Что скрывалось за фиговым листком

Глава 5

– Куда? – спросил я, когда мы сели в машину.

– Прямо. Налево у светофора. И снова налево у следующего перекрестка. – Она дотронулась рукой до щеки. – Этот подонок поранил меня.

– Не так сильно, как я поранил его, – сказал я, включая мотор.

– Прекрасно. Будем считать, что вы с ним расквитались за меня, хорошо?

Я поехал, руководствуясь ее указаниями, и вскоре она сказала:

– Вон та развалюха слева.

Каким-то чудом здесь оказалось свободное место, чтобы поставить машину; я затормозил возле ветхого пятиэтажного здания, которое действительно лучше всего было описать как развалюху.

– Здесь?

– Да, красавчик. Мое вонючее логово.

Она выскользнула из машины и поднялась по разбитым ступенькам к перекосившейся входной двери, распахнула ее толчком ноги и зашагала дальше по неосвещенному коридору до самого конца, нашла ключ, отперла дверь и вошла внутрь. Я шел следом.

Мы вошли в малюсенькую комнатушку, в которой стояли раскладушка, одностворчатый шкаф, колченогий стол и стул. Грязный истертый ковер закрывал пол.

Распахнутая по левой стене дверь демонстрировала совмещенный туалет с душевой.

Я запер дверь и осмотрелся.

– Это ваш дом? – спросил я недоверчиво.

Она подошла к раскладушке и села на нее. Та заскрипела и прогнулась.

– Место, где можно выспаться. – Она пожала плечами. – Все остальное время я в клубе. Садитесь, красавчик. – Она указала на стул. – Раскладушка не выдержит нас двоих, так что не лелейте надежд.

Я сел верхом на стул и посмотрел на нее.

– Почему вы хотите найти Стеллу? – спросила она.

– Вообще-то мне нужна не она, а Джонни Джексон, который, как я считаю, ее сын.

Она провела пальчиком по шву на джинсах.

– Почему вы думаете, что у Стеллы был сын?

– А разве нет?

Она тихонько рассмеялась:

– Почему вы хотите найти Джонни Джексона?

– Его дедушка оставил ему лягушачью ферму. Кто-то желает ее приобрести. Без согласия Джонни этого сделать нельзя.

– Она много стоит?

– Достаточно. Послушайте, милочка, не будем тратить слишком много времени. Если я сумею разыскать Стеллу, я сумею найти и Джонни и смогу отдохнуть и забыть об этом деле. Вы знаете, где она?

Она снова потрогала щеку, теперь все явственнее проступал на ней кровоподтек.

– До сих пор я работала у Эдди, теперь все. Допустим, вы дадите мне сотню долларов. Мне нужно отсюда уехать.

– Почему именно я?

– За это я смогу рассказать вам про Стеллу и Джонни, чтобы вы могли отдохнуть.

Я достал бумажник, вынул из него двадцатидолларовый банкнот и протянул ей.

– Это за что? – спросила она, но деньги взяла.

– Начинайте говорить, милочка. Остальное появится позже, если вы сообщите мне что-то полезное.

– Стелла умерла от высокой дозы… Она месяцами была на героине. Вот почему ее и выставил Эдди.

– Он сказал, что она попала под машину.

Она кивнула:

– А что еще он мог сказать? Он опасается наркотиков.

– Но она получала героин-то у него?

– Я этого не говорила, верно? – Глаза у нее стали холодными. – Стелла мертва.

– Вы ее знали?

– Конечно. Она учила меня профессии стриптиза. Теперь я занимаю ее место.

– Она вам говорила, что Джонни ее сын?

– Да.

– А кто отец?

– Еще двадцать долларов за этот ответ.

Я дал ей еще одну бумажку.

– Она сказала, что его отец воевал во Вьетнаме.

– Они были женаты?

Она поморщилась:

– Кто теперь хочет жениться?

– Не часто, но иной раз под действием наркотиков. Что она вам сказала про Джонни?

– Что к ее великой радости он убежал от нее еще ребенком.

– Почему?

– Он связывал ее. У нее были приятели, которым ребенок мешал… По-моему, вполне понятно. Удивляться нечему.

– Она знала, куда он отправился?

– Зачем ей беспокоиться? Он уехал, и точка.

Пока я ничего путного не услышал.

– Вы когда-нибудь встречались с Джонни?

Она хитро улыбнулась:

– Долго же вы подходили к этому вопросу, красавчик! Разрешите вам заметить, что это дорогой вопрос.

Инстинкт мне подсказал, что это уже не пустяки. Что такое пятьдесят долларов для агентства? Я заглянул в свой опустошенный бумажник, нашел пятьдесят долларов и протянул ей.

– Повторяю: вы когда-нибудь встречались с Джонни Джексоном?

– Два месяца назад, накануне того дня, когда умерла Стелла.

– Расскажите подробнее, милочка! – воскликнул я нетерпеливо.

– Дайте сигарету.

Я достал пачку, дал ей сигарету, вторую взял себе, закурил, ожидая продолжения.

