ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ МИРА

Глава 1

Я шел, между рядами кресел, за стюардессой по длинному салону ракеты "экспресс", где вместо, обычных сидений были странные коконы. Вот она обернулась, показав мне на ближайшее подобие яйца, мило улыбнулась. Потом, развернувшись, ушла.

"Красавица. Ничего не скажешь. Хотя все они тут одна краше другой. Но у этой улыбка словно приклеенная. Хм! И что теперь с этим… яйцом делать?".

Из неудобного положения меня выручил сам кокон, когда в состоянии легкой растерянности я ткнул в него пальцем. Бесшумно раскрывшись, он в одно мгновение превратился в кресло. Я быстро уселся в него, пока оно не передумало превращаться во что-либо другое. Подушки были бездонно мягкие, а спинка такая высокая, что я едва видел других пассажиров. Это меня вполне устраивало, потому что после только одного часа моего пребывания на Терре, я устал от обилия и безумства ярких красок. Они были повсюду и везде. Ярко светящиеся названия, переливающаяся всеми цветами радуги вода в фонтанах и водопадах, полупрозрачные тротуары с пробегающими под ними цветными потоками машин, но особенно меня поразила одежда террян.

"Местные мужики по яркости своих нарядов переплюнут любого клоуна из земного цирка. Все настолько странно и непривычно, что…".

Не успел я додумать эту мысль, как посадка закончилась. Двери с легким шипением закрылись. По салону прошел ветерок с легким запахом чего-то очень похожего на хвою. Я ожидал предупреждения о старте, каких-то звуковых сигналов, но ничего не произошло, хотя через минуту каким-то третьим чувством почувствовал, что мы летим. Слева от меня сидевший худой загорелый мужчина, вдруг внезапно исчез; его кресло разрослось, образовав вокруг него яйцевидный кокон. Вслед за ним еще несколько человек исчезли в таких коконах.

"Что они там делают? Японский городовой! А это ведь только начало. Что же будет дальше? И какого черта я отказался от сопровождающего?".

— Выпьете что-нибудь? Есть бор, стран, морцо.

Информация о мире, вложенная в меня на станции была слишком общей и названия напитков в нее не входили.

— Когда посадка? — решился я на дежурный вопрос, в глубине души сомневаясь, уместен ли даже этот простой вопрос.

— Через пять минут, — и опять дежурная улыбка на странно неподвижном лице.

"Господи! Да это же робот! Человекообразный робот. Блин! Нет, ну это ж надо, — мое удивление было безмерным, если не сказать больше.

С другой стороны, мое сознание было подготовлено и не к таким техническим чудесам, поэтому оставшихся пяти минут полета мне вполне хватило, чтобы прийти в себя от удивления. Двери открылись с легким шелестом, подав знак, что мы прилетели. Народ неторопливо пошел к выходу. Встал, придав себе деловой вид, пошел к двери, но не успел переступить порог, как оказался в сумерках, а под ногами было что-то вроде переливающегося светового потока. Долю секунды колебался, потом, ступив на него, вдруг почувствовал, как движусь вниз, к земле, а еще через секунду ощутил, что стою на упругом покрытии взлетного поля. Идя в потоке пассажиров к мягко подсвеченному куполу космического вокзала, я ощущал волнение и легкую тревогу человека, который неожиданно очутился в незнакомой для себя обстановке. Чтобы отвлечься, я стал наблюдать за всем происходящим вокруг себя. Тот минимум знаний, вложенный в меня, например, ничего не говорил о гигантских, регулярно вспыхивающих у меня под ногами, знаках, ни о странных автоматах, светящихся и переливающихся, как рождественские елки. Люди время от времени подходили к ним, что-то брали и шли дальше.

"Я даже не знаю, что это такое. Словно питекантроп какой-то!".

Чувство растерянности, охватившее меня, неожиданно вызвало вспышку враждебности к этому странному и великолепному миру. Я понимал, что в ее основе лежит элементарное чувство зависти, но взять и подавить ее я так просто не смог. Для меня она сейчас была, чем-то вроде игл ежа, выставленных в защиту. Правда, войдя под своды вокзала враждебность, не получив поддержки, исчезла. Остался только легкий след, который я отнес к другому элементарному человеческому чувству — жалости, но уже не по отношению к себе, как личности, а как к представителю человечества.

"Что, капитан? Не успел осмотреться, а уже жалеешь, что ты землянин? Может, еще попросишь остаться здесь?".

Самокритика, уняв эмоции, привела меня в чувство. Оглядевшись в поисках выхода, я невольно скользнул по лицам проходящих мимо меня террян. Как вдруг заметил в их глазах любопытство. До этого я не замечал его, так как был слишком занят собой. Любопытство террян снова заставило вспыхнуть у меня в груди огонек враждебности. Чтобы отвлечься, сделал попытку разобраться в значении светящихся гигантских букв, пробегающих по невидимым в полумраке стенам, но опять ничего не понял. О том чтобы обратиться за помощью к террянам не могло быть и речи. Желание доказать этим террянам, что я не "тупой дикарь", подсказанное моим самолюбием, вылилось в самостоятельные поиски выхода из станции. Для начала я просто наугад влился в один из потоков аборигенов, протекавших мимо меня в различных направлениях, в надежде, что он выведет меня отсюда. Так я оказался в другом зале, перед десятком эскалаторов, самых различных цветов и оттенков. Не раздумывая ни секунды, ступил на ближайший из них, ярко — оранжевый, и тут же был поднят наверх. Не успев ничего осознать, как почувствовал легкий шорох открываемых дверей, а затем лицу скользнул легкий ветерок. Сделал шаг, потом другой. Снова раздался шорох, но теперь уже за моей спиной. Двери почти бесшумно сомкнулись за моей спиной. Я не сразу понял, глядя на россыпи огней, лежащие передо мной, что оказался стоящим на широкой смотровой площадке. Подставив свое разгоряченное лицо свежему, легкому ветерку, несущему с собой легкий аромат цветов, я стал смотреть на открывшуюся моим глазам панораму ночного города.

Только сейчас, оставшись один, я смог признаться самому себе, что не был готов к такому чуду, как чужой мир, а еще больше не ожидал, что окружающее меня великолепие покажется мне настолько чужим и даже в какой-то мере враждебным. Я взглянул вверх. Над головою раскинулось черное покрывало неба. Где-то в глубине этого необъятного космоса был мой дом. Земля. Под сердцем кольнуло, зато в душе посветлело.

"Я землянин. Этим все сказано".

Простая мысль, простые слова, но они смогли дать мне силу, отстоять свое "я".

Осмотрелся. Рядом со мной, в нескольких метрах, стояла обнявшаяся парочка, которую я сразу не заметил, будучи занят своими мыслями. Кто из них кто, в полумраке, из-за разноцветных нарядов, нельзя было понять. Оба были одеты во что-то пушистое, яркое, переливающееся.

"И что мне теперь делать? Да спросить. Просто спросить, Крылов. Нормальным человеческим языком, если не хочешь провести остаток жизни на этой станции, бродя туда — сюда".

Только сейчас, осознав глупость своего недавнего поведения, я сделал несколько шагов по направлению к паре:

— Простите. Как я могу добраться до города?

Мужчина и его спутница, повернувшись, некоторое время удивленно рассматривали меня. Они были как все, в этом мире, изящны и красивы. Я тоже смотрел на них и думал: — "Красота женщины естественна и понятна для меня, но мужикам то она зачем? Вот хотя бы взять этого. Вылитый Аполлон! Ну, красота пусть. Но этот цветной мех на нем,… - впрочем, ради справедливости я не обошел критикой самого себя. — Что ты прицепился к ним!? Нравятся им попугайные наряды! И все тут. Живут они здесь! Понял, ты, деревня? Живут. А ты здесь только проездом".

Появившееся следом легкое ощущение одиночества, исчезло, как только я услышал мелодичный голос женщины.

— Пройдите до конца площадки. Спуститесь вниз. Дорожка вон там, — ее голос мне показался необыкновенно мягким и журчащим — … там внизу стоянка.

Слева стоял целый ряд машин. Они стояли в нишах, черные, блестящие, похожие на застывшие капли смолы. Я остановился, не зная, что делать дальше. Правда, стоял недолго. Мимо меня из темноты вышла женщина, остановившись у машины, чуть наклонившись, пропала, словно растворилась в ней. Только я успел сделать ей вслед несколько шагов, как эта машина вылетела из своей ниши, плавно обогнув меня, исчезла в темноте.

"Автомобили это или нет, но эта та стоянка, о которой мне сказали. Едем? А куда? Собственно, в чем вопрос? Конечно, в отель. Долго же ты думал, парень".

Изнутри машина оказалась прозрачной, широкое сиденье нежно окутало меня со всех сторон.

— Куда едем? — прогудел мягкий, добродушный голос, совсем не похожий на металлический голос робота.

— В ближайший отель. Или гостиницу.

— Внешний круг. Отель "Грот", — в ответе был заложен и вопрос.

— Поехали.

Машина мгновенно сорвалась с места и в следующее мгновение, огни города превратились в сливающиеся серебристые полосы. Я абсолютно не чувствовал скорости, будто это не я, а город пролетал мимо меня. Несколько минут спустя, когда машина остановилась, еще не отойдя от феерической воздушности и легкости поездки, я автоматически спросил:

— Сколько я должен?

Голос тут же откликнулся:

— Вы ничего не должны. Всегда к вашим услугам.

Вылез. Передо мной возвышалось здание, стены которого светились изнутри теплым ярко-зеленым светом. Подняв глаза, я увидел, прямо перед собой, переливающиеся громадные объемные буквы, складывавшиеся в слова "Отель "Грот".

В холле, выдержанном в золотисто-коричневых тонах, за стойкой находился робот, представлявший собой матовую полусферу с множеством длинных гибких рук. Я подошел к нему.

— Желаете номер? Ресторан? Бар? Видеотон? — его голос был настолько мелодичным, что мне в нем послышался перезвон колокольчиков.

Но переполненный впечатлениями, я больше ничего не желал. Мне хотелось поскорее остаться одному, оставив этот яркий мир, выжавший из меня все мои чувства до капли, за порогом двери.

— Номер, — коротко сказал я.

Только взял в руку карточку — ключ, как передо мной в полуметре повисла ярко-красная стрелка виртуального указателя.


* * *

Разбудил меня незнакомый мелодичный голос:

— Вас вызывают. Будете отвечать на вызов?

— Что за черт? — еще не очнувшись от сна и от неожиданности, мой голос прозвучал хрипло и неуверенно. — Кто тут?

Вслед за вопросом, я сел на кровать, став оглядываться. В легком полумраке, рассеиваемым мягким светом светильников, кроме меня никого не было.

— Искусственный интеллект. Гостиничное обслуживание. Вы будете отвечать на вызов? — с какой-то непоколебимой приветливостью снова произнес голос невидимого мне собеседника.

— Да. Буду. Куда говорить? — буркнул я.

— Просто говорите.

Пока я переваривал сообщенную информацию, в комнате раздался приятный низкий мужской голос.

— Здравствуй, Влад. Я не перепутал приветствие?

— Нет. Здравствуй…, - несколько растеряно протянул я.

— Меня зовут Корн. Ты прикомандирован к нашей группе. Будем говорить с экраном?

— Э — э…. Я еще в кровати.

— Хорошо. Мы ждем тебя в Координационном Центре расследований, в два часа дня. В малом прием — зале. Информацию о нахождении Центра получишь в инфоре отеля. До встречи!

Я еще не успел ничего сказать, как почувствовал, что связь оборвалась.

— Деловой мужик, — пробурчал я. — Интересно, сколько сейчас времени?

— Девять часов тридцать шесть минут утра.

— А чего окно в этой спальне не прорубили?

Секундное молчание.

— Открыть окно?

— Открой, если не жалко.

В следующую секунду боковая стена полностью исчезла и комнату залили потоки света. Моим глазам предстала такой необыкновенной красоты панорама города, что я пулей вылетел из кровати, затормозив только в нескольких сантиметрах от прозрачной границы.

— Красотища-то какая!!

Глава 2

Войдя в небольшой зал, стены которого переливались всевозможными оттенками синего цвета, я в который раз поразился яркости нарядов мужчин и красоте женщин этого мира. За невысоким овальным столом, на низких и изящных диванчиках, которые казались естественным продолжением стола, расположилась компания из шести человек.

Сделав два шага, я остановился, не зная, что делать дальше и как представляться, так как рассчитывал на присутствие морфа, но того среди присутствующих не оказалось. Оживленная беседа, при моем появлении, сразу прервалась, и все присутствующие, четверо мужчин и две женщины, с любопытством уставились на меня. Двое молодых ребят, развалившиеся в свободных позах, на ближайшем ко мне диванчике, были одеты в разноцветные рубашки с множеством карманчиков и невообразимые штаны, переливающейся всей радугой красок. Эти мальчишки, в моем понимании, никак не тянули на матерых профессионалов, способных участвовать в серьезных расследованиях, а скорее были похожи на подростков-акселератов, только что выдернутых из дискотеки. Те же снисходительные ухмылки на лицах, а в глазах — уверенность в собственном превосходстве.

"Это, похоже, те ребята — электронщики, о которых мне говорил морф".

Далее шел мужчина, обладавший таким классическим профилем, что хоть монеты чекань с его изображением. Он один, занявший целый диванчик и по-барски раскинувшись на нем, был одет наиболее респектабельно и строго, насколько это возможно для этого мира. Если во взглядах молодых парней сквозило снисходительное любопытство, то "барин" смотрел на меня с нескрываемым высокомерием. Четвертый мужчина отличался от остальных не только цепким и испытывающим взглядом, но и хорошо развитой, тренированной фигурой. В моем понимании, он больше всего походил из присутствующей мужской половины, если не на оперативника, то хотя бы на человека, способного на решительные действия. Скользнув взглядом по мужчинам, я невольно задержал его на женщинах.

Первая из террянок, сидевшая ближе всего ко мне, выглядела несколько строго из-за не по-женски твердого взгляда, зато другая удивила меня своею странной для этого мира, почти "земной" красотой. Взгляд ее, как мне показалось, в отличие от остальных, не сочился снисходительностью, а просто был наполнен непосредственным женским любопытством. К тому же ее идеальной стройности фигурка, затянутая в узкое подобие комбинезона, выглядела настолько соблазнительной, что мне составило немало труда оторвать нее взгляд. Строгая террянка выглядела на ее фоне более просто, хотя бы потому, что являла собой яркий образчик местной красоты. Затянувшаяся пауза была прервана мужчиной с классическим профилем.

— Садись, землянин. Поговорим, — его слова, были продублированы небрежным взмахом руки в сторону свободного диванчика. — Ты действительно очень похож на нас. Не ожидал.

Сев на диванчик, я замер в ожидании вопросов, которые не заставили себя долго ждать.

— В твоем мире все так грубо одеваются? — сразу вылез с вопросом один из молодых людей. — Странный вкус! Вам что не доступно изящество линий, не радует яркость красок?

— Радует, но не до такой степени.

Я старался говорить безразлично, не позволяя чувствам даже зарождаться, не говоря уже об их внешнем проявлении.

— А, правда, что у вас в ходу бензиновый двигатель наряду с расщеплением атома? И что вы живете парами… — но тут влезшего в разговор второго парнишку, бесцеремонно прервал "барин".

— Об этом ты можешь поговорить с ним позже, в приватной беседе. Мы здесь не для этого собрались, — довольно сухо заявил он. — Разрешите для начала представиться. Как мы уже знаем, тебя зовут Влад. Мое имя Жорес. Одну из женщин, которую ты особенно пристально рассматривал, зовут Лавинией, другую — Аттеной. Молодых ребят зовут Састин и Дастин. Эти смешные имена они придумали сами себе. Такова сегодняшняя мода нашей молодежи. Это Корн, ветеран среди нас, как по возрасту, так и опыту работы. Теперь, когда, мы представлены друг другу, можем, наконец, вернуться к теме нашего разговора. Ты в курсе, хотя бы в общих чертах, что нам предстоит делать, Влад?

— Только в самых общих чертах.

— Этого вполне хватит. Теперь, что касается твоей… работы. Просто побудешь часа два, не более, в пределах действия полей порогового контура под наблюдением регистрирующей аппаратуры. Это все, что от тебя требуется.

Он не говорил, он указывал.

"Теперь понятно от кого набрался морф высокомерности. Интересно терряне все такие или мне просто везет на подобных типов? Надо слегка утереть нос этому "барину".

— Не волнуйтесь, господин — начальник — барин! Буду лежать, как положено, в пределах действия полей порогового контура. Даже скажу вам больше: приложу все свои усилия для выполнения этой трудной и ответственной задачи! — отрапортовал я, глядя прямо в глаза Жореса. При этом я вскочил и утрировано изобразил старого служаку, вытягивающегося в струнку при виде начальства. Грудь колесом, руки по швам, глаза на выкате. Как у меня это получилось, я мог судить по мелькнувшим на губах улыбкам на лицах женщин и ехидным смешкам, раздавшимся с диванчика молодежи. На лице Жореса, надо отдать ему должное, не дрогнул ни один мускул, только взгляд изменился, став оценивающим и жестким.

— Ни у кого вопросов больше нет? — сказал он ровным голосом, обводя взглядом присутствующих. — Тогда с ним все. Остальное землянина не касается. Влад, ты свободен.

Я поднялся, чтобы уйти. Настроение резко упало. Не так я видел эту беседу, но с моим мнением здесь, похоже, никто не собирался считаться.

— Влад, я хотела бы с тобой побеседовать, — голос Лавинии прозвучал неожиданно. Причем не столько для меня, сколько для остальных террян. — Чуть позже, если ты не против.

— Не против, — с некоторой растерянностью, почти автоматически, дал я свое согласие.

— Тут напротив входа в Центр есть зал встреч. Подожди меня там. Я скоро буду.


* * *

Мы сидели в прозрачной полусфере, за столиком, на блестящей черной поверхности которого, то появлялись, то исчезали целые рои ярко-желтых искорок. Это отвлекало меня, и в то же время не мешало любоваться красотой террянки. Лавиния, помимо моей воли, все больше привлекала меня, все больше ослабляя психологический барьер, который автоматически отгораживал меня от представителей чужих рас. Но вот сейчас он становился все слабее и слабее, что ставило террянку на уровень красивой женщины — землянки, а значит, мне все больше хотелось узнать ее, как личность и как женщину. После нескольких общих фраз, которыми мы перебросились в начале встречи, наступило молчание. Я попытался использовать его, чтобы успокоить свои разбушевавшиеся мысли, одновременно пытаясь найти тему для поддержания разговора, но и то и другое у меня почему-то получалось плохо. Чем дольше длилась пауза, тем больше терялся, хотя ее, насколько я мог понять, совсем не тяготило наше молчание. Она все также спокойно, с долей насмешливого любопытства, смотрела на меня.

— Наше молчание явно затянулось, — наконец, я решился продолжить разговор. — С моей стороны это невежливо. Но ты должна…

— А что плохого в молчании? Язык не всегда может выразить то, что могут сказать глаза. Или я не права, Влад?

"Это как понимать? Что она имеет в виду?".

— В принципе… да, — промямлил я, надеясь, что говорю то, что нужно.

— Отложим пока это. Мне сейчас интересно другое. Ты нарочно старался быть таким… невежливым с нами?

— Нет. Обычно это мне удается без труда, — усмехнулся я, сразу почувствовав себя уверенней.

Легкий грудной смех был мне ответом. От него у меня сразу потеплело на душе.

— У меня вообще куча достоинств, — заявил я, изображая шутливую гордость. — А в литроболе и прямом ударе в челюсть вообще нет соперников.

"Идиот! Ты полный кретин, Крылов! Кто тебя за язык тянул!".

Но у меня тут же отлегло от сердца — она улыбалась. Правда, несколько натянуто.

— Ты странный… нет, ты иной. Я думала…

— Да знаю я, знаю все! Дикарь, только из пещеры вылез. Дубины в руках не хватает. Ты это хотела сказать?

"Японский городовой! Похоже, язык у меня в сегодняшней скачке опережает голову на полкорпуса".

— Нет. Не так. Ты вел себя…

— Сказать тебе честно? Я сегодня просто очень стеснялся, — выдал я ей свой очередной перл.

— Ты стеснялся? — ее рот даже округлился от изумления.

— Понимаешь, у меня сегодня с собой не было моей любимой дубины. Привык, понимаешь, крутить ее в руках, во время подобных разговоров. Пойми, на словах, не всегда все можно объяснить, а вот с ней совсем другое дело получается. Очень весомый аргумент.

Теперь она смеялась в полный голос и так заразительно, что я не смог устоять и присоединился к ней.

— А если действительно честно сказать, то я немного разозлился и огорчился.

Ее большие серые глаза, еще секунду назад лучившиеся от смеха, потемнели, внимательно изучая мое лицо.

— Разозлился? На нас? За что? — по ее лицу проплыло облачко легкой тревоги.

— Ты играешь? Или действительно не понимаешь?

— Ты непостижим. Я не понимаю тебя.

— Тут и понимать нечего. Вы же представляли меня как недалекого аборигена из дико… нецивилизованного мира, а когда поняли, что тот не соответствует нарисованному вами образу и сразу насторожились. Не могу сказать за всех вас, но в Жоресе это явно чувствовалось. Да и в остальных тоже, в большей или меньшей степени. Ведь все неизвестное несет в себе, кроме любопытства, элемент страха. Дело только в его степени воздействия. Так и со мной получилось. Я ведь пробудил в тебе любопытство своим нестандартным поведением, а то, что оно имеет привкус страха, делает его еще более интригующим, захватывающим. Ведь, правда?

Ее грудь стала подниматься чуть чаще, глаза превратились в черные загадочные омуты, но при этом выражение лица не менялось. Нетрудно было понять, что ее внимательный взгляд, это попытка понять, что я собой представляю, что стоит за моими словами.

— А ты не пробовал стать мягче? Ведь мы тебе не враги. И чувство любопытства, по-моему, не может являться оскорблением, особенно если выражено в тактичной форме. Хотя у вас, землян, это может быть и не так. Но ты прав, по крайней мере, в одном. Ты насторожил нас. В тебе есть что-то такое…. Дикая, неуправляемая искра, что ли,… которая готова превратиться в любой момент в яростное пламя и сжечь все вокруг. Твое агрессивное начало настолько ярко выражено, что…. Впрочем,… я, наверно, не готова к разговору с тобой. Только мне начинает казаться, что я тебя начинаю понимать, как… ты открываешься совсем с другой стороны. Мне надо подумать. Как насчет завтрашнего вечера? Хорошо? Я позвоню тебе.

Я, молча и удивленно смотрел на нее, не зная, что сказать на подобное заявление, пока она не встала.

— До встречи, Влад!

— До встречи!

После такого неожиданного завершения нашей встречи, мне только и осталось, что провожать долгим взглядом ее изящную фигурку. Когда она исчезла, я встал и пошел, бездумно глядя по сторонам. Разговор с Лавинией приглушил чувство легкой горечи от первой встречи с террянами, а необычность окружающей обстановки и вовсе свела на нет негативные оттенки оставшиеся в моей душе. К тому же, так я стал думать после разговора с Лавинией, здесь может быть просто непонимание друг друга, основанное на несхожести рас. Сделав подобное заключение, я в очередной раз удивился пришедшей мне в голову мысли.

"Нетривиальные мысли. Расту. Вперед, Крылов! Пойдем, посмотрим, как тут люди живут".

Глава 3

То, что это была уже наша вторая встреча, не добавило мне решительности. Так же, как в первую нашу встречу, я чувствовал себя неловко в ее обществе.

"Как мальчишка на первом свидании. Японский городовой!".

Секунды молчания для меня мучительно тянулись, пока я судорожно перебирал в памяти те слова, которые говорил раньше женщинам, но которые не осмеливался произнести вслух сейчас. Судьба, во второй раз в моей жизни, подарила мне ощущение влюбленности, это странное чувство души. Чем больше я осознавал это, тем больше терялся. Будто прочитав, что твориться в моей душе, Лавиния игриво спросила: — Как ты считаешь, я тебе, как женщина, подхожу?

Этот вопрос оказался настолько неожиданным и необычным, что я окончательно растерялся, а вместе с растерянностью пришла злость. Вот чего я не любил, так это моменты растерянности в самом себе.

"Что б ты, чертовка, провалилась со своими каверзными вопросами!".

Но в глубине души я, конечно, не желал этого, сознавая, что это напускное. Своеобразная защитная реакция.

— Да. Наверно, — ответил я, даже не поняв, что сказал.

— Это от души сказано или из вежливости? — продолжала она давить на меня.

За время нашего короткого разговора с ее лица не сходила улыбка, которую, в другое время, я мог бы назвать многообещающей, но сейчас она казалось загадочной. Неожиданно рассмеялся, представив себя со стороны; большой, здоровый мужик, запинающийся на каждом слове, словно прыщавый юнец на первом свидании.

— Над чем ты смеешься? — она по детски нетерпеливо заглянула мне в глаза. — Если надо мной, то я обижусь.

"Неловко получилось, — с легкой досадой подумал я.

Но мой смех неожиданно для самого себя снял с меня цепи, до этого сковывавшие мой разум и язык.

— Честно говоря, я смеюсь над собой, — признался я с нарочитой ноткой вины в голосе.

— Мне кажется, у тебя не должно быть серьезного повода для смеха. Ну, если только чуть-чуть, — не преминула она уколоть меня.

Я снова насторожился, ожидая очередного подвоха с ее стороны.

— Ты не хочешь пройтись немного вместе со мной?

— Хоть на край света, — шутливо ответил я, почувствовав себя немного легче оттого, что разговор стал развиваться по знакомой мне схеме.

Но, вдруг отбросив свое игривое настроение, она неожиданно сказала:

— Должна сказать, ты неплохо вписался в наш мир. Немного ошеломлен, но не более того, что… не совсем естественно в твоем положении. Хотя, кто знает. Ведь мне не приходилось сталкиваться еще с такими, как ты. Я слышала, что ты служишь,… как это сказать… в специальных войсках. Да? — в ответ я просто кивнул головой, не став ничего объяснять. — Значит, твоя психика должна быть натренирована и предельно устойчива к внешним раздражителям.

Резкая перемена смены темы сначала вызвало недоумение, а за ней настороженность.

"Похоже, она тебя прокачивает. Ей интересна твоя реакция, Влад. Иначе как все это можно понять?".

— Гоняешь меня по психологическим тестам, исходя из простого любопытства или получено задание? Составляете психологический портрет? Наверно, да. Конечно, пока он виден только в общих чертах. Может, хочешь конкретных деталей? Тогда давай сделаем так. Мы отправимся ко мне в номер и займемся… э-э, сексом, а потом я расскажу тебе о своих детских ночных страхах. Секс и мои детские воспоминания прекрасно дополнят уже сложившуюся картину моего внутреннего мира. Ну, так что?

Она напряглась, это было видно, как плотно сжались ее губы, превратившись в две узкие полоски.

— Почему ты так решил? Ведь я по своей второй профессии — социолог, а не психолог. И мне не интересен твой внутренний мир, как специалисту. Хотя нет, интересен, но не так… Вернее, просто… любопытен, как женщине.

— Теперь все стало на свои места. Непрофессионализм, вот что тебя подвело. Ты рассчитывала сыграть роль психолога, считая, что пещерный человек, то есть я, не дойдет своим тупым умишком. Ты или переоценила себя, или недооценила меня. А, скорее всего, и то и другое.

— Я недооценила тебя, — призналась она, но ноток раскаяния в ее голосе не было абсолютно. — И скажу сразу: я не изучала тебя. Просто мне было интересно, почему ты отметил меня среди всех остальных. Хотела узнать только это. Чисто женское любопытство.

От ее слов веяло такой ребячьей непосредственностью, что я уже не знал, что думать. Или меня продолжают прокачивать на более высоком психологическом уровне или то, что она сказала, правда. Не зная, как среагировать на ее слова, я просто сказал, что думал:

— Ты своим признанием застала меня врасплох. Совсем запутала. Теперь даже не знаю, что о тебе думать.

— Давай не будем мучиться догадками, а просто пойдем дальше. Я знаю одно место, которое, как мне кажется, должно понравиться тебе. Там поговорим о твоих детских страхах, а если останется время, то и о сексе.

Ее детская непринужденность в недетских вопросах одновременно умиляла меня и заставляла настораживаться. Она интересовалась многими аспектами жизни на Земле, но особенно сильно ее интересовали отношения полов на моей планете. Возникавшее время от времени чувство смущения на поставленные напрямую вопросы, мое неоднозначное отношение к ней, как к женщине, все это быстро перемешалось и затянуло меня в водоворот непосредственного и живого разговора так быстро, что я не заметил, как мы пришли.

