Чистилище

Глава 5

К полудню заметно потеплело. Грязно-серые облака, скрывавшие солнце, разорвал и теперь быстро гнал на запад поднявшийся ветер. Мощные потоки теплого воздуха срывали с деревьев золотистую листву и закручивая, будто небольшие ураганы, уносили прочь не давая коснуться земли. Лесная тропа была достаточно широка, что бы два человека и конь могли идти рядом, практически не пригибаясь и не закрываясь от лезущих в лицо веток.

– Ай… черт, – Джастину все же удалось напороться на предательски торчащий прутик. В очередной раз. И теперь он тихо, беззлобно поругиваясь тер слезящийся глаз.

Салливан коротко хохотнул. Тяжелый, агринский жеребец, ведомый рыцарем под уздцы, тоже всхрапнул, кося большим выразительным глазом на ворчащего солдата. Невысоко над тропой, хлопая широкими черными крыльями пролетел тетерев. Слегка зацепив ярко желтую листву раскидистого граба – вызвал настоящую лиственную волну. Мягкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь все еще пышные кроны, превратили и без того красивое зрелище в волшебное представление теплых, мелькающих отсветов. Джастин проводил крупную птицу глазами.

– Эх, мне бы арбалет… – протянул он мечтательно.

– Да, было бы неплохо, – согласился рыцарь. – А мне удается добывать дичь, только когда она перегораживает дорогу и принимает честный бой.

– И что, часто попадается такая… благородная дичь?

– Не слишком. Примерно – раз в сорок семь лет, – усмехнулся Салливан, радуясь приятным воспоминаниям. – То есть было такое лишь однажды. Еще в юности, неподалеку от гномьей границы, шли мы с товарищем через лес. Вот так же, как мы с тобой. Гляжу, замолчал мой спутник, побледнел. Рот открыл и пальцем в сторону тычет. Ну я, как водится, меч наголо… То ведь место такое было, всякое отребье, что из Хертсема сбежать норовит пакостей наделав – у границы Боргранда частенько ошивается. Знают, что солдаты к гномам войти не могут и преследовать бросают. Так вот, разворачиваюсь я, весь такой к бою готовый… Хех… В общем во-о-от такое чудо стоит, – рыцарь вытянул вверх руку настолько, насколько смог, явно не заботясь о достоверности рассказа. – На задних лапах пляшет, передними в воздухе машет. А когтища то у-у-у… Ходил когда-нибудь на медведя?

– Не приходилось, – мотнул головой Джастин.

– Во. Так и мне не приходилось. Слышал только, что когда косолапый в полный рост встанет, надо на себя его выманить, рогатину торчком поставить и обязательно куда-нибудь упереть. В землю там или в дерево. А то сам никак не удержишь.

Джастин кивнул, он тоже слышал об этом.

– Так вот, – продолжал рыцарь, – все это полная херь. Хотя бы потому, что когда это лохматая образина пасть раззявила, выжидать спокойно я уже не смог. Со страху вперед кинулся, наискось рубя, мельницей, – Салливан проделал пару движений, представляя, что у него в руках меч. – А у меня тогда фламберг был. Наш, хертсемский. Хороша железка… Со страху я так изрубил зверюгу, что мне еще долго вспоминали… Хех. Говорили – добычей шкур не заработаю. Потому как в той мешанине медвежьего фарша, самым большим оказался кусок шкуры размером с локоть. И тот измочаленный. Подначивать, конечно, подначивали, но я тогда от гордости чуть не лопнул. И даже сейчас вспоминаю – и как-то… у-ухх…

Джастин понимающе кивнул. Решив, что рыцарь мог бы стать очень недурным охотником. Если судить по любви к байкам и тяге к преувеличениям. Выйдя на более широкую лесную дорогу – пошли чуть быстрее. По обе стороны от наезженной тропы лежали два толстенных бревна, темнея спилами многолетней давности. Вероятно упавший ствол распилили и оттащили, что бы не мешал проезду. Проходя мимо, Джастин задумчиво вглядывался в годичные кольца, так наглядно показывающие возраст погибшего дерева.

– Салливан.

– Да?

– Я правильно понял, тебе сорок семь лет?

Рыцарь кивнул, тоже о чем-то задумавшись.

– Уж скоро сорок восемь. А что?

– Да так, – пожал плечами Джастин. – Выглядишь молодо. От силы на сорок, а то и меньше. А мне вот тридцать два.

Очередной порыв теплого ветра перегонял через дорогу разноцветный ворох листьев. Деревья шумели, словно волны, накатывающиеся на мелкую прибрежную гальку. Дурманящий запах разогретой, прелой листвы, делал воздух густым и практически осязаемым.

– Выглядишь на сорок, а то и больше, – задумчиво отметил Салливан.

– Знаю…

Некоторое время молчали. Мягкий перестук подкованных копыт едва пробивался через шорохи осеннего леса. Слабо поблескивая, с ветвей срывались серебристые нити крошечных паутинок. Тут и там посреди тропы, упрямо зеленели небольшие островки травы, будто отказываясь верить в окончание лета. Джастин тоже не мог поверить, что это лето наконец закончилось. Украдкой поглядывая на рыцаря, подмечая детали – он размышлял.

Заметные морщины на лбу, характерные, глубокие черты, от части скрываемые усами – все это как печать, налагаемая годами на лицо человека. Словно… следы, оставленные частыми проявлениями определенных эмоций. Глядя внимательно – можно попытаться угадать историю, определить характер… Совершить фатальную ошибку, доверившись случайному впечатлению.

– Это все нервы, – философски заметил Джастин, касаясь седых прядей на голове. Последний раз он видел свое отражение пару недель назад. И был неприятно удивлен, увидев осунувшееся, постаревшее лицо, которое все же приходилось признать своим. – На твоей стороне этой истории тоже было неспокойно, верно? – он хотел вызвать рыцаря на дальнейший разговор. И это не было простым любопытством. Воспаленные язвы, изъеденные в его сознании старыми вопросами, все еще невыносимо зудели.

– Верно, – спустя пару секунд ответил Салливан.

Пологий холм, на котором собрались высшие офицеры ордена, был словно гигантский еж, усыпан многовековыми секвойями. Могучие деревья давали много тени, забивая всю прочую растительность вокруг себя. От части из-за отсутствия густого подлеска это место и было выбрано для ночного лагеря. Однако холм не мог вместить и трети всей армии небесных. Расположившись вокруг, поставив тесанные на скорую руку засеки на дорогах и разослав патрули – рыцари устраивались на ночлег. А под огромной, носящей следы давнего пожара секвойей – начинался военный совет. Или же продолжались споры и перепалки, тянущиеся не первый день, тут уж как посмотреть.

– Я еще раз говорю – все это чушь! – практически верещал тонким голосом низкорослый, но широкоплечий рыцарь. На его шее желтела золотая цепь, больше подходящая зажиточному купцу, чем воину. – Плод воспаленной фантазии умученного пытками мальчишки. Вы ведь видели его! Что Элликот делал с парнем страшно поду…

– А вы не думайте, если страшно, – Салливан тратил все силы на то, что бы оставаться спокойным. – Я предпочитаю пожертвовать здоровьем врага, чем жизнями своих товарищей.

– Да плевал я на его здоровье, – горбоносый, рослый мужчина нетерпеливо махнул рукой. – Дело в другом, Салливан. Как ты не понимаешь? Щенок проскулит все что угодно, лишь бы его оставили в покое. Или прирезали, наконец.

Некоторые из офицеров, сидящих на бревнах, уложенных вокруг костра, закивали соглашаясь с горбоносым. Другие что-то выкрикивали, перебивая друг друга и создавая непередаваемый шум и гам. Не уступая в этом крупной стае бакланов.

– Придумывание столь неожиданного ответа – влечет за собой необходимость придумывать подробности, – Салливан с благодарностью посмотрел на говорящего. Долговязого дворянина с лицом, напоминающим морду породистой борзой. – И если учесть, что вопрошает такой человек, как господин фон Элликот… Я бы предпочел более простой путь.

– Например – рассказать правду, – поддержал Салливан. – Я знаю, что в это непросто поверить, но пленники не лгут. Перевал в опасности. Львы могут маршем двинуться на Хертсем и у них на пути окажется только полупустая крепость… Стены Дурн-фара высоки, но вспомните, сколько раз он переходил из рук в руки даже на нашем веку.

– Этого попросту не может быть! Потому… потому, что быть не может! – пропищал широкоплечий. Потом, краснея так, что было заметно даже в темноте, все же собрался. – И спрячьте подальше свои едкие ухмылки, господа! Мы разбили лайонелитов на Севенне. Загнали жалкие остатки их войск в Данас. И они не осмелились снова принять бой! Теперь сидят там, боясь высунуть нос… И наверняка доедают своих лошадей. Превентивный удар попал точно в цель! План сработал. Остается лишь дальше действовать в том же духе. Идти в том же направлении.

Многие заголосили соглашаясь. С громким треском стрельнуло полено в костре, сноп кружащихся искр взлетел высоко над землей, освещая угрюмое лицо Салливана.

План… Вам не дано понять, что этот сомнительный план – целиком и полностью придуман Аддерли, посланцем Гастмана. И где же они сейчас? Где самый рьяный защитник графства? Неужели ни кто не догадывается? Ведь сам я не могу этого сказать. А старик? Как всегда, слушает и молчит… Но это вовсе не значит, что он думает.

Лорд Фрейзер встретился взглядом с усатым рыцарем. Поднял руку, призывая к тишине. Офицеры постепенно затихли.

– План действительно работает, – начал командующий. – И нет никакой нужды менять то, что и так исправно. Да, сейчас нам не хватает запасов, мало фуража… Но трусливые крысы Данаса не успели ограбить весь Уилфолк, – он ухмыльнулся, давая понять, что уж они то успеют. – Загородившись стенами – они проиграли войну. Скоро мы уже будем слишком далеко, вне досягаемости их жалкой пехоты. А кавалерии в городе, наверняка, кот наплакал. Нас не нагонят, даже если и захотят.

Одобрительный гул поднялся над поляной. Салливан хорошо видел жадные, алчные огоньки в глазах рыцарей. Всем хотелось верить, что путь в сердце Уилфолка больше ни кто не преграждает. Что некому помешать честному, благородному избиению побежденных. И их традиционному грабежу.

– А что касается сведений, – лорд Фрейзер снова поднял руку, призывая к порядку, – принесенных фон Элликотом… – седой рыцарь хитро прищурился. – Как вы, возможно, могли заметить – я здесь не самый молодой, – послышалась пара робких смешков. – И воюю уже, без малого, пол века. Так вот, я согласен – пленники не лгали. Но это вовсе не означает, что они говорили правду. Хоть и сами верили в небылицы о Дурн-фаре и вторжении через перевал. Опыт подсказывает мне – вся эта история задумана как раз для того, что бы небесные развернули коней и двинулись обратно, позволив уцелеть оставшемуся без защиты гадюшнику. Обреченные шпионы – такое же старое оружие, как и дезинформация, которую они несут с собой. Захват таких, планируется хозяином и подготавливают несчастных соответственно. В их головы умышленно поместили то, что фон Элликот достал, умело калеча бренную оболочку. Но меня не сбить с толку парой обреченных юнцов. И вы, господа, последуете моему примеру! – в дребезжащем голосе старика зазвучал металл. – Опустите забрала шлемов, как подобает рыцарям неба, и галопом двинетесь на врага! Как бы он не трясся, не изворачивался и не юлил – пытаясь избежать драки.

Хор воинственных выкриков разорвал тишину ночи. Именитые, благородные командиры кричали как простые солдаты, построенные к атаке. Почти все – искренне. А остальные – из практических соображений. Выделяться в такой момент не следовало. Салливан тоже не выделялся, по крайней мере внешне. И думал, напряженно и сосредоточенно.

Да-а-а… Забрало сильно ограничивает обзор. Но когда тебе прямо приказывают не смотреть по сторонам – это скорее напоминает шоры. А я, хоть и давно на службе, все же привык быть всадником, а не понукаемым животным.

На следующий день прибыл посол от Максвелла фон Стенсбери. Как сообщил лорд Фрейзер – командир ополчения Нима извещает о своем скором прибытии. В письме говорилось о том, что барон заканчивает с разграблением Кумруна. При этом всем было ясно, что сам город ополченцы обошли стороной. Но в отличие от данасцев, жители Кумруна не успели собрать или уничтожить все, что произрастало или производилось в богатых, окрестных землях. А значит все, что можно было вывезти – досталось барону Стенсбери.