– Мы с ней были в клубе. Кроме нас, там никого не было. Эдди сидел в своем кабинете. Мы с ней болтали. – Она брезгливо поморщилась. – Потом явились эти двое. Я достаточно часто видела педерастов, но на эту пару стоило посмотреть. Один из них был негр. Настоящий бык. Второй – его мальчик: хорошенький, светловолосый, одетый так, что ваши глаза невольно приковывались к множеству бус и браслетов. Негр стоял на пороге. Хорошенький мальчик мелкими шажками, покачивая бедрами, пересек комнату. Нужно ли вам все это рассказывать? – Она снова поморщилась. – Я ненавижу педерастов. Они сейчас повсюду, разрастаются, как раковая опухоль… Он подошел к нам и глупо улыбнулся, глядя на Стеллу. Я думала, что она его сейчас отошьет, но вместо этого она застыла как восковая кукла, побледнела как полотно и совсем перестала дышать.

«Привет, ма! – произнес этот уродец высоким пронзительным голосом. – Я совсем выдохся. Одолжи мне пятьдесят, хорошо?»

Мы сидели, глядя на него широко раскрытыми глазами. Тогда я закричала, чтобы он убирался ко всем чертям. Мой голос, кажется, пробудил ее. Она воскликнула: «Господи, Джонни, что ты с собой сотворил?» Он же весьма развязно усмехнулся и спросил: «Послушай, ма, что ты сотворила с собой? Дай мне полсотни, я совсем без денег!» Стелла расплакалась, тогда он потянулся к ее сумочке. Но когда он стал ее открывать, я плеснула ему в лицо кока-колы, которую пила. От неожиданности он отскочил в сторону с громкими воплями, что я испортила его одежду. Потом подошел черномазый. Я испугалась, что он меня прибьет, но он схватил Джонни в охапку и потащил к выходу. Стелла поднялась, продолжая плакать, и ушла к себе в комнату. Тогда я ее видела последний раз в живых. Она приняла тройную порцию героина.

Кусочки головоломки разместились по своим полочкам. Джонни Джексон, сын Митчелла Джексона, был гомосексуалистом. Этим объясняется, почему девочки в школе Сирла не могли произвести на него впечатления и почему все те, с кем я о нем говорил, и называли его «славным ребенком», но слишком робким.

Я почувствовал наконец, что кое-чего достиг.

– Вы знаете, где я его смогу найти?

– Он может быть где угодно. Нет, не знаю, и меня это совершенно не интересует. Послушайте, красавчик, что вы скажете в отношении последней десятки?

– Куда вы собираетесь?

Она пожала плечами, на лице у нее было совершенно каменное выражение.

– Не знаю. Я сыта по горло «Скин-клубом». – Она внимательно посмотрела на меня. – Уж не думаете ли вы, что девушка с моей внешностью и моим… умением умрет с голода?

– Но должны же вы куда-то отправиться!

– Несомненно. В Нью-Йорк, возможно, туда, где есть жизнь. Сейчас я твердо знаю одно: я хочу удрать от Эдди. Так как в отношении десятки?

– Детка, сотни тебе тоже мало. Она ничем не поможет. Нью-Йорк? Это очень далеко отсюда.

Она протянула руку:

– Деньги, красавчик!

– Расскажи мне про Эдди Рейза.

Глаза у нее округлились.

– Вы сошли с ума? Об этом пресмыкающемся я не хочу говорить! Я рассказала вам о Джонни, хватит с вас!

– Эдди участвует в рэкете по наркотикам? – сказал я. – Вам не обязательно говорить мне об этом. Это ясно и без ваших слов.

Она вскочила с раскладушки, подошла к двери и распахнула ее.

– Гоните десять долларов, и… вон!

Я посмотрел на нее и почувствовал жалость. Она была очаровательная девушка, но так получилось, что она поплыла по течению, стараясь выжить, точно так же, как множество девушек ее возраста выходят на панель, чтобы не умереть с голода.

Что они могли предложить? Никто не хотел ничего, кроме их великолепно сложенных тел, готовности упасть на спину на постели. В их молодые глупые головы никогда не приходит мысль, что годы бегут и что они становятся все менее и менее привлекательными. Мужчины охотятся за молоденькими. Сейчас, с той уверенностью, которую вселяло в нее ее соблазнительное тело, Ви-Ви не могла представить себе возможность того, что другая девчонка, борющаяся за свое выживание, спихнет ее с поприща утоления порочных желаний мужчин более состоятельного круга, и ей останется довольствоваться старыми распутниками и алкоголиками, которые готовы схватить любую женщину.

– Милочка, остановитесь на минуточку, подумайте о будущем. Вы же сами накликаете беду на свою голову. Неужели вы не можете заниматься ничем иным, кроме стриптиза?

Она долго враждебно смотрела на меня.

– Вспомните хотя бы печальную судьбу той же Стеллы…

– Идите, трясите своим проклятым тамбурином в каком-нибудь другом месте! – закричала она. – Слава Богу, я могу сама распорядиться своей жизнью и устроить ее так, как мне нравится! Мне не нужны ничьи советы! – Она указала на дверь: – Катитесь!

Я вышел от нее, понимая, что никакие уговоры не в силах повлиять на нее, точно так же, как ничьи призывы и увещевания не в состоянии исправить современную молодежь, потому что они никого не желают слушать.

Проходя по темному коридору к выходу, я слышал, как захлопнулась дверь.

Усевшись в машину, я проехал вниз по улице и свернул направо как раз в тот момент, когда со стоянки выбралась какая-то машина. Прибавив скорости, я успел занять освободившееся местечко, опередив на какой-то фут другого претендента. Он метнул на меня уничтожающий взгляд и отправился охотиться дальше. Я запер машину, а сам побежал назад на улицу Ви-Ви.

