Чужая звезда

Глава 4.

Двигатель геликоптера негромко урчал, работая на холостом ходу. Большая машина расположилась на снегу, лопасти не двигались. Верминаль стоял на опушке Кегрольского леса, наверху большого чёрного каменного блока и держал дальновизор в руке. Он уже около часа ждал Алекмара, Данику и Хэмингуэя. Старик не глушил двигатель летающей машины, чтобы быстрее убраться из этого места. Тратить драгоценное время на прогрев двигателя он не желал. Он всегда испытывал тревогу, когда находился в местах силы.

Кусок камня под ногами старца имел форму ровного прямоугольного параллелепипеда, будто остроугольная колонна, уложенная на один бок. В длину колонна имела добрых пятнадцать метров, ширина грани составляла порядка двух метров. Она неплохо сохранилась, хотя надписи, выбитые на её поверхности, с большим трудом поддавались чтению из-за эрозии и покрывающей всю колонну паутины из мелких трещин. Всё указывало на древность данного каменного объекта. На небольшом расстоянии от вросшей в снег колонны стояли пятиметровой высоты камни. Камни имели форму похожую на чёрную колонну, однако их округлённые грани и пористая структура намекали на иной материал для их изготовления. Время, снег и ветер обточили эти каменные столбы, надписи на них давно истёрлись. Многие из этих вытянутых к небу камней крепко стояли, некоторые же давно упали и лежали, засыпанные снегом. С высоты эти столбы составляли почти идеальный квадрат. Это сооружение было местом силы. Древнее и могучее некогда средство для друидов и жрецов, которые пытались общаться с духами или богами.

Верминаль считал себя в первую очередь человеком науки, а уж потом хранителем магических древностей. Механические изобретения нравились ему гораздо больше этих мистических и таинственных вещей, с которыми он был обязан иметь дело по долгу крови. По его мнению, оживший посредством науки механизм носил в себе гораздо больше искр жизни, нежели вещи, в которых заключена мистическая или иная квазеживая сущность. Встреча Верминаля с полумёртвым мальчишкой в тёмной пещере лишь укрепила его веру в машины. Несколько лет назад в той пещере, старик стал свидетелем удивительному событию, которое навсегда изменило юношу. И навсегда отпечаталось в разуме старика. Он мрачно взглянул в дальновизор, приложив его к глазам. Никакого движения в точке выхода. Верминаль опустил прибор, который тут же повис на шнурке, слегка болтаясь на груди старика. Он проверил ручной автоматический самострел на поясе. Маленькая смерть с отравленными стрелами, способная выстрелить десять раз за пять секунд. Изобретение, которым Верминаль не гордился, однако признавал необходимость его ношения. Защита никогда не бывает лишней. Особенно для тех, кто не в ладах с Ульем.

Старик стоял на каменной колонне, погружённый в раздумья, когда что-то в небе привлекло его внимание. Верминаль поднял дальновизор с груди, прислонил его к глазам и стал вглядываться через толстые стёкла множества линз в интересующую его часть небосвода. Затем он выругался и быстро спустился с чёрной каменной глыбы. Он поспешил к летающей машине и достал из грузового отсека небольшой металлический ящик. Открыв его, старик извлёк из ящика кусок мела. Затем Верминаль направился к тёмной колонне. Он принялся очищать от снега и льда ту грань глыбы, над которой он недавно стоял. Когда снег и лёд осыпались, старик нарисовал на колонне большую цифру «2» во всю высоту чёрной плоскости. Белая цифра на тёмном фоне ярко выделялась и привлекала к себе внимание. Старик отошёл, посмотрел на глыбу и цифру на ней, затем быстро направился к геликоптеру. Он нацепил очки и завязал шарф. Подёргал пару рукоятей, и большая летающая машина, издавая низкий прерывистый звук, медленно поднялась в воздух. Верминаль покидал место встречи с Даникой и Алекмаром. Меньше всего на свете он хотел сейчас улетать отсюда без этих двоих, но обстоятельства изменились. Нужно было быстро принимать решения. А быстро принимать ответственные решения Верминаль умел. И сегодня выбор был сделан. Старик улетал от древнего места силы. Становились всё меньше торчащие из снега тёмные камни, большая лежащая чёрная колонна и исполинские деревья Кегрольского леса. Лопасти геликоптера, быстро вращаясь, уносили летающую машину всё дальше и выше от странного памятника давно ушедших культур.

