходе, Джо Терьюн тщетно колотил своим молотком, стараясь восстановить тишину. Наконец делегаты и зрители повалили из зала, даже не дождавшись речи Бенджамина Уилкокса. Кей Оркотт бросилась к столу, за которым сидел и махал ей рукой Арчи. Орган вдруг заиграл марш ВВС. Зал целиком утонул в шуме и грохоте.

Чарлз Манчестер оторвал взгляд от экрана.

— Ну что, Кэл? — спросил он.

— У вас появился шанс, — ответил Бэррауфс. — Конечно, вся борьба еще впереди, но, по крайней мере, вы уже не политический труп.

Арчи провел пальцами по рельефному золотому тиснению на обложке большого красного билета и вопросительно посмотрел на Кей.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — Где их взяла Грейс Оркотт?

Было 2 часа 30 минут ночи, и делегаты давно покинули зал съезда. Арчи и Кей сидели возле письменного стола в одном из номеров «Хилтона». На Арчи навалилась усталость: за пять последних ночей он спал в общей сложности не больше шестнадцати часов.

— Как должна была использовать билеты твоя мать?

— Милый, ответила Кей, — это фальшивка. Кто-то из людей Флейшера напечатал целую кучу таких билетов, и пятьсот штук принесли моей матери, чтобы она их раздала. Другие делегаты, должно быть, тоже получили по объемистой пачке. Мама окончательно вышла из себя. Сначала компьютер, потом вот эти билеты. Вчера она ходила к Робертсу…

— Ты уже рассказывала об этом. И все же я не понимаю, какая роль отведена дубликатам билетов.

— И сама не знаю. Мама пришла в ярость, швырнула их на столик и заявила, что больше пальцем не прикоснется к этой мерзости. Вот я их взяла и принесла тебе. — Кей усмехнулась. — Я же агент-двойник.

Арчи посмотрел номера на билетах и сверил их со своим списком.

— Ну, теперь все ясно, — сказал он. — Оргкомитет разделил места для зрителей поровну между штатами. Те, что за Манчестера, будут иметь на галерке своих людей. Сторонники Робертса — тоже. Сегодня днем сектор Калифорнии окажется до отказа забитым публикой.

— Наверное, фальшивые билеты раздадут людям Робертса. Они явятся туда загодя, пока еще не пришли обладатели подлинных.

— Какой смысл заменять одного сторонника Робертса другим? Нет, тут дело сложное. Смотри, вот в этих рядах первые двадцать мест отведены зрителям из Айдахо. А Айдахо — колеблющийся штат. Значит, на галерею Айдахо подсадят людей Робертса, которые будут орать так, что делегаты не смогут этого не заметить. А теперь умножь все это дело на 15 и 16, ибо таково количество колеблющихся штатов. Представляешь, что за буря восторгов будет подниматься в зале всякий раз, когда такая-то делегация отдаст голоса Робертсу?

— Это нечестная игра, — поморщившись, произнесла Кей.

— Твоя мать еще не разочаровалась в Робертсе? — спросил Арчи.

— Должно быть, да. Скорее всего, она пока не знает, что и думать. Мама поддерживала Робертса, а слова своего она никогда не нарушает и гордится этим. Правда, речь Шоу потрясла ее. То, что Манчестер прав, она понимает, но боится в этом сознаться.

— Слушай, Кей, — сонно проговорил Арчи, — перетащи ее в наш лагерь и считай, что медаль тебе обеспечена.

Он простился с девушкой возле лифта и вернулся к себе. Зазвонил телефон.

— Арчи? — послышался в трубке хорошо знакомый голос Оби О’Коннела.

— Да, Оби, — Арчи так устал, что у него не было сил оторвать глаз от своих ботинок.

— У меня есть кое-что для тебя.

— Откуда ты звонишь?

— Из бара на северной Кларк-стрит. Слушай, ты хочешь, чтобы Манчестер победил?

Арчи не ответил.

— Если да, — продолжал Оби, — то приходи сюда немедленно. Ты должен сам поговорить с одним парнем. Возможно, он даст тебе лучший шанс, какой только может быть.

— Оби, выходит, ты не обижен на Манчестера?

— Как сказать. А теперь, мальчик, оставь бога ради психологию и спеши сюда.

— Хорошо.

Арчи быстро завернул в бумагу пачку фальшивых билетов…

О’Коннел сидел в дальней кабинке в обществе худого человека, в котором Арчи сразу же признал Скелета. Завидев своего преемника, Оби подвинулся и освободил место.

— Ты знаком с Крамером, не так ли?

Арчи кивнул.

— Конечно. Как поживаете, мистер Крамер?

Скелет ответил ему лишь усмешкой и поправил свой слуховой аппарат.