Мне было трудно пробираться сквозь плотную толпу на тротуаре, но я позабыл о правилах вежливости и изо всех сил работал локтями, пока не добрался до такого подъезда, откуда мне был хорошо виден вход в развалюху. Я закурил сигарету и приготовился ждать.

Ви-Ви меня заинтриговала. Я хотел проследить, куда она пойдет.

После десятиминутного ожидания я почувствовал, как позади меня открылась дверь, я обернулся.

На крыльцо вышел чернокожий верзила, облаченный в оранжевую рубашку и черные атласные штаны. От него несло дешевыми духами. Он сделал два шага вперед, затем остановился и посмотрел на меня злыми, налитыми кровью глазами.

Я посмотрел на него «полицейским» взглядом.

– Вам что-то нужно, молодой человек? – требовательно спросил он грозным голосом.

– Если бы и было нужно, я бы не захотел это получить от вас.

Он напряг свои внушительные мускулы так, что рубашка расстегнулась на его груди.

– Иди погуляй, белый человек! – рявкнул он. – Убирайся восвояси.

Я расстегнул среднюю пуговицу своего пиджака и продемонстрировал ему свой 38-й, до половины вытянутый из кобуры.

Он посмотрел на оружие, потом на меня и слегка улыбнулся.

– Почему вы сразу не сказали, что вы коп, босс? – спросил он угодливо и торопливо пошел прочь, расталкивая толпу, как бульдозер.

Я снова застегнул пиджак, бросил сигарету через головы прохожих и продолжал терпеливо ждать.

Еще двадцать минут ожидания принесли мне вознаграждение.

Появилась Ви-Ви, посмотрела по сторонам, затем пошла вниз по улице. Я воображал, что у нее в руках будет чемодан, но увидел только сумку на ремне. Я пропустил ее вперед, затем отправился следом. У нее определенно не было вида человека, собирающегося уехать из города.

Следить за ней в толпе было трудно. Совершенно неожиданно она повернула направо, и я на мгновение потерял ее. Мне пришлось растолкать толпу мексиканцев, что-то горячо обсуждавших посреди тротуара, как это принято только у мексиканцев, но все же я успел завернуть за угол как раз вовремя, чтобы увидеть ее в дальнем конце улицы. Она собиралась сесть в «ТР-7».

Машина поразила меня. Она выглядела совершенно новой, ее светло-голубая окраска блестела на солнце. Последняя модель с открытым верхом.

Я обошел толстую женщину, нагруженную сумками, и услышал, как голубой «ТР» тронулся с места. Я все же успел заметить номер машины до того, как она завернула за угол и скрылась из вида.

На всякий случай я записал номер, потом вернулся назад, дошел до дверей «развалюхи» Ви-Ви и добрался до ее комнаты. Я предполагал, что дверь будет заперта, но она распахнулась, как только я до нее дотронулся.

Минут пять я потратил на осмотр, но ничего не обнаружил. Шкаф был пуст, постельное белье грязное, душевая выглядела так, как будто ею не пользовались несколько месяцев. Я пришел к выводу, что Ви-Ви обвела меня вокруг пальца. Эта отвратительная комнатенка определенно не была ее домом.

Я поехал в офис и навестил Чарлза Эдвардса, стервятника, который проверял расходные счета всех оперативников. После короткого, но жаркого спора с ним я пополнил свой бумажник, клятвенно заверяя его, что подробно отчитаюсь за каждый доллар агентства.

Чика Барни на месте не оказалось. Запершись в своем кабинете, я позвонил в отдел контроля городского транспорта при полицейском управлении, зная, что работнику Парнэлла там не откажут в помощи. Тем более что я уже имел дело с этим офицером.

– Лью, – сказал я, услышав его голос в трубке, – я хочу выяснить, кому принадлежит машина, регистрационный номер РС 400008?

– Подожди у телефона.

В ожидании я думал о Ви-Ви. Чего ради она привезла меня в эту грязную конуру? Говорила ли она правду, что хочет расстаться со «Скин-клубом»? Как могло случиться, что у нее есть такая дорогая спортивная машина, когда она попросила у меня без стеснения девяносто долларов? Или это вовсе не ее машина, она ее у кого-то одолжила или украла?

– Дирк. – Это заговорил офицер. – Машина принадлежит миссис Филлис Стобарт. Адрес: Броудхерст-бульвар, 48.

– Благодарю, Лью.

Я положил трубку.

Придвинув к себе портативку, я напечатал финансовый отчет для Эдвардса, подумав при этом, что он должен его удовлетворить.

Открылась дверь, появился Чик Барни.

– Снова ты?

Он сел за свой стол.

– У меня для тебя кое-что есть. – Он выдвинул ящик стола и достал короткий рапорт. – Никаких записей о регистрации брака Митча Джексона, но рождение его сына зарегистрировано Стеллой Коста. Возможно, действительно его жена, но скорее нет.

Он протянул мне фотокопию свидетельства о рождении. Ничего нового я из нее не узнал. Отец: Митчелл Джексон, мать – Стелла Джексон. Место рождения – Майами, Гроуз-Лейн, 22.

– Благодарю, Чик. Скажи, пожалуйста, ты никогда не сталкивался с капитаном Везерспуном, армейским агентом по наркотикам?

– Ты все еще суешь нос в наркотики?

– Знаешь его?

