Чистильщики

Новый враг

Лошадь уже едва переставляла ноги. Проклятый дождь превратил относительно сносную дорогу в реку жидкой грязи, куда лошадиные копыта проваливались едва не по колено. Я ехал уже четыре часа, стараясь не потерять в темноте дорогу, примитивный масляный фонарь светил исключительно себе под нос, позволяя разглядеть то, что было под брюхом лошади.

Меня самого пока худо-бедно спасал плащ, выданный мне Барменом в самом начале, он же посадил меня на лошадь и сказал напутственное слово, что, мол, мужики на месте всё знают. Они-то знают, да только до места того ещё предстоит добраться. Отчего-то все пространственные проходы открываются куда угодно, только не туда, куда нужно.

Покрепче завернувшись в плащ из тонкой кожи, я попытался поторопить лошадку, поддавая ей шенкелей. Бесполезно. Как шла, так и идёт. Может, наездник из меня плохой? По краям дороги потянулся редкий лес, уже лучше, теперь не собьюсь с пути.

Фонарь я погасил, толку от него всё равно никакого, пусть уж лучше глаза к темноте привыкают. Внезапно где-то за деревьями, совсем близко, раздался вой, лошадь встрепенулась и таки пошла быстрее. Волки. Их только мне сейчас не хватало. Рука сама собой нащупала в седельном чехле ружьё, двустволку-вертикалку, слегка укороченную, видимо, чтобы можно было с седла использовать, аки ковбой. Патронов при мне до чёрта, да только в темноте ещё попасть нужно. Вот смешно будет, ехал монстробой на работу, да не доехал, волки съели.

Нет. Волкам сегодня определённо не повезло. Впереди я различил огонёк, едва заметный среди редкого леса. Кажется, куда-то приехал. Огонёк этот постепенно приближался, становился ярче, пока, наконец, не превратился в большой фонарь, освещавший крыльцо придорожного трактира. Окинув взглядом здание, я попытался примерно вычислить технический уровень этого мира. Девятнадцатый век. Или даже восемнадцатый, хотя в этом случае чёрта с два бы мне современное ружьё дали, был бы мушкет кремнёвый или арбалет.

Снаружи была коновязь, вот только оставлять лошадь мокнуть — это не дело. Приземистое здание слева просто обязано было быть конюшней, такая дверь не для людей сделана.

Спрыгнув в грязь, тут же поглотившую ногу в сапоге до середины голенища, я взял лошадь за поводья и повёл в ворота. Так и есть, конюшня, стойла в ряд, пол соломой засыпан, а в дальнем углу, у коптящего светильника, сидя на чурбачке и прислонившись спиной к бревенчатой стене, подрёмывает паренёк лет четырнадцати в овчинной душегрейке. Подойдя к нему, я легонько постучал носком грязного сапога по чурбачку. Парень вскочил и поглядел на меня испуганными глазами.

— Что? Господин, чего изволите?

— Кобылу мою пристрой, — велел ему я, протягивая серебряную монетку, не знаю, какая тут валюта в ходу, но серебро почти везде ценится.

Видимо, ценилось оно и здесь, глаза паренька вспыхнули, он схватил монетку, взял лошадь за поводья и повёл её в стойло, по пути клятвенно обещая, что лошадь будет в лучшем виде, сбрую он тут положит, ничего не пропадёт, накормит, напоит и почистит, а овёс у них лучший в округе, ни у кого такого нет…

Я не слушал, мне, откровенно говоря, на животное это плевать с высокой колокольни, я её, наверное, больше и не увижу. И вообще, я здесь за другим. Придержав конюха, я вынул из седельных сумок всё нужное. Ружьё, рюкзак с патронами, большую флягу с водой и маленькую со спиртом. Остальное при мне, под плащом спрятано.

Снова накинув на голову капюшон, я быстро преодолел расстояние от конюшни до крыльца, стараясь не утонуть в грязи. Во дворе была насыпана дорожка из мелких камней, да только и её залило водой. Открыв дверь, я ещё некоторое время постоял на крыльце, дожидаясь, пока с плаща стекают струи воды. Когда стекло достаточно, и можно было не бояться наводнения, я шагнул внутрь.

В заведении царил полумрак, и почти не было посетителей, время уже позднее, да и вообще, неизвестно, кто здесь останавливается, кроме случайных путников. За ближайшим столиком сидели двое выпивох в овчинных душегрейках и дырявых сапогах, и о чём-то беседовали заплетающимися языками. Ещё один, не выдержав неумеренных возлияний, тихонько дремал на краю стола, изредка бормоча во сне. Чуть дальше мужик огромного роста что-то втолковывал старику, а тот тихонько поддакивал, слабо жестикулируя рукой.

За стойкой стоял приличного вида бармен, в рубашке и жилете, было ему лет пятьдесят, благообразное лицо обрамляли седые бакенбарды. Он протирал кружки и сонными глазами поглядывал в зал. Чуть поодаль дремала молодая официантка, положив голову на стойку.

Но меня интересовали другие посетители. В самом дальнем углу, едва видимый в полумраке помещения (полдюжины масляных ламп и небольшого кирпичного камина было явно маловато) сидел небольшого роста человек, которого отличала выбритая до синевы голова. Глобус. Сбросив плащ, я направился в его сторону.

