Чувствовать тебя

Глава 28

Стеша

Я сидела в первом ряду зала заседания, рядом со мной была моя мама. Здесь же находилось очень много людей, включая пострадавших девушек. Больше всего мне бросилось в глаза то, что мы все были очень похожи. Один и тот же типаж и даже волосы светлые. Кроме одной девушки, наверняка она перекрасила свои из блонда в каштановый. Не смотрела назад, на толпу, только вперед, решительно и до конца. С минуты на минуту увижу этих тварей снова. Как тогда, в том сарае, только добычей зверей буду уже не я. Сидящая в том углу и причитающая, что бы отпустили, чтобы не делали всего того, что сделали.

Теперь я сверху. Загоняю их в клетку, из которой надеюсь, выхода у них уже не будет.

Старалась унять повышенную тревожность и нервозность, но у меня это плохо получалось.

— Успокойся. — шепнула мама беря меня за руку.

— Стараюсь. — ответила ей, смотря на время в телефоне.

Пара минут до начала.

Я почувствовала его своей спиной. Знала, что смотрит, где на середину позвоночника. Там, где-то между позвонков сильно зачесалось. Выпрямилась так, как будто в тело продели стальной прут, от чего оно уже не сможет больше согнуться.

Он сел рядом, взяв мою руку в свою, переплел наши пальцы.

— Здравствуйте, Ольга Петровна.

Точно знала, что смотрит на меня, обращаясь к маме. Его взгляд обжигал мое лицо, выжигая глаза, которые я не могла поднять от пола. Смогу ли посмотреть на его красивое лицо снова? Нет. Если только на фотографии.

— Здравствуй, Сереж. — услышала мамин голос справа.

— Привет, Фламинго. — горячее дыхание Сашки, обдало мое ухо, он сидел сзади меня.

Что он здесь делает? Зачем пришел?

— Мы тоже тут. — шепнул Денис мне в левое ухо.

— И я. — сказала Мила.

— И я. — продолжила Маша.

— Можешь не оборачивать, я не так красиво выгляжу. — Снежа, тоже была здесь.

Они все пришли. Пришли ко мне.

«Не бойся просить о помощи»

Хотелось лопнуть от стыда, но это чувство во мне молниеносно сгорало, его тушила та поддержка людей, которые сидели за моей спиной.

Путь, который я искала пять лет, нашел меня сам. С таким ярким светом в конце, с такой любовью и заботой людей обо мне, о которой я и мечтать не могла.

Не хватит слов благодарности, чтобы сказать им спасибо.

Сережа держал мою руку, но теперь зажимая ее между двух своих ладоней. Вырисовывая большим пальцем круги на моем запястье.

Отодрала глаза от пола, когда люди сзади засуетились, дверь открылась и конвоиры ввели первого подозреваемого.

Люди заохали, волна шепота прошлась по залу.

Я не узнала Столярова. Лицо его было похоже на месиво. Один сплошной синяк. Кузмин был такой же «красивый», ему было сложно передвигать ноги, он стонал при каждом шаге, держась за левый бок. У Потапова загипсована полностью рука от плеча до кончиков пальцев.

Опустила взгляд на наши переплетенные руки, понимая, какой художник рисовал картины на лицах этих тварей. Костяшки брюнета были содраны полностью на двух руках, он даже их не забинтовал и не скрывал. Ему наверняка было больно сгибать пальцы, но он держал мою руку и даже не думал ее отпускать.

За моей спиной была армия, а впереди человек, который зубами отгрызет всем головы.

Ради меня.

Посмотрела на маму, улыбнувшись, она вытирая слезы со своей щеки, улыбнулась мне в ответ.

Так спокойно на душе мне еще никогда не было. Я больше не нервничала, не переживала ни о чем. Ведь со мной был он. Мой мужчина, моя опора и поддержка во всем.

Троице был вынесен не окончательный приговор, им продлили время ареста на два месяца, впереди меня ждала длинная и очень заковыристая дорога, со множеством валунов и препятствий. Но я с ними справлюсь. Дойду до конца. Только бы он был рядом. Сережа вывел меня из зала, я ничего не успела сказать всем тем людям, которые пришли меня поддержать.

