Цифровой журнал «Компьютерра» №№ 103, 104

Василий Щепетнёв: Сифилис Василий Щепетнев

Опубликовано 16 января 2012 года

Ну вот, дело, наконец, получило ожидаемое продолжение: в крушении российских космических аппаратов виноваты тёмные силы. Это они, тёмные силы, отключают в неподходящий момент двигатели, отдают неправильные приказы автоматике, сбивают с курса, в общем, способствуют падению отечественной космонавтики как в смысле престижа, так и в смысле буквальном, прямом.

Об этом заявил не безответственный фантазёр, а человек, знающий дело досконально, изнутри. Глава Роскосмоса. Генерал Владимир Поповкин. «Не хочется никого обвинять, но сегодня есть очень мощные средства воздействия на космические аппараты, возможности применения которых нельзя исключать... Непонятны также частые сбои с нашими аппаратами в тот период, когда они летят над теневой для России стороной Земли».

Собственно, он лишь сказал официально то, о чём вполголоса, а то и шёпотом говорят в курилках люди чином поменьше, а то и вовсе без чина: «тёмные силы нас злобно гнетут!». Теперь осталось силы теневой стороны Земли найти и обезвредить. Тут никак нельзя пренебречь народной помощью: лишь тогда Светлая Сторона Силы победоносна, когда она опирается на помощь населения.

Внесу и я лепту. Почему? Во-первых, клин клином вышибают. Как известно посвящённым, воронежские ведьмы теперь, в отсутствии конкуренции ведьм киевских, ставших иностранками, прочно занимают первое место в российской теневой табели о рангах. У нас и Лысая гора есть, а на горе той древние языческие могилы, как утверждают археологи – скифские. И потому на чужую теневую силу сыщется своя. Я, конечно, ни разу не ведьма хотя бы в силу наличия игрек-хромосомы, но кое-что и мне ведомо. К тому же всегда есть к кому обратиться за консультацией.

Во-вторых, я, в отличие от главы Роскосмоса генерала Владимира Поповкина, лицо штатское, к тому же писатель-фантаст, и потому могу выдвигать любые теории, даже самые дикие, нисколько не беспокоясь о карьере.

В-третьих, двигатели наших космических аппаратов делают здесь, в Воронеже, и я ежедневно проезжаю мимо механического завода, где их проектируют, изготавливают и испытывают. И у меня есть хорошие знакомые, которые работают по ту сторону проходной. Кем работают – не скажу, чтобы не вводить в искушение шпионов и диверсантов.

В семидесятые годы, когда я учился, и в восьмидесятые, когда начал трудиться на благо Родины, работать на этом заводе было увлекательно, почётно, и выгодно тоже. Даже у врачей заводской медсанчасти оклад был на четверть выше, нежели у врачей общедоступных медучреждений. О рабочих, конструкторах, производственных инженерах и не говорю. Профилактории, путёвки в санаторий, база отдыха и прочие блага манили и радовали.

Квартирный вопрос пусть не мгновенно, но решался. Многие имели автомобили, даже дачи. Автомобили были советские, «Москвичи» и «Жигули», а дачи в сравнении с нынешними замками некоторых госслужащих напоминали шалаши, но шалаши эти стояли в раю. В стране, где они, инженеры и рабочие, чувствовали себя солью земли, где труд их ценился высоко, где «Луноходы» бороздили поверхность нашего спутника, а «Венеры» первыми мягко опускались на поверхность таинственной планеты.

Нет, и тогда случались неполадки, не без того. Объяснялись они несовершенством уровня науки и уровня производства. Исправлялись повышением уровня науки и уровня производства. Инженер этого завода был Инженером. И рабочий – Рабочим. Люди высокой культуры – и производственной, и общей.

Жили, работали, высоко держа знамя отечественной космической промышленности, но тут наступили девяностые годы. Тысячи инженеров и рабочих оказались за проходной. Живи, если можешь и хочешь. Как сумеешь.

Люди не пропали. Выжили. Почти все. Порой живут лучше прежнего. Но одни ушли на пенсию, другие ещё дальше, третьи эмигрировали, у четвертых свой бизнес, пятые работают в чужом, но в хороших условиях. И когда проходная вновь открылась, на завод вернулись не все. Далеко не все.

Новых набрать? Набрали, как же иначе… Но кого и откуда? Многие знаменитые воронежские заводы либо закрылись, либо влачат существование зомби, с них переманить кого-либо трудно. Создать новый коллектив, из лучших выпускников лучших институтов, колледжей, ПТУ? Оно бы отлично.

Да не очень лучшие выпускники лучших институтов и ПТУ стремятся в Воронеж. Нет, стремятся, конечно. Но не очень. Им там, в Соединенных Штатах и прочих Швециях хорошо. Даже из Москвы и Санкт-Петербурга толпой не переселяются в Воронеж. Тут и канала Грибоедова нет, и Третьяковской галереи, и площадь Красная из окна не видна. Работают те, кто есть здесь и сейчас, а не в прекрасном далёко. Потому каждый новый пуск ракеты отчасти и лотерея. На кого пошлёт «Протон» тот, чьё имя – Легион?

Нужен приток высокообразованных, умелых специалистов. Привезти в приказном порядке немецких инженеров и рабочих? Вряд ли. Не сорок шестой год. Учить своих? Поднимать местные институты до мировых стандартов и даже выше? Ой, как хорошо бы. Да только опять вряд ли.

Кому поднимать? Нобелевских лауреатов среди профессоров воронежских вузов небогато. Можно сказать, вовсе нет. Сегодняшний институт, университет, академию, колледж, ПТУ, независимо от направленности, зачастую возглавляет не учёный, а успешный менеджер. И кафедру возглавляет успешный менеджер. И экзамены принимает успешный менеджер.

Перефразируя Чернышевского, сверху донизу все менеджеры. Студенты тоже. Потому учёба есть процесс оптимального перераспределения денежных средств. Хочет группа, чтобы экзамен прошел чинно и благородно – собирает заранее указанную сумму и в конвертике через доверенное лицо передаёт кому следует. Можно и в индивидуальном порядке договориться.

А если преподаватель мзды не берёт (вид, активно вытесняемый из вузовской среды), сметливый студент покупает курсовую или дипломную работу по сходной цене. Где и почём – ни для кого не секрет, кроме работников высшей школы и прокуратуры. Да и то… Недавно видел заказ, цитирую с сохранением особенностей написания:

Если прокуратуре интересно, источник легко определит поисковик.

Председатель ВАК РФ Михаил Кирпичников заявляет: «Мы выявили 2 тыс. диссертаций, авторы которых не имеют ни одной научной публикации и вообще не имеют отношения к науке». Всё, всё лезет в науку, получает учёные степени и возглавляет отделы, учреждения и кафедры. Липовая курсовая, дипломная, кандидатская и докторская – не преступление, а смекалка. Максимум – шалость.