Глобус, один из ветеранов нашей конторы, прозванный так за гладко выбритую голову, сидел за столиком, вяло отхлёбывая что-то из большой глиняной кружки, жевал вяленую рыбу неизвестной породы и откровенно скучал. Рядом с ним стояло ружьё, дорогое, не чета моему. Штуцер-двойник. Верхний ствол под двенадцатый калибр, нижний нарезной, под винтовочный, навскидку девять миллиметров. Сам монстробой был одет в пустынный камуфляж, разгрузку и новые кирзовые сапоги. На ремне я различил нож, самый простой, финку времён Войны. А на бедре висела кобура с каким-то древним револьвером весьма внушительных размеров.

— Здорово, Фома, — он оторвался от кружки и поднял на меня взгляд, — присаживайся, в ногах правды нет.

— Привет, — я протянул руку, — ты в курсе, что сегодня будет?

— Только в общих чертах, — запрокинув голову, он допил то, что было в кружке, потом сделал знак кабатчику, а тот, в свою очередь, толкнул официантку, а она, встрепенувшись и недовольно посмотрев в нашу сторону, отправилась на кухню, — Старика ждём, он обо всём знает. Плащ повесь на стенку.

Плащ свой я бросил на спинку свободного стула, а теперь под ним уже растекалась лужа, остальные посетители вешали верхнюю одежду на вешалку, что была как раз напротив камина, толково. Я встал и перевесил свой плащ туда.

— А что хоть за мир тут? — спросил я, — позднее Средневековье? Тогда подозрительно хорошие стволы нам выдали.

— Постап, — коротко сказал он, официантка как раз поставила на тол новый кувшин с пивом, кружку и тарелку с кусочками рыбы, — причину я точно не знаю, лет двести, как всё гикнулось, что-то восстановили, но в основном, восемнадцатый век. А оружие здесь делать умеют, кое-где даже капсюли производят, потому и нам такое выдали.

— Ясно, — я повернулся к официантке, — а можно поесть чего? Жаркое там, или суп?

Она поморщилась, но кивнула, а затем также неторопливо отправилась на кухню.

— А что Старик? — спросил я, — дело серьёзное, раз его послали.

Это была правда, Старик, один из лучших специалистов, насколько мне известно, редко участвовал в рутинных чистках, его бросали на самые сложные случаи, а попасть к нему в напарники могли только опытные бойцы, вроде нас, что свидетельствовало о большом доверии.

— Не знаю, — недовольным голосом ответил он, разливая пиво по кружкам, — он ведь не как мы, наше дело — стрелять быстро, а Старик больше разведкой занят, часто вообще в мирах неделями живёт, изучает обстановку, отчёты пишет, а по его наводкам уже мы выезжаем. В боях его редко используют. Если сегодня он с нами, то дело будет сложное, чтобы кого-то убить, его надо будет сперва найти, а сделать это непросто.

Я отхлебнул пиво из кружки. Неплохо, пены маловато, но здесь большего и ожидать сложно. Вообще-то, после многочасового заезда под дождём было бы неплохо и чего покрепче накатить, да работа опасная ожидается, а спьяну можно и головы лишиться.

— С ним ещё кто-то будет, — добавил Глобус после долгого раздумья, — мне Бармен сказал, кто-то молодой, недавно у нас, стажируется.

Разговор прервала официантка, на стол легла деревянная доска с половинкой жареной курицы, рядом миска с солёными огурцами и три толстых ломтя чёрного хлеба. Неплохо.

— А стоило на такое дело стажёра брать? — спросил я с набитым ртом, только сейчас понял, как сильно проголодался, — ему бы для начала чего попроще. Слышал, некоторых просто с пленными холопами натаскивали, типа боёв на арене.

— Бывало такое, — кивнул он, снова разливая пиво по кружкам, — да только мы ведь не знаем, что там за стажёр, может, он мастер боевых искусств, или спецназовец, десяток войн прошедший, или бандит-головорез, которому глотки резать не впервой.

— Вот бы узнать, — сказал я, отламывая ножку у курицы, — а ты чего не ешь?

— Пока тебя ждал, слопал свинячий окорок, — объяснил он, — у тебя серебро-то есть? Тут бесплатно не кормят.

Я достал из кармана тощий кошелёк и позвенел монетами.

— А что Бармен? Командировочных не дал?

— Дал, — Глобус поморщился, — только у Старика они, а пока его дождёшься, помереть можно от голода.

К счастью, кое-какие сбережения у нас были, в том числе и в серебре. Монеты, правда, не местные, но какая разница, серебро ведь. Тем более, что заплатили мы явно с лихвой.

Утолив голод мы заказали ещё пива, напиток был хорош, насколько он вообще может быть хорош в таком месте, спирт почти не чувствовался, да и опьянения мы не заметили. Разговор, плавно перетекая из одной сферы интересов в другую, наконец, перешёл на оружие.

— Дай револьвер посмотреть, — попросил я, — местный?

— Куда там, из нашего мира, — он выложил на стол блестящий хромированный револьвер с длинным стволом, — тут, конечно, делают, да только качество такое, что проще дубину взять.

— Что за модель? — спросил я, осторожно поднимая оружие, — американский? Прямо, гаубица карманная.

— Там написано, — он ткнул пальцем в строчку на стволе, — Ругер Суперрэдхок. Калибр четыреста пятьдесят четыре, хороший калибр, убойный, хотя оружейника того убить хочется за пренебрежение метрической системой. Одиннадцать с половиной по-нашему.

— Круто, — заметил я, выкидывая барабан, в гнёздах стояли шесть новеньких патронов с блестящими латунными гильзами, — на медведя?