— Арчи, Крамер оказал нам огромную услугу. Но давай договоримся: ты его не видел, и меня тоже.

О’Коннел извлек из кармана лист плотной хрустящей бумаги и развернул его.

— Арчи, тебе знакома фамилия Колсак?

— Слышал где-то. Кажется, этот парень произносил вчера одну из речей в поддержку Робертса.

— Правильно. Однако в Чикаго он прикатил, будучи сторонником Манчестера, и к Робергсу переметнулся только вчера. А теперь прочти вот это.

Отпечатанный на машинке документ гласил:

«Чикаго, 16 августа. Добровольное заявление Генри Роста.

Я, Генри Рост, клятвенно заявляю, что: 1. Я являюсь делегатом национального республиканского съезда от Нью-Йорка. 2. Джон Колсак — также делегат съезда от Нью-Йорка. 3. 15 августа в Чикаго, около трех часов дня, когда Колсак находился в моем номере в отеле «Дрейк», нас посетил некто Джекоб Шеффлин, функционер профсоюза ракетостроителей, штаб-квартира которого находится в Лос-Анджелесе, штат Калифорния. 4. Мистер Шеффлин привел различные доводы в пользу губернатора Брайана Робертса и покинул мой номер в 5 часов вечера, оставив на столе два конверта, помеченные буквами «К», и «Р». 5. Я вскрыл конверт с буквой «Р», а мистер Колсак — с буквой «К». В каждом из конвертов лежало по 1000 долларов наличными в купюрах по 20 долларов. 6. Мистер Колсак заявил, что Шеффлин — щедрый человек и что такого рода щедрость должна быть вознаграждена. 7. Мистер Колсак покинул мой номер в четверть шестого, и конверт в это время был при нем, во внутреннем кармане пиджака. 8. Мне стало ясно, что имел место факт взят-кодательства, что является нарушением федеральных законов. Я взял конверт с инициалом «Р» и отнес его в католическую церковь святого Франциска. 9. Я рассказал преподобному отцу Келли о том, что произошло, и передал ему данную тысячу долларов на церковные нужды. 10. Приведенные факты соответствуют действительности в тех пределах, в каких они мне известны.

Генри Рост».

Арчи перечитал заявление и протянул его О’Коннелу, но Крамер покачал головой.

— Это тебе, мальчик, — сказал он. — Газетчикам не показывай, но делегатов ознакомь. И лучше тех, кто колеблется.

Арчи бережно сложил листок и спрятал в нагрудный карман.

— Как ты это добыл, Оби?

— Не будь чрезмерно любопытен. Достаточно, если узнаешь, что мой друг Скелет — человек обостренного чувства справедливости. К тому же, тут у него есть приятели, которые кое-чем ему обязаны.

— Мистер Крамер, вы уверены, что Колсака подкупили?

— Да.

Арчи обнял О’Коннела за плечи и прижал к себе.

— Ты головорез, Оби. Будь я кандидатом…

— Иди и делай дело, Арчи. Если Чарли выиграет, не забывай старых друзей.

— Да, вот еще что, — вспомнил Арчи, доставая сверток с фальшивыми билетами. — Чистая подделка, и я готов поклясться, что сфабриковали это не те люди, которые печатали подлинники.

Оби и Крамер склонились над красными книжечками.

— Что ты собираешься с ними делать, Арчи?

— Хотел сжечь, но потом решил показать тебе.

— Манчестеру это не понравилось бы…

— Он вовсе не обязан знать все, о чем говорят его друзья, не так ли?

— Мальчик, ты нравишься мне все больше и больше. В твоих руках оружие, которым можно побить его же создателей. Должно быть, этих билетиков тут гуляет три-четыре тысячи. Как ты думаешь, Аббот очень удивится, если мы тоже напечатаем побольше таких штуковин?

— Еще бы!

— Правда, это влетит в пару тысяч…

— К счастью, финансами съезда ведает Льюис Коэн.

— Тогда порядок. Обеспечь мне побольше молодых людей с крепкими глотками.

— В фойе их пруд пруди, и каждый отдаст полжизни за билет на галерку. Почти все на стороне Манчестера.

На обратном пути Арчи неотступно одолевали мысли о Скелете. Ходили слухи, будто этот человек выполнял кое-какие негласные поручения О’Коннела. В партии имя Крамера неизменно ассоциировалось с деньгами, не проходившими по официальным статьям расходов… Какова же все-таки роль этого человека, чего ради он передал Оби заявление Роста?

В отеле Арчи заглянул в штаб-квартиру, зажег свет и прошел в кабинку Льюиса Коэна. В верхнем ящике сейфа лежала книга учета расходов по кампании. Арчи раскрыл ее на графе «Особые платежи» и прочел: «11 августа: 3000 долларов — Оби О’Коннелу для вознаграждения Уилфрида Крамера за специальные услуги».