– Один раз с ним встречался. Он изучал ребят, рассортировывая их на козлов и баранов. – Чик поморщился. – Он мне не понравился.

– Почему?

Чик пожал плечами:

– Трудно сказать почему. Зависть, по-видимому. Казалось, у него слишком много денег. Один из этих типов с состоятельными родителями. Подавлял всех своим авторитетом. Вообще-то тебе человек или нравится, или не нравится. Везерспун мне не понравился.

– Чик, не мог бы ты выполнить для меня еще одну небольшую работенку? Я хочу возвратиться назад в Сирл, а здесь мне надо собрать данные о миссис Филлис Стобарт, проживающей в доме 48 по Броудхерст-бульвару?

Он вытаращил глаза:

– Какое она имеет отношение к Джонни Джексону?

– Не знаю. Возможно, никакого. Но на всякий случай мне нужна ее подноготная.

– Ну точно, Терри сейчас изнывает от безделья. Поручу это ему. Насколько глубоко копать?

– Насколько удастся.

– О'кей. И тебе это нужно к завтрашнему утру?

– Лучше сегодня вечером. Я позвоню тебе домой из Сирла в 21 час. Договорились?

– Нет. В это время, надеюсь, я буду помогать одной красотке выбраться из ее платья. – Он что-то написал на листке бумаги и протянул его мне.

– Хорошо, позвоню.

Я вышел из кабинета, занес свой отчет Эдвардсу. Поскольку он разговаривал по телефону, я положил его на стол, помахал рукой и поспешил к лифту до того, как тот обрушился бы на меня с коварными вопросами.

Усевшись в машину, я отправился в Сирл.

Когда я припарковал машину перед отелем «Прыгающая лягушка», часы пробили половину восьмого. Поездка и мои думы заставили меня проголодаться. Я поднялся по ступенькам и вошел в вестибюль. Ожидал увидеть Пегги за столом администратора, но там никого не было. Я пересек вестибюль и вошел в ресторан. За столом сидели всего пятеро коммерсантов.

Абрахам, негр-официант, заулыбался при виде меня и отодвинул стул за моим столиком.

– Добрый вечер, мистер Уоллес, – заговорил он, когда я уселся, – я могу рекомендовать вам отбивную, нашпигованную устрицами.

– Звучит соблазнительно. И двойной скотч. Ну и кофе, естественно.

Когда он записал мой заказ, я спросил:

– А где мисс Пегги?

Он печально посмотрел на меня:

– Мисс Пегги не совсем здорова. Она отдыхает. – И он медленно пошел на кухню.

Я откинулся на спинку, закурил сигарету и велел своему желудку потерпеть.

Через десять минут Абрахам появился с подносом. На столе передо мной оказалась тарелка с аппетитно пахнущим жарким, в бокале плавали кусочки льда.

– Как нравится, мистер Уоллес?

– Выглядит вполне съедобным!

Я заметил, что на его добродушной физиономии появилось испуганное выражение. Я оглянулся.

В дверях стоял Гарри Везерспун. Мы посмотрели друг на друга, затем я ему широко улыбнулся и помахал рукой. Он секунду поколебался, потом подошел к моему столику.

– Хэлло, мистер Везерспун, пообедайте со мной.

– Спасибо, я уже пообедал, – сказал он и грозно посмотрел на Абрахама, который склонил голову в глубоком поклоне и быстренько исчез.

– В таком случае выпейте кофе, – предложил я. – Мне хочется с вами поговорить.

Я заметил, что он снова колеблется, но потом все же придвинул себе стул и сел напротив.

Абрахам подошел снова.

– Кофе и бренди, – отрывисто бросил Везерспун.

Я ел отбивную.

– Здесь прекрасная кухня, – заметил я.

– Да.

Он задумчиво смотрел на меня, приготовившись к обороне.

– Я слышал, вы хотите приобрести этот отель, когда скончается бедняга Вьет.

– Пока еще ничего не решено.

Абрахам принес кофе и бренди.

– Запишите на мой счет, Абрахам, – сказал я.

Он кивнул и отошел.

Я поел еще, пока Везерспун потягивал из рюмки. Он продолжал изучающе разглядывать меня. Я не спешил, прекрасно видя, что он все сильнее нервничает.

– Как идет ваше расследование? – спросил он наконец.

– Продвижение медленное. Я разговаривал с полковником Хейверфордом.

Я вскинул глаза, посмотрев на него по-полицейски.

Глаза у него забегали, но физиономия осталась бесстрастной.

– Как поживает полковник?

– Оказывается, вы меня здорово провели, не правда ли, мистер Везерспун? Заявили, что никогда не видели Митчелла Джексона.

Он на глазах успокоился и заулыбался:

– Но ведь и вы проделали то же самое со мной, помните? Как говорится, долг платежом красен. Теперь мы квиты.

Я напомнил себе, что разговариваю с бывшим агентом по наркотикам. К нему требуется осторожный подход, если рассчитываю получить путную информацию.

– Что верно, то верно. – Я тоже заулыбался. – Полковник сообщил, что у вас имелись доказательства того, что Джексон является распространителем наркотиков, толкачом, как их называли, и у вас был уже ордер на его арест.

