Чудеса

Глава 1

В ночь перед похоронами Вундер Эллис перестал верить в чудеса.

Раньше он действительно в них верил. И даже был чудологом.

Вундер стал интересоваться чудесами с пяти лет. Случилось это так. Смеркалось, и они с мамой и папой гуляли в лесу на окраине Бранч-Хилла. Он уже бывал там, видел раскидистые дубы, кипарисы и испанский мох, серо-зелёным водопадом свисавший с веток.

Но раньше, прогуливаясь по лесу, Вундер никогда не отходил от родителей. Однако тем вечером, наевшись мороженого после ужина и расслабившись и расхрабрившись к концу дня, он убежал вперёд по мощёной дорожке, покрытой рытвинами и трещинами. Какая-то птица над ним пела свою вечернюю песню.

Вундер очутился у высоченного дуба. Ствол дерева обнимала блестящая зелень папоротника-многоножки, а рядом с дубом шла земляная тропа.

Со своего места Вундер видел, что тропа ведёт к дому посреди леса. Неподалёку звучали голоса родителей: папа говорил тихо и медленно, а мама – быстрее и с разными интонациями. Они были так близко, что мальчик осмелел и пошёл по этой тропинке. Пошёл в глубь леса, прямо к дому.

Такого дома Вундер ещё никогда не видел. Совсем ветхая развалюха: покосившиеся стены, провисшее крыльцо, разбитые окна. В лучах заходящего солнца деревянные стены казались чёрными. На их фоне круглые прожилки древесины казались настолько бледными, что почти светились, покрывая дом ярко-белыми спиралями.

Часть леса была отгорожена и служила дому передним двором; на заборе висела табличка. Вундер ещё не умел читать, но знал буквы и нашёл Д, В и Х. Вдруг над ним снова прокричала птица.

На этот раз птичий крик раздался ниже, совсем недалеко от него.

Прежде чем мальчик успел пригнуться, он почувствовал, как что-то мягкое-мягкое, как пёрышко, коснулось его макушки – а затем птица снова набрала высоту. Её белый силуэт воспарил к вершине самой высокой башенки.

Едва птица уселась на неё, спирали волокон дерева – от верхушки до самого низа дома – закрутились. Сперва медленно, затем всё быстрее и быстрее и в конце концов так быстро, что у Вундера закружилась голова. Они крутились, словно тысячи стрелок на часах. Словно тысячи заведённых волчков.

Всю свою жизнь Вундер слышал о чудесах. В конце концов, он и сам был чудом – ребёнком, который не должен был родиться. Но сам он до сих пор ещё ни разу не видел ни одного чуда.

Наблюдая за происходящим широко раскрытыми голубыми глазами, он почувствовал внутри какой-то подъём. Как будто птица не просто пролетела над ним, а вырвалась из его сердца и порхала у него в животе, заглушая все звуки шелестом своих перьев, и от этого у него закололо в кончиках пальцев и защипало в носу. Мальчик внезапно увидел, какое всё вокруг чудесное и загадочное, и осознал, что он является частью всего этого. Его переполняло ощущение чуда.

А затем снова прокричала птица.

Волокна перестали вращаться.

Вундер увидел, что в башне что-то двигается. Увидел тень, промелькнувшую в окне. Мальчик развернулся и побежал назад по тропинке.

– Дом! – воскликнул он. – Кружится! Там кто-то есть!

Родители были всего в метре от того места, где начиналась земляная тропа. Они выслушали его историю о том, что произошло.

– Это Портал-Хаус, – сказал папа. – Но там никто не живёт.

– Однако он выглядит очень волшебно, не так ли? – добавила мама, глядя вдоль тропинки.

Вундер попытался объяснить ещё раз. Его родители снова заулыбались и закивали. Он понял, что на самом деле они ему не поверили.

Но он знал, что видел. Он знал, что чувствовал. И понял, что больше всего на свете хочет испытать это чувство снова.

Чувство, что из сердца у тебя вылетает птица.

Он хотел увидеть ещё какое-нибудь чудо.

– Я хочу быть чудником, – сказал он родителям. – То есть чудистом. Нет, чу… чуд…

– Чудологом? – предложил папа.

– Чудологом, – медленно проговорил Вундер, пробуя слово на вкус. – Чудологом, – кивнул он. – Вот оно. Я хочу быть чудологом.

Мама рассмеялась и обняла его одной рукой.

– Ну разумеется, хочешь.

– Готов поспорить, отец Роблес знает о чудесах всё, – сказал папа. – Мы можем побеседовать с ним в воскресенье.

– А я помогу тебе узнать о чудесах, не связанных с церковью, – сказала мама, когда они снова зашагали по дорожке в быстро сгущающейся темноте. – Вокруг нас постоянно случаются какие-то чудеса. И если кто-то и сможет их найти, то это ты, мой Вундер.