И пусть вести об успехе союзника кого-то порадовали, к слову – очень немногих, Салливану многое казалось подозрительным. Во первых – как барон собирается догонять конных рыцарей, если из-за отсутствия снабжения ждать ополченцев на месте нет никакой возможности. Во вторых – было совершенно ясно, что Стенсбери не полезет с богатой добычей в тыл врага. Отправить награбленное в Ним без сопровождения – тоже ни кто бы не решился. А значит и без того не слишком многочисленное ополчение станет еще меньше. Вопросов и сомнений, всплывающих в голове рыцаря становилось все больше, пока к нему не подошел смутно знакомый паренек, прибывший в составе посольства. Украдкой передав Салливану письмо – молодой человек вежливо откланялся.

– Эмм… От кого? – любопытство Остина явно победило в борьбе с тактичностью и воспитанием. Юноша заметно стеснялся, но ждал ответа и глаз не опускал.

Фон Элликот сломал странную, неаккуратную печать, быстро пробежал глазами несколько строк, написанных корявым, будто детским почерком.

– Старина Пирс пишет все увереннее, – одобрительно прокомментировал Салливан, специально дразня подопечного и не спеша сообщать подробности. – А если серьезно – ополченцев ждать не приходится. Обещания Стенсбери не более чем пустые, неумелые отговорки. Этого стоило ожидать. Лорд Фрейзер тоже мог бы заметить, если бы потрудился взглянуть внимательнее. Этот алчный доходяга будет грабить провинцию до тех пор, пока его не выгонят оттуда пинками. Вывезет все, вплоть до леса и самих крестьян.

– Но зачем тогда эта ложь? Зачем обещать поддержку пехотой и обозами? Осадные машины… Зачем все это?

– Думаю он боится, что мы развернемся в его сторону, – Салливан представил карту. Окрестности Кумруна – леса, реки, поля. Маленькие городки с мастерскими, мануфактурами и фабриками. – Тогда пришлось бы делиться. А этого барон не любит. Собственно – не только он. Лорд Фрейзер тоже не повернет назад. По крайней мере пока все вьючные лошади не будут нагружены чем нибудь ценным и абсолютно бесполезным в походе.

Через час двинулись дальше. Чем больше миль отделяло рыцарские колонны от Данаса – тем больше шансов было найти неубранное поле, несожженную деревню или неотравленный колодец.

Ближе к вечеру добрались до быстрого, полноводного ручья, бегущего по дну глубокого оврага. Видя обугленные остатки деревянного моста, чумазый мужик с буйной шевелюрой, один из крестьян, насильно или за плату взятых в провожатые, заметно побледнел. В его растерянных глазах отражались одновременно замешательство и четкое понимание того, что ждет человека, намеренно задерживающего продвижение армии. На его счастье, лорд Фрейзер и не ждал встретить на пути ни одного целого моста.

– В той стороне овраг упирается в болото, а в той – в непролазный бурелом, верно? – спросил командующий не глядя на мужика, демонстрируя хорошую осведомленность.

Не дожидаясь ответа, который и так безусловно знал, отдал несколько коротких распоряжений. Спешился. Довольно бодро, для своего возраста, взошел на крутой пригорок. Погладил рукой глубокие шероховатости коры старого дуба. Обошел дерево кругом, отыскивая нужную ложбинку между корней. Вокруг стали собираться вызванные офицеры, но ни кто не прервал размышлений командующего громким докладом, ни кто не нарушил относительной тишины, будто задержавшейся на этом пригорке и не желающей отступать перед неизбежным, многоголосым шумом прибывающей кавалерии.

– Что бы наладить мост, – спустя некоторое время начал лорд Фрейзер, – уйдет несколько часов. Слышите? Топоры уже застучали. Но сидеть без дела мы, разумеется, не будем. Если мне не изменяет память, а она мне пока не изменяет, в двухстах шагах к югу через овраг перекинуто дерево. Огромный, старый ствол, лежит там много лет и используется местными как альтернатива мосту, – он небрежным движением махнул на обгоревшие останки, валяющиеся на дне оврага. – Верхом там ехать… не просто. Но перевести коней вполне сможете. Для того, что бы решить по какой дороге двигаться дальше – я должен знать, что же там впереди.

Несколько небольших отрядов отправились на разведку указанными путями. Кто-то обмолвился, что старый лис не зря живет на свете так долго. Знает все броды, овраги и переправы в Бирне. И даже шутливое прозвище «старый лис», данное рыцарю за его известный, прямолинейный нрав и бесхитростный подход, прозвучало иначе, чем обычно.

Отпустив всех, лорд Фрейзер остался на пригорке. В стороне от своих людей, будто из тихого угла наблюдая за шумными, полными сил молодыми воинами. Он хорошо помнил себя таким же. Буквально каждый день, каждую деталь тех приключений, походов и сражений, что выпали на его долю в молодости. А вот что ел на завтрак – не помнил. И очень боялся, что кто-нибудь это заметит. Щадя больные колени – осторожно опустился на землю, между двух особенно мощных корней. Снял искусно выполненную, пластинчатую латную перчатку, провел слегка дрожащими пальцами по еле видным бороздкам в коре. Бороздкам, оставленным его собственным ножом больше сорока лет назад.

– Ну как? Все лежишь? – тихо спросил он.

Тогда, так давно и одновременно так недавно, закапывая своего лучшего друга под этим дубом Фрейзер удивлялся, что его глаза совершенно сухи. Он удивлялся этому каждый раз, когда волею случая оказывался здесь. Четыре раза за сорок лет. Сначала перепуганным оруженосцем, потом заносчивым лейтенантом, матерым, уважаемым полковником и теперь… Как описать себя сегодняшнего Фрейзер не знал. Но был уверен, что такая неопределенность много лучше холодной тишины, не оставляющей места сомнениям. За эти годы он множество раз менялся самым неожиданным для себя образом, а друг, получивший случайную стрелу в брюхо, так и оставался мальчишкой оруженосцем. Восторженным, наивным… мертвым.

Перед глазами Фрейзера мелькали яркие, словно подсвеченные обостренным детским восприятием, образы. Верховой конь, кажущийся невероятно большим. Первый настоящий меч, судорожно сжимаемый запотевшей рукой. Снисходительные взгляды старших. И азартный блеск в глазах друга, предвкушающего свой первый, а как оказалось, и последний поход.

– А что ел утром – не помню… – тихо пробормотал седой рыцарь.

Поднялся, засопев от болезненного хруста в колене. Слегка нахмурился, примеряя привычное выражение лица. Грозно откашлялся и бодрым шагом направился вниз. Твердо решив двигаться дальше. Вперед в сторону или даже назад, лишь бы не оставаться на месте.

Салливан махнул рукой, призывая отряд ускориться и сам послал коня рысью. Он конечно мог не идти в разведку самостоятельно, но тащиться вместе с основной колонной было не слишком приятно. Бывалый рыцарь предпочитал чуть больший уровень опасности, при куда боле чистом воздухе и приятном окружении. Тщетные попытки некоторых командиров успокоить себя, бесконечно перетирая одну и ту же информацию, серьезно раздражали. Более того, Салливан предпочитал не отпускать далеко от себя молодого фон Келли, только оправившегося после удара по голове, полученного в той злосчастной деревне. Юноша явно обладал отменным здоровьем, ведь помучившись всего пару дней со рвотой и головокружением – он снова рвался в бой. По крайней мере, всеми силами это показывал.

Лесная тропка вывела группу из молодого сосняка прямо к высохшему руслу реки. Салливан не мог вспомнить ее название, то ли Пустая, то ли Сухая… Но хорошо видел, что и то, и другое полностью соответствует действительности. Речка эта, довольно широкая, но не глубокая, к концу лета частенько пересыхала. А восполнялась либо с осенними дождями, либо с весенним половодьем. Сейчас же, широкое, ровное русло могло служить неплохой дорогой. Мелкие окатыши в вперемешку со слежавшимся песком образовывали достаточно плотную поверхность. Салливан знал, что дальше пересохшая река заворачивает севернее, что не соответствовало предполагаемому направлению дальнейшего продвижения армии. Но учитывая то, что планы, по крайней мере обсуждаемые вслух, были основаны на заведомо пустых обещания Стенсбери – он все таки повел отряд вдоль некрутого берега. Собираясь проехать несколько миль в этом направлении и вернуться засветло – дал шпоры коню. Ехали быстро. Молодой сосняк по берегам постепенно сменился густым еловым лесом. Извивающиеся корни то и дело пересекали узкую прибрежную тропинку. Широкие, массивные еловые лапы неохотно пропускали редкие солнечные лучи, а толстая подстилка из опавшей хвои хорошо приглушала дробный стук подкованных копыт. Вероятно именно по этому вооруженный отряд всадников, показавшийся на противоположном берегу из такого же густого леса, заметили в самый последний момент. Щелкнули арбалеты, зашипели болты. Салливан, ехавший во главе отряда, резко осадил коня, развернулся, пригибаясь и закрывая лицо ворвался в плотный лес. Рискуя переломать жеребцу ноги в какой-нибудь яме или норе – проехал несколько десятков шагов. Группа из пяти небесных и двух гвардейцев скоро догнала его. Взбудораженные лошади всхрапывали и перебирали копытами, рыцари обнажили мечи, гвардейцы натягивали арбалеты настороженно поглядывая в сторону покинутой тропы.

– Уберите оружие, – наконец заговорил Салливан, беглым взглядом убеждаясь, что ни кто не ранен. – Этот беспорядочный залп… Точно не засада. Они сами испугались увидев нас. И не пойдут следом. Это разведчики, они поспешат к своим, доложить о увиденном. Так же поступим и мы.

Салливан знал, что не он один заметил главное. Стрелявшие были одеты в красный и черный – цвета Редакара, цвета лиги.

Редакар был крупнейшим городом Бирны. А так же наглядным примером того, что при наличии достаточного количества денег можно пренебречь очень и очень многим. В Редакаре денег хватало. Превратившись из маленькой рыбацкой деревушки в крупнейший торговый порт за неполную сотню лет – город вместе с богатством получил так же независимость от феодала-наместника и безопасность от постоянных междоусобиц неспокойной страны. И как следствие – с каждым годом становился все богаче. Власть, в ныне автономном городе, принадлежала так называемой лиге. То есть совету глав крупнейших торговых гильдий, ведущих дела в Редакаре. Влияние деятельных и хватких купцов на политическую ситуацию в Бирне было довольно сильным и по мнению многих – непрестанно росло. По мнению некоторых – на погибель многострадальной стране. Армия лиги не была чем-то постоянным и монолитным. Люди торговли очень хорошо умели считать и вкладывались только туда, откуда планировали извлечь некую выгоду. Именно поэтому при необходимости Редакар мог обрасти несколькими десятками тысяч наемных бойцов, а когда нужда в них отпадала – практически полностью распустить свою армию. При этом формальные владения лиги ограничивались стенами самого города, но учитывая, что буквально все окрестные землевладельцы были так или иначе связанны с различными гильдиями – ее солдатам всегда хватало места для маневра. А порой и бойцы прочих, значительных фигур страны, вдруг плавно перетекали под черно-красные знамена. Хотя в наводненной наемниками Бирне это мало кого могло удивить.

Однако, замеченные поблизости от собственных позиций и в такой дали от стен Редакара, бойцы лиги – могли обеспокоить любого. Как оказалось, кроме лорда Фрейзера.

– Ха! Отлично! Отлично, фон Элликот, – командующий возбужденно взъерошил свою седую макушку. – И что вы такие кислые? Радуетесь, что наконец узрели врага, ибо по-настоящему опасаться надо только тогда, когда его не видно, – рыцарь даже поднял вверх указательный палец и выпятил подбородок, что бы подчеркнуть мудрость и значимость сказанного. Подхалимы запоздало спохватились и принялись на перебой кивать и поддакивать. Салливан ждал, что же будет дальше. Хотя по-большому счету уже не сомневался в этом.