Через минуту тишина окутала старые руины, и лишь морозный ветер тихонько насвистывал свою печальную песню этим оставленным здесь давным-давно камням. Однако тишина эта продлилась недолго. Усиливающийся звук работающего двигателя постепенно заглушил тихую песнь ветра.

+++

Хэмингуэй начал задыхаться. Широкие лапы несли его по снегу холмов и негустым подлескам, чтобы нагнать Алекмара с Даникой. Из розовой пасти вырывались клубы пара. Язык переваливался из стороны в сторону по крупным белым клыкам. Дыхание лиса стало неровным и слишком частым. Мохнатый путешественник только начал огибать край Кегрольского леса, которому, казалось, нет конца. Идти через чащу напрямик Хэм не решался. Слишком свежи были рассказы его хозяина о различных злоключениях, которые заставали его в каждом из двух переходов через его тенистые своды. Лис надеялся лишь на то, что его промедление не привело спутников к вероятности неприятного выбора лететь без Хэмингуэя. Вторая вероятность могла поставить Алекмара и Данику на грань жизни и смерти, этот вариант развития событий не устраивал лиса ещё больше первого. За плотной завесой этих мыслей лис не заметил, как у него отрылось второе дыхание. Лапы противно ныли от большой нагрузки, но Хэм прибавил ходу. Останавливаться или замедляться нельзя. Слишком многое в этот удивительно солнечный день стоит на кону.

+++

В лесу стало мрачно и тускло. Девушка и её спутник шли по тропе настолько быстро, насколько это позволяло ранение Алека. Даника шла впереди по тропе, внимательно изучая путь перед собой и местность рядом с их маршрутом. Внимательность и постоянная бдительность стали непременными условиями того, что Алекмар позволил девушке идти впереди него. Юноша же замыкал шествие их маленькой группы и постоянно крутил головой, осматривая окрестные кусты и ветви деревьев. Алек понимал ясно и чётко, что некоторые путники ошибаются и не доходят до конечной цели именно из-за того, что позволили себе расслабиться на последнем участке пути. Будущих несчастных путешественников окутывает такое тёплое одеяло из старой доброй иллюзорной безопасности, что они сами идут в пасть дикому зверю суровой реальности. Алек не желал такой участи ни себе, ни спутнице.

Картина, представшая перед Даникой, поистине её воодушевила. Свет солнца, которое неутомимо клонилось за край горизонта, пробивался через толстые ветви могучих и старых деревьев. Солнечные зайчики плясали на её термомаске, отражаясь от толстого стекла. Девушка повернулась к своему раненному спутнику и широко улыбнулась. Он коротко улыбнулся ей в ответ, но тут же сделал жест рукой двигаться дальше и глядеть в оба. Даника кивнула и пошла дальше по тропинке. Путники продвигались прямиком к выходу из леса. На это намекал тёплый желтоватый свет, который становился всё ярче, игриво отражаясь от множества больших красноватых и жёлтых листьев. Свет разгонял полумрак лесного массива. От этого на душе у Даники становилось немного веселее. По мере того, как юные скитальцы постепенно выходили из леса, понижалась и температура воздуха. Вполне комфортный лёгкий морозец в начале путешествия по лесу затем сменился практически высокой, по местным понятиям, температурой. Теперь же всё чаще попадались сосульки, ледяные сталактиты и сталагмиты, выше стали сугробы у зарослей кустарника, а узкая тропа и вовсе скоро исчезла под снегом. Девушка почувствовала, как морозный ветер начал обдувать её неприкрытые кисти рук. Она поспешила надеть рукавицы. Разгоряченная после перехода по тёплой части леса и спасательных забегов от диких зверей, она не хотела простудиться. У их группы сейчас и без того хватает проблем. Даника обернулась посмотреть на Алека. Тот надвинул на нос термостойкую ткань и надел рукавицы, однако защитные очки на глаза не опускал. Слегка потрёпанные очки покоились на лбу юноши, ожидая времени вьюги или просто сильного ветра. Он был бледен и сильно хромал. Пронзительный взгляд его голубых глаз не оставлял сомнений: юноши скорее умрёт, чем отстанет от своей спутницы. Даника немного сбавила шаг. Так они шли почти в полной тишине (девушка была уверена, что её спутник многое слышал в том, что для неё было тишиной), нарушаемой лишь хрустом снега под ногами двух путников и звуком сорвавшейся с ветки где-то далеко от них сосульки. Наконец из-за деревьев постепенно выглянула заснеженная равнина.

