Чужие игры

Глава 12

Хруст ботинок по гравию дал понять, что Сагдан бросился бежать прочь от гравилёта.

– О, чёрт! – воскликнул Митралл и тоже бросился к выходу.

– Стой, стой! – закричал Валентин. – Ты что, сука, а мы?!

Тарланин с растерянным видом оглянулся, и его взгляд заметался по отсеку.

– Освободи нас! – зарычал Николай. – Ну же, скорее!

– Да пошли вы!.. – Агент приготовился выпрыгнуть из отсека.

– Коулл тебе этого не простит! – снова заорал Валентин. – Мы важные свидетели! Если мы погибнем, он вам задницу порвёт. А первым тебе её порвёт Акмолл – вон он возвращается, что ты ему скажешь, придурок?!

– Где… Акмолл?.. – Митралл в испуге принялся вглядываться вдаль. От волнения он перебирал ногами на месте, как стреноженный конь.

– Да не тяни время, давай! – Остапенко с трудом удавалось сдерживать себя, чтобы не извиваться в бесполезных попытках порвать крепчайшие путы.

Агент чёртыхнулся и, вытащив из кармана цилиндрик, кинулся к связанным людям.

– Сейчас, сейчас – бормотал тарланин, прикасаясь цилиндром к наручникам – на глазах Валентина путы рассыпались, словно пыль.

Таким же образом Митралл освободил Кинату и Николая.

– Синг’саха тоже освободи! – крикнул капитан.

Мгновение помедлив, Митралл дезактивировал и наручники раба.

Все выскочили из гравилёта и побежали прочь. Кината сразу же умудрилась растянуться на гальке, поэтому Остапенко подхватил её и потащил за собой. Девушка что-то взволнованно говорила, но капитан ничего не понимал, да и не до этого было сейчас.

Быстрее всех бежал Митралл, сразу оторвавшись от остальных шагов на тридцать, а далеко вперёди, уже на подходе к пальмовой роще, виднелась фигурка Сагдана.

Ноги пленников затекли от долгого сидения, и Валентин с трудом ими двигал. Шорин, хотя у него дела были и не лучше, подскочил к ним, и напарники, подхватив девушку буквально на руки, из последних сил припустили прочь.

Почти в тот же момент позади грохнуло, и над останками гравилёта взвился столб пламени, несмотря на солнечный день на мгновение осветивший всё вокруг странно-мертвенным светом. Слабая ударная волна толкнула в спины людей, словно пройдя насквозь, и Валентин машинально бросился на землю, увлекая за собой Кин и Николая. Закрывая головы руками, они пролежали пару секунд, но больше ничего не происходило, и тогда Валентин оглянулся.

Взрыв гравилёта представлял собой явно необычное явление. Позади уже в полной тишине и без всяких вспышек взметнулась туча песка и завертелась смерчами, даже закрыв собою встающее из-за леса солнце. Песок и разный травяной мусор полетел и накрыл людей. Потом всё прекратилось.

– Все живы? – просипел Шорин, отряхиваясь, словно пёс, вылезший из воды.

– Надеюсь, все, – ответил Остапенко, разлепив веки и осторожно нащупав рукой девушку. – Кин! – тихо позвал он.

Зажмурившись, тарланка тяжело дышала, а её губы заметно дрожали.

– Кин!

Девушка что-то сказала и открыла глаза.

– Ага, всё в порядке! – улыбнулся Валентин. – Коля, выгляни, пожалуйста, где там наши «друзья»?

Старшина приподнялся и пошарил глазами в направлении, куда убежали агенты.

– Вроде никого не видать… – сообщил он.

– Как никого? – удивился Остапенко. – А где этот… как его… Митралл?

– Вопрос не ко мне, – заметил Шорин.

– Чёрт с ним. Видишь слева лес?

– Само собой, Валя, вижу. Только бы этот Митралл на мушке нас не держал. Но где наша ни пропадала, а? И от маратов уходили, и от баори. Ну, так что – двинули?

Они поднялись и, пригибаясь, кинулись к зарослям, ожидая каждую секунду обстрела. Когда спасительная сень пальм была уже рядом, справа в песок ударил красно-фиолетовый жгут, брызнув расплавленным силикатом. Беглецы одновременно упали на землю.