Арчи закрыл книгу. Специальные услуги? «Похоже, Скелет не более нейтрален, чем Джулия Манчестер», — подумал он.

На ночном столике в спальне Арчи белела записка: «На 4 часа утра у нас осталось 470 делегатов. За Робертса 600 или 610, причем Флейшер утверждает, что уже собрал 665 голосов, то есть на 10 больше, чем нужно для победы. К полудню мы во что бы то ни стало должны вернуть себе голоса 185 делегатов, но я не знаю, как нам это сделать. Льюис».

Арчи разорвал записку и позвонил телефонистке.

— Разбудите меня в семь.

— Но, сэр, уже почти пять.

— Я знаю.

В фойе «Восточного Амбассадора», как и ожидал Арчи, Было почти пусто, поэтому он немного удивился, заметив мальчика в форме почтальона «Вестерн Юнион», несущего большую охапку телеграмм. Но еще больше удивился он, когда Кей Оркотт взяла трубку телефона после первого же звонка.

— Тебе же было приказано спать до половины девятого, — сказала она. — Почему не слушаешься?

— А ты почему на ногах в такую рань?

— Рань? Да мы не спим с шести часов.

— Кей, я должен встретиться с твоей матерью.

— Поднимайся.

…Грейс Оркотт протянула Арчи руку. Несмотря на ранний час, она была безукоризненно одета и выглядела так, словно только что покинула салон красоты.

— Мне бы хотелось кое-что вам показать, миссис Оркотт.

— Грейс, пожалуйста.

— Г рейс… Вы — первая, кто это увидит.

— Не телеграмма, надеюсь? — Она кивнула на большое кресло, почти полностью заваленное желтыми конвертами. — У меня их и так уже штук пятьсот.

— Именины? — растерянно спросил Арчи. Грейс рассмеялась.

— Не у меня. И уж во всяком случае не у Робертса.

— Прочтите, пожалуйста, вот это, — Арчи протянул ей заявление Генри Роста. Грейс быстро пробежала бумагу глазами.

— Где вы это взяли?

— Тайна. Но документ подлинный, даю слово.

— Да, это кладет конец моему терпению. Сначала — какой-то таинственный компьютер, потом фальшивые билеты, а теперь вот эта бумага. Я уже высказала Робертсу все, что думаю о методах работы его людей, и добавила, что он злоупотребляет доверием партии. Представляете, какие толки вызвала речь генерала Шоу?

— Миссис Оркотт, мне кажется, вы должны голосовать за Манчестера.

— Я согласна.

— Можно рассказать об этом?

— Всем и каждому. Мне претит эта мышиная возня в штабе Робертса. Кроме того, простой народ за Манчестера.

В этот миг вошел почтальон «Вестерн Юнион» с новой порцией телеграмм. Грейс взяла с кресла один из конвертов и прочла:

«Муж и я просим Вас голосовать за Манчестера. Миссис Ивлин Фоули, Одесса, Техас».

Арчи был потрясен. Грейс вскрывала одну телеграмму за другой, читая вслух лишь названия городов, откуда поступали депеши: Даллас, Эль-Пасо, Сан-Антонио, Пекос, Мидленд, Остин, Хьюстон, Корпус-Кристи, Галвестон, Ювалда, Тайлер, Бонем, Остин, Даллас…

— Не знаю, как в других штатах, но в Техасе, похоже, все за Манчестера, — сказала она.

Арчи не верил своим глазам. Он чихнул, вытер нос и проговорил:

— Ничего не понимаю.

— Простой народ поднимает голос, — сказала Кей. — Должно быть, это следствие речи генерала Шоу.

— Давайте позвоним и узнаем, организована эта кампания или нет, — предложила Грейс. Она сняла трубку и попросила соединить ее с миссис Ивлин Фоули в Техасе.

— Это Грейс Оркотт из Чикаго. Миссис Фоули, скажите, почему вы решили послать мне телеграмму?

Несколько секунд она молча слушала, потом поблагодарила и повесила трубку. Лицо ее выражало искреннее недоумение.

— Миссис Фоули сказала, что около трех часов утра ей позвонила подруга из Денвера и попросила послать кому-нибудь из делегатов телеграмму с призывом голосовать за Манчестера, а потом позвонить еще десятку знакомых и уговорить их сделать то же самое.

— Значит, это что-то вроде цепочки?

— Да, речь Шоу тут ни при чем.

— Святой Моисей! — воскликнул Арчи. — Если один человек звонит десятку других, а потом каждый из этих десяти… После шестого звонка получается миллион! Неужели как раз это и происходит?