Везерспун, накладывающий непомерное количество сахара себе в чашку, пожал плечами:

– Правильно. Ситуация была в высшей степени щекотливая. Я совсем было намеревался арестовать Джексона, когда он совершил этот геройский поступок. Мы с полковником растерялись. Как поступить? Решили обвинение снять. Все это было в течение шести лет позабыто и похоронено, вдруг являетесь вы и раскапываете.

– Моя задача – отыскать Джонни Джексона. Если я сумею это сделать, не потревожив память отца, тем лучше.

Он посмотрел на меня и кивнул:

– Мальчик может быть где угодно. Я не завидую вашему поручению.

– Ваш адвокат поместил всюду объявления. Что-то может проясниться.

– Я слышал, что вы с ним тоже говорили?

– Я разговаривал со многими людьми, мистер Везерспун. Подобное расследование требует времени и разговоров.

Он допил кофе, потом принялся за бренди.

– Столько работы, чтобы найти мальчишку!

– За это мне платят деньги. В конце концов вы тоже заинтересованы, верно?

– Больше нет. Я думал приобрести эту ферму, теперь передумал. – Он скользнул по мне взглядом. – Я предупредил Венболта. Не хочу, чтобы меня беспокоили. Я не хочу больше тратить деньги.

– Так что же, теперь вас не интересует Джонни Джексон?

Он допил бренди.

– Нет! – Поднявшись из-за стола, он добавил: – Мне пора идти.

– Одну минуту, мистер Везерспун. Продавая наркотики, Митч должен был загребать огромные деньги. Кто снабжал его товаром?

– Не знаю.

Его лицо окаменело.

– Каким образом вы вышли на него? Каким доказательством располагали для ареста?

– Я не обсуждаю армейские секреты с частными сыщиками! – грубо отрезал он. – Спокойной ночи!

И он вышел из ресторана.

Я подал знак Абрахаму, чтобы тот подавал кофе. Посидев еще минут десять и оставив чаевые для официанта на столе, я вышел в вестибюль, где имелось несколько будок с телефонами-автоматами.

За столом администратора клевал носом Боб Вьет. Увидев меня, он заморгал глазами, прогоняя дремоту.

– Вы же можете позвонить из своего номера, мистер Уоллес!

Помня, что в таком случае мне не миновать коммутатора, я только улыбнулся ему и заперся в будке.

Я набрал номер, который дал мне Чик. Терри О'Брайен ответил, как будто он сидел рядом с телефоном в ожидании моего звонка.

Это был один из молодых подручных, которых набрал полковник. Они бегали по поручениям, выполняя несложную работу самостоятельно. Он гудел, как шмель, от неиспользованной энергии и был полон амбиции.

– Терри? Уоллес, – сказал я. – Что ты для меня выяснил?

– Привет, Дирк!

Я услышал, как шуршит бумага.

– Миссис Стобарт? Правильно?

– Правильно, – подтвердил я, сдерживая нетерпение. – Что ты раздобыл?

– Я потратил целых два часа на раскопки в морге «Геральд». Фан здорово помогла, но результат незавидный.

Так почтительно у нас называли отдел хранения справочного материала редакции «Геральд», где всем заправляла Фанни Бэтли, ночной клерк. Если кому-то из агентов Парнэлла требовались сведения о жителях города, они моментально обращались к ней.

– Что же ты узнал?

– Филлис Стобарт, жена Герберта Стобарта. Ей около сорока, ему примерно сорок шесть… Он купил виллу на Броудхерст-бульваре. Высокий класс! От четверти до полумиллиона! Это было год назад. Он утверждает, что занимается экспортно-импортными операциями на Дальнем Востоке, в Сайгоне. Продал свое дело до того, как победили вьетнамцы, и получил кучу денег…

Они состоятельные, но далеко не сливки общества. Судя по фотографии, которую я видел, ему палец в рот не клади!

Из тех ловкачей, которые появляются из ничего, а потом прибирают к рукам все, ничем не брезгуя. В ней больше породы. Повторяю, я сужу по фотографии. А вот их дом, опять-таки по фотографии, экстра-класса. Три машины: «роллс» и джип для него, у нее «ТР-7». Четыре прислуги. Он отошел от дел, играет в гольф и покер. Она в бридж.

Он замолчал, потом с надеждой спросил:

– Ну как?

– Пока замечательно. Сейчас задам дополнительные вопросы. Ничего не сказано о детях. Фактически справка касается только их социального положения.

– Я все это нашел в газете…

– Вся ясно. Но я-то хочу знать как можно больше об этой женщине. Откуда она и кто такая. Есть ли у них дети.

Терри тихонько застонал:

– О'кей, завтра я займусь этими вопросами.

– Запасайся самой острой лопатой и приступай к раскопкам! – сказал я и повесил трубку.

Выйдя из будки, я понял, что Боб Вьет скучает, и подошел к нему.

– Пегги нездорова? – спросил я, останавливаясь перед ним.

Он печально посмотрел на меня:

– Она в больнице.

– Приношу вам свои соболезнования. Ей плохо?

– Врачи говорят, трудный случай, но они обещают справиться. – Болезненная судорога исказила его лицо, но он выжал жалкую улыбку. – Мистер Везерспун покупает отель. – Он растерянно развел руками. – Он отчаянно со мной торгуется, понимая, что я долго не протяну. Во всяком случае, Пегги не будет голодать.

Мне было больно смотреть на этого несчастного человека, который ухитрялся не показывать всем, как он страдает.

– Он планирует модернизировать отель, – продолжал он. – Весь старый персонал будет заменен, кроме кухарки. Ничего не поделаешь, время идет вперед.