– Было не так уж и страшно пройти по этому лесу, – расхрабрилась Даника.

– Если бы ты оказалась тут одна и ночью, ты бы поменяла своё мнение, – ухмыльнулся Алек.

Едва покинув лес, юные путешественники остановились оглядеться. Свет заходящего солнца заливал белую искрящуюся равнину и небольшие островки леса, разбросанные на бескрайних заснеженных просторах, словно пятна на шкуре Хэмингуэя. Пустошь далеко просматривалась. Наёмников не было видно. Даника видела, как юноша ищет глазами знакомый четвероногий силуэт, но его нигде не было видно. Ей хотелось приободрить Алека, сказать ему, что с лисом всё в порядке и скоро он догонит их. К сожалению, она не знала судьбы лиса наверняка, а лишний раз тревожить спутника не считала необходимым. По этой причине, она коротко взглянула на юношу, он был достаточно серьёзен. Затем Даника медленно окинула взором представшую перед ними даль.

– Куда теперь, Алек? – девушка развела руками, глядя на обширный участок белоснежной пустоши, который был поистине огромен.

– Нам туда, – он указал раненой рукой на небольшой клочок леса в паре сотен метров от них.

– Где какие-то камни торчат из снега? – прикрыв глаза от яркого света, спросила Даника.

– Именно. Это место встречи с Верминалем. Поспешим! Местность хорошо просматривается.

Даника слегка подхватила юношу под левое плечо. Алек не стал отказываться от помощи. Наоборот, он улыбнулся ей. Затем задорно произнёс пару фраз, в очередной раз, удивив свою спутницу неистребимым оптимизмом и иронией.

– Пойдём знакомиться с твоим дедом. Бодрее шаг, внученька.

+++

Гольм сидел на толстой ветке высоченной ели с незажжённой самокруткой бурого цвета в зубах. Его поза со стороны казалась расслабленной. В правой руке он крутил свой любимый пистолет. На ветках рядом с ним лежала пневмофорсированная винтовка бурого цвета. Главарь отряда наёмников прислонился спиной к приятно пахнущему стволу дерева, вытянув обе ноги, и всматривался в вечернее небо. Уходящий день был на удивление солнечным и практически не подкинул сюрпризов с погодой. Гольм любил такие дни. В такие дни он чувствовал себя по-настоящему свободным.

Гольм да Вариуст Укатомб всегда жил в тени своего отца. Бастард Повелителя Улья. С детства Гольм доказывал себе и окружающим своё право быть приближенным к семье Джекар. В этом нелёгком деле его всегда выручали врождённые способности, которые выгодно выделяли его на фоне большинства наёмников и прочих обитателей неприветливого города на скале. Удивительная реакция и исключительное мастерство в стрельбе заставили многих уважать и считаться с Гольмом, прочие уже давно были мертвы. Один точный выстрел отправлял к праотцам каждого, кто проявлял грубость или неуважение к молодому солдату армии семьи Джекар. Всего один раз за жизнь Гольма ранила пуля и один раз клинок. И всего один раз в жизни для устранения противника ему потребовалось большее, чем один единственный выстрел.