– Откуда стреляют? – задыхаясь, спросил Николай.

– Да пока наплевать, не теряйте время! – Валентин, подавая пример, тут же пополз вперёд. – Они нас просто стараются от леса отсечь. Мы же нужны живыми.

Над их головами снова сверкнуло. Сзади кто-то закричал, но слов с такого расстояния было не разобрать. Стараясь не думать о худшем, троица всё ползла и ползла, пока не достигла первых деревьев. Тогда они вскочили и что есть духу побежали в глубь леса, петляя между пальмами, лианами и раскидистыми кустами, ветви которых так и норовили хлестнуть по лицу.

Следов оставалось предостаточно, и о шансах скрыться Валентин даже не хотел думать. Однако то, что больше ситуации сбежать у них не возникнет, он не сомневался – нужно идти ва-банк прямо сейчас.

Они пробежали с полкилометра по пальмовой роще, проскочили большую светлую поляну, заросшую огромными зонтичными растениями, где спугнули пасущееся животное, напоминавшее небольшого кабана с белёсой гривкой, и принялись карабкаться на холм. Кин выбивалась из сил, но Остапенко упрямо тащил девушку за собой – он не мог её бросить.

Беглецы взобрались на верхушку холма и упали за кучу камней, чтобы оглядеться, отдышаться и выбрать дальнейший маршрут. Было понятно, что для агентов, имеющих рации, ничего не стоит скоординировать свои действия и окружить троицу.

Валентин выглянул из-за валуна и внимательно оглядел виднеющуюся внизу поляну и линию леса. Далеко вперёди синела бескрайняя гладь моря или, возможно, даже океана, озарённая всё выше поднимающимся солнцем. Ему показалось, что на горизонте чернеет пятачок земли, но уверенно он это сказать не мог.

– Вон они! – прошептал старшина, тыча пальцем на левую половину поляны.

Гигантские зонтики, смахивающие на гипертрофированный земной борщевик, заколыхались из стороны в сторону, и стала видна пробирающаяся между ними фигура в бронекостюме. Фигура была одна, и двигалась она прямо в сторону беглецов. Вполне возможно, что остальные агенты сейчас обходили людей и Кинату с флангов.

Остапенко предложил двигаться к горе – там могли найтись пещеры, чтобы отсидеться. Шорин резонно возразил, что долго в пещере всё равно не высидишь, так как придётся искать еду и воду. Что касается преимущества обороны в горах, то в их случае оно сводилось на нет отсутствием оружия.

Но в любом случае следовало куда-то двигаться. Они не имели никакого представления о местности – с горы же можно было хорошо осмотреться. В конце концов сошлись на компромиссном варианте: найти пещеру где-нибудь у подножия, на небольшой высоте, чтобы до леса с возможной водой и пропитанием было недалеко.

– Но неплохо было бы одного из агентов вывести из строя уже сейчас, тебе не кажется? – заметил Шорин. – Пока у нас есть фактор внезапности.

– А я что делаю? – откликнулся Остапенко. – Ищу подходящее место для этого.

Он давно уже пытался высмотреть местечко для засады, но такового пока не встречалось – пальмы на вершине росли редко, а кусты обмельчали, и укрыться за ними было проблематично. Зато по другую сторону холма, круто уходившего вниз, пошли плотные, густые заросли ветвистых низкорослых пальм. Их кроны образовали единый ковёр практически без просвета, и если бы внутри, между стволами, можно было пройти, Митралл сверху вряд ли заметил бы беглецов.

Остапенко с разбегу под уклон налетел на первую пальму, чуть не ободрав лицо о шершавую, волокнистую кору, и буквально протиснулся внутрь рощицы – так плотно росли деревья. Сзади сдавленно охнула Кин и выматерился Шорин – оба тоже ощутимо ударились о стволы.

Валентин, словно бульдозер, пёр вперёд, откидывая в сторону лианы и находя оптимальный путь. Кин, кое-как завязав длинные волосы в пучок, чтобы они не цеплялись за ветви, следовала за ним, а замыкал процессию Шорин, которому частенько приходилось нагибаться – высота свода «древесной» пещеры редко где превышала его рост.