И затем в как бы институтах как бы студенты у как бы профессоров получают как бы знания.

Высшая школа поражена тяжелой болезнью. Коррупция сродни сифилису. Поначалу и не больно, и даже приятно, а последствия что, последствия наступают потом. Порой спустя пятнадцать, а то и двадцать лет. Поздний сифилис в терминах медицины начала прошлого века проявляется прогрессивным параличом.

Вот что пишет Большая Советская Энциклопедия: «Больные становятся грубыми, бестактными, растормаживаются низшие влечения. Это сочетается с благодушным настроением. Нарастают нарушения памяти, снижается уровень суждений, утрачиваются прежние навыки и знания. На фоне прогрессирующего слабоумия может наблюдаться нелепый бред величия».

Очень напоминает современную высшую школу, не правда ли?

Но высшая школа есть продолжение школы общеобразовательной. Коррупция и в обычной школе цветет и пахнет. Трепонемам коррупции в школе тепло и уютно. Чтобы отрицать это, нужно специально зажать нос и отвести глаза. Хорошо бы провести опрос, в каком возрасте человек впервые сталкивается с коррупцией. В семь лет, когда пришлось дать взятку, чтобы зачислили в мало-мальски приличную школу?

Положим, взятку дают родители, а первоклашка мал и наивен. Тогда в десять лет, когда Петьке за ответ ставили пятерку, а Мишке за тот же ответ двойку и говорили, что Мишке необходимы дополнительные занятия? В десять дети наблюдательны и смышлёны. Или ближе к выпускным? Скандалы с ЕГЭ повсеместны. Как бы там ни было, подозреваю, что многие на практике столкнулись с коррупцией именно в школе.

Рыба гниёт с головы? Рыба всегда гниёт целиком, и запах в низах ничуть не лучше запаха в верхах!

Коррупция плоха не тем только, что кто-то незаконно обогащается. Главная проблема – неэффективность коррумпированных структур. Наркотики продают рядом с полицейским участком, университетский диплом ценят только в пределах нашего двора, тротуары расступаются, поглощая доверчивых пешеходов, ракеты падают иногда в океан, а иногда прямо на дома, буровые платформы и подводные лодки тонут при буксировке, а во всей квартире не найдешь предмета, изготовленного в России двадцать первого века. Это и есть проявление коррупции.

Или, если угодно космическому генералу, «очень мощных средств воздействия».

Что делать?

Как и в случае с сифилисом: сначала осознать, что болен, а затем лечиться.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Писатель и бизнес-модель Михаил Ваннах

Опубликовано 17 января 2012 года

Интересно, но в эру небывалого развития высоких технологий огромной популярностью пользуется литература фэнтези. Та, в которой нет линейного времени научно-технического прогресса; в которой царят вечные законы магии и меча да меняются лишь имена королей с выигранными ими битвами.

И вот периодически авторы такого рода литературы начинают заниматься сочинительством иного рода. Они пишут челобитные. В них они почтительно, как и надлежит в мирах меча и магии относиться к начальству, умоляют доброго дядю придушить гидру сетевых библиотек, а тексты, распространяемые через волшебные кристаллы, тьфу, нет, через читалки, планшеты да смартфоны, продавать примерно так, как делается это в любимых начальством айфонах. (Которые на рынке США, видимо, благодаря выпуску модели iPhone 4S, подняли долю до 43 процентов реализуемых умнофонов, подперев упавший до 47 процентов Android.)

Да, модель бизнеса компании Apple, безусловно, крайне успешна. Свидетельством этого является её капитализация. Летом прошлого года суммарная стоимость ценных бумаг «надгрызенного яблока» превзошла общую стоимость таких гигантов, как Intel и Microsoft. Да к тому же самая дорогая ИТ-корпорация периодически обгоняет по капитализации углеводородную Exxon, становясь самой дорогой компанией планеты.

Ну а говорить о том, что в списке влиятельных людей планеты, составленном журналом Forbes в 2011 году, преемнику Стива Джобса Тиму Куку отведено 58-е место — на ступеньку выше, чем президенту РФ Дмитрию Медведеву, попахивает crimen laesae majestatis, так что мы об этом умолчим… (Русофобов тоже расстроим, упомянув, что премьер Путин в списке уступил лишь самому Бараку Хуссейновичу, обойдя даже владыку могучего и загадочного Китая, не говоря о всяких Железных Анжелах и Стариках Бруни…)

Но – мир информационных технологий динамичен и быстротекущ. Лидерство в нём надо непрерывно подтверждать в непрерывной борьбе. И бизнес-модель от «фрукта» отнюдь не единственная. Да, инвесторам она крайне удобна – это отображается динамикой роста акций. Но есть ещё и привлекательность для потребителей.

А на рынке операционных систем настольно-наколенных компьютеров яблочные изделия на порядок уступают мелко-мягким, ну а на рынке софта мобильных устройств их превосходят и ныне лидирующий Android, и недавно державший пальму первенства Symbian. Да и весьма успешный бизнес Google полностью (если я не ошибаюсь) бесплатен для потребителя. (Мы сознательно опускаем сейчас волонтёрские проекты вроде Wikipedia: видели бы вы выражение глаз хирурга, к которой на практику, или как оно там обзывается у медиков, пришли студенты новообразованного медфакультета, предъявившие конспекты со ссылками на Вики, – а также Linux.)

Так вот, скажем однозначно. Все попытки залить разлитое масло в разбитый горшок тщетны. И определяются они технологией. Копирайта не было в эпоху рукописей. Были авторы, даже профессионально жившие сочинением текстов. Были издательства, книжные лавки античности, где прилежно марали папирус своими каламами рабы-переписчики и, позже, отпущенники. Были скриптории, где монахи с послушниками водили перьями по пергаменту.

Но – давайте обратим внимание! Производительность труда любого желавшего переписать для себя текст была примерно такой же, как и у профессионалов. Нет, вышедшая из монастыря книга была чудно украшена, являя собой уникальный и драгоценнейший артефакт, ценой в рыцарский доспех или деревеньку с обитателями. Но контент вполне мог быть скопирован. (Хотя делалось это нечасто: в средневековых графствах и княжествах могло не быть даже полного текста Евангелия, не говоря уже о Библии, – слишком дороги были книги.)

Потом пришло книгопечатание, и монополия на распространение информации оказалась у владельцев печатного станка. (Поэтому устройство это с первых же дней своего существования оказалось объектом пристального внимания властей, и должность цензора, надзиравшего некогда за тем, чтобы совсем уж большая сволочь не втиралась в ряды законодателей Города, прочно ассоциируется ныне с контролем над информационными потоками.)

