Глава 3

Девчонки притворялись, будто не смотрят на мальчишек, болтая с подругами или играя в телефоны, а мальчишки делали вид, что не наблюдают за девчонками, хотя втайне надеялись их впечатлить, чеканя мяч или снимая на видео, как ни с того ни с сего начинают колотить ничего не подозревающих одноклассников. Все друг за другом следили, только исподволь. Это напоминало большую игру в гляделки: моргай сколько хочешь, но, если кто-нибудь заметит, как ты на него пялишься, – сморщишься, как посыпанный солью слизняк. Лишь у одного человека хватало самоуверенности, чтобы выдержать каждый взгляд на школьном дворе; в тот день, как и почти всегда, Марк не спускал глаз с Уилла.

– Серьезно, это было безумие! – тараторил Мо, пока они с Уиллом пробирались сквозь толпу, направляясь к школе. – Львов восемь, если не больше – на самом деле львиц, львы-то не охотятся, – поедали этого быка, или бизона, еще живого, а он… ну, просто стоял и щипал траву, пока они его кусали, и…

Уилл ткнул Мо локтем под ребра.

– За что? – протянул тот, потирая бок.

Уилл кивнул в сторону трех неопрятных мальчишек, шагавших им навстречу. Они были старше и выше Уилла и Мо, чем страшно гордились. В своих незаправленных рубашках и болтающихся галстуках они походили на троицу заработавшихся детективов. Хотя если Марк с прихвостнями и имели какое-то отношение к преступности, то уж точно не боролись с ней. Марк был на несколько дюймов ниже остальных членов банды, но его слава главного задиры старшей школы «Ричмонд» компенсировала недостаток роста, ума и красоты, как и отсутствие передних зубов. Чтобы впасть к нему в немилость (впрочем, милостей за ним и не водилось), даже делать ничего не требовалось. Сам факт твоего существования делал тебя участником лотереи боли Маркуса Робсона, и почему-то – Уилл никак не мог взять в толк почему – его имя выпадало как минимум в два раза чаще, чем остальные.

– Идем, – поторопил его Мо. Они ускорили шаг в надежде поскорее добраться до класса. Старшие мальчишки тоже поднажали, преследуя их в толпе, как три акулы, учуявшие в воде кровь.

– Парни, гляньте, кто у нас тут! – Марк перегородил Уиллу и Мо главный вход. – Тупой и еще тупее. Или как – «глухой и еще тупее»?

– Я же говорил, я не глухой! – возразил Мо. – У меня…

– Что? – Марк приставил к уху ладонь. – Не расслышал.

– Я сказал, я не глухой, у меня просто…

– Что?

– Говорю, я не…

– Не слышу, Мо, погромче! – не унимался Марк.

Тут Мо наконец уловил иронию и вздохнул.

– Идиот, – пробормотал он, поправляя слуховой аппарат.

– Что ты сказал?! – выпалил Марк.

– Ты же меня не слышишь, – съязвил Мо.

– Следи за языком, – рявкнул Марк и дернул Мо за галстук так сильно, что узел затянулся в крохотный шарик. – Бери пример со своего парня.

Мо пытался ослабить галстук, а Марк тем временем повернулся к Уиллу.

– На что уставился?

Уилл пожал плечами и опустил глаза.

– В чем дело? – фыркнул Марк. – Нравлюсь?

Мальчик покачал головой.

– Хочешь сказать, я урод?

Уилл снова покачал головой.

– Значит, все-таки нравлюсь? – настаивал Марк.

– Оставь его в покое, – после попытки удушения голос Мо звучал хрипло.

– Заткнись, Моби Бзик, – огрызнулся Марк.

– Моби Бзик, – повторил Тони, самый высокий из троих. – Прикольно.

– Не понял, – подал голос Гэвин, настолько прыщавый, что, казалось, гноя у него в голове было больше, чем мозгов.

– «Моби Дик», – пояснил Тони. – Ну знаешь, книжка такая. Там еще кит и одноногий Араб.

– Араб? – переспросил Гэвин. – Как Мо?

– Ахав, – поправил его Мо. – Капитан Ахав. И я не араб, я пенджабец.

