Цифровой журнал «Компьютерра» № 121

Василий Щепетнёв: Из всех искусств Василий Щепетнев

Опубликовано 14 мая 2012 года

На днях я устроил маленький кинофестиваль. На одного зрителя, на себя. Жену неволить не стал. Смотрел шпионские фильмы шестидесятых. «Ангел блаженной смерти», «Страх», «Встреча со шпионом»», «Перстень с русалкой» и ещё с полдюжины родных, советских. Чёрно-белые во всех смыслах, эти фильмы обладают толикой магии, и, если не отпрянуть вовремя, последствия могут быть непредсказуемыми.

Чего стоят повторяющиеся из фильма в фильм сцены, где лощёный нацист с непременным моноклем или же благообразный джентльмен с непременной же сигарой вербуют подходящую, как им кажется, жертву: мол, вы же умный человек и должны понимать, что коммунизм есть прекраснодушная иллюзия, с помощью которой ваши вожди толкают вас на бессмысленные жертвы, приучают жить в скудости, скученности, коллективе, вынуждают отказываться от личных устремлений, и всё ради чего? Ради призрачного завтра.

Когда же морок коммунизма рассеется, вы увидите, что остались у разбитого корыта, потеряв молодость, силы и талант. Поэтому не будьте простаком и вступайте в ряды гестапо (ЦРУ, Интеллидженс сервис), как сделали многие ваши соратники, и вас оценят по достоинству, сполна, у вас будет вилла, машина, счёт в банке…

Наш человек либо притворно соглашается (если на то дано добро руководства), либо прямо посылает искусителей в разрешённое нормами киноискусства шестидесятых место. Нас не проведёшь, не купишь, не сломаешь!

Но более всего шпионские фильмы сильны в другом. Они убеждают: госбезопасность всё видит, всё знает и всё может. Городской дурачок, астроном на пенсии, чистильщик обуви или офицер буржуазной полиции – любой может оказаться товарищем капитаном. Каждый телефонный разговор, каждая любительская радиосвязь, каждое письмо или телеграмма дотошно изучаются компетентными органами, и потому лучшее, что может сделать человек, – чистосердечно признаться раз и навсегда. Собственно, госбезопасности отводилась роль Верховного Божества. Такое вот кино.

Не раз и не два встречались мне в литературе, как в научно-популярной, так и в художественной, описания экспериментов Джеймса Вайкери, который в далёком пятьдесят седьмом году проецировал кадры с призывами есть попкорн и пить кока-колу во время демонстрации обычных кинофильмов. Эти кадры появлялись на экране на мгновения, сознанием не воспринимались, но после фильма народ бойко раскупал и попкорн, и кока-колу, повышая выручку буфета на статистически достоверную величину.

Правда, эксперты отвергли возможность подобного действия «двадцать пятого кадра», да и сам Вайкери позднее заявил, что результаты эксперимента сфабрикованы. Нет никакой технологии двадцать пятого кадра. А если и есть, то на поведение она не влияет. А если и влияет, то незначительно. А если и значительно, то закон запрещает эту технологию использовать. А если и используют, то лишь для пользы государства.

Общественность восприняла это как неуклюжую попытку скрыть факт того, что людям промывают мозги. Регулярно и без их ведома.

А попытка-то была отнюдь не неуклюжая. Попытка была превосходная. И удалась совершенно. Все бдительные граждане ищут двадцать пятый кадр – и забывают о фильме в целом. Действует или нет появляющийся на сотые доли секунды призыв пить газировку, можно спорить. Но важнее изучать эффект, произведённый содержанием всего фильма.

Миллионам людей перед экраном не мгновениями – часами внушают: «госбезопасность всесильна». Или «нас окружают враги». Или «партия — наш рулевой». Или «богатый – значит кровопийца». Или «слава великому вождю». Или «быть бедным – быть счастливым». Или «умрём с песней по приказу командира». Конечно, лозунги меняются применительно к моменту, теперь уместней «Олигарх – ум, честь и совесть нашей эпохи» или что-нибудь подобное.

Умные люди знают это давно. Когда Владимир Ульянов заявлял: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино», — он понимал, что оно, искусство кино, способно и крепить советскую власть, а способно и разрушить. Потому надзор над фильмами был строжайший, и первый человек страны был и первым зрителем.

Промывают мозги не только в кино. Радио тоже вносило и вносит свою долю. Литература во всех её проявлениях. Живопись. Балет. Любое обращение ко второй сигнальной системе есть в известном смысле воздействие на сознание. Мы привыкли оценивать мир не первой, а второй сигнальной системой. Себе не верим совершенно. Чужому мнению тоже вроде бы не верим, но без него обойтись не можем.