– И так господа… – лорд Фрейзер небрежным движением ноги сдвинул в сторону прелую листву и принялся чертить на земле поднятой палкой. – Презренные купчишки ожидают нас. А заставлять врага ждать слишком долго – не в моих правилах. В этой стороне лес. Не то что вы наблюдаете вокруг сейчас, а настоящая, непролазная чаща. Там могут быть только бортники да медведи, так что рассуждаем дальше. Здесь болото, – Салливан отметил, что конец палки в руках престарелого рыцаря слегка подрагивает, но при этом проступающие очертания хорошо знакомой ему карты – верны и максимально точны, – но учитывая такую сушь – непроходимая трясина могла немного отступить к югу. Маловероятно, конечно, но проверить все же стоит. А вот прямо перед нами, мили на четыре вперед, продолжается все такой же негустой лесок. Дорог, дорожек, тропок и тропинок в избытке, благо район густо заселен. Примерно вот здесь, – командующий ткнул палкой в скопление бороздок, которые только что прочертил, – серьезное скопление всяческих яров и оврагов, верхом практически непреодолимых. Тут – есть хороший путь в обход всего этого безобразия. Вернее был хороший путь… Так как если эти мерзкие ростовщики не идиоты, они первым делом должны будут укрепиться здесь, перекрыв нам дорогу. Их наемные псы рассыпятся отсюда – он прочертил короткую дугу, – и до сюда. Как я упоминал – приличных дорог в округе хватает, так что несмотря на редколесье мы сможем сохранить необходимую мобильность. По крайней мере будем достаточно подвижны для того, что бы покусывать их на протяжении всего участка. Да, именно так. Проведя разведку боем – установим примерную численность и расположение врага. Хорошо бы, конечно, пленить кого нибудь толкового, да только это будет непросто. Но все равно – хватайте, господа, хватайте. И чем больше – тем лучше. Лишних, как обычно, развесим по деревьям, – лорд Фрейзер широко улыбнулся, при этом все его многочисленные морщины сделались еще глубже, делая рыцаря похожим на коварный сухофрукт. – Вот отсюда, – он с особым выражением провел черту, – начинаются вырубки. То есть местность для нас куда более подходящая. Основная задача – серией быстрых ударов выдавить, оттеснить противника сюда. А уж на открытом месте алчным бродягам ни за что не сравниться с настоящим рыцарем. Верно? – в ответ одобрительно зашумели. – Разгромив этот сброд – заставим трусливых торгашей мелко дрожать за своими высокими стенами. Тем самым убив сразу двух зайцев… И проучим подонков, и устраним последнюю реальную помеху в нашем праведном деле. А нагрузив лошадей добром, и своих и тех, что прихватим по дороге – со спокойным сердцем двинемся домой, не забыв попранные знамена лиги… Будет что преподнести феодалам, – последнее лорд Фрейзер добавил с характерной усмешкой, прозрачно намекнув на то, что кроме вражеских знамен ландфрид Хертсема ничего не получит.

В глазах офицеров разгоралась жажда наживы и крови… У многих в равной пропорции. У некоторых в обратном порядке.

Три отряда по двести коней были высланы вперед по разным дорогам. С приказом обнаружить позиции врага, быстрыми ударами проверить глубину обороны и не ввязываясь в продолжительный бой – отступить. По возможности захватив пленных. Салливан фон Элликот двигался в авангарде порученного ему отряда, чуть придерживая рвущегося вперед агринского жеребца. Ему не нравилась идея идти туда, где их, вероятно, ждали.

В двухстах шагах впереди показались первые баррикады. Бойцы, преимущественно в черно-красном, тревожно заметались за укреплениями. Точно как лесные муравьи при вторжении в муравейник. Салливан рывком обнажил меч, потерянный в злосчастной деревне узкий эсток, заменил более широкий эспадон. Получив шпорами конь пошел рысью. Рыцарь закричал, хрипло, низко, без слов. Дернув головой опустил забрало. Перешел в галоп. Кровь быстрее заструилась по всему телу разнося силу, обостряя восприятие, подгоняя не хуже сильного попутного ветра. Топот подкованных копыт и мощный рев двухсот глоток нарастающий сзади – подхватил и понес вперед неудержимой волной.

Из-за невысокой засеки ощетинившейся заостренными кольями сыпанули стрелы. Стальные наконечники зазвенели о латы, несколько лошадей с пробитой грудью полетели кувырком, давя и сбрасывая седоков. Но это была капля в моря. Кто-то прямо с галопа преодолел шипастый барьер, следующий за ним – не смог. Распоров живот, конь с диким ржанием забился в агонии, не в силах двинуться ни назад ни вперед. Салливан не стал так рисковать. Дав нескольким рыцарям себя обогнать, резко нырнул вправо. Перескочив через неглубокую канаву и продравшись через кустарник – напал на лучников с фланга. Не замедляя движения широким взмахом снес голову пузатому десятнику с короткой пикой. Наехал конем на группу стрелков, давя и рассеивая. По его следам, уже следовали другие, проламывая в густой лещине все более широкую просеку, рубя и коля во все стороны. Видя, что их обошли, бойцы лиги кинулись наутек. Бросая оружие и удирая в лес с прытью здорового зайца. Салливан приложил мечущегося между конями лупоглазого типа мечом по плоскому, кожаному шлему. Бил плашмя, только что бы свалить. И как оказалось – не зря. Живых врагов поблизости больше не было. Остановив собравшихся было в погоню, Салливан жестом приказал связать оглушенного и закинуть поперек седла. Он видел, куда сбежали остальные. За близким поворотом дороги белели свежими спилами толстые бревна, вкопанные и скрепленные между собой, они образовывали серьезную стену в два человеческих роста высотой. За стеной виднелась еще более высокая смотровая башня. Между остроконечными бревнами мелькали люди. Много людей. На земле вокруг тоже хватало трупов. Около двух десятков изрубленных солдат лиги… и трое небесных. Только что взятая баррикада была передовым постом, призванным лишь оповестить о нападении. Настоящие укрепления располагались дальше. И Салливан был уверен, что их не удастся так просто обойти.

– Назад. Возвращаемся! – резким голосом скомандовал он. Вокруг изредка падали стрелы, посылаемые укрытыми за стеной бойцами. Подняв жеребца на дыбы, Салливан заставил его заплясать, молотя в воздухе передними копытами. Пронзительно звякнув о его крепкий набедренник, дрожа и кувыркаясь в воздухе, в сторону отлетела длинная стрела. Рыцарь коротко фыркнул, передумал красоваться и развернув коня направился прочь. Не слишком торопясь, что бы не потерять лица, но и не задерживаясь, что бы не лишиться чего-то поважнее. Он выполнил поставленную задачу, даже захватил пленного, но удовлетворения не чувствовал. Знал, скоро предстоит попотеть.

Именно так и выразился лорд Фрейзер, когда выслушал доклады командиров вернувшихся отрядов. На всех трех дорогах обнаружилось примерно одно и то же. С той лишь разницей, что на одину из групп напали с фланга, немного не доезжая до баррикад, ударив сильно и неожиданно. Пятьдесят два рыцаря пали, еще двенадцать были тяжело ранены. Путем нехитрых рассуждений, основывающихся, как сформулировал стареющий рыцарь, на богатом жизненном опыте, было решено ударить в самое неожиданное место. То есть пройти через участок наименее подходящий для атаки кавалерии.

– Я слышал, – робко начал Остин, – что пойдем через яры, верно? – он сидел на бревне, глядя на шевелящиеся языки оранжевого пламени и пытался отгрызть кусок от пересушенного ломтя вяленой конины.

– Верно, – Салливан положил темно-бурый ломоть на бревно и надавив ножом отрезал себе узкую полоску. Его зубы были уже не так хороши, что бы просто отгрызать сушеное, почти деревянное мясо. – Говори, чего хотел… А то мнешься как… в общем – говори.

Молодой рыцарь отхлебнул воды из бурдюка. Слегка поморщился. Кожаный бурдюк наполнили два дня назад, у ручья с сожженным мостом, с тех пор приличного источника не попадалось. А пить воду из многочисленных окрестных болотец, как лошади, он брезговал. Знал, что кипяченую и отфильтрованную углем – можно, но все равно брезговал.

– Говорят, что война пешая и конная – две разных войны… – Остин вопросительно посмотрел на старшего товарища, но видя, что тот спокойно и сосредоточенно режет себе очередную полоску конины – продолжил. – Говорят – надо все тяжелое скинуть, налегке идти. Мол, пешком умучаешься, если в доспехе. Но как скинуть то? – мимо прошла пара рыцарей, негромко о чем-то беседуя. Пока они не скрылись в темноте, Остин старательно изображал уверенность, спокойствие и даже скуку. – Так что? – он снова заговорил живо, с нескрываемым любопытством и нотками тревоги в голосе. – Может прям в рубахе в бой? Или вообще голышом?

– Хм… А к чему передергивать? – наконец отреагировал Салливан. – Я ж и так слушаю. А к тому, о чем ты на самом деле спросил – настоящей, полевой пехотной бойни ты не увидишь. По крайней мере – не завтра. Хотя бы потому, что не будет поля. То есть удушающей толчеи, парализующих объятий толпы, ломающей ребра давки – не будет тоже, – он улыбнулся, поглаживая свои усы, наблюдая за реакцией юноши. – Но хватит других прелестей. По факту – прелестей штурма. Валящиеся на голову болты, стрелы и камни, а время от времени и товарищи, льющиеся кипяток и смола, да еще много чего… Малоприятного. Укрепления, нагороженные лигой, надо будет взять с наскоку. Не задерживаясь слишком долго, что бы не подоспела подмога. Все будет быстро. Мы либо опрокинем их, порубим кого достанем, откроем путь нашим конным, довольные и веселые попрыгаем в седла и поскачем следом… Либо – наше дерзкое, сумбурное нападение закончится ничем.

– То есть?

– То есть война – это по большей части собрание глупых ошибок, – Салливан говорил совершенно спокойно, не хмурясь, не повышая голоса. Просто констатируя данность. – Ошибаемся мы, ошибаются наши враги, да и прочие, пытающиеся что-то выгадать на этой драке – ошибаются тоже. Вопрос в том, чьи просчеты окажутся фатальными, – рыцарь задумчиво крутил в руках небольшой кожаный кисет. – Завтра и увидим. Как можно ближе подберемся верхом, но сражаться будем пешими. Так что действительно не навешивай на себя слишком много. Овраги там глубокие, склоны скользкие… Наплечники, нагрудник, шлем – и хватит пожалуй. Все же побольше, чем при форсировании Севенны, верно? И не вешай нос, люди смотрят. Тебе уготована серьезная роль в будущем. Уж отец позаботится. А пока – наберись опыта, заслужи уважение. На этот раз придется без коня, – Остин кинул быстрый взгляд на рыцаря, но почти сразу отвел глаза. – Тебя прикроет Бен. На, передашь ему, – Салливан протянул кожаный кисет, что держал в руках последние несколько минут.

– А что если… – юноша слегка распустил шнурок, осторожно понюхал содержимое. – Если средство так действует, то может… Перед таким то сражением?

– Нет, – Салливан резко мотнул головой. – Тонкая алхимия очень неоднозначна. Это все равно что помочиться в штаны зимой. Сначала тепло, а потом… Я упрощаю, что бы ты понял. На самом деле последствия могут быть куда серьезнее. И не смотри на Бена. Не сравнивай. Один из сотен может так переносить средство. И несмотря на это – он постоянно на грани. Но завтра будет полезен тебе. Снова.

Ночь была полна самых разных звуков и шорохов. Пели цикады, потрескивали редкие костры, время от времени отзывался хрустом сухой сучок под ногой часового. Далекие скопления звезд освещали совершенно безоблачное небо. Остин лежал и смотрел на них, подложив руки под голову. Он мог бы уснуть, но не хотел. Ведь уснув – потерял бы несколько последних спокойных часов. И подумать только, еще недавно он буквально грезил походами, битвами и сражениями… А сейчас все лучше понимал, что совершенно не хочет ничего этого. И даже заслуженный плащ, посвящение в рыцари и хорошая репутация – в сущности ничего не меняли.

В лесу стоял страшный треск. Сам Остин старался ступать как можно тише и с нескрываемым раздражением поглядывал на идущих вокруг. Развернутым строем, больше напоминающим беспорядочную толпу, рыцари ломились сквозь заросли, прорубая и протаптывая дорогу следующим за ними. Планируемая накануне внезапная, скрытная атака представлялась юноше совершенно иначе. Хмурясь он вспоминал ночную переправу через Севенну – тогда все действительно выглядело как надо. И закончилось соответственно. А кого можно было застать врасплох, ломясь сквозь чащу как стадо медведей, да еще при свете дня – было для Остина загадкой. Оставалось надеяться, что командование понимало больше.