— Угу, — кивнул он, — когда сзади подойдёт и лапу на плечо положит.

— А чего мне не дали? — спросил я, возвращая оружие владельцу, — а ну, как йети насядет, а я пустой буду?

— А нож тебе на что? — ехидно спросил он. Ну конечно, ему проще, он у нас ножевик-затейник, любую тварь своей финкой на фарш пустит, вот только не все такие. — У Старика ещё что-то будет, спрашивай, может, даст.

Старик пришёл только под утро, когда уже и мы смотреть не могли на пиво, и кабатчик благополучно заснул, передав командование всё той же официантке. Он был всё тот же, высокий мужик, на вид лет шестидесяти, длинные седые волосы спускаются на лоб, частично закрывая лицо, седая же борода намокла и висит сосульками. Стажёр был рядом, молодой парень, на ветерана нисколько не похож, хотя физически крепкий и глядит смело. За спиной у него висело ружьё, двустволка, причём, курковая, явно не первой свежести. У Старика оружия я не заметил, впрочем, просторный плащ, который он не стал снимать на входе, мог скрывать многое.

— Я думал, вы заблудились, — сказал Глобус беззлобно, — чего так долго шли?

— Можно и так сказать, — Старик присел за столик и налил себе выдохшегося пива, — кое-что хотели по дороге выяснить, в деревнях местных с людьми беседовали.

— Выяснили? — спросил я.

— Немного, но достаточно, чтобы понять, что это наша работа, — он выпил пиво, потом, слегка приободрившись, кивнул на своего спутника, — знакомьтесь, Крот, наш новый боец.

— Фома, — представился я, — а это — Глобус, ветеран, требующий к себе уважения. Что делать умеешь?

— Приходилось в людей стрелять, — туманно объяснил парень, — в монстров ни разу, только теорию изучал.

— Ладно, — равнодушно махнул рукой Глобус, — это разговор ни о чём, давай уже, излагай диспозицию, дед.

— Диспозиция такая, — начал объяснять дед, откинув с лица прилипшие мокрые волосы, — в пяти километрах к северу отсюда находится город, более того, морской порт. Там, с некоторого времени, завелась подозрительная нечисть. Стало много случайных смертей, люди тонут в ваннах, выбрасываются из окон, ломают шею на лестнице, вешаются, не используя табуреток. Естественно, всё это могло быть случайностью, но кое-кто всё же связал происшествия с маленькими существами, мелькавшими поблизости. Дело дошло до нашей конторы. Наша задача, как всегда проста, — вычислить, уничтожить, в случае обнаружения редких видов — захватить живыми, ну, или труп притащить.

— Куда там, — фыркнул я, — какой труп? Они ведь за полчаса в прах рассыпаются, ну, или за час, я не засекал.

— У меня фотоаппарат есть, — успокоил меня Старик, — да и словесное описание пригодится. Вопросы есть?

— Как в город попадём? — спросил практичный Глобус, — там пропускной режим или как?

— У меня есть пропуск, — спокойно сказал Старик, — вообще документы, которые мне выдали, избавят нас от многих проблем.

— Фуфельные? — с удивлением спросил я, — первый раз за конторой такое замечаю.

— Отчего же? Обычные, наши люди подсуетились и сделали, тамошний градоначальник в курсе, только просит свою деятельность не афишировать, дабы паники не было.

— А оружия больше нет? — спросил я о насущном, — а то у меня один дробовик.

— Нет, — старик улыбнулся, — да и не сомневаюсь я в ваших талантах.

Глобус вздохнул и стал ковыряться с ремнём. Через несколько секунд на стол легла кобура с его карманной гаубицей, а следом и патронташ с парой десятков толстых патронов с безоболочечными пулями.

— Владей, — он по-доброму улыбнулся, — мне с ножом привычнее.

Отказываться я не стал, он и так в гораздо лучшем положении, постараюсь оправдать доверие. У Старика был дробовик, но очень странный, обрез вертикалки с пистолетной рукояткой и складывающимся вбок прикладом. Какая-то кустарщина, но, видимо, очень удобная.

Мы встали и пошли в сторону выхода. Старик, прикинув количество съеденного и выпитого нами, вздохнул и бросил официантке кошель с монетами.

Дождь к тому времени прекратился, хотя грязь никуда не делась, хорошо, что все верхом, не придётся всё это сапогами месить. Лошади встретили нас в отличном состоянии, отдохнувшие, накормленные и бодрые, в отличие от нас самих. Кавалькада из четырёх всадников (чуть не сказал Апокалипсиса) медленно двинулась в сторону города.

— Поиски начнём с гавани, — объяснил Старик, — там больше всего необъяснимых случаев было, что-то можно списать на разборки местного криминалитета, но не всё и не всегда. Если повезёт, на тварей выйдем в первую же ночь, они пока непуганые.

На везение в нашей работе рассчитывать не приходится. Если в чём-то и везёт, то только потому, что твари, в массе своей, тупые, как пробки и переоценивают свою невидимость.

На входе в город, по средневековой традиции окружённый каменной стеной, нас встретили двое стражников с берданками. На них даже было что-то, вроде формы с непонятными знаками различия. Старик спешился, достал из-за пазухи какую-то бумагу, сложенную вчетверо, развернул и сунул стражникам под нос. К счастью, читать они умели, хоть и довольно плохо. Тот, что стоял справа, долго шевелил губами, но, кажется, так и не смог дочитать, второй, постарше годами и явно поумнее первого, всё же дочитал до конца, после чего посмотрел на нас с уважением и предложил проезжать в город.

