Что случилось этим летом

Глава третья

Как выяснилось, далеко не все было хорошо. Ничего не было хорошо.

Во всяком случае, по мнению их отчима, Дэниела Беллинджера, уважаемого кинопродюсера, филантропа и яхтсмена, удостоенного премии «Оскар».

Пайпер и Ханна попытались пробраться через служебный вход в свой особняк на Бель-Эйр. Они переехали сюда, когда Пайпер было четыре года, а Ханне – два, после того как их мать вышла замуж за Дэниела, и ни одна из них не могла припомнить, чтобы они жили где-нибудь еще. Время от времени, когда Пайпер улавливала дуновение океана, память посылала ей туманный сигнал, напоминая о городке на тихоокеанском северо-западе, где она родилась, но не было ничего существенного, за что можно было бы зацепиться, и эти воспоминания всегда уносились прочь, прежде чем она успевала их ухватить.

Отчим в гневе? Теперь она это осознала.

Гнев выражался в загорелых чертах знаменитого лица, разочарованных покачиваниях головой, которыми он одаривал сестер, сидевших бок о бок на диване в его домашнем кабинете. Позади него на полках поблескивали награды, на стенах в рамках висели постеры фильмов, а телефон на столе загорался каждые две секунды, хотя он отключил его из-за предстоящей лекции. Их мать занималась пилатесом и не вмешивалась. Это сильнее всего заставляло Пайпер нервничать. Морин, как правило, оказывала успокаивающее воздействие на своего мужа, а сейчас он был далек от спокойствия.

– Эм, Дэниел? – Пайпер весело улыбнулась, заправляя поникшую прядь волос за ухо. – Ханна ни в чем не виновата. Ничего, если она отправится спать?

– Она останется. – Он пригвоздил Ханну суровым взглядом. – Я запретил тебе вносить за нее залог, но ты все равно это сделала.

Пайпер удивленно посмотрела на сестру.

– Ты правда пошла на такое?

– А что мне оставалось делать? – Ханна сорвала с головы бейсболку и зажала ее между колен. – Оставить тебя там, Пайпс?

– Да, – медленно сказала Пайпер, с нарастающим ужасом глядя на отчима. – Что ты хотел, чтобы она сделала? Оставила меня там?

Дэниел нервно запустил пальцы в волосы.

– Я думал, ты уже усвоила урок, Пайпер. Или, скорее, уроки – во множественном числе. Продолжай порхать по всем чертовым вечеринкам отсюда до Долины, но не вводи меня в расходы и не выставляй гребаным идиотом.

– Ой. – Пайпер откинулась на подушки дивана. – Необязательно быть таким жестоким.

– Необязательно быть… – Дэниел издал раздраженный возглас и ущипнул себя за переносицу. – Тебе двадцать восемь лет, Пайпер, и ты ничего не сделала в своей жизни. Ничегошеньки. Тебе были предоставлены все возможности, дано все, чего только могло пожелать твое маленькое сердечко, но все, что тебе нужно, – это цифровое существование. Оно ничего не значит.

Если это правда, то я тоже ничего не значу.

Пайпер схватила подушку и прижала ее к бурчащему животу, бросив на Ханну благодарный взгляд, когда та потянулась, чтобы погладить ее по коленке.

– Дэниел, извини. Прошлой ночью у меня был тяжелый разрыв, и я устроила представление. Я больше никогда не сделаю ничего подобного.

Дэниел, казалось, немного сдулся, отступив к столу и облокотившись на край столешницы.

– Мне никто не передавал бизнес. Я начинал как прислуга на площадке Paramount. Покупал всем сэндвичи, приносил кофе. Я был мальчиком на побегушках, пока учился в киношколе.

Пайпер кивнула, изо всех сил стараясь выглядеть глубоко заинтересованной, хотя Дэниел рассказывал эту историю на каждом званом обеде и благотворительном мероприятии.

– Я был наготове, вооруженный знаниями и энтузиазмом, просто ждал своего часа, чтобы ими воспользоваться, – он сжал кулак, – и никогда не оглядывался назад.

