Люди, назначенные ей в помощь, брат Фергус и брат Финн, были знающими специалистами, но не пытались скрыть неудовольствия от работы с женщиной. Фергус был темнокожий, жилистый, нервный. Финн - плотный и очень спокойный блондин; один из самых высоких людей на памяти Индиры - выше ее на полметра. Голова его, обтянутая капюшоном «сухого» костюма, выглядела, как внушительных размеров валун. Борода у него была светло-золотистая, цвета спелой кукурузы; оба монаха забрали бороды в сеточки. И оба демонстрировали ущемленное чувство собственного достоинства. Информацией о драконе они не располагали. Ни записями сигналов сонара или видео, ни химанализами воды. Финн просто сказал:
– Мы знаем, что он есть.
– Тем не менее я хотела бы понять, какие у вас свидетельства, - ответила Индира. - Может быть, это другой организм. Нейротоксины, которые я использую, различны для разных классов монстров.
– Жуткое чудовище! - воскликнул Фергус. - Вот и все, что вам надо знать. Мы из-за него не можем работать на ферме.
Они уже были одеты и сидели в компрессионной камере. Монахи облачились в черные костюмы и такие же черные стабилизационные куртки; на Индире был белый костюм и желтая куртка; их подводные скутеры загромоздили всю камеру, так что пришлось задрать ноги. Все было готово, но Индира потребовала, чтобы сначала они поговорили. Хотела подготовить план действий и выделить главное. Она не доверяла монахам - сама заполнила воздухом баллоны (водолазы говорят «набила») и без посторонних глаз осмотрела костюм.
– Мы знаем, где его логово, - сообщил Финн.
– Логово?
Дело в том, что крупные монстры не живут во льду. Они плавают в открытой воде, дрейфуют вместе с восходящими токами, поглощая углерод и накапливая энергию для диверсий. Размножаются от случая к случаю. Их вывели для многолетней битвы и даже, как выяснилось, перестарались. Тихая война дала им долгую жизнь.
– Он живет во льду, - пояснил Финн.
– Рядом с фермой, - добавил Фергус.
Монахи темнили. Похоже, старались выдать как можно меньше информации. Не имеет значения, подумала Индира. Нередко у нее было гораздо меньше информации, хотя, конечно, ей еще не приходилось выходить на дракона.
– Да мы сами все сделаем! - сказал Фергус.
– Если, конечно, дадите нам токсины, - добавил Финн.
Нейротоксины - величайшая ценность при охоте на монстров. Мудрецы-генинженеры, соорудившие чудовищ, подготовили особый сорт яда для каждого их класса. Токсины приобретаются по лицензии оккупационных сил, и только охотникам разрешается их использовать. Подпольные химики пытались выделить эти особые составы, но все яды были смешаны с тысячами аналогичных химикатов. Индира подозревала, что монахи пытались добыть из ее контейнера именно флаконы с токсинами, а когда это не удалось, вынуждены были предложить сотрудничество.
– Я уже нашел и убил одного, - внушительно сказал Финн. Фергус внезапно заорал:
– Она не должна это знать! Тебя же предупредили!
Финн отвесил ему затрещину - Фергус ударился о стальную стенку шлюза и вскрикнул, глядя на товарища с неподдельной ненавистью. Финн безоблачно улыбался Индире. Зубов у него было не меньше сотни, они сияли белизной, как чистый лед, а голубые глаза излучали психотическое возбуждение.
– Одного убил, - повторил он. - Хотите знать, как? Индира засмеялась.
– У меня не было всякого такого снаряжения: сетей, глушилок, токсинов. Я боролся с ним голыми руками. Схватка длилась несколько дней. Вода кипела вокруг нас. Он утащил меня на океанское дно - надеялся утопить, но я слишком силен. Тогда он попробовал удрать, но я его удержал, взломал люк на дне, хлынула лава, и я сжег в лаве его когти и зубы.
Финн говорил басом, так же монотонно, как Рссер, придвигая лицо все ближе и ближе к Индире. Зрачки настолько расширены, что не видно радужки, лицо покрыто маслянистым потом, скверно пахнет изо рта: ацетон, бутанол, что-то еще. Наверняка под наркотиком, подумала Индира.
Она сказала как можно спокойнее:
– Хорошая история…
– Но это правда! Вы не верите, но все равно это правда.