Ну, это, конечно не было абсолютом. Барышни традиционно переписывали стихи любимых поэтов в альбомы (в начале семидесятых годов прошлого столетия огромной популярностью пользовался, скажем, поэт Асадов). Более технически продвинутые юноши копировали Высоцкого и «Британский марш подводников» с третьей копии на магнитной ленте на четвёртую. Практиковалось записывание на плёнку передач BBC и даже польского радио.

Настоящий виниловый диск был драгоценен. Его извлекали из конверта раз, переписать на девятнадцати сантиметрах в секунду на магнитофон. Позже была эпоха копирования видеозаписей. (Впрочем, охранители нравов не дремали: за «Эммануэль» или «Зелёные береты» можно было сесть…)

А потом всё кончилось. Пришла цифра. С её способностью неограниченного копирования без потери качества. «С пятидесятидвухкратной скоростью», как писал в бумажной «Компьютерре» бесподобный либертарианец Анатолий Левенчук. Так стала распространяться сначала музыка, а потом, по мере роста скорости каналов — и видео, с появлением удобных устройств для чтения — и книги…

И – всё. И – назад дороги не будет. Всё, что может быть скопировано, будет скопировано. И это – навсегда. Попытки введения новых хитроумных методов защиты контента, о преодолении которых простейшими способами периодически рассказывается во всех компьютерных изданиях, проходят по разряду «приходите ещё, нам без дураков скучно».

Но вот писатели отнюдь не прочь получить за свой труд кое-какую денежку. Мир наш так устроен, что эти бумажки довольно полезны. Да и изрядная часть читателей с этим абсолютно согласна. Как тут быть? Бороться с пиратством путём писания коллективных челобитных? Ну как же надо не знать устройства мира современных ИТ, чтобы не понимать, что ни одно национальное государство (ну разве что Северная Корея) не в силах изолироваться от Всемирной паутины; задачу эту не решает полностью даже Великий Китайский Брандмауэр.

Так что нужно просто изменить бизнес-модель писательства. Вот известен феномен американской барышни, сочиняющей книги про вампиров, выкладывающей их в Сеть и собирающей более чем вменяемые деньги с читателей. Вообще в США распространение электронных книг как-то не порождает проблем с пиратством – там объёмы продаж книг электронных просто превышают продажи бумажных копий.

Но объясняется это не какими-то специфическими формами защиты. И уж не тупостью «пиндосов». Знаете, какая в США популярнейшая покупка была между Рождеством и Новым Годом? Пистолет или винтовка. Полмиллиона новых стволов ушло за неделю. Очень разумно в год глобального кризиса…

Так что продажи электронных книг – это из той же серии, что и стеклянные входные двери в «белых» поселках Среднего Запада. (В которые никто не норовит пальнуть даже из «пневматики».) Из разряда уважения к собственности в стране, где государство никогда не обирало всех граждан, назначая миллиардерами немногих достойнейших.

Ну и из практики работы крупнейших информационных корпораций, которые делают действительно доступным всё переведённое в public domain. Интересно, что русские книги позапрошлого века, которые автор читал в последнее время, оцифрованы или Microsoft, или Google. Наши же торговцы электронной книгой норовят содрать копеечку даже за текст Гоголя — видно, собираются вскоре туда, где Николай Васильевич пребывает, передадут…

А в России писателю стоит поглядеть на модели работы, скажем, СМИ. Практически все издания перешли уже в электронную форму. Существование обеспечивается попутной рекламой. Которая, адаптируясь к интересам потребителя (не всегда даже осознанным), подсказывает полезную информацию (скажем, лавочку с аккумуляторами буквально за соседним углом, которую никогда бы не нашёл…).

А помните, в советское время была такая «Роман-газета». Так что вариант бесплатной для потребителя и приносящей некоторый грошик автору бизнес-модели лежит на поверхности. Возможны и другие модели… Но в любом случае надо смотреть в будущее, а не скорбеть по временам, когда печатали книги на бумаге, а писали при свечах…

Да и тогда, помнится, Антон Палыч негодовал на тех, кто берёт и даёт читать книги… А в 1960-е «Искатель» публиковал памфлет Ник. Томана, ЕМНИП, о специализировавшемся на детективах западногерманском издательском концерне, где, озаботясь вышеозначенной проблемой дачи книг для прочтения, разрабатывали краску, через сутки после «откупоривания» книжки улетучивающуюся со страниц. Что-то это напоминает... И не следует ли наследникам писателя вчинить иск разработчикам систем защиты контента?

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Мельчающая Вселенная Василий Щепетнев

Опубликовано 18 января 2012 года

О том, что Вселенная сдувается и мельчает, я узнал не из умных книг, а опытным путём. И затем получал новые и новые подтверждения: да, мельчает, да, сдувается.

Первой ласточкой было уменьшение бутылки «Советское шампанское». Первоначальный, классический её объем равнялся 0,8 литрам, а вовсе не 0,75. А потом как-то пятьдесят кубиков потерялись. Звоночек. Умный человек тут же зафиксировал бы открытие, а потом переселился поскорее в другую, стабильную Вселенную. Я же продолжил наблюдения.

Вслед за шампанским стал мельчать хлеб. Если шампанское теряло размер, то хлеб – массу. Стандартная килограммовая буханка стала весить девятьсот пятьдесят граммов, потом девятьсот, и так дошла до шестисот. Похоже, процесс будет продолжаться и далее.

Или вот сливочное масло. Прежде стандартный брусочек равнялся двумстам граммам, а сегодня – ста восьмидесяти. Молоко, соки частенько разливают не в литровые пакеты, но на пятьдесят, на сто, а то и на двести кубических сантиметров меньше. То ж и со всякими крупами.

Да и литры мельчают сами. У знакомого старая, можно сказать, уже древняя машина – «Победа». Так вот, в её бензобак нынче входит больше литров бензина, нежели сорок лет назад. Бак увеличился? Литр усох, утверждает знакомый. И я ему верю.

Или уж совершенно бесспорный случай: процессоры сегодня готовят по иной технологии, чем вчера. С каждым годом она, технология, осваивает всё более тонкие приёмы. Если не так давно процессоры готовили по технологии 120 нанометров, потом 90, то сегодня и технологию 45 обзывают устаревшей.

А лампочки? Обыкновенные лампочки накаливания? Жили себе стоваттки, жили и беды не знали. Хотя тоже мельчали, из полновесной груши превратились в небольшие грибочки. А сегодня они все ослабли, потеряли в мощности. По крайней мере, маркируются как лампочки в девяносто пять ватт. Грандиозное достижение человеческого разума.

А рубль? Советский рубль, как гордо писали в соответствующих документах, приравнивался к 0,987412 грамма золота. Правда, опытным путём подтвердить сие мне не удалось. Никто не хотел менять рубли на золото по указанному курсу, ещё и милицию грозили позвать, и в школу сообщить, хотя при чём здесь милиция и школа? Может, я не туда обращался? В сберкассу, а следовало куда-нибудь в другое место? В любом случае, в сегодняшнем рубле и миллиграмма (!) золота нет даже по документам. Вот уж сдулась Вселенная!