Простой пример: попытайтесь ответить на вопрос, хороший у вас компьютер (телевизор, фотоаппарат, крем для бритья) или плохой. И выясните, что неважно, насколько хорошо компьютер выполняет необходимые именно вам действия. Важно, что говорит о товаре пресса, телевидение, радио, интернет-эксперты. Крут ваш компьютер или нет. Если нет, то человек ощущает дискомфорт, переходящий в стыд. И, если есть копилка, потрошит её и меняет машину с Core 2 Duo на Core i7, хотя девяносто процентов времени он работает в MS Word, а оставшиеся десять приходятся на Media Player Classic и сёрфинг. Если же копилки нет, берёт потребительский кредит (мне кажется, что на одного приказчика в компьютерном салоне приходится двое банковских зазывал).

Насколько мы вообще вольны? Насколько свободны в выборе пойти направо, пойти налево или остаться на диване? Вот я утром пью чай. О марке и не думаю, марка чая мне навязана рекламой безусловно. Но сам чай – пью потому, что мне так нравится, или потому, что мне так внушили?

Хорошо, я не стал смотреть телевизор, решил просто погулять. Иду по Проспекту Революции, а не по Фридриха Энгельса – из нелюбви к немецкому капиталисту-коммунисту, или Проспект Революции просто приятнее для глаз (город наш ни рушить памятники Ленину, ни переименовывать улицы Каляева и Халтурина не спешит; прежде это было признаком консерватизма, а ныне явная фронда: ждите, скоро!).

Гуляю, но куда ни посмотрю – пей кока-колу, пей кока-колу, пей кока-колу. Не мелькание в одну двадцать пятую секунды, а постоянный красочный, огромный плакат (вместо кока-колы может быть любимая партия, предложение взять кредит на доверии, да что угодно может быть).

Возвращаюсь с прогулки, набитый сотнями призывов и команд, включаю компьютер. По своей воле включаю, или я так запрограммирован? Читаю роман ради времяпрепровождения, или его мне навязали, если не прямо, то косвенно?

Некоторые настолько сомневаются в наличии свободной воли, что просто не способны принять срочное решение и опаздывают то в туалет сходить, то лекарство принять, в итоге становясь пациентами психоневрологических диспансеров. Но где кончается действительность и начинается болезнь? Или же действительность и есть болезнь?

Насколько моё сознание, мой разум действительно мои? Как часто разум обрабатывает нужную мне информацию для принятия нужных мне решений и насколько он занят паразитными командами, отвлекающими от процесса эффективного мышления? И даже если я мобилизую волю и ставлю фильтры против непрошеных команд (а сегодня любая команда — непрошеная), то какая часть ресурсов моего сознания тратится на постоянную защиту?

Может, потому и думать трудно? Нет, в самом деле трудно сосредоточенно решать проблему час, другой, третий, день, неделю. Пять минут, десять – куда ни шло, а больше – трудно.

Вот показывают обычный фильм по обычному телеканалу. Беру шахматные часы и засекаю: из часа времени на фильм ушло сорок минут, а двадцать на посторонние сюжеты – рекламу, анонсы передач и т.п. Реклама с анонсами – это сто дополнительных сюжетов к фильму. А представьте, что вы смотрите эпопею «Войну и Мир» Бондарчука, текст Л. Толстого? В канву «Войны и Мира» оказываются вплетены тысячи инородных тел.

Если говорить о кинофильме как о пище духовной, его телепросмотр напоминает странный процесс: ешь вкусный, наваристый борщ, но каждая третья ложка полна дерьма. Самого натурального – по сравнению с Толстым. Две ложки борща, ложка дерьма, и так день за днём, год за годом. Какие последствия оказывает подобная смесь на сознание подопытных? Пьер Безухов намертво связан с моторным маслом, бульонными кубиками, потными подмышками и снадобьями от импотенции. Сцепилось – не расцепишь. И очередная катастрофа очередного авиалайнера идёт в том же ряду – бульонные кубики, дезодоранты, импотенция.

Вот что интересно исследовать: как принудительное внедрение бульонных кубиков в сознание влияет на способность мыслить? Быть может, именно в этом и причина, что возвращение на Луну откладывается, откладывается и ещё раз откладывается? На годы, десятилетия, века?