Мы неслись по шоссе, на его БМВ, уже выехав за города. В полной тишине и молчании. Не знала, куда он меня везет, лишь бы далеко, там, где покой. Смотрела в окно, отвернувшись от брюнета. Вот здесь уже практически построили дом, когда впервые приехала в этот город, то на этом месте была свалка и заправка. Дальше лес, с густыми деревьями. Какое-то кафе с красной вывеской и надписью «Добро пожаловать». Не найдя больше ничего интересного для себя, повернулась продолжая смотреть на впереди едущие машины.

Где-то на середине пути мы заехали на заправку. Сережа вышел из машины, оставив меня одну. К соседней колонке подъехала белая машина на заднем сиденье, которой сидела девочка лет пяти. На руках она держала собачку. Нежно обнимая ее и гладя по голове. Улыбнулась, вспоминая Дружка. Девочка, взяв лапку собачки, помахала мне в окно, от чего улыбка на моем лице стала еще шире. Живот отозвался криком о помощи и спазмом. Обняла себя руками, думая, что голодная боль пройдет и недомогание остановится. Сглотнула накопившуюся во рту слюну, разглядывая перед собой приборную панель. Спустя какое-то время брюнет вернулся обратно. На мои колени приземлился тяжелый пакет.

— Поешь, пожалуйста. — попросил Сережа. Не басил, как делал это каждое утро, просыпаясь, не приказывал, как делал это на работе. Не ругался, не кричал, как бешеный. Просто тихо умолял в беспомощности.

Дрожащими руками открыла пакет, найдя содержимое забавным. Упаковка пончиков и всевозможные снеки. Он скупил почти весь ассортимент еды, который продавался на заправке. Так же, он протянул мне горячий стакан, который обжог мои пальцы и ладонь, когда я решила его взять. Но эта боль не сравниться с той, которая жила в моей душе долгие годы. Аромат кофе поплыл по салону. Сто лет не ела пончиков. Вгрызлась в один зубами, откусывая большой кусок розовой глазури с нежной малиновой начинкой. Сладость во рту растворилась на языке, от чего хотелось застонать, но я подавила это желание, откусывая снова и снова. Доев один, мне захотелось еще, но их в коробке оказалось только два, один я съела, а другой? Он ведь был для него. Просто смотрела в пакет не решаясь спросить.

— Ты можешь его съесть. Я купил тебе.

Мысленно отблагодарила, вгрызаясь во второй, запивая его горячим кофе. Доев почти весь, мы снова тронулись в путь. Ехали долго, и если сначала не знала куда, то сейчас начала узнавать эту дорогу. Мы не заезжали в мой родной город, объезжая его. Сережа остановил машину на обочине, рядом с лесом, поглядывая в телефон. Вышел, открывая мою дверь и протягивая руку, как почти всегда это делал, но в этот раз я ее не приняла, вылезая из внедорожника сама.

Мне придется пройти этот путь одной, снова. Но я твердо решила для себя, что сделаю это.

Большие сосны тянулись вдоль дороги, не было видно ни конца, ни края. Грязный снег в перемешку с глиной и ветками, всасывал мои ботинки, наровя засосать в трясину поглубже, но мне было все равно, я уверенно шла к тому самому месту, где пять лет назад почти оборвалась моя жизнь. Меня тащили по этой дороге, а теперь я иду по ней сама, на твердых ногах. Осталось еще немного, и я дойду до цели. Здесь не далеко. Я шла первая, за мой утопая в грязи, тяжелыми шагами шел Сережа. Вела его к месту своей казни, как Сусанин, поляков.

Спустя пятнадцать минут прогулки, мы пришли. К тому самому обветшалому сараю, где сломалась моя жизнь. Я не впускала сюда никого. Строя заново стены, обнося эти деревянные доски колючей проволокой, и закрывая все на замок. Тело мое вынесли отсюда, но душа осталась здесь, бродя по ночам и ища выход.

Строение было почти разрушено, удивилась, как оно смогло простоять так долго. Грязное, изношенно и никому не нужное. Кое-где оторвались доски, плашмя лежа в грязи. Двери не было, шифер на крыше уже тогда был в дырах, а сейчас он почти весь потрескался и укрыться здесь от стихии явно не получится. В нем должна была лежать гнилая трава, но наверняка ее там больше не было.