Но материальные объекты есть лишь видимая часть окружающего нас мира. Невидимая не менее важна. Не исключу, что она важнее литров и килограммов. Взять хоть идеи. По историческим меркам совсем рядом, на жизни прошлого, не полностью вымершего поколения главной идеей являлось построение коммунизма во всём мире. Для затравки – в одной стране.

Хотя бы в одном городе: «Превратим Москву в образцовый коммунистический город!» – требовательно смотрели на воронежцев широкоплечие рабочие с многочисленных плакатов. Превращали как могли.

Но искусство превращения требовало иных артефактов, нежели плакаты и транспаранты. Всемогущий маг оказался несостоятельным. Вместо образцового коммунистического города вышло не поймёшь что. О стране и говорить нечего. Сдулась страна. Пошли всякого рода процессы, политические и не очень, а в результате и квадратные километры не сходятся, и население тает год от года.

Спрашиваешь власть: что делать-то? Молчит власть, не дает ответа. «Обогащайтесь», – шепчут с задней парты. Ага. Кто может — он и без подсказок обогащается, но разве идея обогащения равнозначна идее построения коммунизма во всём мире или хотя бы в отдельно взятой стране? Никакого сравнения. А память услужливо напоминает, что было с теми, кто обогащение провозгласил, и с теми, кто в этот лозунг поверил. Ничего хорошего.

Зря говорят, что история ничему не учит. Умных – учит. Другое дело, что умных мало. Обогатившиеся, помня уроки прошлого, жён своих, и детей своих, и скот свой, и прочее добро своё перетащили в другую часть Вселенной.

Есть гипотеза: Вселенная и сдувается, и раздувается одновременно, а не поочерёдно. А где-то между этими частями существует пространство стабильности. Туда-то, в пространство стабильности, и переезжают умные люди.

Согласно иной теории пространство стабильности само может мигрировать. Перемещаться. Что ж, умные люди будут перемещаться вместе с ним. Вдруг и к нам попадут. Вот, скажут, мы и пришли.

А мы вежливо освободим место и станем, куда велят.

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Диета без фосфора? Дмитрий Шабанов

Опубликовано 18 января 2012 года

В своей прошлой колонке я не стал обосновывать утверждение, что в ближайшем будущем человечеству придётся менять отношения со средой. Честно сказать, эта идея кажется мне неким «общим местом». Но даже дискуссия на сайте (интересная — посмотрите!) показала, что многие мысли надо обсуждать со всей основательностью.

Здесь я обсужу одно простое утверждение. Многие разумные люди, вовлечённые в технологический прогресс, считают разговоры об исчерпании невозобновимых ресурсов недалёкими. История показывает, что по мере развития человечества относительная важность ресурсов меняется. Может, надо беспокоиться не о сбережении нынешних ресурсов, а об ускоренном переходе к фазе, когда они уже не понадобятся?

С частичной правотой такого подхода нельзя не согласиться, но, чтобы избежать ловушки неверного понимания, важно тщательно обсудить детали. Давайте разбираться не торопясь.

Специфика нашего вида состоит в том, что для его современного состояния критично важны невозобновимые ресурсы.

На Землю льётся поток солнечной энергии; на поверхности нашей планеты этот поток многократно преобразуется и, в конечном счёте, покидает её в виде теплового, низкоэнергетичного излучения. Этот поток преобразуется живым веществом, атмосферой и гидросферой Земли, запуская по всей её поверхности круговороты веществ. Увы, полностью замкнуть круговорот вещества невозможно: в любом случае какая-то доля веществ рассеивается. Куда попадает вещество, «потерявшееся», к примеру, в какой-нибудь подмосковной дубраве? Воды дождей и рек снесут его к морю, где оно захоронится в осадочных породах.

Поэтому кроме солнечного потока энергии для жизни на нашей планете важен иной поток, который мы назвали хтоническим. Это рассеивание материнской, исконной энергии Земли. Эта энергия движет континенты, вздымает горы, вызывает извержения вулканов. Хтонические силы поднимают осадочные породы со дна океанов, подставляют их под разрушающее действие живых организмов, воды и воздуха и тем самым пополняют убыль необходимых для жизни элементов на земной поверхности.

Пока понятно? Так вот, все виды, кроме нашего, встроены в какие-то ячейки этого круговорота. Активность процессов в каждой ячейке ограничена входящими в неё потоками энергии и вещества.

Мы (фанфары!) вышли за пределы, которыми ограничен любой другой вид. Мы используем не только солнечную энергию, которая изливается на Землю сейчас, но и ту, которая поступала в геологическом прошлом. Мы сейчас живем в первую очередь благодаря энергии горючих ископаемых. И надо признать, что надолго законсервировать такую ситуацию не получится.

В 1956 году американский геофизик Кинг Хабберт описал динамику нефтедобычи. Когда-то нефть использовали совсем мало. Потом она стала «кровью» экономики, и её добыча стала расти. Разведывались новые запасы, расширялась добыча в известных месторождениях. Со временем разведанные запасы начнут сокращаться. Повышение цен на нефть будет вызывать разработку всё более сложных месторождений, но рано или поздно нефтедобыча сойдёт на нет.

Раз какой-то процесс растёт в начале своей истории и снижается в конце, значит, где-то посередине у него есть максимум. Хабберт предположил (в общем, произвольно), что кривая нефтедобычи должна описываться кривой Гаусса. Для территории США пик Хабберта был пройден в 1971 году, а для мира в целом — как кажется, в 2006-м. Неуверенность в датировке пика связана и с влиянием кризиса, и с тем, что реальная кривая нефтедобычи всё-таки имеет значительно более сложную форму, чем гауссиана.

Означает ли «конец нефти» крах экономики? Вероятно, нет. Конечно, рост цен на нефть может вызвать многие экономические пертурбации, но можно надеяться, что разрушить цивилизацию они не смогут.

С другой стороны, подумайте: ещё пару веков назад нефть не считалась стратегическим сырьём. Мы знаем, что технологическое развитие является ускоряющимся. Стоит ли думать, что через век нефть будет так важна для нас, как и сегодня?

Приведу аналогию. Россия вошла в роль главного поставщика газа в Европу, для которого газовый вентиль — более серьёзное оружие, чем танки и ракеты. Но одной из угроз для роли газового монополиста оказываются технологии получения сланцевого газа. Крупнейшие запасы этого сырья находятся в Украине и Польше. Чем жёстче Россия будет исполнять соло на трубе, тем весомее окажутся стимулы для развития сланцевой энергетики у её юго-западных соседей.

А теперь представьте себе, что наконец-то окажутся правдивыми очередные сообщения об успешной (и энергетически выгодной!) реализации технологии холодного термоядерного синтеза! Как это отразится на нефтяной энергетике? Так ли важно трепетно держаться именно за те ресурсы, которые мы используем сегодня?

