Чудотворец

Резиденция отца Хартли Кенвуд, штат Теннесси 8 марта Около полуночи

Леонарда Вэнса мучили кошмары. Ему снилось, что в дом вошел страшный человек, лицо которого то ли никак не разглядеть, то ли невозможно узнать, и теперь медленно бродит по дому, то приближаясь, то удаляясь…

Человек и в самом деле бродил. Он разглядывал обои, корешки книг, узоры на ковре, еле заметную трещинку на перилах… С детски наивным изумлением изучил витраж, изображающий Лестницу в небо. В комнате наверху он вытащил из шкафа ящик со старыми детскими игрушками, перетряхнул и, чему-то несказанно удивившись, поставил на место. Небрежно пролистал потрепанную Библию, забытую у изголовья. Прошел по коридору, скользя рукой по стене — ощущение шероховатой поверхности, струящейся вдоль ладони, было щекочуще-приятным. На языке вдруг появился вкус леденца. Большого, ярко-красного, на палочке. Постоял у спальни отца Хартли… Стоял долго, но заходить не стал, хотя несколько раз брался за дверную ручку.

Он мог бы бродить еще долго. Но ему предстояло сделать одно важное дело. То, из-за которого он вернулся.

Вэнс заметался в удушающем сне, сминая подушки, комкая простыни. Внезапная вспышка молнии заставила его окончательно проснуться. Он открыл глаза — и захрипел.

Посреди комнаты стоял невысокий молодой человек, чье лицо невозможно было узнать из-за обезобразивших его побоев. Два черных провала на месте глаз. Черная полоса опухших разбитых губ. Мертвенно бледный овал, срезанный сверху черной челкой.

Комната вновь погрузилась во тьму, но человек никуда не исчез. Наоборот, превратившись в темный силуэт, подсвеченный проникавшим снаружи светом фонарей, он стал более реальным, более узнаваемым.

Вэнс, подвывая от ужаса, выбрался из постели.

— Ты мертв! — хрипло каркнул он. — Тебя убили!

— Я был мертв, — спокойно возразил юноша. — Но тем не менее — вот он я.

— Нет! — яростно выкрикнул старик, отмахиваясь от дьявольского наваждения.

— Почему ты предал меня? — Сэмюэл медленно подходил все ближе и ближе.

Вэнс нащупал свою тяжелую трость и обрушил на привидение яростный удар. Трость свистнула в пустоте, старик потерял равновесие и чуть не упал.

Новая вспышка осветила его уродливое, перекошенное ужасом лицо.

Тихий голос, переставший быть мальчишески ломким, обретший необычайную звучность, послышался с другой стороны, из-за спины Вэнса, исторгнув у калеки еще один хриплый вопль.

— Ты убил всех этих людей. Сверкая белками глаз, облитых чернотой сплошных синяков, юноша медленно пошел по кругу, центром которого был оцепеневший Вэнс. Две тени на мгновение слились на стене в одну, а затем разделились.

— Они пришли ко мне, чтобы исцелиться, а ты их убил. Почему? После того, как я вернул тебе жизнь, ты отнял жизнь у других.

— И это, по-твоему, жизнь? — старик протянул вперед обезображенные руки.

— Это жизнь. Бесценный дар Господа нашего.

— Это ад! — заорал Вэнс. — Бесконечные адские муки, от которых невозможно уйти. Ты превратил мое тело в адский котел!

— Я? Я видел тебя мертвым — и позвал обратно. Если бы ты не хотел жить, ты бы ослушался. Если бы тебя спасли врачи, неужели ты возненавидел бы их за это?

— Да! Лучше умереть, чем жить таким чудовищем! — хрипел старик. Ноги его подогнулись, он упал на колени, не удержался и рухнул на четвереньки.

— Разве я сделал тебя чудовищем, Леонард? Я дал тебе то, что было мне под силу. Я вернул в тебя жизнь. Если ты хотел умереть, почему ты убил? Ты убил ни в чем не повинных людей. Это хуже, чем если бы ты убил меня.

— Я не убивал тебя, — простонал Вэнс, падая ниц.

