Чужая девочка (СИ)

Лана Кузьмина Чужая девочка

Всю ночь Мила «изображала утку». Любимое выражение её старшей сестры Веры. Означало оно всего навсего, что девочке не спалось. Она ходила по коридору, звонко шлёпая босыми ногами, пробиралась на кухню, выпивала там полный стакан воды, затем так же шумно возвращалась, ложилась в постель. Но через пару минут вскакивала и неслась к туалету. Снова возвращалась, ныряла под одеяло, ворочалась с боку на бок, сползала на пол, и всё начиналось сначала.

Вера не выдержала после четвёртого круга.

— Всю воду выдула или ещё осталось? — поинтересовалась она, открыв по привычке только один глаз, в то время как второй продолжал видеть сны.

Мила замерла.

— Нет, там ещё есть чуть-чуть. Пить хочешь? Я принесу.

— Ложись спать! Весь дом перебудила!

— Никого я не будила! — обиделась девочка. — Слышишь как храпят?

— А я что уже не считаюсь? — возмутилась Вера. — Я же не сплю!

— А ты вообще дельфин!

— С чего это вдруг!

— Не помнишь что ли! — Мила даже руками замахала от удивления. — Вчера сама мне про дельфинов читала! Они спят наполовину: сначала один глаз закрывают, а второй открытый остаётся. А через полночи меняются, то есть глаза меняют.

— Местами меняют?

— Да нет же глупая! Они тот который открытый делают закрытым, а который закрытый открытым. Вот. Ты сама всегда только один глаз открываешь, а чтобы проснуться надо два. И вообще не могу я здесь спать! Я хочу в свою миленькую маленькую розовенькую комнатку. А там эта девчонка противная! Заняла мою кроватку!

Мила надула щеки и уселась на пол.

— Алёна — очень хорошая и добрая девочка, — сказала Вера. — Вы с ней обязательно подружитесь. Просто сейчас ей очень тяжело. У неё нет дома, нет мамы с папой. Один только дедушка.

— Пра, — поправила Мила.

— Что пра?

— Прадедушка. Знаешь, — зашептала девочка, наклоняясь к сестре. — Я ему рассказала, что у меня нет никакого пра, и он сказал, что будет и моим прадедушкой тоже. Здорово правда?

— Просто супер! — вздохнула Вера.

— А долго ещё они у нас жить будут?

— Как пойдёт.

— Кто пойдёт?

— Жизнь.

— А…

Мила зевнула и с тоской посмотрела на кровать. Она уже не казалась жёсткой и неудобной.

— Ты как хочешь, а я спаточки! — бодро заявила она и с разбегу плюхнулась в постель.

А Вера долго ещё лежала без сна, думая о чём-то о своём.

Утром квартиру разбудил дивный запах. Прадедушка пёк блины. Мила прибежала на кухню первая. Неумытая и непричёсанная вертелась она вокруг стола пока не выпросила кружевной свёрнутый в трубочку блин.

— Вкуснотища! — она даже глаза закрыла от удовольствия. — Каждый день бы так!

— Тогда сама станешь круглой как колобок, — это пришаркала Вера с открытым глазом.

— Никогда я круглой не буду! — обиделась Мила.

В кухню впорхнула мама.

— Ну, что же Вы, Андрей Валентинович! — всплеснула руками она. — Совсем необязательно что-то делать!

— Да мне не трудно совсем, — прадедушка улыбнулся. — Ребятишек хотел порадовать.

Проснулся папа, оглядел собравшееся на кухне общество и заявил, что готов общаться только после хорошей чашки кофе.

Последней пришла Алёна. Она на цыпочках выбралась из комнаты, стараясь как можно меньше шуметь и нерешительно замерла в проходе, царапая ногтём дверной косяк.

— Алёнушка моя проснулась! — обрадовался прадедушка, усадил внучку на стул, а сам с необычайным проворством выдвинул на середину стол, разложил его, накинул сверху заранее приготовленную скатерть и расставил на столе чашки, блюдца и другие необходимые для чаепития предметы. Всё это заняло меньше пяти минут. Никто не успел понять, что происходит. Вера от удивления даже открыла второй глаз.