– Похоже, что мистер Везерспун коллекционирует недвижимость в Сирле.

Он кивнул, потом потянулся за моим ключом:

– Наверное, вы уже будете ложиться, мистер Уоллес?

Я взял ключ, улыбнулся ему и поднялся в лифте к себе наверх.

У себя в номере я стал не спеша оценивать прошедший день, то, что услышал от Терри О'Брайена, и пришел к заключению, что все еще топчусь на месте. После этого мне оставалось только принять душ и лечь спать.

Я нашел Волли Воткинса за подрезанием роз на кустах, окаймлявших дорожку к его бунгало.

Увидев мою машину, он выпрямился и пошел мне навстречу. Он прекрасно выглядел.

– А я-то думал, когда буду иметь удовольствие снова вас увидеть, – сказал он, пожимая мне руку. – Хотите кофе?

– Спасибо, нет. Я только что позавтракал.

Время было 10.05.

– Как ваше колено?

– То лучше, то хуже. Когда бывает лучше, я немного работаю в саду.

Я остановился, любуясь розами.

– Лучших никогда не видел! – воскликнул я совершенно искренне.

– Знаете, я ведь с ними разговариваю… – Он рассмеялся. – Цветы реагируют на ласку. Они любят, когда ими восторгаются.

Мы уселись на качалки в тени. Он закурил трубку, я – сигарету.

– Итак, молодой человек, нашли вы Джонни? – спросил он.

– Это потребует много времени… Причина, по которой я пришел к вам сегодня, мистер Воткинс, в том, что я хочу поговорить о вашем сыне.

Тень пробежала по его лицу.

– Какое отношение он имеет к Джонни?

– Не знаю, я вроде рыбака. Забрасываю удочки в поток в надежде что-то поймать. Вы не имели от него известий?

– Не имею с тех пор, как его призвали в армию. Тому уже десять лет. И, откровенно, не хочу их получать. Он ничего не приносил, кроме неприятностей. Если бы не он и его отвратительное поведение, Китти была бы жива и по сей день. Это он вогнал ее в могилу!

– Как я понял, они с Митчем Джексоном были приятелями?

– Пара негодников! Как я считаю, Сид верховодил. У него была хорошая голова, только досталась она плохому человеку. – Он вынул изо рта трубку, посмотрел на нее и горестно вздохнул: – Ни я, ни Китти не могли понять, где мы допустили ошибку. Мы окружали его теплом и заботой, но в то же время не слишком его баловали. Его скверные наклонности начали рано проявляться. Уже в четыре года он начал таскать из моего стола. Если бы он попросил меня, он бы получил решительно все, но ему было интересно воровать. Позже он стал таскать у меня из кассы, я поймал его за этим и хорошенько наказал, но это не помогло. Просто он стал действовать осторожнее и хитрее. Они с Митчем повадились ездить в Парадиз-Сити на мопеде Митча. Старый Фрэд купил его сыну. Там они воровали самым форменным образом. Я знал это, потому что не спускал глаз с Сида, а у него появились деньги на сигареты и модные вещи. Так что ничего не изменилось… Китти не осушала слез. Сид ее постепенно убил.

– Бессердечный малый, – сказал я с возмущением. – А попав во Вьетнам, он вам не писал?

– Один раз прислал жене открытку, в которой сообщал о своем приезде. После этого ничего.

– А у вас случайно нет его фотографии, мистер Воткинс? – спросил я как бы между прочим.

– Фотографии? Как же, есть. Припоминаю, он прислал Китти свой портрет в военной форме до того, как они сели на корабль… – Он вопросительно посмотрел на меня: – Хотите взглянуть?

– Если это не доставит вам больших хлопот. – Я широко ему улыбнулся. – Понимаете, ловлю рыбу…

Он медленно поднялся.

– Пройдемте в дом, я покажу вам.

В чисто прибранной гостиной он стал рыться в ящике письменного стола, а я подошел к окну и посмотрел на маленький садик с тыльной стороны дома. Там имелась превосходная лужайка и кусты роз. Темно-красные крупные цветы покачивались на длинных стеблях. Я подумал, что лишь в редких цветочных магазинах можно увидеть такую красоту.

Я осмотрелся и увидел на письменном столе портативную пишущую машинку.

– Вы печатаете, мистер Воткинс?

– У меня отвратительный почерк. Я поддерживаю связь с некоторыми старыми друзьями и не хочу портить им зрение. – Он вытянулся и протянул мне конверт. – Вот фотография Сида.

Он вытащил оттуда хороший снимок работы фотографа-профессионала, на котором был изображен молодой человек в армейском тропическом шлеме.

Так вот как выглядел Сид Воткинс!

Узкие плечи, коротко подстриженные черные волосы, близко поставленные глаза, рот с необычно тонкими злыми губами, короткий курносый нос и белый шрам, идущий от правой брови до подбородка. Оденьте его в грязные джинсы и пропотевшую рубашку, и вы увидите типичного порочного гангстера.

– Я никогда не смотрю на нее, – сказал Волли, отходя в сторону. – На этом снимке ясно видно его гнилое нутро.

– Шрам?