А какие из ресурсов являются незаменимыми? Ну, например, технологические металлы (в соответствии со взглядами Джона Лифтона). Чтобы сделать самолёт, нужен титан и рений. Для аккумуляторов — литий и лантан. Для ПК — германий, галлий, индий, европий и много чего ещё. Для топливной ячейки водородного автомобиля — платина и палладий. Почему эти металлы дорожают? Потому что их запас, доступный для человечества, чрезвычайно ограничен. Конечно, в ядре Земли их много, но для извлечения не хватит ни энергии, ни технологий, ни поверхностного запаса технологических металлов.

Может, когда человечество исчерпает запасы платины и палладия, оно разработает катализаторы, ну, скажем, из кремния? Через двадцать минут после того, как написал предыдущее предложение, нашёл почти идеальное подтверждение высказанной идее. Итак, будем надеяться, что нынешние критичные потребности в технологичных металлах со временем ослабнут. Однако, вероятно, на смену им придут новые.

Но здесь я хочу подробнее всего обсудить одну чрезвычайно важную технологию.

Эта технология бесспорно критична. Потребности в необходимых для неё элементах должны быть обеспечены любой ценой, их замена невозможна. Потребление этих элементов нельзя сократить ниже некоего уровня. Вы поняли, о чём я говорю? О самой жизни, точнее — тех биологических процессах, которые лежат в основе нашего существования.

Для жизнедеятельности каждой клетки необходим определённый набор элементов-биогенов. Их список велик, но очевидно, что они различаются по критичности. Самый критичный — фосфор.

Фосфор совершенно необходим для каждой клетки. Так, основой ДНК является цепочка моносахаридных остатков, соединённых остатками фосфорной кислоты.

Сравним оборот этого элемента в естественном лесу и на поле. В лесу есть некий запас фосфора. Поедая друг друга, организмы передают друг другу его атомы. Когда они отмирают, фосфор поступает в почву, откуда быстро возвращается в состав живого вещества. Вытекающая из лесу в сильный дождь вода уносит какое-то количество фосфора, но оно очень невелико и компенсируется поступлением фосфора из разрушающихся горных пород.

В поле ситуация совсем иная. Урожай, в котором накоплено значительное количество фосфора, изымают и увозят невесть куда. Если убыль фосфора не компенсировать, плодородие поля катастрофично упадёт. Что делать? Вносить удобрения. Сплошь и рядом фосфор вносят в количестве, намного превышающем изъятие, потому что избыток этого элемента подстегивает рост растений. Откуда берут фосфор для удобрений? Изымают из фосфорсодержащих горных пород. При первом же дожде значительная часть внесенного фосфора вымывается с поля, сносится в реки (вызывая там цветение воды), и, в конечном итоге, попадает в океан. Итак, на оборот фосфора влияют чуть ли не все процессы в биосфере.

В качестве курьёза скажу, что не так давно в озере Моно в Калифорнии была найдена гамма-протеобактерия из семейства Halomonadaceae, которая вместо атомов фосфора использует (в том числе при построении ДНК) мышьяк! Это озеро отравлено огромными количествами мышьяка, но жизнь, как оказывается, может приспособиться даже к такой среде. Однако для нас (и для тех организмов, которые мы едим) мышьяк — сильнейший яд. Нам нужен фосфор.

Человечество многократно ускорило перемещение фосфора в осадочные породы. Пока этот процесс компенсируется его избыточным изъятием из месторождений фосфорсодержащих пород. Но надолго ли их хватит?

По этому поводу ценные данные приведены в статье Алексея Гилярова, пересказывающего, в свою очередь, редакционную статью журнала Nature.

Мы уже прошли пик добычи фосфорных удобрений. Их производство уменьшается, в разработку идут бедные, неудобные для использования, загрязнённые источники фосфора. На сколько-то десятилетий их хватит. А потом?

А что будет потом, на самом деле не знает никто. Тот фосфор, который мы рассеяли по биосфере и который упокоился на дне океана, стал для нас недоступным. Чтобы его поднять и концентрировать, нужны колоссальные затраты энергии — которых нет и, в общем, не предвидится.

Как измерить доступность фосфора в планетарных масштабах?

Главный процесс, который мог бы повысить планетарную доступность фосфора, — подъём донных осадочных пород на дневную поверхность с последующей их эрозией и разработкой. В этом процессе задействованы колоссальные хтонические энергии. Тем не менее он на порядки слабее человеческой деятельности! За год мы рассеиваем фосфор, сконцентрированный хтоническими силами за огромные промежутки времени.

Те меры, о которых мы можем помыслить, не повышают доступность фосфора, а лишь замедляют скорость её снижения. Так, можно экономнее расходовать фосфорные удобрения. На самом деле благотворное воздействие окажет даже просто их значительное подорожание. Оно уже началось, и понятно, что фосфорные удобрения будут только расти в цене. Ещё не до такой степени, чтобы продавать золотишко и закупать суперфосфат, но уже настолько, чтобы всерьёз думать об экономии.

Возможно, когда-нибудь вода, вытекающая из районов земледелия, будет фильтроваться через мощные заросли каких-нибудь водорослей, может быть, даже генетически модифицированных. Водорослевая биомасса будет связывать фосфор и иные биогены, а затем её будут изымать и использовать в качестве удобрений. Но даже эта мера лишь замедлит снижение планетарной доступности фосфора, а не обратит его вспять!

Как обеспечить неистощающее развитие человечества на фоне непрерывного снижения доступности фосфора? Я не знаю, и предполагаю, что этого не знает никто.

Но думать об этом надо уже сейчас.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Возвращение Михаил Ваннах

Опубликовано 19 января 2012 года

Есть в Южной Америке такая страна – Бразилия. Советский человек знал её, прежде всего, по знаменитой сентенции об изобилии в лесах диких обезьян. Ну, читающая публика получала ещё какое-то представление о ней по романам прогрессивного писателя Жоржи Амаду из жизни проституток и сутенёров, очень неплохим, кстати. Но всё это было – на краю географии.

Позже вдруг выяснилось, что Бразилия оказалась, вместе с Россией и двумя азиатскими «державами-миллиардниками», в группе быстро растущих стран БРИК. И население у неё оценивается более чем в 190 миллионов душ — куда больше, чем у нас. И валовой внутренний продукт в 2010-м году — восьмой в мире. (Россия, по тому же документу, в мире одиннадцатая…) И ножи из бразильской стали вдруг вытесняют отечественные с прилавков местных магазинов. А тут вдруг экспатриды — те друзья, что проживают в нездешнем полушарии, рассказывают совершенно неожиданные вещи.