— Я считаю, что заранее организовать такую кампанию невозможно, — заявила Грейс. — Скорее всего, она началась стихийно.

Арчи схватил руку Кей.

— Пошли, — решительно проговорил он. — Надо выяснить, что же все-таки творится.

В помещении «Вестерн Юнион» царил беспорядок. Звонили телефоны, стучали телетайпы, пели сигнальные колокольчики, рассыльные забирали у угрюмых и усталых дежурных все новые тюки желтых конвертов. Эту работу выполняло по меньшей мере пятьдесят человек.

— Сроду тут такого не бывало, — сказал Арчи начальник почтового отделения. — Вся страна, похоже, помешалась на Манчестере. Телеграммы идут из всех штатов.

— А есть призывы голосовать за Робертса?

— Примерно одна телеграмма из двадцати, если не меньше. Мы работаем уже пятнадцать часов подряд, даже пересменки не проводили.

— Сколько всего депеш вы получили?

— Тысяч сто. Но они продолжают поступать.

Арчи и Кей выбежали с почты и помчались назад в «Хилтон».

В номере дю Пейджа надрывался телефон. Арчи снял трубку.

— Мистер дю Пейдж? Это говорит редактор лос-анджелесской «Геральд-Экземинер». Мы узнали, что цепная реакция началась у нас в Калифорнии. Можете уточнить, где именно?

— Нет, — ответил Арчи, — я удивлен не меньше вашего.

— Правда? Мистер дю Пейдж, наверняка этот телеграфный бум зародился в вашем штабе.

— Ничуть не бывало. К сожалению, тут ни у кого не хватило ума придумать нечто подобное. Однако вы должны признать, что такая кампания, организована она или нет, была бы невозможна, не испытывай нация огромной симпатии к Манчестеру.

— Согласен. И все же тут творится нечто невообразимое. Вся Калифорния буквально спятила.

— Разве это для вас новость? — спросил Арчи, и редактор расхохотался.

Схватив Кей за руку, Арчи потащил ее в номер своего кандидата. Джулия и Чарлз Манчестер завтракали вдвоем. Арчи наспех представил им свою спутницу.

— Мать Кей перешла на нашу сторону, — объявил он.

— Миссис Оркотт — мудрейшая женщина, — просияв, сказал Манчестер. — Однако что же сегодня стряслось?

— Нечто фантастическое, — выпалил Арчи. — Даже не верится.

Он коротко ввел кандидата в курс последних событий.

— Где же все это началось? — взволнованно спросил Манчестер.

— Никто не знает, но мне звонили из Лос-Анджелеса. Похоже, что там. Да не все ли равно, в конце концов?

Отведя Манчестера в сторону, он показал ему заявление Роста. Лицо кандидата омрачилось.

— Откуда это?

— Оби достал, — поколебавшись, ответил Арчи.

— Оби?!

— Да, поэтому я убежден, что документ подлинный.

— Не удивительно. На республиканском конвенте могут твориться подобные вещи, — сказал Манчестер. — Но, надеюсь, ты не собираешься передавать это газетчикам?

— Нет, покажу кое-кому в частном порядке.

Громкий гул, похожий на жужжание сердитого роя, окутал зал «Мак-Кормик Плейс». Делегаты, курьеры, зеваки, укравшие пропуска в партер или просто смявшие заслоны, нескончаемой вереницей медленно тянулись по проходам. Ложа прессы, способная вместить тысячу человек, впервые была забита до отказа. Зрители на галерке ругались из-за мест, то и дело вспыхивали потасовки.

Джо Терьюн, красный от злости, посмотрел на часы. Было без двадцати два, и вот уже десять минут, как председатель безостановочно стучал своим молотком, тщетно требуя тишины. Наконец он не выдержал и заорал в микрофон:

— Повторяю: немедленно прекратить доставку телеграмм делегатам!

Льюис Коэн с улыбкой пожал руку Арчи.

— Для новичка ты неплохо управился с галеркой, — сказал он, глядя на бурлящие зрительские ряды.

— Скажите спасибо Оби, — ответил Арчи и чихнул. — Его идея.

Карл Флейшер швырнул трубку телефона и бросился к председателю.

— Джо, галерка забита сторонниками Манчестера, — воскликнул он. — Я требую отложить заседание!

Терьюн покачал головой.

— Я уже разговаривал с начальником охраны. Поддельные билеты не отличишь от настоящих. Мистер дю Пейдж! — обратился он к Арчи. — Это вы приказали наделать фальшивых билетов?

— Ничего подобного! — Арчи погрозил Флейшеру пальцем. — Это его люди напечатали несколько тысяч штук.

— Докажите! — завопил Флейшер.

— Мне их передала миссис Оркотт!