В роще стоял полумрак. Воздух был сухой, горячий, в нём плавали не то чтобы противные, но и не слишком приятные запахи. В довершении ко всему люди подняли клубы удушливой пыли и потревожили пронзительно пищавших насекомых, так и норовивших ужалить в открытые части тела. Через минуту со всех градом катился пот, заливая глаза. Пыль щипала горло и нос, а руки и лицо царапали острые кромки лиан и жёсткая кора пальм.

Скоро спуск закончился, стена деревьев поредела, и идти стало заметно легче. Сквозь кроны уже проникали солнечные лучи, зайчиками скакавшие по лицам. Несколько раз беглецы останавливались и прислушивались. Несмотря на жужжание местного комарья и щебетание далёких птиц, сзади отчетливо слышался шум погони.

Шагов через пятьдесят под ногами захлюпало. Поначалу Валентин не придал этому значения, но потом озадаченно остановился. Кин тут же налетела на него, схватившись за рукав, чтобы сохранить равновесие.

– Ты чего там? – спросил из-за её спины Шорин.

– По-моему, мы забираемся в болото, – тихо ответил капитан. – Нужно сворачивать от греха подальше.

– Давай левее, – предложил старшина, – кажется, там суше.

– Согласен. А метров через тридцать рассредоточимся, затаимся и сделаем засаду. Митралл скоро настигнет нас, оставляйте поменьше следов.

Тяжело дышавшая Кин вопросительно посмотрела на Остапенко, и тот ободряюще ей подмигнул.

– Всё будет хорошо, – сказал он.

Кин слабо улыбнулась в ответ.

Беглецы свернули влево, осторожно ускорив шаг – хруст и шелест продирающегося по пятам агента слышался всё ближе. Метров через двадцать Валентин остановился и знаками показал Кин идти вперёд подальше и схорониться там. Девушка, кивнув, исчезла среди корявых стволов пальм.

– Стой тут как приманка, – прошептал Остапенко Шорину, – а я обойду по кругу и зайду ему в тыл.

– Ну спасибо за доверие, – хмыкнул Николай.

– Удачи! – Капитан легонько ткнул напарника в плечо.

Валентин, крадучись, обошёл направление их движения справа и затаился около тропы, по которой они только что прошли. Видимость в этом месте составляла не более пары метров, но в данном случае это не могло не радовать: у тарланина имелось мощное оружие, а на стороне капитана – разве что кулаки и внезапность.

Митралл приближался. Казалось, уже слышалось его хриплое дыхание. Остапенко напрягся, изо всех сил пытаясь определить точное местоположение врага и направление его движения. Затем, судя по наступившей тишине, агент остановился, то ли потеряв след, то ли по иной причине. Несколько долгих и томительных секунд не слышно было ничего, кроме писка мошкары.

– Ну давай, иди ко мне… – беззвучно прошептал Валентин, сжимая и разжимая кулаки.

Внезапно он уловил какой-то далекий шум. Валентин резко обернулся. Никого. Шум повторился. Кто-то шёл с противоположной стороны, от болота! И это не мог оказаться Шорин или Кин. Тогда кто?! Сагдан? Акмолл? Возможно, окружают?

Митралл снова пошёл по направлению к капитану. Остапенко подобрался – была ни была!

Сзади раздался душераздирающий крик. Он повис, вибрируя, в воздухе, а потом резко затих, будто обрубили. Валентин вздрогнул и перевел дух. Что это было? И, главное, кто кого?

Агент снова остановился и что-то спросил по рации – по звуку голоса можно было догадаться, что щиток шлема у него поднят. Крик тут же повторился, а за ним последовали резкие щелчки и шипение – стреляли из энергетического оружия.

Митралл кинулся бежать. Не успел Валентин моргнуть, как знакомая фигура в бронекостюме выскочила из-за пальмы и налетела на него, сбив с ног. Сцепившись, они упали в кусты.

– Не вздумай кричать! – Остапенко сразу же сделал захват руки агента, державшей оружие, и теперь пытался задушить тарланина его же деструктором.

Митралл, благоразумно не нажимая на спусковой крючок и выкатив из орбит глаза, сдаваться при этом не собирался. Изловчившись, он лягнул капитана в пах и неимоверным усилием скинул с себя. Валентин ударился головой о ствол пальмы, а Митралл, воспользовавшись секундным замешательством противника, кинулся на него сверху, ударив прикладом в живот. Валентин взвыл. Теперь уже агент, скрежеща зубами, душил капитана. Перед глазами Остапенко поплыли разноцветные круги.