– Мы не знаем, сколько их, - сказал Фергус. - Неизвестно, как часто они размножаются. Может, их там сотни. Тысячи!
– Нам никого не надо привлекать, - не сводя глаз с Индиры, сказал Финн. - Я сам могу управиться.
Индира подумала о баках, стоящих в лаборатории. Анализ указал на следы метаболизма и продуктов распада - знак присутствия какого-то животного, но ее «нюхач» не смог определить, какого именно. Возможно, Финн действительно поймал чудовище. Монстра держали в баке, где прежде выводили водоросли, но вряд ли это был дракон. Паук, молодой мако… Но только не дракон - даже новорожденный дракон перевернул бы лабораторию вверх дном. Но почему они не убили чудище? И для чего использовали?…
Фергус разрешил себе коснуться ее колена и проговорил:
– Он немного возбудился. Не беспокойтесь, мы за вами присмотрим. - Похоже, в его живых черных глазах сквозило искреннее сочувствие.
– Хватит разговоров, - отрезал Финн. - Идем.
Но Индира приказала обождать. Она уже проверила свое снаряжение, однако сейчас хотела проделать это еще раз, чтобы предъявить монахам, чем она располагает, показать, как она относится к задаче, чтобы они уняли свое пренебрежение. Стреломет с отравленными стрелками, электрошок, проникающие гранатки, разрывные иглы, осветительные патроны. Сеть из алмазных нитей, сонар, фиксатор движущихся объектов, «нюхач». Монахи пристально наблюдали за ней, не говоря ни слова. У них-то были только обычные подводные ружья и ножи. Сверх того, на перевязи у Финна висела пачка зарядов, применяющихся при строительстве.
– Все в порядке, - наконец сказала Индира. - Пора за дело.
Фергус впустил в шлюз немного воды. Хотя она и была очищена от химических веществ, но все равно гнусно воняла тухлым яйцом - запах сероводорода. Толкая друг друга в тесноте, они промыли маски водой, затем плюнули на стекла, чтобы те не запотевали. Проверили, как прилегают капюшоны, проверили крепление ластов, грузовых поясов и баллонов, надели маски и приладили дыхательные мундштуки.
У Фергуса была при себе видеокамера; он на мгновение включил встроенный в нее фонарь, открыл вентиль, и за несколько секунд камера заполнилась водой.
Вода океана Европы имела температуру примерно минус 10 градусов. Хотя точка замерзания и была сдвинута из-за высокого содержания солей, большая часть воды под ледяным покровом была полузамерзшей, вроде киселя или густой смазки со взвешенными кусочками льда. Правда, местами вертикальные токи от гидротермальных источников доносили стравнительно теплую воду до ледяной коры. Вода из особо активных источников размывала кору и растекалась по ее поверхности подобно лаве. (Над такими источниками и строились шахты и фермы. Шахты отсасывали богатую минералами воду, на фермах выращивали водоросли, созданные генинженерами.) Тем не менее вода, хлынувшая в камеру, была ледяной - два градуса ниже нуля. Индира ощутила холодное кольцо, поднимающееся от ног, и приступ отчаянной головной боли. Словно разом проглотила килограмм мороженого. Вода уже высосала тепло из тонких перчаток и начала леденить полоску открытой кожи между маской и капюшоном. Кожа онемела. Индира крепко сжала зубами пластиковый регулятор подачи воздуха и сделала несколько глубоких вдохов, пока первая мучительная фаза погружения не закончилась.
Фергус смотрел на видеоэкранчик, прикрепленный к запястью - каждые две секунды демонстрировался новый сектор океана под поверхностью льда. Затем в наушнике послышался его голос:
– Вроде чисто.
– Уже сказано, что чисто, - нетерпеливо ответил Финн. - Включили огни, чтобы проверить.
– Проклятая тварь перемещается быстро, - констатировал Фергус.
Голоса у них были искажены ларингофонами - тонкие, сдавленные и невыразительные.
– Надеюсь, она кинется к нам, - сказала Индира. - Тогда не придется далеко плыть.
– Найдем, - отозвался Финн и нажал большую красную кнопку на запястье.