— Лучше бы ты убил меня. Но ты хотел убить веру в Бога…

— Не-ет…

Глядя на корчившегося на полу калеку, юноша произнес еще три слова. Тот замер и вдруг разрыдался.

Сэмюэл осторожно обошел распростертое на ковре тело, приостановился у окна. Теперь долг его был исполнен, оставалось только уйти. Человек шагнул сквозь стену на мокрую холодную траву. Босые ноги несколько раз переступили на месте. Затем он зашагал вниз по склону, отводя ветки попадавшихся кустов. Проливной дождь оплел его тело плотной водяной сеткой, но человек не чувствовал неудобства. Скорей, его это забавляло. И еще — ему нравилось скользить по мокрой земле, съезжая и оступаясь на гладких промоинах. У подножия холма человек обернулся, постоял немножко, глядя на далекий маленький дворец, проводил взглядом стремительно пролетевшую мимо — к дому — машину и продолжил свой путь.

Уже не в пространстве. И даже не во времени.

Непрекращающийся стук в дверь в конце концов разбудил отца Хартли. Набросив халат, он спустился вниз, отпер дверь — и в дом немедленно вдвинулся шериф Дэниэлс. С его широкополой шляпы стекала вода.

— А тебе здесь какого черта надо? — не сдержался Хартли.

— У нас ордер на арест Леонарда Вэнса, — быстренько вмешалась Скалли. Они с Малдером не собирались отнимать у шерифа права произвести арест, но вульгарная перепалка шерифа и священника была сейчас крайне неуместна. — Где он?

— Это какая-то ошибка…

Дэниэлс хотел ответить: «Не твое собачье дело», — но Скалли прочно взяла инициативу в свои руки:

— Боюсь, что нет. Он заказывал пестициды в химической компании из Ноксвилла. Он же ответствен за появление саранчи в зале суда. Мы нашли его сообщника. Вэнс убедил его, что так будет проще добиться освобождения мальчика.

— Боже праведный… — внезапно осознал Хартли. — Так значит, он отравил этих несчастных?

Все четверо поспешили наверх — смятенный священник, только что не плюющийся от презрения шериф и два мрачных федеральных агента. У комнаты Леонарда хозяин дома шагнул в сторону, уступая дорогу незваным гостям.

— Вэнс, одевайся! — скомандовал, входя, Дэниэлс.

— Ты арестован.

Малдер и Скалли, следовавшие за шерифом, приостановились и прислушались к хриплому бормотанию, доносившемуся с кровати. Им удалось разобрать невнятное:

«Я предал тебя…»

Старик лежал на спине, тяжелое дыхание заставляло край простыни, прикрывавшей лицо, трепыхаться.

Дана, оглядевшись, подскочила к тумбочке. Стакан с остатками жидкости, дорожки крупного бурого порошка, рассыпанного в спешке… Скалли раздавила крупинку ногтем и обернулась к напарнику:

— Тот же самый яд. Не могу даже приблизительно сказать, сколько он проглотил.

— Я вызову «скорую помощь», — потянулся Малдер к телефону.

— Слишком поздно. Мы можем попытаться отвезти его в больницу сами, но шансов у него нет.

Внезапно умирающий заговорил:

— Я расскажу, почему я должен умереть, — громко и почти членораздельно произнес он, преодолевая судороги.

Оба агента склонились над кроватью.

— Существуют лжепророки в овечьих одеждах. Я так и подумал про него…

В комнату неслышно вошло еще одно действующее лицо — осиротевший отец.

…потому что он вернул меня обратно чудовищем. Кто еще, кроме лжепророка, совершил бы такое? Но он был здесь.

— Кто? — спросил Призрак, уже зная ответ.

— Сэмюэл! — простонал умирающий.

— У него бред, — буркнул шериф.

— Он был здесь, святой отец, — неведомо как умирающий почувствовал присутствие Хартли и теперь обращался именно к нему — к человеку, у которого отнял сына, — он был прямо в этой комнате. И он… он простил меня!

Выкрикнув самое главное, Леонард Вэнс зашелся в предсмертной судороге. Все было кончено.

«Ну и рожа», — подумала Скалли, впервые увидевшая лицо Вэнса целиком при вспышке молнии.