– Ха! – раздался крик Шорина, и на шлем агента обрушилась крепкая дубина. – Получи!

Митралл охнул и ослабил хватку. Николай ещё раз размахнулся и ударил тарланина наотмашь в бок шлема.

Видимо, Митралл из экономии отключил генератор защитного поля, зная, что у беглецов нет серьёзного оружия. В общем, удар дубиной оказался неожиданно эффективным – агент замычал от боли. Валентин напрягся, скинул Митралла с себя, снова оказавшись сверху, и заблокировал противнику руки. Николай забрал деструктор и довольно рассмеялся.

– Валя, вообще на хер он нам сдался? Может, пристрелить его? – спросил Шорин.

– Пристрелим, – серьезно кивнул Остапенко, – если будет артачиться. А потом на консервы пустим. Ты слышал, Митралл, что на Земле пережиток людоедства ещё полностью не искоренен? А нам питаться надо, сам понимаешь!..

– Вы не посмеете…

– Посмеем, ещё как посмеем! Даю тебе на размышление одну секунду. – Капитан встал с поверженного агента.

Митралл, мрачный как туча, поднялся и вперил взгляд в землю.

– И что вы дальше собираетесь делать? – глухо спросил он. – Все равно у вас ничего не выйдет – вы окружены, лучше сдайтесь.

– Это тебе, что ли, сдаваться? – съязвил Николай и ткнул его стволом под ребра. – Обижаешь, брателло!

Агент промолчал.

– Чёрт, там же Кин! – спохватился Валентин.

– Иди вперёд, сволочь! – Николай снова толкнул. – Только попробуй бежать, вмиг поджарю.

– Я вам жизни спас! – обиженно проговорил Митралл. – Если бы не я, разметало бы вас в гравилёте на атомы!

– Если бы не ты и твои дружки, – мрачно заметил Остапенко, – мы бы, вкусно поужинав, спокойно выспались в домике у красивого озера.

– Слушай, Валя, – спросил тем временем старшина, – что там произошло? Ну кричал кто-то, слышал?

– Без понятия, – пропыхтел Валентин, толкая перед собой тарланина, словно живой щит.

Справа что-то мелькнуло. Шорин вскинул деструктор, но Валентин успел оттолкнуть его руку – и на шее Остапенко повисла дрожащая Кин.

– Ну-ну-ну, успокойся, успокойся… – Капитан обнял девушку.

Этим обстоятельством не преминул воспользоваться Митралл. Он изо всей мочи рванулся и побежал. Николай тут же выстрелил, попав в пальму, и дерево разлетелось моментально вспыхнувшими, коптящими ошмётками.

– Ёпс, Валя! – укоризненно воскликнул старшина. – Держать его надо было!

– Да ладно, – пробормотал капитан, – чёрт с ним. Правда, шлем не сняли, идиоты – разговаривать бы с Кин нормально могли! А сам-то агент нам на хрена сдался, чтобы мы с ним делали? Точно пришлось бы его кончить!

Николай озабоченно посмотрел на разгорающиеся то тут, то там очаги пламени, от горящего дерева уже занялась пара соседних. Следовало уходить, чтобы не оказаться в очаге лесного пожара.

Они снова побежали. А сзади уже трещало и шипело буйное пламя. Дышать становилось всё труднее и труднее – дым ел глаза и горло, вызывая надрывный кашель. «Если сейчас не выйдем на открытое пространство, пиши – пропало», – подумал Валентин.

Тем временем «плотная» роща постепенно перешла в обыкновенную, где высокие деревья росли друг от друга на значительном расстоянии. Подул лёгкий ветерок, разгоняя чад и принося чистый воздух. Беглецы стали подниматься на следующий холм. Оглянувшись, Остапенко увидел, что сзади всё объято огнём – они вовремя выбрались из рощи низкорослых пальм, горевших словно пропитанные бензином.

– Надеюсь, наши друзья выбраться не успели, – злорадно хмыкнул Шорин. – Интересно, а броник спасает от такого огня?