Американцы фильма с Калягиным не видели. Но у обитателей Большого Яблока бразильцы, то бишь переселенцы из этой страны, возможно, неполиткорректно ассоциируются с двумя профессиями. Мужская часть южного населения традиционно держала индивидуальный пошив обуви для тружеников глобальных финансовых институтов и светских львиц. Ну а женская – поставляла танцовщиц для «гоу-гоу баров», в которых отдыхал офисный планктон фракции помельче.

Возможно, этим занята была только ничтожная часть иммигрантов из Бразилии (средний уровень образования у них был повыше, чем у североамериканских аборигенов, не числя в таких индейцев…), но это не оказывало на формирование образа никакого влияния. Иммигрант из Бразилии в США был достаточно обилен.

Само бразильское правительство говорило о миллионе соотечественников, перебравшихся в США. Американское Министерство Безопасности Родины насчитывало в 2010 году двести тысяч бразильянских «нелегалов». В общем, вектор миграции был однозначен. Из развивающейся страны с растущим населением – в страну развитую.

И только вдруг американская пресса примерно в прошлом году начала отмечать необычные тенденции. Иммигрант из Бразилии пошёл обратным ходом. Начал возвращаться в свою страну. В свой родной Сальвадор в штате Байя, откуда уехал в юности. И аналогичные процессы происходят и с мексиканцами: жители страны, традиционно пробиравшиеся через речку на север, в поисках лучшей жизни, валят назад в родные пенаты.

Истэблишментарная американская пресса видит в этом прежде всего свидетельства экономического прогресса Мексики с Бразилией, проистекшего под мудрым руководством Всемирного банка. Оппозиционные сайты, ассоциируемые с «захватчиками Уолл-стрита», равно как и с малочисленным, но весьма постоянным левым меньшинством, говорят о нарастании «общего кризиса империализма» вообще и финансовой системы США. Ну а мы попробуем посмотреть с точки зрения единственной вещи, которая действительно влияет на планету людей, – с точки зрения технологии.

Ну, прежде всего вспомним об образовании иммигрантов из Бразилии. Достаточно хорошем. Неудивительно: 86 процентов населения этой страны живет уже в городах. А это и хорошо, и плохо. Уровень образования, конечно, повыше. Но готовность долго и тупо делать примитивную работу по одиннадцать-четырнадцать часов в день за невеликую зарплату уже совсем не та, что у выходца из деревни в первом поколении. Значит, предпочитаемая работа уже должна быть достаточно квалифицированной и сопровождаемой приличным «социальным пакетом».

Прекрасно. Кто же против... Но вот беда – экономики такой работы не предоставляют! Чисто технологически. Нет её. Её отбирает развитие массовых технологий.

Простейший пример. Вспомним вычислительные машины 1970-х годов. Возле них постоянно бродили бригады электронщиков, для которых постоянно находилось дело. Причём цифровые машины были уже исполнены на микросхемах более надёжных, нежели дискретные элементы. (Ну а ламповые аналоговые модели МН-7 можно было использовать только тому, кто и поныне помнит схему устройства операционного усилителя; тут уж об обслуживающем персонале речи не шло — «программирование» велось паяльником…)

То же самое было и с бытовой электронной техникой. Ну а нынешняя либо обменивается по гарантии, либо работает до конца срока морального старения; нужда в квалифицированном обслуживающем персонале сведена к минимуму… (То, чем занимаются нынешние эксплуатационщики – срастить кабель, перенести стойку, – требует в большинстве случаев куда меньшего уровня квалификации…)

Ну а теперь посмотрим на пошив. Индивидуальный. Что из ткани, что из кожи. Так это дело нынче автоматизировано. Так же, как и в поточных линиях. Машинки с цифровым управлением. С пневматическим креплением и переворачиванием материалов стоят на североамериканском континенте от десятка с чем-то килобаксов и выше (у нас заметно дороже).

Управление – разнообразнейшее. В какие-то модели суют карту памяти старого доброго формата CF. В какие-то – непрерывно качают данные по Wi-Fi. То же самое с раскроем тканей. С подачей деталей (или как там обзываются раскроенные куски материала) к машинке.

Но интересно то, что такое «железо» позволяет минимизировать живой труд даже и в индивидуальном производстве. Модельер может переложить все рутинные операции, начиная даже с требовавшего изрядного навыка раскроя, не говоря уже о шитье, на компьютеры и компьютерно управляемые механизмы. Дешевле это…

Но и – надёжнее. Машина-то по рассеянности шовчик не пропустит. Но вот нужда в белошвейке из Южной Америки минимизируется, и ей тогда, может, лучше вернуться в родные места. (Кстати, владелицы ателье, обшивающих бродвейских звёздочек, информировать их о новациях не спешат, дерут по-прежнему, как за hand made… Хотя вещи-то по-прежнему уникальные!)

Тут есть и ещё одна перспектива возвращения. Производств из Юго-Восточной Азии в страны первого мира. О том, что зарплата китайских работников весьма быстро растёт, мы писали не раз. Излишне напоминать читателям, что те же самые механизмы приведут и к росту зарплат и в других странах трудоизбыточного региона, в Камбодже и Индонезии. Так что в какой-то момент станет рентабельно вернуть производства к потребителю – всё равно работать на них станут в основном автоматы, так что разница в цене рабочей силы окажется непринципиальной.

Ну а транспортные расходы при этом сократятся. А гибкость производства может и возрасти: представим себе, что робот шьёт продукцию почти с качеством Савил Роу по вполне массовой цене. (Ну, может, заменяя конский волос на нечто высокотехнологичное и не используя твида ручного плетения…)

Фасоны-то мужских костюмов не менялись с 1950-х, пожалуй. Капитал вложен лишь в робота-портного. Аренда – на ту площадь, где он стоит, и на кабинку, в которой лазеры ощупают потребителя. Ткань и нитки заказываются по мере нужды, то есть расход капитала на них минимален, в отличие от массового пошива готового платья, которое шьётся в Азии, а потом долго-долго ищет потребителя.

И вот эти-то возвращения дадут весьма интересные эффекты. Ну, вряд ли Бразилия, даже когда в неё вернутся мигранты из США, сможет конкурировать с оставшимся в Штатах хайтеком. С центрами разработки микропроцессоров и программ, биотехнологий и космических аппаратов.

Но это – здоровая страна с довольно большим количеством ресурсов. Она-то проживёт… Ну а есть ещё страны Азии. Жившие преимущественно экспортом рабочей силы и свершившие на нём свои экономические чудеса. Нуждающиеся для своих гигантских населений в притоке ресурсов. Купить которые можно лишь на экспортные деньги. Как они будут решать свои проблемы; какие проблемы они создадут богатым ресурсами соседям?

Но ясно одно: в глобализованной экономике развитие компьютерных технологий (само существование которых обязано наличию глобального рынка) запускает процессы «возвращения» мигрантов в свои палестины. Производств — в некогда промышленно развитые и впавшие в постиндустриализм страны.