– Именно тогда тебя попросили прогнать реплики с Корбином Киддером, – по памяти процитировала Пайпер.

– Да. – Отчим наклонил голову, на мгновение обрадованный тем, что завладел ее вниманием. – По наблюдениям режиссера, я не только произносил реплики со страстью и рвением, но и улучшил заезженный текст. Добавил собственную искру.

– И тебя пригласили в качестве ассистента сценариста. – Ханна вздохнула, наматывая на палец прядку в ожидании, когда он закончит столь часто повторяемую историю. – У самого Кубрика.

Он выдохнул через нос.

– Это верно. И это возвращает меня к тому, о чем я говорил. – Он погрозил пальцем. – Пайпер, тебе слишком удобно. По крайней мере, Ханна получила диплом и оплачиваемую работу. Даже если я и попросил об одолжении, чтобы ее взяли на должность специалиста по поиску натуры[13], она все равно отлично себя проявила. – Ханна ссутулилась, но промолчала. – Тебя бы вообще взволновало, если бы тебе предоставилась какая-нибудь отличная возможность, Пайпер? У тебя совершенно нет стремления хоть куда-то двигаться. Или что-нибудь делать. Зачем, когда жизнь, которую я тебе обеспечил, всегда доступна, вознаграждает твое отсутствие амбиций комфортом и позволяет оставаться в блаженном застое?

Пайпер уставилась на мужчину, которого считала отцом, потрясенная тем, что он видит ее в таком негативном свете. Она выросла в Бель-Эйр. Отдыхала, устраивала вечеринки у бассейна и общалась со знаменитыми актерами. Она не знала иной жизни. Никто из ее друзей не работал. Лишь горстка из них удосужилась поступить в колледж. Зачем вообще нужен диплом? Чтобы зарабатывать деньги? У них уже есть тонны денег.

Может, Дэниел или мать когда-либо и предлагали ей чем-нибудь заняться, но она не могла припомнить ни одного подобного разговора. Может, мотивация – это то, с чем надо просто родиться? И когда приходит время пробивать себе дорогу в жизни, она просто срабатывает? Она что, все это время должна была искать какую-то цель?

Странно, но ни одна из вдохновляющих цитат, которые она публиковала в прошлом, не содержала ответа.

– Я очень люблю твою маму, – продолжил Дэниел, словно прочитав ее мысли. – Иначе я вряд ли так долго был бы столь терпеливым. Но, Пайпер, на этот раз ты зашла слишком далеко.

Ее глаза метнулись к нему, колени задрожали. Говорил ли он с ней когда-нибудь раньше таким серьезным тоном? Если и говорил, то она не помнила.

– Слишком далеко? – прошептала она.

Ханна рядом с ней пошевелилась – признак того, что она тоже почувствовала серьезность момента.

Дэниел покачал головой.

– Владелец «Мондриана» финансирует мой следующий фильм.

Эта новость взорвалась в кабинете, как граната.

– Он, мягко говоря, не в восторге от прошлой ночи. Из-за тебя сложилось впечатление, что в его отеле не хватает охраны. Ты сделала его посмешищем. И что еще хуже, ты могла спалить это чертово место дотла. – Дэниел пристально посмотрел на нее жестким взглядом, давая осознать сказанное. – Он угрожает урезать бюджет, Пайпер. Речь идет об очень значительной сумме. Без его вклада фильм не будет снят. По крайней мере, до тех пор, пока я не найду другого спонсора – а с нынешней экономической ситуацией у меня могут уйти на это годы.

– Мне жаль, – выдохнула Пайпер.

Масштаб того, что она натворила, буквально вдавил ее в диванные подушки. Неужели она действительно сорвала деловую сделку Дэниела ради того, чтобы опубликовать мстительный снимок, который обеспечил бы ей победу в этом разрыве? Неужели она оказалась такой легкомысленной и глупой?

Неужели Адриан прав?

– Я не знала. Я… я понятия не имела, кому принадлежит отель.

– Ну конечно, не знала. Какая разница, на кого влияют твои поступки, верно, Пайпер?