– Пофиг, – бросил Гэвин.

– Teri maa ka lora, – выругался Мо.

– Как твоя рука? – поинтересовался Марк у Уилла.

Тот пожал плечами со всей напускной бравадой, на какую был способен. Но, учитывая обстоятельства, получилось не очень.

– Не против, если я тебя еще немного разукрашу?

Марк картинно замахнулся, и Уилл инстинктивно поднял руку, прикрывая плечо.

– Так и думал, – усмехнулся Марк. Прозвенел звонок, и троица потянулась к дверям. – Увидимся за обедом, неудачники.

Мо потер шею и снова негромко выругался на панджаби. Уилл кивнул, не сомневаясь, что Мо сказал нечто плохое.

Они зашли в здание вместе с другими учениками и направились к классу. Усевшись за соседнюю парту, Мо подтолкнул приятеля, указывая на стоящего у доски мужчину с равнодушным выражением лица, жидкими волосами и жесткой, как проволочная мочалка, бородой. Судя по виду, одевался он впотьмах.

– Интересно, от кого он убегал? – шепнул Мо.

Уилл пожал плечами.

– Итак, успокаиваемся. – В усталом голосе мужчины звучали интонации человека, которого всю жизнь игнорируют. – Вам, наверное, интересно, кто я такой и что здесь делаю. Честно говоря, иногда я и сам задаю себе эти вопросы – как задаст каждый из вас однажды, когда поймет, что жизнь – всего лишь череда разочарований. Но для справки: меня зовут мистер Коулман, я буду заменять вашего учителя.

Он написал свою фамилию на доске и подчеркнул.

– Не мистер Каллман. Не мистер Коллман. Не мистер Клевый, хотя так, пожалуй, можете звать меня, если захотите. Во всех остальных случаях – мистер Коулман. Ясно?

В ответ раздалось бормотание.

– Допустим, это «да». И предупреждаю: считать меня легкой мишенью будет серьезной ошибкой. Хоть здесь я и новенький, но слышал и видел практически все, что может случиться в классной комнате. Не знаю, чем вы так напугали сбежавшего от вас мистера Хейла, но со мной этот номер не пройдет. Понятно?

Мистер Коулман обвел глазами класс, и там, куда падал его взгляд, с лиц сходили улыбки.

– Чудесно. Пожалуй, начнем с переклички. Это очень просто. Я называю имя, а вы отвечаете «здесь».

Учитель открыл классный журнал и быстро пролистал.

– Аткинс? – начал он, держа ручку над страницей.

– Здесь, – ответила сидевшая перед Уиллом девочка с брекетами.

– Хорошо, Сандра. Вы явно уже так делали. – Мистер Коулман поставил галочку напротив ее имени. – Картрайт?

– Туточки, – брякнул мальчик в сбившемся набок галстуке, сидевший на последней парте.

– …В отличие от Картрайта, – протянул мистер Коулман. Все, кроме Картрайта, засмеялись. – Джиндал?

– Здесь, – ответил Джиндал.

– Учись, Картрайт, – заметил мистер Коулман.

– Здесь, – под всеобщий хохот воскликнул Картрайт.

– Нет, Картрайт, уже… Ладно. Кабига?

– Здесь.

– Малули?

Молчание.

– Малули?

Тишину в классе нарушали редкие смешки. Мистер Коулман снова осмотрелся: все парты были заняты. Уилл поднял руку.

– Да? – нахмурился учитель.

– Это он Малули, сэр, – подал голос Мо.

– Да ну? – Мистер Коулман повернулся к Уиллу. – Тогда почему ты не сказал «здесь»?

– Он не говорит, сэр, – ответил за него Мо.

– Не… говорит?

– Нет, сэр.

– А ты, стало быть, кто?.. Его представитель?

– Скорее пресс-секретарь, – сказал Мо. По классу прокатилась волна смеха.

– Ясно. – Мистер Коулман нарисовал в журнале галочку напротив фамилии Уилла. – Беру свои слова назад. Вот теперь я видел все.