Недалеко от входа располагались конюшни, куда мы с чувством облегчения сдали лошадей, а дальше направились пешком. Работа предполагала, что мы пробудем здесь несколько дней, в самый раз было решить вопрос с гостиницей. Я напомнил об этом Старику. Тот отрицательно покачал головой.

— Нам светиться нежелательно, о том, что мы в городе, знают единицы, о наших намерениях ещё меньше, а о том, откуда мы на самом деле, не знает никто.

— И что? — кисло сказал я, — как этому помешает тот факт, что мы заночуем в нормальной гостинице, на чистых простынях и с нормальной едой? Или командировочные не позволяют?

— Позволяют, — он сделал недовольное лицо, — градоначальник разрешил спать в казарме, там есть свободные помещения. Ну, если сильно надо, попробую в порту чего-нибудь снять.

— С клопами? — настороженно спросил я.

— Нет, здесь везде чисто, мир пережил несколько волн эпидемий, это заставляет серьёзно относиться к гигиене.

В городе, действительно, было чисто. Тротуары были выложены досками, которые регулярно подметались, а мостовая была каменной, из крепких булыжников. Дома были в четыре-пять этажей, из камня и красного кирпича, красивые и на вид надёжные. Народ, идущий по улицам, вовсе не напоминал забитых средневековых горожан, смеются, кричат, кто-то с утра уже напился. Мальчишка газеты продаёт. Кареты с пассажирами туда-сюда снуют.

Ближе к порту, конечно, красоты поубавилось, дома стали по большей части одноэтажными, приземистыми и деревянными. Зато появились какие-то хозяйственные постройки, ангары, склады, просто площадки для разгрузки товара. Ближе к пристани мы различили макушки мачт больших парусников. Запахло морем, только не тем, курортным, где золотой пляж, шашлык, холодное пиво и девушки в купальниках, а другим, холодным, грязным и с запахом угольного дыма. Я рефлекторно потянул носом, пытаясь различить в воздухе знакомую вонь йети, бесполезно. Местами воняло жутко, но всё не тем. Тухлая рыба, топлёный жир, свиное дерьмо, но на йети точно не похоже. Может, их вовсе нет? Хорошо бы.

Первым делом завернули в кабак, мне, если честно, спиртное уже опротивело, ещё от пива не отошёл, но именно сюда нам было нужно. Усадив нас за стол, Старик строго-настрого запретил напиваться, а сам ускользнул куда-то в сторону кухни. Напиваться, понятно, нельзя, да только и сидеть, ничего не заказывая, тоже стрёмно. Чего доброго, выкинут на улицу. То есть, попытаются выкинуть, что закончится скандалом и неприятностями с градоначальником. Вздохнув, я подозвал официантку.

— Пиво есть?

— Тёмное? Светлое? — голос был равнодушный, немолодая женщина устала и едва держалась на ногах.

— Тёмное, — сказал я, — три кружки.

— Четыре, — укоризненно поправил меня Глобус.

Она исчезла, а на нашем столе скоро появились четыре кружки пахнувшего хлебом пенного напитка. Только мы взяли их в руки, как появился Старик, поглядел на нас укоризненно, а потом присел рядом и взял кружку.

— Я поговорил кое с кем, — сказал он, пытаясь сдуть пену, — сейчас можно отоспаться, а вечером пойдём в бордель, не надо так радоваться, там уже две ночи подряд трупы появляются. И без всяких причин. Просто несчастные случаи.

— А отсыпаться где будем? — спросил я, — в том же борделе?

— В казармах, — обломал он все мои надежды, — мошна не бездонная, да и вам поспать нужно, а не всякие непотребства чинить. И пить уже прекращайте, я верю, что вы и пьяные воевать умеете, да только у вас печень отвалится.

— А бар разве не вылечит? — удивился я.

— Не факт, что успеет, — ответил Старик, — допивайте уже, да пойдём, сам спать хочу.

Казармы, куда нас пустили с разрешения неведомого градоначальника, оказались каменной крепостью, рассчитанной на долговременную оборону. Этакое сочетание Средневековья и вполне нового времени. Стены ощетинились пушками, а по периметру проходил ров с водой. Пройдя внутрь по узкому подъёмному мостику, мы попали в одно из боковых ответвлений коридора, по которому посланный солдатик проводил нас в пустующие до времени спальные помещения. Ни о каком комфорте, разумеется, речь тут не шла, только нары в два яруса, да соломенные тюфяки. Хорошо, если клопов нет. Или вшей.

Прилегли мы удачно, часов этак на восемь, что с нашей работой очень и очень много. Сразу за бессонную ночь отоспались, набрались сил и алкоголь выветрился. Старик разбудил нас около восьми. Никто ни о чём не спрашивал, разобрали оружие и двинули в сторону порта. Попутно ещё на корабли у пристани полюбовались. Красиво, расцвет, так сказать, парусной эры. Скоро на пароходы перейдут. Хотя, как знать, что тут за мир, может, угля нет вовсе, а на дровах далеко не уплывёшь.

Бордель в порту выглядел впечатляюще, красивое трёхэтажное здание, на входе фонари, все окна освещены ярко, музыка слышна на всю гавань, явно ведь не магнитофон, живой оркестр так надрывается, а значит, дела в заведении хорошо идут, клиенты солидные, платят хорошо, есть смысл стараться.

— А триппер в баре пройдёт? — спросил я у Старика, когда мы остановились на крыльце.