Шатаясь от усталости, они взобрались на холм, и их взору предстала гора, до которой было уже подать рукой.

Однако стало ясно, что Кин очень устала и ей трудно быстро двигаться. Валентин предложил сделать привал и, возможно, ещё раз повторить фокус с засадой, тем более, что у них уже имелось оружие. Кто знал, может, агенты шли по пятам за ними, а может, сами где-то впереди засели. Стоило немного отдышаться и выждать.

Беглецы перебежали поляну и пробрались внутрь группы раскидистых кустов, оказавшихся великолепным укрытием – снаружи в их глубине ничего не просматривалось, а за плотной стеной густых веток нашлось свободное пространство с мягкой травой, где люди расположились, можно сказать, даже с комфортом. Николай осторожно пробуравил отверстие в листве с одной стороны, взяв деструктор наизготовку, а капитан засел с другой, наблюдая за тропинкой, по которой они пришли.

Кин, практически без сил, прикорнула прямо на земле.

– Слушай, Валя, – сказал Шорин, потирая кисть руки, покрытую мелкими красными волдырями – результат касания какого-то растения, – только не говори мне, что это не Земля. Это ведь Земля, правда? Наверное, Африка или Бразилия какая-нибудь, а?

Валентин прижал к губам палец:

– Говори тише! Что касается Земли… – Он припомнил полуметровую гусеницу, покрытое длинными розовыми волосками диковинное животное, напоминающее лемура со сморщенным хоботком вместо носа, и того самого первого встреченного «кабанчика». – Нет, дружище, это точно не Земля. Не будем заниматься самообманом. Видимо, одна из этих чёртовых Зон на очередной неизвестной планете. Да даже если это была бы Бразилия, так тебе легче станет? Всё равно всё на Зоны поделено…

Шорин тяжело вздохнул:

– Так всё-таки – Земля, там хоть обезьяны, хоть волки – свои, родные… Но что же делать дальше?

– Знать бы!.. Будем надеяться, что и тут существуют арки. Найдя их, мы сможем попасть куда-нибудь ещё. Может, и домой, кто знает?..

Конечно, сказать куда легче, чем сделать – арки не через каждый километр натыканы. Но задача была хотя и трудновыполнимая, но не совсем нереальная. Для её выполнения стоило получше осмыслить то, что они узнали нового за последние часы.

Агенты говорили, что доставят землян на какую-то Тандею – звучало это как название планеты (вот только почему не на Тарлану, если они – тарлане, Валентин понять не мог). Попали они в эту Зону другим способом – по воздуху, так же как Шамши и Авван, там, в мире маратов. И агенты пытались пролететь к себе, но что-то случилось.

Выглядело очевидным и то, что сейчас агенты сами не знали, где оказались. При этом им, как не сложно догадаться, в любом случае известно об этих мирах неизмеримо больше, чем землянам. Значит, потеряв гравилёт, с помощью которого можно путешествовать через некие шунты, они будут пытаться выбраться отсюда иным способом, например, через те же арки. То есть они станут пытаться искать переходы того или иного типа. Тогда земляне, следя за ними, или найдут арку, или обнаружат ещё один способ телепортации! Как бы то ни было, им следовало потянуть время и не дать себя снова поймать.

В ходе этих рассуждений Валентин неожиданно вспомнил о Синг’сахе. Шорин пожал плечами – как он заметил, когда они покидали гравилёт, раб побежал куда-то в другую сторону. Никто не знал, что с ним случилось, да и не так уж это было важно.

Беглецы просидели в кустах около часа, но преследователи не показывались. Пожар, к счастью, сюда не дошёл, хотя ветерок по-прежнему доносил дым и сажу. Погода становилась всё более жаркой, и дышалось с трудом. Мужчины вспотели, и только и делали, что отирали со лба пот. Лежать со временем оказалось не так уж и удобно, но Кин практически сразу заснула, и Остапенко, в сущности, был рад за неё. Чем лучше она отдохнет, тем меньше у них будет с ней проблем, в этом Шорин прав.

– Всё это мне напоминает игру в казаки-разбойники, – сказал, утомившись тишиной и безмолвием, старшина. – Забавно немного… Хотя я сейчас бы душу продал за бутылку холодного пива!