С другой стороны… Ну кто нам Безухов, кто нам Толстой и даже Бондарчук? И Луна… Светит, и пусть светит. Зато существующая система телевизионного показа разрушает эффект удава: только киногерой, скрипя зубами, начинает хранить верность присяге, как – передохни, скушай шоколадку. Первый, первый, я седьмой, преследую объект – бульонные кубики делают любое блюдо неповторимым! Как вы могли предать родину? Элитная недвижимость в Испании для вас и ваших детей!

И падают чары. И совершенно не хочется являться с повинной. Думаешь: ну откуда им, органам, знать о письме невесть откуда взявшегося американского дядюшки, спрашивающего о радиационном фоне вдоль железной дороги? Они, органы, поди, меняют моторное масло в своих «мазерати».

Нет веры, а безверие рушит великие империи.

Так что выбирайте: либо жизнь без рекламы, либо народ без трепета.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Игра в университет Михаил Ваннах

Опубликовано 15 мая 2012 года

Абсолютно не понять тех, кто говорит, что в развитии компьютерных технологий наступил застой. Загораешь в пробке, наглухо запрудившей центр полумиллионника, слушаешь радио, а при необходимости можешь сразу и справочку в Сети навести. А разговоры даже и в местечковом эфире идут весьма интересные. Можно сказать – благородные.

Обсуждают с деятелями губернского образования то, что ни один российский ВУЗ не попал в этом году во всемирный университетский рейтинг The Times Higher Education World University Rankings. Широко известный в узких кругах как THE. Ну что же… Лезем в интернет, благо что наладонник успел уцепиться за открытую и довольно шуструю сеть соседнего офиса. Да, действительно. В списке первых двух сотен высших учебных заведений мира ни одного отечественного университета нет.

Правда, сказать, что их нет вообще в этом рейтинге, как делали это, явно или неявно, многие российские журналисты и политики, нельзя. Московский государственный университет в этом рейтинге мы находим. И находим легко. Правда, персонального места ему действительно не уделено. Но зато – приведён интервал, в котором он находится. Интервал, правда, не самый славный, с 276 по 300 место в мире…

А вот утверждения многих известных российских СМИ, что МГУ неправедно исчез с 33-го места, которое занимал в прошлом году в этом же самом рейтинге, кажутся несколько странными. Заглянув в результаты того же рейтинга за 2010-2011 годы, мы видим на тридцать третьем месте Университет Иллинойса в городе Урбана… МГУ и Россия в этом рейтинге вообще не упоминаются… (На главной странице данных на тех, кто ниже первой пары сотен, тогда не приводилось.)

Да и в прошлых списках заведений высшего образования (тех, которые почтенная лондонская The Times составляла с другими рейтинговыми агентствами) места, отводившиеся российским университетам, не слишком радовали. В 2004 году – 92-е место, в 2005 – передовое 79-е. В 2006-м – опять просадка, 93 место. Дальше – ещё большая просадка, 231 место, выпадание из списка двухсот… В 2008 году подъём – 183 место. В 2009-м, последнем году «старой» методики, — почётное 155-е место, да ещё на 168-м месте появлялся Санкт-Петербургский государственный университет. Причём всё это можно узнать, буквально стоя в пробке.

Доступность информации, повсеместная доступность, стала столь велика, что стоило бы говорить о незамеченной революции, совершённой производителями наладонников (лезть в сумку за ноутбуком неудобно) и беспроводных сетей. Любой факт сейчас – легко проверяем.

Вдаваться в особенности составления рейтингов, честно говоря, неинтересно. Можно сколько угодно рассуждать о Шанхайском рейтинге лучших ВУЗов и о достойном месте в нём, отводимом российской высшей школе. Можно обратиться к известному лейтмотиву – «англичанка гадит»… Но существенно от этого ничего не меняется. Кто там – на первом месте в рейтинге THE 2011-2012? Так, Калифорнийский технологический, Калтех… Если сколько-нибудь регулярно читаете новости наук и технологий, то выбор этот вас не удивит. Дальше идут Гарвард, Стэнфорд, Оксфорд, Принстон, Кембридж… Тоже не удивляет, совершенно…

На восьмом месте – Имперский колледж Лондона. Первым монополию англосаксов на высшее образование разбавляет Цюрихский технологический институт, идущий пятнадцатым. (Следующим, на тридцатом месте, идет Токийский университет.) На сороковом месте – университет Сингапура. Мюнхенский университет – на сорок пятом месте. (А когда-то, между 1890-м и 1932-м годами, больше всего научных публикаций в мире выходило на немецком…) Отметим ещё, что Пекинский университет занимает сорок девятое место… Ну а МГУ соседствует, в своём диапазоне 276-300, с таким ВУЗом, скажем, как Университет Исландии. Страны с населением в 318 тысяч душ… Правда, тоже с прохладным климатом.