— Почему же в таком случае галерка скандирует: «Манчестер»?

Терьюн разделил противников своим молотком и приказал им разойтись. Под трибуной стоял сенатор Флоберг. Сложив ладони рупором, он кричал:

— Джо! Джо! Прикрой микрофоны! Вас слышит вся страна!

Наконец из рядов зрителей послышалось дружное требование: «Голосуйте! Голосуйте!» Терьюн погрозил галерке молотком. На помосте Арчи кричал в ухо Льюису Коэну:

— Возьми заявление Роста! Вот имена шести человек, которым надо его показать. Ради бога, не выпускай эту бумагу из рук!

Терьюн беспомощно стоял у трибуны. Молоток он уже давно бросил за ненадобностью. Наконец он развернулся и зашагал туда, где сидели Арчи и Карл Флейшер.

— Надо прекратить это столпотворение, — сказал он им. — Невозможно работать в таком аду.

— Устройте перерыв, Джо! — снова потребовал Флейшер.

— Нет. Я и так уже запретил вносить в зал телеграммы.

Терьюн нажал сигнальную кнопку, и в зале раздался рев органа. Публика чуть поутихла.

— Благодарю вас, дамы и господа, — крикнул Терьюн, — за возвращение к цивилизации, пусть и неохотное. Предупреждаю: после первого же вопля с галерки охрана очистит зал от публики.

В тишине, неожиданно воцарившейся в огромном зале, был слышен скрип стульев. Ко всеобщему удивлению, делегация Пенсильвании вдруг поднялась и пошла к выходу.

— Не волнуйтесь, господин председатель, — произнес в микрофон Джозеф Рорбо. — Мы удаляемся на закрытое заседание.

По всему залу делегаты продолжали вскрывать желтые конверты с телеграммами. Сенатор Флоберг сердито оттолкнул почтальона «Вестерн Юнион», который проник в зал, нарушив распоряжение Терьюна. Льюис Коэн показывал заявление Роста Монткольму Андерсену. Возле знамени штата Иллинойс Марк Дэвидсон склонился к Стэнтону Колби.

— Стэн, эта телеграфная кампания не была организована в штабе Манчестера. Мы проверили… Нити бума ведут в Калифорнию. Ажиотаж возник после звонков Пэтси Манчестер своим знакомым.

Наконец на помост взошел мужчина в белоснежном костюме и помахал громадным листом бумаги.

— Тридцатый республиканский конвент сейчас изберет кандидата в президенты США, — объявил Терьюн. — Начинаем перекличку штатов!

— Алабама! — высоким тенором произнес человек в белом костюме.

— Двадцать голосов!

— Господин председатель, — донесся ответ. — Суверенный штат Алабама отдает девятнадцать голосов губернатору Брайану Робертсу и один голос — Чарлзу Манчестеру!

Раздались одобрительные выкрики, на большом экране зажглась надпись: «РОБЕРТС — 19, МАНЧЕСТЕР — 1».

— Аляска, двенадцать голосов!

— Аляска, самый большой штат Америки, отдает все свои двенадцать голосов за следующего президента страны, губернатора Брайана Робертса!

«РОБЕРТС — 31, МАНЧЕСТЕР — 1.

— Аризона, шестнадцать голосов!

— Аризона отдает одиннадцать голосов Робертсу и пять Манчестеру!

В номере Манчестера зазвонил телефон, и кандидат поднял трубку.

— Отец?

— Джейк? Привет. Я ждал твоего звонка.

— Удачи, отец. Джим Стэдел из Массачусетса будет голосовать за тебя. Он мне обещал.

— Молодчина, сынок! Поцелуй Пэтси.

— Арканзас, двенадцать голосов!

— Арканзас отдает одиннадцать голосов Манчестеру и один — Робертсу!

«РОБЕРТС — 43, МАНЧЕСТЕР — 17» — вспыхнуло на экране.

— Калифорния, девяносто два голоса!

— Калифорния, самый населенный штат страны, отдает 91 голос за своего губернатора Брайна Робертса и 1 голос — за Чарлза Манчестера!

Делегация Калифорнии поднялась и приветствовала зал. На экране загорелась новая надпись: «РОБЕРТС — 134, МАНЧЕСТЕР — 18».

— Колорадо, семнадцать голосов!

— Колорадо отдает 9 голосов Манчестеру и 8 — Робертсу!

«РОБЕРТС — 142, МАНЧЕСТЕР — 27». — зажглось на экране.

На столике Арчи зазвонил телефон.

— Мальчик, — послышался в трубке голос О’Коннела, — это, конечно, не мое дело, но постарайся любой ценой не пустить в зал Пенсильванию до конца первого тура.