– А помнишь, как мы Рашида выслеживали? – усмехнулся Валентин, подперев кулаком подбородок. – Также вот битых часа три сидели в бузине!

– Но там были люди, понимаешь, Валя? Лю-ди! А тут… непонятно кто. Уроды, ей-богу. Поверь, это они только на первый взгляд похожи на нас, а так, внутри – совсем не то…

Капитан хотел, было, возразить, покосившись на Кин, но старшина опередил его:

– Я не про неё, я про них. Она, может, и хорошая девчонка, не спорю. Не знаю просто… А вот они, сволочи!.. Сказал бы я…

– Ну так скажи, – усмехнулся Остапенко. – Освободи душу от тяжкого груза. А, вообще-то, мы ещё какого-то уж особенного сволочизма нигде пока не заметили: у своих людей и побольше видали!

– Ну не умею я связно и красиво говорить, ты же знаешь.

– А тут и не надо говорить красиво. Главное – чувства, долг, принципы, наконец.

– Во-во, Валя, чувства и принципы! – с жаром произнёс Шорин. – Эх, будь моя воля…

– И что тогда? – полюбопытствовал капитан.

– А ничего! Нет у меня ещё четкого плана, как извести всю эту нечисть…

– А надо ли, Коль, а? Собственно, мало мы пока знаем, чтобы понять, кого изводить, а кого нет.

Старшина удивлённо оглянулся:

– Ты чего это, Валя?! Ты же сам хотел!

– Эх, Коль, ни о чём мы пока не можем судить. Кто прав, кто виноват?

– Ты брось, капитан! – нахмурился Шорин. – Кто пожёг наших в Крюковке? Мараты эти долбаные! А кто хотел…

– Не спеши, дорогой! – перебил Остапенко. – Не спеши! В любом случае не надо валить всех в одну кучу.

– Я и не валю, но…

– Да погоди! – Остапенко помотал ладонью. – Например, про тех же тарлан мы вообще ничего не знаем. Кто они такие, откуда? Какую роль во всём этом играют?

– Опять философствуешь!

– Да, Коля, опять, и снова! Не хочу быть марионеткой, не хочу быть винтиком, но и не желаю быть слепым судьёй и, тем паче, палачом. Да, скажем так, кто-то конкретно из маратов, несомненно, виноват в произошедшем в Крюковке. Но можем ли мы обвинить во вселенском грехе всю их расу? Вряд ли – люди, что ли, друг друга не убивают? Или агенты Коулла – да, они не похожи на детишек из детского сада, но что мы о них знаем? Ничего! Мы ведь для них тоже неизвестно кто! Но они, по крайней мере, явно представляют некую официальную, подчёркиваю – официальную, структуру! У них своя работа и, возможно, не лишённая здравого смысла.

– А во всём этом есть какой-то смысл? – мрачно осведомился старшина.

– Скорее всего, есть, почему бы нет?!..

Кин заворочалась, тихонько застонав, и открыла глаза.

– Разбудили, – понизив голос, произнёс Валентин.

– Да нам уже и двигаться пора, наверное, – усмехнулся Шорин.

Только через несколько часов, изнурённые жарой, с подкашивающимися от усталости и сбитыми в кровь ногами, исцарапанные, обессиленные, покусанные насекомыми, они наконец отыскали себе более или менее надёжное убежище в скалах. В качестве такового подошла маленькая узкая пещера на противоположной стороне горы. Вход в неё зарос кустарником – лучшую естественную маскировку трудно было придумать.

Нашёл укрытие Николай, причём совершенно случайно, когда пытался с расположенного рядом уступа осмотреть местность. Ни сверху, ни с боков в пещеру проникнуть было невозможно, по крайней мере, без специального альпинистского снаряжения, а снизу вела лишь крутая извилистая тропа без крупных валунов, за которыми можно было бы укрыться, так что взять эту пещеру приступом представляло собой нелёгкую задачу. Правда, путей отступления в этом случае у беглецов тоже не оставалось, но для того чтобы отлежаться и прийти в себя, подобное убежище на данный момент их полностью устраивало.

Земляне сидели на каменном полу пещеры, прямо у входа, который они, как могли, дополнительно задрапировали снаружи ветвями, а Кин, поджав под себя ноги, устроилась у задней стенки на охапке сорванных пальмовых листьев и приглаживала волосы.