— Если не пройдёт, по старинке вылечишь, — с улыбкой сказал он, — а вообще, ваша задача — изображать клиентов, а не быть ими, так что, сдержаннее будьте, и с алкоголем тоже.

Местная бордель-маман оказалась довольно симпатичной женщиной лет сорока с небольшим (или с большим, под слоем косметики не разобрать) упакованной в тесное чёрное платье, которое готово было лопнуть под напором её пышных форм. Старик показал ей записку, сообщавшую, кто мы и зачем, она немного помрачнела, но понимающе кивнула и показала, куда следует проходить.

На первом этаже заведения был просторный холл, окружённый дверьми в комнаты для развлечений. Но мы пошли выше, на втором и третьем этаже в середине был пиршественный зал, где клиенты, не стеснённые во времени, могли выпить вина, потискать девиц, которые крутились вокруг каждого, в ком чуяли деньги, и только потом уединиться в алькове. Некоторые, впрочем, и уединяться не спешили, совершая всё прямо за столом.

Именно в таком зале сейчас посадили нас. Труднее всего оказалось спрятать оружие. Мой дробовик худо-бедно поместился под куртку, у Старика тоже был компактный ствол, а вот Глобус с Кротом вынуждены были своё оружие в чехлы прятать, а потом держать под столом на специально поставленной табуретке. Я заметил, что Крот под одежду надел кольчугу из мелких колец, наверняка, титановую. Молодец, кстати, лишним не будет, точно.

На столе быстро появились бутылки с вином и немудрёная закусь из печенья и сушёных фруктов, несколько девиц нехотя подсели к нам, хозяйка предупредила их, что следует изображать интерес, но особого энтузиазма у жриц любви не наблюдалось.

Одна из них, черноволосая и с необычно яркими жёлтыми глазами (я даже подумал, что девушка закинулась чем-то весёлым), одетая в тонкую рубашку на голое тело, подсела ко мне на колени. Сидеть было неудобно, мешали рукоять ножа и револьвер. Но она справлялась, усердно тёрлась задом и поминутно заглядывала мне в глаза. Может, хотела что-то сообщить, но я такого языка не понимал.

Постепенно, пока мы (в целях конспирации, разумеется) прикладывались к вину, я начал замечать, что ёрзания девки оказывает на меня совершенно определённое действие. Правильное действие. Я вдруг вспомнил, что женщины у меня не было уже… короче, давно. Жениться с моим образом жизни противопоказано, а случайные связи тоже некогда заводить. А девка была красива, да и пахла приятно, вопреки стереотипам, не духами даже, а просто мылом. Рука словно сама собой полезла ей под рубашку, благо, рукавов нет и залезть можно хоть откуда. Жизнь прекрасна, только вот и расслабляться нельзя. Работа не даст. Не хватало ещё, чтобы монстры нас взяли со спущенными штанами.

Я аккуратно сдвинул девку в сторону и поглядел на Старика. Тот единственный сидел без женщины на коленях, хотя сбоку к нему подсела бордель-маман. Женщина о чём-то говорила ему, но слов я не расслышал.

Обстановка по непонятной причине накалялась. Вино не пьянило, а сидевшая на коленях девка вдруг перестала возбуждать, хотя руки на автомате продолжали её лапать.

Старик не зря считался одним из лучших работников очистки. Было у него какое-то чутьё на нечисть, вот и сейчас он встрепенулся и повернул голову ещё до того, как в одном алькове раздался тихий выкрик и зазвенела по полу какая-то посуда. Стаканы с вином полетели в одну сторону, девки — в другую. Все четверо разом метнулись на звук, надо сказать, что бордель-маман, именуемая, кажется, Лолой, тоже поспешила за нами, проявляя неожиданную для своего возраста и комплекции прыть.

К счастью, альковы тут не запирались на ключ, а просто завешивались плотными шторами. Потому ворваться внутрь нам не составило труда. Первым внутрь попал Глобус, а следом вбежал я, увидев на полу солидного господина без штанов с проломленной головой, немолодую проститутку, истекающую кровью из многочисленных порезов, а справа от всего этого умирающего холопа, которого Глобус пригвоздил ножом к стене.

Но, как оказалось, тварь была не одна. Высокая гибкая фигура спрыгнула с потолка и схватила за горло Старика. А пенсионер на этот раз сплоховал. Или просто тварь попалась крепкая. Кто это был, сказать сложно, более всего подходит образ Воландеморта из известного фильма, такая же змеиная физиономия трупного цвета, длинные бледные руки и пальцы, похожие на щупальца. Этими-то пальцами он и стискивал горло Старика, отчего тот. Хрипел, пытаясь резать монстра ножом. Это у него получалось, бледное тело пересекали глубокие порезы, но крови вытекало мало, и на боль он никак не реагировал. Да и трудно было нанести серьёзную рану, слишком длинные руки оказались у твари.

На помощь пришёл я. Можно было загнать стилет за ухо (которого, правда, не было), но я предпочёл способ полегче, просто приставил ствол револьвера к гипотетическому носу и нажал на спуск. Отдача лягнула, словно дикий осёл, но и эффект был такой, что я сразу простил неизвестному американскому конструктору всё его пренебрежение метрической системой. Голова монстра разлетелась на кучу ошмётков, а тело осело вниз, только вот пальцы никак не хотели отпускать шею Старика. Он с трудом отдирал от себя мёртвые руки, при этом пальцы гнулись, словно совсем не имели костей.