— Спасибо, Оби, я попробую связаться с миссис Поттер, — Арчи громко чихнул и выругался про себя. Простуда давала о себе знать.

— Коннектикут, шестнадцать голосов! — объявил клерк.

— Коннектикут отдает 14 голосов Манчестеру и 2 — Робертсу!

«РОБЕРТС — 144, МАНЧЕСТЕР — 41».

— Дэлавэр, двенадцать голосов!

— Все 12 голосов — Чарлзу Манчестеру!

«РОБЕРТС — 144, МАНЧЕСТЕР — 53».

— Флорида, тридцать четыре голоса!

— 20 голосов — Робертсу, 14 — Манчестеру, — раздалось в ответ.

После того, как проголосовали Джорджия, Айдахо и Гавайские острова, баланс выглядел так: «РОБЕРТС — 181, МАНЧЕСТЕР — 96».

— Иллинойс, пятьдесят восемь голосов!

— Иллинойс отдает 36 голосов Робертсу и 22 — Манчестеру!

«РОБЕРТС — 217, МАНЧЕСТЕР — 118».

Индиана помогла Манчестеру восполнить урон от Иллинойса, отдав ему 21 голос против 11, полученных Робертсом.

— Айова, двадцать четыре голоса!

— 14 — Робертсу, 10 — Манчестеру!

«РОБЕРТС — 242, МАНЧЕСТЕР — 149».

— Канзас, двадцать голосов!

— Канзас отдает все 20 голосов нашему следующему президенту губернатору Брайану Робертсу, — самоуверенно произнес Роджер Аббот.

Рев толпы усиливался по мере того, как росло напряжение. На экране появилась новая надпись: «РОБЕРТС — 262, МАНЧЕСТЕР — 149».

Кентукки, Луизиана, Мэн и Мэриленд немного поправили дела Манчестера. После их выступления на экране значилось: «РОБЕРТС — 294, МАНЧЕСТЕР — 195. ДЛЯ ПОБЕДЫ НЕОБХОДИМО 655 ГОЛОСОВ!».

— Массачусетс, тридцать четыре голоса!

— Говорит вице-председатель делегации Джим Стэ-дел, — донесся ответ. — Манчестеру — 18 голосов, Робертсу — 16!

«РОБЕРТС — 310, МАНЧЕСТЕР — 213».

— Мичиган, сорок восемь голосов!

— Двадцать семь — Робертсу, двадцать один — Манчестеру!

«РОБЕРТС — 337, МАНЧЕСТЕР — 234».

— Миннесота, двадцать шесть голосов!

— Пятнадцать — одиннадцать в пользу Манчестера, — ответил Монткольм Андерсен.

Миссисипи точно выполнил условия сделки между Оби и Флейшером, отдав 7 голосов Робертсу и 6 Манчестеру.

«РОБЕРТС — 355, МАНЧЕСТЕР — 255».

После голосования Миссури, Монтаны, Невады, Небраски и Нью-Гэмпшира экран показывал: «РОБЕРТС — 393, МАНЧЕСТЕР — 291».

— Нью-Джерси, сорок голосов!

Этот штат отдал Робертсу 26, а Манчестеру 14.

Нью-Мексико подарил Робертсу еще 9 голосов, оставив для Манчестера всего 5.

— Нью-Йорк, восемьдесят шесть голосов!

— Нью-Йорк отдает 50 голосов Робертсу и 36 — Манчестеру!

«РОБЕРТС — 478, МАНЧЕСТЕР — 346».

Флейшер бросил телефонную трубку и подозвал помощника.

— Посиди тут за меня, — велел он. — Я пойду потороплю Пенсильванию.

Северная Каролина и Северная Дакота дали Манчестеру немного больше голосов, чем Робертсу.

— Огайо, пятьдесят восемь голосов!

— Огайо, мать американских президентов, великий республиканский штат, отдает все голоса своему любимому сыну Чарлзу Манчестеру!

На этот раз галерка взревела, и Терьюн принялся бестолково колотить своим молотком.

«РОБЕРТС — 496, МАНЧЕСТЕР — 426».

Оклахома и Орегон отдали большинство голосов Робертсу.

— Пенсильвания, шестьдесят четыре голоса!

64 кресла пенсильванской делегации пустовали, у знамени штата маячила одинокая фигура.

— Делегаты Пенсильвании все еще совещаются. Мы пока воздерживаемся, — сказал человек у микрофона.

Род-Айленд, Южная Каролина, Южная Дакота и Теннесси еще больше укрепили положение Робертса.

«РОБЕРТС — 564, МАНЧЕСТЕР — 470».

Зал снова притих. Если Робертс получит значительное большинство в техасской делегации, он перешагнет отметку 600, и для утверждения кандидатом от республиканской партии ему останется только протянуть руку.