Ну, деятели российского высшего образования объясняют такие результаты тем, что рейтинг Times Higher Education составляется с акцентом на научную работу университетов и недооценивает прекрасные учебные программы российских ВУЗов. Действительно, прецеденты нахождения прямо со студенческой статьи МГУ постдоковской позиции в Имперском колледже назвать можно. И, конечно же, в этом есть немалая заслуга добротных учебных программ.

Но – и заслуга школ. Но – и заслуга складывающейся веками, с гимназий и земских школ, системы образования. Которая, в известной степени, уже «саммортизировалась» за последние десятилетия. Уже съела свой ресурс.

Можно ли представить себе университет, где превосходны учебные программы, где преподаватели высокопрофессионально излагают их содержание, а студенты старательно его усваивают, но тем не менее научной работы не ведётся?

Вряд ли… Слишком быстро развиваются точные науки, слишком быстро меняются даже парадигмы знания, ну а уж области приложения мелькают вообще калейдоскопически. И каждая не только даёт практические приложения, но и вносит свой вклад в формирование картины мира. И пропустить пару десятилетий плохого финансирования, а потом, выйдя из летаргии, заняться чем-то актуально-современным, видимо, нельзя…

Посмотрим же на рейтинги научной деятельности университетов. А именно на тот, что составляется HEEACT – Higher Education Evaluation and Accreditation Council of Taiwan. Этот досточтимый Совет островного Китая даёт оценки исследовательской работе высших учебных заведений. Доверять им или нет? А поглядите, сколько хайтековских железок, окружающих нас, сделаны на Тайване…

Так что попробовать довериться – можно. И что же получается? С 2007 по 2010 год (более поздние данные ещё не обработаны) на первом месте стоял и стоит Гарвард. Калтех (предпочитаемый англичанами) в 2010-м был на 31-м месте, гуляя перед этим с 32-го по 30-е. А российских университетов в полусотне нет… И появляются они лишь однажды, но зато в двадцатке. В двадцатке лучших по математическим работам МГУ на 14-м месте. И всё…

Так о чём нам это говорит? Ну, вряд ли стоит считать, что существует некий международный заговор против российского высшего образования. Достоинства московской математической школы признали же… А почему эти достоинства есть? Да, видимо, потому, что математики могут обойтись самым минимумом необходимого. Недофинансирование меньше влияет на них, чем на физиков, биологов, химиков…

А какое состояние высшего образования в целом? Ну, ничего страшного… Как с медициной. Каждый же, у кого есть деньги, предпочитает лечиться не здесь. И уже верхний средний класс, имея детей-десятилеток, откладывает деньги на нездешний университет для них… (Явление это – проще поехать в иностранный университет – отмечает и ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир Мау, а не диссидент какой…)

Рейтинг университетов в потребительском представлении – в строгом соответствии с рейтингом THE и никак не коррелирует с рейтингом Шанхайским. (Ну точно так же, как знакомый предприниматель, восхищаясь ростом экономики Поднебесной и возмущаясь гниением Европы, бежит, когда за него берутся «силовики», именно в Лондон…) Ну а провинциальные ВУЗы, которые сплошь ныне университеты?

Ну что о них сказать… Профессор, читающий ТФКП, отмечает, что половина бюджетников, пытающихся проникнуть в таинства комплексной переменной, не овладели мистическим и загадочным искусством решения квадратных уравнений. Владелец монтажной фирмы, пытаясь набрать выпускников профильной специальности, обнаруживает, что они не знают, как работает магнитный пускатель, и искренне намерены паять медные трубки под фреон с помощью сорокаваттного паяльника припоем оловянно-свинцовым. (Это – знания, которые при проклятых большевиках требовали с выпускника даже не ПТУ, а учебно-курсового комбината…)

На сайте вполне приличной и вполне официальной информкомпании появляются выражения «прирезал жену», а породившие их юные дарования даже не понимают, за что их дрессирует редактор по доносу добросердечного читателя. Про душевные терзания врача, увидевшего в тетрадях у практикантов (как они там в этой сфере обзываются – не знаю…) ссылки на Wiki, я уже рассказывал…

У выпускников компьютерных специальностей дело чуть лучше – благодаря тому, что они начинают работать буквально со второго курса и приобретают довольно много навыков путём самообучения. Но тут возникает другая опасность – запустить занятия и не усвоить те, кажущиеся в юности скучно-ненужными, дисциплины, которые понадобятся при «переходе от программистского к инженерному труду», когда нужен анализ систем с его лохматым аппаратом дискретной математики; примеры быстро начавшихся и скоро сломавшихся карьер видеть приходилось. То есть в провинции речи о неких «хороших программах» идти не может.