Это была не дуэль. Просто обычное утро в Пурпурной академии Улья. Молодой ученик мастера-стрелка пришёл на стрельбище Улья попрактиковаться перед завтраком. Увидев своего учителя на другом конце площадки для стрельбы, Гольм почтенно поклонился ему. Мастер-стрелок кивнул ученику в ответ. Юноша не ожидал атаки и резко повернулся, отвлёкшись на пробегавшую мимо девушку-служанку. Пуля с раскатом грома покинула ствол посеребрённого наградного револьвера учителя стрелкового дела Кристана Девельского. Револьвер был огнестрельным, такие редко использовали наёмники и солдаты. Кусочек свинца пролетел добрых сорок метров, вошёл в левую щёку Гольма и вышел из правой щеки. Следующие две пули, выпущенные Кристаном, пронеслись прямо над головой его лучшего ученика и вошли в каменную стену в семи метрах позади цели. Гольм в падении стремительно извлёк из кобуры на поясе пневмофорсированный пистолет «Беркут», лично модифицированный им самим. Боль временно ослепила юного стрелка. Будущий карнав выстрелил трижды вслепую, полагаясь лишь на мышечную память, держа в уме последнее положение своего учителя в пространстве. Прозвучали три хлопка. Первая пуля Гольма пролетела в нескольких сантиметрах от правого плеча Кристана. Вторая пуля вошла в худую жилистую руку с револьвером, порвав грубую ткань белой рубашки и мышцы под ней. Третья пуля попала в грудь учителя стрелкового дела и, пробив грудную клетку, застряла в сердце. Гольм пришёл в себя через пару секунд на припорошенной снегом земле стрельбища. Его рубашка была в крови, сильная боль во рту затмила собой боль от сломанных при падении рёбер. Учитель Кристан лежал на земле без движения. Его мёртвые глаза смотрели в утреннее небо. Правая рука сжимала тяжёлый наградной револьвер. Рот мастера-стрелка растянулся в пугающей улыбке.

Надпись на оружии гласила «Кристану Сереку Девельскому в знак высочайшей благодарности и почтения от лорда Дервайнена Карательного Меча. Пусть он оберегает тебя так же достойно, как ты защищал своего господина у стен Валликаны».

Гольм посмотрел на заходящее солнце сквозь игольчатые зелёные ветви и вздохнул. Он почесал бороду, вынул изо рта самокрутку и сплюнул вниз на снег. Молниеносно рука вернула пистолет в кобуру на бедре наёмника. Большой палец медленно застегнул кобуру.

Тот выстрел учителя навсегда лишил молодого воина пяти зубов и веры в дружбу. В сердце Гольма с тех пор поселилась злоба, с которой было нелегко совладать. К тому же, выстрел оставил неприятные шрамы, которые напоминали карнаву о былой неудаче. С тех пор Гольм носил бороду. «Убийство из самообороны» принесло будущему карнаву много славы, но и столько же горя.

Академию он так и не окончил. Место в личной охране Повелителя было более недоступно. Затем была выпивка, много выпивки. И дуэли. Их было бесчисленное множество. Кто-то из наёмников желал лично проверить навыки Гольма, не веря в истории о смерти Кристана Девельского. Некоторые жаждали отмщения за смерть бывшего наставника. Многие просто по глупости умирали от единственного выстрела из пистолета по имени Беркут. Дурная слава скоро закрепилась за Гольмом Выстрелом Укатомбом внутри Улья. Крепко прилипло и прозвище.

У бастардов не так уж много возможностей, но Гольм сумел заставить себя собраться. Он привлёк наёмников и создал Отряд Выстрела. Они брались за самые самоубийственные задания и неизменно справлялись с поставленной задачей. Постепенно пришло признание и уважение. Самые отъявленные головорезы стремились поступить под командование Выстрела Укатомба. Неожиданный заказ от самого Повелителя Улья удивил всех в отряде. Схватить сбежавшую девчонку и доставить её обратно, попутно выполнив ещё ряд странноватых тонкостей. Это задание сразу насторожило Гольма. Он согласился без раздумий, увидев возможность восстановить расположение правящей семьи. Тот факт, что задание исходило лично от Повелителя, уже было странно. Повелитель крайне редко обращался за помощью к обычным наёмникам. В его распоряжении имелись Чёрные мечи. Взвод элитных воинов для обеспечения личной охраны Повелителя и выполнения различных поручений, не требовавших лишнего внимания обитателей Улья. При всём этом, Гольму сразу дали понять, что дело строго секретное и огласке не подлежит. Карнав не был обделён умом и понимал, что дело, вероятно, связано с политикой или магическими изысканиями семьи Джекар. Ни в том, ни в другом карнав не видел серьёзных препятствий на пути к своей цели.

Тогда Гольм не мог вообразить, как изменит его судьбу это задание Повелителя Улья.

Гольм медленно потянулся к винтовке, что лежала на соседних ветках. Он заложил самокрутку за отворот на шапке и ещё раз вздохнул. Его руки, облачённые в тонкие матерчатые перчатки, нежно взяли винтовку. Карнав почувствовал тяжесть винтовки. Свобода тут же улетучилась. Остался долг.