Один из экранов потемнел, побежал искорками и внезапно открылся в рубку соседнего корабля. На людей смотрели трое «зайцев», сидевших у пульта. За ними, у стены стоял дядя Саша. Рядом с ним — еще один «заяц». Детей видно не было.
Дядя Саша был бледен. Егор подался вперед, рассматривая его. Сердце сжалось. Бедный старик, досталось ему.
— Александр Иванович, вы слышите нас? — напряженным голосом спросил безопасник.
Дядя Саша дернулся, попытался что-то сказать, но не смог и только кивнул.
— Не волнуйтесь, все будет в порядке, мы вас не оставим, — продолжал Василий. — А теперь с вами поговорим, — перевел он взгляд на «зайцев». — Условия наши вы знаете. Действуйте.
«Зайцы» молчали. То ли сказать было нечего — загнали их земляне в угол, то ли уже обо всем договорились и теперь чего-то выжидали.
Безопасник возвысил голос:
— Вы что, языки проглотили? Нам нужен наш человек. Только тогда вы получите ваш корабль с пилотом. Вам понятно?
Один из «зайцев» кивнул, затем хрипло сказал:
— Без гарантий мы этого сделать не можем.
— Какие еще гарантии! — возмутился Василий Степанович. — Вы обманули нас, силой добились своего, а теперь требуете гарантий!
— Слишком велика опасность, что вы тоже нас обманете, — объяснил «заяц».
— Нечего мерить на свою мерку. До сих пор мы вас не обманывали. Не обманем и впредь. Соглашайтесь на наши условия. Деваться вам некуда.
— Нам нужно посоветоваться, — сказал «заяц».
— Хорошо. Но недолго. А теперь мы хотели бы переговорить с нашим человеком.
«Зайцы» поднялись и вышли из рубки. К экрану подошли дядя Саша и его конвоир. Дядя обессиленно присел на подлокотник.
— Как вы там, Александр Иванович? — голос Василия смягчился.
Дядя Саша сглотнул, сказал сипло:
— Нормально. Испугался немного.
— Вас не били?
— Нет, пытались, только ребята не дали.
— С ними порядок?
— Да. Они их в отдельную каюту загнали, чтобы не мешали. Думаете — согласятся?
— Еще как согласятся! Пусть только попробуют не согласиться! Да мы им… — и осекся. Врать старику смысла не было.
— Могу я чем-нибудь помочь вам? — спросил с экрана дядя Саша.
— Нет, ну чем вы поможете? — качнул головой безопасник.
Егору вдруг в голову пришла хорошая мысль.
— Дядя Саша! Ты можешь детей выпустить из каюты и объяснить им ситуацию?
— Могу. А зачем?
— Они ребята сообразительные. Сами поймут, что делать. Давай, давай, а то время уйдет!
— Сейчас, — дядя Саша тяжело поднялся, пошел к двери. «Заяц» молчаливой тенью двинулся за ним.
— Что это ты придумал? — толкнул Егора безопасник.
— Так, одна штука должна получиться. Если я все правильно понимаю, — Егору не хотелось раскрывать карты.
— Ну смотри, психолог. Только бы они согласились.
— Да, а что же с невесомостью? — вспомнил Егор. «Заяц», не вдаваясь в подробности, объяснил про искусственную гравитацию на корабле.
— А было бы интересно полетать, — мечтательно сказал Забирко. — И еще искупаться бы сейчас. Вон, водичка какая!
— Да тут акулы, наверное, — предположил Василий Степанович.
— В озерце можно, там акул наверняка нет, — не согласился снайпер.
— Потом, потом искупаемся. Что они там так долго?! А ну-ка, вызови их, — скомандовал безопасник сидевшему молча пилоту.
— Погоди, — остановил Егор. — Дай им время.
Однако еще ждать не пришлось. В рубку вошел «заяц», за ним дядя Саша с конвоиром. Из коридора выглядывали возбужденные «зайчата». Дядя Саша тоже смотрел весело.
— Мы согласны на ваши условия. Рисковать жизнью детей мы не вправе. Кроме того, появились некоторые обстоятельства, заставившие нас изменить точку зрения.
— Чего там — обстоятельства! — нахально вмешался дядя Саша. — Вон они — наши обстоятельства, — он показал на «зайчат». — Такую дипломатию развели, что аж уши заложило. Один очень сопротивлялся, так эти оглушили его чем-то. Все в порядке, полетели домой. Только, Василий, я уж с ребятами долечу, не серчай. Напоследок с ними побуду.
— Ладно, ладно. По дороге за ракетами следите. Мы вас прикрывать будем. Место найдете?
— Найдем, — сказал «заяц». — Это не проблема. Стартуем.
— Эх, — огорчился Забирко, — так и не искупались! Когда еще придется в океане поплавать?
— Путевку в круиз купишь. Или до следующего раза подождешь. Думаешь, это конец? Не верится мне что-то…