Имеет место лишь игра. Мотивируемая желанием избежать встречи с военкомом, мотивируемая доступностью (благодаря отсутствию конкурсов) того, что называют высшим образованием. Обусловленная зависимостью власти от демократических институтов – прекрасно всё понимая, они не могут лишить широкие массы священного права на игру в университет (и иллюзий «социального лифта»), так же как и священного права парковки на газонах…

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Подножка от Невидимой Ноги Дмитрий Шабанов

Опубликовано 16 мая 2012 года

Когда каждый отдельный человек прилагает максимальные усилия к тому, чтобы вложить свой капитал в поддержку местной промышленности <...> он преследует только личные цели <...> но им руководит невидимая рука, и его действия позволяют достичь результатов, о которых он даже не думал. -Адам Смит, 1776

Купил я недавно замечательную книгу: Медоуз Д.Х. «Азбука системного мышления». М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2011. — 343 с. Эта книга позволяет не только структурировать собственные мозги, но ещё и получить от этого удовольствие.

Донелла Медоуз — крупнейший американский и мировой авторитет в области моделирования, системной теории, глобальной экологии. Со своим мужем, Деннисом Медоузом, она вошла в 1972 году в состав группы, создавшей по заказу Римского клуба модель World3. В 1974 году был опубликован доклад «Пределы роста», первым автором которого была Донелла.

Она же была основным автором работы «За пределами роста», вышедшей через 20 лет. Доклад «Пределы роста. 30 лет спустя», появившийся в 2004 году, вышел уже после её смерти.

Во время создания второго из «Пределов» Донелла Медоуз написала черновик популярного текста, вводящего в курс системного мышления. Много лет он ходил среди её коллег в виде распечаток. После смерти Донеллы её последователи довели эту книгу до выхода в свет. Исчерпать фейерверк идей из этого источника я не смогу и здесь обсужу лишь один аспект.

То, о чём я буду рассказывать, связано с двумя системными принципами. Первый — целеполагание. «Наименее явная часть системы — её назначение или цель — оказывает определяющее влияние на поведение системы». Второй — иерархичность. Системы состоят из подсистем, которые сами являются системами.

На системном языке можно сказать, что восхитившая Смита «невидимая рука», упомянутая в эпиграфе, связана с тем, что достижение цели подсистем (отдельных экономических игроков) способствует успеху системы в целом (экономики). Увы, не все системы устроены столь удачно.

Медоуз приводит серию примеров, когда "...люди, действуя рационально для достижения наилучших краткосрочных результатов, в результате получают нечто, что не радует никого <...> Рыбаки вылавливают слишком много рыбы и тем подрывают источник собственного благосостояния <...> Беднейшие слои населения производят на свет столько детей, что не могут их вырастить".

Помните позапрошлую колонку о горизонте планирования? Примеры Медоуз можно рассматривать и как печальные последствия сужения горизонта планирования. Из её книги я узнал остроумное название для этого феномена.

Итак, «невидимая нога» — следствие суженного горизонта планирования. Но сужение это может быть не только относящимся ко времени. Главная его причина — непонимание функционирования вышестоящей системы. На уровне рыбаков всё просто: «больше ловишь — больше рыбы». Парадоксальную реакцию «больше ловишь — меньше рыбы» обеспечивает вышестоящая система: экосистема, частями которой являются и рыба, и её потребители. Невидимая нога прячется не в необозримом будущем, а во взаимосвязях внутри системы. Невидимая нога — следствие субоптимизации, преобладания целей подсистемы над целями системы.

Субоптимизацию я уже поминал в предыдущей колонке, когда говорил о том, что борьба за престиж среди олигархов вредит экономике страны. Но здесь я хочу подробно рассказать о примере субоптимизации (и невидимой ноги), в котором нет никакого рационального планирования и отчётливо виден конфликт системы и её подсистемы.

Скоро десять лет, как я занимаюсь проблемой гибридизации зелёных лягушек: прудовой (Pelophylax lessonae) и озёрной (Pelophylax ridibundus). Как и люди, эти лягушки имеют по два генома — комплекта хромосом: один от матери, другой — от отца. Геномы прудовой лягушки обозначаются L (по первой букве видового имени), озёрной — R. Далее я буду называть этих лягушек просто LL и RR.