Салливан шел не таясь и не скрываясь, заслоняясь от хлещущих веток большим, выпуклым щитом прямоугольной формы. Из донесений разведки он знал, что до укреплений еще около получаса хода по пересеченной местности. Но первый контакт с врагом может произойти в любую минуту. Однако рыцаря совершенно не смущала серьезная вероятность того, что их приближение заметят задолго до подхода к позициям лиги. Само их присутствие здесь – уже должно было стать той самой неожиданностью, так необходимой для удачного выполнения поставленной задачи. Он обливался соленым потом, но не разгибал руку со щитом и не сбавлял скорости. Да и дыхание Салливана было таким ровным, будто он только соскочил с седла. Свой внушительный эспадон рыцарь заменил на более подходящее сейчас, одноручное оружие. Фальшион с расширяющимся к концу клинком и односторонней заточкой – мерно покачивался в простых ножнах на левом бедре.

Идущие рядом небесные тоже были вооружены относительно легким оружием и экипированы в более легкую броню. Но некоторые несли большие, почти в человеческий рост, щиты. Салливан иногда кидал короткие взгляды по сторонам, проверяя состояние и готовность бойцов. По-настоящему уставших еще не было, большинство достаточно сосредоточенны и внимательны. Почти всех их фон Элликот знал в лицо. А его уж точно знал каждый. На мгновение встретившись взглядом с приземистым бородачом в открытом шлеме, Салливан коротко кивнул. Рыцарь вежливо кивнул в ответ. Оба вспомнили бойню под Нимом. Где они вместе с двумя дюжинами бойцов оказались зажаты на маленьком, каменистом пятачке между рекой и позициями врага. Тогда из двадцати шести человек выжило восемь. Все – старые, испытанные воины. И Салливану нравилось видеть таких вокруг именно сейчас. Ему поручили непростую задачу, но дали, пожалуй, самых лучших людей. Не глядя на идущего чуть позади Остина фон Келли, но чувствуя его поблизости – усатый рыцарь чуть прищурился. Он знал, что юнец не готов к такому делу и сильно уступает любому здесь. Но план есть план. Нужно было убедить других в том, чего пока еще не было и сделать все для того, что бы задуманное осуществилось.

Вокруг белело все больше стройных, молодых березок, а значит идти оставалось недолго. Между светлыми стволами вдалеке пронесся, подпрыгивая, человек. Салливан свистнул, поднял руку. Послышалась серия похожих свистов, две с половиной сотни человек постепенно замерли, сосредотачиваясь в более плотный строй. Фальшион неторопливо выскользнул из ножен, негромкий лязг извлекаемого оружия разбежался в обе стороны от рыцаря. Очередной свист привел весь отряд в движение. Ровным, размеренным шагом двинулись вперед. Основные укрепления, призванные перекрыть дорогу проходящую севернее, остались в стороне. Обойдя бойцов лиги рыцари вышли во фланг противника. Из березняка показались высокие, прямоугольные щиты.

Черт… Черт возьми… И как дальше?

Остин выглядывал из-за спин товарищей, беззвучно проклиная впереди стоящего рыцаря с пышным плюмажем на шлеме. На самом деле его, разумеется, беспокоило другое. Не очень высокий, но крутой и утыканный кольями склон с узкой, извивающейся зигзагами тропинкой. Сверху заметно суетились люди. Показалась какая-то телега, быстро обрастающая разным хламом и все больше походящая на баррикаду. По их строю пока не было сделано ни одного выстрела. Но не было ни малейших сомнений, что как только они начнут взбираться на склон – выстрелы последуют. А учитывая крутизну подъема, предстояло либо карабкаться на четвереньках, либо передвигаться по извивающейся тропке, тем самым увеличивая длину пути в разы.

Салливан прокричал команду. Группы бойцов рванули вперед. Остин держался за ним, вместе с пятью другими рыцарями. За большими щитами кое-как укрывалось по несколько человек. Через тридцать шагов достигли склона, некоторые просто кинулись карабкаться вверх, кто молча, кто с диким боевым кличем. Солдаты лиги ответили ожидаемым залпом. По щиту забарабанили стрелы и болты. Некоторые из наконечников проклевывались сквозь крепкую, окованную железом древесину, словно граненые жала.

Остин испуганно отдернул ногу от болта, впившегося в землю по оперение в паре дюймов от стопы. От незащищенной железным сабботоном стопы… Он грязно выругался, жалея, что на нем нет полного доспеха. И в следующую секунду понял, что ошибался. Подскользнувшись на глинистой почве, вывалился из группы, уверенно ползущей вверх под прикрытием щита. Падая, инстинктивно зацепился рукой за ближайшего рыцаря, опрокинув и его тоже. Судорожно стараясь замедлить падение – вырвал из склона клок пожухлой травы и кубарем покатился вниз. Кувыркнувшись всего пару раз – чудом сумел остановиться, распластался на голом, глинистом участке, переводя дыхание. Чиркнув по шлему звякнула стрела, моментально выводя из оцепенения и придавая дополнительной прыти. Загребая руками и ногами Остин пополз, хотя судя по скорости передвижения – скорее побежал, обратно под защиту большого щита. Только он успел нагнать свою группу, как рыцари оглушительно заорали и кинулись наверх, цепляясь за осыпающуюся почву навершиями мечей и свободными руками. Сам не зная почему – Остин рванул следом, так же бешено вопя, с широко раскрытыми от ужаса глазами. Вокруг падали люди, пораженные стрелами и болтами, кувыркаясь через голову катились вниз, иногда сшибая товарищей. В пустом, практически стерильном сознании юноши промелькнула только одна мысль…

Нахер все это.

И в следующую секунду он преодолел последние метры подъема. Не сбавляя скорости сбил с ног усача, замахнувшегося на него буздыганом. Врезавшись плечом в живот противника так, что позавидовал бы и матерый тур. Перед глазами блеснул наконечник гизармы, метнувшийся навстречу из-под заваленной деревянным хламом телеги. Остин отпрянул в последний момент, откидываясь на спину. На мгновение встретился взглядом со стрелком, стоящим на телеге с натянутым луком. Словно опускаемая решетка перед воротами замка, перед ним ухнул об землю высокий, прямоугольный щит, вовремя заслоняя от выстрела.

– Вставай Келли! – Салливан улыбался. Увидев, что юноша кинулся за остальными, он не успел задержать его и сейчас радовался, застав невредимым. Сам рыцарь вскарабкался наверх первым из щитоносцев. Исключительно из-за подопечного, на помощь которому спешил. Последнюю треть его пути отмечала череда широких засечек, оставленных на склоне окованным торцом щита. Сейчас Салливан видел, что торопился не зря. – Куда-а! Меч!

Остин, устремившийся вперед как только поднялся – растерянно завертел головой. Он только сейчас заметил, что потерял меч еще на склоне. Уперевшись ногой в изрубленное тело небесного, о которое только что чуть не споткнулся, вырвал из его ключицы узкий топор на длинной рукояти. На миг замер, тяжело дыша и судорожно сжимая скользкое от крови древко.

– А-а мать… – на выдохе прошипел Остин, шарахнувшись в сторону просвистевшего мимо болта. Он был слишком напуган, что бы оставаться на месте. И потому кинулся вперед.

Уйдя вбок от косого взмаха меча попытался достать бритого наголо детину топором. Лысый ожидал удара, нырнул под руку и непременно прикончил бы Остина… Но получил гардой меча под ухо и рухнул как подкошенный. Сваливший его Бен уже бежал дальше, резко ныряя в стороны, стараясь уклониться от выстрелов. Коротко ухнув, Остин рубанул по барахтающемуся под ногами обритому бойцу, развалив череп почти надвое. С силой вдохнув сквозь стиснутые зубы, кинулся вслед за гвардейцем, который уже успел добраться до телеги и ухватившись за край доски ловко перемахнул через высокий борт. Клинок Бена замелькал с нечеловеческой быстротой, со свистом рассекая луки, которыми в страхе пытались загородиться стрелки, древки алебард и гизарм, таких бесполезных теперь, когда противник приблизился вплотную. Руки, сжимавшие оружие… хрупкие кости и мягкое мясо – практически не задерживали крепкого лезвия, прорубающегося все дальше.

Пнув сапогом в лицо солдата, вылезающего из-под телеги с короткой пикой в руке, Остин уперся в деревянное колесо и крякнув от натуги перевалился через борт. Перекатился, вскочил на ноги, широким взмахом выбил арбалет у тощего, морщинистого типа. Тот взвыл, хватаясь за покалеченную руку, несколько пальцев отскочили вместе с оружием. Второй удар пришелся в основание шеи, душераздирающий вопль захлебнулся влажным бульканьем. Через телегу уже перебирались другие рыцари, наспех наваленные ограждения по бокам разваливали ударами топоров и пинками, растаскивали в стороны. Остин неудачно соскочил с телеги подвернув ногу и слегка прихрамывая поспешил дальше. Бен был уже в десяти шагах впереди, а за ним тянулся след из убитых и покалеченных. Но как бы быстр не был гвардеец – трое с рогатинами все же приперли его спиной к частоколу и неподалеку арбалетчик торопливо прилаживал ворот. Остин с воплем швырнул топор, до стрелка было не больше дюжины шагов и хотя удар пришелся древком, заросший мужик диковатой наружности плюхнулся на задницу. Тем временем Бен глубоким выпадом убил одного из своих противников, обратным движением хлестанул по бедру второго, а третий пустился наутек. Подхватив упущенную им рогатину гвардеец швырнул ее Остину, поблагодарив коротким кивком. Молодой рыцарь поймал оружие и двинулся на арбалетчика, успевшего подняться и теперь опасливо пятящегося назад, выставив перед собой короткий, обоюдоострый меч. Мощным взмахом отбив нацеленный на него узкий наконечник, заросший, напоминающий бешеного барсука солдат кинулся вперед. Не добежав до Остина пары шагов вдруг взбрыкнул ногами и тяжело рухнул на спину. Из его лба торчало два дюйма прочного ясеневого древка с оперением.

Салливан, показался из-за телеги, откинул в сторону разряженный арбалет. Щита при нем уже не было. Подняв окровавленный фальшион он что-то прокричал, указывая в сторону ворот из остроконечных, тесанных бревен, перегораживающих относительно широкую тропу. Рыцарей вокруг становилось все больше и скоро они вытеснили красно-черный, пестрый отряд солдат лиги в глубокую, извилистую балку, большинством разветвлений уходящую на юг. Отступавших не преследовали. Ворота распахнули, в березняке неподалеку уже мелькала приближающаяся конница небесных. Широкая тропа, где могли бы разъехаться три всадника, извивалась между неглубокими оврагами, то поднимаясь, то сбегая вниз. Кое-где проехать верхом было практически невозможно. Но рыцари, разумеется, были к этому готовы. Крепко сколоченные мостки, привезенные всадниками ехавшими попарно, проворно перекинули через овраги. Колонна кавалерии четко и быстро потекла через ворота.

– Коней, живо! – Салливан жестом подозвал Остина. – В седло, ты должен быть и там тоже.

Юноша ненадолго задержал взгляд на решительном, властном лице. Отвел глаза. Занося ногу в стремя еле заметно шевелил губами. Нехотя пришпорил коня, догоняя наставника и группу рыцарей, уже ехавших впереди.

Лорд Фрейзер был доволен. Рубеж взят, неожиданная атака удалась, противник отброшен. И седой рыцарь не собирался давать ему продыху. Подгоняя норовистого жеребца он лично вел первые пять сотен рыцарей на следующий стратегически важный участок. Оставалось выехать на вырубки, развернуться из длинной колонны в широкий строй и ударить на врага с фланга. Связать боем и задержать на позициях, пока не подоспеют остальные силы. Тогда можно будет окончательно отрубить длинные руки торговой лиги Редакара. Ну или хотя бы оттеснить противника в поля, где у них не будет ни единого шанса.

Колонна тяжелой кавалерии двигалась по проселочной дороге бодрой рысью. Смешанный лес вокруг, будто расступался и замирал от дробного стука подкованных копыт. Вдруг авангард замедлился, без команды, без видимой на то причины. Ехавший во главе колонны командующий с десятком других всадников, уже скрылись за крутым поворотом. Наконец послышался сигнал. Короткий приказ несколько раз повторился, передаваемый офицерами. Лорд Фрейзер плотно сжав бледные губы и слегка прищурив глаза напряженно смотрел прямо перед собой. В двухстах шагах дальше по дороге, путь преграждала очередная, сложенная из толстых тесанных бревен, стена. Сторожевые вышки, торчавшие из-за нее, были словно облеплены суетящимися бойцами. Ощетинившиеся кольями баррикады, виднеющиеся меж деревьями, уходили глубже в лес.