Половину обеденного перерыва Уилл просидел в подсобке. Он частенько оказывался там, но вовсе не потому, что любил подолгу сидеть в темноте или вдыхать аромат бытовой химии: Марк и его банда снова подкараулили его по пути в столовую и заперли. Это повторялось с тех пор, как они, замышляя очередную гадость, узнали, что ручка с внутренней стороны двери держится на честном слове и ее легко вынуть. Так у них появилась камера, вызволить из которой несчастных жертв можно было, лишь открыв дверь снаружи. Уиллу выпала сомнительная честь стать первым узником. Он же отсидел самый долгий срок: однажды его заперли на целых два урока, но, поскольку это были математика и физика, он не особо рвался на свободу.

Откровенно говоря, ему даже нравились тишина и уединение этого чулана. Уилл перестал сопротивляться, когда его тут запирали (и подпортил хулиганам веселье, но не настолько, чтобы те отступились). Тут над ним никто не смеялся, не унижал и не оскорблял. Никто не говорил, что он просто ищет внимания (это особенно злило Уилла: как раз внимания он изо всех сил старался избегать), и не бил – ведь били обычно те же, кто запирал дверь с другой стороны. А еще никто не притворялся, будто понимает его чувства. Никто не сравнивал его ситуацию со своей: конечно, ведь как-то раз из-за ангины он на целую неделю потерял голос. Здесь, в подсобке, Уилла просто оставляли в покое. Одна беда: мучил голод. Именно поэтому, получив от Мо СМС с вопросом «Ты где?», Уилл уже начал было писать ответ, когда услышал в коридоре голос миссис Торп.

– О, привет, Дейв.

Сью Торп, директор школы, отличалась от других своих коллег – поборников строгой дисциплины, которые редко стригли волосы в носу, но часто теряли терпение и не могли даже взглянуть на линейку без желания кого-нибудь ею хлестнуть, причем неважно, ученика или нет. У миссис Торп был легкий характер и веселый нрав. В целом ученики ее любили, хоть порой она с трудом подавляла настойчивое желание запустить в них чем-то из канцелярских принадлежностей.

– Сью! Рад тебя видеть.

Уилл не сразу, но узнал голос мистера Коулмана.

– Как прошло утро? – спросила директор.

Мистер Коулман вздохнул.

– У тебя бывало такое: ведешь урок, смотришь на учеников – а они внимательно слушают и прямо на глазах становятся умнее? И ты стоишь и думаешь: «Вот почему я стала учителем. Вот мое призвание»?

Миссис Торп помедлила с ответом.

– Вообще-то нет.

– Вот именно, – отозвался мистер Коулман. Уилл улыбнулся.

– Стало быть, все как обычно?

– Все как обычно, – повторил учитель. – Хотя нет. Вру.

– Что такое? Расскажи.

– Знаешь мальчика по фамилии Малули?

– Уилла? – уточнила директор.

– Да. Молчуна.

– Славный мальчик. Хороший ученик. А почему ты спрашиваешь?

– Он правда не может говорить? Или это просто часть обряда посвящения для новых учителей?

– Говорить он может. Просто… не хочет. Это так называемая избирательная немота, – пояснила миссис Торп.

– Ух ты! Вот бы и мои дети иногда избирательно молчали.

– С языка снял.

– Он всегда был таким? – спросил мистер Коулман.

Уилл сжался: он точно знал, что скажет дальше миссис Торп.

– Его мама погибла около года назад. Автокатастрофа. Машину развернуло на льду, и она врезалась в дерево. Бедняжка Уилл был внутри. С тех пор он не разговаривает.

Мистер Коулман что-то пробормотал – Уилл не расслышал, что именно, но, должно быть, какое-то ругательство. Во всяком случае, миссис Торп согласилась.

– Имей в виду: старшие ребята над ним иногда издеваются. Я вызывала их к себе, но ты сам знаешь, какими бывают подростки.

– К сожалению, да.

Они зашагали дальше по коридору, и скоро их голоса стихли.

Уилл посидел в подсобке еще несколько минут. Аппетит у него пропал, но теперь мальчику казалось, будто темнота вокруг стала сгущаться, и он написал Мо, чтобы тот пришел вызволить его.

Загрузка...