По пути сюда они нарвали разных плодов, а также набрали в недалеко протекающем ручейке воды – для этой цели в бездонных карманах Шорина нашёлся старый полиэтиленовый пакет.

Следовало выяснить, можно ли есть местные «деликатесы». Так как у них не было УЗК, где имелся анализатор пищи, приходилось пробовать всё на свой страх и риск. Остапенко покрутил в руке ярко-жёлтый плод, немного смахивающий на лимон, и предложил выступить в роли подопытного кролика. Он решил, что если через полчаса ничего страшного не случится, то и остальные могут съесть по такому же плоду.

Валентин осторожно надкусил тонкую кожицу.

Через полчаса с Валентином ничего не случилось, разве что аппетит ещё больше разыгрался. Они по очереди поели плодов и попили тёплой, отдающей металлом, воды. Пить из пакета было очень неудобно, и Кин чуть не вылила на пол драгоценную влагу, за что Шорин сгоряча «обласкал» её нехорошим выражением.

Пару часов они томились в пещере, по очереди дежуря у входа, а чтобы не дать отчаянию захватить их, травили анекдоты, вспоминали старые случаи из бывшей жизни (которые уже не раз слышали друг от друга) и даже тихонько пели. Любимую Шориным «На речке, на речке, на том бережочке» исполнили аж три раза, чем очень удивили Кин, которая, возможно, решила, что это некая молитва.

После очередного исполнения песни девушка стала что-то объяснять с весьма смущённым видом. Валентин с Николаем некоторое время пялились на неё, пытаясь уразуметь, что она имеет в виду, пока Шорин не догадался, что Кин просто хочет отправить естественные потребности организма.

Посовещавшись, они решили, что вместе с Кин отправится Николай, которому тоже хотелось «слиться с местной природой». Заодно Шорин предложил прогуляться до ручья за водой и плодами – всё равно следовало запастись ещё питьём на ночь и хоть какой-то едой. Дистанция составляла всего минут десять ходьбы. Получалось, что вылазка средним шагом туда и обратно с учётом сбора фруктов и наполнения водой ёмкости заняла бы не более получаса.

При этом Шорин советовал оставить деструктор у напарника – если на него нападут в лесу несколько агентов, он всё равно не сможет отбиться, тогда как из укрытия Валентин сможет ещё повоевать. Капитан сначала возражал, но потом согласился с доводами Николая.

Они допили остатки воды в пакете, и Шорин с девушкой выбрались наружу. Валентин засёк время. Полчаса, не больше, иначе – тревога.

Ожидание было ужасным. Словно раненый тигр, он слонялся по пещере – пять шагов туда и пять обратно, нервный осмотр местности из-за кустов, и всё повторялось сначала. Прошло десять томительных минут, потом ещё десять и ещё. Шорин и Кин не возвращались.

Остапенко уже злился сам на себя: не надо было отпускать Колю, тем более с девчонкой. Может, они задержались, выбирая фрукты? Может, суслика местного поймали какого-то?

Прошло ещё десять минут – лес и каменистая площадка перед скалами оставались такими же безлюдными. Тогда с деструктором наперевес капитан выбрался из пещеры и торопливо спустился по каменистому склону.

Он двинулся по направлению к ручью, внимательно вглядываясь в чащу леса, в первую очередь из опасения пропустить друзей – вот глупо получилось бы! Но уж лучше так, чем… Нехорошее предчувствие начало прокрадываться в душу, заставляя прибавлять шаг. Капитан ругал себя последними словами, но от этого легче не становилось.

У ручья никого не оказалось, и Остапенко ничего не обнаружил – никаких следов пребывания Николая и Кин или их борьбы с неизвестными врагами.

Его так и подмывало крикнуть, но он решил пока этого не делать. Сунув пальцы в рот, Валентин несколько раз громко свистнул, рассчитывая, что Николай узнает сигнал. Никакого эффекта – только далеко в скалах пару отозвалось и затихло равнодушное эхо.

Может, разминулись? В душе капитана затеплилась надежда. Он развернулся и со всех ног побежал назад. Возможно, они уже сидят в пещере и ломают голову: куда это пропал Бендер?