Салливан видел внутреннюю борьбу, отражающуюся на лице командующего. Знал, что они смогут взять очередной рубеж, но очень надеялся, что старый рыцарь не отдаст такого приказа. Так как на их пути мог встретиться еще не один такой и о внезапном ударе уже не могло быть и речи. Видимо лорд Фрейзер пришел к такому же выводу и скрипя зубами приказал повернуть обратно. До вырубок было не добраться, по крайней мере – раньше врага.

– Недооценить противника – значит потерпеть поражение досрочно, – с невероятно важным видом изрек грузный, одутловатый толстяк с жиденькой бороденкой. Несмотря на неуклюжую внешность, он был опытным, матерым командиром и пользовался в ордене заслуженным уважением. Но под испепеляющим взглядом Фрейзера заметно стушевался и продолжил несколько изменившимся голосом. – Эт… это я к чему… Повесить к чертовой матери ту безрукую задницу, что удавила единственного пленника!

На предложение особо не отреагировали. Офицеры, снова собравшиеся на военный совет под той самой секвойей, на том самом холме, к которому вынужденно вернулась армия, напряженно думали. Однако Салливан не строил иллюзий и сильно сомневался, что размышления большинства из них вообще могут привести хоть к чему-то. Разумеется он тоже был недоволен, когда узнал об инциденте. Пленника, которого он захватил при разведке одного из направлений, попросту удавил не в меру старательный рыцарь. То ли придушил, то ли отвесил слишком увесистого тумака, но кончилось все это не лучшим образом. Скончавшись еще до допроса – невезучий мужик унес с собой в могилу все, что знал. А ведь он мог обладать информацией, которая оказалась бы чертовски полезной. Например о количестве и расположении заслонов, укреплений, войск лиги и так далее. В любом случае – сейчас поздно было об этом жалеть.

– Жалеть о сделанном поздно, – Салливан заговорил, внимательно следя за лицами слушающих, – но составить новый план действий – самое время. Укрепления лиги оказались куда более основательными, чем мы могли предполагать. Столько рубежей обороны нам не преодолеть, по крайней мере – не преодолеть достаточно быстро. Стянувшиеся силы Редакара, рассредоточенные сейчас на десятки миль, вполне могут окружить нас, лишить возможности маневра на этих лесных дорогах. То, что это в основном пехота, ни сколько не облегчает нашей задачи, так как драться между этими холмами и балками конному почти невозможно. Более того – наши скромные запасы все больше истощаются, что вынуждает торопиться как с принятием решения, так и с его воплощением, – в глазах некоторых можно было прочесть робкое нетерпение. Большинство офицеров понимали, к чему клонит Салливан и многие из них желали того же. Желали, но не решались высказаться сами. – В связи с этим, я предлагаю… – он набрал в грудь больше воздуха и уверенно выдерживая холодный прищур Фрейзера, проговорил, – Предлагаю развернуться и форсированным маршем выступить на Кумрун. Барон Стенсбери обещал пойти к нам на встречу… Что ж… Если пойдем и мы – только быстрее встретимся. Если же его милость по каким-то причинам замешкался, – выговорил он с особым нажимом, – тем вернее будет решение выступать немедленно. Что бы не задержало барона, мы сможем помочь ему, сможем подсобить удачливым ополченцам Нима в их нелегком деле, – все поняли, что под нелегким делом Салливан подразумевал грабеж богатых окрестностей Кумруна.

Но, как оказалось, ни сегодняшнее незавидное положение армии, ни предрекаемая фон Элликотом добыча – не смогли перевесить простого, человеческого упрямства.

– Сильный человек всегда добьется того, к чему стремиться, – процедил лорд Фрейзер, не особенно стараясь, что бы его услышали. Тем не менее – слышали все.

И эту, как ни крути, довольно спорную формулу, не осмелился оспорить ни кто.

В ближайшие три дня было проведено еще несколько атак. Все – успешные с тактической точки зрения. И абсолютно бесполезные с точки зрения стратегической. Еще пара заслонов и баррикад были взяты, сожжены или развалены. Несмотря на то, что бойцы лиги оборонялись имея солидные укрепления – на одного павшего рыцаря приходилось в среднем два наемника. Сказывалась разница в выучке, в экипировке, в дисциплине. Но там, где редакарским солдатам не хватало для победы меча или копья – в ход шли лопаты, пилы и топоры. Что в конечном счете оказывалось куда эффективнее и яростно накатывающиеся волны тяжелой кавалерии разбивались о вражеские укрепления точно о скалы.

На четвертый день прибыли посланники от Дюка Тафта. Выглядящие самыми обычными бандитами, коими по-большому счету и являлись, наемники Элрина привезли письмо.

– Я не верю, что он сам написал это своей жабьей лапой, – хмуро пробурчал лорд Фрейзер, небрежным движением головы отпустив, или скорее прогнав, посланников, напомнивших ему банду мародеров.

Салливан, до того говоривший с командующим, терпеливо ждал. Старый рыцарь близоруко щурил глаза и шевелил губами при чтении.

– Сэр лягушка утверждает, что идет параллельно нам и почти догнал. И предлагает… хм… Предлагает дожидаться на месте. Хм… Он знает про лигу, знает, что нас задержало. Глядите ка… Этот нахал еще хвастает передо мной своей блестящей разведкой! Тоже мне – разведчик! Подкупил такого же подлеца и уже мнит себя умником, – лорд Фрейзер на секунду затих, задумался, глядя в никуда. – Идет с обозами. Но не кривитесь господа, не кривитесь! – несколько командиров, стоящих вокруг, постарались скрыть написанное на лицах сомнение. – Я знаю, что Стенсбери тоже давно идет, да только вряд ли дойдет… Но тут дело в другом. Слушайте, потом выскажитесь…

Оказалось, что командир наемников Элрина предлагает очень смелый, дерзкий, практически сумасшедший план. Проще говоря – авантюру. И именно по этому лорд Фрейзер всерьез заинтересовался его предложением. Салливан видел маслянистые, азартные огоньки, горящие во взгляде седого рыцаря, старающегося казаться бесстрастным. Вместе разбить пехоту лиги и двинуться дальше на сам Редакар. Вот, что предлагал Дюк Тафт.

– Я знаю, что путь не близкий. Знаю, как высоки те стены. Но, как и все вы, – заканчивая пересказ послания лорд Фрейзер уже не скрывал своего к нему отношения, – наслышан о богатствах города. Возможно нам все же понадобятся обозы, что бы вывести все трофеи. Но слава, покрывшая победителей коварных торгашей, этих жирных клещей, пиявок на теле Бирны… Эта слава будет сиять много ярче всего золота, что сильная рука сорвет со сломанной шеи лиги…

Салливан оглядел остальных. Большинство офицеров уже загорались идеей. Словно сухие поленья от летящих во все стороны искр. А те немногие, не обнаруживающие искреннего одобрения или энтузиазма – либо изображали их, либо отводили глаза, случайно натыкаясь взглядом на единомышленников.

Чуть позже, в разговоре один на один, Салливану все же удалось убедить лорда Фрейзера перестраховаться. А именно – не ждать на месте подхода наемников, а максимально скрытно, без лишнего шума выдвинуться им на встречу. Предварительно выслав далеко вперед группы разведчиков. Разведчиков, ничего не знающих о маршруте движения основного войска. Для обеспечения должного уровня секретности полная информация доверялась только командирам отрядов. Уводя армию на север, ближе к границе Леммаса – можно было надеяться найти по пути нетронутые деревни, то есть провизию и фураж. А в случае непредвиденных обстоятельств – даже вернуться в Хертсем другим, вероятно менее разоренным и более подходящим путем. О возвращении командующий старался рассуждать как можно меньше, но Салливан все же укрепил в голове старика такую мысль, раздувая неприязнь и недоверие Фрейзера к командиру наемников – иноземному бродяге, плебею и просто малоприятному типу.

Свежий утренний ветер обдувал лицо Остина, изгоняя последнюю сонливость, придавая бодрости и решительности. Юноша уснул только под утро, всю ночь размышляя о прошлом, настоящем и, как ни странно, о рыбе. Сейчас, чуть придерживая гнедого жеребца, постоянно порывающегося перейти с рыси в галоп, он ехал во главе отряда. Во главе своего собственного отряда. Еще пару месяцев, да что там – месяц назад, Остин раздувался бы от гордости… Но сейчас его радовало вовсе не это.

Вчера вечером Салливан назначил его командиром одного из разведотрядов и изложил план, одобренный лордом Фрейзером. Нужно было пройти по заданному маршруту, установив местонахождение передовых отрядов наемников Тафта. По пути подмечая подходящие, то есть не разграбленные кем-то другим, поселения, при этом не привлекая лишнего внимания. Аналогичные задания получили так же несколько лейтенантов, отправленных на разведку по другим дорогам. Но именно ему, Остину фон Келли, Салливан так же сообщил информацию, известную пока только высшему командованию ордена. Спустя некоторое время всё войско небесных пойдет следом за конными разъездами на север, к границе Леммаса. Передвигаясь в обход наиболее заметных дорог – по пересохшему руслу реки Пустой.

Вчера его просто потрясли все те планы и подробности, которыми с ним наконец поделился фон Элликот. Мысль о взятии Редакара казалась безумной, мысль о возможном предательстве наемников Элрина – пугающей… Но в обоих случаях, по-большому счету, предстояло одно и то же. Безумная скачка по лесам, холмам или полям, неизбежно повторяющаяся бойня, стремительно носящаяся мимо, со свистом рассекающая воздух гибель… Остин не был уверен, чего хочет. Но теперь он точно знал, чего не желает. Проливать кровь, цепенея от страха. Взбираться на склоны или стены, срывая ногти и беззвучно вопя. Метаться из стороны в сторону в диком хаосе боя, лишь на мгновение опережая смерть. Теперь он был уверен, что все это не для него. И напряженно раздумывая, как же фон Келли может избежать заранее уготованной участи отважного рыцаря – начинал понимать.

И вчера, узнав о планах и получив свое задание – Остин наконец принял решение. Потому и чувствовал себя словно освободившимся от тяжкого груза. А удовлетворенная ухмылка Салливана, говорившего о растущей репутации Остина как о чем-то важном, вызывала легкое недоумение. Сейчас, уводя свою группу все дальше по тенистой лесной тропе, юноша украдкой поглядывал на спутников. Некоторые, в их числе и гвардеец фон Элликота, Бен – не выражали практически никаких эмоций. О чем думали они – оставалось только гадать. Остин незаметно усмехнулся, хорошо понимая, что угадать его мысли не смог бы никто.

Огромные, ярко-алые морские окуни, которых иногда привозили ко двору отца, были его излюбленным лакомством. Во многом потому, что создавали богатейшую почву для фантазий. Ведь всякому ясно – там, где обитают подобные диковинки, наверняка есть на что посмотреть. Вот Остин и фантазировал. Наслушавшись заезжих купцов представлял себе бескрайние водные просторы, гигантские волны, много выше крепостных стен, невиданных морских обитателей, разнообразием расцветок и форм превосходящих экзотических птиц Меланора… Самого моря он никогда не видел, но безумно хотел. Остин тепло улыбнулся, вспомнив как спрашивал отца, не опасно ли там плавать и не станет ли человек таким же соленым, как рыба, которую везут с далекого побережья. Лорд Келли тогда от души посмеялся над сыном, кое-как объяснив, что рыбу солят специально и без этого в Хертсем ее не довезти.

По лицу юноши пробежала легкая тень. Воспоминания об отце поколебали то шаткое, с таким трудом обретенное равновесие.

Но пойти против его воли все же придется. Отец всегда был добр ко мне, но не стоит заблуждаться на его счет. Других он подавляет одним своим присутствием, не терпел и не потерпит никаких возражений, никаких колебаний с моей стороны. А идти дорогой, выбранной для другими я больше не могу. И не стану. Плевать, что скажут на это все остальные, ведь мне их уже не слышать. Сейчас у ордена другие заботы, а потом – я буду уже далеко.