Громадный зал, выдержанный в серебристо-черных тонах, поражал своими размерами. Его своды, казалось, уходят куда-то ввысь, где в легком полумраке, смыкаются на недостижимой глазу высоте. Но главное чудо заключалось в другом. В разбросанных по залу множестве фонтанов и фонтанчиков. Между фонтанами стояли столики, за которыми сидели, тихо беседующие, люди различных возрастов. Здесь не было, ни веселых компаний, ни громкой музыки, ни яркой иллюминации, здесь царствовала тишина, прерываемая только легким шумом падающей воды. Каким образом достигался подобный эффект, я даже не стал спрашивать, а принял как факт.

— Как тебе нравиться это место? — смотря в одну известную ей точку зала, спросила Лавиния.

— Нравиться. Очень, — сказал я негромко, стараясь не нарушать хрустальной тишины зала. — Я даже подумать не мог, что такие места у вас существуют.

— Я здесь бываю, когда хочу отвлечься от дел, от суеты.

Пройдя в глубину зала, мы устроились в мягких креслах за столиком, у небольшого фонтанчика. Усевшись, я только теперь понял смысл такого количества фонтанов. Они являлись своеобразными стенками, образуя отдельные кабинеты.

— Здесь есть что-нибудь крепкое? Алкогольное?

— Есть. Я предложу тебе один напиток, на свой страх и риск. Ну, как рискнешь? — при этом она лукаво улыбнулась.

— Спрашиваешь! Конечно, рискнем.

Жидкость, налитая в бокал, оказалась прозрачной как слеза.

— На вид — водка. Если она и на вкус такая же…

Встретив ее непонимающий взгляд, объяснил:

— Водка — это крепкий алкогольный напиток на Земле. Пробуем. За тебя, Лави!

Взял невесомый, играющий на своих гранях разноцветными искорками, бокал и одним махом вытянул его содержимое. Потом осторожно поставил его на столик. Не успел я завершить свое движение, как мне показалось, что алкоголь почти мгновенно наполнил каждую клеточку моего тела огнем. Тут же затухнув, он словно очистил меня, возродив вновь, вызвав при этом удивительную легкость души и тела. Только крепость роднила его с водкой, а в остальном, вкусом, ароматом и ощущениями, он являл собой просто божественный напиток.

"Да — а… Вот это вещь! Лучшей… водки в жизни не пил! — подумал я, а вслух спросил более интеллигентно: — Как вы называете этот напиток?

Сидевшая напротив меня Лавиния, бросила на меня новый лукавый взгляд:

— Дар небес.

— Воистину, название соответствует этому напитку, — сказал я, прислушиваясь к приятной теплой волне, накрывшей меня целиком. — А откуда оно появилось?


* * *

Как мы оказались в моем номере, наверно, я так никогда и не вспомню. Только помню, окутавшую нас тишину номера, ставшую непроницаемым барьером от музыки, шума и смеха веселящегося мира. Я держал ее в объятьях посредине комнаты и не хотел отпускать. Нежным, одновременно страстным движением она погрузила пальцы в мои волосы, став страстно искать мои губы. Наконец, наши губы соединились в глубоком, лихорадочном поцелуе. Это продолжалось вечность, а может, считанные секунды. Время перестало существовать, и пространство, закрутившись вокруг нас, обернулось непроницаемым коконом, отрезав нас от окружающего нас мира. Успокоились мы только на рассвете, когда по комнате робко прокрался первый бледно-желтый луч.

— Ты не спишь, малыш? — прошептал я и наклонился, чтобы поцеловать ее, но она прикоснулась кончиками пальцев к моим губам. Подержала их какое-то мгновение, потом скользнула рукой вдоль моей шеи к груди, обвела твердое углубление между ребер.

— Мне нравится, когда ты меня так зовешь. А это что, шрам?

— Шрам.

— Откуда?

— Брал одного бандита, а тот… — начал я говорить и тут же резко прервал себя, потому что понял, описание моего подвига, как бы красиво его не описал, будет для нее звучать дико, в лучшем случае, а в худшем,… даже лучше не думать. Только я собрался перевести все в шутку, как увидел ее глаза, полные жадного и одновременно настороженного любопытства. Не ожидал я увидеть такой взгляд в подобный момент. Меня все же оценивали, сравнивали, изучали. Сознание захлестнула холодная ярость. Первым моим порывом было выматерить ее и выгнать в шею, но, зажав всего себя в кулак, заставил успокоиться: — Не проявляй дикость, Влад. Она только этого и хочет".

Она видно почувствовала нечто неладное, происходящее со мной, потому что в следующий момент ее глаза стали сонными и ласковыми. Пока я пытался сообразить, как мне вести себя дальше, она, потянулась мягко и изящно, как кошечка, игриво сказав при этом:

— А знаешь, что? Давай, лучше, немного поспим, а то ты просто замучил меня этой ночью. Потом, позже, ты мне все-все расскажешь. Хорошо, милый?

Поцеловав меня в висок, тут же вытянулась вдоль меня, тесно прижавшись ко мне своим жарким телом. Спустя некоторое время мне начало казаться, что подобного взгляда вообще не было. Просто воображение разыгралось. Мне хотелось так думать, и я начал вспоминать наши любовные игры, но уже не смог проникнуться ощущениями недавней страсти. Очередная попытка разобраться в случившемся, закончилась тем, что я уснул.

Глава 4

Утро нового дня началось с сообщения: — Инфорслужба отеля. Вам вызов.

Открыв глаза, бросил взгляд на кровать, рядом с собой. Только смятая подушка, да отброшенное в сторону легкое, почти невесомое одеяло. Я был один.

— Давай.

— Влад, здравствуй! — раздался в номере голос Лавинии. — Получены новые данные по Медее. Нужно обработать их до нашего отбытия. Отъезд завтра, в одиннадцать дня. Станция "Медея". Постарайся не опоздать.

Только успел открыть рот, как связь отключилась. После пары минут размышлений на тему женской логики, я пришел к выводу, что у землянок и у террянок одна прародительница — Ева, после чего поплелся в ванную, приводить себя в порядок.


* * *

Здание станции перехода мне не надо было искать. Тот, кто видел его хоть однажды, запомнит на всю жизнь. Огромный шар серебристого цвета мерцал и переливался на солнце, как гигантская жемчужина. Похожие друг на друга, как капли воды, они строились с таким расчетом, что любое разумное существо должно запомнить навсегда, это — станция нуль — перехода. Единственное, что их отличало, то это символы, висевшие в воздухе над ними. Они означали мир, к которому вел тот или иной пространственный туннель.

Некоторое время стоял перед входом, рассматривая висевший над куполом символ Медеи — два скрещенных клинка на фоне чего-то красного.

"То ли закат, то ли пожар. Или флаг. Хотя… могут быть красные горы. Главное изобразить, а там у кого, на что фантазии хватит. Японский городовой! Время. Надо поторопиться".

Уже подходя к воротам станции, я вдруг забеспокоился: не придется ли мне искать свою группу среди многочисленных туристов, но, войдя внутрь, понял, что мои страхи оказались надуманными. На громадной площади я насчитал не более двух десятков медеян, а также несколько, разбросанных по залу, групп туристов, общей численностью не более сорока — пятидесяти человек. Между ними сновали юркие автоматы — бары, предлагая напитки и легкую закуску. В глубине зала находились большие ворота в виде арки. На каждой из створок переливались всеми оттенками красного точно такие же символы, который висел над куполом станции.

Моя встреча с группой была обставлена не хуже любого дипломатического приема, где искренность с лицемерием ходят под руку. Непринужденность поведения террян меня немало поразила, особенно после того "теплого" приема, оказанного мне в Центре. Было много улыбок, приветов, но как только на меня посыпался град вопросов о моих впечатлениях, под потолком зала прозвучал громкий мелодичный звук, чем-то похожий на удар гонга, после чего последовало сообщение:

— Планета Медея! Проход открыт!

В то же мгновение ушли в стену створки ворот, выполненные в виде арки. Все присутствующие в зале, аборигены и туристы, тут же потянулись к открывшемуся проходу. Я знал процедуру перехода, так как подобным путем попал на Терру. От ворот коридор идет до самой камеры перехода, представлявшей собой диск — площадку, являющую собой точку перехода. Становишься на нее, бац — и ты в другом мире! Так оно и сейчас случилось, обыденно и просто. Пройдя через диск — площадку, я вышел в такой же зал, но уже расположенной на Медее. Абсолютно ничего не ощутил, пока не вышел на свежий воздух.

Проходя туннелем первый раз, я сначала ничего не ощутил от волнения, а очарованный новым миром, тут же забыл о переходе. И только в эту минуту, уже стоя на земле Медеи, я почувствовал легкий холодок в груди, оттого как легко и просто перенесся в немыслимую даль в течение нескольких минут. Я только на секунду представил, сколько у меня за спиной осталось парсеков безбрежного холодного космоса, что даже на миг остолбенел от реальности произошедшего, только что со мной, чуда. Ощущение длилось недолго, только до того момента, как ощутил тепло медно-красного светила, вдохнул с легким порывом ветерка соленую влажность океана со сказочными ароматами местной растительности. С удовольствием, втянув носом этот навевающий негу коктейль, неожиданно для себя вдруг испытал прилив непонятного оптимизма. Как-то незаметно отошли в сторону чувства, вроде горечи ущемленного самолюбия, легкой занозой, сидевшей во мне. Улыбнувшись самому себе, я покрутил головой, и с мыслью: — Влад, братишка, сколько той жизни! Наслаждайся моментом! — двинулся в след группе смеющихся и восторгающихся природой чужого мира, туристов.

Забравшись, вслед за своими спутниками, на открытую платформу, защищенную от порывов ветра элегантно изогнутыми прозрачными бортами, я огляделся в поисках Лавинии и почти сразу увидел ее, стоящую у борта, и весело болтающую в компании незнакомых мне террян — туристов.

"Подойти? Не стоит. Будет еще время поговорить, — с этой мыслью я стал смотреть на проплывающий внизу город-столицу этого мира, Тиллу. С непередаваемым чувством любопытства я смотрел на здания и зеленые массивы гигантского мегаполиса. В причудливую архитектуру города органично вписывались парки и скверы, а также нечто, что я смог определить только как местные леса, потому что на этих участках, как ни старался, не смог разглядеть ни малейших признаков деятельности медеян. Пролетая над подобными участками, даже на такой большой высоте ощущались сплетенные воедино тысячи изысканных ароматов, приятно кружа голову. Природа этого мира отличалась таким количеством форм и неистовством расцветок, что у меня иной раз дыхание перехватывало, когда я видел очередное растение. Особенно это было заметно на гигантских, причудливых форм, клумбах, где буйство красок просто завораживало. Но больше всего меня поразили деревья, очень похожие на земные подсолнухи, только гигантских размеров. Проплывая над большими разноцветными бутонами, и слыша нежный шелест гигантских лепестков под порывами ветерка, мне только начало казаться, что я перенесся в волшебную страну великанов, как тут перед моими глазами неожиданно вырос комплекс зданий, расцветкой и формой напоминающий мыльные пузыри. В следующий миг гравитационная платформа пошла на снижение, я понял, что мы прибыли к конечной точке.


* * *

Не успел я переступить порог бара, как на меня уставилась моя собственная, гигантских размеров, физиономия. Это было настолько неожиданно, что я просто остолбенел на какой-то миг. Не успев поверить в подобное чудо, как в следующий момент мое изображение распалась на шесть больших экранов, по которым продолжился показ передач сразу с нескольких спортивных арен.

"Фу, а я уже подумал…. что выбился в местные национальные герои и меня транслируют на каждом углу. А это просто рекламный фокус! Оригинально! Интересно, а что еще тут такого интересного припасено?".

Специфика работы наложила на меня свой отпечаток и теперь вне зависимости и места мой мозг в незнакомой обстановке автоматически начинал просеивать сквозь себя, а потом анализировать и обрабатывать информацию. Вот и сейчас автоматически подмечалось все, каждая мелочь, вплоть до ощущения растерянности, мелькнувшее на лице бармена при моем появлении и нечто похожего на настороженность на лицах посетителей. Стойка с семью высокими табуретами. Восемь столиков, за которыми в общей сложности сейчас сидело семь аборигенов. На первый взгляд это был стандартный интерьер земного бара, если бы не специфическая внешность аборигенов, шесть больших голографических экранов, да развешанные на стенах объемные изображения картин с эпизодами проходивших ранее боев.

"Похоже, это место для сборищ спортивных фанатов, — сделав подобное заключение, я не спеша двинулся в направлении стойки.

Внешняя сторона стойки была так же выложена из картин боев, подобных тем, что висели на стенах. Моему появлению в баре предшествовал недавний разговор с Лавинией, произошедший сразу после прибытия нашей группы в отель. Устроившись в своем номере, я связался с ней и предложил вместе посмотреть местные достопримечательности, но получил завуалированный отказ, со ссылкой на неотложные дела. От нее я так же узнал, что на мое имя открыт счет, практически неограниченный. Эта новость в какой-то мере уняло начавшую зарождаться обиду. Выйдя из гостиницы, я пошел, куда глаза глядят, пока не набрел на этот бар. Над его входом колыхались в воздухе серебристые лезвия скрещенных клинков, а под ними красовалось название местного питейного заведения. "Кумир".

"У вас все дела, господа. Работайте! А я, так совсем наоборот! Так что, Влад, гуляем! Для начала попробуем местного пива, — с этой мыслью я плюхнулся на ближайший стул. Заказал пиво. На пробу. Получив высокий стакан, я с немалым удивлением ощутил в руке его массивную тяжесть, так как до этого приходилось сталкиваться только с невесомым, почти воздушным стеклом. Его массивность, придав чужому бару еще одну земную черточку, неожиданно заставила меня вспомнить о моем родном мире, Земле. Мысленно поднял бокал за родную планету, после чего сделал долгий глоток и чуть не скривился, но в последний момент удержался из уважения к чужому миру и его обитателям.

"Это разве пиво?! Моча кошачья! Надо что-либо покрепче заказать, чтобы смыть этот кислый привкус!".

Но тут же решил, что не следует делать поспешных выводов, а вместо них сделать еще пару — другую глотков, для окончательного решения вопроса, а пока просто посидеть, привыкая к местной жизни. Так и сделал. Сделал еще несколько глотков, полюбовался на развешанные картины с боями, пока не решил, что пришла пора пропустить рюмку — другую чего-нибудь более крепкого. Только я развернулся к бармену, чтобы проконсультироваться с ним о напитке, как послышался звук открывшейся входной двери. Пришедших я видеть не мог, так как сидел спиной к входной двери, зато сразу ощутил некоторую напряженность, возникшую с приходом новых посетителей. Мгновенно наступившая тишина, а затем возобновившийся гул, который стал звучать явно иначе, заставили меня насторожиться. Переход от расслабленности к тревоге, заставил меня более резко, чем я даже предполагал, развернуться и застыть в немом удивлении. В пяти метрах от меня, на пороге, стояла тройка представителей местной молодежи, мало чем отличающихся от наших неформалов.

Троица, увидев мой удивленный взгляд, очевидно, посчитала его за растерянность, после чего радостно оскалилась и дружно потопала в мою сторону.

"Чего это они?! Хотя и так ясно, что не тост "За дружбу народов" предложить! И все-таки чего они стоят и ждут?!".

Стоявший несколько впереди своих дружков, судя по всему, главарь, избоченившись, скалился во весь рот. Его длинные волосы были стянуты на затылке в хвост довольно приличных размеров. В ухе поблескивала небольшая серьга, а на шее висело грубо сделанное ожерелье из какого-то металла. Такие же ожерелья висели на шеях его приятелей. Вожак был одет в черные шорты и такого же цвета жилет, открывающий грудь и довольно широкие, по местным меркам, плечи. Двое его приятелей были одеты точно также, но в плечах явно проигрывали своему предводителю. Мы еще некоторое время смотрели друг на друга, пока до меня дошла суть происходящей ситуации.

"Японский городовой! Так они ведь приняли меня за террянина! У них же там какие-то трения между собой. Не успел прилететь, а уже влип! Надо как-то выкручиваться".

Страха я не чувствовал, так как не видел среди блатной тройки настоящих бойцов. Меня сейчас больше волновало другое — двойственность моего положения. Они приняли меня за террянина, а ситуация как не крути, была пиковой. Может попробовать им объяснять, что я землянин? Попробую.

— Послушайте, парни. Произошла ошибка. Я….

"Блин! А мне можно говорить, что я с Земли или нельзя?! Японский городовой!

Нет, этот вопрос не поднимался. Так что теперь делать?".

— Ну, что замолчал, террянин? Язык проглотил?! Или решил изобразить своим видом высокий полет мысли? Или ты до такой степени трус, что даже достойно не можешь ответить?

— Слушай, меня мальчик внимательно. Сейчас вы извинитесь передо мной, а затем идете домой. К папе с мамой. А будете продолжать хулиганить, я вас отшлепаю! Все понятно?!

— Ты…! Ты,… это мне сказал? Ты же трус, террянин! За твоими словами нет ни силы воли, ни храбрости! У тебя есть только одно оружие — длинный, болтливый язык!

После слов, сказанных главарем, двое, что стояли по его бокам, расступились, как бы беря меня в кольцо. Теперь все, без исключения, сидящие за столиками, медеяне, прервав разговоры, уставились в нашу сторону. Быстро пробежался глазами по залу. Ни особого возмущения, ни смущения, ни в глазах, ни в лицах, не заметил. Все словно чего-то ждут.

"Похоже, эти гоблины просто так не уймутся!".

— Ты не угадал, парнишка! У меня есть еще пара крепких кулаков и если ты не успокоишься, я задам вам всем троим хорошую взбучку.

После моих слов наступила мертвая тишина. Я не мог понять, почему даже при прямой угрозе эта троица не бросилась на меня, пока не уловил искру недоумения в глазах вожака.

"Вот оно что! Не вписываюсь в образ трусливого террянина. Забыл изобразить дрожь в коленках. Надо же!".

Противостояние явно затягивалось. Ситуация оказалась не той, на которую видно рассчитывали все присутствующие в баре. Чужак не заверещал от страха и не побежал сломя голову, зовя на помощь, а вместо этого спокойно сидит, да еще вдобавок нагло скалит зубы. Лезть на рожон молодняк явно не хотел, слишком странной и непредсказуемой оказалась жертва, но путь отступления был отрезан. За их спинами сидели соотечественники, наблюдавшие за происходящим.

— Мы тебя на куски порвем, тварь бледная, — шипящим голосом, наконец, заявил вожак.

— Это я уже где-то раньше слышал. Да и кто я такой, чтобы спорить? На куски, так на куски, — лениво протянул я, при этом сделал вид, что начинаю поворачиваться обратно к стойке, а сам, тем временем, молниеносно схватив со стойки тяжелую кружку и наотмашь врезал им по голове главарю. Тот охнул и начал заваливаться на бок, а в меня полетел кулак стоявшего слева молодого аборигена. Приняв удар на левую руку, с силой ударил прямым правой. Ноги нападавшего оторвались от земли, и тот, как мешок, грохнулся на пол. Последний оказался самым трусливым. Вместо того чтобы сразу напасть на меня, он судорожными движениями попытался достать из-за пояса, что-то наподобие короткой дубинки. Дал ему время достать ее, после чего врезал в челюсть. От всей души. В следующее мгновение он уже лежал, раскинув руки, на полу. Выпрямившись, я замер у стойки, настороженно ожидая ответной реакции посетителей. Сидящие за столиками люди, некоторое время, молча смотрели на меня, потом, как ни в чем не бывало, вернулись к своим спорам и пиву. Не дождавшись праведного лозунга народной ярости: "Чужие наших бьют!", расплатившись, я быстро покинул бар. Свежий прохладный ветерок приятно обвевал мое разгоряченное лицо.

"Японский городовой! Неужели проскочило?! Ни криков, ни воплей, ни сирен полиции. Это радует! Чувствуется высокий уровень цивилизации!".

Мысли и чувства, нахлынувшие на меня сейчас, после выброса адреналина, несли с собой чувство хорошо выполненной работы, которое вряд ли понял кто-нибудь из заласканных жизнью террян.

Глава 5

Следующий день принес то, от чего, как я думал, уже давно отказались в этих высокотехнологичных мирах. Меня вызывали на совещание. Только услышав это слово, сообщенное мне искусственным интеллектом отеля, я первым делом подумал, что неправильно понял его значение. Тут же потребовал уточнить его смысл, но к моему глубокому удивлению оказалось, что оно действительно соответствует своему значению.

Теперь я шел в конференц-зал отеля, с экзотическим названием "Серебряный лес", где должно было проходить это самое совещание.

"Чего они еще хотят от меня? Ведь Жорес четко определил для меня задачу. Или дело во вчерашней драке? Вряд ли! Не думаю, что бы ради этого собрали совещание. Может, нашли кого-то из землян? Впрочем, чего гадать, узнаю все на месте".

Занятый мыслями, я не заметил, как дошел вслед за голографическим стрелкой — указателем до широких дверей серебристого цвета, вся поверхность которых была покрыта россыпью узоров из переплетенных веточек с листиками и цветов. Переступив порог, я увидел, что такие же узоры покрывают стены небольшого овального зала, а те места, где падали потоки солнечного света, казались покрытыми искрящимся серебристым налетом. Посредине помещения стоял длинный, на вид массивный стол из темного дерева, окруженный с двух сторон такими же массивными креслами. Отделка спинок и сидений кресел повторяли рисунок стен. По самому центра стола проходила линия маленьких вазочек, в каждой из которых была своя индивидуальная композиция, состоящая из веточек и цветов. По одну сторону стола сидела группа террян, в урезанном составе, а на противоположной стороне четыре кресла занимали медеяне.

"Кстати, а где наша "золотая молодежь"? Как их там? Састин? И как его…? Морфа тоже до сих пор нет".

Громко поздоровавшись, сел рядом с Корном. Одного беглого взгляда по лицам присутствующих мне вполне хватило чтобы понять, радости от встречи друг с другом никто из присутствующих не испытывал. Даже стол выглядел как граница раздела двух вражеских территорий. Двое, из сидевших медеян были затянуты в мундиры, а двое других — в свободной, легкой одежде мягких, приглушенных тонов. Мои коллеги в своих ярких одеждах выглядели на фоне медеян, как группа молодежи, сорвавшейся с дискотеки, среди солидных представителей общества, собравшихся для делового разговора. Это так же подчеркивалось неестественной молодостью и легкостью фигур террян, чего нельзя было сказать об аборигенах, возраст которых явно соответствовал их внешнему виду.

Только успел сесть, как тут же поднялся, один из двух военных, судя по количеству нашивок, главный по чину. Коротко и сухо поприветствовав нас с прибытием, он начал с себя представлять членов комиссии. Сам он оказался "первым полицейским страны" или, если перевести на нормальный язык, министром полиции Медеи. Представленный следующим, военный, с подтянутой фигурой и строгим лицом, оказался командиром особого отряда, отвечающий за охрану полигона, где находился выход туннеля — пришельца. Третьим оказался высокопоставленный чиновник, являвшийся на этом совещании представителем правительства, четвертый медеянин — чиновник по особым поручениям министерства иностранных дел, отвечающий за решение проблем, которые могли возникнуть в процессе нашей миссии. Закончив представлять членов правительственной комиссии, "первый полицейский" дал слово нашей стороне. Лавиния встав, кратко представила присутствующих террян и меня, после чего последовал перечень задач, с которыми мы прибыли на Медею. Ее лаконичная речь была выслушана очень внимательно, но чем ближе она подходила к концу, тем мрачнее становились лица медеян. По ним было видно, то, что они слышат, им явно не нравиться. Дослушав до конца, члены комиссии несколько минут в полголоса совещались, после чего снова взял слово министр полиции. Его речь, начавшись от обвинений в непрофессионализме лиц, которые по его словам, фактически провалили расследование, закончилась завуалированным возмущением из которого можно было понять, что после топорно сделанной работы приехали эти типы и еще чего-то от них требуют.

Снова встала Лавиния. Судя по тому порывистому движению, прямо подбросившему ее с кресла, и легкому хлопку ладонью по столу, как бы призывающему к вниманию, она была зла. Позволив повисеть молчанию несколько секунд в воздухе, тем самым, концентрируя на себе внимание, она начала говорить.

— Вы указали нам на наш непрофессионализм, но почему-то ни слова не сказали о своих успехах! Что конкретно было сделано вами за эти десять дней, после получения от нас информации? — ее голос во время этой короткой речи звучал то язвительно, то резко и напористо.

— Все не так просто, как вам кажется. По информации, полученной от вас, а также по данным, полученным нами от осведомителей, мы очертили круг подозреваемых. Поэтому могу вас заверить, расследование идет полным ходом. Но мы не можем…

— Я просила — только факты! — ее слова, словно удар хлыста, ударили по медеянам. Их лица, до этого бывшие суровыми, теперь стали жесткими.

— Я еще раз повторяю! Все не так просто! Формула "арена — тотализатор — деньги", по которой вы предлагаете вести поиск преступников, выводит нас в высший свет нашего общества. Трое из владельцев арен заседают в Совете Кланов, не говоря уже об их связях в правительстве. Личность каждого из этих медеян требует тонкого и тщательного разбирательства. Следствие идет согласно букве закона и никто, вы слышите, никто не вправе упрекнуть нас в этом!

— Опять слова! Хорошо. Об этом мы еще поговорим в вашем кабинете министров. Надеюсь, что там я получу более полные и конкретные ответы на свои вопросы. Теперь скажите, как обстоит дело с похищенными землянами?

— Мы провели тщательную проверку всех официально зарегистрированных клубов и не обнаружили представителей планеты Земля. Следующим этапом был сбор сведений о полуофициальных боях и,… - тут он помедлил, — о "черном" тотализаторе. Сбор данных проходил тайно, через информаторов, но сведения к преступникам, похоже, все же просочились. Пока мы успели пока вычислить местонахождение пяти землян. Сейчас они, под охраной, в военном госпитале. Судьба остальных пока неизвестна. Но, уверяю вас, поиск идет непрерывно.

Закончив, тяжело выдохнул, словно сбросил с плеч тяжелую ношу, после чего сел на свое место, уставившись неподвижным взглядом в темное дерево стола. Наступившее неловкое молчание нарушил легкий шум открывшейся двери. Нашим глазам предстал взволнованный молодой полицейский. Он попытался начать рапортовать сразу уже с порога, но, увидев нас, растерянно замолчал.

— В чем дело? Говори при них! — резко, несколько нервно, воскликнул "первый полицейский страны". — Быстрее!

Юный офицер, снова вытянувшийся по стойке смирно, начал рапортовать:

— Нашли еще двенадцать землян, спрятанных в психиатрической больнице. Арестован главный врач больницы и… второй медик страны. Сейчас они дают показания.

— Как? И этот тоже? — у "первого полицейского страны" самым натуральным образом отвисла челюсть.

Этого краткого сообщения вполне хватило, чтобы понять, что за похищениями землян стоят не только владельцы арен, но и чиновники самых высоких рангов. В наступившей тишине было слышно только шумное дыхание, еще не остывшего от бега и волнения, юного полицейского. Спустя минуту, когда министр полиции сумел взять себя в руки, мы услышали его голос, обращенный к вестнику:

— Вы свободны. Ну, а мы продолжим наше совещание. Как видите, наши люди продолжают работать не покладая рук. Так что надежду найти остальных землян мы не должны терять!

Его слова должны были обнадежить и воодушевить присутствующих, но при этом в его тоне сквозила настолько явная растерянность, что весь пафос пропал даром. Тут неожиданно встал советник. Видно, будучи из местных "ура — патриотов", он с ходу толкнул целую речь в защиту незаслуженно обиженных медеян. В ней не было ничего особенного, но случайно брошенный взгляд на Лавинию, заставил меня пересмотреть свой взгляд на происходящее. Ее закаменевший профиль, плотно сжатые губы неприятно удивили меня, тем более что ничего особо оскорбительного в этой пространной речи я не услышал.

— …. речь, наверно, показалась вам слишком эмоциональной. Извините меня. Сказалось чувство обиды за свой народ.

Не успели прозвучать его последние слова, как тут же раздался голос Лавинии:

— А как насчет наших чувств?! А о нашей гордости и достоинстве вы забыли? Или слежку за мной и Жоресом вы считаете как дополнительный почет, оказанный нам?

— Это не слежка, а охрана. Во избежание возможных покушений на ваши особы со стороны преступников. И не более того, — тут же последовал быстрый ответ, вслед за ним на его губах появилась едва заметная ухмылка. Он видно ожидал подобных вопросов, потому что ответ последовал незамедлительно, без малейшей запинки.