Но тут внимание моё привлекла новая тварь, подобная предыдущей, только меньше размером. Выскочив из-под кровати, она метнулась в сторону, вырвалась из алькова, умудрившись обежать по дуге стоявшего снаружи Крота, и, совершив прыжок через зал, выбила какой-то люк в потолке, а затем вылезла на крышу.

Мы метнулись следом, первым под люком оказался я, подставил ладони, на которые наступил Глобус и таким образом, подброшенный мной, вылетел в тот же люк.

Практически сразу наверху раздался сочный удар, в котором я точно различил попадание приклада в чью-то рожу. Закинув ружьё за спину, я подпрыгнул, уцепился руками за края, подтянулся и вылез. Прямо над головой оглушительно грянул выстрел из дробовика. Когда я окончательно вылез наружу, то увидел, как по черепице съезжает вниз холоп с пробитой головой, а по крыше убегает та самая бледная тварь, хромает, повизгивает, но бежит быстро.

— Падла, — прошипел сквозь зубы Глобус, — заряд картечи в спину, а он убегает, как ни в чём не бывало, сейчас попробую снять.

Монстр бежал, то и дело пропадая за гребнями крыш, а он всё целился. Патрон у него только один, а попасть в такую резвую цель, да ещё с довольно большого расстояния, да при слабом свете уличных фонарей. Я выхватил револьвер и выстрелил трижды, хотя дистанция не сулила ничего хорошего. К своему удивлению, я попал, одна пуля ударила его в плечо, вырвав кусок мяса, но на скорости монстра это никак не сказалось.

Зато Глобус попал удачно, пуля угодила прямо в затылок твари, бледная фигура кувыркнулась назад, а потом медленно сползла по наклонной плоскости крыши очередного дома.

— Готово, — выдохнул Глобус, — пошли назад.

Навстречу нам, вылезая из люка, появилась та самая Лола, она заткнула длинные полы платья за пояс и с поразительной ловкостью залезла к нам.

Увидев мёртвого холопа, она немного вздрогнула, но всё же проговорила:

— Там вас зовут, тот старик, он с молодым побежал на улицу, ещё одного преследуют.

— Твою ж мать, — выругался я, и спрыгнул обратно в люк.

Быстро сбежав по лестнице, мы увидели вдали спины наших товарищей. Они быстро бежали за кем-то, кого в темноте было сложно различить. Грянули выстрелы из дробовика, но, видно, не попали, поскольку бег не замедлился. Пришлось бежать следом.

Догнали мы их ближе к центру города, там была открытая площадь, на которой стояла большая церковь, высотой в четырёхэтажный дом. Тварей было две. Одна из них, покрупнее, зачем-то карабкалась по стене церкви, вторая ускользнуть не успела. Крот, наконец-то показав себя, пытался захватить врага живьём. Он провёл отличный бросок и намеревался завершить бой болевым приёмом в лучших традициях советской школы самбо. Рука монстра непременно должна была согнуться в противоположную сторону со всеми вытекающими последствиями, вроде болевого шока.

Увы, для этого нужны были суставы, а у твари подобных не имелось, места сгиба просто имитировали обычную человеческую руку, которая на самом деле была подобием резинового шланга. Вывернувшись из захвата, монстр вскочил на ноги и хотел, было, последовать за товарищем, но кое-что ему помешало. А именно, мой стилет, воткнувшийся в глаз, финка Глобуса, мягко вошедшая между рёбер и кривой нож Старика аккуратно перерезавший ему горло от одного гипотетического уха до другого.

Монстр икнул, ошалело поглядел на нас испуганным взглядом единственного глаза, после чего кулём шлёпнулся на мостовую. А вот товарищ его пока торжествовал, забравшись на самый купол, он обхватил большой крест и издал какой-то низкий вибрирующий гул, который разносился далеко от этого места. Предупреждает своих? Возможно.

Глобус сделал два шага назад и вскинул ружьё, его таланты стрелка были велики, но в этот раз тварь в последний момент сиганула на крышу дома, преодолев в полёте метров тридцать. Пуля пролетела мимо, а тварь с бешеной скоростью улепётывала по крышам. Всё. Не догоним.

— Господа, вы не могли бы объяснить мне, что здесь происходит? — раздался голос позади, я вас просил расследовать, а не устраивать войну посреди вверенного мне города.

Это был градоначальник, мужчина лет пятидесяти, толстый, одетый в хороший костюм, но при этом выглядевший неряшливо, явно одевался в спешке. Следом подбежали несколько солдат с винтовками.

— Мы кое-кого нашли, — сказал Старик хриплым голосом, указывая на убитую тварь, лежавшую на мостовой. — Задержать живьём не смогли, пришлось убить, полюбуйтесь.

Глянув на монстра, мэр скривился, побледнел, но сумел взять себя в руки. Старик тем временем достал маленький фотоаппарат и незаметно сфотографировал невиданную доселе тварь. Мы и сами были не прочь её изучить. Голое бледное тело, лишённое половых признаков, голова без носа и ушей, лишённая волосяного покрова. Рот почти человеческий, но в нём острые крокодильи зубы. Глаза с вертикальным зрачком. Но самым необычным были конечности, лишённые не только суставов, но и самих костей. Не конечности, а щупальца. Разжав кулак, мы обнаружили на ладони присоски, как у осьминога. Вот почему Старик не мог оторвать руки от шеи, даже когда монстр был уже мёртв.