Перед глазами Остина пронеслись моменты, въевшиеся глубоко в самые недра сознания и являющиеся мучить его во сне и наяву. Арбалетчик фон Элликота с удивленным, рассеченным наискось лицом… разорванная, кровоточащая губа девушки в той деревне… озлобленный и испуганный взгляд женщины с ножом в дрожащей, вытянутой руке… и болт впившийся по оперение в ее грудь, шевельнувшийся вместе с последним, шипящим вдохом. Но больше всего досаждали капли. Неясные, размытые очертания кровавых брызг, бордовыми хлопьями опускающихся на его лицо. Невыносимо медленно заливающих глаза… Красная пелена, поглощающая все вокруг…

Остин на мгновение зажмурился, прогоняя ведения.

Интересно… На сколько легче плавать в соленой воде?

Последние багряные отсветы заходящего солнца стремительно исчезали, будто впитываясь в расщелины иссохшейся земли. Бесцветно-серые сумерки постепенно съедали оставшиеся краски окружающего мира. Салливан тихо уводил коня подальше от высохшего русла реки Пустой. Основная часть корпуса только подходила, а арьергард должен был пребыть затемно, но передовые отряды, в числе которых весь день ехал рыцарь, уже располагались на ночлег, выставляли караулы. Группы, высланные в разведку – вернулись, доказав лорду Фрейзеру и самому фон Элликоту, что были посланы не зря. По крайней мере на их маршрутах никаких следов наемников Тафта обнаружено не было. Конечно оставался шанс, что силы Элрина просто идут медленнее, чем предполагали и покажутся через день или два, но Салливан в это не слишком то верил. И его куда больше занимало другое…

Один из разведотрядов до сих пор не вернулся. И, разумеется, это был отряд Остина. По-настоящему волноваться было рано, ведь пока группа задерживалась всего на несколько часов. Да и в любом случае отправляться на поиски самому, да еще и в одиночку… Но Салливан был уверен, что куда лучше справится сам. А остальные будут лишь тормозить его и создавать лишний шум.

Отведя коня подальше от лагеря, рыцарь остановился, внимательно огляделся, прислушался. Вокруг не было никого… Сейчас он бы непременно заметил. Положив открытую ладонь на морду тихо похрапывающего жеребца, Салливан заглянул в глаза животному. Остался удовлетворен увиденным, расширившиеся зрачки уже не следили за рукой, не бегали неспокойно и встревоженно, как несколько минут назад. Агринский жеребец был непривычно спокоен и смотрел в одну точку практически не мигая. Достав из подсумка при седле специально приготовленную ткань, рыцарь быстро обвязал ею копыта коня, обеспечивая максимальную тишину передвижения. Резко выпрямившись на секунду замер, ожидая легкого головокружения. Но вместо этого только ухмыльнулся, заметив, что сумерки вокруг не сгущаются, а наоборот – хаотичными, чернильными разводами отступают в стороны, словно разгоняемые его взглядом. Легко вскочив в седло Салливан сладко потянулся, с трудом сопротивляясь накатывающему чувству эйфории. Нужно было торопиться.

В голове в мельчайших подробностях всплыла карта, которую он показывал Остину, разъясняя маршрут движения группы. Шпоры легко коснулись боков коня, деревья быстро и мягко понеслись мимо.

Чуть тронув поводья Салливан замедлился. Плывущие по ночному небу тучи то и дело закрывали острый серп молодого месяца. Но ему это совершенно не мешало. Следы подкованных копыт проглядывались даже на иссушенной земле. Чуть наклонившись в седле он пригляделся внимательнее. На развилке лесной тропы свернул налево. Снова понесся вскачь. Спустя пол часа наконец нашел то, что искал… И что так надеялся не найти…

На проселочной дороге темнели опасные для всадника, глубокие колеи. Тяжело груженые телеги беженцев разбили их еще во время последних дождей. С тех пор тут было не слишком людно. Салливан мог бы и не заметить, что кромки высохшей грязи кое-где сбиты, тут и там виднеется земляная крошка, выбитая из пересушенной земли резким ударом копыта. Но в десяти шагах впереди в лес уводила свежепротоптанная тропинка, проглядеть которую было невозможно. Спешившись рыцарь склонился над дорогой, быстро исследую малейшие знаки, восстанавливая картину событий, произошедших здесь несколько часов назад. Оставленный конь стоял совершенно неподвижно, ни всхрапнул, ни разу не дернул ухом. Внимательно рассмотрев обочину Салливан нашел темнеющее сквозь низкорослый кустарник пятно, потом еще и еще одно. Рядом с тропой, уводящей в лес, и вовсе была большая, еще поблескивающая лужа густеющей крови. Здесь добивали раненых. Тихо, на полусогнутых пройдя по следу примятой травы он заглянул в маленький, поросший колючим репейником, овражек.

Шесть человек лежали в разных позах, кто уткнувшись лицом в сухую, жесткую траву на склоне, кто устремив остекленевший взгляд в небо. Некоторых частей доспехов недоставало, однако нагрудники, крепко прибитые к безжизненным телам арбалетными болтами – брать побрезговали. Или просто торопились. Салливан не мог рассмотреть лицо каждого рыцаря, хотя бы потому, что не у всех оно уцелело, но детали лат и одежды позволяли утверждать, что Остина и Бена в овраге не было.

Вернувшись за конем рыцарь углубился в лес, кинув последний взгляд в сторону овражка. Он ехал практически бесшумно, хорошо различая тропинку, протоптанную отрядом всадников. Выйдя на более широкую, петляющую меж старых дубов дорогу – ускорился. Не теряя следов и видя все далеко вперед из-за редеющего подлеска.

Гр-р-рёбаные сукины дети… Мерзкие, вонючие твари… Подлый, безродный мерзавец… И почему сейчас? Именно в последний раз? Твою мать, только разреветься не хватало…

Остин шмыгнул разбитым носом, стараясь производить как можно меньше шума. Его было невыносимо стыдно, да к тому же не хотелось снова получить по морде, но тошнотворная, вызывающая мелкую дрожь обида – поднималась из глубины живота, вызывая невыносимое жжение в носу. И заставляя новые и новые капли скатываться по грязным щекам, размывая запекшуюся кровь. В семи шагах от него негромко переговаривались несколько человек, жаря на костерке, разведенном в маленькой ямке, что-то напоминающее толстенных крыс. Один из наемников, видимо главный, тоже сильно смахивал на крысу. Чуть вытянутое лицо, крупные передние зубы, взъерошенные сальные волосы… и внимательные, абсолютно безжалостные глаза. Он был довольно высок ростом и, несмотря на сухощавое сложение, заметно силен. Оголенные жилистые предплечья, освещенные тусклыми отсветами костра, напоминали хищные лапы какого-нибудь мерзкого упыря. Остин поежился, вспоминая узкий, трехгранный наконечник стрелы, замеревший в дюйме от его левого глаза. И пока добивали других рыцарей – юноша безмолвно таращился на тусклое железо у своего лица, боясь пошевелиться, заговорить, вздохнуть…

Он и сейчас боялся. Малейшая перемена в обстановке могла означать, что наконец примутся за него. Когда кто-нибудь из наемников вставал, резко шевелился или заговаривал чуть громче – Остин вздрагивал, нервно сглатывая густую слюну с солоноватым привкусом крови. Сейчас, заметив новую группу темных силуэтов, тихо выходящих из зарослей, он безошибочно понял, что пришли за ним.

Грубо подхватив под руки, связанные за спиной, его резко подняли. Остин не устоял, из-за долгого сидения в неудобной позе ноги затекли и он чуть не завалился на бок. Один из тащивших его воспринял это как сопротивление. Коротким ударом кулака смял уже распухший нос юноши в другую сторону. В глазах сверкнула ослепительная вспышка боли. Остин подавился собственным вскриком. Не в силах отдышаться, он вызвал в памяти сокровенный образ…

Местами поблекшая и потрескавшаяся от времени фреска в одном из залов замка Келли. Старая, облупившаяся… и потрясающе прекрасная. Изображающая парусную лодку, с парой рыбаков, вытаскивающих из лазурного моря сети полные рыбы… Полные морского окуня, как представлял Остин будучи мальчишкой.

Смогу ли я плавать в соленой воде? И много ли там этого блядского окуня?

Путающиеся мысли юноши прервал внезапный удар в грудь.

Салливан скрежетнул зубами. Болт, мгновение назад пущенный в темноту, точно скользнул под пятое ребро, разрывая сердце и даря мгновенную смерть. Остин обмяк в руках наемников. На поляне поднялся переполох, замелькали встревоженные силуэты, послышался лязг обнажаемого оружия. Рыцарь мягко положил арбалет на толстую подушку мха и беззвучно скрылся в зарослях.

Треклятый случай… засратый рок… бедный парень… Столько надежд, столько планов… и псу под хвост. Всего один просчет! А ведь я начинал верить, что все удастся. Даже когда он ломился вперед с выпученными от ужаса глазами. Понятно, что это было необходимо. Одного происхождения мало – нужна репутация, нужна слава… Мать ее так! Что… что черт возьми? Интересно…

Салливан остановился, пригнулся еще ниже, положив руку на длинную рукоять эспадона. Но пока просто держал меч в ножнах в левой руке, не спеша обнажать, не шевелясь, напряженно прислушиваясь и ловя малейшие колебания воздуха. Рядом с крупным агринским жеребцом, неестественно замеревшим на месте, похожим на каменное изваяние, стоял человек.

– Я вижу, вы тоже нашли их, сир… – в голосе Бена послышался невысказанный вопрос. – Понимаю, вам хватило смелости на то, что не смог сделать я. Залпом из засады подо мной убили лошадь. Я тоже секанул одного, но их было слишком много и наши уже валились с седел… Уже потом я вернулся и пересчитал тела. И пошел следом.

Гвардеец стоял ровно, не таясь, явно не ощущая и не излучая опасности.

– Не ранен? – тихо спросил Салливан.

– Нет, сир. Благодарю, я в порядке. Прошу, простите за…

– Красивый кинжал, – так же тихо перебил рыцарь, заметив за поясом молодого человека золоченое навершие, вызывающе блеснувшее в свете молодого месяца.

– Сир Остин… Он подарил. В благодарность за помощь, там, в деревне, – Бен слегка опустил голову, его голос стал чуть глуше. Слегка ссутулив плечи гвардеец громко выдохнул. – Я, конечно, отказывался, но…

– Это стилет с именем и историей, – задумчиво проговорил Салливан. – Дом Келли владел им семь поколений… Шепот смерти передавался от отца к сыну более двухсот лет… И Остин просто отдал его тебе?

Бен мягко и бесшумно выхватил из ножен одноручный, обоюдоострый клинок, тем же широким, размашистым движением снизу стараясь достать лицо рыцаря. Салливан ушел от удара поворотом корпуса, обнажая эспадон. Ловкой подсечкой попытался выбить противника из равновесия, но в дюйме от его стопы лесную подстилку полоснул самый кончик меча гвардейца. Оба отпрянули на шаг назад. Не произнося ни слова, не сводя глаз с рук врага закружили по поляне. Бен кинулся вперед, широко рубя сверху, Салливан без труда отбил удар, но в последний момент заметил проблеск стилета в левой руке гвардейца. Окованный железом правый локоть рыцаря метнулся вниз еще до того, как острие кинжала скрежетнуло по витиеватой чеканке стального панциря. Рука Бена неестественно вывернулась, на миг оказавшись между кирасой и локтем более крупного противника. Отчетливо хрустнуло запястье. Левая рука Салливана с занесенным мечом метнулась вниз, из-за слишком короткой дистанции достав лицо гвардейца не лезвием, а простой, крестообразной гардой, ломая скуловую кость и прерывая крик, готовый вырваться из глотки юноши.

За этот короткий бой железо лязгнуло о железо лишь дважды. Один раз меч о меч и второй – кинжал о кирасу. Салливан наклонился, поднял стилет, держа за золоченое навершие двумя пальцами. Вгляделся в полированное лезвие клинка, вычурные обводы рукояти… Презрительно скривился.

Яркая, вульгарная безделушка. Только плебей или безусый юнец мог польститься на такую дрянь, приняв фальшивый блеск за выражение ценности. И это хорошо… А то я, чего доброго, купился бы на деланные вздохи и скорбную мину шелудивого пса.