— Почему не поставили нас в известность?! — продолжала горячиться Лавиния. — А как же ваши громкие слова о правах?! Или они касаются только вас?!

— Поставил. Сейчас, — издевка в голосе прозвучала еще явственней.

Напряженные лица террян. Злые глаза медеян. Будь это на Земле, я бы сказал: "Драки не миновать". Но здесь — не там. Но почему нет? Всколыхнувшаяся злость, вместе с чувством обиды за Лавинию, настоятельно искала выхода. Какого-нибудь действия. Мозг тут же принялся перебирать возможные варианты, при этом, понимая, что нельзя чрезмерно накалять обстановку.

"Если нельзя врезать ему по харе, то почему не послать этого зарвавшегося урода по матушке. Отвести душу! Эх, где наша не пропадала!".

— Если ко мне вопросов или претензий больше нет, — заявил тоном победителя представитель правительства, — то я, с вашего разрешения, сяду.

Но сесть ему не удалось, так как неожиданно для всех я вскочил на ноги. Головы присутствующих тут же дружно повернулись в мою сторону. В глазах настороженность. Что-то будет! Только у советника на лице проступила растерянность, ведь он уже считал, что этот раунд за ним.

Опершись кулаками в стол, и слегка наклонившись в его сторону, я скорчил зверскую рожу.

— Кого на понт берешь, гнида!! Мы тебе не сявки базарные, падла!! Пасть до ушей порвем и не заметим!!

Моя речь уложилась в десяток фраз, зато высказанных от всей души! Блатные слова, переведенные на местный язык, на что я и рассчитывал, оказались для окружающих сплошной абракадаброй, но грубость сказанного была понятна всем без перевода. Слова летели как плевки в лицо советника. Наступившее молчание было нервным и неловким. Назревавший скандал был смят и вывернут наизнанку этим непонятным террянином. Всем было ясно, что я только что, нагло и открыто, оскорбил члена комиссии. Но как? Непонятные слова и грубый тон в протокол не подошьешь.

Я сел в кресло в полном молчании. Члены двух делегаций превратились в большой знак вопроса. И те и другие пытались понять, что же стоит за этим выпадом. Один только советник, выпавший из центра всеобщего внимания, одиноко стоял, ничего не понимая, пока в какой-то момент до него не дошло, что случилось. Лицо исказилось в гневной гримасе, рот открылся для яростной отповеди, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд "первого полицейского страны", тут же закрылся. Неожиданный выпад террян свел политическое противостояние до состояния личной вражды. Начинать ругаться — значит терять лицо. Понял это и советник, сев на место.

Первым, после нескольких секунд молчания, нарушил тишину глубокий грудной вздох Лавинии, после чего, она встала. Головы присутствующих молча повернулись к ней. Смотрели с ожиданием. Что она скажет?

— К делу о землянах мы еще вернемся, как только появятся новые данные. Теперь скажите мне, советник, что у нас с организацией эксперимента? Ничего не изменилось?

Советник медленно встал, скользнув злыми глазами по мне, перевел взгляд на Лавинию: — Все остается в силе. Единственный вопрос, возникший в правительстве, заключается в размерах компенсаций, если в результате вашего эксперимента что-то пойдет не так.

— Если что-то пойдет не так, вы сами определите цену нанесенного вам ущерба. На этот счет у меня есть особые полномочия Совета Торгового Кольца. Вас устроит такой вариант?

— Вполне.

Следующим взял слово начальник охраны полигона. Его отчет и последующее обсуждение успешно вернули совещание в нормальное русло деловых переговоров.

Глава 6

Выйдя одним из первых, я медленно шел через фойе, сквозь пеструю, веселую, суматошную толпу туристов, решая, чем мне занять сегодняшний день. Увидев небольшой уютный уголок с мягкими креслами в глубине зала, я тут же направился туда, решив обдумать этот вопрос без суеты. С чувством, с толком, с расстановкой. Перед тем как присесть, бросил взгляд вокруг. И тут же заметил Лавинию, стоящую рядом с Жоресом. Они рассматривали большую картину-панно, занимавшую почти полстены, при этом оживленно обменивались впечатлениями. Точно так же я рассматривал ее вчера, в первый день приезда. Все выглядело бы довольно безобидно, если бы Жорес не держал женщину за руку. Мне уже начало казаться, не слишком ли часто я вижу его рядом с Лавинией. Чувство, которое я сейчас почувствовал, наверно можно назвать уколом легкой ревности. Не то, что бы потерял голову, нет, до этого еще было далеко, но интимные недавние воспоминания были еще свежи в памяти, поэтому я подумал, а не дать ли перед самым отъездом по рогам этому прилипале.

Правда, мне тут же пришлось перед собой оправдаться: — Ну, может быть и не совсем по рогам. Но поставить мужика на место надо. Что б знал!".

Пока стоял в раздумье, подойти мне к ним или нет, передо мной неожиданно выросла гибкая фигура представителя правительства.

— Надеюсь, террянин, ты не настолько торопишься, чтобы не успеть извиниться передо мной. Я слушаю тебя.

Я прекрасно понимал двойственность своего положения и не хотел больше никаких конфликтов, но к сожалению у меня такая натура: чем больше на меня давят, тем больше я сопротивляюсь. Поэтому попытка давления и проявления наглости в отношении меня тут же поколебали мои благие намерения.

"Ну что ты, урод, никак не успокоишься? Хочешь в пятак? Шас сделаю! — после того как я мысленно нахамил ему, меня слегка отпустило. Выдержав паузу, я почти вежливо ответил ему: — Слушай, представитель всех времен и народов, иди-ка ты по своим делам, я пойду по своим делам. Хорошо?

Я уже сделал шаг в сторону, чтобы обойти его, как брошенный мимолетный взгляд в сторону Лавинии все испортил. Увидев, как Жорес, положив ей руку на талию, притянул слегка ее к себе, что-то шепча на ушко, я тут же начал звереть.

— Ну, все фраер, — медленно процедил я сквозь зубы, глядя на эту, по моему мнению, наглую выходку. — Теперь ты точно по рогам получишь.

— Угроза?! Террянин, что ты себе позволяешь?! Ты угрожаешь мне, представителю народа?! Мне?!

Изумленный внезапной вспышкой лощеного чиновника я молча смотрел на дерганье его кулаков перед моим носом. В общем шуме, стоявшем в громадном фойе, его выкрики были почти неслышны и поэтому пока не привлекли ничье внимание. Отметив это автоматически, я продолжал молча смотреть на беснующегося чиновника. Мое молчаливое непонимание, он, очевидно, воспринял как испуг, и от этого еще больше разошелся.

— Черный демон тебя забери! Я требую от тебя извинений! И теперь уже не лично, а публичного выступления! Хотя лично мне плевать на твои пустые слова, террянин, — это он уже прошипел мне прямо в лицо, видно считая, что таким образом еще больше оскорбит меня, — но, оскорбляя меня, ты тем самым оскорбил мой народ! Унижать нас, медеян?! Не позволено никому! Понимаешь это?! Никому!! Принесешь свои извинения публично или ты об этом пожалеешь!!

"И этот, дурак, туда же! — эта мысль была откликом на промелькнувшее воспоминание о вчерашней драке. Я честно сдерживался, сколько мог, пока мое далеко не бесконечное терпение не закончилось.

— Все. Ты меня достал, козел.

С этими словами, я коротко, без замаха, ударил его по печени. Лощеный хлыщ открыл рот для очередной угрозы, но так и замер, как актер в немой сцене. Его медное лицо, до этого олицетворявшее всемирный гнев, а сейчас искаженное болезненной гримасой, стало изображать мировую скорбь и страдание, желтея прямо на глазах.


* * *

Лавиния смотрела на волевое лицо, широкий разворот плеч, пытаясь понять, что влечет, а что отталкивает ее от этого человека.

"Агрессивный и воинственный, как дикарь. Сильный и уверенный в себе мужчина. Наивный и ласковый, как ребенок. Как понять, где он на самом деле? Его рассуждения иногда бывают строги и логичны, а спустя секунду — пусты и глупы. Правда, здесь надо сделать скидку на его уровень развития и своеобразность его восприятия окружающей действительности. Но как воспринять его дикую выходку на совещании?! Это просто позор! Может он хочет скрыть таким образом свою растерянность и одиночество? Не похоже. От него так и исходит ощущение силы".

Всегда уверенная в себе, Лавиния, сама по себе цельная и волевая натура, неожиданно для себя оказалась под влиянием дикаря. И нельзя сказать, что это ощущение стало для нее обузой, скорее наоборот, оказалось, что это очень даже приятно почувствовать себя женщиной, желанной и любимой. Ощущение было настолько внове, что на какое-то время буквально вскружило ей голову. Пришлось даже проявить силу воли, чтобы воздвигнуть барьер между Владом и собой. Даже сейчас, по прошествии времени, ей становится не по себе, когда она встречается глазами с землянином.

"А еще та ночь! Я почувствовала себя чувственной самкой, готовой на все. А если и так?! Зачем же врать самой себе, если это правда, — от этих мыслей она почувствовала, как жаркая волна будто обдала ее изнутри. — Раньше я знала, чего хочу. Шла вперед, не оглядываясь. Чувства и мысли были в жесткой узде, а что теперь? Этот дикарь все перевернул во мне. Да, он мне нравится! Но это просто влечение. Основанное на животных инстинктах. Все должно пройти. Или я так только думаю? Не знаю. Даже не знаю, что и думать".

Наше молчание затягивалось. Я смотрел на нее, пытаясь понять, почему они другие даже в самых простых вопросах.

"Нет у меня, ни их изящества, ни красоты, как нет высокомерия и холодного рационализма. И вообще, человек должен быть человеком, даже…".

— Влад, объясни мне, почему ты постоянно настроен на агрессию? Неужели ты сам не замечаешь своей…дикости. Да-да, дикости! Ты что на совещании сказал?! Ты унизил и оскорбил советника! Пусть даже никто не понял твоих слов. А затем избил его. Таким образом, ты выразил себя?! Свое "я"?! А нам что теперь делать?! Объяснить местным властям, что ты землянин?! Мы так и сделаем, если поступит официальный запрос по поводу твоей… варварской выходки! Если бы не твое участие в эксперименте, тебя бы уже здесь не было. Ты понимаешь… ты агрессор!!

— Это я — агрессор?! Да ты что? Я только снаружи грубый и злой, а внутри, весь из себя такой ласковый и пушистый, что временами сам себя не узнаю, — свои слова я попробовал сопроводить обаятельной улыбкой, хотя и понимал, что делаю это совершенно зря.

"Наверно, я сейчас похож на шута в ее глазах. Хочу сказать одно, а получается совсем другое. Какая она все-таки красивая. Недаром говорят, что красота женщины вышибает мозги мужчине почище пули. Похоже, и со мной тоже самое".

— Ты издеваешься надо мной! Ты, ты… — тут она резко замолчала. — Видеть тебя не могу!

— Послушай, Лави. Честно, я хотел сделать как лучше. Ну, там на совещании. А представитель сам ко мне полез! Богом клянусь!

— Ты сделал все что мог и даже больше! Твоя помощь на совещании была просто неоценима, — сейчас она взяла себя в руки и говорила язвительно — спокойно. — А советник шел мимо и случайно наткнулся на твой кулак. И это у тебя называется "как лучше"! Ну, спасибо тебе! А теперь уйди, пожалуйста, землянин! Видеть тебя не могу!

— Землянин. Это слово звучит как оскорбление?

— Я сказала, а ты понимай, как хочешь, — сейчас ее голос звучал жестко.

— Похоже на объявление войны. Я думал, мы друзья. Хорошо. Закрыли эту тему. К тому же не имею привычки навязывать….

— Влад, не торопись. Мы поговорим еще с тобой. Только позже. Хорошо? — сейчас ее тон существенно изменился. Стал мягче. В какой-то миг мне даже показалось, что в нем прозвучало нечто похожее на извинение. — Ты меня извини, но мне действительно надо идти.

— Извинений не надо. Просто мы очень разные. Я подумал… Ладно, оставим это. Пока.

— Пока, Влад. И мой совет тебе: никогда не торопись с выводами.

С этими словами, резко повернувшись, она пошла к выходу. Проводил ее стройную фигуру взглядом. Затем вышел, вслед за ней, из отеля. Мое спокойствие было чисто внешним. Внутри у меня все звенело от напряжения и злости, как туго натянутые струны. Шел, глядя на фонтаны, играющие тихие мелодии, проходил сквозь рекламные иллюзии на улицах, практически не видя ничего из этого, лишь мимолетно фиксируя излишне веселую и возбужденную компанию или особенно яркую рекламу очередного шоу, висевшую в воздухе.

"Почему я считал, что она меня понимает?! Могла хотя бы выслушать! А вместо этого, взяла и отчитала, как мальчишку!".

Подгоняемый подобными мыслями, незаметно для себя я вышел на широкую улицу, полную небольших, но уютных магазинчиков. Россыпь теплых, неярких огоньков пастельных оттенков в сочетании с вкусными запахами, долетавшими из расположенного неподалеку открытого кафе, резкий, но приятный запах больших ярких цветов, растущих вдоль дороги, делали эту улицу по-домашнему теплой и уютной.

Присмотревшись, я понял, что неожиданно забрел в жилую часть столицы, но так как мне было без разницы куда идти, то я отправился по улице дальше, в ожидании, куда она приведет. Спустя десять минут дорога привела меня на огромную площадь. Окинув взглядом открывшийся вид, невольно сделал шаг назад и удивленно присвистнул. Громадное здание смотрелось среди остального современного архитектурного ансамбля, как большой, грубый, но полный первозданной мощи, великан, окруженного изящными эльфами. Каменный колосс, по своему строению, был ближе всего к зданию земного цирка, но куполообразной крышей это сходство заканчивалось. Причудливый орнамент, бесконечной змеей, охватывавший колонны и постамент здания, делал его похожим на храм времен древней Греции. Это также подчеркивалось кольцом статуй, в два человеческих роста, охватывающих здание. Они стояли между колоннами, изображая воинов с разнообразным оружием в руках, застывших в ожидании схватки. Об этом говорили их лица, яростные и волевые, напряженные мышцы рук и ног, стремительность линий их фигур. Я был настолько захвачен этой картиной, в которой необъяснимым образом переплелись дух войны и сила разума, что неожиданно раздавшийся рядом со мной голос, заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Резко повернул голову в сторону говорившего: — … глядя на тебя, террянин, можно подумать, что ты ощутил величие старинного храма-школы. Может, ты даже услышал голос духа войны, заключенного в нем? Хотя, нет. Ты же террянин, а значит, стоишь и строишь варианты на тему: что этот обломок древности здесь делает? Вы, и вам подобные, настолько быстро идете в ваше техногенное будущее, что уже не помните свою историю. Да вы наверно ее просто выбросили на помойку, как лишний груз, тормозящий стремительное движение вперед. Еще бы! Ведь она заставляет задуматься, остановиться, оглянуться назад. Но это не для вас! Вы настолько оторваны от обычной жизни…

Передо мной стоял медеянин средних лет. Фигура стандартная, узкоплечая, жилистая и гибкая. Одет он был в шорты и рубашку канареечного оттенка с отделкой серебристо — черного цвета на воротнике и коротких рукавах.

— Не надо меня учить жизни, а лучше скажи, — резко оборвав его, я спросил, — это действительно старинное здание или подделка под старину?

— Это очень старинное здание. Ему, как минимум, две тысячи лет. Перенесено и поставлено здесь на площади, с помощью современных технологий Кольца. Раньше оно являлось школой-храмом бойцов клана Баксе, а теперь является одной из пяти главных арен нашего мира.

"Так это арена! Она то мне и нужна!".

— То, что нужно! — воскликнул я.

— В таком случае, тебе крупно повезло, террянин. Сегодня выступление лидера нашего клана, — это было сказано с откровенной гордостью.

— Ты тоже из клана Баксе?

— Да. Наш клан, как и любой другой — это единая семья! И любой выход нашего лидера на арену, это событие для нас! У тебя есть представительская карточка? Спрашиваю об этом потому, что свободных мест сегодня не будет.

— Представительская карточка? — я озадаченно уставился на него, после чего начал шарить по карманам. — Вот, у меня есть такая? Пойдет?

— Это она и есть. А почему так неуверенно?

— Я только второй день в вашем мире.

— Гм. Хорошо, но тебе придется немного подождать. Видишь этих медеян? Это истинные поклонники нашего кумира. Они собрались здесь, чтобы лично приветствовать нашего лидера!

Повернув голову в указанном направлении, я стал с интересом рассматривать шумную и оживленную толпу фанатиков — медеян, состоящую в основном из молодежи. Не успел я присмотреться к ним, как неожиданно раздавшийся резкий вскрик, после чего наступила тишина. Головы фанатов почти одновременно задрались в бледно — лиловое небо. Вслед за ними, поднял я голову. На фоне фиолетового неба сначала проявилось небольшое светлое пятно овальной формы. Замерев на какое-то мгновение, оно вдруг стало резко падать, стремительно увеличиваясь в размерах. Несколько минут спустя, на площадь перед храмом опустился, довольно больших размеров, гравикар. На его боку золотом горел точно такой же символ, как на воротах арены — птица на фоне красных гор. Широко распахнутый люк выпустил сначала четырех бойцов с оружием, наподобие короткой алебарды. После чего на площади наступило благоговейное молчание. Нескольких томительных секунд ожидания и в проеме появляется гибкая и сильная мужская фигура, затянутая в подобие белого комбинезона. Он держит такое же оружие, как и у его сопровождения, но только в более богатом исполнении.

— Его белая одежда говорит о том, что он стоит на пути мира, — раздался голос, стоящего рядом со мной, медеянина, взявшего на себя обязанности гида. — Когда он войдет под крышу школы и наденет традиционную одежду своего клана, это будет означать, что он стал на путь войны.

Секунду фигура в белом стояла неподвижно, потом, перехватив другой рукой, рукоять своего оружия, одним быстрым движением, резко выбросила руки вверх. Движение было исполнено мощно и одновременно изящно. В лидере чувствовалась сила и мощь, подчеркнутые ловкостью, вместе они создавали сочетание присущее только неординарным бойцам. Толпа сначала взорвалась отдельными приветственными криками, но потом, словно по чьей-то указке, начала синхронно скандировать какое-то приветствие.

— Браслеты? Что у него на запястьях? Это что, украшение или защита в бою?

Вопрос был задан подсознательно, как только я заметил блеснувшие на солнце браслеты на запястьях лидера. Мой добровольный гид, с трудом оторвав взор от своего фаворита, с удивлением смотрел на меня, пытаясь понять, почему меня поразила именно эта деталь.

— Браслеты являются одним из знаков отличия лидера. Их никто, кроме них, носить не может, — несколько сбивчиво пробормотал тот. — Ну и защита… в какой-то мере.

Я краем уха слушал его объяснения, а сам пытался понять, почему меня привлекли именно браслеты. И даже не как украшения или защита, а как нечто, одетое на запястья.

"Японский городовой! И почему моя память за них уцепилась?!".

Легкая растерянность, принятая за более углубленный интерес к его словам, заставила медеянина продолжить свой рассказ.

— У каждой пары браслетов свой неповторимый рисунок. Они передаются от лидера к лидеру. Этот рисунок также выгравирован на щитах и нагрудниках лидеров. А почему именно они тебя заинтересовали?

— Даже не знаю. Наверно потому, что наши женщины носят… — я начал вяло объяснять, но меня тут же резко оборвали.

— Ни слова больше! У каждого мира свои традиции! И все они требуют уважения! — довольно резко, на мой взгляд, отрезал мой гид.

— Извини. Сказал, не подумав.

— Ничего, — буркнул тот, все еще недовольно. — Ну, что? Пойдем, террянин?

Не отвечая ему, я смотрел как открылись ворота открыв проход лидеру величественно ступившему на ступени храма, под охраной четырех бойцов-учеников.

"При чем здесь браслеты? Что меня закоротило на них? А, черт! Все равно мысль ускользнула. Для чего я шел сюда? Посмотреть бои. Вот и иди, Крылов, прямо. Мысль придет, куда ей деваться. А не придет, так и черт с ней!".

— Пошли, приятель!

Я решительно двинулся вслед толпе, повалившей в открытые ворота. Воздух был свежим и вместе с тем ароматным, придавая особый специфический привкус готовящемуся действу. Негромко, как будто издалека, звучала легкая ритмичная музыка. Яркие полотнища с символами кланов лениво колыхались над ареной, будто раздуваемые легким ветерком. Увлеченно рассматривая необычный интерьер зала, я чуть было не пропустил торжественный выход первой пары бойцов. После чего последовала серия самых различных поклонов, которые отдаленно напоминали разминку. Красочные костюмы бойцов, замысловатый ритуал и символическое жертвоприношение богам, все это вместе говорило о великолепно поставленном спектакле. Но эти мысли сразу же исчезли, как только начался бой. Смотря на стремительные прыжки и отскоки бойцов, слыша лязг сталкивающихся клинков, я действительно забыл обо всем на свете. Кричал в едином порыве вместе с толпой, с интересом слушал комментарии специалистов, а в перерывах между боями рассматривал представителей других миров среди зрителей. Особенно много было в этом зале представителей крессов, серокожей расы невысоких, коренастых существ. Они все, как один, драпировались в одежду, отдаленно напоминающую тоги граждан Древнего Рима. Мне их еще на Терре показала Лавиния, во время нашей совместной прогулки.

Атмосфера этого необычного и красивого шоу настолько захватило меня, что я не заметил, как пролетело время. Лиловое небо стало почти черным. Тяжелое темно-красное светило или "Красный Марк", как называли его аборигены, клонился к закату. Аромат растений и цветов вкусно щекотал ноздри, возбуждая аппетит. Затем еще несколько минут простоял в раздумьях, прогуляться ли мне еще или не спорить с желудком и взять кар. Голод перевесил, и спустя десять минут я уже входил в свой номер.

Жуя и одновременно вспоминая наиболее впечатляющие сцены поединков, я неожиданно для себя снова вспомнил о браслетах. Мысль, закрутилась, в голове, назойливой мухой, но вот ухватить ее, мне никак не получалось, а тут еще неожиданно ворвавшийся в комнату резкий звук, перебив мысли, заставил меня вернуться в реальность. Я встал и подошел ко окну. Снизу доносились чьи-то веселые голоса, звучала музыка. Жизнь, являвшаяся для гостей Медеи непрерывным циклом удовольствий, не замирала здесь ни на секунду. Постояв еще пару минут, я пришел к мысли, что бесполезно искать то, о чем понятия не имеешь.

"Бог с ней! Лучше реши что делать, Крылов? Спуститься вниз, в бар? Не хочу! Надоел этот круглосуточный праздник! Лучше посмотрю, что по местному ящику показывают, а потом завалюсь спать".

— Включи головизор. Канал местных новостей, — сказал я в пространство. — И закрой окно.

Яркими бликами на воде отражалось феерическое театрализованное шествие, устроенное на берегу океана. Факелы, маски и ритмичная музыка, все это заполняло экран веселым шумом и яркими красками.

— Давай все каналы подряд. По пять минут на каждый. Когда остановить — скажу, — с этими словами, я уселся в кресло.

Следующий канал оказался спортивным. Шел показ тренировок в одной из школ боевого искусства, но не успел я войти во вкус, как на экране, на фоне мрачных каменных стен затрясся жрец, увешанный побрякушками и размахивающий раскрашенным жезлом. Сразу же мое внимание привлекла его маска, изображавшая какую-то жуткую морду.

"Ну и намордник у тебя, парень, — только успел подумать я, как жрец на экране завертелся, затем вскинул вверх руки. Широкие рукава опали и на его худых, жилистых руках забренчали, цепляясь друг за друга, различной формы, браслеты. Неожиданно в моей голове выплыл тот осколочек воспоминания, который я пытался весь день зацепить, шаря наугад, вслепую.

"Браслеты — конденсоры".

Наконец проявившаяся мысль тут же снова поставила меня в тупик.

"Что бы это значило?".

Я сразу начал рассуждать: — Конденсоры. Что это за фигня?! Конденсатор… знаю что такое, а это… Японский городовой! А это не следствие закачки информации… на "насосной" станции? А что! Что-то лишнее проскочило. Не для моего ума. Или не…".

Тут неожиданно раздался мелодичный голос гостиничного интеллекта:

— К вам представитель полиции. Открыть?

— Полиции? — удивился я, подходя к двери. — Открывай.

На пороге действительно стояла фигура полицейского в мундире. Сердце резко ударило в грудную клетку. Чувство тревоги накрыло меня словно волной.

— Что случилось? — вырвалось у меня, помимо моей воли.

— Вам надо прибыть в центральное полицейское управление. Там организован штаб для проведения заключительной стадии операции "Земляне". Вас ждут для консультации. Вся ваша группа уже там, — четко отрапортовал полицейский.

Ничуть не удивленный тем, что "коллеги" уехали, не оставив для меня никакого сообщения, я сказал:

— Надо так надо. Поехали.

Глава 7

За секунду гравитационный лифт пронизал насквозь все девятнадцать этажей. В фойе, не смотря на поздний час, было все также весело, шумно и многолюдно. Туристы и местные жители, в одиночку и веселыми компаниями, сновали туда — сюда, пили за стойками баров, разговаривали, весело смеялись. Когда мы вырвались из веселой, смеющейся толпы и оказались на свежем воздухе, я даже вздохнул с некоторым облегчением. Только я направился в сторону ярко освещенной площадки, где стояло около дюжины летательных аппаратов, как полицейский остановил меня, показав в противоположную сторону.

— Почему там? А впрочем, какая разница, — ответил я самому себе, отправившись вслед зашагавшему в темноту полицейскому.

В полицейском каре на месте пилота сидел еще один полицейский в форме. Мне показалось немного странным, что при нашем приближении, он не только не повернул к нам головы, но даже отвернулся в противоположную сторону. Только я стал наклонять голову, чтобы сесть в салон, как что-то тяжелое обрушилось на меня. За мгновение до удара я почувствовал за своей спиной резкое движение и инстинктивно пригнул голову. Это не только спасло меня от серьезных травм, но я даже не потерял сознания. Удар лишь по касательной задел мою макушку, а вся основная сила обрушилась на левое плечо, но как бы то ни было, я рухнул на землю, как подкошенный, не успев толком понять, что же произошло.

— Как я его одним ударом завалил, а?! Как я террянина?! Раз — и он мордой в землю! — полицейского, ударившего меня, прямо пробирал словесный понос от волнения.

— Хватит болтать. Быстро загружаем его.

Меня подхватили две пары рук, после чего грубо зашвырнули в широко открытую дверь гравилета. Ударившись при падении травмированным плечом я потерял сознание. Снова очнулся уже в тот момент когда меня выволакивали из машины.

"Что происходит?! Что?! Где мы?!".

Эти мысли меня жгли меня не хуже, чем боль в травмированном плече. Продолжая притворяться не пришедшим в сознание я постарался первым делом отсечь боль от разума и унять вихрь мыслей в голове.

Протащив меня с десяток метров похитители небрежно бросили меня на траву, а сами двинулись дальше. Как только шорох шагов стал затихать, я осторожно приоткрыл глаза. Я лежал на какой-то поляне. Над головой висели звезды. Осторожно скосил глаза. Насколько мог охватить взглядом — вокруг везде росли деревья и только кое-где рос кустарник. Приподняв голову чуть выше разглядел на другом конце поляны второй гравикар, а в его тени — несколько расплывчатых в полумраке фигур. Осторожно опустив голову обратно на траву, перевел дух.

"Совещаются. Сколько их? Вроде, четверо. Если, конечно, больше в гравикарах никого нет. Бежать? А куда? От кара на своих двоих далеко не убежишь. Да и состояние не подходящее для бега на длительные дистанции. Осталось одно: тянуть до последнего момента и копить силы. А там как бог даст!".

Не успел так подумать, как услышал многократно повторяющийся шорох шагов. Закрыл глаза, пытаясь изгнать из разума эмоции и настроить его на бой. Уметь настроиться на смертельную схватку, в считанные минуты, дано не каждому, но мне это было не в новинку. Вот и сейчас. Враг — вот он, только надо схватить его за горло! Это определение — цель жизни пса — волкодава, был так же девизом моей работы.

— Клянусь кланом Баксе, таким он мне нравиться! Приятно видеть террянина у своих ног. Молодец Керту! Хорошая школа — хороший удар, — прокомментировал общую обстановку знакомый мне голос с нотками удовлетворения. — Поднимите его. Так. Хорошо. И поддерживайте до тех пор, пока он не придет в себя.