Представители этих видов могут скрещиваться, производя гибриды: LL×RR→LR. Особи LR называются съедобными лягушками (Pelophylax esculentus) и обладают целым рядом удивительных особенностей. Первая из них состоит в том, что они не передают своим потомкам смесь материнского и отцовского геномов, то есть некое сочетание фрагментов L и R. В типичном для них случае они передают или геном R (так чаще бывает в Западной Европе, или L (что типично для нашего региона). Наш вариант пояснён на схеме.

Да-да, понимаю, что схема непростая. В ней важно то, что при скрещивании гибридов с особями родительского вида всё потомство состоит из гибридов. Чтобы этот процесс мог продолжаться неограниченно долго, гибриды и представители родительского вида должны жить вместе. Именно такие популяционные системы (популяциями их не назовёшь, ведь все особи в популяциях принадлежат к одному виду) населяют пруды в районе, где я живу.

А вообще-то на предыдущей схеме показан ещё довольно простой случай. У зелёных лягушек есть и гибриды с тремя наборами хромосом (их воспроизводство упоминалось в этой колонке), и ещё более сложные популяционные системы. Более подробные сведения об этом гибридогенном комплексе есть тут — в обзорной статье, которую мы с моим российским коллегой публиковали в журнале «Природа».

Один из первых вопросов, возникающий у биологов, когда они видят какой-то сложный феномен: «Зачем?» Если у гибридных лягушек развился сложный и необычный механизм воспроизводства, он должен был поддерживаться отбором. Раз так, гибриды в чем-то оказались более приспособленными, чем родительские виды.

Окончательного ответа на этот вопрос нет ни у меня, ни у кого-либо другого. Очевидно, что гибридные лягушки экологически пластичнее родительских видов. В них может происходить межвидовая рекомбинация — перенос генетической информации от вида к виду и поиск оптимальных сочетаний наследственных задатков. Используя один из родительских видов, они могут расселяться туда, где первоначальная межвидовая гибридизация невозможна. Так, в бассейне Северского Донца, где расположен Харьков, вообще отсутствуют лягушки LL. Почему?

Полного ответа на этот вопрос нет. Особи LL непрерывно возникают при скрещивании гибридов друг с другом и закономерно гибнут, не оставляя потомства. Это как-то связано с изменениями, которые претерпевает геном L во время передачи из поколения в поколение. Но как-то геном L в бассейн Северского Донца всё же попал. Или особи LL в бассейне Северского Донца когда-то были, а потом исчезли (например, были вытеснены гибридами), или их там не было никогда, а геном L туда принесли особи LR.

Давайте внимательнее рассмотрим относительно простую популяционную системы, такую, как на видео. В ней есть особи RR и гибриды, (L)R. То, что геном L взят в скобки, показывает, что именно он передаётся потомству клонально, без изменений. Здесь возможны три типа скрещиваний: RR×RR→RR; (L)R×RR→(L)R; (L)R×(L)R→LL→†. Вы поняли, к чему это приводит? Если размножению гибридов не препятствуют никакие дополнительные факторы, их доля в популяционной системе неминуемо растёт, а после того, как они вытесняют особей родительского вида, популяционная система гибнет.

Я уже писал об Иськовом пруде в связи с населяющими его жабами. Лягушки на нём тоже интересные. В 1995-1996 году здесь побывал батрахолог из Тамбова Георгий Лада (он, кстати, защитил на этой неделе докторскую — поздравляю!). Он нашел тут чистую популяцию гибридных лягушек, некоторые из которых, вероятно, передавали геномы L, а другие — геномы R. В 2000 году этот пруд спустили, а в 2001-2002 начали восстанавливать. Вероятно, в местной популяционной системе потерялось большинство клональных геномов и остался только один их тип.

К чему это привело, мы видели в 2006 году. Поверхность пруда была покрыта сотнями надрывно поющих гибридных самцов. Местных самок не было. Из других водоёмов к пруду иногда подходили единичные самки, в основном — RR.

Пол у лягушек наследуется приблизительно так же, как у людей. Обозначим геном с женской половой хромосомой значком ^x, а с мужской — ^y. Большинство скрещиваний в Иськовом пруду были такими: ^xR^xR × ♂(^yL)^xR → ♂(^yL)^xR

При скрещивании гибридных самцов с самыми вероятными в тех условиях самками всё потомство опять состояло из гибридных самцов! Популяционной системе угрожала гибель.