Камера с гудением повернулась; люди вместе со скутерами вывалились в темную воду и оказались в широком колодце. Дно колодца было вверху - стальной колпак с иллюминаторами, окруженный красными и зелеными огнями; за одним окошком кто-то шевелился. Монахи двинулись вниз, Индира за ними. Вспененная вода с шипением вырывалась из сопел скутера, плотные струи били по бокам Индиры, влекли ее вниз, к открытой воде.
Снаружи Фергус и Финн сразу рванули прочь, мимо ребристых радиаторов, отводящих тепло в океан. Помчались, не дожидаясь Индиры. Это был вызов. Она помедлила, определила направление течения, выбрала маршрут, на котором могла их опередить, и включила водомет на полную мощность.
Она предполагала, что здесь крупное предприятие, но ферма была по меньшей мере вдвое больше, чем она думала. Горело рабочее освещение, и Индира видела стеллажи с водорослями, уходящие вдаль во все стороны - сотни и сотни стеллажей, по тридцать метров в длину и пять в ширину, собранные в шестиугольные блоки с оранжевыми поплавками по углам, причем каждый шестиугольник был прикреплен болтами к соседним блокам и колоннам, вмороженным в ледяной покров океана. Водоросли вились вокруг веревок, укрепленных на стеллажах: прозрачные ленты, отсвечивающие в полутьме фиолетовым или красно-коричневым, как засохшая кровь. Зрелые водоросли достигали ста метров в длину. Течение ритмично покачивало и ленты водорослей, и стеллажи; ферма словно дышала, как спящее животное. Вокруг висела дымка молекулярной серы, выделяемой водорослями при усвоении углерода.
В отличие от зеленых растений, украшавших жилье и улицы Феникса, водоросли не нуждались в свете. Огни горели для рабочих, которые ремонтировали стеллажи и собирали зрелые листья. Дело в том, что зеленые растения используют световую энергию для переработки двуокиси углерода в глюкозу, выделяя при этом кислород. Но под километровую оболочку Европы свет не проникал, поэтому в океане не было и следов свободного кислорода - рыба здесь погибла бы так же быстро, как человек. Здешние водоросли были хемолитотрофиками, для переработки углекислоты в глюкозу они использовали неорганические соединения, содержащие азот, или серу, или железо.
Самой доступной формой углерода на Европе была его двуокись, растворенная в океане. Предлагали, правда, обрушить на планетку астероид с высоким содержанием углерода, но никто не знал, как это сделать, не разломав добрую половину ледяной оболочки Европы. Перед самой Тихой войной пытались (правда, не слишком искренне) достичь соглашения между пятью обитаемыми лунами Юпитера о постройке фабрики по извлечению углерода в одной из точек Лагранжа[2], однако план лопнул из-за споров о начальных затратах на перемещение астероида. До войны европеанцы содержали оранжереи; взамен почвы выращивали генинженерные дрожжи, обмен веществ которых был скопирован с метаболизма местных микробов, живших в непроглядной тьме на дне океана, вокруг выходов гидротермальных вод. Придонные микроорганизмы Европы были единственными формами жизни в Солнечной системе, кроме земных. Они имели генетический код того же типа, что земные организмы; что подтверждало теорию панспермии, согласно которой все живое в Солнечной системе, включая вымерших марсианских бактерий, восходит к единому предку. Но на Земле бактерии эволюционировали, в результате появились многоклеточные существа - возможно, этому способствовала кислородная атмосфера и более эффективные способы метаболизма. На Европе же не возникло ничего более сложного, чем колонии микробов, которые некогда формировали целые гряды, полотнища, хитро плетеные корзины вокруг выходов черной, богатой минералами горячей воды. Впрочем, жизнь теплилась только у этих оазисов - в остальном океан был «стерильным». И вот, во время Тихой войны искусственно созданные боевые вирусы уничтожили дрожжевую промышленность, а заодно и природную микрофлору планеты. После войны Картель Тихоокеанского сообщества стал продавать рассаду хемолитотрофных водорослей. Несмотря на высокий лицензионный налог, водорослевые фермы оказались менее дорогим источником продуктов, чем гидропонные оранжереи. Последние теперь поставляли изысканную пищу, а фермы - основной объем соединений углерода для растущего населения Европы. Были еще микробы, живущие в вакууме, во льду из метана и окиси углерода.