Уловив обостренным слухом далекий шорох шагов рыщущих по лесу наемников – рыцарь небрежным движением отшвырнул кинжал в траву. Направился к коню, за все это время ни разу не шевельнувшемуся. Каблуком сапога, чуть стертым с внешней стороны, проходя наступил на горло распростертому гвардейцу. Тот будто икнул, содрогнувшись всем телом. Его левая нога наконец перестала мелко подрагивать…

Салливан пришпорил коня, петляя между корявыми, старыми дубами. Возвращаться той же дорогой было опасно. Нужно было сделать крюк. Он ехал, обшаривая цепким взглядом светлеющие опушки, оценивая колышущиеся тени. И снова проклиная вынудившие его обстоятельства.

Такие планы… И разрушил собственной рукой. Хотя нет, я разрушил их еще когда сообщил Остину то, что знать ему было неположено. Враги не должны были догадаться, что войско идет следом через русло Пустой. Один глупец хотел научить другого мыслить… Научить смотреть не только под ноги… Желая воплотить свои собственные наивные мечты.

Салливан крепко сжал зубы, вспоминая о планах, теперь безвозвратно потерянных.

Ополоумевшего старика мягко сменить на родовитого смельчака. Еще бы пара лет и мне бы удалось поменять Фрейзера на Келли без лишнего шума. Влить в орден молодую кровь, не проливая старой… А может стоило направить всех собственной рукой. И раздавить горло посмевшим роптать? Перебить сотни рыцарей? Нет… Есть средства, которые не оправдать даже праведной целью… Ордену должен служить человек. Иначе какой в этом смысл.

Пройдя максимально безопасным маршрутом Салливан въехал в лагерь небесных на рассвете. Уже по лицам первых часовых, преувеличенно спокойных и суровых, стало ясно – что-то не так. Вокруг холма, поросшего огромными секвойями, было слишком много рыцарей в полном вооружении. Перед фон Элликотом расступались, но толпа становилась все гуще. Спешившемуся офицеру пришлось поработать локтями, что бы протиснуться дальше. Увидев приспущенный штандарт небесных он остановился, дурное предчувствие нарастало.

Один из высших офицеров выступал с речью. Судя по скорбному, но вдохновенному тону – служившей одновременно эпитафией и напутствием. Салливан не верил своим ушам. Не хотел верить, пока не наткнулся взглядом на высокого, статного дворянина одетого в измятую дорожную одежду. Благородные черты лица полностью соответствовали тону произносимой речи. Траурно-торжественная мина Уолтера фон Аддерли была по-настоящему убедительной. Салливан прищурился, неосознанно сжал кулак. До хруста. Боясь, что не сможет долго противиться накатывающим желаниям – развернулся и растолкав толпившихся вокруг пошел прочь.

С холма все еще доносились обрывки напыщенных слов о том, чего бы хотел для ордена погибший лорд Фрейзер. Мысли в голове Салливана метались с болезненной четкостью сменяя одна другую.

Упал с лошади! Как же! И, вероятно, случайно угодил на лезвия убийц… Какая чушь! Чушь! Чушь! И Аддерли тут как тут… Совершенно случайно прибыл одновременно с новым предложением от Тафта.

Рыцарь не был удивлен, что наемники Элрина переметнулись к лиге. Он предполагал подобное. Что лайонелиты окажутся в этом замешаны – тоже не стало неожиданностью. Но что его самого призовут на помощь железным львам… что небесные объединятся с извечными врагами, для защиты от надуманной угрозы… Инциденты на границе с Леммасом случались регулярно и графства уже давно решали их самостоятельно. Салливан закусил губу, точно осознав что же произошло в его отсутствие.

Должно быть старик так же посмеялся над заверениями в необходимости союза с лайонелитами и лигой, перед лицом внешнего врага. Наверняка даже плюнул в лицо предложившему подобное и пригрозил вздернуть за одни только помыслы. Чем и подписал себе смертный приговор… Что ж, возможно Фрейзер погиб, как и мечтал – в сражении. Достиг того, к чему стремился… сильный человек. А все эти крики – о спасении Бирны, спасении ордена… Нужны только что бы заглушить звон монет в карманах продажных командиров. Не позволят пустой гордыне погубить родную страну… Ага, как же! Даже звучит паршиво. Грязные рты изрыгают слова о чести, пятная гнилью алчности само понятие…

Вскакивая в седло Салливан вдруг почуял странный запах. Точно мысли о гнили материализовались и теперь ощутимо смердели. Легкий порыв ветра принес очередную волну тяжелого духа. В тридцати шагах от себя рыцарь заметил группу примерно в тридцать наемников. Один из свободных скакунов был практически полностью скрыт попоной с глухим капором. Но даже под плотной тканью было заметно, что с животным что-то не так. Лошадь была совершенно неподвижна, только правая ноздря слегка подергивалась, а изо рта свисала длинная нить розоватой слюны. Шагом проезжая мимо, Салливан вгляделся внимательнее. Обостренное обоняние точно распознало слащавый смрад разложения. А наметанный глаз определил схожее состояние его агринского жеребца и кобылы, скрытой попоной. Недостающие детали пазла дополнили картину.

Готов спорить, что это лошадь Аддерли. Некромант и знаток тонкой алхимии… Я знал, что этот зверь не прост. И теперь окончательно ясно, почему мой пес решился сменить хозяев. Видимо этот кудесник таки сумел подобрать для Бена средство, похожее на моё. Но ишак тоже похож на лошадь, слепому или идиоту не отличить. Хорошо, что хоть в этом он мне уступает…

Проезжая мимо отряда наемников Салливан узнал их вожака. Долговязого, похожего на крысу, с маленькими светло-карими глазами. Рыцарь шумно втянул воздух через нос, откашлялся прочистив горло и смачно сплюнул прямо ему под ноги. Убедившись, что теперь то его наверняка заметили – быстрой рысью выехал через один из постов. Бойцы еле успели отодвинуть ощетинившийся кольями заслон, давая ему дорогу. Салливан резко свесился с седла, подхватывая прямоугольный щит одного из часовых, прислоненный к дереву и не реагируя на нерешительные оклики молодого рыцаря дал шпоры коню. Он знал, что за человеком, оставившим войско в такой момент непременно вышлют погоню. Что бы не допустить массового дезертирства необходимо было жестко пресекать подобное. Так же Салливан не сомневался, что небесных не решаться отправить за ним. Какой бы спорной и неоднозначной ни была его репутация в ордене – фон Элликот все же пользовался заслуженным уважением.

И сейчас понимая, что по-большому счету не может повлиять на глобальные события – наконец расслабился. Расслабился как человек неспособный перебить всех комаров в лесу, но твердо решивший передавить тех, что уже присосались. Повернув направо на развилке дороги он специально зацепил раскидистый куст жимолости, оставляя следы, достаточно заметные даже для крохотных, светло-карих, крысиных глазок…

На юго-западе, в нескольких часах пути, находилась широкая излучина Севенны. Салливан невесело усмехнулся, рассуждая, что поход начался с форсирования этой реки и закончится тем же, пусть и сотнями миль ниже по течению. Он знал подходящее место, составил вполне удовлетворительный план и наконец позволил себе отдаться сладковатой дрожи, все еще ощутимой во всем теле. Не сбавляя хода слегка вращал предплечьем, прижимая руку плотнее к раструбу латной перчатки, доходящей почти до локтя. Широкая шелковая лента до сих пор была влажной.

Посреди реки был небольшой островок, длинной примерно в тысячу и шириной всего в сотню шагов. Поросший по берегам камышами и кустистыми вербами, он был важным этапом пути на тот берег. Сильное течение вполне могло снести человека, преодолевающего реку вплавь или верхом. А между тем узкая, песчаная полоска пляжа на противоположном берегу, пригодная для того, что бы выбраться из воды – длинной не превышала той же тысячи шагов. Дальше берега становились все круче и не позволяли затащить наверх коня или взобраться самому. Необходимо было войти в воду максимально близко к северному концу островка, что бы течение вынесло тебя к южному. Потом пешком снова подняться выше и повторить то же самое, переплывая вторую половину реки, надеясь, что тебя не пронесет мимо пологого участка берега.

Салливан выехал на отмель. Вглядываясь в редколесье заметил далекие фигурки, мелькающие между деревьев. Ждал, пока заметят и его. Всадники наконец выехали на берег. Шестеро. Рыцарь беглым взглядом оценил всех, криво ухмыльнулся, погнал коня на глубину. Сзади послышались окрики и стук копыт, приглушаемые шумом воды. По щиту, закинутому за спину, легко лязгнуло. Салливан улыбнулся по-настоящему, широко и кровожадно. Добравшись до островка зашелестел камышами. Оглянулся на плывущих следом, легко различил намокшие патлы, облепившие череп крысообразного наемника. И длинный тисовый лук за его спиной. Спешился, потирая предплечье и заводя коня глубже в камыши.

Протоптанную рыцарем тропку было хорошо видно с воды, но течение не позволило всем наемникам пойти точно по следу. Понукая кобылу, измотанную бешеной скачкой и тяжелым заплывом – один из них миновал прибрежную линию камыша, выезжая на ровную, поросшую осокой площадку. Его всклокоченная борода, похоже, хранила воспоминания обо всей жирной пище, что когда-либо доставалась кряжистому детине. И задумчиво озираясь по сторонам он не переставал теребить ее свободной рукой, другой потирая рукоять выглядывающей из ножен кривой сабли. Обнажить оружие бородатый так и не успел. Не известно, что он ожидал здесь встретить, но вид выскакивающего из камышей рыцаря, с ног до головы забрызганного кровью, заставил его буквально остолбенеть. Возможно – всего на секунду, но этого оказалось достаточно, что бы длинный клинок эспадона разворотил ему бок, прорубая ребра и рассекая внутренности.

– Минус два… – прошептал себе под нос Салливан.

Бородатый безжизненным мешком вывалился из седла, чуть не развалившись пополам. Испуганная лошадь рванулась в воду. Рыцарь проводил ее взглядом, про себя отметив, что испуганная и неуправляемая – она наверняка утонет. Вдруг дернув головой прислушался, различил шелест камышей и близкое сопение коня. Быстро и тихо, на полусогнутых, скрылся в зарослях.

Идя по щиколотку в воде, стараясь не раскачивать высокие стебли рогоза, Салливан подкрадывался к низкорослому всаднику на вороном коне. Тот явно не спешил выезжать на открытое место. Чуть слышным шепотом успокаивая стригущего ушами жеребца, медленно водил из стороны в сторону заряженным арбалетом. Слегка поведя затекшими плечами, наемник шмыгнул носом. Тихо сплюнул, почему-то не сводя глаз с корявой дикой груши, росшей на небольшом холмике посреди острова. Однако сплюнув не глядя – случайно попал на ухо коню. Тот тряхнул головой, словно отгоняя слепня. Арбалетчик на секунду отвлекся успокаивая животное и слишком поздно заметил метнувшийся в его сторону крупный силуэт. Падая на одно колено Салливан ушел от выстрела, широким взмахом перерубив переднюю ногу коня. Громкий крик и полное боли ржание слышались далеко вокруг.

Два наемника ехали шагом, подминая высокую траву посреди островка. Они слышали шум, но опыт подсказывал, что ломиться в густые прибрежные заросли не стоит. Сейчас, находясь на открытом месте, можно было издалека заметить врага. А значит – куда больше шансов реализовать численный перевес. У небольшого холма, под корявой грушей, что-то мелькнуло. Всадники переглянулись, пошли рысью. С расстояния в сто пятьдесят шагов уже можно было четко различить большой, прямоугольный щит небесных, крашеный наискось в белый и синий. Из высокой травы выглядывала в основном белая половина, а более молодой из двух наемников даже разглядел макушку рыцаря, мелькнувшую сверху. Но арбалет разглядеть не смог. Болт вошел в грудь его коня по оперение. Перелетая через голову рухнувшего скакуна, коротко стриженый парень крепко зажмурился, предвкушая болезненное падение. Однако ему повезло, высокая, густая осока смягчила приземление. Тряхнув головой, отплевавшись и смахнув пару зеленых стеблей с головы – молодой наемник кинулся на помощь товарищу, уже готовому схватиться с рыцарем.