Уже на следующий день родители купили ему дневник – в чёрном кожаном переплёте, с серебряным обрезом и белым тиснёным заголовком, который он выбрал сам:

Годы шли, и Вундер заполнял дневник историями – своими собственными и услышанными от других: рассказами соседей, стихами из священных книг, статьями из газет и цитатами философов, которые он не до конца понимал.

И с каждой страницей Вундера переполняло чувство, что мир чудесен, что он не одинок, что он не просто Вундер Эллис, но часть чего-то ещё. Чего-то светлого, чего-то яркого, чего-то лёгкого. Его переполняло чувство, что из сердца у него вылетает птица.

Так что да, Вундер Эллис верил в чудеса. Действительно верил. До ночи перед похоронами.

Глава 2

В ту ночь, ночь перед похоронами, Вундер ещё верил в чудеса, когда в сотый раз пытался сесть за домашнюю работу, которую не делал вот уже две недели. Перед ним лежал открытый учебник по природоведению. Он лежал так целых два часа, и за это время Вундер лишь прочёл название главы – «Какие деревья есть в мире» – и разглядывал картинки.

Вечнозелёный дуб. Священный фикус. Тис. Ясень.

Вундер смотрел на картинки, пока ветви, листья и стволы не превратились в расплывчатое пятно, пока зелёный и коричневый не стали одним тёмно-серым пятном. Затем он закрыл книгу.

Он ещё верил в чудеса, когда пожелал спокойной ночи папе, который сидел на диване в гостиной с одеялом и подушкой. Папа тоже весь вечер просматривал бумаги, но он не разглядывал «Какие деревья есть в мире», а занимался больничными счетами, банковскими выписками и списком расходов на похороны, которые мама Вундера не хотела устраивать. Когда Вундер пожелал папе спокойной ночи, тот протянул ему руку, но не оторвал взгляда от заваленного бумагами журнального столика. Вундер на миг вложил свою ладонь в ладонь отца. Потом отпустил её и вышел из гостиной.

Он ещё верил в чудеса, когда шёл по коридору мимо спальни родителей. Свет там не горел, в комнате было тихо, и Вундер знал, что она всё ещё заперта на ключ. Внутри была его мама. Большую часть времени она проводила в своей комнате, так как причин находиться в больничной палате больше не было. Вундер даже не остановился. Он пошёл прямиком в свою спальню и открыл дверь.

И именно тогда, в тот самый миг, он перестал верить в чудеса.

Последние пять ночей Вундер провёл на диване. В свою спальню он заходил только по необходимости: взять чистую рубашку или отнести подушку. Но сегодня мальчик не мог спать на диване, потому что там спал папа: когда тот сообщил маме Вундера о том, что организовал похороны, которые она не хотела проводить, она заперла дверь в их спальню на ключ.

Вундер спал на диване из-за того предмета, который стоял в дальнем углу его комнаты. И когда он смотрел на него сейчас, его сердце совершенно не готово было вылететь как птица. Он чувствовал себя так, будто кто-то нарушил данное ему обещание. Он чувствовал, что сердце его превратилось в камень – твёрдый, холодный и тяжёлый.

Мальчик обвёл взглядом свою комнату. Это определённо была спальня чудолога. Вот только он больше не был чудологом…

Вундер знал, что надо сделать.

Сперва он подошёл к стенам. Он снял рамку со вставленной в неё статьёй о его чудологии из газеты «Известия Бранч-Хилла». Снял церковный календарь[1], всё ещё открытый на двадцать шестом сентября, как будто в тот день время остановилось. Снял постер Чуда Солнца[2], один из самых своих любимых, на котором были запечатлены трое детей-пастухов, глядящих в расцвеченное радугой небо.

Затем освободил стол, покрытый газетами, которые он ежедневно просматривал в поисках чудесных историй. Была там и форма согласования для Общества Любителей Необъяснимых и Невиданных Явлений. Он открыл этот клуб пять недель назад, подав заявление в свой первый день в средней школе. Вундер успел провести только одно собрание клуба и вряд ли захочет заниматься этим снова.

Он убрал с полки одиннадцать фигурок ангелов, которые подарил ему отец, по одной на каждый год жизни. Затем принялся за книги – стихи, философия, эссе – все о чудесах и все подарены ему учителями, родными и соседями. Была там и Библия, которую подарил ему папа после первого причастия[3], – вместе с остальными священными книгами, которые отдала ему мама, после того как сама их прочла.

Одну за другой он побросал их на пол.

Осталась всего одна вещь. Она лежала на его прикроватной тумбочке, чёрная кожа износилась, а белый заголовок Чудеса начал отпадать.