– Этот-то? Он заработал его в пятнадцатилетнем возрасте. Поножовщина, по всей вероятности. Мы с Китти не стали расспрашивать. Он явился домой весь в крови, мать его перевязала и лечила. Мы были в таком ужасе… Даже не то, нас это настолько потрясло, что мы не пожелали знать подробности. – Он тяжело вздохнул. – К этому времени мы уже научились молчать. Уговоры, просьбы, нотации – все это было пустой тратой времени.

Я снова спрятал фото в конверт и положил его на стол.

– Вы недавно видели Джонни Джексона? – спросил я, огорошивая его внезапным вопросом.

Он замер, потом посмотрел на меня:

– Что вы говорите?

– Я спросил, видели ли вы Джонни Джексона уже после смерти старого Фрэда?

Он отвел глаза в сторону.

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Кто-то положил красные розы из вашего сада на могилу старого Фрэда. Кто-то напечатал записку «Покойся в мире, дедушка. Джонни». Эта записка могла быть напечатана на вашей машинке. Позвонил ли Джонни сюда и попросил вас это сделать, или он сам сделал это?

Он выбил свою трубку, закурил ее, выгадывая время. Затем, все еще не глядя на меня, слегка улыбнулся:

– Догадка правильная, мистер Уоллес. Вы – умный человек. Это сделал я. Я подумал, что Джонни, где бы он ни находился, одобрит это. Это была моя идея. Мы со стариной Фрэдом были хорошими друзьями. Мне было неприятно думать, что его опустили в землю без цветов. И поэтому я срезал розы и напечатал записку… Джонни бы это сделал, если бы он был здесь. – И вновь вымученная тень улыбки. – Надеюсь, старина Фрэд оценил то, что я сделал от имени Джонни.

Я посмотрел на него. Он был слишком честным человеком. Конечно, он очень старался, но я не сомневался, что он лжет.

– Хорошая мысль, – сказал я. – Итак, вы не виделись и не разговаривали с Джонни с тех пор, как он исчез?

Он снова помедлил, потом пару раз затянулся трубкой и пробормотал, не глядя на меня:

– Нет.

После этого я уже не сомневался, что он говорит неправду.

– Ну что ж, благодарю, мистер Воткинс. Возможно, мне придется побеспокоить вас еще раз.

Повернувшись, я пошел к выходу. Мне его было даже немного жалко, такой у него был несчастный, пристыженный вид.

Добравшись до шоссе на Сирл, я выключил мотор, остановил машину на обочине, закурил и стал обдумывать свой предстоящий визит к полковнику Парнэллу по его возвращении из Вашингтона. Время бежало, оставалось всего три дня. Я не сомневался, что как только он прочитает мое донесение, то сразу же закроет это дело. Во-первых, на него нет денег. Во-вторых, из рапорта явствует, что смерть Митчелла не что иное, как фиговый листок. Парнэллу не захочется, чтобы национальный герой был изобличен как преступный распространитель наркотиков. Ну и потом, в конце концов, кому какое дело до того, что случилось с Джонни Джексоном?

Впрочем, меня это очень интересовало!

В этом деле было столько неясностей, которые следовало бы уточнить. Я вынужден был сознаться, что сейчас я ни капельки не приблизился к решению возложенной на меня задачи.

Мне вспомнились слова отца: «Когда ты зайдешь в тупик, сын, возвращайся в исходную точку, и, возможно, если ты хорошенько подумаешь, тебе удастся найти важный ход, который ты раньше проглядел».

Я определенно зашел в тупик, поэтому вернулся назад.

Фрэдерик Джексон, фермер-лягушатник, поручил полковнику Парнэллу разыскать его внука Джонни. Он уплатил ретейнер в сотню долларов, напомнив полковнику, что его сын Митч, отец Джонни, был награжден медалью «Почета». Таким образом, полковник не мог отказаться от этого задания и поручил мне заняться расследованием.

Я обнаружил следующее:

Фрэд Джексон был убит. Чтобы защитить шерифа-пьяницу и не допустить к расследованию полицию штата, коронер доктор Стид вынес вердикт о самоубийстве. Под кроватью Фрэда имелось скрытое отверстие, тайник, в котором тот, наверное, хранил свои сбережения. Кто-то очистил хижину, прихватив с собой медаль Митча и деньги Фрэда. Городские слухи указывали, что Митч был отпетым негодяем, который проводил время с другим подонком Сидом Воткинсом. Они вместе воровали и чинили дебоши. Обоих призвали в армию. В город, вскоре после отъезда отца, явился девятилетний мальчик, который разыскивал своего деда Фрэда Джексона. Мальчик дал почтальону письмо, адресованное миссис Стелле Коста. Мальчик остался жить у деда и до четырнадцати лет посещал школу. Тут пришло известие о гибели Митча и о награждении его медалью. Джонни бросил школу. Последующие шесть лет его ни разу не видел никто из тех людей, которые бывали на ферме Джексона.

Один Воткинс был уверен, что он никуда не уходил. Затем, два месяца назад он удрал, и тогда Фрэд попросил Парнэлла разыскать его.

В течение шести лет после смерти Митча на имя Фрэда каждый месяц приходит конверт из Майами. Хотя армейские офицеры были высокого мнения о Митче, негр-сержант Хэнк Смит заявил, что тот был толкачом наркотиков и погиб, пытаясь сохранить своих молодых клиентов, которые и были источником его немалого дохода.

Смит был раздавлен каким-то водителем, который удрал с места наезда.