Понимая, что нахожусь не в самой лучшей физической форме, я продолжал играть роль оглушенного человека, одновременно опробуя и разминая мышцы тела. Сначала долго не мог встать, затем некоторое время висел на плечах медеян и только потом стал делать вид, что прихожу в себя. На Земле меня бы раскололи в первую же секунду, но здесь в чужом мире мою игру принимали на "бис". Правда, вместо аплодисментов на меня сыпались грубые шутки пополам с тычками. Наконец, я сделал вид, что полностью очнулся. К этому моменту я уже знал, что относительно твердо стою на ногах, а главное, стерплю боль в разбитой руке. Сделав удивленное выражение лица и широко раскрыв глаза, я стал пятиться будто бы от неожиданности и страха. Хотя элемент неожиданности все-таки присутствовал. В одном из поддерживающих меня медеян в полицейской форме я узнал говорливого типа, затеявшего со мной разговор возле храма-школы, а знакомый голос принадлежал тому самому советнику, которому утром врезал по печени.

Полицейские, до этого момента поддерживающие меня, отпустили мои руки. Пошатнувшись, я остановился, прокачивая создавшуюся ситуацию.

"Совершенно расслаблены. Рот до ушей. Клоуны! Будет вам сейчас цирк, уроды!".

— Ты удивлен, террянин? Понимаю. Ты здесь, для того чтобы получить пару уроков вежливости. Боишься? Нет? Очень странно. Но сейчас мы это исправим! Я говорил тебе, что ты будешь публично извиняться? Говорил. Так вот, с этой минуты, ты становишься на путь публичного искупления своей дерзости, — советник из правительства был явно взвинчен, а отсюда болтлив. — Я очень хотел…Что… такое?!

Тут я сделал вид, что меня сильно шатнуло, хотя на самом деле это был шаг — сближение на дистанцию удара. Жестокий тычок кончиками пальцев в основание глотки шпиона и один из моих похитителей, хрипя и хватаясь за горло руками, осел на землю. На лицах остальных еще только начало проступать удивленное выражение, как мой кулак достал висок Керту, оглушившего меня дубинкой. Не успел тот рухнуть на траву, как я уже был рядом с полицейским, привезшим советника. Он оказался единственным, кто сумел оказать хоть какое-то сопротивление, но даже его жалкая попытка была пресечена в самом начале прямым ударом в челюсть. Быстро обежал глазами поляну и оба кара. Никто не бежал на помощь.

"Подкрепления не предвидится. Это хорошо".

На поляне было тихо, не считая хрипевшего на траве шпиона, с трудом пропускающего в себя воздух.

"Тебе, как шпику, двойная порция".

Сделав два шага, резко ударил его ногой в голову. Тот издал звук, словно поперхнулся, после чего упал на бок и замер. Бросив взгляд, на тела своих похитителей, распластавшихся на траве, я двинулся в сторону их застывшего предводителя. Его фигура, имевшая до этого гордый и независимый вид, сразу как-то съежившись, уменьшившись в размерах. Легкая победа горячила кровь, вводя меня в состояние возбуждения. Остановившись перед советником, я издевательски оглядел его и сказал:

— Штаны не намочил, представитель народа? Тогда у тебя все еще впереди. Что никак успокоиться не можешь? Так это дело поправимое. Смотри, какой у меня есть успокоитель.

Я слегка напряг руку, после чего выставил на показ кулак:

— Как он тебе? Скажу тебе прямо, он и не таких уродов, как ты успокаивал. Чего молчишь, мститель хренов? — сделав небольшую паузу, я неожиданно рявкнул. — Завалить меня хотел, козел паршивый! Колись быстрее, чмо!

Не видя в этом слизняке серьезного противника, я отреагировал на резкое движение его рук, как на жалкую попытку защиты, посчитав, что для перехвата возможного удара хватит простого блока.

"Еще и дергается вошь…".

В следующий миг во мне взорвался огненный шар, который сначала опалил меня изнутри, а затем бросил со всей силы спиной об землю. От резкой тупой боли волной прошедшей по телу, я невольно зажмурил глаза, но уже следующую секунду с криком: — "Ах ты, тварь!!", я попытался вскочить на ноги. Но… ни того, ни другого у меня не получилось. Я даже не смог открыть глаза. Но хуже всего было то, что я не только не чувствовал боли, но и не ощущал самого тела. Наверно первый раз за всю свою жизнь я почувствовал себя беспомощным и слабым. Пришедшая в голову мысль, что я замурован в своем теле, все сильнее давила на мою психику. Разум постоянно пытался отдавать команды телу, но они только бились эхом под сводом черепной коробки. Страх уже начал рваться с поводка, когда я вдруг ощутил, что плотная тьма, до сих пор окутывавшая меня, неожиданно стала сереть. Мрак рассеивался медленно и неохотно, но какова же была моя радость, когда на сером фоне появилась еще расплывчатая, но уже видимая фигура медеянина.

"Я вижу. Вижу!!".

Даже то, что я видел своего врага, который с помощью какой-то подлой хитрости одолел меня, не могло сдержать радостной волны, прокатившейся по моему сознанию, но уже спустя мгновение она схлынула, когда стало понятно, что тело не хочет слушаться меня. Ярость, страх, беспомощность схлестнулись в моем сознании, словно враги на поле боя. Не знаю, кто бы победил в этом сражении, как в какой-то миг лихорадочное состояние погасло само собой, залитое волной спокойствия, бодрости и силы. Она окатила меня изнутри и тем самым смела цепи, которые сковали мое тело. Как только я понял, что снова обрел власть над телом, то сразу вскочил на ноги. При виде меня, стоящего на ногах, лицо советника перекосила гримаса растерянности и страха. Он широко открыл рот чтобы закричать, но смог выдавить из себя только какие-то жалкие звуки, вроде невнятного мычания. Ярость сжала мои пальцы в кулак и я уже был готов нанести ему сокрушительный удар, как что-то опередило мой удар, хлестнув прямо по выпученным от изумления глазам медеянина. Тот безмолвно рухнул в траву. У меня в голове отпечаталось ощущения удара…. Хлесткого удара, словно я резко, яростно со всего размаха стеганул советника плетью. В следующее мгновение все пропало и я стал самим собой. Ничего не понимая, я наклонился над советником. Как и следовало ожидать никаких следов на лице медеянина не было. Я выпрямился.

"Как и не было никакого бича. Воображение разыгралось. А как ты объяснишь, что тот без звука рухнул, словно ноги подрубили? Значит, что-то все-таки было. Но что?".

Ничего не понимающий и все более запутывающийся в своих рассуждениях, я стоял, уставившись взглядом на неподвижное тело, лежащее у моих ног. Будучи человеком действия, я не долго размышлял над сложившейся ситуацией, а попробовал выяснить что произошло у самого советника. Сделав шаг, я присел на корточки и наклонился над телом. Застывшие черты лица, в свете звезд, выглядели резной маской из темного дерева, а ничего невидящие глаза, казались вставленными в нее, простыми стекляшками, на которых играл легкий отсвет. Решив, что он в глубоком обмороке, я попробовал привести его в чувство, но все мои средства оказались бесполезны. Я поднялся и снова огляделся. Трава, звезды, аккуратно подстриженный кустарник. Тела, разбросанные по темной, густой траве, тускло блестевший под звездами бок гравикара. Но это была только часть реальности, так как спустя очень малую часть времени произошло нечто нереальное, выходя за рамки человеческого понимания. Что же случилось на самом деле? Взгляд снова притянуло тело советника, а в следующий момент я уловил мерцание в шаге от него. Быстро подошел. Наклонился и поднял лежащий в траве, нейрохлыст. Стоило мне его увидеть, как я сразу понял что это такое. Сработала заложенная в меня информация о Медее. Черная, средней толщины, трубка, из верхней части которой выбивается голубоватое излучение длиной около тридцати сантиметров. Шоковое оружие местных полицейских. Присмотревшись к хлысту более внимательно, я понял почему он получил подобное название. Самая отдаленная от рукояти часть излучения, около трети, постоянно вибрировала, отклоняясь в разные стороны.

Покрутив его в руках, я уже собрался отбросить его в сторону, как у меня появилась мысль. Поставив его на минимум мощности, я развернулся и подошел с ним к полицейскому, привезшему советника. Остановившись перед ним, я заколебался, не зная на что решиться, но отбросив сомнения, коснулся голубым лепестком излучения щеки липового полицейского. Эффект оживления превзошел все мои ожидания, и уже в следующую секунду, тот открыв глаза, попытался сесть.

— Не так быстро, дружок, — тихо сказал я ему, держа перед его лицом призрачно-голубоватое колеблющееся лезвие. — Мы еще не поговорили по душам.

— Я ничего не скажу, — прохрипел медеянин.

Могу сразу сказать, что его гордое заявление было первым и последним в нашей дальнейшей беседе. Я не стал взывать к его совести или гражданскому долгу, а сразу приступил к делу. Результат не замедлил сказаться.

— Буду! Буду говорить! — при этом его голос ломался и дрожал, глаза были затянуты мутной пеленой боли.

Грозного фанатика уже не было, а был сломленный, захлебывающийся слюной, простой мужик, готовый выложить все, лишь бы избегнуть боли. Так я узнал, что все трое действительно являются полицейскими, но не из обычной полиции, а из отряда дознавателей, своеобразного подразделения политической полиции. Советник одолжил их для свершения мести у командира подразделения, своего хорошего приятеля. Кроме того, все они, полицейские, их командир и советник принадлежат к клану Баксе. На вопрос, что от меня нужно было советнику, он ответил, что тот хотел отомстить за нанесенное оскорбление.

— И как это должно было выглядеть?

— Гм. Унизить. Напугать. Заставить плакать и валяться у наших ног.

— И все? Даю еще одну попытку.

Дознаватель молчал, кривясь от боли.

— Знаешь, в моем мире есть поговорка, которую я для тебя немного переделал. "Каждый человек кузнец своего несчастья". Уловил суть? Нет? Почему-то я так и подумал. Придется провести с тобой еще раз практические занятия для лучшего понимания народного фольклора, — я вскинул руку, с зажатым в ней нейрохлыстом, словно для удара.

— Нет! Не надо! Ну, может ударить. Пару раз для острастки. Советник уж больно хотел отомстить. И все! Клянусь!

— Вот теперь я вижу, что ты говоришь правду. Вставай.

Глава 8

Я проснулся на кровати в одежде, в том положении, как рухнул на нее, как только вошел в номер. Сел на кровати. Несколько раз осторожно потянулся, повертел затекшей шеей. Потом стал вспоминать. События минувшей ночи теперь казались мне дешевой театральной постановкой. Нет, я сознавал серьезность положения, в которое попаду, если дело дойдет до властей Медеи, просто сама затея мести со стороны советника выглядела глупым фарсом. Но даже она объяснима и понятна, за исключением удара. Удара бича. То что случилось, было и так необъяснимым, но то, что оно в моем сознании ассоциировалось именно с ударом плети, делало его еще более непонятным. Я пытался напрячь сознание и память, пытаясь вспомнить, что чувствовал в тот момент, но даже малейшего намека на те ощущения не смог в себе нащупать, зато вдруг неожиданно понял что упустил из виду еще одну странность. Свое разбитое плечо. Оно не болело.

"Боль прошла еще тогда. На поляне. В тот момент…. То есть,… когда та волна…. Гм. Волна. Это я так себе представляю, а что на самом деле…. Но все это ерунда! Откуда этот феномен мог взяться?".

Спустя некоторое время понял, что мои попытки ничего не дают, так как я отталкивался от реального, а то что со мной произошло выходило за рамки обычного, даже при тех чудесах которые мне уже довелось увидеть в чужих мирах.

"Даже если подобное у них существует, то какое отношение к таким чудесам имею я? Все! Хватит ломать голову!".

Встал. Раздевшись, отправил испачканную одежду в утилизатор. Затем, заказав завтрак в номер, полез в душ. Не успев закончить с едой, как раздался вызов. Сердце противно екнуло.

"Сколь веревочке не виться, а совьешься ты в петлю".

— Слушаю, — как я не старался держать себя в руках, голос предательски дрогнул.

— Влад, здравствуй, — прозвучал голос Аттены. — Через два часа встречаемся в фойе отеля. Отправляемся на полигон. Не опаздывай.

Связь оборвалась. С невысказанным облегчением я выдохнул воздух, который до этого сдерживал в груди.

"Пронесло!"


* * *

Местный порт межконтинентальных перелетов явно уступал террянскому варианту. Если там царила тишина, изящество и тонкость линий, то здесь все выглядело намного грубее и примитивнее. Гул толпы, рев планетарных двигателей садящихся и взлетающих кораблей, непрерывные объявления, мелькание экранов с постоянно меняющейся информацией, все это выводило из равновесия и раздражало. Относительная тишина наступила, только когда мы устроились в салоне корабля. Сам перелет на противоположную сторону планеты, занял не больше десяти минут. Приземлившись, мы пересели в прозрачный, похожий на громадную каплю, транспорт, который, загрузившись пассажирами, стал постепенно подниматься в воздух, одновременно увозя нас от порта. Небо темнело прямо на глазах, наступал глубокий вечер. Повернувшись, я стал смотреть на приближающийся город, который рос прямо на моих глазах, постепенно заполняя все видимое пространство. Ажурные конструкции зданий, казалось, просто висели в воздухе, и как я не вглядывался так и не мог понять, как они стоят. Огромные башни корпусов сверкали на солнце неповторимой игрой красок, демонстрируя иной раз такие световые эффекты, что я беззвучно ахал от восторга. Внизу, под нами, расстилались улицы — гладкие и широкие. Золотые, красные, серебристые, ярко-зеленые фейерверки реклам взлетали вверх по стенам и замирали в воздухе. Наземный транспорт несся в несколько потоков в обе стороны. Наиболее красивое зрелище машины представляли на высокоскоростных трассах, где превращались в слегка размытые разноцветные полосы.

Спустя некоторое время платформа свернула в сторону. Вместо гигантских небоскребов, составлявших центр города, все больше стали появляться отдельные комплексы зданий, окруженные зелеными зонами. Как нам объяснил проводник, встретивший нас в порту, мы сейчас пересекли черту, отделяющую центр города от его жилой части. Вскоре под нами пошла сплошная зеленая зона, которая интереса у меня уже не вызывала.

"Как скоро будет этот полигон? Уже полчаса как едем. Интересно, что это за птички кружат рядом с нами?".

Над нами уже некоторое время крутились две ярко желтые машины с цифровыми кодами на борту, но только я успел о них подумать, как те неожиданно взмыли вверх и почти мгновенно растворились в черном небе. Не успели они исчезнуть, как наша капсула, в свою очередь, резко пошла на снижение, еще секунда — и мы у причальной вышки. Высадившись на широкую, чуть подсвеченную изнутри площадку, подошли к лифту, а еще спустя несколько секунд уже стояли на земле.

Встречал нас, долговязый и худой, медеянин, в белой, свободного покроя, куртке и таких же брюках. На его груди, как и на груди двоих охранников, стоявших за его спиной, светились мягким светом эмблемы хорошо знакомых мне скрещенных клинков.

— Приветствую вас всех. Я — Угерн, младший помощник из Института физики полей. Мне поручили разместить вас…

Дальнейшего продолжения я уже не слышал. Нейрохлысты, висевшие на поясах охранников, отвлекли меня, напомнив о событиях предыдущей ночи. Зашевелилось, спрятанное глубоко внутри, беспокойство. Вместе с ним пришли сомнения.

"Пока тишина. Или затишье перед бурей? Ждут, когда закончиться эксперимент, а там возьмут меня под белые ручки… Да — а. Интересные мысли. Будем ждать продолжения".

Занятый своими мыслями, я не слышал, что говорил, показывая нам дорогу, абориген в белой униформе. Очнулся, только оказавшись, у двери отведенного мне номера. Коротко попрощавшись со своими "коллегами", я переступил порог.

Утро следующего дня для меня началось сразу с нескольких сюрпризов. Во-первых, проснулся совершенно не отдохнувший из-за преследовавших меня ночных кошмаров. Не успел стряхнуть с себя сонную одурь, как оказалось, что меня поджидает очередное звуковое послание от моих "коллег". Сегодня, ради разнообразия, его оставила Лавиния.

— Влад, привет. Извини, но на полигон поедешь один. У нас, как всегда, возникли проблемы в последний момент. Желаю тебе успеха. Пока.

— Пока, девочка, — проговорил я вполголоса, чисто автоматически.

Отказавшись от завтрака, сообщил, что готов ехать, после чего спустился вниз. Перед выходом меня уже ожидал гравикар с двумя сопровождающими. Охранник, сидевший за пультом управления и вчерашний встречающий, сотрудник института, Угерн. Сухо поздоровавшись, уселся на заднее сиденье. Разговаривать не хотелось. Я смотрел по сторонам, в ожидании появления пресловутого полигона, о котором так много слышал.

"Где же этот чертов полигон? Какого…., - не успел я так подумать, как мы вырвались на простор гигантской, искусственно созданной долины. — Гм. Полигон имеет форму кольца. А где тут туннель чужаков? Там, что ли, среди этих зданий?".

Группа из десятка приземистых зданий, находившихся в центре гигантского круга, была окружена по периметру конструкциями, похожими на "обрубки" башен. Только случайно замеченные блики на высоте нескольких десятков метров дали мне понять, что полигон накрыт прозрачным колпаком силового поля, а "обрубки" — не что иное, как силовые установки. Пока я крутил головой, наш гравикар резко сбросил скорость, а затем и совсем остановился у кромки еле заметного мерцающего силового экрана. Из закрытой силовым полем зоны к устремился другой кар. Спустя пару минут подлетевший кар резко затормозил. Из него вылез охранник с каким-то прибором, смахивающим на кейс. Поставив его на землю, он нажал на нем кнопку, одновременно сверяясь с прибором, закрепленным у него на руке, удовлетворительно кивнул сам себе головой, и только после этого посмотрев в нашу сторону, сделал нам приглашающий жест рукой. Я вопросительно посмотрел на Унгерна, который сейчас сидел вполоборота ко мне. Тот, будто ожидал моего вопросительного взгляда, чуть повернув голову в мою сторону, сказал:

— Проход открыт. Иди, террянин.

Соскочив с гравикара, я быстро пересек линию защитного поля. Не успел расположиться на заднем сиденье, как в следующее мгновение кар, крутнувшись на одном месте, понесся к группе зданий, органично сливающихся в единый архитектурный ансамбль. Затем последовало несколько крутых поворотов между зданиями, после чего — резкая остановка. На первый взгляд корпус выглядел как врытый в землю дзот, гигантских размеров. В нем не хватало только такой же гигантской амбразуры. Дверь, полностью соответствовала мощной конструкции здания, была большой и массивной. Не успел сделать несколько шагов в ее направлении, как она неожиданно легко ушла в сторону, открыв стоявшего за ней охранника, держащего руку на кобуре излучателя. Оглядев меня с ног до головы тяжелым и цепким взглядом, тот нехотя сдвинулся в сторону. Я хотел ответить ему таким же взглядом, как вдруг заметил толщину дверного проема.

"Мать моя! Да она не менее метра толщиной".

Перед тем как переступить порог, бросил взгляд вокруг. Зачем я это сделал я не знал, просто мне не хотелось идти в этот бронированный бункер. Не хотелось — и все! Попытка прислушаться к своим ощущениям была прервана охранником, по-своему понявшим мою задержку:

— Вам сюда. Прямо по коридору. Там вас ждут.

— Раз ждут, надо идти, — с этими словами, я перешагнул через свою неожиданную тревогу точно так же, как через порог.

Пройдя еще один пост с тремя охранниками, оказался перед другой массивной дверью, которая, как я понял, играла роль последней линии обороны в этом "дзоте". Перед ней мне пришлось стоять несколько минут. Но, в конце концов, и она ушла в стену, открыв вид на зал с колоннами, в древнегреческом стиле. Правда, впечатление продержалось не более пары секунд, после того, как я разглядел, что это не колонны, а прозрачные трубы, в которых лениво плавало что-то наподобие белесого тумана. Сделав несколько шагов, остановился перед первой трубой — колонной, став с интересом ее разглядывать. От этого занятия меня отвлек голос, неожиданно раздавшийся у меня за спиной.

— Привет тебе, террянин.

Я повернулся несколько резче, чем следовало и тут же почувствовал всплеск страха. Самое странное, что это определилось не по испуганному лицу медеянина, а по информации, считанной непосредственно из его организма. Произошло это настолько быстро, что я успел уловить только последний окончательный вывод: — Испуг на проявление слишком быстрой реакции.

"И что? — задав этот вопрос собственному сознанию, я настороженно замер в ожидании отклика. Спустя несколько секунд я с облегчением понял, что ответа не будет. — Но это не может у меня с головой быть? Или может? Блин! И все же это "насосная станция"! Точно! Что еще другое может быть?".

В то же время я понимал, что здесь нечто другое. Какое отношение имеет закачанная информация к определению учащенного ритма сердца на расстоянии трех метров? А уж тем более об испуге.

"Кстати, об испуге. Надо бы его успокоить. Совсем побледнел бедняга".

И точно. Продолговатая голова ученого вместо обычного цвета меди сейчас отливала желтизной. Я приветливо улыбнулся.

— Привет, — насколько мог дружелюбнее сказал я, делая навстречу пару шагов.

"Интересно, в чем причина его испуга? Спросить? Лучше не буду".

Медеянин слегка распрямился, нервно передернул плечами, как бы сбрасывая напряжение.

— Ну и что? Так и будем стоять? Или делом все-таки займемся, — этими словами, я попытался подтолкнуть к действию, непонятно чего испугавшегося ученого. Тот сам или под воздействием моих слов, наконец, взял себя в руки. По крайней мере, лицо приняло нормальный оттенок, хотя в глубине глаз еще плескался страх.

— В вас есть нечто… странное, — в его голосе чувствовалось скрытое напряжение. Я слегка развел руками, как бы удивляясь самому себе, одновременно отразив на лице легкое смущение. Видно моя мимика удовлетворила его, поэтому он продолжил: — У вас не было перепадов настроения в последнее время?

Теперь пришла моя очередь удивляться: — Да. Вот как раз сегодня…

Мое удивление вместе с ответом, заставило забыть медеянина собственный испуг и начать, с увлечением, развивать свою собственную теорию. Хотя он говорил вслух, но то, что он говорил, предназначалось явно для него самого: — Феноменальная реакция. Атлетическая фигура. Делаем вывод: спецподготовка. Возможно, использование специальных стимуляторов…. Послушайте…. А впрочем, нет. Откуда вам знать. Вашу рефлексивную ступень по шкале Тиме — Густа я бы оценил как….

Сейчас, когда он так доходчиво объяснял самому себе свои заумные теории, он все больше становился самим собой.

— О, черные демоны! Опять я зациклился! — его голос, вдруг потеряв все человеческое, зазвучал сухо и официально. — Перейдем к делу. Я ваш врач на время проведения эксперимента. Идите за мной.

Пройдя два десятка шагов, мы оказались на пороге комнаты — лаборатории, где треть от ее объема занимал сложный агрегат и подобие кресла, связанные между собой целым рядом различных кабелей и проводов.

— Это наш анализатор, — в голосе медика звучала гордость. — Совершеннейшее чудо нашей медицинской техники. Наша гордость! Он нам подскажет наилучший режим вашей защиты.

— Защиты от чего? — я невольно насторожился.

— Не волнуйтесь. Мы говорим о защите от воздействия внешнего мира. И не более того, — сейчас его голос был снисходительно — поучающим, как у лектора, увлеченного своим предметом, после чего усадил меня в кресло, опутав при этом всевозможными датчиками. Некоторое время он жал на кнопки и изучал разноцветные карточки, выданные ему анализатором, потом еще некоторое время сидел, просматривая какие-то таблицы. Суетливое поведение медика вызвало у меня беспокойство.

"Что там еще нашел? Вон как суетиться. Словно… — но развить мысль мне не дали. Врач, подойдя ко мне, начал быстро и ловко снимать с меня датчики — присоски.

— Все отлично. И даже сверх того. А теперь вставайте, надевайте рубашку, и идите за мной.

Следующим помещением, куда мы пришли, была большая комната, где стоял еще один аппарат, весьма похожий на саркофаг. За его настройкой сейчас трудился еще один медеянин. Врач, подведя меня к саркофагу, предложил полностью раздеться и лечь на покрытое мягким губчатым материалом ложе. Только я успел улечься, как надо мной возникло меднокожее лицо врача:

— Не волнуйтесь. Суть эксперимента заключается в том, чтобы отсечь тактильные, визуальные и акустические проявления, как раздражители внешнего мира, воздействующие на ваш мозг. Только таким способом может быть выявлена ваша возможная взаимосвязь с потоком сбалансированной энергоматерии. Эта установка, под названием "камеры абсолюта" поможет вам в этом.

Не успел я осмыслить сказанное, как лицо исчезло, а вместо него на меня надвинулась сфера темного стекла, полностью отгородившая меня от внешнего мира, а еще через мгновение по ней забегали веселые фиолетовые искорки, гася мое сознание.

Очнулся я так же легко, как и потерял сознание. Овладевшее мною чувство полной расслабленности прямо мягкой ватой обволокло меня. Хотелось лежать так вечно. Я наслаждался бездумным спокойствием, пока надо мной не склонилась лицо ученого-медика. И сразу последовал неизменный для всех врачей, вопрос:

— Как вы себя чувствуете?

— Норма, — с трудом собрав мысли в кучку, ответил я.

— А у нас, — продолжил медик, — полный ноль. Как и следовало ожидать. Так что, живите спокойно.

Чувство апатии не только не хотело отпускать меня, а наоборот, казалось, что она еще больше усиливается. Мозг не хотел ничего фиксировать. Ответ прошел вскользь моего сознания. Медеянин видимо знавший, что со мной происходит, сначала слегка потряс меня за плечи, потом довольно резко и категорично заявил:

— Не расслабляться. Соберитесь. Идет защитная реакция вашего мозга на внешние раздражители после его полной изоляции.

Его слова показались мне какими-то легкими и не стоящими внимания, но предварительная тряска заставила меня отреагировать на них:

— Понял. Что… дальше?

— Вставайте. Я вас провожу в соседнюю комнату. Там примите душ и оденетесь. А потом я вас отведу….

Тут моя сосредоточенность снова пошла на убыль. Слова снова потеряли свое значение, начав скользить сквозь мое сознание.

Глава 9

Пришел я в себя полностью в незнакомом помещении, на широком низком диване. Быстро обежал глазами комнату. Мягкие кресла, пушистый ковер, цветы — все это говорило, что нахожусь не в лаборатории, а в помещении, выполняющем функции комнаты отдыха. Полежав еще немного, пересел в кресло.

"Как я попал сюда? Почти ничего не помню. Под руку вели. Длинный коридор. Двери по его обеим сторонам. Ну, да бог с ним. Что там доктор мне сказал: "Ничего не получилось". Ну что ж. Меня это вполне устраивает. Похоже, я не очень-то вписался в местную жизнь".

Прождав в ожидании не менее получаса, я решил что пора брать инициативу в свои руки. Выйдя, увидел, что комната, где отдыхал, расположена почти посредине коридора ведущего в обе стороны. Сначала посмотрел в одну сторону, потом в другую. Память решительно не желала мне подсказывать нужное направление.

— И чего делать? — спросил я сам себя задумчиво. — Назад? Нет. Надоело! Да и есть уже хочется. Так куда? А-а. Пойду налево.

Я шел по коридору, цвета кофе с молоком, стены которого при моем подходе начинали светиться, а постепенно гасли после того, как я прошел. Так же вспыхивали и гасли двери, сделанные из полупрозрачного материала, с непонятной цифровой кодировкой, которая каждый раз наливалась ярко-красным светом, как только я приближался к ним на расстоянии шага. Несколько минут спустя, широким, размашистым шагом я вышел к дверям, расположенным в торце коридора. В отличие от других дверей на ней никаких угрожающих надписей не было. Минута ушла на поиски пульта управления или кнопки, после чего я пришел к выводу, что это не та дверь, которая мне нужна, как вдруг по ушам неожиданно резанул пронзительный рев сирены. Я замер. Прошла минута, потом другая, но ни топота, ни шагов ведущих в мою сторону, так и не услышал.

"Значит, ко мне это не относится. А раз так, пойдем в противоположном направлении".

Я уже начал разворачиваться, чтобы уйти, как в этот самый миг массивные створки двери стали раздвигаться. Легкий осторожный шаг вперед и передо мной открылась панорама огромного куполообразного зала, наполненная легким, нестройным шумом голосов. Уже понимая, что оказался не там где надо, я все же сделал еще два осторожных шага и очутился на небольшой площадке, с витой лестницей, ведущей вниз. Она находилась на высоте около пяти метров над полом. Одного вскользь брошенного взгляда хватило, чтобы у меня возникло желание исчезнуть отсюда и как можно скорей. За мной в этот момент наблюдали несколько десятков медеян и группа террян.