Думая обо всем этом, Индира перехватила Финна и Фергуса в центре огромной фермы и развернула скутер им навстречу. Руки ныли, и она стала их растирать. Головная боль перешла на лицо, холод охватил тело, проникая через подводный костюм и три нижних комбинезона - шерстяной, стеганый и поддевку от скафандра. Кончики пальцев онемели окончательно; крошечные полоски открытой кожи на лице болели невыносимо. Она знала: будет еще хуже. Однако в глубине души Индира ощущала восторженный трепет: она на своем месте, она делает свое дело. Угроза близкой смерти позволяла воспринимать жизнь ярче, чем обычно - этого она не могла рассказать никому, даже Карру. Только охотники могли это понять.
Вверху был навес из шестиугольных блоков со стеллажами; листья свисали с них подобно волосам. Внизу - пять километров черной воды. Гидролокатор не фиксировал никакого движения. «Нюхач», каждые несколько секунд проверявший воду, не находил следов метаболизма, свойственного боевым макроформам. Потрескивал регулятор дыхания, в котором шипел сухой воздух. По дисплею, вмонтированному в маску, Индира проверила свои ресурсы: в баллонах воздуха на шесть часов. И еще на час в аварийном баллоне на скутере.
«Вижу, она нас обскакала», - пропищал в наушнике голос Фергуса, и монахи подплыли к ней. Детские игры…
– Мне нужно осмотреть повреждения, причиненные монстром, - сказала Индира. Финн:
– Мы туда и направляемся. Фергус:
– Это на южном конце фермы. Финн:
– Следуйте за нами. Хватит этих фокусов.
Детские игры… Она пропустила мужчин вперед.
Долгий путь в холоде и тьме - два километра, три. Они плыли под бесконечным колеблющимся навесом из водорослей. Индира вдруг поняла, что не видела у стеллажей ни одного работника, хотя здесь наверняка должно быть не менее сотни людей, собирающих спелые листья и натягивающих новые веревки с зародышами. Фергус, словно услышав вопрос, сказал:
– Мы удалили рабочих из-за угрозы нападения дракона.
– У вас должно быть много компрессионных камер, чтобы обеспечить выход по расписанию.
– Устраиваемся…
Кто это сказал: Финн или Фергус? Теперь она задумалась: а как монастырь управляется с такой огромной фермой? Где у них оборудование для обслуживания множества рабочих-водолазов? Демонстрируя свое могущество, Рссер показал ей трапезную, но там была сотня людей, не больше. Что же, они все работают на ферме? Беспокойство, которое она стряхнула с себя, уходя в океан, начало возвращаться.
Через час они наконец добрались до поврежденного участка. Он действительно был на краю фермы - обширная зона размером с гектар. Огни здесь не горели или едва светились. Целые секции стеллажей были оторваны от колонн-подвесок и висели сами по себе. Некоторые секции вообще исчезли - по-видимому, опустились во тьму, на океанское дно. Под обломками стеллажей сильное южное течение раскачивало баррикаду из спутанных водорослей. Индире пришлось перевести двигатель скутера на стоячий режим. Она заметила, что в водорослях пропаханы полосы, словно кто-то совсем недавно собирал урожай. Этот «кто-то» знал, что не надо рвать там, где водоросль крепилась к веревке; знал, какой длины листья оставлять для быстрой регенерации. Следы были свежие, собирали всего два-три дня назад. Монахи пытались спасти урожай после набега чудовища? Но тогда почему они не спасли все?
Наконец Индира заявила:
– Я видела снимки того, что может натворить дракон. Эти повреждения соответствуют снимкам.
– Я же вам говорил, - отозвался Финн. - Говорил, что поймал одного.
Индира не ответила, только повторила то, что сказала им при первой встрече:
– Это разведка. Нам надо оглядеться и составить план. Времени уйдет немного.
– Ей холодно, - пренебрежительно бросил Финн.
– Это мне холодно, - сказал Фергус, включил свой осветитель и начал снимать Индиру на фоне разломанных стеллажей, плавая вокруг нее, словно лягушка. - Для отчета, - пояснил он.
– Ладно, хватит, - объявил Финн. - Поплыли к логову. Надо кончать с ним. Любым путем.
– Но это не здесь, - возразил Фергус. В его тонком синтезированном усилителем голосе каким-то образом проявилась тревога.
– Знаю, что не здесь. Вперед!