К счастью, Иськову пруду повезло. Через несколько лет там появились и иные гибридные лягушки. Сейчас популяционная система на нём восстанавливается; я надеюсь, что мы отследим траекторию её изменений в ближайшие годы.

С помощью моделей (наподобие описанных тут) можно увидеть, какая судьба угрожала Иськовому пруду.

Как видите, слишком хорошо — тоже плохо. Как только численность гибридных лягушек в модели рванула вверх, она получила подножку от невидимой ноги. Через восемьдесят с небольшим лет модельная популяционная система исчезла.

Я заканчиваю описание лягушачьего примера. Как вы понимаете, Невидимая Нога ставит подножки самым разным системам. А вот ещё пример навскидку: обрывок цитаты из текста Юлии Латыниной: «...люди, которые работают в органах и не просто ничего не делают, а которые занимаются тем, что уменьшают внутренний валовой продукт страны, которые для того, чтобы получить 1 доллар взятки, наносят 20 долларов ущерба». Невидимая Нога работает и там.

Что определяет, почувствует система Невидимую Руку или Невидимую Ногу? Механизмы её целеполагания и структурные связи в вышестоящей системе.

Простой пример. Один руководитель стремится выращивать компетентных сотрудников и преемников. Ему поможет Невидимая Рука. Другой, почти такой же, зачищает пространство вокруг себя от реальных и потенциальных конкурентов, окружая себя теми, на фоне кого хорошо смотрится сам. Рано или поздно его (или его дело) настигнет Невидимая Нога. Да-да, горизонт планирования, и временнОй, и иерархический, проявляется и тут. Невидимая Рука действует там, где цели системы и её подсистем согласованы, Невидимая Нога — там, где оптимизация подсистем противоречит оптимизации системы.

Так выпьем же за то, чтоб нас окружали Невидимые Руки, а не Невидимые Ноги!

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Сдавайте валюту! Михаил Ваннах

Опубликовано 18 мая 2012 года

Зону евро лихорадит — об этом всем известно, а нидерландский ребёнок узнал о проблемах политиков и предпринимателей из детского новостного Jeugdjournaal. Принял их близко к сердцу, не спал несколько ночей, а потом взял и придумал, как осчастливить греков в частности и европейцев вообще.

Для описания своей идеи талантливый ребёнок воспользовался метафорой любимого жителями Нижних Земель кекса или же привнесённой глобализацией пиццы. Пиццаномика, так сказать. Пиццу он уподобил массе денег, имеющихся в Греции, а ломтик пиццы — тому их объёму, который греческие мытари собирают с населения и из которых выплачивают добры.

Зрящее в корень молодое дарование предложило проблему решать кардинально. Отобрать у греков в пользу правительства всю пиццу, то есть всю денежную массу евро. Грекам раздать драхмы, а собранные полноценные деньги использовать на погашение долгов. Тогда греки станут, по мнению доброго мальчика, счастливы. Они ведь расплатятся с долгами и со временем смогут опять вернуться в вожделенную зону евро.

Причём некоторое представление о человеческой природе у одиннадцатилетки есть. Он догадывается, что греки не станут безропотно вручать свои нажитые непосильным трудом евро тому самому правительству, которое и наделало долги. Поэтому мудрый ребёнок предлагает (из самых лучших побуждений, конечно же) для тех греков, кто будет иметь наглость уклониться от движения к счастью и сохранить на руках евро, длительные тюремные сроки и огромные штрафы. А те, кто не сможет эти штрафы выплатить, будут обречены работать принудительно до тех пор, пока не погасят задолженность. Такой вот грекам предлагается путь к счастью.

Интересно, что жюри престижной экономической премии Wolfson Economics Prize (второй по размеру после Нобелевской — четверть миллиона фунтов) альтруистичного мальчика поощрило ваучером в сотню евро. И если ребёнок по малолетству не обязан знать о существовании статей Всеобщей декларации прав человека, запрещающих произвольное лишение имущества и содержание в подневольном состоянии, то британские экономисты должны бы были о них слышать, но, видимо, позабыли. Это только в девятнадцатом веке, когда Британия уже стала Мастерской мира, королевские фрегаты ловили работорговцев (впрочем, и до Гражданской войны активно торгуя с рабовладельческим Югом). Но когда Англия только выходила на арену Большой Игры, хорошо помня времена, когда голландские адмиралы вводили свой флот в Темзу, работорговля была делом вполне респектабельным. Мораль — это так, слова. Всегда надо смотреть на интересы.