Вундер поднял дневник. Он пробежал пальцами по серебристым краям страниц, по буквам, отпечатанным на обложке, а затем открыл его на первой странице. Запись на ней была сделана маминым почерком, потому что сам он ещё не умел тогда писать.

Вундер захлопнул дневник. Он не хотел читать о чудесах. Он не хотел читать свою первую запись и совершенно точно не хотел читать последнюю: ту, которую сделал пять дней назад, до того как узнал о похоронах.

Он не хотел читать Чудеса. Так что он швырнул дневник в кучу ненужных вещей. Швырнул со всей силы. Затем завернул всё ненужное в ковёр и запихнул в шкаф, за обувь, за корзину с бельём, в самую дальнюю даль, туда, где это не попадётся ему на глаза.

Теперь комната была такой же, как и его каменное сердце. Холодной. Пустой. Тёмной. Кроме дальнего угла.

Там было кое-что яркое, светлое, мягкое – обещание чего-то нового.

Детская кроватка.

Кроватка всё ещё стояла на своём месте.

– Первое время она будет жить в нашей комнате, – сказала мама всего два месяца назад. Её лицо было розовое и светилось. – Но как только она вырастет из колыбельки – как только начнёт спать всю ночь, – ты не будешь против, если она переедет в твою комнату?

Вундер ждал этого вопроса, и у него уже был готов ответ.

– Да, – сказал он маме. – Да, мне бы этого хотелось.

И сердце его птицей вылетело у него из груди.

Но она так и не поспала здесь, в белой кроватке, на пелёнках в цветочек, которые мама стирала снова и снова, чтобы они стали мягкими-мягкими. Не поспала она и в колыбельке, стоявшей у кровати родителей и готовой принять маленького жильца. Она так и не добралась до дома. И если это не доказывало то, что чудес не существует, то Вундер не знал, что ещё могло это доказать.

Глава 3

На следующее утро Вундер вместе с папой молча шли через лес. Вундер сунул руки в карманы своих чёрных брюк. Стояла ранняя осень, и ему было холодно без куртки, особенно в тени деревьев, но его куртка была небесно-голубой. Он не мог надеть небесно-голубой цвет на похороны. Его папа был в брюках цвета хаки и оливковой ветровке, но у него не было возможности переодеться: мама Вундера всё ещё не отперла дверь родительской спальни.

Вундер бывал в лесу уже сотни раз. Он каждый день ездил здесь на велосипеде в школу и обратно. Лес был не совсем по пути… точнее, он был совсем не по пути. Но ему нравилось останавливаться у высокого вечнозелёного дуба, и смотреть на земляную тропу, и глядеть сквозь листву, ветви и бромелии на Портал-Хаус.

Вундеру было достаточно всего одного взгляда на дом, чтобы почувствовать, как сердце вылетает у него из груди, словно птица. И он всегда надеялся однажды снова увидеть, как вращаются яркие светлые волокна на тёмном дереве. Или даже услышать клёкот птицы. Но он почти никогда не думал о том, что находилось по ту сторону леса – о кладбище Бранч-Хилла. Теперь же он мог думать только о нём. Он даже не взглянул на Портал-Хаус, когда они проходили мимо него. Он знал, что сегодня волокна вращаться не будут.

Лес кончался у ворот кладбища. За ними ждал мужчина в длинной белой мантии. Мужчина был очень-очень старый, с сутулой спиной, ореолом пушащихся тёмных седых волос и очками в толстой чёрной оправе. В одной руке он сжимал деревянную трость, в другой держал какие-то бумаги. Нахмурившись, он швырнул их папе Вундера.

– Это вы, мистер Эллис? – воскликнул он. – Вы опоздали, знаете ли! И где мать? Где остальные скорбящие? Вот, возьмите.

Папа Вундера взял бумаги, а затем встал, растерянно глядя на старика.

– А где отец Роблес? – спросил он.

– Что?! – прокричал старик.

– Отец Роблес! – громче произнёс папа Вундера. – Он должен быть здесь.

– Отца Роблеса нет в городе, знаете ли! Идёмте! – Старик заковылял по кладбищенской тропе.

Вундер поднял взгляд на нахмурившегося папу.

– А где дьякон Брэннон?

– Они вместе! На встрече с епископом, знаете ли. Это очень важно. Поэтому здесь я.

– Но кто вы?

Старик не ответил.

– Кто вы?! – прокричал папа Вундера.

– Служитель утешения, разумеется! – крикнул старик через плечо. – Я здесь, чтобы служить, знаете ли. Я здесь, чтобы утешать. Так что давайте начинать!

Служитель свернул с тропы и ступил на траву у подножия кладбищенского холма. Папа хотел ещё о чём-то спросить, но передумал. Он тяжело вздохнул и пошёл за служителем, положив руку Вундеру на плечо.

– Может, и хорошо, что твоя мама не пришла, – сказал он.