Весёлый старик тем временем предложил всем усесться и позавтракать.

— Мы раньше всегда всей семьёй кушали, — объяснил он. — Мы с дочкой, внучка с мужем и Алёнушка. Пока война не началась.

Вера посмотрела на Алёну. Девочка сидела, низко опустив голову. Казалось, она вот-вот заплачет.

— Давайте быстрей есть, пока горячее, — Вера засмеялась. — Я вам сейчас такую историю забавную расскажу!

Днём, когда Мила собиралась пойти погулять, мама попросила её взять с собой Алёну. Во дворе все уже знали про новую девочку.

— А тебя как зовут? — выкрикнул кто-то.

— А ты правда с войны?

— А там громко стреляют?

— А ты правда в подвале жила?

— А самолёты бомбили?

Вопросы сыпались со всех сторон. Алёна стояла, опустив голову, и теребила пришитый на груди бантик.

— А на вас кто напал? Немцы?

— Дурак! Немцев всех побили давно!

— А кто тогда?

— А вот мой папа говорит, — неожиданно громко сказал Пашка Синцов, — что это всё враньё, и они к нам едут, потому что хотят у нас жить, а не потому что война. Он говорит, нельзя никого пускать, пусть сами разбираются. У нас у самих денег мало. Вот что он говорит!

Все замолчали и повернулись к Алёне. Девочка закрыла лицо руками и убежала.

— А мой папа думает, что во всём виновата большая политика, — вступил в разговор обычно тихий Вовка Синицын.

— Что это такое? — спросил кто-то.

— Я не знаю.

Мила отлично знала, что это такое. Ещё бы! Вера ей два часа объясняла.

— Ну, поняла? — спросила она потом.

— Можно я своими словами? — попросила Мила.

— Давай своими!

И Мила рассказала, что политика — это огромное животное, которое идёт по земле и никого внизу не замечает. Люди для неё как букашки и ей их совсем не жалко. Разве можно жалеть букашку? Поэтому политика и давит всех без разбору. И ничего с ней не поделаешь.

— Что же ей никто не управляет? — засмеялась тогда Вера.

Мила сказала, что нет. Но злым людям нужно, чтобы она была. Потому что все свои нехорошие дела эти люди сваливают на политику.

Вера почему-то долго смеялась, но в конце-концов сказала, что Мила поняла всё почти правильно.

Девочка вздохнула и отправилась искать Алёну. Алёна сидела за домом на большом гладком камне. Мила присела рядом.

— Ты чего убежала? — спросила она.

Алёна пожала плечами.

— Ты что немая?

Тишина в ответ. Мила поковыряла ногой землю.

— Не хочешь разговаривать, не надо! Сиди тут одна и дуйся сколько влезет!

Мила встала и пошла во двор. До вечера она играла с ребятами, а когда пришло время возвращаться домой, вспомнила про Алёну. Та так и сидела на камне.

— Пойдём! — пробурчала Мила, девочка поднялась и покорно пошла за ней.

Мила дулась как мышь на крупу. Так Вера сказала. Алёна оказалась совсем не интересной. Она никогда не заговаривала первой, а если её спрашивали о чём-то, краснела и опускала голову. Правда с прадедушкой говорила очень много. Мила однажды заглянула в комнату, а там Алёна трещит без умолку.

«Воображала!» — подумала Мила. — «Не хочет с другими говорить, не надо. Обойдёмся как-нибудь!»

И на улице с ней играть неинтересно. Пролетел над двором самолёт, низко-низко. Все сразу головы вверх задрали, смотрят. Интересно ведь. А Алёна испугалась и в подъезд побежала. Чудная! Всегда убегает. Ищи потом!

А тут ещё мама с папой. Вьются вокруг этой девчонки, а про Милу и не вспоминают вовсе.

Алёна на кухне маме салат помогает резать, а Мила в комнате сидит и дуется.