Статистику пока привести затруднительно; налицо лишь первые движения ветерка. Только вот в какие бури он может вылиться… И ещё: непонятно, кто будет тешить нью-йоркеров в гоу-гоу распивочных. Неужели вездесущие роботы? А что, тут силиций, там силикон…

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Дело для шпиона Василий Щепетнев

Опубликовано 20 января 2012 года

Я веду приём в кабинете. На двери табличка: «Дерматовенеролог». Осматриваю пациента. Пытаюсь расслышать, на что он жалуется. За окном – рёв двигателей. Самолеты то взлетают, то садятся. Мощные самолёты. Современные. Аэродром не то чтобы совсем рядом, но и недалеко. Невооружённым глазом видно многое. Вооружённым – ещё больше, но я глаз не вооружаю. Мне это ни к чему.

Пациент уходит, обнадёженный. Я смотрю в окно и думаю: какой сюжет пропадает! Сидит врач-вредитель, с больными приветливый, внимательный, от всяких болезней лечит правильно, по науке, а на самом деле его задача – следить за военным аэродромом. Он и следит. Рисует в истории болезни всякие закорючки. Крестик – бомбардировщик, палочка – истребитель, кружочек – вертолёт.

Смена закончилась, он крестики и кружочки пересчитал, а по пути домой бросил в почтовый ящик открытку «Ферзь а3-е7». Врач-вредитель играет в шахматы по переписке. Невинное занятие, гимнастика ума. А на самом деле половина участников турнира – шпионы и диверсанты, и пересылают не шахматные ходы, а всякие закодированные сведения.

Сколько полётов совершено за день на аэродроме «Балтимор», сколько эшелонов проследовало мимо станции «Бабяково», сколько лампочек куплено в Айдаровском сельпо, какова крепость пива в привокзальном киоске и в какой шляпке ходит на службу Тонечка, секретарь-машинистка Каменского райвоенкомата.Эти и другие сведения стекаются к Главному Резиденту, который работает руководителем кружка коротковолновиков районного дома пионеров и под видом любительской связи передает шифровки в Центр Подготовки К Войне. Из лампочек, шляпки секретарши и числа полётов Резидент делает выводы о боеготовности нашей армии и, частично, флота.

Потом всех шпионов, как водится, разоблачают, и чекисты с добрыми усталыми глазами ведут пионеров сажать берёзки на старый пустырь, где накануне работала всякая техника, оставив после себя просевшую чёрную землю.

Но писать повесть времён первой холодной войны не хочется. Нужно что-нибудь современное. И встаёт вопрос: чем, собственно, занимаются традиционные шпионы сейчас? Сегодня житель любого дома может установить на окне камеру, снимать военный аэродром в разрешении 1080 р и передавать картинку в режиме реального времени патагонскому другу: смотри не хочу.

Ту же крохотную камеру можно прицепить на вишню у дороги — никто и не заметит. В городах, где камер видеонаблюдения тысячи, где каждый автомобиль может нести на себе видеорегистратор, подглядывать за входящими и выходящими хоть в сауну, хоть в клуб одиноких сердец – штука рутинная.

Счета в банках, контроль доходов и расходов генералов и прапорщиков отследить шпионскими методами довольно легко, было бы желание. Чертежи танков, самолётов, подводных лодок и ракетных двигателей поставляются при продаже технологий, только плати. А ещё средства орбитального шпионажа. Плюс всеобщая беспроводная телефонная связь, позволяющая слушать кого угодно, не выходя из дому. Переписка с заграницей преступлением не является, равно как голосовая связь и видеозвонки по скайпу.

Родные и близкие видных государственных деятелей живут на территории вероятного противника, и хорошо живут. На виду. Зачем в таких условиях вербовать поварих, дворников, истопников и садовников? Зачем смотреть в окно и рисовать палочки и кружочки? Зачем общаться с вольнодумцами через английский кирпич высокой технологии, если проще пойти в кафе? Штюбинг смущён и озадачен: легко пополнить ряды безработных, а не хочется.

Конечно, в критические моменты разведка способна сыграть роль палочки-выручалочки. Мол, по данным разведки, там-то и там-то со дня на день изготовят ядерную бомбу, и потому нужно срочно начать превентивную войну. Потом сказать, что да, что ошиблись ребята, с кем не бывает. Но у Штюбинга свой кодекс чести. Дезинформировать противника хорошо, дезинформировать своих плохо.

Податься в агенты влияния? Пожалуй. Но и тут плащ и кинжал – предметы лишние. Заказал рекламу, заплатил за эфирное время, и хоть на первой кнопке, хоть на второй влияй с утра до вечера, как это делала таинственная организация «Аум Синрикё». Хочешь — западные ценности рекламируешь, хочешь – восточные, а есть желание расхвалить медные браслеты от давления, ожирения и курения – хвали, никто слова поперёк не скажет. Действенно. Но не очень захватывает. В метро читать трудно.

Изучая «Перечень сведений, отнесённых к государственной тайне», ищешь сведения интересные, на которые потратить дюжину-другую шпионов не жалко. Вот пункт сорок второй: «Сведения о горных выработках, естественных полостях, метрополитенах или иных сооружениях, которые могут быть использованы в интересах обороны страны». Вот она, тайна! Пещеры, лежащие в глубинах Земли и заселённые всякого рода монструозиями, – достойное поле битвы для рыцарей плаща и кинжала.

Значит, так: французский, израильский и американский шпионы по очереди спускаются в котельную Веневско-Огарёвской районной больницы, закрытой три года назад по случаю реформы здравоохранения. Спускаются – а назад не возвращаются. Обеспокоенные руководители Моссада, ЦРУ и DGSE обращаются к российским коллегам с просьбой прояснить судьбу пропавших агентов, взамен обещая оказать соответствующие услуги. И вот майор Пронин получает особо важное задание: выяснить и доложить, а попутно распропагандировать и перевербовать.

Майор берёт запас батареек, связку восковых свечей из ближайшего храма, кличет верного фокстерьера Блэра и глубокой ночью идёт к разрушенной больнице. На двери котельной висит ржавый амбарный замок, из скважины которого медленно сочится кровь…

В общем, шпионам следует писать романы. Хороший роман стоит дивизии. Не верите? Спросите у госпожи Роулинг.

К оглавлению

Дмитрий Вибе: Следы невиданных планет Дмитрий Вибе

Опубликовано 20 января 2012 года

Поиск неизвестных планет в Солнечной системе — спорт довольно старый. Первым охотником за планетами нового времени стал Вильям Гершель, который после случайного открытия Урана в 1781 году посвятил часть своего времени поиску других спутников Солнца. Самому ему удача больше не улыбалась, но он (как и во многом другом) указал путь будущим наблюдателям, продемонстрировав, что в Солнечной системе можно обнаруживать неизвестные до того крупные тела.