Сделала шаг навстречу укрытию, но Сережа меня остановил, перегораживая путь рукой.

— Не ходи туда. Пожалуйста.

Послушалась, закрывая глаза и делая шаги мысленно. Забилась тогда в правый угол, ища в нем спасение, из доски торчал длинный ржавый гвоздь. Мне повезло, когда Столяров меня толкнул, то голова чудом прошла в сантиметре от острого конца и я ударилась об брусок, не пробив череп насквозь, поцарапав кожу за ухом.

— Возьми. — сказал брюнет, протягивая мне коробок со спичками. Взяла его, крутя в руке. Надо было сделать это, чтобы жить жизнь. Достала спичку, зажимая между пальцами. Чиркнула ей по шероховатой коричневой боковой части, она загорелась и даже ветер, который обдувал нас не смог ее потушить. Все вокруг так и кричало, чтобы я наконец-то уничтожила это гиблое место, раз и навсегда. Бросила ее прямо внутрь, от чего пламя поднялось вверх, разносясь по периметру и быстро разгораясь. Сережа за руку оттащил меня от места возгорания на приличное расстояние. Почему сарай так быстро загорелся? Смотрела, на языки пламени, не отрываясь. Я больше никогда не смогу сюда придти, этого места больше не будет. Возвращалась, наконец-то обратно. Домой. Шифер трещал от температуры огня, в такт моему сердцу. Ставя жирную точку в пьесе моей прошлой жизни.

Справа скрипнула ветка, там за деревом стоял Сашка с канистрой. Его улыбка была слишком заразительной, чтобы не передаться мне. Так же, как и наши, его ноги утопали в грязи. Но он бежал к нам навстречу.

— Фламинго. — расставил широко руки, подбегая и обнимая меня.

— Сашка. — кинулась ему на шею.

— Запоминающая! — шепнул на ухо. На фоне трещал звук полыхающего дерева.

— Непомнящая. — вспомнила наш диалог, как он стоял под балконом и выпрашивал сигареты в первую ночь, когда я осталась ночевать у Сережи.

— Я знаю, Стеш.

— Мир. Дверь. Мяч. — сказала в ответ. От чего мы вместе рассмеялись.

Ослабил хватку, отпуская, беря мои холодные руки в свои ледяные.

— Я тобой горжусь. Ты смогла вернуться. — на его фоне полыхал сарай, а я не верила, что он говорит мне правду, которую видела собственными глазами. — Я так рад за тебя.

Не верила своим ушам, смотря в синие глаза блондина. Ветер подул, развевая его длинную челку и пламя еще больше

— Спасибо.

Не смотря, на все его подлости, я его простила и готова снова простить, понимая, что все сделанное им было неспроста.

— Оставляю тебя в надежных руках, подруга.

Не поняла его слов, замотав головой.

— Я уезжаю. Да. Веди себя хорошо. Задание тебе, присмотри за моим другом. — посмотрел мне за спину. Наклонился ближе к моему уху. — Ты ему очень сильно нужна. Он вредный и страшный серый волк, которого порой хочется прибить, но он крутой мужик. Мой герой. — не стала оборачиваться, зная, что Сережа стоит за моей спиной и каждое слово долетает до его ушей.

Сашка отпустил меня, подходя к догорающему сараю.

— Когда ты вернешься? — крикнула вслед.

Замотал головой, пиная пепел под ногами.

— Уже никогда, Стеша. Уже никогда.

Махнул рукой на прощание, скрываясь за ветками, уходя вглубь леса.

У нас с ним были истории, но его была гораздо ужаснее. В то место, куда он уходил каждую ночь, не было сарая. Он никогда не сможет вернуться домой.

От моего укрытия не осталось ничего, кроме пепла, который вскоре развеется по ветру. С теплой погодой лес заживет и задышит, полной грудью, как и я. На этом месте вырастет высокая трава и прорастет одна единственная ромашка. Напоминая о том, что выход есть всегда.

Мы возвращались к машине. Не оборачивалась назад, теперь я шла только вперед навстречу к своему будущему. Где была я и он, тот, который вез нас обратно. Теперь мне хотелось жить, есть и дышать, не чувствуя боли на вдохах.