Терряне, стояли рядом с центром круглой площадки диаметром около семи метров, слегка приподнятой над уровнем пола, обособленной группой, вместе с несколькими медеянами в белой униформе. Немного в стороне от круга, наполовину скрытый за полупрозрачным барьером, находился сложный технологический комплекс, увенчанный панелью, состоящей из полутора десятков экранов, по которым бежала различная информация, начиная от бесконечных столбцов цифр и заканчивая трехмерными графиками. За терминалами сидели трое медеян — операторов, а также Састин и Дастин, исчезнувшие с момента нашего прибытия на Медею.

— Влад, иди к нам!

Это крикнула Лавиния. После ее слов, терряне, все как один, призывно замахали руками. Делать было нечего, поэтому вежливо улыбнувшись и помахав в ответ рукой, стал спускаться вниз. Уже спускаясь, вдруг понял, где оказался.

"Японский городовой! Так это же место выхода того самого туннеля! И где же он сам, интересно?".

Чувство неловкости слетело с меня в одно мгновение, уступив место жгучему любопытству. Крутя головой во все стороны, я шел к группе своих "коллег" почти в автоматическом режиме. Те, тем временем, продолжали оживленно беседовать с медеянами, одного из которых я сразу узнал. Это был военный, отвечающий за безопасность полигона, и присутствующий на том памятном мне совещании. На некоторое время я потерял их из виду, обходя часть, довольно громоздкой, установки, похожую на подковообразный магнит. Точно такая же установка находилась с противоположной стороны. Являясь двумя частями, они одновременно являли собой одно целое, охватывая площадку с двух сторон. Несколько техников — медеян в светло-серой униформе технического персонала, суетились вокруг них с приборами в руках. Следующими, на кого я наткнулся, подходя к площадке, были охранники. Они были рассыпаны по периметру зала и вооружены довольно мощным оружием среднего радиуса действия — лазерными излучателями. Не успел я подойти к группе террян, как медеяне тактично отошли в сторону, начав о чем-то негромко переговариваться между собой. Только сейчас я заметил странность, которая, должна была сразу броситься мне в глаза. Фигуры четырех террян были затянуты в комбинезоны серого цвета. Уже одно это должно было заставить мою челюсть отвиснуть, но этого не произошло. Сюрпризов у меня на сегодня было предостаточно, поэтому запас удивления оказался исчерпанным. Единственная мысль, в которой отразилось мое невнятное удивление, была такой:

— "В местном лесу, определенно, что-то громадное сдохло".

Группа, одетая в свободные комбинезоны единого цвета, состояла из трех террян и морфа. Ими были: Лавиния, Корн и Аттена. Только я открыл рот, как к моему удивлению, первым со мной поздоровался Жорес:

— Влад, здравствуй. Мы уже знаем, что результат оказался нулевым. Ну и ладно. А что ты здесь появился, это очень даже хорошо.

Я был удивлен его словами, если не сказать больше. Его подчеркнуто снисходительно — пренебрежительное отношение ко мне не было для меня новостью. А вот этот неожиданный всплеск непонятного дружелюбия… Что за ним?!

— Привет всем! — растерявшись от такого теплого приема, я не мог понять, что изменилось за то время, как я расстался с террянами. — А что тут у вас происходит?

— Влад, а как ты здесь оказался? — вопросом на вопрос ответила Лавиния.

— Шел мимо, думаю, дай загляну. Попрощаюсь перед своим отъездом.

Жорес неожиданно весело ухмыльнулся на мои слова, но что поразило меня еще больше, так это его последующие слова:

— То, что сейчас произойдет на твоих глазах, Влад, займет свое место в ряду величайших достижений не только прошлого, но и будущего. Ты можешь уже гордиться тем, что присутствуешь при эпохальном…

Тут его голос перекрыли резкие крики, перебивающих друг друга, операторов, наблюдающих за экранами: — Пик! Максимальный всплеск! Волна энергии на выходе! Гасим! Включаю второе кольцо компенсаторов блокировочного уровня! Пошла вторая волна!! Не хватает мощности! Сломан барьер!! Волна приближается!! Компенсаторы только на половине зарядной мощности!!

Выкрики операторов, а затем последовавшая борьба цветов на экранах, привлекла внимание всех присутствующих. Но те, один за другим, минуя желтый предупреждающий цвет, начали переходить на багрово-красный свет, тем самым, нагнетая все большую напряженность.

Все произошло настолько быстро и неожиданно, что я успел понять только одно: что-то пошло не так. Из отдельных выкриков операторов, пытающихся исправить положение, можно было понять, что через барьеры, перекрывающие туннель, что-то прорывается, но представляет это угрозу или нет, пока никто не знал. Но для всех, кроме меня, было очевидным, что тот, у кого хватило мощи продавить барьеры безопасности, уже автоматически мог считаться потенциальным врагом. До меня это дошло только тогда, когда взглянул на лица, оставшихся стоять рядом со мной террян, Корна и Аттену. Они сейчас походили на застывшие гипсовые маски. Только открыл рот для вопроса, как уши резанул тройной рев сирены, после чего громко и отчетливо металлический голос произнес:

— Тревога!! Код "Красная зона"!! Полная блокировка корпуса "Ц"!! Начать эвакуацию корпусов "Б" и "В"!! Тревога!! Код "Красная зона"!!

Я не полностью понял, что значили все эти слова, но после них наступила полнейшая тишина, в которой медленно, но неотвратимо, разливался страх. Тягучий, как густой кисель, и холодный как капельки пота, после ночного кошмара. Время остановилось. И тут тишину разрезал истошный крик одного из медеян — техников:

— Не хочу умирать!! Не хочу!! Выпустите меня отсюда!!

Потом, в тишине, послышался топот ног, следом грохочущие звуки, словно били металлом о металл, после чего воздух взорвался новым воплем: — А — а- а!!

Невольно вздрогнув от этого дикого крика, краем глаза отметил, что толпа, замершая у барьера в ожидании развязки, зашевелилась, будто пробудившись ото сна. Паники пока не было, но если не принять мер, ее было не избежать, но начальник полигона видно не зря ел свой хлеб. После его приказа, двое охранников, подскочив к бьющемуся в истерике у массивных дверей медеянину, оттащив его в сторону, сделали укол, затем передали его на попечение медику, после чего вернулись на свои места. Нестройный шум голосов постепенно пошел на убыль.

Я отнесся к этому переполоху относительно спокойно. Во-первых, из-за не понимания ситуации, а во-вторых, странности сегодняшнего дня, затем эксперимент, в котором мне пришлось участвовать, все это, словно нарочно подготовили меня к подобной экстремальной ситуации. Появившийся из пустоты шар, окутанный мерцающим силовым полем, по которому пробегали маленькие серебристые молнии, все же произвел на меня соответствующее впечатление, правда, больше не своим видом, сколько своим появлением. Не успел я осознать происходящее, как в голове всплыла, неизвестно откуда взявшаяся, информация: — "Защитный кокон. Судя по уровню плотности защитного поля робота, его энергетическая составляющая соответствует второй ступени. Процент возникновения опасной ситуации на данный момент времени составляет 67,5 процента".

"Что значит на данный момент? Он растет, что ли?" — автоматически спросил я сам себя, при этом не ожидал ответа. Просто эта мысль-вопрос вырвалась из меня сама по себе. Но каково было мое удивление, когда ответ все-таки пришел: — Процент возникновения опасной ситуации на данный момент времени составляет 68 процентов".

"Мать вашу! Да что это такое?! Что происходит?! Кто ты….".

Я так и не успел спросить у самого себя, так как охрана перешла к активным действиям. Правда, насколько я понял, начал стрелять сначала один, а уже затем его поддержало двое его коллег. Желтые иглы лазерных лучей вонзились в шар, когда раздались крики:

— Прекратить!! Немедленно прекратить!!

Кричали сразу двое. Жорес и начальник охраны полигона. Но, как видно, среагировали они поздно, потому следом раздался новый крик:

— Ложись!! Всем укрыться!!

В следующую секунду у меня в мозгу отпечаталось новое сообщение: — "Процент возникновения опасной ситуации на данный момент времени составляет 100 процентов".

Даже не мозг, а тело восприняло это сообщение, как указание к немедленным действиям. Упав на пластиковое покрытие площадки, и быстро перекатившись, я укрылся за выступом подковообразной установки. Последнее, что успел заметить, перед тем как укрыться под выступом, то это как медеяне, до этого стоявшие и таращившие глаза на шар, теперь словно очнувшись, стали падать на пол, инстинктивно прикрывая голову руками. При виде их тут же вспомнил о Лавинии.

"Может окликнуть? А зачем? И ей будет неудобно, и мне….".

Все же я не утерпел и, приподнявшись попробовал высмотреть ее из своего убежища. Первыми, кого я увидел, были прятавшиеся в подковообразной впадине, Жорес, вместе с начальником охраны и двумя медеянами — учеными. Даже в этот момент, они, о чем-то горячо спорили. Их вид несколько успокоил меня. Мне даже стало неловко оттого, что я здоровый мужик забился в эту щель, как какая-то крыса. Уже хотел подняться на ноги, как снова интуитивно почувствовал опасность. Поднял глаза вверх. Первое, что увидел, это материализовавшийся в воздухе новый шар, затем раздалось отрывистое щелканье, как будто из обоймы выщелкиваются патроны. Пришлось еще выше поднять голову. Почти под самым потолком в окружающее пространство отщелкивались маленькие продолговатые дирижабли, составлявшие начинку первого робота-разведчика. Скоро их в воздухе стало не менее двух десятков. Привлеченные этими звуками, головы лежащих стали приподниматься, обращая взгляды вверх. Первым на ситуацию среагировал, скорее всего, интуитивно, начальник безопасности полигона, отдав приказ стрелять. В ту же секунду воздух пронзили желтые лучи лазеров. На месте половины дирижабликов тут же расцвели яркие цветы вспышек. Оставшиеся, молниеносно разлетевшись в разные стороны, став выписывать немыслимые зигзаги, что свело к нулю, их последующий обстрел.

"Кассетный вариант робота — разведчика. Разведка территории, а при противодействии — уничтожение, по возможности, противника".

Сейчас я не удивлялся и даже не пытался больше спрашивать, а просто принял то что происходит, как должное. К тому же, как я знал из своего опыта, любая информация о противнике уже часть победы, да и момент для выяснения был совершенно неподходящий.

Все опять попрятались кто куда мог, за исключением охранников, которые вели непрерывную стрельбу по молниеносно прорезающим воздух ракеткам. Спустя несколько минут я поднял голову и в этот самый момент один из дирижабликов вдруг спикировал вниз. Я видел начало его падения, а вслед за ним раздался взрыв. Воздух прорезали крики боли и стоны. Не успел отгреметь этот взрыв, как раздался второй, третий…. Все они, сопровождались криками боли и протяжными стонами. Затем один за другим раздались два взрыва прозвучавшие совсем иначе, и я понял, что эти дирижаблики были сбиты в воздухе. Не успел я этому обрадоваться, как рядом со мной раздался новый взрыв. Осколки с силой ударив по установке, под которой я прятался, градом посыпались на меня. Я вжался в пол еще сильнее. Мне не трудно было представить, что делается сейчас в зале. Пройдя две чеченские командировки, я прекрасно знал, что делают с людьми мины и снаряды. Но лежать в полной неизвестности, уткнувшись носом в пол, было противно моей натуре, да и мысль о Лавинии не давала спокойно лежать. Приподнявшись, подтянулся на руках вперед, осторожно выглянул из-за корпуса установки. И тут же пожалел об этом. Первое что я увидел, была падающая вниз серебристой молнией ракетка. Еще не поняв, что происходит, инстинктивно зажмурил глаза, одновременно втянув голову в плечи. В этот самый миг ударил взрыв, тряхнувший пол и меня вместе с ним. Свист осколков заставил вжаться в пол, но уже в следующую секунду, преодолев себя, рывком приподнялся и открыл глаза. То, что я увидел, заставило мой желудок резко подскочить к горлу. Несколько секунд боролся с рвотными спазмами. Если до этого я отвлеченно воспринимал происходящее, несмотря на взрывы и дикие крики, то сейчас при виде луж крови и мертвых тел снова ощутил себя на поле боя. Страх, о котором я стал забывать в последнее время, снова зашевелился у меня в груди. Неожиданно раздался еще один взрыв, а следом за ним крик, перекрывший на какие-то мгновения стоны раненых:

— Непосредственная опасность миновала!! Всем сохранять спокойствие!! Сейчас будет оказана помощь раненым!!

Я вскочил на ноги. То что я видел, несколько напоминало лагерь боевиков, в который мы ворвались сразу после его обстрела. В пяти шагах от меня неопрятной, полурастекшейся грудой лежал морф. В двух метрах от скорченного тела Жореса, залитого кровью и посеченного осколками, лежавшего во впадине подковообразной установки, валялось кошмарное месиво из мяса и костей, бывшее раньше начальником безопасности полигона. Но центральным штрихом в этой композиции смерти было тело Лавинии. Она лежала ничком. На спине белоснежного комбинезона расплывалось громадное кровавое пятно. Некоторое время смотрел на это красное пятно, потом, резко повернув голову, бросил взгляд на второй шар. В воздухе уже явственно витал сладковатый запах крови, будоража меня, толкая к действию. Если бы у меня было оружие, я бы уже стрелял, а так стоял, не двигаясь, прожигая шар яростным взглядом. Постепенно во мне снова появилось чувство нереальности происходящего, скорее оттого, что это была ИХ реальная жизнь, а не моя. Я был здесь проездом, вроде пассажира, смотрящего из окна поезда на жизнь чужой страны. Хотя именно этот миг ИХ жизни был для меня знаком и понятен. Ведь именно он имел привкус смерти, которая в какой-то мере составляла часть моей жизни!

Сколько длилось мое состояние, не знаю, но когда снова повернул голову, у тела Лавинии на корточках сидела Аттена. Мы встретились глазами. В ответ на мой невысказанный вопрос, она отрицательно качнула головой. Я отвернулся.

"Я хочу помнить ее только живой".

До моего плеча дотронулись. Повернувшись в пол-оборота, увидел Корна.

— Ты в порядке, Влад?

— Лучше не бывает, — глухо процедил я сквозь зубы.

— Времени на эмоции у нас нет. Поэтому слушай меня внимательно, — при этом он бросил короткий взгляд на шар. — Смотри.

В его протянутой руке был зажат пульт с зеленой полосой — индикатором.

— Эта красная кнопка под прозрачным колпачком — пуск. Когда нажму на нее, между двумя установками, стоящими друг против друга, появится фиолетовое свечение. Три метра в диаметре. Часть этого места сейчас занимают контейнеры.

Я автоматически посмотрел на них. Я видел их раньше, но так и не удосужился спросить об их назначении.

— Теперь о сути нашего эксперимента. Нам удалось разработать и собрать установку, которая может закинуть нас к истокам туннеля — пришельца. Своего рода параллельный туннель. Только в обратную сторону. Ты понимаешь меня?

— Понимаю, — автоматически ответил я, причем не вникая в то, что он говорит. Я думал о Лавинии.

— Очень хорошо. Эта зеленая полоска — индикатор показывает, что энергетические батареи установки заряжены. Стоит нажать красную кнопку, туннель через пять минут откроется. Время его работы — три минуты. Спустя это время он автоматически закроется. Сейчас это единственный выход отсюда, а теперь внимательно оглядись и посмотри, что делается вокруг.

Подчинившись его словам, медленно огляделся и увидел то, что до сих пор оставалось за барьером моих чувств. Группа медеян, почти сорвав голоса, хрипя, молила их выпустить, исступленно стуча кулаками в створки массивных дверей. Единственный оставшийся в живых охранник с остановившимся взглядом, направленным на шар. Трупы, лежащие в лужах крови.

— А где… ребята? Электронщики?

— Убиты. Нас осталось двое. Ты третий.

— Ты предлагаешь мне пойти с вами?

— Да. Что нас там ждет, не знаю. Не хочешь, оставайся. Но скажу одно, когда эта штука заработает, у тебя не будет ни единого шанса выжить.

— А разве нас не собираются спасать?

Вместо того чтобы ответить, он откинул большим пальцем крышку с кнопки, занеся над ней палец, какое-то мгновение колебался, потом резко надавил. Вокруг трупа морфа стало проступать фиолетовое сияние. Оно разгоралось все ярче, завораживая меня своим ярким светом.

— Мы идем, Влад, — неожиданно раздался у меня в ушах голос Крона. — Решайся.

Я никак не отреагировал на его слова. Идти в "никуда" я не хотел, так как понимал: отсюда у меня был шанс попасть обратно домой, там его — не было. С другой стороны я мог просто не дожить до того момента, когда нас освободят. А они там, за этими метровыми стенами, похоже, не торопились это делать. Бросил взгляд в сторону террян. Те уже оттащили в сторону тело морфа, а теперь перебрасываясь короткими фразами сортировали контейнеры, отставляя часть их в сторону. Не зная на что решиться, снова бросил взгляд вокруг. Охранник до этого тупо наблюдавший за шаром, неожиданно переключил свое внимание на террян. Минуту наблюдал за ними, потом вдруг неожиданно я привлек его внимание. Его дикий взгляд мне не понравился сразу, особенно если учесть что ствол излучателя, смотревший до этого в землю, стал медленно подниматься вверх. Не знаю, что было у него в голове, но в следующий миг воздух прорезал, полный животного страха, душераздирающий вопль такой силы, что меня, самым настоящим образом, пробрала мелкая дрожь с головы до пят. Мне не надо было объяснять, что этот крик означал, так как следом послышались громкие щелчки. Словно кто-то выщелкивал патроны из обоймы. Выбирать стало не из чего, и я шагнул в сторону фиолетового свечения.

— Держи, — голос Аттены показался мне глухим. — Одень.

Обернувшись на голос Аннет, я снова вздрогнул. Вместо головы на ее плечах находилась черная непроницаемая сфера. Тут же в грудь неожиданно ткнулось что-то твердое. Опустил взгляд. В ее руках был такой же шлем — сфера. Только надел его, как тот сам осторожно сжался, мягко обжав мою голову.

— Портативный аппарат регенерации атмосферы, — прозвучал в шлеме голос Аттены. — На всякий случай.

Не успев понять, что она сказала, как раздался голос Крона:

— Все. Началось.

В следующий миг что-то изменилось в окружающем мире. Словно стали вибрировать незыблемые нити, поддерживающие пространство и время, погнав волну, искажавшую реальность. Потом волна, подхватив меня, закружила и потянула за собой в черный омут пустоты и безвременья.

Глава 10

Вдруг пришло ощущение, словно у меня из-под ног неожиданно вырвали опору. Инстинктивно сделал попытку сгруппироваться, но было уже поздно. Меня сначала ударило о стенку плечом, затем я довольно чувствительно приземлился на пятки. Покачнулся, взмахнул руками для равновесия. Одна из рук тут же уперлась в стену, благодаря чему удалось удержаться на ногах. Темнота была такая, словно я ослеп на оба глаза. Зато звуков было столько, что в ушах гудело. Догадаться, кто их издает было несложно: контейнеры. Это они падая, грохотали, стукаясь о стены, катились по полу, пока, наконец, не установилась тишина.

— Влад, Аттена, вы где? — негромко прозвучал, в наступившей тишине, напряженный голос Корна.

— Я здесь. Правда, не могу сказать, где точно, — первой откликнулась Аттена.

— Жив, — отозвался я. — И что дальше?

— Ничего, — сказал, как отрезал Корн.

Потом несколько минут слышалась возня, шорохи и стук передвигаемого багажа. Похоже, что он что-то искал. Наконец его поиски завершились негромким выкриком: — Нашел!

Невольно посмотрел в сторону голоса, и вдруг неожиданно сверху ударил яркий свет. Над нами висело, что-то наподобие воздушного шара, освещая стены и пол широкого коридора, ведущего в обе стороны. Его стены, сделанные из светло-серого стекловидного материала, тускло блестели под толстым слоем пыли.

— Послушайте, кто мне скажет, что случилось?

Мой вопрос так и остался висеть в воздухе. Сосредоточенные лица, напряженные взгляды террян, уставившиеся в прибор, который Корн держал перед собой в руках, подсказали мне, что это похоже не то место, куда они рассчитывали прибыть.

" Насколько все плохо?".

Тут Корн оторвав взгляд от светящейся шкалы прибора, посмотрел на меня каким-то затуманенным взглядом. Он смотрел прямо на меня и в то же время не видел, полностью уйдя в свои мысли.

"Японский городовой! Похоже, я попал из огня да в полымя. Впрочем, здесь хоть не лупят самонаводящимися ракетами. Уже хорошо. Да и коридор сам за себя говорит. Значит, здесь есть цивилизация".

Я был человеком, который старался делать все сам, а не уповать на случай, а тут мне пришлось оказаться в ситуации, на которую никак не мог повлиять, а только ждать, чем она может обернуться. Неопределенность вызывало ощущение беспомощности и смутной, неопределенной тревоги.

"Сначала эта кровавая мясорубка, теперь подполье какое-то темное. Не хватало еще чтобы тут какие-нибудь монстры водились. Впрочем, судя по толстенному слою пыли, здесь похоже, никто не водиться. Еще бы понять: это хорошо или плохо?".

Если до этого мрак не вызывал во мне никаких ассоциаций, то теперь он давил на психику. Тело инстинктивно напряглось, глаза и уши сканировали пространство в поисках затаившихся врагов. Но тут, Корн, наконец, вышел из состояния глубокой задумчивости.

— Значит, так. Судя по данным локатора, мы находимся в системе коридоров, находящихся под поверхностью на глубине порядка двадцати метров. Тянутся эти коридоры довольно далеко. Теперь насчет данных сканера поиска. Тут, честно говоря, ничего не могу понять. То, что мы не попали в конечную точку нашего перехода, это однозначно. Нас выбросило на каком-то промежуточном этапе. Но где и почему, пока не знаю.

Тут он снова замолчал, задумавшись.

— А если предположить, что мы каким-то образом оказались на станции перехода, не нашего туннеля, а их, — предположила Аттена. — Тогда можно…

— Ты, похоже, права. Потоки энергий идут параллельно. Они идентичны в трех четвертях каждой координаты. Пока все правильно? Тогда идем дальше. Появляется чужая станция перехода…. Хм. А почему она нас притянула? Или в этой точке все четыре пространственные координаты совместились полностью?

— Попробую предположить, — снова встряла в рассуждения Корна Аттена. — Наш поток энергии, попав в другую вселенную, изменил структуру своего излучения. Можно сказать, подстроился под чужой.

— Возможно, но в таком случае, почему анализатор определяет каждый пик как мощное излучение на этом участке, когда он должен просто давать фон.

— Но могут же быть исключения. Тем более это обязательно только при векторе потока…

Я смотрел на сидящих перед двумя приборами террян, спокойно рассуждающих о потоках энергии, их векторах и координатах, будто они находились сейчас в лаборатории, а не были заброшены неизвестно куда. По моим ранним предположениям, эти неженки должны были бы сейчас скулить, как беспомощные щенки, а получается совсем наоборот, я ощущаю себя брошенным щенком, но никак не они.

Сел, прислонившись спиной к стене. Некоторое время слушал научный диспут террян, но он затягивался, а мне хотелось ясности, а не этих заумных рассуждений, из которых я мало чего понимал.

— Ребята, а нельзя ли популярнее? Я все-таки не настолько цивилизован, как вы, терряне.

— Для начала пойми одно. Ты такой же, как и мы. Сейчас нет ни землян, ни террян. Мы одна команда. На вопрос "где мы?", точно ответить не могу. Скорее всего, как предположила Аттена, нас притянула чужая станция перехода. Оказались мы здесь, а не на самой станции, из-за того, что наша аппаратура, не имея ее точных координат, выбросила нас здесь, согласно коэффициенту приближения Скоса. Только этим можно объяснить показания сканера поиска, показывающего не на источник, а на узел, перехлест потоков энергий. Теперь нам надо найти точку перехода и отправиться дальше.

— А эти коридоры, кроты, что ли вырыли? Как вы с местными собираетесь разбираться? Да и кто они, хотелось бы знать.

— Если они додумались до межпространственных туннелей, то думаю, мы найдем с ними общий язык. Я надеюсь на это. Будем действовать по обстоятельствам. Перед нами стоит определенная задача, которую необходимо выполнить.

Что-то в его последних словах мне не понравилось. Показалось, что они прозвучали не как предложенная программа действий, а как военный приказ. Выполнить — и точка! Пока сказанное я пытался уложить в голове, в разговор вступила Аттена.

— Все. Разговор на этом закончили. Разберемся с нашими вещами. Часть придется оставить, — встретив мой вопросительный взгляд, она пояснила. — Если бы мы прибыли на конечную точку, то это все стало бы основой для развертывания нашей базы. Теперь же нам придется брать с собой то, что сможем унести на себе. Приборы и необходимое оборудование мы берем с собой. Это наш залог на возвращение домой, а вот пищевые наборы урежем до половины. Теперь распределим оружие. Влад, Корн, возьмите.

С этими словами она мне вручила массивный пояс с кобурой и патронташами или, по крайней мере, те выглядели так. Пока я прилаживал его на себя, Аттена начала давать пояснения по поводу его применения.

— В кобуре парализатор. Средний радиус действия. Действие одного заряда зависит от массы тела, а значит, время парализации объекта составляет от двух до десяти секунд. Сама кобура является аккумуляторным устройством для него. Здесь, — тут она ткнула пальцем в незаметную кнопку на поясе. Последовал щелчок, крышка откинулась, — обоймы для игольника. Корн, дай ему оружие.

У меня в руке оказалось подобие пистолета с конусовидным стволом, сужающимся к прицелу. Привыкший к традиционным формам земного оружия, он показался мне похожим на детскую игрушку, что подчеркивалось его легкостью и цветной шкалой — индикатором на рукояти.

— Необычное для тебя оружие. Ты привык к другим видам, я понимаю, — при этом Корн как-то особенно пристально посмотрел на меня. — Но главное не в оружии, а в твердости руки, которая его держит. У тебя с этим, как я понимаю, все в порядке. Радиус поражения игольника до тридцати метров, потом уже идет разброс и точность падает. В обойме двести зарядов. Один заряд — одна смерть, в какую бы ты часть тела не попал. Мгновенная смерть. У нас для игольника сделана специальная кобура на комбинезоне, а уж куда ты свой приспособишь, думай сам. Теперь дело за переводчиком. Сними шлем.

Я автоматически повиновался его приказу. Аттена подала ему прозрачную коробочку, но что там было, как не силился так и не смог разглядеть. Подойдя в плотную ко мне, Корн повернул мою голову в пол оборота от себя. Несколькими секундами позже я почувствовал прикосновение гладкой поверхности, сразу же сменившееся легким жжением, которое, в свою очередь сменилось частым покалыванием. Сначала кололо в небольшой области за ухом, потом стало распространяться все шире. Сначала боль была терпима, но в определенный момент кожу за ухом словно опалило огнем. Не удержавшись, тихо охнул.

— Ничего, сейчас пройдет, — заявил Крон, глядя на мои гримасы. — Конечно, в лабораторных условиях это было бы сделано безболезненно, а тут, что поделаешь. Полевые условия.

При этих словах он театрально развел руками, дескать, что я могу поделать.

— Одевай шлем. Это нейротранслятор или универсальный переводчик. Теперь ты с ним единое целое.

— То есть как целое?

Я предпринял попытку снять шлем, но был остановлен Аттеной:

— Это лишнее. Он уже вживлен и сейчас представляет собой небольшой бугорок за твоим ухом. И не более. Отпадет в нем надобность — снимем. У нас такие же приборы, а этот, что висит у тебя на шее, можешь выкинуть.

Не знаю почему, но в ее словах мне показалась снисходительность. Наверно таким тоном поясняют детям, что хорошо, а что плохо. А в моем случае — дикарю, только недавно отбросившему дубину. Я не знал, как реагировать на подобный тон, поэтому только молча сорвал с себя медальон — транслятор и силой швырнул его на землю.

— Ну, вот и хорошо, — подвел черту под возникшей ситуацией Крон.

Через некоторое время, распределив между собой груз и упаковав его, мы решили посидеть, перед тем как отправиться в неизвестность. Аттена тут же нашла себе работу. Подсоединив свой портативный компьютер к сканеру поиска, стала вводить в него какие-то данные. Со стороны казалось, что она сидит, уставившись в пустоту, перебирая при этом пальцами в воздухе. На самом деле это было не так. Обруч на ее голове и был компьютером, который, непосредственно воздействуя на сетчатку ее глаз, создавал виртуальную клавиатуру и монитор. Корн в это время о чем-то думал.