– Ладно, – Ханна, нахмурившись, подалась вперед, – не будь с ней так строг. Ясно же – она понимает, что совершила ошибку.

Дэниел остался невозмутим:

– Ну, за эту ошибку она ответит.

Пайпер и Ханна переглянулись.

– Что ты подразумеваешь под… – Пайпер сделала пальцами кавычки, – «ответит»?

Отчим не торопясь обошел стол и открыл нижний ящик для документов. Мгновение поколебавшись, вытащил папку из плотной бумаги. Он размеренно постукивал по настольному календарю, с прищуром рассматривая нервничающих сестер.

– Мы не очень много говорим о вашем прошлом. О времени до того, как я женился на вашей матери. Признаюсь, в основном потому, что я эгоист и не хочу вспоминать о том, что она любила кого-то до меня.

– О-о-о, – автоматически умилившись, протянула Пайпер.

Он не обратил на нее внимания.

– Как вы знаете, ваш отец был рыбаком. Он жил в Вестпорте, штат Вашингтон, там же, где родилась ваша мать. В старом маленьком городке.

При упоминании родного отца Пайпер вздрогнула. Ловец камчатского краба по имени Генри, который умер молодым, затянутый в ледяные глубины Берингова моря. Ее взгляд скользнул к окну, к миру за его пределами, она пыталась вспомнить, что было до этой шикарной жизни, к которой она так привыкла. Пейзажи и цвета первых четырех лет были неуловимы, но она помнила очертания головы своего отца. Помнила его хриплый смех, запах соленой воды на коже.

Помнила смех матери, отзывающийся добрым эхом, теплым и сладким.

Не было никакого способа уложить в голове то, другое, время и место – настолько они отличались от ее нынешней жизни, – а она пыталась много раз. Если бы Морин не переехала в Лос-Анджелес как скорбящая вдова, вооруженная лишь красивой внешностью и мастерством швеи, она никогда бы не получила работу костюмера в первом фильме Дэниела. Он бы не влюбился в нее, и их роскошный образ жизни остался бы не более чем мечтой, а Морин существовала бы в какой-то другой, невообразимой реальности.

– Вестпорт, – повторила Ханна, словно пробуя слово на вкус. – Мама никогда не говорила нам об этом названии.

– Верно. Насколько я могу представить, то, что произошло, было для нее очень болезненным. – Он фыркнул, снова постучав по краю папки. – Впрочем, сейчас с ней все в порядке. Более чем в порядке. – Он заговорил спокойнее. – Люди из Вестпорта… они отправляются в Берингово море во время сезона ловли камчатского краба в поисках ежегодного заработка. Но это не всегда надежно. Иногда они ловят очень мало, и им приходится делить незначительную сумму между большой командой. Поэтому твой отец также владел небольшим баром.

Губы Пайпер растянулись в улыбке. Это было самое бо́льшее, что кто-либо когда-либо рассказывал ей о родном отце, и подробности… они были похожи на монеты, падающие в пустую банку внутри ее, медленно заполняющие емкость. Она хотела большего. Она хотела знать все об этом человеке, которого помнила только по громкому смеху.

Ханна кашлянула и прижалась бедром к бедру Пайпер.

– Зачем ты сейчас нам все это рассказываешь? – Она прикусила губу. – Что в папке?

– Документы на бар. Он оставил здание вам, девочки, в своем завещании. – Он положил папку на стол и открыл ее. – Давным-давно я назначил смотрителя, чтобы гарантировать, что бар не придет в негодность, но, честно говоря, с тех пор совсем о нем позабыл.

– Боже мой… – сказала Ханна себе под нос, очевидно, предугадав какой-то исход этого разговора, который Пайпер еще не понимала. – Ты-ы-ы…

Ханна оборвала фразу, и Дэниел вздохнул.

– Мой инвестор требует покаяния за то, что ты натворила, Пайпер. Он такой же человек, как и я, всего добивался собственным трудом, и очень хочет, чтобы я наказал свою избалованную богатенькую дочь. – Пайпер вздрогнула, но он этого не заметил, потому что просматривал содержимое папки. – Обычно я говорю любому, кто чего-то от меня требует, чтобы он отвалил, но я не могу игнорировать свой внутренний голос, который подсказывает, что тебе пора научиться самой о себе заботиться.