Сам ветеран приподнял голову, демонстрируя ряды кровоточащих ран-засосов, оставленных щупальцами. Работа на глазах становилась всё опаснее. Искать в ночи сбежавшего монстра было бесполезно, поэтому мы, попросив градоначальника по возможности сохранить труп, отправились отдыхать. К нашим услугам были казармы, да только Старик махнул рукой, сказав, что сегодня происшествий уже не будет. Откуда такая уверенность, мы не знали, но все с удовольствием вернулись в бордель, где нас ждала уже вполне успокоившаяся Лола.

Труп клиента уже унесли. А проститутка, которую исполосовали неизвестным инструментом, сидела неподалёку, вся перемотанная бинтами и грелась у камина. В зале было тихо, видимо, клиенты разбежались, а сами девки попрятались кто куда.

Мы присели за стол и разлили вино по стаканам. Старик, в отличие от нас, пока не расслаблялся и направился к раненой женщине. Их разговор продолжался минут пятнадцать, после чего Старик вернулся к нам.

— Парни, нам повезло, — заявил он, наливая себе вина.

— Ты бы шею перевязал, — перебил его Глобус, — кровь не останавливается.

Старик прикоснулся к шее, поморщился и полез в карман за платком. Крови, действительно, уже вытекло немало, весь воротник его куртки приобрёл тёмно-бурый цвет, а борода по краю окрасилась красным.

— Давай помогу, — предложила Лола, — она подошла к раненому и начала аккуратно бинтовать его шею плотным бинтом. А Старик продолжал говорить.

— Эта девушка, — он скосил глаза в сторону «девушки» лет сорока от роду, — наделена нашим даром, она видит тварей, поэтому смогла кое-что запомнить. Был ещё кое-кто, мы имеем дело с более высокоразвитой расой, они умеют действовать коллективно, точнее, группа действует под руководством одной особи, которая обладает лучшими умственными способностями. Выглядит почти так же, только голова в полтора раза крупнее, а под кожей проступают крупные сосуды.

— Пинки и Брэйн, — вспомнил не к месту Глобус.

— Вроде того, — согласился Старик. — Такого Брэйна она и видела, он командовал остальными.

— А какая у нас есть инфа по ним? — спросил я.

— Инфа есть, но её мало, — развёл руками Старик, — те, кто с ними общался, погибли, информацию мы собрали с трупов, фото и видеозаписи с закадровым текстом.

— А видео не заглючило? — удивился я.

— Как ни странно, нет, вкратце нам известно следующее, если убрать этого «мыслителя, остальные становятся тупыми, словно йети, перебить таких труда не составит, да и не думаю, что их тут легион. Скорее всего, остался один тупой и тот самый мозг, которого мы проглядели.

— А холопы? — вспомнил я.

— Пехота, мальчики на побегушках.

— Допустим, а как и где искать остальных? — поинтересовался Глобус.

— Думаю, сегодня уже никак, — спокойно сказал он, — можем расслабиться, хоть и не до конца. А на завтра у меня есть кое-какие задумки.

— Место для расслабона подходящее, — подал голос молчавший до того Крот.

— Сильно не балдейте, — снисходительно сказал Старик, — по одному.

Я вызвался первым. Оставалось только найти работницу, надеюсь, теперь бесплатно обслужат, или хоть скидку сделают.

— Девушки? — позвал я, стараясь определить, где именно они прячутся.

— Долго звать будешь, — заметила Лола, — пошли, сама обслужу, а то перенервничала немного, надо развеяться.

А я, стало быть, буду лекарством от стресса. Впрочем, так даже лучше, опытная. Мы зашли в альков, где она без долгих церемоний задрала платье и встала на четвереньки, демонстрирую полное пренебрежение нижним бельём. Процесс был в самом разгаре, когда снаружи меня окликнул голос Глобуса:

— Фома, вынимай! Кажись началось.

Работодатели были бы мной недовольны, но я всё же задержался на пару секунд, чтобы закончить начатое, и ещё на секунду, чтобы чмокнуть Лолу в напудренную щёку. Умница, знает своё дело. А уже потом побежал вниз по лестнице, на ходу застёгивая штаны.

Наши враги, вопреки обещаниям Старика, отличились в эту ночь ещё раз. Устроили пожар, который хорошо было видно из порта, тем более, из окна третьего этажа. Горело, если мы правильно определили, здание ратуши. Именно туда мы сейчас бежали.

К моменту нашего появления там уже собралось целое стадо зевак, которые с интересом смотрели, как огонь пожирает казённое учреждение. Поблизости метался и градоначальник, который крыл последними словами пожарную команду, что не смогла прибыть вовремя.

Только я, совершенно случайно заметил в языках пламени две долговязые фигуры, что совершали непонятные телодвижения в окне второго этажа. Дёрнув за рукав Старика, я указал ему туда, он среагировал мгновенно, просто кинулся вперёд и полез по стене, запрыгивая в окно, где вовсю бушевал огонь. Нам ничего не оставалось, как кинуться следом.

Здание было каменным, но отделка состояла из дерева и ткани, то и другое прекрасно горит и даёт много дыма. Но даже в этом дыму мы смогли рассмотреть, что искомые персонажи стоят посреди комнаты и азартно потрошат сейф. Наконец, обнаружив то, что искали, они кивнули друг другу и собрались куда-то. Неподалёку начинал кружиться вихрь из ярких голубых огоньков, видимо, портал. На нас они уже не обращали внимания. А зря.