— Ребята, отвлекитесь на пару минут. У меня есть пара вопросов. Вы знали, что рано или поздно из этой пространственной трубы что-то или кто-то полезет. Ведь так? — подтверждение было получено легким кивком головы Аттены и тихим "да" Корна. — Если так, то почему не приняли никаких мер безопасности? Охрана с излучателями, это…. Это же просто смешно! Для вас это… как каменный век. Или может, я чего-то не понимаю?!

— Все ты правильно понимаешь. Просто дело в противостоянии наших миров. В свое время медеяне посчитали, раз их приняли в содружество, то значит, их цивилизация достойна, стать полноценным членом Кольца. Но когда оказалось, что это не так, обиделись, словно маленькие. Как так? Почему мы должны постигать то, что вы давно прошли? Почему мы должны совершенствовать себя? Дайте нам все готовое! Но обижаться на всех это уже совсем по-детски, поэтому в качестве главного обидчика они избрали нас. И причину нашли, якобы мы первыми предложили использовать их мир как парк развлечений. У них сейчас время…. Как это сказать. Вроде переходного периода у подростков, которые сами не знают, чего хотят. Кольцо пробует их заставить пройти все этапы становления цивилизации, а они как дети, хотят все и сразу. Отсюда и трения. К чему я это тебе рассказываю. Когда мы, в свое время, оборудовали корпус "Ц", то установили три автоматических лазерных пушки, но в одном из экспериментов произошел сбой, что вызвало нерегулируемый всплеск энергии. Каким-то образом он повлияла на электронику одной из пушек. Та сработала. Два медеянина погибли. Местные власти тут же подняли крик, обвинив во всем нас. Вместо того чтобы разобраться в причине, найти альтернативное решение проблемы, они заявили, что теперь эту функцию полностью берут на себя. Затем последовало требование демонтажа пушек, а вместо них появились охранники с излучателями. Так дело обстояло до сегодняшнего дня, а что будет дальше…, - тут Корн повел плечами и умолк.

— С этим все ясно. Теперь, если можно поподробнее об этом эксперименте. С обратным туннелем.

— Мы должны достичь его истоков. Узнать откуда и зачем он появился в нашем пространстве. Наши ученые и разработчики, не сумев полностью разобраться в энергетической структуре канала, сумели все же, сыграв на схожести потоков излучений, создать на их общей основе энергодиск, способный идти в их пространственном туннеле и одновременно вне его. Понял, что я сказал?

— Вроде понял. Что дальше?

— Пространственный канал, скорее всего, изобретение другой расы, чем та, которая запустила эти разведывательные зонды. Большая разница во времени. Мы нащупали это излучение около двух десятков лет тому назад, а зонды — разведчики появились только сейчас. Какой отсюда вывод?

— Не знаю. Это вы у нас умные, а я так.

— Да. Мы умные. Но четкого и однозначного ответа нет. Зато есть множество вариантов. Только после них голова кружиться. Канал, например, может являться побочным эффектом от глобального действия какой-то сверхмощной установки, созданной совершенно для других целей. И вдруг существа, запустившие ее, узнают через определенное количество времени, что та имеет подобный эффект. Так часто бывает в науке. Ищешь одно — находишь другое. И вот теперь они решили проверить что там, на том конце канала. Как тебе гипотеза? — тут он замолчал, словно выбирая следующую наиболее достойную гипотезу из списка. — Не о том я говорю. Главное и самое необычное в этом туннеле оказалось в другом. Наши ученые обнаружили временную составляющую в общем спектре излучений. Это означало, что те сумели сделать то, к чему наши ученые только подошли, то есть сумели разработать общую теорию времени и разобраться в ее причинно-следственных связях.

— Отсюда я делаю вывод: что те, еще умнее вас. Так?

— Если мыслить упрощенно, то так. Физика времени для нас сейчас вроде закрытой двери, к которой мы пробуем подобрать ключи. А у них они уже есть.

— Значит, вы туда за ключами решили съездить.

— В том числе и за ключами.

— Последний вопрос. Что делала Лавиния в вашей группе? Она ведь вроде…была социологом?

Теперь Корн криво усмехнулся:

— Да. Она была социологом и неплохим врачом, но большее признание она получила, как специалист по теории времени.

— Специалист… по теории времени?

Я не был готов к подобным словам.

"Лави, Лави. Значит, ты меня выбрала не как объект для изучения? Может между нами…. Я, кажется, запутался. Они ведь иные. И все же, кем для тебя я был?".

Глава 11

Я шел последним, за Корном, стараясь ступать осторожно и бесшумно, но как мы все не старались, у нас это не получалось из-за идеальной тишины, царившей в этом царстве тьмы. Мы прошли сравнительно немного, как вдруг тьму проредил поток тусклого света, падавшего из-за поворота коридора. Смазанная граница света и тьмы вырезала большим полукругом кусок пола, покрытый серебрившейся на свету пылью. Мы, все трое, сразу замерли, будто одновременно получили приказ: "Стоять!". В наступившей тишине еле слышно прозвучали команды Крона нашему роботу — "светлячку": — Ко мне. Погасни.

В следующую секунду мы окунулись в чернильную темноту, после чего осторожно двинулись дальше, пока не остановились по знаку Аттены, не доходя нескольких метров до размытой границы полумрака и тьмы. Сняв с себя рюкзак, она двинулась вперед, легкими, осторожными шажками, держа наготове игольник. Мы, с Корном, следили за каждым ее шагом, за каждым ее движением. Дойдя до угла, она осторожно выглянула. В этот самый миг тишина и мрак были разорваны шипением и лучами лазерных излучателей. Террянку будто что-то ударило в грудь, отбросив назад. Откинувшись, она стала медленно сползать по стене спиной, одновременно заваливаясь набок. Все это я видел боковым зрением, уже стоя на одном колене посредине коридора, держа игольник обеими руками. Не успели двое убийц, одетые во все черное, вылететь из-за угла, как я уже несколько раз нажал на спуск игольника. Адреналин закипел в крови. Изнутри поднялась волна той странной, щекочущей нервы, возбужденной радости, которая возникала во мне не раз в предвкушении схватки. Мысли словно вторили этой радости: — Ты в деле, парень! Снова в деле!".

В который раз я убедился, что это было то, чем я живу и ради чего. Схватка. Противостояние сил. Победа добра над злом. То, что сейчас оно происходило в чужом мире и с использованием непривычного оружия, не имело никакого значения, потому что правила в ней стары и неизменны, пусть и пропущены через призму чужих миров. Я нажал на спуск игольника, также хладнокровно, как нажимал на курок пистолета, там, на Земле.

Когда в следующее мгновение за спинами первой линии атаки показались еще две фигуры в черном, мне только оставалось сместить дуло излучателя и снова нажать на спуск. Рядом со мной прошелестела череда зеленый молний из игольника Корна. Пока тела первых двух "черных" только заваливались на землю, а на груди второй пары убийц уже расцветали зеленые вспышки. Не успел последний из нападающих ткнуться шлемом в пыльный пол, как я уже мягко бежал к повороту коридора. Это было вызвано не горячностью боя, а простым тактическим ходом. Те, кто мог там оставаться, не должны были рассчитывать на столь быструю контратаку. Перед самым поворотом я прыгнул, вошел в перекат, готовый стрелять во все, что только шевельнется. На круглой площадке никого не было. Я осторожно поднялся и только тут заметил открытый люк прямо по центру площадки.

"Похоже, ход на другой уровень".

Адреналин еще кипел в крови, глаза искали противника, а тело и мозг застыли в ожидании команды "действовать", но вокруг стояла тишина. Прошла секунда, а может быть минута, когда раздавшийся легкий шорох подошв, сбоку от меня, дал знать, что приближается Крон. Пройдя мимо меня, он приблизился к люку, а затем осторожно заглянул в него, но сделал это так, чтобы его не могли заметить снизу. Я видел как его тело в этот момент напряглось, готовое отпрянуть при малейшей опасности, потом так же быстро расслабилось. Повернувшись ко мне, он прижал палец к губам. "Тихо". Потом, приблизившись ко мне, еле слышно прошептал:

— Вниз ведет лестница. Темно. Ждем.

Сказав, он отошел к телу Аттены. Та лежала на боку, прижавшись спиной к стене. Два черных пятна прожженной ткани, с запекшимися пятнами крови, на правом плече и груди, четко выделялись на светло-сером комбинезоне. Крон осторожно прикоснулся к ее плечу. Затем, словно во сне, медленно опустился на колени и осторожно переложил тело на спину. После чего бережно сложил ее руки на груди и снял шлем с ее головы. С минуту держал его в руках, потом положил его на пыльный пол. Склонил голову.

Я наблюдал за его действиями краем глаза, не выпуская из поля зрения черный провал люка. Единственное, что смог себе позволить, то это медленно опустить игольник и встряхнуть несколько раз затекшими кистями рук, чувствуя при этом как возбуждение медленно вытекает из меня. Крон, простояв несколько минут, медленно встал, затем подошел ко мне. В его глазах стояла боль. Какой-то миг и его взгляд снова стал холодно-рассудочным.

— Что происходит? — тихо и задумчиво проговорил он, пробежав глазами по трупам "черных". — Здесь была засада. Они сидели и ждали. Кого-то, кто должен был вылезти из люка. Ты согласен со мной?

— Полностью. Сначала я думал, что они пасут нас, но судя по слою нетронутой пыли в коридоре, дело оказалось не в нас. Явно ждали кого-то снизу. Да и атака была какая-то наигранная, что ли…. Выскочили на свет, в полный рост. Словно на испуг хотели взять. Короче, искали одних, а наскочили на других.

— Никак не ожидал, что попаду по пространственному туннелю в один из диких миров. Такие разработки не совместимы с подобным упадком цивилизации. Хотя, может это… пробный запуск…. Впрочем, гадать бессмысленно! У нас есть своя задача. Подай мне его оружие. Так, что это у нас? Лазерный излучатель, слегка видоизмененный. Но принцип тот же, что и у нашего, — подвел он итог своих исследований. Тут же последовал приказ:

— Выбрось парализатор, он не для этих игр, а в качестве запасного оружия возьми этот излучатель. И не забудь прихватить к нему батареи. И давай проверим, что там внизу.

Осторожно заглянув в люк, я увидел только темный провал, ведущий в непроглядную тьму. Неприятно закололо под ложечкой. Спускаться в низ ужасно не хотелось, к тому же скоростной спуск отпадал, лестница была витая. Но другого пути у нас не было. Бросив свое тело вперед, и только коснувшись руками лестницы, я тут же стремительно заработал ногами, чуть ли не скользя по ступенькам. Последние ступени я просто перепрыгнул, тут же уйдя в спасительную тьму из тусклого потока света, падающего из открытого люка. Не успел стать обеими ногами на пол, как в руках оказалось оружие. Пока глаза привыкали к темноте, органы чувств просеивали сквозь себя тьму и тишину. Время шло, а так как враги ничем себя не обнаружили, я подал условный знак Корну. Спустившись, тот некоторое время постоял, привыкая к темноте, потом уверенно двинулся к противоположной от лесенки стене. Остановившись перед ней, он сначала убрал оружие, после чего стал шарить руками по стене, словно слепой, ощупывающий, незнакомый для себя, предмет. Я, например, смог увидеть контуры двери, которые он разглядел почти в полной темноте, только подойдя впритык к ней. Сейчас он пытался ее открыть, хотя ни замка, ни ручки здесь не наблюдалось. Наблюдая за его действиями, я пытался проанализировать ситуацию, в которой мы оказались.

"Черные" явно солдаты, типа местного коммандос. Они выполняли задание своего командования. И мы сходу ввязались в их разборки, завалив четверых солдат. И что дальше? Будем прокладывать себе дорогу с помощью оружия? Боюсь, что в таком случае, нас надолго не хватит. А есть другой путь? Вот если стать невидимкой, то…. - мысль была прервана быстро расширяющейся полосой света. Дверь уходила в сторону, открывая вид на гигантское, ярко освещенного помещение, заставленное чем-то наподобие контейнеров. Инстинктивно отшатнувшись, я отпрыгнул с освещенного проема в сторону, готовый стрелять в первого, кто появиться на пороге. Корн, проделав то же самое, теперь находился по другую сторону дверного проема. Минута томительного ожидания дала понять, что за дверью никого нет. Сработала автоматика, или, что более вероятно, Корн сумел найти и включить механизм открывания двери. Оторвавшись от стены, некоторое время осматривал видимую мне часть зала. Не обнаружив ничего подозрительного, показал Корну жестами: "я пошел первым". Крепко сжав в обеих руках оружие, оторвался от стены, прыгнул в проем двери, моментально ушел вниз, потом перекатом влево. Завершив кувырок, замер у тускло блестевшего псевдометаллического бока контейнера, держа наготове оружие. Спустя минуту ко мне присоединился Корн. Затаив дыхание, некоторое время, мы процеживали тишину сквозь себя. Вокруг было тихо. Посмотрев назад, я увидел, что дверь снова закрылась. Приблизив губы к уху Крона, шепнул:

— Видишь?

Тот, утвердительно кивнув головой, шепнул:

— Смотри в оба, а я пока определю направление движения.

Пока Крон настраивал сканер поиска, я оглядываясь по сторонам пытался понять, где мы оказались. Первое впечатление, что громадное помещение является гигантским складом, оказалось ложным. Даже мне, слабо знакомому с архитектурой чужих цивилизаций, этот величественный зал, украшенный колоннами и великолепными барельефами, явно первоначально не предназначался на роль склада. Почему ему досталась такая жалкая участь…. Тут мои умозаключения прервал Крон, показав жестом направление. Осторожными перебежками мы стали двигаться к противоположной части зала. От одной группы контейнеров к другой, каждый раз затаиваясь и осматриваясь. Добравшись до середины зала, мы наткнулись на двух роботов, похожих на гигантских крабов своими клешнями — погрузчиками. Недалеко от них находилась небольшая платформа, накрытая прозрачным колпаком. Сквозь него можно было видеть технологические консоли с пультами управления. Даже мне нетрудно было сообразить, что отсюда операторы управляли роботами — погрузчиками.

В этой части зала еще сохранились следы былого порядка. Ящики стояли более или менее ровными шеренгами вдоль стен, а главное, что между ними пролегала широкая полоса свободного пространства, связывающая центр с большими воротами, которые были хорошо видны с того места, где мы прятались. Крон, в который раз, оглядев лежащее перед нами пространство, дотронулся до моего плеча и жестом показал, что надо продолжать движение. Только я ответил ему согласным кивком, как вдруг почувствовал, что мы здесь не одни. То, что я сейчас чувствовал не подходило под слово "странное или "необычное", потому что оно не подходило под человеческие мерки. Попытка разобраться что это, сначала заставило меня замереть на месте, потом сесть. Я сел не сам по себе, а оттого, что восприятие окружающего меня пространства волшебным образом преобразилось.

Словно сквозь густую вату я услышал тихие слова:

— Что с тобой, Влад?

Выжав из себя:

— Подожди… немного, — снова ушел с головой в новые ощущения. Сейчас я "видел" громадный зал в его полном трехмерном объеме. Мое новое "зрение" позволяло видеть лежащий, в самом низу груды ящиков, контейнер со всеми его вмятинами и царапинами или серийный номер робота, выбитый на его левой ноге, с внутренней стороны. Я не мог этого видеть, потому что человек не может этого видеть и в тоже самое время вопреки всей логике, я видел каждый скол на стенах и каждую царапину на ящиках! Новое видение было настолько невероятно, насколько органично вписывалось в ряды моих обычных ощущений, что оставалось только удивляться, как я без этого жил до сих пор. При первой же попытке понять, что к чему, в голове всплыла сама собой вся необходимая информация, из которой я узнал, что мое "зрение" является результатом подключения сознания к пространственно — информационному полю. Моих скудных знаний хватило чтобы понять: поле дает всеобъемлющую информацию на любой объект в том объеме пространства, которое оно в данный момент охватывает. Захваченный новыми впечатлениями я забавлялся своим новым зрением, как ребенок с новой игрушкой, полностью забыв о сигнале, сообщавшем о том, что мы не одни. И те не преминули сами напомнить о себе. Это были четкие и сильные эмоциональные импульсы. Основной их составляющей была тревога. Попытка узнать о незнакомцах, как о личностях, ничего не дала, словно они находились в непроницаемом для моего "взгляда" коконе. Не сумев пробиться сквозь их защиту, даже я несколько огорчился, но тут же утешился, переключив внутреннее зрение на роботов. Так я узнал, что крабы — погрузчики, возвышающиеся мертвыми глыбами, подключены и находятся в рабочем состоянии. Войдя во вкус, я уже начал искать следующий объект для дальнейших экспериментов, как поступил новый сигнал от "соседей", принеся с собой порцию тревоги, но на этот раз она была замешана на страхе. Только сейчас я пришел в себя и вспомнил, где нахожусь. Но появившееся чувство неловкости за свое ребячество, перебили новые сигналы. С их анализом у проблем не было. В зал, через неожиданно открывшиеся ворота, входил отряд солдат. Мозговые излучения, как и их образы, я читал, как текст со страниц обычной книги.

"Японский городовой! Влипли, что называется, по самые помидоры!".

Повернувшись лицом к Крону, все это время просидевшему на корточках и внимательно смотревшему на меня, шепнул:

— Ворота открылись. Идет отряд солдат. "Черные". Похожих на тех. Сверху.

Тот секунду обалдело смотрел на меня, потом осторожно подобравшись к краю контейнера выглянул и сразу резко отдернул голову назад.

Мне не нужно было выглядывать, потому что и так видел, как отряд "черных" влетев в зал, тут же разбился на две группы, которые рассеялись среди контейнеров, по обе стороны от ворот.

"Если следовать логике, то засада у люка явно ожидала наших соседей. А это, своего рода, загонщики. Собираются гнать зверя на своих. А те уже…тю-тю".

Бросив взгляд на Крона, чтобы узнать его оценку ситуации, я наткнулся на встречный, настороженно — испытывающий, взгляд:

— "Японский городовой! Совсем забыл! Ему ведь надо как-то объяснить…. А в каких словах? Лучше потом".

— Крон, я в норме, — прошептал я ему на ухо. — Объясню все позже. "Черные" пришли не за нами. Они охотятся на неизвестных, прячущихся сейчас у противоположной от нас стены. Метрах в тридцати пяти от нас. Нам надо быстрее…

Он, наверно, еще не успел осознать сказанное мною, как получил сигнал опасности, заставив меня замолкнуть на полуслове. Импульс не имел образа. Попытка получить хоть какую-то информацию, успеха не имела.

"Что? Откуда? — тут же в голове отпечатались вопросы, заданные не себе, а другому, находящемуся в глубине моего сознания, знающему непостижимое количество информации, умеющему просчитать любую ситуацию и сделать соответствующие выводы. Раньше я посчитал бы свое состояние за раздвоение личности или тому подобный шизофренический бред, но сейчас, в этой невероятной ситуации, воспринимал его как нечто естественное. Ответ не задержался. Источником опасности, только подходившим к линии ворот, являлись два новых действующих лица. Их необычность выражалась в блокировке излучений своего мозга.

"Телепаты — сканеры. Класс излучения мозга проходит по оценке: нижний предел среднего уровня. Вывод: пределы сканирования колеблются в пределах тридцати — сорока метров. Не исключена возможность воздействия на мозг разумных существ ментальным щупом".

Для подкинутой подсказки моих знаний явно не хватало. Хотел обратиться за помощью к Корну, но, наткнувшись на пристальный взгляд, все еще требовавший объяснений, охладил мое желание.

"Ему же еще и объяснять надо, а на подробности времени нет. Увидит их, тогда скажу".

Сигнал опасности стал для меня нечто вроде тягучей, выматывающей боли в ноющем зубе. Я бы хотел его отключить, но как? Все это вместе взятое больше усиливало напряжение, взводя мои нервы до натяжения струн. Не выдержав, я решил сам посмотреть на них. Осторожно выглянул. Спустя минуту они оказались в поле моего зрения. Это были не монстры, которых я успел себе вообразить, а такие же, как и "черные". Да и форма у них была, почти такая же, как у солдат, только серого, мышиного цвета и отличаясь несколькими деталями. Шлемы не имели щитков, защищающих лица, а с плеч свешивалось что-то вроде длинных и плотных плащей, на которых был изображен знак в виде спирали. Сделав несколько шагов по проходу, они остановились, совершенно не таясь. "Черные" тут же покинув свои позиции, охватили их полукругом, перекрывая все возможные к ним подступы.

"Охрана. А это, значит, начальники. Чем же они опасны?".

Но ответа я опять не получил, видно тот, кто отвечал за подобную информацию, все еще считал, что у меня вполне хватает исходных данных, чтобы проанализировать ситуацию самому.

— Ты мне ничего не хочешь сказать? — неожиданно прошептал Крон, наклоняясь ко мне.

— Хочу, — в ответ прошептал я, оторвавшись от своих мыслей. — Эти "серые" — телепаты. Сканируют до сорока метров. И класс излучения мозга у них нижний предел среднего уровня. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Он посмотрел на меня так, словно я только что поздравил его с Рождеством, потом отвел глаза и некоторое время думал, после чего бросив на меня еще один взгляд, отодвинулся и занял позицию, откуда легко мог наблюдать за передвижениями "серых". После минуты наблюдения, он повернулся ко мне и тихо сказал: — Если то, что ты сейчас сказал, верно, то при этом радиусе сканирования нас обязательно обнаружат. Сказал бы раньше, мы могли бы отступить, а теперь уже поздно. Остается ждать и надеяться, что пронесет, — помолчав, добавил. — И готовиться… к бою. Смотри.

Выглянув, я сразу понял, что время, отпущенное для раздумий, действительно истекло. Фигуры "серых", остановившиеся в метрах двадцати пяти от нас, как-то странно напряглись и застыли, будто окаменели, хотя не могли нас видеть. Тут же замерли в позиции "стойкий оловянный солдатик", солдаты, которые все это время двигались впереди телепатов.

"Вот теперь все! "Серые" нас засекли. Хотя, стоп! Наши соседи начали отходить. Может, телепаты на них среагировали? На них! И нас… тоже".

"Серые" разделились. Один из них двинулся дальше, и тут же пришли в движение восемь солдат, словно марионетки, двинувшиеся впереди него. Второй остался на месте, а с ним застыли двое солдат. Минуту все трое стояли неподвижно, потом "серый" повернулся в нашу сторону и через секунду солдаты двинулись в нашем направлении. Секунда, две — и они исчезли из поля зрения, скрывшись за рядами ящиков. Как от них спрятаться? Или готовиться к бою? Мысли еще только начал работать в этом направлении, как вдруг неожиданно пришел ответ, которого я явно не ждал: — Твой мозг экранирован".

План последующих действий созрел у меня в голове почти мгновенно. Проследив за "черными", я сделал для себя вывод. Они шли с опаской, осторожно, а значит, знали только направление, а не конкретное местонахождение своей жертвы. Затем взяв Крона за плечо и наклонившись к его уху, я шепотом, в нескольких словах, объяснил ему свой нехитрый план, одновременно отслеживая передвижения солдат. Выслушав, террянин не высказав особого удивления, будто нечто подобное ожидал услышать от меня, и в конце согласно кивнул головой. Долго нам ждать нам местный спецназ не пришлось.

На последних метрах они резко сбавили скорость, стараясь красться как можно тише и незаметнее. Я не слышал ни звука до того момента, пока они почти синхронно не выскочили из-за ящиков, и не бросились с двух сторон на Крона. Тот, как я ему и советовал, сидел, сжавшись в комок, приняв самую безобидную позу, на которую только был способен. Оружия у него не было. Я забрал его у террянина, чтобы не провоцировать солдат. Момент захвата Крона я видел настолько явственно, словно непосредственно находился на месте, а не сидел на корточках в нескольких метрах от происходящего. Дав им еще несколько секунд, я вышел из-за контейнера, оказавшись прямо у них за спинами.

"Лихие ребята… — после чего дважды плавно нажал на спуск игольника, — были".

Подбежав к Крону, торопливо сунул ему в руки пояс с оружием и рюкзак, и уже рванулся на перехват "серого", как неожиданно понял, это уже не нужно. Наш телепат, видно, успевший получить от своих верных псов информацию, что добыча загнана, уже двигался в сторону своего "серого" напарника.

— Путь свободен. Уходим.

Крон, уже экипированный, с оружием в руках, ни слова не говоря, тут же взял направление на ворота. Только мы начали движение, как я вдруг почувствовал, что лишился своего нового "зрения". Мой дар исчез так же быстро, как и возник, только я не сразу смог отреагировать на появившуюся в сознании пустоту, а когда понял, то чувство утраты было не меньше, чем я бы лишился одного глаза.

"Мать вашу! Японский городовой! Как же это….Черт! И так всегда! Как что хорошее… — но эмоции пришлось отбросить, так как лавировать между контейнерами, все увеличивая скорость, оказалось нелегким делом.

Ныряя меж ящиков, мы не сразу заметили движение смыкающихся створок, и только выскочив прямо перед воротами, поняли, что опоздали. Вместо открытых настежь ворот была узкая щель шириной несколько сантиметров, а через секунду и той не стало. Несколько секунд, мы тупо смотрели на изуродованные глубокими царапинами, пятнами сколов, некогда богато инкрустированные, ворота. У меня сейчас было такое ощущение, словно я все деньги поставил на одну карту — и проиграл!

— Почему они закрылись? Замок! Корн! Ты же можешь!

Террянин, стоявший рядом со мной, некоторое время изучал глазами правую сторону стены, рядом с воротами, затем не слова не говоря, махнул рукой в сторону контейнеров, откуда мы только что выскочили. Только когда мы оставили между собой и свободным пространством два ряда ящиков, он, наконец, заговорил:

— Эти ворота автоматические. Управляются дистанционно. Скорее всего, у кого-то из этой своры, есть ключ.

Опустив глаза, я снова увидел уже в который раз за сегодняшний день, покрытую знаками, напоминающими мне иероглифы, стенку контейнера. Не в силах больше сдерживаться, я выплеснул все, что накопилось у меня в душе, в мощном ударе по ненавистной стенке. Потом еще и еще. Но даже в этом состоянии был удивлен упругости и эластичности материала, из которого был сделан ящик, который прогибался и пружинил под моими кулаками, как боксерская груша. Наконец, остановившись, все еще дрожа от бессильной злобы и напряжения, а также от резкой боли в костяшках рук, я прижался разгоряченным лицом к прохладной стенке контейнера, и закрыл глаза. Крон, опершись плечом на стенку соседнего контейнера, некоторое время молча наблюдал за мной, потом, не выдержав паузы, спросил:

— Что будем делать?

— Убивать! Другого выхода нет! — злобно буркнул я, еще не отойдя от стрессового состояния. — Или мы их или они нас!

Но тут же, по старой привычке, сам себя стал ставить на место.

"А раз так, то возьми себя в руки, Крылов! Ты же не какая-нибудь там, сявка базарная, а волкодав. Не таких гадов давили!".

Я задышал глубже, ровнее, увеличивая приток кислорода в кровь, тем самым, снимая ненужные эмоции. Напряг и расслабил мышцы тела, повторил несколько раз, сняв излишек напряжения. Стало легче, свободней, ушла звонкая пустота из головы. Вернув на место свое "я", повернулся лицом к Крону.

— У тебя есть план? — спросил я его.

— Напасть на наших врагов сзади, пока они заняты этими… как ты их называешь, соседями. Сможешь подкорректировать наши действия?

Я отрицательно покачал головой, потом коротко и лаконично рассказал о чуде, происшедшим со мной, а сейчас бесследно исчезнувшем.

— Даже так…. Это что-то запредельное… даже для меня. Но об этом потом будем думать. Мой вариант такой: ударить в спину. Выжав из этой ситуации все что можно. Но, тут есть нюанс. Похоже, эти телепаты, кроме улавливания излучения чужого мозга, владеют ментальным щупом, а значит, могут воздействовать на разум. У меня есть навыки блокировки мозга, но полной гарантии они не дают. А вот насчет тебя…

Его последние фразы я пропустил мимо ушей, смотря на корпуса исполинских крабов, возвышавшиеся на всеобщем фоне. Вдруг из подсознания всплыла мысль:

— Вспомнил! Они же в рабочем состоянии! А если их натравить на "черных?".

Неожиданно наши уши уловили шипение лазерного излучателя, затем второго, где-то в глубине зала мелькнула яркая вспышка.

"Время пошло! Сейчас или никогда!".

— Крон, побежали. Есть идея.

Обратный путь мы проделали несколько быстрей, потому что желание выжить — великий стимул для подобного рода забегов. Треть колпака, наподобие рыцарского забрала, легко отошла наверх, открывая вход. Я тут же бросился к пультам. Кнопки, шкалы, пара небольших, черных, тускло поблескивающих, экранов. И все это покрыто толстым налетом пыли.