По пути я съела почти весь пакет вкусняшек, репетируя разговор с Сережей. Уснула, проснувшись только тогда, когда машина остановилась около его загородного дома. Брюнет вышел из машины, идя по дорожке, которая вела к заднему двору.

Перед смертью не надышишься.

Нашла его качающимся на качелях. Согнулся, облокотившись на колени, смотря себе под ноги. Остановилась около ели, немного подождав свою решимость. Он должен был знать всю историю от меня. Услышав мои шаги, перестал качаться, чтобы я могла спокойно сесть. Присев рядом, я начала.

— Отец бросил нас, выбрав карьеру. Это стало моим первым предательством от взрослого человека. Родного человека, самого близкого, но не смотря на это, я росла в любви мамы, тети и Дениса. Они вложили в меня все самое лучшее. Я преодолела этот удар в спину, больше не общаясь с отцом. Да и попыток он никаких не проявлял. Лизу я знала с самого рождения, мы вместе гуляли во дворе, сидели за одной партой в школе. Она была моей самой лучшей подругой, которая никому не сказала, что меня затащили в машину утром во дворе нашего дома, сразу после выпускного. Это был второй удар в спину от близкого человека.

Остановилась, думая, как помягче начать ту часть, самую сложную, но у меня не получалось. Вся моя история, одно, доверху налитое ведро помоев.

— Мне было семнадцать, когда трое парней изнасиловали меня в лесу и бросили умирать. — как и Сережа, так же смотрела себе под ноги, на грязные ботинки. — Не смогла их посадить тогда, потому что мой отец, который работал следователем, закрыл дело, назвав меня конченой шлюхой, которая сама, добровольно села в машину и отдалась трем незнакомым парням в лесу. — качели раскачивались в такт моим словам. Тогда лежа в палате больницы, папа добил меня невидимым ножом четким ударом в спину, разрезая сердце напополам. — Хорошим парням, по его мнению, особенно был хорош тот, спортсмен, который почти раздробил мне пальцы. — сглотнула, но никаких переживаний у меня не было. Я открывалась человеку, любимому человеку, который надеялась, меня поймет, а если нет, так тому и быть.

— Из-за этой истории моя жизнь была сломана. Я приехала в этот город учиться. Ни с кем не общаясь, читая круглыми сутками учебники, чтобы хорошо учиться и не потерять стипендию. Не смотрела фильмы, не ходила по барам, клубам, как все мои ровесники. Каждый день на протяжении пяти лет у меня был только один путь. Общежитие и здание университета. После предательства Лизы, у меня больше не было друзей. Все знали меня, как красивую немую блондинку, которая шарахалась по стенкам от взглядов прохожих. — облизала, пересохшие губы.

— Еще тогда в лесу, когда меня нашел Денис, и когда я поняла, что осталась жива, дала себе слово, что буду радоваться всему. Будь то цветок на клумбе, или осенний лист под ногами. Улыбаться новому дню, чтобы не случилось. Проспала я на пару, или кот соседки почти съел мою книгу. Это все мелочи. Мне просто очень сильно захотелось жить. План был такой, восстановиться после травм, получить высшие баллы по всем предметам и начать новую жизнь, вылезти из кокона.

Качели качали нас из стороны в сторону. Сережа молчал, а я рассказывала дальше.

— Ты первый парень, который мне понравился. Красивый, но не это меня зацепило, а что-то другое. Где-то внутри, кто-то сказал «Ой». И мне захотелось с тобой поговорить, впервые в жизни заговорить с незнакомцем, постоять рядом. Даже то, что ты меня отвез к себе, не было какой-то преградой. Я впервые тогда почувствовала возбуждение к парню. Не на картинке, а в реальности. Когда наши тела соприкоснулись, мне было все равно, на одну это ночь или нет. Просто хотелось заняться сексом по — настоящему, тем более с красивым парнем. Не спорю, возможно мои слова кажутся тем, что я тебя использовала, но в тот момент, я как будто вылезла из того сарая сама. Не наполовину, а полностью, а бродящая душа вырвалась из леса к людям, крича о помощи. Не скрыть того восторга, как я радовалась приглашению на свадьбу Дениса.

Я прыгала от счастья, больше радуясь не красному диплому об окончании вуза, а этой красивой бумажке от брата и его невесты.