— Да кто тебе мешает, дурочка! — сказала Вера. — Пойди и тоже чем-нибудь помоги!

— Ну, да! Ей уже Алёна морковь режет! — девочка засопела и надулась ещё больше.

— Смотри не лопни! — засмеялась сестра. Всё время хихикает. А Миле не до смеха. Вчера папа пошёл с Алёной во двор и целых два часа учил её кататься на взрослом велосипеде. Мила все два часа и просидела на подоконнике, прижавшись щекой к стеклу. Вера опять хохочет:

— Пошла бы тоже погуляла!

— Не пойду!

— Почему?

— Из принципа!

Что за принцип такой Мила не знает, но слово очень уж удобное оказалось.

Зашла Мила как-то в свою комнату, а там Алёна. Держит в руках зайца Веню, любимую милину игрушку.

— Можно поиграю? — еле слышно спросила. — Он такой красивый.

Тут Мила и не выдержала. Вцепилась в розовое ухо, кричит:

— Не отдам! Мой Веня! Терпеть тебя не могу! Противная! Вредная!

Тут ухо и не выдержало, оторвалось. Девчонки обе зарыдали — заяц-то действительно хороший.

Прибежал прадедушка, увидел, что случилось.

— Ерунда-то какая, девоньки. Сейчас мы его быстро подлатаем, — нагнулся, а разогнуться уже не может. — Что-то нехорошо мне…

Увезли прадедушку в больницу. Мама сказала, что сердце виновато, переживал много.

— Из-за тебя всё! — Мила ущипнула Алёну, небольно. Но та всё равно заплакала.

Когда Вера узнала, что Мила обижает Алёну, то решила поговорить с сестрой.

— Ты злая, капризная девочка! — сказала она. — У тебя есть мама с папой, квартира, игрушки, а у Алёнки никого нет. Её родители погибли, а дом сгорел. Ты знаешь, что она месяц жила в подвале?

— С крысами? — Мила побледнела.

— С огромными! Там было холодно и страшно. И пока ты тут объедалась шоколадками, она питалась одним хлебом!

— Правда с крысами? — не могла поверить девочка.

— Точно тебе говорю. Послушай, вот когда ты захотела, чтобы Андрей Валентинович стал и твоим прадедушкой тоже, она разве была против? А тебе какого-то зайца жалко! Ничего она с ним не сделает. Поиграет и обратно вернёт. Ты что хочешь, чтобы она уехала? Обратно?

Ночью Миле снова не спалось. Она лежала и думала о крысах, больших и толстых с противным голым хвостом и острыми зубами. Говорят, они могут покусать или отгрызть что-нибудь, нос или ухо, пальцы пооткусывать. Мила поплотнее закуталась в одеяло.

«Бедная Алёна, — подумала она. — Ей, наверное, было так страшно».

За окном бушевала гроза, молниями разрывала небо на части, гремела громом.

— Вера! — позвала Мила.

— Что случилось?

— Вер, я пойду к Алёне спать.

— Ты что грозы боишься?

— Нет. Чего её бояться? Мы же дома.

— Что тогда.

— Просто Алёна может подумать, что это бомбы взрываются, и испугаться. Пойду скажу ей, что это гром.

— Хочешь, иди! — Вера повернулась на другой бок.

Мила пробралась в соседнюю комнату. Алёна лежала с открытыми глазами.

— Можно я с тобой спать буду? — спросила Мила и зачем-то добавила, — я грозы жуть как боюсь.

Потом забралась в постель, обняла девочку руками.

— Тебе страшно?

— Немножко.

— Не бойся, это просто гром гремит. Дома не страшно. Знаешь, пусть мои мама с папой и твоими тоже будут и Веня. Только не уезжай! Я не хочу, чтобы ты жила с крысами.

Дождь всё шумел и шумел. Вера как-то сказала, что он смывает всё плохое, что накопилось на земле.

«Здорово, — подумала Мила, засыпая. — Теперь всё будет хорошо-хорошо и чисто-чисто».