— Крон, ты можешь объяснить, как ими управлять?! Только быстрее!

Я прекрасно понимал, что наши передвижения туда и обратно, не могли остаться не замеченными, да и трупы солдат, враг уже обнаружил. Если они профессионалы, то здесь, в центре зала, месте, где можно наиболее легко засечь передвижение противника, должен быть разведчик — наблюдатель. Если это так, то время нашей жизни пошло на минуты.

— Ты хотел включить их и бросить в атаку на солдат? Чем заниматься подобной дурью, лучше бы меня сначала спросил, — сейчас он говорил зло, не выбирая выражений и не сдерживая себя. Я не винил его, ведь на кону стояла и его жизнь. — У подобных роботов стоит специальная блокировочная система, снабженная набором датчиков, реагирующих на все основные параметры живых существ. Стоит появиться живому существу в зоне его работы, он просто отключается. Я все доходчиво объяснил тебе, землянин?

Эти слова он просто выплюнул мне в лицо, как грубое ругательство. Когда тебя хотят убить, при этом, загоняя в угол, и все это происходит в совершенно чуждом для тебя мире, то ожидать, что твои последующие действия будут всесторонне взвешены и отмерены, не приходиться. Чувство непоправимой ошибки, возможно, приведшей нас к смерти, страх, перемешанный с яростью, все это вместе вылилось в неуправляемое буйство. Неожиданно выхватив лазер, я начал стрелять по панелям управления, а когда закончилась батарея, стал исступленно колотить по кнопкам и шкалам кулаком и рукояткой излучателя, что-то яростно крича. Не знаю, сколько времени продолжалось мое безумие, пока неожиданный грохот не перекрыл мои дикие крики. Еще не придя полностью в себя, я смотрел ошалевшими глазами на пританцовывающую, посреди зала, гигантскую металлическую тушу. Гигантский краб, смешно перебирая всеми своими четырьмя ногами — тумбами, кружился вокруг своей собственной оси, размахивая при этом своими клешнями. Постепенно смещаясь, он отходил от нас все дальше и дальше, пока не наткнулся на первый ряд ящиков. Первый контейнер, попадавшийся ему на пути, он ловко подхватил, и отбросил в сторону, второй и третий задетые его второй клешней, просто отлетели в стороны, ломая ряды, заставляя своих собратьев, громоздится друг на друга. Это зрелище полное неуправляемой мощи и дикой силы заворожило меня, пока вдруг сквозь ритмичный топот и глухие удары, не раздались дикие крики ужаса и боли. Один из них почти сразу же оборвался на высокой ноте, второй еще некоторое время продолжал пронзительно, до визга, звучать под потолком. Эти дикие крики не только отрезвили, но и прозвучали как сигнал опасности. Осознав, что для меня еще ничего не кончилось, но может закончиться, если буду стоять столбом, я тут же рухнул на пол. Как оказалось, своевременно. Пластик за моей спиной, куда ударила белая молния, помутнел и оплавился. Только я укрылся за стойкой терминала, напротив Крона, как наступила тишина. Осторожно выглянув, я увидел в проеме двери, на фоне нагроможденных ящиков, застывшую фигуру робота с воздетой вверх клешней. Попытка вычислить укрывшегося врага, едва не стоила мне жизни. Одна из молний прошла настолько близко с моей щекой, что я почувствовал ее тепло своей кожей. Резко отпрянув, постарался вжаться всем телом за стойку консоли.

"Мы в ловушке. И вина целиком моя. Один шанс из ста, что удастся прорваться. Когда они сообразят, что нас всего двое, вообще никаких шансов не останется".

Пока я прокручивал все это в голове, а руки, привычными уже движениями, меняли батарею в излучателе. После того как батарея стала на место, я пришел к выводу: если не сейчас, то значит — никогда. Обведя взглядом, ненадежные прозрачные стенки купола, пригнувшееся напряженное тело Крона, прячущегося за стойкой, я только утвердился в своей мысли. Внезапно раздавшееся шипение излучателя, а затем яркая вспышка ударившая в панель терминала, дало понять, что время для раздумий кончилось. Сравнение с загнанной в угол крысы, конечно, не делало мне чести, но именно оно подтолкнуло меня к безумному поступку. В том, что происходило далее, рассудок не принимал участия, его заменила хорошо отлаженная программа, весь смысл которой заключался в одном: убить — чтобы выжить.

Подобравшись ближе к выходу, я выкатился на середину, после чего одним рывком вскочил на ноги вскочил, одним прыжком достиг порога и прыгнул. В эту самую секунду, что-то с громким скрежетом упало. Удача, в виде мощного, ударившего словно гром с ясного неба, хлопка, была ничем иным, как упавшей вниз клешней робота, которая врезалась со всего размаха в стоящий внизу контейнер. Еще в прыжке я отметил двух солдат, резко выскочивших из-за контейнеров, с нацеленными на меня излучателями. И тут — бац! Грохот заставил их вздрогнуть, сбиться с прицела, тем самым, дав мне шанс. Уходя на кувырок я успел не только заметить вспышки выстрелов противника, но и выстрелить в ответ два раза в одну из фигур, затянутую в черный комбинезон. Упав и крутанувшись пару раз по упругому покрытию, я был уже готов открыть огонь, как понял, что врага передо мной нет, зато есть неподвижно лежащее на сером матовом покрытии, тело в черной униформе. Две желтых молнии вылетев одна за другой из дверного проема операторской кабины и ударили в проем между контейнерами

"Молоток, Крон! Поддержал меня!".

Метнувшись под укрытие ближайшего контейнера, я замер, прислушиваясь. Сердце молотом билось в грудную клетку, но голова, на удивление, мыслила легко и ясно.

"Теперь мочить этих гадов надо! Одного за другим. Сначала попробуем отловить эту тварь!".

Я шел, даже шел — не то слово, крался, стелился над полом, перетекая из одной точки пространства в другую, но застать врасплох врага мне так и не удалось, "черный" тоже оказался не лыком шит. Только я посчитал, что приближаюсь к месту его приблизительного местонахождения, как на меня кто-то сзади прыгнул. Звериным чутьем, в последний момент, почувствовав его присутствие за спиной, я отпрянул в сторону. Его рука с оружием, которым он пытался оглушить меня, прошла над моим плечом. Левой рукой, схватившись за рукав его комбинезона, тем самым, зафиксировав тело напавшего на меня солдата, одновременно мощным и резким ударом правого кулака, с зажатым в нем излучателем, я ударил того между ног. Стон, вырвавшийся из-под шлема и мгновенная обмявшая рука на моем плече, подсказали мне, что удар достиг цели. Резко отбросив его руку, я, крутнувшись на месте, в упор прошил, корчившегося от боли, солдата. Стон, тянувшийся на одной высокой ноте, резко замолк. Подхватив его оружие, и не теряя больше ни секунды, тут же понесся зигзагами между контейнерами, стараясь сбить с толку возможных преследователей. Потом остановившись, замер, пытаясь засечь возможных преследователей. Но вокруг, на удивление, было тихо. Почему солдат при нападении не воспользовался своим оружием, я узнал несколько позже. Дело в том, что это был не излучатель, а оружие иного плана. Звуковой пистолет марки "Крикун", который посредством направленного акустического удара оглушает и дезориентирует противника, имел один минус. Применять его в ближнем бою категорически не рекомендуется, так как на очень малых расстояниях ударная звуковая волна может исказиться, ударив не только по жертве, но и по хозяину оружия.

Стараясь не терять ни секунды из отпущенного мне времени, я продолжил свой извилистый путь среди ящиков. Сейчас я не просто шел, а старался уловить колебание воздуха, еле заметную дрожь от пола, малейший шорох, который укажет мне на затаившегося врага, но неожиданно вновь возобновившее шипение излучателей в той стороне, где скрывался Корн, подстегнуло меня, заставив отбросить излишнюю осторожность, ускорить движение. На подходе к крайним контейнерам, откуда я мог видеть операторскую, я вдруг неожиданно наткнулся на труп "черного" солдата. Это могло означать только одно: наши соседи взялись за оружие. Теперь осталось выяснить: кто мы для них — друзья или враги. Присев у очередного контейнера, достал из-за пояса второй излучатель. Еще раз прислушался к окружающему пространству и только потом, ужом скользнув между двумя ящиками, оказался перед открытым пространством. В трех метрах от входа на площадку валялся еще один труп "черного".

"Молоток, Корн! Держится! Еще одного положил".

Внимательно оглядевшись и не увидев в прямой близи противника, снова спрятался за контейнером.

"Посчитаем. Было десять "черных" и двое "серых". Минус двое врагов, если принять во внимание те крики. Я убрал четверых. Корн — одного. Одного — соседи.

Осталось четыре. Многовато будет, однако".

Протяжный стон, раздавшийся со стороны купола, мгновенно оборвал мои мысли. Я осторожно выглянул, вслушиваясь. Мысли лихорадочно заметались: — Крон? Или тот "черный"? Перед входом".

Вновь раздался стон, глухой и протяжный. Стонал явно не солдат, его труп был сейчас в поле моего зрения.

— Крон!! — с силой крикнул я. — Отзовись! Это я, Влад!

Ответом мне была тишина. Черная и вязкая, она давила на мой мозг не хуже глухой и мутной тревоги, сидящей во мне, как заноза.

"Если это… Крон…. Мне хана! Без него… я ничто! — мысли заметались. — Он твой выход отсюда! И так, и так — смерть! Давай! Ну!".

Меня прямо затрясло от подобных мыслей. Не столько от страха, сколько от злости. На себя, а так же на все и на всех. Взвинтив себя подобным образом, я вскочил на ноги и рванулся с места. Наверно, во мне, за эти несколько часов бесшумной войны в подземелье, не имеющей ни линии фронта, ни тыла, что-то перегорело. Какие-нибудь предохранители, которые отвечают за самосохранение. Я даже не петлял, а бежал по прямой. "Черный", стороживший ловушку, видно не рассчитывал на подобную наглость, поэтому мы увидели друг друга одновременно. И выстрелили. Я просто выбросил руку в сторону черной фигуры и выстрелил несколько раз на бегу. Затем внезапно отпрыгнул в сторону, резко развернулся и выстрелил в то место, где находился враг. Поступок смелый, отчаянный, но до нельзя глупый, так как шансов выйти победителем из этом поединке у меня не было. Мне опять повезло. Опершись спиной на металлический ящик, за своей спиной, солдат медленно оседал на пол. Ствол излучателя смотрел вниз, но в последний момент у него все же хватило сил нажать на курок. Луч, прочертив с метр длиной, погас. Некоторое время тупо смотрел на черный уродливый разрез на плитке. Радости не было, только тупая усталость. Поднял голову, осмотрелся. Никого не было видно. Одним прыжком пересек порог. Крон сидел на полу, прислонившись спиной к стойке одного из трех пультов управления. На боку серого комбинезона расползлось большое черно-красное пятно. Его запрокинутая голова, серое безжизненное лицо и прерывистое дыхание говорили о том, что он очень плох. Не теряя времени, опустился перед ним на колени, прощупал пульс. Тот был нитевидный, слабовыраженный. Но и этого хватило, чтобы ко мне вернулась надежда. Найдя взглядом свой рюкзак, я подтянул его к себе, став лихорадочно в нем рыться, ища аптечку — анализатор. Найдя, тут же закатал ему рукав, приложив анализатор к руке. Почувствовав его легкое гудение, отнял руку. Аптечка осталась висеть на руке Крона, присосавшись, как гигантская пиявка. Она представляла собой электронный вариант скорой помощи, способный определить причину, сформировать курс лечения и на первых порах поддержать на уровне состояние больного. К сожалению, их действие было одноразовым, поэтому на каждого приходилось по пять аптечек. Я знал, что анализатор сейчас вводит в организм Крона необходимые препараты для поддержания жизни, но насколько они окажутся эффективными, этого знать не мог. Умрет или не умрет? Я застыл в ожидании ответа, от которого зависела моя жизнь, но то, что анализатор продолжал работать, давало мне надежду, что еще не все потеряно. Сел напротив него. Вытянул ноги. Попытался расслабиться, дать отдых телу, но мысли, не дали мне этого сделать, стягивая мои нервы в клубок. Я пытался ответить себе на один-единственный вопрос, как жить дальше, если Крона не станет. И те варианты, что приходили в голову, абсолютно меня не радовали. Время от времени бросал взгляды на запрокинутое лицо Корна. Надежды становилось все меньше, как вдруг его глаза медленно открылись. Я замер, не сводя с него глаз.

"Жив? Живой! — мысли закружились в безудержной пляске. — Жив, чертяка!".

Быстро придвинулся к нему, поддержал голову. Глаза, до этого смотревшие незряче, стали более осмысленными. Наконец, он узнал меня.

— Ты был без сознания, некоторое время. Но сейчас тебе, вроде, лучше, — поспешил я хоть как-то подбодрить его.

— Это хорошо, что ты пришел, — еле шевеля бескровными губами, прошептал Корн, не обратив, никакого внимания на мои слова. — Нам надо поговорить.

— Не спеши, — попросил я его. — Сначала приди в себя.

Его взгляд с каждой минутой становился все более твердым, мертвенная серость постепенно сошла. Голова уже не лежала бессильно на моей руке, а опиралась затылком о стойку. Он оживал прямо на глазах.

— Говорить будем прямо сейчас. Так надо, — по тону его голоса я понял, возражать бесполезно. — Ты знаешь цель нашей экспедиции?

— Да — а, — недоумевающе протянул я, не ожидавший подобного начала разговора. — В общих чертах. Найти источник излучений… создающих туннель. Еще там… изучить физику времени. Вроде, так.

— Найти источник излучения, — подтвердил Крон, выдержав паузу, добавил, — и уничтожить.

При этом его взгляд прямо клещом вцепился в меня. Хотя меня сейчас меньше всего волновала цель экспедиции, но, видя, что этот разговор для него так важен, я решил подыграть ему, придав своему лицу максимум заинтересованности.

— Я понял. Вы боитесь вторжения, а роботы — разведчики — этому подтверждение.

— Может так, а может не так, но любую опасность для нашего содружества мы должны были исключить. Поэтому на Совете нам были даны две задачи. Первая. По возможности разобраться в структуре излучений. Понять их принцип. Вторая. Уничтожить установку, если мы решим, что она представляет для нас опасность.

— Стоп. Это что же выходит? — до меня только сейчас дошло, что, завербовав в состав экспедиции, Крон фактически выписал мне путевку на тот свет. — Вы меня, что… в смертники определили?

— Ты должен был нам помочь дойти… довести дело до конца.

Он умирал. Так мог сказать только человек, стоящий на грани смерти. Безо лжи и уловок. Открыто и прямо.

— Ну, ты и гад! — непроизвольно сорвалось у меня. — Опять в темную меня использовать…Мать вашу! Сначала морф….

Злоба глухо заклокотала во мне. Вымотанному до предела, мне только и оставалось, что скрипеть зубами, да стискивать до боли кулаки, на более бурные всплески эмоций у меня просто не было сил. Я заглянул ему в глаза, пытаясь взглядом дать ему понять то, что сейчас творилось у меня на душе. Он не стал отводить глаз. Мы ломали друг друга взглядами, пока, наконец, я не осознал, что передо мной умирающий человек, и первым не отвел взгляд. На его помощь я уже не рассчитывал. Если меня с самого начала брали на роль смертника, то о чем можно было говорить сейчас. Мысли о том, что кончу свои дни в этом проклятом подземелье, я уже не пытался гнать из головы. Несколько минут сидел, опустив голову, вслушиваясь в хриплое дыхание террянина и тупо смотрел на побитый пластик пола. Когда я все же решил поднять глаза, то с удивлением отметил, что на лице Крона нет издевательской ухмылки, которая просто должна была быть, являясь своеобразным ответом на мои слова. Все было наоборот, его лицо выглядело спокойным, а в глазах светилась решимость.

"Урод! Что ты еще задумал? — пронеслось у меня в голове. — Что за дерьмо…".

— Дай мой рюкзак. И осторожней!

Ничего не понимающий, сбитый с толку, я беспрекословно выполнил его просьбу — команду. Тот раскрыл его, затем, медленно и осторожно, достал один за другим три прибора и компьютер, ранее принадлежавший Аттене. Последним достал и положил рядом с ними, знакомый мне, пульт. Сердце дрогнуло. Я просто не мог поверить тому, что тот собирался сделать.

— Ты и раньше был не прост, землянин, — задумчиво проговорил он, всматриваясь в меня, словно я был вещью, которую он хотел купить. — Теперь ты….И почему именно ты?!

Тут он замолчал. Я не понимал ни его мыслей, ни действий. Мог только ждать и надеяться.

— К понятию "информационное поле" мы только-только подошли. Ты это понимаешь?! Со всей нашей передовой наукой! А ты, из дикого мира, уже умеешь им управлять! Правда, и сам не зная, как и откуда у тебя что берется. Но если ты изначально готов к восприятию таких… подарков, то кто ты тогда? Уникум? А если в тебе заложен такой гигантский духовный и физический потенциал, тогда почему не вижу разума в твоих словах и поступках! В тоже время в тебе есть что-то неуловимое. Есть! Точно есть! Но что?! Если бы я не знал в точности историю твоего появления на Терре, я бы мог предположить…. Впрочем, это уже не важно. Не о том я говорю. Запомни одно! Когда придет время, вспомни, что не я, Крон, не террянин, а представитель миров, известных тебе как Торговое Кольцо, сделал это для тебя.

Я смотрел на него округленными глазами, понимая только треть из того, что он говорит.

"Бредит. Вон как глаза блестят. Мозги перемкнуло от боли, вот и болтает невесть что!".

Замолчав, он некоторое время смотрел от меня своим горящим взглядом. Наконец, тяжело, с усилием, вздохнул, передернувшись при этом от боли.

— Смотри и слушай внимательно. Повторять не буду. Сложного здесь ничего нет, но от правильности твоих действий будет зависеть твоя дальнейшая жизнь.

Последующие десять минут он доходчиво мне объяснял, как считывать показания приборов и работать с ними. Потом устало откинул голову и закрыл глаза. Когда он закончил, я некоторое время смотрел на приборы, лежавшие передо мной, после чего в сознание пробились мысли, обозначившие тупую, безвкусную, но все же радость: — Вроде, буду жить".

Так до конца не поверивший в то, что случилось, я тихо сказал: — Крон. Спасибо.

И услышал в ответ, почти шепот: — Живи, землянин.

В следующий момент его плечи поникли, а голова резко упала на грудь. Он умер. Я сидел, не отрывая от него взгляда, с туманом в голове и хаосом в душе. Во мне сейчас все перемешалось: сомнения, надежды, страхи. Не знаю, сколько бы времени я так просидел, пока вдруг неожиданно не ощутил, что я не один. Я не удивился, а просто принял это как сигнал к действию. Голова и излучатель в моей руке тут же резко и синхронно повернулись к входу.

— И что дальше? — спросил я пустое пространство у входа.

Вопрос я задал на "галактусе", рассчитывая на то, что этот универсальный язык, окажется не совсем чужим местным жителям.

— Папе плохо. Вы не могли бы ему помочь? — прозвучал в полной тишине тонкий девичий голос.

Излучатель дрогнул у меня в руке. Челюсть отвисла. Поверить в появление женщины, сейчас и здесь, после всего, что я пережил в этом проклятом подземном мире, было необычайно трудно.

"Проклятый прибор! — первое, что мне пришло в голову, то это было подозрение на халтурную работу моего "универсального переводчика". — Заговорил женским голосом, подлюка!".

Но поверить мне ему пришлось, когда я увидел в проеме девичью фигурку. Вскочил на ноги, с трудом веря своим глазам. Юная девушка. Длинные ресницы, чуть влажные глаза, припухлые губки, бугорки грудей и тонкие, изящные руки, все это заставляло мое сердце биться сильнее. На какой-то миг, на душе даже посветлело, словно луч солнца пробился сквозь тяжелые, черные тучи. Страх, усталость, тревога, все это куда-то ушло. Мужское начало в моем сознании тут же проявило себя, автоматически отметив: — Фигурка очень даже ничего. А мордашка так вообще на пять баллов тянет".

Неожиданно она нахмурилась, сдвинув бровки. С некоторым удивлением, мне пришлось констатировать, что ее рассердил мой ощупывающий "мужской" взгляд. Ее рассерженный вид, после всей этой бесшумной мясорубки в подземном лабиринте, выглядел несколько потешно. Не сдержавшись, я хмыкнул. В ответ она резко вздернула подбородок. Внутри меня уже начал клокотать смех. Нервный смех. Чтобы удержаться, я встал с пола, отряхнулся от пыли, насколько это могло получиться и только затем снова поднял на нее глаза. Скользнув по ней взглядом, я увидел то, что секунду назад упорно не хотел замечать. Сухо блестевшие, воспаленные и злые глаза, военного образца, потрепанный комбинезон, пояс с боезапасом и излучатель в руке. Все это идеально вписывало ее в окружающую обстановку, прямо роднило с ней.

"Она злиться на меня. Это плохо. Надо срочно наладить с ней отношения. Похоже, она старается выглядеть крутым "профи". Попробуем подыграть ей в этом".

— Ты там "черного" положила? — деловым тоном спросил я, пытаясь подстроиться под ее воинственность.

— Там, это где? — резко бросила девушка.

— Гм! Так сразу и не скажешь.

— Я убила трех "черных" и добила одного "серого". Так ты нам поможешь?

В ответ на жесткий и требовательный взгляд я утвердительно кивнул головой.

"Тяжелый случай".

Нагнулся и достал из рюкзака аптечку.

— Держи, — сказал я, протягивая ей аптечку. — Анализатор. Приложишь…. А… впрочем, идем вместе. Меня здесь больше ничего не держит.

Бросил прощальный взгляд на тело Корна, затем осторожно сложил приборы вместе с компьютером в свой рюкзак, добавив к ним три аптечки из рюкзака Крона. Секунду подумав, достал из его пояса обоймы к игольнику, также бросил себе в рюкзак. Встал, забросив его за плечо, повернувшись к девушке, сказал: — Пошли.

Глава 12

Мужчина сидел, привалившись спиной к контейнеру, и выглядел не лучше Крона, когда я его увидел раненым. Лицо серо-землистого цвета, сухие губы, лихорадочно блестевшие глаза. Его крупное, сильное когда-то тело, выглядело сейчас бессильно и жалко, только руки, казалось, жили своей прежней жизнью, с силой зажимая рану на животе. Проступившая кровь между пальцев и большое темное пятно, расплывшееся на комбинезоне, говорили о сильной потере крови. Не теряя ни секунды, закатав рукав комбинезона, приложил к его запястью аптечку. Не успела "пиявка" приняться за работу, как девушка стала на колени рядом с отцом, положила обе свои руки на его вторую руку, оставшуюся прижатой к ране. По тому, как напряглось ее лицо, а лбу выступили мелкие капельки пота, мне стало понятно, что она каким-то образом включилась в борьбу за его жизнь.

Прислонившись спиной к упругой стенке ящика, я удовольствием вытянул ноги, затем ненавязчиво, но тем не менее внимательно стал изучать своих неожиданных "друзей", которых мне подкинула судьба на временном отрезке моего жизненного пути. Выпуклая грудь, широкие плечи, мощная шея мужчины вполне подошли бы для циркового атлета, если бы не высокий лоб мыслителя и не глаза, в которых перемешалась боль с внутренней силой, позволяющей держать себя в руках.

"Крутой мужик. С таким поосторожней надо быть. И держится то как, ни звука не издал. Недаром полвзвода спецназа на него одного бросили. Если оклемается, может, расскажет, что у них тут за игры? И чего он тут делает один с дочкой?".

Мои мысли резко оборвались, когда я увидел, что лицо незнакомца сказочным образом преобразилось за невозможно короткий срок. Глаза перестали лихорадочно блестеть, серость губ и щек пропала, и — о, чудо! — он, самостоятельно приподнявшись на руках, сменив позу, сел удобнее.

"Ни фига себе. Только что умирал… Он что притворялся?!".

Рука как бы невзначай легла на рукоять, заткнутого за пояс, игольника. Хотя движение легко читалось, мужчина сделал вид, что не заметил его, после чего обратился к дочери: — Кори, милая, хватит. Я уже в порядке.

Та, резко выдохнув, будто скинула тяжеленный груз с плеч, вялым движением руки стерла выступивший пот со лба и устало привалилась к стенке ящика, рядом с отцом.

— Ты зря волнуешься, — сказал он, повернув голову в мою сторону. — Мы не представляем для тебя опасности.

"Говори, что хочешь. Я тебя не знаю, а если честно, и знать не хочу. Встретились — и разошлись".

Теперь, когда незнакомец почувствовал себя лучше, наступила его очередь изучать меня. Его взгляд с чувством легкого любопытства обежал меня, на какую-то долю секунды остановившись на шлеме и игольнике. Только теперь я сообразил, что эти чужие для этого мира вещи выдали меня с головой, как чужака, но прятать их уже было поздно.

"Да и черт с ними! Рано или поздно, все равно бы поняли, что я не местный. Тем более, если они сами здешние. Своих уж точно наперечет знают. Э, а это еще что за фокусы?".

Его взгляд до этого скользивший по мне, неожиданно потяжелел, стал пристальным. В голове возникло чувство, словно что-то коснулось моего сознания, но как только я инстинктивно напрягся, ощущение моментально исчезло. Ничего, не поняв, я просто отмахнулся от него, причислив ее к длинному ряду странностей, происходящих со мной в последнее время, но стоило мне снова почувствовать прикосновение, сомнений не осталось, что это работа незнакомца. В другое время я бы сейчас недоумевал и пытался понять, что со мной происходит, но только не после того, что узнал, при чем на основе собственного опыта. А зная, можно делать выводы.

— Может, хватит напрягаться, — жестко заявил я. — Побереги лучше свое здоровье, а то не рассчитаешь своих сил и надорвешься. Ты и так….

Продолжать я не стал, дав додумать невысказанную угрозу ему самому.

— Почувствовал. Хорошо, — не обратив ни малейшего внимания на мою скрытую угрозу, заявил мужчина.

И тут я вспомнил, что защиту этих людей не смогло пройти информационное поле, и вот сейчас этот тип явно пытался что-то нашарить в моей голове. Может… это тот ментальный щуп? А это бывший "серый"?

"Блин! Как я легко клюнул на красивую мордашку! Кретин пустоголовый! У них тут свои разборки! А я как последний идиот…купился! Расслабился! Надо срочно выбираться! Только осторожно. Чтобы эти твари догадались. Эх, мне бы сейчас защиту…. Ладно. Прикинемся дурачком".

— Почувствовал! Не почувствовал! — я сделал вид, что начал нервничать. — Я тебе помог, а теперь ты мне помоги! Подскажи, как открываются, те, большие ворота?

Теперь мужчина смотрел на меня с явным неодобрением, сдвинув брови, точно так же, как делала его дочь. А девушка, наоборот, смотрела с искренним, почти детским, удивлением, будто ей только что показали фокус.

"Мать вашу! Похоже, я перегнул….".

— Ты не из них, это ясно, — вынес очередной свой вердикт мужчина. — Рисунок наш, но не более того. Странно…. Откуда ты?

Он спрашивал меня, а я совершенно не понимал, о чем он говорит.

"Что он имеет в виду? Спросить? Лучше дальше косить под дурачка".

— Хватит вопросов! Я просто хочу пройти через те ворота. И все! — я старался говорить четко, выделяя каждое слово. — Помогите мне их открыть. В качестве благодарности я вам оставлю еще одну аптечку. Договорились?

— Ты можешь… — он начал говорить, но, наткнувшись, на мой взгляд, видно поняв, что разговор начинает заходить в тупик, прервал сам себя. — Договорились. Но, в любом случае, тебе некуда торопиться. Еще… два часа, или около того, ворота будут заблокированы и только потом снова откроются. На десять минут.

Я не поверил им, вернее, не совсем поверил, но, судя по создавшейся ситуации, у меня не было другого выхода, тем более Крон, в свое время, тоже говорил о блокировке ворот. О том, чтобы самостоятельно найти запирающее устройство, я даже не думал, оценивая трезво свои способности.

— Послушайте меня. Я против вас ничего не имею, — сделал я попытку сгладить возникшую напряженность, — тем более что через два часа я с вами расстанусь. В качестве моего хорошего к вам отношения, вот вам еще одна аптечка.

Достав, я положил ее между мной и ими. Выпрямившись, щелкнул магнитными клапанами рюкзака. Все это я проделал с самым дружелюбным видом, показывая тем самым, что по-дружески к ним отношусь, и то же самое хочу от них. Две пары глаз посмотрели сначала на аптечку, потом на меня. Глубокая тоска в глазах мужчины и смесь удивления и презрения в глазах девушки. Я отвел глаза.