Мне сначала пригрозил высокий негр, потом на меня напали два подонка. Затем еще надо было подумать о Гарри Везерспуне: бывший агент в армии по борьбе с наркотиками намеревался арестовать Митча Джексона как раз перед тем, как тот погиб геройской смертью. Везерспун хотел приобрести ферму Джексона. Через своего адвоката Эдвардса Венболта он поместил объявление для Джонни, но теперь утратил к этому делу интерес. Завещание Фрэда было составлено должным образом: его ферма и деньги переходили к Митчу, в случае же его смерти – к его отпрыску мужского пола, рожденному в браке или незаконно. Таким образом Джонни наследовал ферму и неизвестное состояние Фрэда. Стелла Коста, видимо мать Джонни, работала в сомнительном ночном клубе, который принадлежит мексиканцу Рейзу. Молоденькая танцовщица, занимающаяся стриптизом, Ви-Ви Мэнсел, заменившая Стеллу после того, как та ушла из клуба, заявила, что Стелла умерла от повышенной дозы героина, а Джонни, ее сын, был педерастом, связанным с каким-то негром. Ви-Ви пользовалась спортивной машиной, принадлежавшей Филлис Стобарт, которая год назад вышла замуж за богатого бывшего торговца Герберта Стобарта. Волли Воткинс, отец Сида Воткинса, регулярно встречался с Джонни, когда тот приходил в его бакалейную лавку. Он сказал мне, что положил цветы на могилу Фрэда, потому что, как он считает, Джонни захотел бы это сделать, но Волли был неопытным лжецом, и я был уверен, что он до сих пор связан с Джонни.

Я все это разложил по полочкам и в который раз подумал о том, что еще очень многое следовало узнать.

Поскольку я находился в какой-то миле от фермы Джексона и поскольку у меня было еще целых два часа до ленча, я решил еще раз съездить туда и хорошенько проверить, не прозевал ли я чего-нибудь. Тщательный обыск без Билла Андерсона, который меня отвлекал, мог что-то дать.

Я завел мотор и поехал к ферме. Проехав по узенькой аллее до поворота, я остановил машину и дальше пошел пешком.

Выйдя на открытое место, я остановился, чтобы посмотреть на домик. Дверь была распахнута. Кваканье лягушек заглушало все другие звуки. Меня снова потрясла какая-то зловещая атмосфера, царившая в этом месте.

Автоматически я расстегнул среднюю пуговицу пиджака, чтобы иметь возможность моментально выхватить оружие. Я прошел мимо колодца и деревянной лохани на подмостках, в которой стирал Джонни белье для старого Фрэда, затем подошел к двери хижины.

Какое-то мгновение я стоял в тусклом освещении помещения. Хотя солнце было ярким и горячим, оно едва проникало сквозь покрытые грязью окна.

Первая комната выглядела так, как будто она подвергалась нападению вандалов. У стола были оторваны ножки, у стульев спинки, пыльный ковер был отброшен в сторону. Кто-то порубил стены, проделав большие дыры в бревнах. Два кресла были вспороты, из них вытащена набивка, которая свисала клочьями, как внутренности какого-то убитого животного.

Подивившись разгрому, я прошел к спальне Фрэда. Здесь была точно такая же картина: волос из матраца устилал весь пол. Двери кладовки были сорваны с петель, задняя стенка в ней была обработана топором. Грязная одежда Фрэда валялась беспорядочной кучей на полу.

И во второй спальне все было перевернуто, порублено, порезано.

Я вытер пот со лба, растерянно оглядываясь.

Сюда кто-то приходил, решив во что бы то ни стало что-то отыскать. Картина разгрома говорила мне о том, что не стоит тратить времени на дальнейшие поиски.

Я вышел на солнце. Почти оглушающее кваканье лягушек не давало возможности сосредоточиться.

Я решил, что мне необходимо сообщить шерифу Тиму Мейзону о том, что здесь произошло. Несомненно, это не хулиганский поступок каких-то молодчиков, кто-то искал деньги Фрэда. Пустая дыра под кроватью не убедила кладоискателя, что деньги уже кто-то забрал.

Я было уже пошел к машине, но тут меня неожиданно что-то подтолкнуло пойти еще раз взглянуть на пруд. Иной раз у меня внезапно появляются вот такие импульсивные желания, а это было очень сильным.

Пока я шел по узенькой дорожке к пруду, скрытому зарослями деревьев, неумолкавшее кваканье отдавалось у меня в голове.

Я чувствовал себя бесконечно одиноким и брошенным, от этого почему-то было тревожно, так что я прибегнул к испытанному способу: нащупал свой 38-й, но это не вселило уверенности.

Я неслышно подошел к пруду.

На противоположном берегу сидели, как мне показалось, сотни лягушек, целая зеленая семья. Я двинулся вперед, стараясь не производить никакого шума.

Густо поросший водорослями, затянутый тиной пруд как будто впитал в себя жар сияющего на небе солнца.

Позади пруда имелось что-то вроде плота, на котором сидели десятки лягушек. Я подошел ближе и замер, даже перестал дышать, когда различил человеческую руку.

Это был вовсе не плот, а утопленник!

Я захлопал в ладоши, и немедленно все до одной лягушки исчезли. Продолжая рассматривать мертвеца, я увидел у него на голове огромную лягушку. Я махнул рукой, она квакнула и неохотно плюхнулась в воду.

Теперь я уже разглядел, что в пруду находилось тело Гарри Везерспуна.