Салливан выпустил из руки арбалет и еще до того, как он упал – приготовился встретить несущегося на него всадника. Эспадон, только что воткнутый в землю, ловко вспорхнул вверх, и неподвижно застыл выставленный над щитом. Неудачно ударив коротким копьем, наемник пронесся мимо. Сделав небольшой круг развернулся и вновь ринулся в атаку. Салливан замер, ожидая такого же укола. Подпустив врага как можно ближе, в последний момент дернул щитом прикрывая голову и широким взмахом меча, не глядя достал проносящегося мимо коня. Острие эспадона подсекло сухожилия, жеребец припадая на заднюю ногу сделал еще несколько неуклюжих шагов и завалился на бок. Всадник по инерции полетел вперед, кувыркаясь в высокой траве.

Меч фон Элликота, полновесный двуручник, был слишком тяжел для подобных ударов. Даже самый рослый и крепкий воин не смог бы владеть им одной рукой. Салливан тоже не мог. Обычно. Сейчас же он просто пошевелил плечом, ощущая чуть растянутые связки и снова принял стойку. Острие эспадона, выставленное над тяжелым щитом, следило за ближайшим из двух наемников.

Зеленый ковер колышущейся на ветру осоки утаптывался все больше. Умело блокировав несколько выпадов Салливан уже было решил, что держать обоих в поле зрения ему вполне по силам. Но в следующую секунду тяжелая стрела срикошетила от края щита, надорвав железную окантовку и брызнув щепками прямо в глаза рыцарю. Двигаясь по дуге вокруг сражающихся, неспешно натягивал тетиву тот самый, крысообразный тип, запомнившийся Салливану. Стараясь не высовываться из-за щита рыцарь попятился за дикую грушу. Пытаясь маневрировать так, что бы между ним и конным стрелком все время оставалось дерево, он начал действовать активнее. Наемник, нагло наскочивший на Салливана слева, получил торцом щита по рукам, торопясь разорвать дистанцию – запутался в высокой траве. Никакой одноручный меч не смог бы достать упавшего, не хватило бы длинны клинка. Эспадон достал, длинным уколом разрывая пах. Раненый страшно взвыл, пытаясь руками остановить хлещущую из раны кровь. Второй пеший кинулся вперед с высоко занесенным палашом, метя в незащищенную голову рыцаря. Салливан отпрянул, клинок наемника гулко лязгнул по стальному наплечнику, оставляя вмятину на дорогой чеканке. Из-за дерева показался крысомордый. Резко рванув вперед, так, что хрустнули колени, фон Элликот промчался мимо наемника, отскочившего в сторону. Ухая по земле тяжелыми сапогами понесся прямо на всадника. Лучник явно не ожидал такого и бестолково выстрелив в край щита попытался уйти от столкновения. Конь, получивший шпорами, скакнул вперед, испугавшись прущего на него большого щита – встал на дыбы, молотя в воздухе подкованными копытами. Салливан нырнул в сторону, резким взмахом эспадона рассекая живот скакуна и перерубая подпругу седла. Крысомордый ловко отскочил от бьющегося в агонии животного, перекатился и широченными шагами побежал прочь. Рыцарь повернулся всем корпусом, почувствовав приближение врага. В следующую секунду широкий палаш глухо врубился в вязкую древесину соснового щита. Не давая противнику опомниться, Салливан мощным движением рванул влево, вырывая оружие из рук наемника. Тот даже не пытался бороться. Упустив меч подобрался и неуклюжим, заячьим прыжком попытался отскочить в сторону. Последние два дюйма длинного клинка все же достали его. Полоснув по пояснице рассекли позвоночник.

Чуть не чиркнув оперением по уху мимо просвистела стрела. Салливан снова скрылся за щитом, подавив расплывшуюся было улыбку. Бой был еще не окончен.

– Ты бы еще с того берега стрелял, – рыцарю не нужно было изображать презрение. Немного охрипший голос как нельзя лучше подчеркивал насмешку. – Подойди ближе, если глаза подводят. Может повезет…

Высокий наемник опустил лук с очередной стрелой, уже наложенной на тетиву. Его светло-карие крысиные глазки смотрели злобно и внимательно.

– А ты бы еще за земляным валом укрылся, – он говорил в нос и глотал окончания слов. – И не тяжко старику столько барахла таскать?

– Сейчас покажу какой я старик.

– Уже показал… – улыбаясь одними губами громко прогундосил крысомордый. – Старик-мясник! Хех…

Салливан чуть прищурил глаза. Вокруг и правда было много крови. А еще стонов и криков. Он только сейчас обратил внимание на то, как тонко всхлипывает юнец с разрубленным пахом, уже заметно ослабев. Как протяжно подвывает наемник с перебитым позвоночником, бессильно загребая землю скрюченными руками, вырывая новые и новые пучки зеленой травы. Одна из лошадей тоже еще подавала признаки жизни, то и дело оглашая остров пронзительным ржанием.

– Но мясники опасны только баранам, – продолжил лучник, проглатывая окончания слов. – Тем, кто сам идет на убой, – только закончив говорить он пустил стрелу, звучно вбившуюся между плотно подогнанными досками щита.

Темное жало пробившегося на уровне глаз наконечника – глядело на Салливана будто любопытная крысиная мордочка. Он хрипло хохотнул предвкушая потеху.

Настичь осторожного наемника было непросто. Высокий, долговязый, в простом кожаном нагруднике и с легким луком – он был куда подвижнее тяжело вооруженного рыцаря в полных латах. Висевший за его спиной колчан со стрелами, казалось, был неистощим. Все дело в том, что стрелял крысомордый не часто. Несколько раз обойдя остров из конца в конец, он не выказывал никаких признаков усталости или невнимательности. Когда Салливан открывался чуть больше обычного – быстро и точно пускал стрелу, натягивая тетиву отработанным, мощным движением и практически не целясь. Верхняя кромка массивного щита, особенно правый угол, уже была выщерблена словно ударами топора. Рыцарь жалел, что не взял с собой шлема. Очередной выстрел, намеренно сделанный точно в середину щита, пробился между досками ощутимо ткнувшись в левое предплечье. Латная перчатка выдержала удар. Салливан никогда не экономил на оружии и доспехах. Почувствовав заинтересованный, особенно внимательный взгляд наемника, он опустил щит чуть ниже линии глаз и отрицательно мотнул головой. Нижняя часть лица рыцаря оставалась скрыта, но лучник понял, что он улыбается.

– Зря скалишься, старик. У меня еще куча попыток.

Очередной выстрел едва не достиг цели. Стрела рассекла воздух в каком-то дюйме от макушки Салливана.

– Так сжалься над бедолагой! – рыцарь мечом указал на уже охрипшего бойца с рассеченным позвоночником. Было видно, что теперь в крови даже его руки, но раненый продолжал цепляться за острую осоку, в тщетных попытках куда-то отползти.

– Ага… Щ-щ-щас! – крысомордый изобразил вызывающий жест, во всем мире означающий примерно одно и тоже.

– Боишься? – Салливан на мгновение опустил щит, провоцируя противника. – Правильно боишься. Ведь твоя куча все меньше. Ну ничего… ничего…

Снова укрывшись за щитом он двинулся вперед. Раненый, хрипящий и постоянно сплевывающий наемник, копошился как раз между лучником и рыцарем. Крысомордый пренебрежительно ухмыльнулся, легкими шагами отдаляясь на безопасное расстояние. Он надеялся, что противник ненадолго отвлечется добивая раненого, возможно чуть откроется…

Проходя мимо обездвиженного наемника Салливан даже не взглянул вниз. Тяжелый сапог с отчетливым хрустом вмял в землю руку, изрезанную осокой. Невнятное бормотание переросло в визг, потом в хрип, потом в кашель. Рыцарь не обращал на это внимание, неотрывно следуя за отступающим лучником.

Они кружили по островку, вытаптывая все новые и новые тропинки. Стоны и всхлипы умирающих звучали все тише. Солнце клонилось к западу. Внимание крысомордого, в очередной раз меняющего направление, привлек хорошо различимый шорох, доносящийся из зарослей камыша. Он кинул быстрый взгляд на противника, явно ускорившегося, что бы отрезать его от источника шума.

– Опусти лук, кретин, – Салливан замер на месте, не приближаясь к наемнику, что бы не спровоцировать на выстрел. – И целься в меня, а не в коня. Да-да, ты молодец, нашел его. Но подумай, хорек безрукий, как будешь до своих добираться, если вдруг я тебя не зарублю? А? Пешком что ли догонять? Давай так – конь нужен обоим. Так что без глупостей, – крысомордый коротко кивнул, соглашаясь. – В-о-от. А ты не такой тупой, каким кажешься. В награду я тебя придушу… быстрее чем собирался.

Салливан не шутил. Действительно стоило торопиться. Жеребец зашевелился потому, что средство переставало действовать. А значит и у рыцаря скоро начнут иссякать силы. Готовя составы он рассчитывал время действия, теперь необходимо было в него уложиться. Ноги заработали быстрее. Явно удивив врага Салливан перешел на бег. Набрать большую скорость не позволял щит, но и такой темп выдерживать долго, сохраняя при этом необходимую осторожность и внимательность – было очень не просто. Два вдоха через рот – выдох через нос, два вдоха – выдох, два вдоха – выдох… Наемник отбегал без видимых усилий переставляя длинные ноги. Но когда он оказывался достаточно близко – можно было различить крупные капли пота и липнущие к лицу волосы. Внезапный выстрел из неудобного положения ушел ниже щита, ныряя в траву и ударяя по голени. Наконечник лишь звякнул о поножи не причинив вреда, но рыцарь негромко рыкнул и чуть припадая на левую ногу быстрее забухал сапогами. Крысомордый торжествующе осклабился, щуря крохотные глазки. Петляя из стороны в сторону он выстрелил по ногам еще трижды. Салливан отзывался короткими, невнятными оскорблениями.

На очередном повороте он споткнулся, быстро закрывшись щитом встал на одно колено. Громко сплюнул. Осторожно выглянув сбоку – чуть не получил стрелу в глаз. В последний момент дернув головой спрятался за крепкую сосновую доску. С еле слышным кряхтением поднялся на ноги. Любой другой человек не услышал бы крадущихся шагов наемника, заходящего слева по короткой дуге. Не услышал бы и Салливан, покружи они еще какое-то время… Неосознанно потерев левое предплечье, рыцарь вдруг выскочил из-за щита и рванул вперед, кое-как прикрывая лицо правой рукой.

Крысомордый выстрелил, тяжелый трехгранный наконечник пробил стальные наручи, но вошел не глубоко, всего на половину длинны. Салливан никогда не экономил на доспехах и оружии… И, разумеется, его не остановило пустяковое ранение. Несясь так, что клочья травы вылетали из под ног, он молча мчался на врага.

Внимательные, свето-карие глаза напряженно оценивали все уменьшающееся расстояние. Возможно, времени хватило бы еще на один выстрел, но уверенности, что он остановит цель – не было никакой. Видя, что вместе со щитом рыцарь бросил и меч, наемник потянулся к рукояти длинного охотничьего ножа. Но в последний момент жесткие, грубые черты лица переменились. Развернувшись он что было сил бросился к камышам.

Но то ли этих сил не хватило, то ли крысомордый просто не успел набрать скорость – плечистый, массивный рыцарь в полной броне сшиб его с ног будто огромное железное ядро, пущенное из катапульты. Пропахав солидную борозду в сырой земле наемник тем не менее не отказался от борьбы и с отчаянной яростью загнанного зверя принялся вырываться и молотить оказавшегося сверху противника.

Салливан не торопился. Мелькающие тут и там сильные, жилистые, длиннопалые будто у мерзкого упыря руки – совершенно его не беспокоили. Заслонившись от нового удара рыцарь поймал наемника за кисть. Крутанул, словно вырывая кусок из каравая. Слыша приглушенный хруст слабо улыбнулся. Его бой закончился вместе с бегом. С самым быстрым и тяжелым бегом в жизни. Теперь он постепенно успокаивался, приходя в себя, стараясь восстановить дыхание. Бешено извивающееся под ним тело напомнило о рыбе, бессильно бьющейся в руках рыбака. Цепочка ассоциаций привела к Остину… Как то раз, глубокой ночью, он слышал, как парень разговаривает во сне. Что-то о море, о плавании, о рыбе…

Блуждающий взгляд Салливана вдруг сфокусировался на окровавленной крысоподобной морде, оскаленной в дикой панике. Он не помнил, когда успел так помять это мерзкое лицо. Но точно знал, что может лучше. Стальные сегменты латной перчатки тихо лязгнули, плотно охватывая тяжелый, крепкий кулак.