— Наверно, мне лучше пойти к воротам. Подождать там, — я говорил это, глядя в сторону, одновременно прикидывая, как аккуратно уйти, не подставляя им своей спины. — И еще. Может, знаете. "Черные"… могут поджидать меня там? По ту сторону ворот?

— Я была на твоей стороне! Я тебе помогла! И после всего этого ты хочешь бросить нас?! — ее вспышка гнева была настолько внезапна, что от неожиданности я тут же сел обратно на свое место. Ее глаза метали молнии, а на щеках пылал румянец.

— Подожди, милая. Не горячись, — в голосе ее отца сейчас слышалось явственное неодобрение.

Но чему? Моим словам или горячему выступлению дочки, я так, честно говоря, и не понял.

— Ты не стал интересоваться нами, решив таким образом избежать встречных вопросов и сохранить свою тайну. В целом, я считаю, ты поступил правильно. Но попытку ты хотя бы мог сделать? Или тебя, кроме самого себя, ничего больше не интересует? Если не интересует, можешь идти. И не волнуйся, в спину тебе никто стрелять не будет. Теперь по твоему вопросу. Есть там кто или нет — сказать не могу. Потому что, не знаю. А чтобы стало еще понятнее, скажу: мы здесь такие же, чужие, как и ты.

"Чужие? Он что намекает, что они прибыли сюда из другого мира? Смешно. Наверно, пытается объяснить, что перебрались сюда с поверхности…. Все, хватит об этом. Каждому — свое. Хотя… на первый взгляд, вроде, люди неплохие".

После паузы, не увидев никакой реакции на свои последние слова, он продолжил: — Все же я думаю, что засады за воротами не будет. Хотя бы потому, что этот отряд был сформирован для охоты на нас.

Его слова заставили меня оторваться от своих мыслей и заинтересоваться сказанным.

— Отец, зачем ты это ему говоришь?

— Мои слова вряд ли изменят наше положение к худшему, девочка.

Я ожидал продолжения их разговора, но его не последовало.

— Это был не просто поисковый отряд. Это были загонщики. Для вас устроили ловушку, — мне хотелось внести свою лепту в мир и согласие между нами, тем более что эту информацию мне не было нужды скрывать. — Там, — я ткнул рукой в противоположную сторону зала от двери, — нам пришлось убрать четырех "черных". Другими словами: засаду, приготовленную для вас.

— Вот даже как. Значит, нас обложили по всем правилам. Испугались. Тогда… вполне возможно, что там ждут… — тут он замолчал, задумавшись.

Из того что он сказал, я понял только одно, он сам толком ничего не знает. Так мы и сидели некоторое время, думая каждый о своем. Первой нашего молчания не выдержала девушка. Трудно сдержать свои чувства, особенно в подобной ситуации. Незнакомое место, тяжело раненный отец, а тут еще незнакомец со своей тайной. При других обстоятельствах, с ее характером, она просто бы надерзила мне, но сейчас даже она понимала, как много зависит от меня, пусть и ненадежного, но союзника, поэтому, пересилив себя, предприняла новую попытку склонить меня на их сторону.

— Почему ты не хочешь разговаривать с нами? Боишься нас? Но ты же прекрасно видишь, мы не враги тебе. Такие же беглецы, как и ты. Поверь нам! У нас много общего…

— Это его право! — твердо и властно оборвал ее мужчина.

Честно говоря, эта пара, отец и дочь, заставили меня уважать их. Сильные и волевые люди, по-другому никак не скажешь. Это сбивало с толку, заставляя думать, что я могу быть не правым в их отношении, слишком поспешным в своих словах и выводах.

— Если нам предстоит провести некоторое время вместе, мы могли бы познакомиться. Ты не против?

Неожиданное предложение мужчины застало меня врасплох. Пытаясь понять, что за этим может стоять, я несколько помедлил с ответом, но потом все же ответил согласием:

— Не возражаю. Влад.

— Корку. А это моя дочь — Кори. Судя по всему, ты не хочешь говорить о себе?

Увидев мой согласный кивок, он продолжил:

— Тогда я расскажу о нас, Влад. Но чтобы тебе было понятней, мне придется несколько углубиться в историю нашего народа.

Несколько мгновений я молчал, пытаясь осмыслить сказанное, но потом понял, что это выше моего разума.

"О, боже! Тут о своем спасении надо думать, а он… лекцию по истории собрался читать, — но вслух сказал: — Я слушаю.

— История нашего мира начиналась не здесь, а на другом конце галактики, в созвездии Орла. Наш мир был своеобразен и уникален в своем роде, составляя единое целое с нами. Мы формировали его тысячелетиями, мягко и осторожно подстраивая под себя. "Совершенствуя мир, совершенствуешь себя". Это был наш девиз с древнейших времен. Уникальность нашего мира признавалась не только нами, но и нашими союзниками, представителями трех рас, входивших в содружество. Это было время величайшего расцвета и слитности нашего сообщества. Помимо центральных миров, где зародились наши расы, существовали миры — колонии, основанные еще на девяти планетах. Мы процветали, хотя единение, разных по культуре и уровню цивилизаций, нелегко далось нам. Расы столетиями притирались друг к другу, постепенно сливаясь в единое сообщество.

Раса муркоков, стала основой нашей внешней политики, являясь по своей природе народом с великолепными психологическими и аналитическими задатками. Добавив к этому определенную долю авантюризма, бесстрашие и презрение к опасности, вы получите довольно взрывоопасную смесь. Поэтому в наших объединенных вооруженных силах, ими еще укомплектовывались отряды специального назначения. Горды, наша самая могучая и воинственная раса, стала ядром наших вооруженный сил и главным поставщиком колонистов. Везде, где требовалось сила и бесстрашие, будь то освоение дикой природы чужих миров или участие в войнах, они всегда стояли в первых рядах. Шестьдесят процентов ударной силы нашей наземной армии и космической пехоты, также, составляли они. Являясь прямым по характеру, в чем-то даже простодушным в душе, горд, являясь выходцем с планеты, имеющей повышенную гравитацию, преображался на поле боя, становясь подобным урагану, сметающего все на своем пути. Третья раса, саксы, в обиходе мягкие и обходительные, но когда надо — жесткие и упорные, как администраторы и торговцы, они не имели себе равных. Мы же в содружестве представляли медицину, биологию и генетику, а также вносили свою долю в развитие философии и искусства. Пять тысяч лет мы шли к пониманию величия духа, постоянно самосовершенствуясь. Путь был нелегким и извилистым. За нашу долгую историю мы несколько раз уходили с него, чтобы затем возвратиться. Мы научились управлять животными, видеть и слышать на десятки километров, не применяя специальных приборов. Могли не спать и не есть неделями, наши раны заживали в десятки раз быстрее, чем у любого другого существа. Любой враг, оказавшись в пределах наших пси — возможностей, был обречен на поражение, потому как не было защиты, способной противостоять силе нашего разума. Конечно, не все из нас владели тем, что я перечислил, в совершенстве. У основной массы людей, способности были ниже среднего уровня. Встречались и откровенно слабые индивидуумы. Но была и элита. В народе их называли "Ангелосами". Это старинное слово пришло из глубины веков и имело приблизительно такие значения: "превосходящий, ослепительный, несравненный". Не думаю, что оно подходило к подобным людям, каждый из которых по своей мощи мог сравняться со штурм — полком гордов.

Я сидел напротив рассказчика, слегка расслабившись и удобно устроившись. Повествование в какой-то мере занимало меня, но чем больше я его слушал, тем яснее понимал, что рассказ ведется не просто так, а с какой-то целью. Но искать смысл я не собирался. Пусть говорит. Вот я и сидел, позволив частично расслабиться телу и мозгу, и только краем уха прислушиваясь к рассказу.

…. — К нам приезжали изучать философию и психологию, биологию и медицину. К моменту наивысшего расцвета наша раса оказалась единственной, чей мир остался в почти первозданном виде, не увязшей в "техническом прогрессе". Остальные же расы представляли собой ярко выраженные типы "технических" цивилизаций. Как ни хвалебно это будет звучать, но именно наша раса явилась фундаментом, на котором был основан наш союз, а в последствии, освоив прыжки сквозь космическое пространство, мы еще более крепкими узами связали наши разбросанные миры и расы в единую цивилизацию. Но кем бы мы ни были, исследователями или врачами, летели ли в космос или помогали осваивать колонии, мы все время придерживались своего пути. Пути разума. Если другие расы старались двигать технический прогресс в разных направлениях, то мы старались познать все новое в самих себя, сознательно ограничивая техническое развитие на своей планете. Нет, мы не чуждались технических новшеств, делавших нашу жизнь удобнее и комфортабельнее, но все это получали от других рас. То, что создавалось и производилось у нас, составляло четыре — пять процентов от индустриальной мощи нашего содружества и не нарушало нашей гармонии с природой. Наше содружество процветало и крепло….

"Ну, вы герои! Путь разума. Прямо раса йогов! Вот откуда у девчонки способности к лечению, как у ее папы — шарить в чужих мозгах. А вообще-то странно получается. Они, видите ли, совершенствовались в своем развитии, а другие за них развивали науку и технику, то есть пахали за себя и за того парня. Интересная картина! И что же вы при такой мощи здесь прозябаете? Махнули бы через пространство, и нет вас! Хотя он говорил, что на это способны только ангелы. В точку! На ангелов вы точно не тянете, а особенно эта девчонка! Ей больше рожки подойдут, чем крылышки!".

…. — Космические армады Союза Индустриальных Миров неожиданно напали сразу на две наши колонии. Военные силы сразу были брошены для отражения неожиданного нападения. Воспользовавшись брешью, корабль — шпион сумел проскользнуть в наше звездное пространство, чтобы затем объявиться на орбите нашего мира. Пока, в десятках парсеках от нас, шла война, здесь, на орбите нашего мира, враги осуществили свой коварный замысел. С помощью неизвестного нам изобретения, они сумели, пронзив пространство, перебросить наш мир в другую точку галактики. По их замыслу мы должны были мучительно погибнуть в открытом космосе, но судьба оказалась на нашей стороне. Наш мир возник в планетарной системе освещаемой звездой класса G2H00RW, всего лишь на пол класса выше, чем наше бывшее солнце, но на этом наше везение закончилось, потому что во всем остальном переход оказался страшным испытанием для планеты. Мощнейшие магнитные бури и землетрясения, громадные приливные волны и возродившиеся вулканы стали разрушать облик нашего мира, искажая его до неузнаваемости. Гигантские пылевые облака заслонили солнце. Температура резко упала. Растения и животные не выдержав холода и жесткой радиации местного солнца, стали вымирать целыми видами, некоторые — мутировать. Мы были готовы ко многому, но оказаться в другой части галактики, на разрушенной планете, без малейшей помощи со стороны, даже для нас подобное испытание оказалось слишком страшным. Города практически были стерты с лица земли, связь и транспорт перестали существовать. Работала только восьмая часть энергетических станций, и то, по большой части, на резервных аккумуляторах. Две трети населения планеты погибло почти сразу. Половину из оставшихся составляли раненые и искалеченные. Многие из них умерли в первые часы катастрофы, так и не дождавшись медицинской помощи.

Тут Корку замолк, тяжело дыша. На его лбу выступили мелкие капельки пота. Хотя вторая аптечка, уже пять минут, как отвалилась от руки, подзарядив его организм новой порцией жизни. Это могло означать только одно: он умирал. Я отвел глаза. Мне стало неловко, как и любому здоровому человеку при виде умирающего. Некоторое время мы провели в полном молчании. Я уже думал, что на этом все закончиться, но нет. Корку открыл глаза.

— Тебе не надоело слушать?

"Надоело, — так мне хотелось сказать, но сказано было совершенно другое:

— Я слушаю. Продолжай.

После моих слов, он некоторое время молча, испытующе смотрел на меня, и только потом продолжил:

— Когда земля перестала трястись у нас под ногами, а пыль осела, солнце, наконец, осветило нам окружающий мир. То, что мы увидели, не было больше нашей планетой, это был дикий мир, с лавовыми потоками, курящими вулканами, расположенными на кусках, ранее единого материка.

Вдобавок ко всему, на планете стал распространяться холод, поползли ледники. Некогда прирученный и ласковый мир в одночасье стал необузданным и диким зверем. Нам пришлось делать все возможное и даже невозможное, чтобы выжить, но все новые и новые беды сваливались на нас. В связи с большим количеством жертв, которых сразу невозможно было похоронить, начали вспыхивать эпидемии болезней, о которых мы уже успели давно забыть. Не хватало ни лекарств, ни врачей. Эпидемии уносили сотни, а то и тысячи жизней людей. Дефицит энергии, потеря связи и коммуникаций привели к тому, что мы вскоре потеряли больше половины наших раненых и больных. Больше года ушло на то, чтобы частично справиться с голодом и болезнями. А вот с энергией становилось все хуже и хуже. После нашествия ледников у нас осталось не более десятка станций.

К тому моменту, когда наш мир окончательно успокоился, а катаклизмы перестали бушевать в атмосфере и на земле, мы уже знали, что прежнего уровня цивилизации нам никогда не достичь. Не имея технической базы, нам оставалось только одно: начать все сначала. Но это было не все. Наше общество неожиданно было расколото новым движением, которое провозгласило, что старый путь не верен, а идти надо новой дорогой. Их целью стало построение технической цивилизации, а девизом — следующее выражение: "Все, в чем отказывает нам природа, мы в праве взять сами". Единство духа нашего народа, подорванное случившимся, было расколото окончательно. Начался разброд и хаос. Сыновья оказались слабее отцов. Это горестно признавать, но это так. А тут еще мы, наконец, докопались до одного из хранилищ звездных кораблей, разбросанных в свое время по всей планете. Я забыл сказать, что в ходе подготовки к будущей войне, на нашу планету было переброшено около шестидесяти космических кораблей — маток. Эти бывшие десантные корабли для дальних рейдов были в свое время полностью переоснащены и переделаны так, что могли поддерживать жизненный цикл пяти тысяч людей в течение тридцати — тридцати пяти лет. Они должны были принять на свой борт, в случае явной военной угрозы, стариков, женщин и детей, прямо с поверхности земли для переправки их в безопасное место. Корабли были оснащены мощными антигравами, способными оторвать их от земли и вывести их за пределы атмосферы, где вступят в действие звездные двигатели. Узнав о хранилище, часть моих уже успевших "одичать" соотечественников ринулась туда. Так впервые за многие тысячи лет… произошло столкновение между….

Тут он снова замолчал, закрыв глаза. К этому моменту я уже изнемогал в борьбе со сном, и наступившее молчание принял как выражение неудовольствия рассказчика. Собрав себя в кулак и широко раскрыв глаза, я попытался придать себе выражение наивысшей заинтересованности, насколько это было в моих силах.

— Я пропущу эту часть своего рассказа, — после некоторой паузы Корку продолжил говорить. — Она не повлияет на его дальнейшее содержание. Наступил день отлета. И день мести! Ведь нам нужна была не только помощь наших союзников, но и смерть наших врагов! Мы рассчитывали возглавить…

Его последние слова неожиданно поплыли у меня в голове, сам голос стал истончаться, отдаляясь. Я понял, еще секунда и засну. Проявив волю, снова схватился со сном, как со смертельным врагом, хотя мои нервы и мышцы были против, моля о полноценном отдыхе.

"Не спать! Не спать! Ты должен вырваться из этого ада! Не спать!".

Подобными мыслями я сумел утихомирить свой уставший до предела организм, став слушать дальше, правда, опять пропустив некоторую часть повествования.

— ….Чем ближе мы подлетали к центру галактики, тем больше понимали, что оказались в ином пространстве, отличном от нашего. Если раньше, могли ссылаться на удаленность от центра галактики и искаженность картины звездного неба, то теперь мы могли сравнить полученные звездные карты с теми, что имелись у нас. Они не совпадали почти на сорок процентов. Ответ напрашивался сам собой, но был настолько страшен, что поверить в него просто так, никто не хотел. Была проведена более тщательная обработка расчетов, и новый сравнительный анализ звездных карт снова выдал тот же результат. Мы были закинуты в прошлое! Прошли не только сквозь пространство, но и время! Невозможно было поверить тому, что произошло! Наш мир оказался машиной времени!

В свое время мы рассчитали общую теорию времени, и согласно ее выкладкам, машина времени, как таковая, не имела право на существование. Но, увы! Оказалось, что это не так. Ко всем прочим напастям, на нас свалилась еще и эта. Мы впали в уныние, но нас можно было понять, пройти сквозь десятки страшных испытаний, чтобы в конце узнать страшную истину. Мы летели в никуда!

По полученным расчетам электронного мозга звездные карты должны совпасть только через четыреста пятьдесят — пятьсот тысяч лет. Страх зародившийся в наших сердцах, породил еще большую ненависть к нашим врагам! Именно она заставила искать нас выход из тупика! Впрочем, главное мы уже знали: перемещение во времени, возможно. Осталось только подвести это знание под теоретическую базу. Для этого у нас все было: и люди, и время. А теперь у нас снова появилась цель. Наши отточенные тысячелетиями умы благодаря свободе мышления и непредвзятости подобного рода идеям нашли теоретическое решение этой задачи в течение пяти лет. Осталось только воплотить эту идею в жизнь, но для этого у нас не хватало специального оборудования и техники, а также ряда узких специалистов, способных решить отдельные технические проблемы. Все это пришло, когда мы встретили на своем пути расу верков, с достаточно высоким уровнем цивилизации, которые помогли нам не только обосноваться на одном из своих миров — колоний, но и помочь с нашим проектом. Мы не раскрыли им его суть, как и цель полета, объяснив все разрушением нашего родного мира в результате космической катастрофы. Мы не обманули их, сказав только часть правды, при этом щедро делились нашими знаниями в обмен на гостеприимство и всестороннюю научную и техническую поддержку.

Эксперимент, для большей безопасности, мы решили поставить на старой, заброшенной космической станции — корабле, висевшей на орбите нашего временного пристанища. "Врата времени", так мы назвали своей проект, должны были стать постоянным, а не одноразовым, проходом в наше время. Тем самым, мы усложнили себе задачу в десятки раз, но у нас был долг перед нашим, оставшимся на разрушенной планете, народом. Мы надеялись, что когда-нибудь сможем объединить разрозненные части нашей расы в единое целое.

Еще в полете среди звезд, вместе с разрабатываемым проектом "врат времени" у нас родилась еще одна идея: создать из среднего геонца элитного солдата. Мы исходили из того, что вести борьбу тем количеством геонцев, что у нас есть, против такого сильного врага, как Союз Индустриальных Миров, просто глупо, но если каждый из нас станет "ангелосом", у нас появлялся реальный шанс схватиться с врагом на равных. Поэтому одновременно с разработкой "врат времени", мы заложили основы комплекса аппаратуры для технического стимулирования и активации мозга с последующим записыванием их в человеческий геном. Наши знания в генетике, биологии и медицине позволили нам сделать механический аналог стимулятора, а также, своего рода, закрепителя в генах всех уникальных способностей, которых наша раса добилась за тысячелетия своего внутреннего совершенствования. Мы пошли против самих себя, искусственно вмешиваясь в то, против чего мы всегда восставали, в свой разум! Мы нарушили заветы сотен поколений наших предков! Но мы не могли иначе. "Все для победы!". Эта фраза была нашим лозунгом последние десять лет. Мы…. Впрочем, я отвлекся. Комплекс "ангелосов" мы смонтировали там же, на станции. Первые пробы дали очень неплохие результаты. Мы собирались продолжить эксперименты, когда оказалось, что для первичного запуска врат потребуется большее количество энергии, чем в наших первоначальных расчетах. Решив не рисковать, мы временно свернули работы на комплексе, чтобы не перегружать наши энергетические установки. Было решено: сначала — эксперимент с вратами, а в случае удачи, займемся подготовкой солдат.

И вот наступил день эксперимента. Пять человек, в специально разработанных защитных скафандрах, должны были пройти сквозь врата и через час вернуться. По нашей теории выходило, что установка, поддерживая переход из одного временного потока в другой, останется неизменной величиной, как и сама станция. Правда, тут есть еще один нюанс. Если станция как физическая величина находится в этой временной реальности, то выход в другое временное измерение может быть где угодно. Также мы посчитали, что часа должно хватить для определения местонахождения станции в пространстве и времени, если она, конечно, существует в другом временном измерении, в своем естественном виде.

Тут он снова замолчал, а я с удивлением осознал, что слушал его до этого момента с неослабевающим вниманием. А Корку, тем временем, все больше походил на живого покойника. Щеки опали, черты лица резко обозначились, язык, чуть ли не ежесекундно облизывал пересохшие губы. Наконец, он открыл глаза, в которых уже не было даже лихорадочного блеска, а только мутная пелена от непереносимой боли. С минуту он так сидел, пока сквозь туман в его взгляде не пробились живые искорки.

— На этом общая история… закончилась, — его голос до этого живой с проскальзывающими интонациями, сейчас звучал хрипло и неуверенно. — И… начинается личная история, касающаяся только нас с Кори. Дело в том, что мы с дочкой состояли в группе, прошедшей врата. Пройдя под гудящей, от сдерживания рвущихся навстречу временных потоков, аркой, мы неожиданно попали в необычный мутно-белесый мир, лишенный каких-либо красок. Не успев испугаться, как колышущаяся белизна под ногами стала быстро превращаться в обычный пластикометалликовый пол. "Туман времени", так мы назвали это явление, был явлением совсем непонятным. Пройдя с десяток метров по проступающему впереди нас, сквозь мутную белизну, стандартному коридору станции, мы решили, что особой опасности это для нас не представляет и стали медленно пробираться к обзорно — видовой площадке станции. Ты не можешь поверить, с каким трепетом в душе, я нажал на кнопку открытия защитной плиты, прикрывающей обзорное окно, так я боялся увидеть за прозрачным монолитом такой же искаженный мутный мир. Но только плита начала подниматься, как из-под нее брызнул яркий свет. Открывшейся нам вид представлял собой безбрежное море бело-желтого песка под палящим солнцем. Некоторое время мы впитывали в себя краски и реальность окружающего мира, после чего, занялись определением координат пространства, но не успели мы получить и обработать половины результатов, как реальный мир вокруг нас стал таять, растворяясь в белесой мгле. Солнце и песок исчезли так быстро, как стирает мокрая тряпка несколько росчерков мелка на школьной доске. И вдруг все вдруг изменилось. Мы снова вынырнули в реальности, оказавшись на той самой станции, что оставалась в прошлом. После того, как мы пришли в себя, мы стали разбираться в том, что произошло, хотя, в принципе, вывод напрашивался сам собой. Врата времени, по неизвестной пока причине, переместили свою физическую составляющую по другую сторону раздела временных потоков. Это подтверждалось вещественностью станции по отношению к окружающему миру.

Я не понимал в деталях, о чем он говорил, но общую суть ухватил сразу. И тут же сделал соответствующий вывод, который напрашивался сам собой: наш искомый источник излучения и есть, так называемые, "врата времени". Учащенно забилось сердце.

— Вопрос: что произошло, не нам было решать. Мы знали одно, если здесь реальность, значит там, по другую сторону, искаженный мир. Тем, кто остался в искаженном мире, нужен был тот, кто сможет помочь и сориентироваться в этой непростой ситуации, а заодно сообщит о полученных результатах. Вызвались пойти, мы с дочкой. Шагнув через врата, мы почему-то оказались не на станции, среди наших, а в этом месте. Насколько я смог разобраться, это какой-то угасающий мир, где население, спасаясь от вселенской или экологической катастрофы, спряталось под землю. Порядки здесь жестокие, в чем мы сразу убедились, стоило нам только обратиться за помощью к местным жителям. Вместо помощи, на нас устроили охоту, как на диких зверей. А вот теперь, появились вы.

"Они из другого мира. Они построили врата, которые после их перемещения или поломки, превратились в пространственный туннель. Вроде так, но не совсем. Врата сломались недавно, а туннель появился, по словам террян… лет двадцать назад. Неувязка. Но с этим позже".

— А насчет причины… катастрофы… ваших ворот, никаких соображений нет?

— Мы не знаем досконально законов времени, плаваем по поверхности, а что там в глубине…. Поэтому причин может быть великое множество. У нас есть теория времени…. Скорее всего, как я понимаю, мы не сумели должным образом блокировать стабильность в точке встречи двух противоположных временных потоков, что привело к переброске самой станции. Видно ее физическая составляющая по ту сторону временного барьера оказалась более сильной, перетянув на свою сторону, соответственно скачок повлиял на сам пространственный переход…. Тут я, честно говоря, теряюсь в догадках. Могу только предположить, что врата времени каким-то образом искривили пространство и время. И вместо прямой линии перехода получилась ломаная линия, состоящая из нескольких точек. Каждый ее излом это разрыв пространственно — временного континуума. Если все… верно, то мы сейчас… в такой точке. Не удивлюсь, — сейчас он уже не говорил, а с силой выталкивал из себя слова, — если… узнаю, что мы в прошлом или даже… в другой галактике, в чьем-то… безрадостном… будущем.

Его слова заставили что-то шевельнуться в моей памяти. Я напрягся.

"Стоп! Прошлое. Будущее. Они хотели вернуться в свое время. Для этого сделали "Врата времени". Или машину времени. Так. Спокойно! Терряне тоже упирали на то, что частью излучения туннеля они считали временную составляющую. Хотели изучить ее. Лавиния. Физика времени. Японский городовой! Если это скачки во времени, то неувязка в двадцать лет, вполне укладывается в эту версию. Вроде логично. Так, что еще? Он сказал, что мы в прошлом…. Подожди-ка. Так это что же получается?! Я иду по этому каналу, а значит,… перемещаюсь во времени? Нет! Этого не может быть! Чего гадать! Спроси его! Спроси!".

— Подождите! По вашим словам выходит, что этот туннель… это машина времени?

Он пытался понять мой вопрос сквозь сжигающую боль, но было видно по его затуманенному взгляду, что реальность окружающего мира ускользает от него, что он балансирует на грани жизни и смерти. И все же он понял мой вопрос:

— Врата вытянулись… Линия…. Идем по времени… в прошлое… Ты… в будущее… может…

— …в будущее, — эхом повторил я за ним, одновременно веря и не веря его словам. — Но как же так…. Эй! Но почему….

— Не смей мучить его!! Ты что не видишь?! Мой отец умирает!

"В прошлое… в будущее. В будущее! Чье будущее?! Мое будущее. Если я здесь,… то где тогда Земля? В прошлом…. Я что… один остался?".

— Нет! Не верю! Это ошибка! Ошибка!!

Я вскочил на ноги. Голова пылала.

— Отец! — во вскрике звучала такая душевная боль, что даже я в своем шоковом состоянии воспринял ее.

Корку умирал.

— За…бери…. Кори, — чуть слышно прошелестели его сухие бескровные губы, в следующий момент тело обмякнув, стало заваливаться набок. Изо рта обильным потоком хлынула кровь, туловище в последний раз судорожно дернулось и застыло.


* * *

— Стой и молчи. Так. Это сюда. Нажимаем и смотрим, пока не совпадет график насыщения энергией со своим контрольным аналогом. Пока все идет нормально, — я говорил отрывисто и рублено, что сказало бы знающему хорошо меня человеку, о моей неуверенности. — Пока. Так. Идем дальше. Теперь на компьютере выставляем координаты…. Не забыть поправку. Вот она поправка. Теперь, точно, все. Надо ждать. И богу молиться. Нет. Что-то еще! Японский городовой! Вспомнил! Так, включаем подсветку. Смотри! Да вон туда смотри! Он появился! Как его… энергодиск!

Над плиткой, покрытой трещинами от старости, стало медленно проступать бледно-фиолетовое пятно, около трех метров в диаметре. Постепенно оно наращивало густоту цвета, пока не стало темно — фиолетового цвета. Увидев его, я едва задавил в себе радостный вопль, который был готов вот-вот вырваться из моей груди. Все мои прежние страхи как-то сразу померкли, став постепенно растворяться в светлом потоке радости, омывшем меня.

"Жизнь продолжается, Влад! Живем, брат! — мысли, не переставая, звенели радостными колокольчиками.

— У нас в запасе около пяти минут, Кори. Держи шлем. Да не в руках держи, одень на голову. Становись в круг.

Все это она проделала, в стиле заводной куклы. Поправив за плечами рюкзак, стал с ней рядом. Кося краем глаза на ее лицо, казавшееся застывшим и бледным, будто у восковой фигуры, я вспомнил Лавинию, которая, случись другой расклад, могла бы стоять сейчас рядом со мной.

Загрузка...