— Техас! — объявил мужчина на помосте. — Пятьдесят шесть голосов!

— Господин председатель, Техас отдает 32 голоса Робертсу и 24 Манчестеру!

Под оглушительный рев какая-то женщина в сером платье прорывалась к микрофону, спотыкаясь о колени сидящих. Она была еще в нескольких футах от знамени штата, но уже протянула руки к микрофону и едва не рухнула в проход.

— Господин председатель, — закричала она, — я Грейс Оркотт, делегат Техаса. Требую нового подсчета голосов в делегации. Мнения многих из нас изменились, и, в частности, мое.

Делегаты, в отличие от большинства зрителей, знали, что Грейс Оркотт — один из командиров армии Робертса, и в ответ на ее требование не удержались от изумленных возгласов. Терьюн стукнул молотком.

— По уставу любой делегат может потребовать нового подсчета голосов, — сказал он. — Однако перекличка штатов будет идти строго по регламенту.

— Господин председатель, — быстро заговорила Грейс, — Позиция Техаса может стать решающей для конвента, что имеет огромное значение для всей страны. Подсчет должен осуществляться открыто.

— Возражаю! — закричал Роджер Аббот.

В ответ на это зрители протестующе зашумели.

— Возражение принято, продолжаем перекличку.

— В таком случае, — продолжала Грейс, — в интересах демократии я прошу остальные делегации воздержаться и дать нашему штату возможность закончить подсчет.

— Юта! — прокричали с помоста. — Четырнадцать голосов!

— В знак уважения к прекрасной даме из Техаса Юта воздерживается!

Корреспондент Ассошиэйтед Пресс встал на стул и помахал перед носом Арчи листком бумаги.

«Перед закрытыми дверьми «Мак-Кормик Плейс» столпилось около ста почтальонов «Вестерн Юнион» — гласило сообщение. — Все они принесли полные сумки телеграмм с призывами голосовать за Манчестера. Сторонники Манчестера попытались смять охранявшую двери полицию и пробиться к курьерам, но были разогнаны. Несколько человек осталось лежать на ступеньках, одну молодую женщину отправили в больницу со сломанной рукой. По ее словам, она — студентка мичиганского университета и добровольная помощница Манчестера».

Арчи позвонил в зал лидеру виргинской делегации и быстро прочел ему сообщение, попросив срочно довести текст до всеобщего сведения.

Вермонт, как и Юта, воздержался.

— Виргиния, тридцать голосов!

— Господин председатель, у нас запрос, — сказал спикер виргинской делегации. — Нас информировали о том, что полиция не разрешает входить в зал почтальонам «Вестерн Юнион». На каком основании городская полиция мешает людям входить в здание?

— Она выполняет мои распоряжения, — раздраженно ответил Терьюн. — Иначе мы подвергнемся угрозе пожара.

Зрители протестующе взревели.

— Виргиния! — повторил клерк.

— Виргиния воздерживается.

Вашингтон, Западная Виргиния, Висконсин, Вайоминг, Федеральный округ Колумбия, Пуэрто-Рико и Виргинские острова также воздержались. Делегаты и зрители вновь повернулись к техасскому знамени, но клерк возобновил перекличку с того места, на котором она прервалась впервые.

— Пенсильвания, шестьдесят четыре голоса!

— Пенсильвания все еще воздерживается, — уныло произнес одинокий спикер.

— Техас, пятьдесят шесть голосов!

— Господин председатель, Техас отдает семнадцать голосов Робертсу и тридцать девять Манчестеру!

«РОБЕРТС — 581, МАНЧЕСТЕР — 509».

— Юта, четырнадцать голосов!

— Юта отдает три голоса Робертсу и одиннадцать Манчестеру!

— Вермонт, двенадцать голосов!

— Десять — два в пользу Манчестера!

Зрители стали спускаться с галерки в ложи, в разных местах зала вспыхнули кулачные бои. Полиция бросилась восстанавливать порядок.

— Виргиния, тридцать голосов!

— Виргиния единодушно отдает свои голоса Манчестеру!

«РОБЕРТС — 584, МАНЧЕСТЕР — 560».

— Вашингтон, двадцать четыре голоса!

— Вашингтон отдает все свои голоса Чарлзу Манчестеру!

«РОБЕРТС — 586, МАНЧЕСТЕР — 584».

— Западная Виргиния, четырнадцать голосов!

— Восемь — шесть в пользу Манчестера!

«РОБЕРТС — 592, МАНЧЕСТЕР — 592».

— Висконсин, тридцать голосов!

— Двадцать пять — пять в пользу Манчестера!