Пещера оказалась пуста. Валентин выругался и пнул каменную крошку у входа – надо искать дальше, другого выхода нет.

Он вернулся к лесу. Итак, что же имелось на данный момент? Николай и девушка пропали. Разве просто так Шорин дался бы? Никак нет. И вряд ли Кин по доброй воле пошла бы к агентам после того, как её заковали в наручники.

Тогда кто мог их похитить? Какие-то аборигены? Но в любом случае и Кин, и, тем более, Николай криком постарались бы подать ему сигнал. Кроме того, сам он себя засветил достаточно, даже свистел – и на него никто не напал. Почему? Неизвестные захватили двоих человек и тут же в спешке ретировались? Очень странно.

«Но если это агенты, – размышлял Валентин, – то, возможно, им и не нужен второй землянин? Им с самого начала, похоже, нужна была Кин, а земляне – постольку, поскольку. Агенты наткнулись на них с Николаем, так сказать, по ходу дела. Само собой, они заинтересовались, каким образом земляне завладели бронекостюмами. Для допроса в этом случае хватит и одного Коли. А со вторым только лишние проблемы, опасный груз, лишняя стрельба».

Получалось довольно логично, но тогда почему же никаких следов борьбы не видно? Может, он плохо искал? Не бывает, чтобы никаких следов не осталось, когда ловят из засады двоих людей, один из которых умеет оказывать сопротивление. Что ж, стоит поискать более планомерно.

Однако новые поиски ничего конкретного не дали. Валентин провозился больше полутора часов, чуть ли не обнюхивая каждый метр в районе ручья и на дороге к пещере. Только в одном месте ему попался участок примятой травы и пара сломанных веток, но потом след потерялся – ни одного отпечатка обуви заметить не удалось, хотя почва, конечно, была не лучшей для того, чтобы хранить какие-либо отпечатки, а он сам вовсе не был профессиональным следопытом.

Подавленный Остапенко вернулся к скалам, где какое-то время сидел, молча переживая случившееся. Наконец, совершенно уже не понимая, что делать, он не выдержал и закричал, в бешенстве сжав кулаки:

– Акмолл! Выходи, разговор есть!

Тишина – только где-то далеко в лесу завыл зверь.

Солнце палило всё сильней, перейдя в зенит, и в конце концов, Валентин вернулся в пещеру и просидел там несколько часов, надеясь на чудо. Когда солнце начало клониться к горизонту, а дневная жара несколько спала, Остапенко решил отправиться к разбитому гравилёту. Может, агенты расположились около него, например, поджидая помощь?

Ориентируясь по солнцу и горе, он без труда вышел к океану и отыскал разметанный на куски летательный аппарат тарлан. Но и здесь было пусто – никого.

Остапенко долго копался в груде металла, но ничего интересного или пригодного к употреблению так и не нашёл – всё было сожжено и искорёжено. В конец опечаленный, он медленно побрёл по берегу океана, пиная попадавшиеся на пути камни.

Трудно придумать худшей ситуации, чем полная неизвестность и непонимание. Один в совершенно неизвестном месте, на чужой планете, потеряв лучшего друга и… Кин.

Темнело здесь быстро, как в южных широтах Земли. Полчаса – и на небо высыпали первые звёзды, а с океана подул ночной бриз. Капитан, утомлённый беготней и треволнениями, умылся слабо солёной местной морской водой, уселся на валун и долго смотрел на мерцающую в темноте водную гладь. Ветерок был совсем слабый и, казалось, что сидишь у огромного чёрного зеркала, отражающего звезды чужих небес.

Спутник у данной планеты, видимо, отсутствовал, и скоро темень стала вовсе непроглядной. Кроме того, со стороны леса всё чаще доносились порыкивания, истошный визг и другие звуки ночной чащи – в общем, стоило подумать о надёжном ночлеге.

Валентин нашёл на опушке большой куст и залез под него, прикрывшись сорванными пальмовыми листьями. Утром он собрался всё-таки вернуться в пещеру – а вдруг?..

Он долго ворочался, пялясь в темноту широко открытыми глазами, вспоминал всё, что случилось за последние дни, а потом незаметно для себя забылся и проспал до самого утра, крепко и уже абсолютно без снов.