— Мой первый поцелуй был на твоей кухне и то, чем мы занимались потом, тоже происходило со мной впервые. По — настоящему. — замотала головой, закрывая глаза. — Но я боялась, что однажды моя боль выйдет наружу и наверное ты это почувствовал в то утро, когда посадил в машину к ребятам, а сам не поехал, отказываясь от меня. Не было обиды, знала и понимала, на что шла. Для меня эта ночь стала самой волшебной и я бы ее запомнила на всю жизнь. Уехала, но ты вернулся за мной и этих ночей потом было множество. Каждая волшебнее предыдущей. — замолчала, собирая все пазлы воедино.

— Я не писала того сообщения, от которого ты сходил с ума целый месяц. Прошу прости меня, за то, что не сказала раньше. В тот же день я вернулась в город и жила целый месяц у Дениса.

Сережа повернул голову, сверля мою щеку глазами, но я смотрела на пушистую ель напротив. Мысленно пересчитывая иголки.

— В то утро, когда ты уехал, меня в подъезде ждал гость. Максим напал на меня, хотел изнасиловать, чуть не сломав ребра снова. — Сережа резко поднялся, возвышаясь надо мной всей могучестью своей фигуры. — А сообщение отправил пьяный Сашка, когда обнаружил меня сидящую в коридоре клиники его мамы, боялся, что наврежу тебе. Прости его за это, но он был прав.

Ледяной ветер задувал под капюшон моей куртки, но мне было все равно. Брюнет стоял ко мне спиной, слушая дальше.

— Прости. Наверняка ты уже выпустил меня из своего сердца, мне нет прощения, но я не сказала самого главного. Я люблю тебя. — Сережа развернулся, но я продолжала смотреть на его ботинки, не смея поднять взгляд выше. — Спасибо, тебе за все, но … я больше не знаю, что сказать. Очень виновата перед тобой и твоей семьей. Перед всеми вами. И даже не могу посмотреть тебе в глаза. Если это конец, то я пойму.

Сережа снова сел на качели, а я встала, но он дернул меня за куртку, от чего я упала обратно на мягкую обивку.

— Мы расстаемся, Стеш. Долго думал, и вот наконец пришел к осознанию, что ты права. Зачем ты

мне? — ухмыльнулся. — Ты не открылась, я просил, умолял. Но зачем мне девушка с проблемами, как у тебя? Правда? Ну, потрахались пару раз. Готовишь классно, глазки милые, попка крутая. Но в

остальном совершенно обычная, как и множество других. Нет в тебе нихрена. Одна сплошная

грязь, которую ты притащила в мой дом. Сейчас отвезу обратно, заберешь свои шмотки, отдашь

ключи и можешь лететь на хер, ко всем чертям. — шмыгнув носом, поднялся, уходя подальше, к посаженой груше и ударяя по стволу ногой. От чего дерево заскрипело, но устояло.

Не было обидно, но теперь я была перед ним чиста. Между нами не осталось секретов.

Взглянула на него в последний раз, запоминая изгибы его фигуры. Встала, начиная путь к дому,

чтобы уехать, уйти на свет, туда, где его больше нет.

Он догнал меня, разворачивая к себе. Уткнулась глазами в его куртку, там, где-то под ней билось его сердце, к которому я однажды смогла прикоснуться.

— Ты этого хотела от меня услышать? Что я возьму и просто так возьму лопату, вырою яму и

закопаю туда все, что пережил с тобой за этот почти год? Услышь меня, Стеша. — заорал он.

Смотрела на его тяжело вздымающуюся грудь. — Я готов хоть сейчас вернуться в ту камеру и

переубивать их ко всем чертям собачьим, сломав себе жизнь. Готов был перегрызть им глотки из-

за тебя. Мне ничего не надо в этой жизни без тебя. Ничего. А ты говоришь мне, что я выпустил тебя из своего сердца? И что это какой-то там конец?

Закрыла лицо ладонями.