Следующий известный эпизод — открытие Нептуна в 1846 году «на кончике пера» — продемонстрировал, что новые планеты можно открывать не только посредством кропотливого разглядывания неба, но и теоретически, анализируя неправильности в движениях известных тел.

Как ни странно, в плане обнаружения настоящих планет Солнечной системы оба метода сработали только по одному разу. Ни наблюдательно, ни теоретически новые Ураны и Нептуны с тех пор обнаружены не были, а Плутон, открытый как будто бы тоже «на кончике пера», оказался в итоге не тем, что искали. Было, правда, два «бума» открытий тел среднего калибра — астероидов.

Один из них пришёлся на начало XIX века, когда были открыты крупнейшие объекты Главного пояса. Второй случился два столетия спустя, когда были открыты крупнейшие объекты пояса Койпера. Собственно, именно второй бум и привёл к лишению Плутона планетного статуса и появлению новой категории тел Солнечной системы — карликовых планет.

Интересно, что после разжалования Плутона в поясе Койпера был открыт лишь один крупный объект — астероид 2007 OR₁₀, хотя до 2006 года современные охотники за планетами собирались открывать их десятками и грозились в скором времени представить обществу чуть ли не новый Меркурий. Но означает ли это, что мы теперь знаем всё о планетах и карликовых планетах Солнечной системы и нам не светит увидеть новый Трансплутон, он же Цербер?

Вообще говоря, нет. Как известно, отсутствие доказательств не есть доказательство отсутствия. Наша неспособность увидеть далёкие тела Солнечной системы может быть лишь следствием недостаточной мощи наблюдательных средств. Теоретически некое тело (или тела) может более-менее устойчиво обращаться вокруг Солнца на расстоянии до сотни тысяч астрономических единиц, а дальше доминирует уже не притяжение Солнца, а возмущения от других звёзд и притяжение Галактики как целого.

Сто тысяч астрономических единиц — это очень много, заметная доля расстояния до ближайшей звезды. Самые далёкие рукотворные аппараты — «Вояджеры» отлетели от Солнца чуть больше, чем на сотню астрономических единиц (хоть об этом и сообщалось как о выходе в межзвёздное пространство). Самые амбициозные перспективные планы по исследовательским полётам на окраины Солнечной системы не простираются пока дальше нескольких сотен астрономических единиц. Пространство же от сотни до сотни тысяч а.е. может скрывать что угодно. В том числе и ещё одну (или не одну) планету.

Там, где пока не работают прямые наблюдения, всегда можно применить косвенные методы. Именно в этом диапазоне расстояний должно располагаться облако Оорта — гигантский резервуар кометных ядер, некоторые из которых время от времени по каким-то причинам сходят с орбиты и направляются к центру Солнечной системы, где мы наблюдаем их как долгопериодические кометы. Уже давно высказывается предположение, что в качестве одной из таких причин могут выступать гравитационные возмущения со стороны массивного и очень далёкого спутника Солнца.

Логика следующая: если бы долгопериодические кометы уходили из облака Оорта и «падали» на Солнце под воздействием внешних причин (приливное действие Галактики, сближения с другими звёздами), они прилетали бы равномерно со всех направлений. В реальности же в их орбитах, как кажется некоторым исследовательским группам, присутствует некая закономерность, указывающая на то, что и возмущающее действие также является регулярным. Исследования такого рода время от времени публикуются в солидных астрономических журналах, хотя и остаются попытками доказать существование гипотетической планеты по её гипотетическому воздействию на гипотетическое кометное облако.

В последнее время много шума наделала статья Джона Матезе и Дэниела Уитмайера, опубликованная в ноябре 2010 года в журнале Icarus. Это далеко не первая и уже не последняя работа такого рода, но именно она привлекла особое внимание прессы.

Дело в том, что в статье имеется (вероятно, неосознанная) хитрая маркетинговая особенность. К развитию косвенных доводов в пользу существования далёкой планеты авторы добавили щепотку конкретики: выбрали для неё новое имя — Тихе. Придумали они его не сами, но именно благодаря им оно «пошло в народ». Для журналиста всегда понятнее, когда разговор идёт о новом красивом имени, а не о каких-то занудных афелиях и вероятностях. Кроме того, в статье обсуждались перспективы обнаружения Тихе при помощи инфракрасного обзорного телескопа WISE. Этого оказалось достаточно, чтобы по «новостям науки» всего мира разнеслась весть об открытии на телескопе WISE новой планеты.

Матезе и Уитмайер выбрали имя для своей планеты не просто так. Они хотели тем самым дистанцироваться от другой гипотетической планеты — Немезиды, идея о существовании которой базируется не на астрономических, а на палеонтологических данных, точнее, на якобы существующей двадцатишестимиллионолетней периодичности вымираний. Тихе — богиня удачи и антагонист злой Немезиды — символизирует, видимо, представление авторов о том, что доказательство существования планеты нужно искать всё-таки в астрономических наблюдениях, а не в костях динозавров (хотя Уитмайер стоял и у истоков Немезиды).

Добрая Тихе, конечно, не более реальна, чем её злая напарница Немезида. И новые доказательства Матезе и Уитмайера мало что изменили. По-прежнему слишком мала статистика (выводы сделаны всего по сотне комет), слишком мало превышение сигнала над шумом, есть противоречия с результатами других групп, которые также видят неоднородности в распределении кометных орбит, но не там, где их видят Матезе и Уитмайер.

В общем, приходится признать, что пока, как и десятилетия назад, нет никаких хоть сколько-нибудь убедительных свидетельств того, что на периферии Солнечной системы скрывается массивное тело. Можно, как водится, дать лишь ограничения: планета не может быть ближе тысячи а.е. и более чем в несколько раз превышать по массе Юпитер (иначе признаки её наличия были бы более явственными). Кстати, ни Тихе, ни Немезида, при всей своей гипотетичности, не имеют никакого отношения к бреду про Нибиру, хотя в общественном мнении часто с ним смешиваются.

Не исключено, что неведомую планету (а также менее массивные, но более близкие койпероиды) удастся увидеть в результатах обзора WISE, в ходе которого специально с этой целью небо было картировано дважды, с интервалом в полгода, чтобы зафиксировать движущиеся объекты. Но это станет ясно только после полной обработки результатов наблюдений, окончание которой ожидается через пару месяцев.

Если же WISE её не увидел, вопрос останется без ответа. И в литературе по-прежнему нет-нет да и появится очередная статья о том, что где-то очень далеко от Солнца, но всё-таки в его власти медленно плывёт через пустоту холодный безжизненный шарик, от которого время от времени шарахаются в нашу сторону испуганные кометы. И такие статьи будут по-прежнему привлекать внимание общественности. Потому что нам зачем-то очень хочется, чтобы планет вокруг Солнца было больше.

К оглавлению