– Что ты подразумеваешь под, – Пайпер снова сделала кавычки, – «заботиться»?

– Я имею в виду, что ты выходишь из зоны комфорта. Я имею в виду, что ты едешь в Вестпорт.

У Ханны отвисла челюсть.

Пайпер рванулась вперед.

– Подожди. Как? Надолго? Что я должна там делать? – Она перевела полный паники взгляд на Ханну. – Мама в курсе?

– Да, – сказала Морин с порога кабинета. – Мама в курсе.

Пайпер захныкала:

– Три месяца, Пайпс. Ты сможешь продержаться это время. И я надеюсь, ты пойдешь на это без колебаний, учитывая, что таким образом я сохраню бюджет фильма.

Дэниел обошел стол и бросил папку Пайпер на колени. Она уставилась на нее, как на убегающего таракана.

– Над баром есть небольшая квартира. Я позвонил заранее, чтобы убедиться, что там прибрано. Я открою тебе дебетовый счет на первые расходы, но потом… – О, он выглядел слишком довольным. – Потом ты сама по себе.

Мысленно перечисляя все гала и показы мод, которые должны были состояться в течение целых трех следующих месяцев, Пайпер вскочила на ноги и умоляюще уставилась на мать.

– Мам, ты действительно позволишь ему отослать меня? – Ее пошатывало. – Что мне там делать? Типа, зарабатывать на жизнь ловлей рыбы? Я даже тосты готовить не умею.

– Уверена, с этим ты разберешься, – мягко сказала Морин, выражение ее лица было сочувственным, но твердым. – Это пойдет тебе на пользу. Вот увидишь. Возможно, ты даже узнаешь кое-что о себе.

– Нет. – Пайпер покачала головой. Разве прошлая ночь не показала, что она не годится ни на что, кроме как тусоваться на вечеринках и круто выглядеть? У нее не было навыков выживания за этими воротами. Пока все вокруг знакомо, она может с этим справиться. Там, снаружи, ее неумелость, ее бесполезность стали бы очевидны. – Я… я не поеду.

– Тогда я не буду оплачивать твои судебные издержки, – неохотно сказал Дэниел.

– Я дрожу, – прошептала Пайпер, подняв мелко дрожащую руку. – Посмотри на меня.

Ханна обняла сестру.

– Я поеду с ней.

Дэниел с удивлением посмотрел на нее:

– А как же твоя работа? Я связался с Сергеем, чтобы ты получила место в продюсерской компании.

При упоминании Сергея, давнего увлечения Ханны, Пайпер почувствовала, как сестру на долю секунды хватила нерешительность. В течение последнего года младшая Беллинджер тосковала по задумчивому голливудскому выскочке, чей дебютный фильм «Ничье дитя» получил «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах. Судя по куче баллад, постоянно доносящихся из комнаты Ханны, она была по уши влюблена.

От такой солидарности у Пайпер сжалось горло, но она ни за что бы не позволила, чтобы ее любимую сестру изгнали в Вестпорт за ее грехи. Сама Пайпер еще не смирилась с отъездом.

– Дэниел передумает, – прошептала она Ханне уголком рта. – Все будет хорошо.

– Не передумаю, – оскорбленно прогремел Дэниел. – Ты уезжаешь в конце июля.

Пайпер сделала мысленный подсчет.

– Это, типа, всего через несколько недель!

– Я бы посоветовал тебе использовать это время, чтобы уладить свои дела, но у тебя их нет.

Морин подала голос:

– Думаю, достаточно, Дэниел. – С выражением осуждения на лице она вывела ошеломленных сестер из комнаты. – Пойдемте. Давайте немного все осмыслим.

Три женщины Беллинджер вместе поднялись по лестнице на третий этаж, где на противоположных сторонах устланного ковром холла располагались спальни Ханны и Пайпер. Они вошли в комнату Пайпер, усадили ее на край кровати, а затем отступили назад, чтобы понаблюдать за ней, словно студенты-медики, которых попросили поставить диагноз.