Шум в зале давно достиг пика, но все-таки усилился каким-то образом непостижимым образом. Гроздь воздушных шаров с буквой «М» взмыла в воздух из рядов делегации Огайо. Манчестер впервые повел в счете.

«РОБЕРТС — 597, МАНЧЕСТЕР — 617».

— Вайоминг, двенадцать голосов!

— Вайоминг отдает три голоса Робертсу и девять — Манчестеру!

— Федеральный округ Колумбия, девять голосов!

— Семь — два в пользу Манчестера!

— Пуэрто-Рико, пять голосов!

— Все пять — Манчестеру!

— Виргинские острова, три голоса!

— Все три голоса — Манчестеру!

Терьюн оглядел толпу и улыбнулся впервые за весь день.

— Проводим перекличку воздержавшихся штатов, — объявил он.

— Пенсильвания! — третий раз повторил человек в белом. — Шестьдесят четыре голоса!

— Воздерживаемся!

— Объявляются предварительные результаты!

На экране загорелось: «РОБЕРТС — 602, МАНЧЕСТЕР — 641».

В беспорядке, охватившем партер, то тут, то там можно было заметить Грейс Оркотт. В конце концов она прорвалась к председателю делегации Техаса, схватила его за лацканы пиджака и принялась что-то кричать. Председатель горячо закивал и подтолкнул Грейс к микрофону.

— Техас хочет изменить решение! — послышался в динамиках ее высокий голос.

— Нет, нет! — зычно закричал губернатор Бенджамин Уилкокс, врываясь в центральный проход и расталкивая толпу. — Пенсильвания готова!

Карл Флейшер пытался расчистить путь и дико орал:

— Джо, Джо, Пенсильвания за нас, 53–11!

Сенатор Флобера заметил приближающегося Уилкокса и подбежал к помосту.

— Джо, Пенсильвания идет! — гаркнул он.

— Господин председатель! — вновь раздался высокий напряженный голос Грейс Оркотт.

— Мы за Робертса! — кричал Уилкокс, но крик его тонул в грохоте зала. Глаза Уилкокса горели багровым огнем, крупные капли пота катились по щекам. Сторонники Манчестера высыпали в проход, чтобы преградить ему путь, а губернатор, словно в опьянении, размахивал кулаками и рвался к микрофону. Подвернувшийся ему под горячую руку знаменосец Юты упал, повалив флаг.

— Робертс! — кричал Уилкокс. — Робертс выиграл!

— Господин председатель, господин председатель, — снова послышался голос Грейс Оркотт, перекрывший гомон толпы. Арчи дю Пейдж сложил ладони рупором, подошел к Терьюну и завопил ему в ухо:

— Джо, дайте слово Техасу! Техасу!

Глаза председателя устремились к техасскому знамени.

— Слово для поправки предоставляется даме из Техаса! — рявкнул он.

— Техас… Техас отдает все пятьдесят шесть голосов Чарлзу Манчестеру! — раздался тонкий, сорвавшийся от волнения голос Грейс.

— Техас… — повторил клерк, — отдает пятьдесят шесть голосов…

Все остальное потонуло в крике и грохоте. На большом экране зажглась новая надпись: «РОБЕРТС — 585, МАНЧЕСТЕР — 658. МАНЧЕСТЕР ПОБЕДИЛ».

— Господин председатель! — Уилкокс добрался наконец до микрофона, но орган уже играл гимн Огайо, а в проходах толпились кричащие, танцующие, ликующие республиканцы.

В четверг, 17 августа, между 16 и 19 часами телетайп «Ассошиэйтед Пресс» передал следующие сообщения из Чикаго:

«Губернатор Робертс сегодня покинул свой номер, чтобы посетить нового кандидата в президенты от республиканской партии. На вопрос репортеров о нарушении Джо Терьюном порядка голосования Робертс ответил: «Все это уже быльем поросло. Теперь надо думать о том, как избрать Манчестера в президенты».

«Президент Стюарт поздравил Манчестера с победой и обещал ему свою поддержку в ходе предвыборной кампании».

«Кандидат в президенты от демократов заявил, что не намерен использовать вопрос об оборонной политике как средство в борьбе против республиканского кандидата Чарлза Манчестера».

«Миссис Джон Манчестер, супруга сына кандидата от республиканской партии, заявила репортерам, что это она позвонила десятку своих знакомых и попросила послать телеграммы с призывом голосовать за министра финансов. «Однако я и представить себе не могла, — сказала Пэтси Манчестер, — что мой призыв породит такую цепную реакцию».

«Чарлз Манчестер объявил сегодня, что менеджером его предвыборной кампании назначен мистер Оби О’Коннел. На вопрос репортеров о том, насколько верно менеджер предсказал результаты голосования, мистер О’Коннел ответил: «На сто процентов. Победу всегда приносит последний тур».