С этими словами огромный монах устремился в темную пропасть под искореженными конструкциями. Индира плыла вплотную за ним в струе его скутера, сберегая энергию собственной машины. Ни в какое логово она не верила, но понимала, что надо убедиться своими глазами - тогда можно будет составить план действий. Она должна убить монстра завтра или послезавтра, чтобы поскорее вернуться домой.
Еще один долгий заплыв в черной воде. Индира оглянулась, проверяя, не отстает ли Фергус, и увидела, что огни фермы мерцают далеко позади, полоской крошечных звездочек в холодной ночи океана. Финн вел их прямо под ледяным сводом. Крыша эта была не плоская - длинные ровные волны. Под широким лучом фонаря на скутере Индиры лед отсвечивал голубым и зеленым. С него свисала бахрома из тонких пластин, скрывавшая контуры ледяной брони. Затем эта крыша стала опускаться - перевернутый гладкий ледяной холм.
Индира вслед за Финном двинулась вниз. Ее указатель глубины каждые двадцать метров издавал щелчок. В кровь Индиры были введены микроскопические нейтрализаторы, предупреждающие азотное опьянение на глубине и выделение пузырьков азота при быстром всплытии, однако нейтрализаторы имели определенные границы действия.
Они погрузились на двести метров, затем откос превратился в вертикальную стену, закончился, и они забрались под этот перевернутый хребет. За ним лежал хаос из разломанных льдин, некогда бывших частью коры. Глыбы размером с дом, отколотые под разными углами - прозрачный голубой лед, пронизанный белыми шрамами разломов, скопище гигантских, грубо вытесанных камей. Финн поплыл тише и остановился перед черной изогнутой расселиной, похожей на ухмыляющийся рот, на глотку, уходящую в глубь льда.
– Вот сюда они и нырнули.
Индира не поняла, кто это сказал - Финн или Фергус; интонации были чересчур искажены, а кроме того, ее ощущения притупил внезапный выброс адреналина в кровь.
– Мы их вытащим, - произнес голос.
Тот же самый голос? Непонятно. Фергус повис рядом с Финном, который направил луч фонаря в расщелину. Висящие в черной воде льдинки засияли тысячами вспышек.
– Сейчас все и сделаем.
Без сомнения, это сказал Финн.
«Нюхач» настойчиво мигал. Индира вызвала его дисплей: сильные следы жизнедеятельности, но без твердой идентификации, словно присутствовали несколько видов макроформ. Она запустила аналитическую программу «нюхача» и предупредила монахов:
– Там что-то есть. Через несколько минут узнаем, что именно.
Включила все осветители и осторожно подплыла к краю расщелины; оттуда тянуло слабое, но равномерное течение. Тем временем анализатор со щелчком перешел на высокое разрешение, и по экранчику побежали зубчатые кривые - выделялись неопознанные вещества. Индира вызвала эталонную кривую дракона, сравнила - да, вот его кривая, скрытая среди других сложных веществ, которые прибор не мог найти в своей памяти.
– Попался, - проговорила она, и сейчас же рядом что-то пронеслось - сверкнуло и умчалось, оставив позади шлейф серебристых пузырьков.
Она рефлекторно рванула прочь, еще не успев сообразить, что кто-то из монахов послал в расщелину самоходный заряд взрывчатки.
Взрыв.
Ударная волна подхватила Индиру, швырнула в стену расщелины, дернула вниз и потащила по дну, по сверкающим гладким буграм и рытвинам. Сверху сквозь взвесь осколков опускались крупные обломки льда, раскачиваясь в завихрениях, вызванных ударом. Тонкий голос визжал в наушнике, как рвущийся металл: «Не сюда! Рано!»
Непонятным образом ей удалось не потерять скутер. Она вырубила освещение и стала протискиваться среди ледяного лома, всем телом ощущая холодные завихрения, гуляющие по расщелине. Снаружи светились огни, две грозди огней; из каждой исходил длинный луч - шарил по всем направлениям.
Индира поняла, что ее подловили. Ее убьют, а вину переложат на монстра - из-за того, что она видела, даже если не поняла увиденного. Из-за того, что она женщина, посмевшая ступить в мужские владения.
Но тут мимо нее пролетело что-то огромное. Кто-то вскрикнул, и одна гроздь огней погасла…