— Впервые, когда тебя увидел. Ничего тогда не предвещало беды. Я не хотел ехать, но сестра меня переубедила. В дурном настроении въехал во двор, когда ты посмотрела в мои глаза через тонированное лобовое стекло. Ты не могла меня видеть, но наши глаза нашли в тот момент друг друга. Я пропал уже тогда. Струсил, когда отпустил тебя на следующий день. Испугался до чертиков, потому что все это было настолько новое для меня. Все эти чувства, которые наполняли внутри с неимоверной скоростью, настолько меня захлестнули, что я принял решение, сделал самую большую ошибку в жизни, отпустив тебя. Не знал, про то, что ты собралась устраиваться ко мне в салон, и надо было видеть мои глаза, когда я увидел тебя в машине сидящую с моим отцом. Я сдержался тогда, чтобы не заорать от счастья на месте и не перегнуть тебя через капот, жадно поцеловать на глазах у всех. Надо было это сделать, заявить на тебя права, чтобы каждый знал, что ты моя. Не терять тех дней, того времени, которое у нас было, оно пиздец, как скоротечно.

Слова давались ему сложно, но он продолжал говорить.

— Всегда хотел, как у родителей. Вот этот секрет знает только Снежа и теперь ты. Отец после знакомства с мамой, продержался три дня и отвел ее в ЗАГС, и спустя двадцать восемь лет, он смотрит на нее так, как будто они до сих пор влюбленные подростки. Я оказался не таким, наделав кучу ошибок, не осмелился. Я сравнивал нас с ними, но зря. Создал в голове идеальную картинку, которую крутил в голове, как пластинку. Но мы не они. У нас другая история, я и ты, она полностью и бесповоротно наша. И только нам решать, что будет дальше. Все это время я боялся, что-то сделать не так, идеализируя, но теперь нихрена не боюсь. Хочу и буду брать ответственность за тебя, хочешь ты этого или нет. Решать все твои проблемы, они не твои они мои. Грязные, жуткие, ужасные. Мои. Мне насрать на то, что было до. И в мыслях не было считать тебя какой-то шалавой. Единственное, о чем я думал, как тебе помочь и забрать эту боль, которая сожрала тебя за эти годы. Посмотри на меня. Пожалуйста. — он умолял, но мне было настолько стыдно даже посмотреть на ворот его дорогой куртки.

Расстегнул молнию, беря мою руку и кладя ее на свою грудь, туда, где стучало сердце.

Прикоснулся пальцами к моему подбородку, поднимая голову навстречу его глазам. Рискнула, взглянула сначала на его разбитую, покрытую корочкой губу и наконец в его измученные глаза.

— Теперь хочу только одного. Хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь. Большего не надо. — его сердце под моей ладонью забилось еще сильнее, а дыхание участилось.

— Хочу, чувствовать тебя. — вырвалось из меня.

Слеза скатилась по моей щеке. Чудо на яву. Стерла ее, смотря на соленую водичку на подушечках пальцев. Полилась вторая, потом следующая. Наконец-то озера были переполнены.

— Знал, что ты не каменная. — улыбнулся, притягивая к себе и стирая слезы со щек губами.

— Я, пиздец, как тебя люблю, Зефирка.

— И я тебя люблю, Сереж.

Накрыл мои губы своими, в изголодавшемся поцелуе. Мы оба застонали, ощущая соленый привкус, пробуя его на вкус впервые. Ничего не нужно было, кроме этого счастья, этого парня, который был со мной, за которым я пойду, куда угодно, лишь бы с ним. Хотелось навсегда остаться здесь в этом саду, на этой дорожке. Теперь смогу рассказать ему все, не скрывая ничего, буду болтать наперебой, чтобы показать, насколько я ему открыта, что доверяю полностью, что люблю безоговорочно и бесповоротно.

— Я разговаривал сам с собой. — мы шли к дому, держась за руки. — домой приходил и мечтал, что

вот сейчас ты выйдешь ко мне. Повиснешь, как обезьянка и будешь висеть у меня на шее.

— Спасибо, что не оставил меня. — снова проливала слезы. Теперь мне это нравилось делать, с

ними выходила вся накопленная боль.

— На Новый год, ты попросила меня быть рядом и держать тебя за руку. Я тогда дал слово себе, что буду всегда это делать. И в горе, и в радости. До конца своих дней. — прижалась сильнее к твердому плечу, но Сережа взяв меня на руки побежал по дорожке к дому весело смеясь.

Излечилась полностью. Теперь в моем сердце не было никаких чувств.

Кроме одного.

Любви.