Дружный залп из четырёх стволов разнёс головы обоим, а у того, который мозг, она просто взорвалась изнутри, а брызги крови частично затушили огонь. Частично, но не полностью, пламя вставало всё выше, ползло по стенам, угрожая перекрыть выход в окно, раскалённый воздух не содержал кислорода, а потому мы уже задыхались. Старик при этом нашёл время, чтобы выполнить работу до конца. Он срезал с пояса «мозга» небольшую сумочку, а Крот, сообразив, что нужно делать, отрезал ножом руку-щупальце второго, который сжимал в ней то, что вытащили из сейфа.

А потом мы вчетвером прыгнули в окно. Глобус не устоял на ногах и упал, набив здоровенный синяк на лице ударом о булыжники мостовой. Я неуклюже подвернул ногу, упал на колено и прикусил язык. Крот приземлился удачно, а вот Старик, прыгавший последним, не получил никаких травм, но куртка его загорелась. Я бросился сбивать пламя, но тут пожарная команда, добравшаяся, наконец, до места пожара, окатила его (и меня, и ещё дюжину человек) струёй воды.

— Пора сваливать, — хрипло проговорил он, указывая на ближайший дом.

В руке его был какой-то прибор, вроде компаса, мы сейчас шли туда, куда указывала стрелка. Подошли к обычному жилому дому, «компас» как-то странно зажужжал, дверь открылась и мы вошли. Бар, ставший для нас родным домом, сегодня был, как никогда, оживлённым. Тут отдыхали сразу несколько команд, вернувшихся из рейдов в чужие миры. Бармен метался за стойкой, стараясь наливать всем и сразу. Его помощник едва успевал расставлять бутылки на полках.

— Крот, возьми бутылку чего-нибудь, — приказал Старик, дедовщину ещё никто не отменял, пусть сходит, — а мы пока попробуем обмозговать, что же мы видели.

— Может, пусть начальство думает? — спросил я, — у него голова большая.

— Само собой, только вот Бармен занят, а потому стоит подумать самим, очень может быть, что таких тварей мы встретили не в последний раз. Нужно разобраться, что им было нужно. А то нас всегда информируют на необходимо достаточном уровне, даже меня.

Он развязал сумочку и высыпал на стол её содержимое, сказать точно, что это было, не взялся бы никто. Квадратная полимерная пластина, со стороной в четыре сантиметра, и толщиной в пару миллиметров. В центре металлический кружок, а на нём серый прозрачный кристалл ромбовидной формы, в котором, если приглядеться, можно было различить крупинки золота, или другого похожего металла. Через некоторое время стало ясно, что кружок с кристаллом находятся только на верхней стороне пластинки, а если её перевернуть, таинственным образом исчезают снизу и появляются наверху. Происходит это неуловимо для глаз, поэтому кажется, что они с обеих сторон, приходится смотреть в профиль, чтобы понять странность. Если же пластинку поставить вертикально, то кружок остаётся на одной его стороне, только чуть смещается вверх, словно поплавок. При этом попытки сдвинуть его пальцем успеха не принесли, он казался единым целым с пластинкой.

— Вот за этим они охотились, — констатировал Старик, — это не тупые хулиганства холопов, эти твари действовали осознанно.

— А что это? — спросил из-за его спины Крот, подошедший сзади с бутылкой и стаканами.

— Понятия не имею, — честно ответил Старик, — всё это следует отдать начальству, и как можно быстрее. Кстати, где рука?

Крот вытащил из мешка руку-щупальце, которая уже начал ощутимо вонять, пальцы не разжимались, пришлось разрезать, но результат был ожидаемым, в кулаке оказались зажаты всё те же пластинки, Старик сгрёб их и понёс вместе с рукой в сторону стойки. Докладывать начальству.

Глобус разлил по стаканам золотистый напиток из пузатой бутылки.

— Самогон? — спросил Глобус, осторожно принюхиваясь.

— Деревня ты, — обиженно заявил Крот, — это текила, мексиканский…

— …самогон, — добавил я. — Но хороший, давайте, за успех, за то, что в очередной раз все живыми вернулись.

— Ага, — кивнул Глобус лысой головой, поднимая стакан, — уже шестой рейд без потерь, дай бог, чтобы и дальше так.

— Меня подождите, — раздался голос Старика, который вернулся к нам и присел, протягивая руку за стаканом.

— А как же доклад? — удивлённо спросил я.

— Бармен сказал, что подробности завтра расскажу, а пока отдыхать нужно. Кстати, хорошо, что быстро вернулись, язвы эти, от присосок, — он потрогал шею, где были уже почти зажившие кровавые точки, — они смертельны, в присосках яд, от которого за сутки внутренности растворяются, если бы не вернулись сюда, мне бы не жить.

— А что за штучки?

— Не знаю, но Бармен знает, это точно, увидел, обрадовался, сказал, что теперь ему всё понятно. А что именно понятно, не объяснил.

— Теперь что? — спросил Крот.

— Гуляем теперь, непонятно разве, — Старик улыбнулся, окровавленная борода смешно встопорщилась по сторонам.

— А почему здесь девок нет? — спросил я, — только бухло, от которого у нас скоро и впрямь печень отвалится.

— Я смотрю, тебе с Лолой понравилось, — улыбнулся Глобус, — ну так спроси у Бармена, или ещё у кого из начальства, они, в принципе, не тираны, о людях заботятся, может, и устроят чего.

— Бордель с пленными холопами, — предположил Старик, и мы дружно захохотали.