Упершись ладонями в колени, Ханна всмотрелась в лицо сестры.

– Пайпер, ты как?

– Ты действительно не можешь заставить его передумать, мам? – прохрипела Пайпер.

Морин покачала головой:

– Прости, милая. – Мать опустилась рядом на кровать, взяв ее безвольную руку. В течение долгих мгновений она молчала, явно готовясь к чему-то. – Я думаю, что одна из причин, по которой я не очень сильно боролась с Дэниелом, когда он решил отправить тебя в Вестпорт, заключается в том, что я испытываю большое чувство вины за то, что так долго скрывала твоего настоящего отца. Мне было так больно в течение долгого времени. И горько тоже. И я спрятала все это в себе, пренебрегая при этом его памятью. Это было неправильно с моей стороны. – Ее веки опустились. – Поехать в Вестпорт – значит встретиться со своим отцом, Пайпер. Он из Вестпорта. Там так много истории… мыслями я все еще живу в этом городке. Вот почему я не смогла остаться там после его смерти. Он окружал меня… и я была так зла из-за несправедливости всего того, что случилось. Даже мои родители не смогли до меня достучаться.

– Они долго оставались в Вестпорте после того, как ты уехала? – спросила Ханна, имея в виду бабушку и дедушку, которые иногда навещали их, хотя их визиты становились все реже и реже по мере того, как сестры взрослели. Когда Дэниел официально удочерил Пайпер и Ханну, их бабушке и дедушке, казалось, все это не понравилось, и контакт между ними и Морин постепенно угас, пусть даже они до сих пор общались по праздникам и дням рождения.

– Недолго. Вскоре после этого они купили ранчо в Юте. Подальше от воды. – Морин посмотрела на свои руки. – Я думаю, для всех нас городок утратил свою магию.

Пайпер могла понять рассуждения матери. Могла проникнуться ее чувством вины. Но вся ее жизнь рушилась из-за мужчины, которого она не знала. Двадцать четыре года прошло без единого слова о Генри Кроссе. Это не значит, что Пайпер ухватится за возможность узнать больше лишь потому, что мать решила избавиться от своего чувства вины. Вряд ли Морин на такое надеется.

– Это нечестно, – простонала Пайпер, падая навзничь на кровать, застеленную простынями цвета экрю. Ханна растянулась рядом с ней, положив руку на живот Пайпер.

– Это всего лишь три месяца, – сказала Морин, поднимаясь и выплывая из комнаты. Перед тем как выйти, она обернулась, придержавшись рукой за дверной косяк. – Один совет, Пайпер. Люди в Вестпорте… они не такие, как те, к которым ты привыкла. Они грубоваты и прямолинейны. В них есть сила, в том смысле, в котором у твоих знакомых мужчин… ее нет. – Ее взгляд стал отстраненным. – Их работа опасна, но им все равно, насколько сильно тебя это пугает: они каждый раз уходят в море. Они всегда предпочтут его женщине. И они скорее умрут, занимаясь любимым делом, чем останутся в безопасности дома.

Нехарактерная серьезность в тоне Морин приковала Пайпер к кровати.

– Зачем ты мне все это рассказываешь?

Мать приподняла хрупкое плечо.

– Окружающие мужчину опасности могут привлекать женщину. До определенного предела. Потом все рушится. Просто имей это в виду, если почувствуешь, что тебя затягивает.

Казалось, Морин хотела сказать что-то еще, но дважды постучала по дверному косяку и ушла, оставив смотрящих ей вслед сестер.

Пайпер потянулась за подушкой и протянула ее Ханне.

– Задуши меня. Пожалуйста. Это будет гуманно.

– Я еду с тобой в Вестпорт.

– Нет. А как же твоя работа? А Сергей? – Пайпер выдохнула. – У тебя здесь все хорошо, Ханнс. А я найду способ справиться со всем этим. – Она притворно серьезно посмотрела на Ханну. – Надеюсь, у них в Вестпорте найдутся папики?

– Я точно еду с тобой.