Забавно, как повлияло на читаемость «Мастера и Маргариты» включение его в школьную программу. Автор этих строк, будь он сейчас школьником, книжку эту читать бы в этом случае не стал принципиально. Но поскольку проклятые большевики из наробраза некогда его от этой участи уберегли (книжка журнала, где его опубликовал Симонов, читалась под партой), вспомним один из эпизодов неоконченного романа, а именно — сдачу валюты.

Председатель домового комитета и заведующий диетической столовой Никанор Иванович Босой был обречён на эту потеху четырьмя сотнями оказавшихся у него долларов США. Сергея Герардовича Дунчиля (и восемнадцать тысяч его баксов) сдавала государству его харьковская любовница Ида Геркулановна Ворс. То есть за всей этой описанной Михаилом Афанасьевичем сценой стоит неявная, но абсолютно понятная всем жителям СССР дихотомия. Противопоставление «плохих» денег «хорошим». Советского «деревянного» рубля «твёрдому» доллару. Причём, как ни пропагандировали местные гимнописцы крепнущий год от года, назло врагам, рубль, все знали, какая денежная единица хорошая.

Увы, потеха состоит в том, что «твёрдой» валютой доллар был только относительно. Относительно «замкнутого» советского рубля, с которым мучился ещё сын турецкоподданного. Кстати, сделаем небольшое отступление на тему того, откуда же в Российской империи брались подданные Турции. Всё просто: поскольку университетское образование не освобождало от воинской повинности, а давало лишь статус вольноопределяющегося, то было популярным купить документы соседнего государства.

Настоящей валютой в тридцатые годы прошлого века было золото, а с золотом и в США были проблемы. Президент Франклин Делано Рузвельт 5 апреля 1933 года подписал Executive Order 6102 — этим своим приказом он отпраздновал Первомай. В сугубо капиталистических Соединённых Штатах (отнюдь не в отечестве рабочих и крестьян) с 1 мая 1933 года все золотые монеты и золотые слитки были объявлены собственностью Федерального резервного банка. Сыны Свободы, дочери американской Революции и прочие потомки Отцов-основателей были обязаны сдать их в обмен на зелёные бумажки. Уклонившимся — штраф размером в десять тысяч долларов и (или) тюремное наказание в десяток лет; то есть и в крупнейшей экономике мира настоящие деньги были вытеснены суррогатом. И вытеснены они были насильственно. Это не автоматически действующий закон Грэшема-Коперника, это сознательный акт государства, акт, легче всего описываемый с точки зрения теории информации.

Ахейцы, как известно, оценивали огонный треножник в двенадцать волов, а рукодельницу юную — в четыре вола. Волы в данном случае были некоей абстракцией, физически они не появлялись. Волы были чистой информацией, и золото тоже играло веками и тысячелетиями роль средства передачи информации, причём средства измеряемого куда удобнее, чем бык (разберись, костлявый он или больной чем). Это средство передачи информации было хорошо защищено от искажения — вес золота можно проверить легко, проверка лигатуры тоже проста со времён легенды об Архимеде-нудисте. Даже с современными технологиями искусственное золото несопоставимо дороже натурального.

И вот самое богатое государство планеты берёт и запрещает хождение золота, тем самым устанавливая для себя абсолютную возможность искажать все процессы передачи информации, сопровождающие сделки купли-продажи. Да, доллар довольно долго был весьма крепкой валютой (да и сейчас, как правый угол дисплея мне показывает, растёт к евро), но это свидетельство военно-политических процессов. Свидетельство разразившейся в Европе войны, помогшей рузвельтовской Америке выйти из Депрессии. Свидетельство выигрыша у Мидуэя — гуляй Объединённый Флот вдоль Тихоокеанского побережья, сжигая нефтепромыслы Калифорнии, у экономики США были бы очень серьёзные проблемы (см.: Ф.К. Дик. «Человек в высоком замке»).

Но это прошлое, а в настоящем происходят интереснейшие процессы. Скажем в Греции, где всё есть, внезапно появился бартер. Та часть населения, которая производит реальный продукт, меняет его без превращения в евро, которые мытари будут норовить отнять для погашения государственных долгов. Прямо как в России девяностых! Подробнее рассказать сложно — надо б выбить грант, совершить полевое исследование, основательно попить ракии под рыбу, зажаренную с крупной солью, да под ягнёнка, с аборигенами. Но это — индивидуальная игра в крысу.

Есть вещи и посерьёзнее. Вот нынешняя Мастерская Мира — Китай и вот изобильный углеводородами Иран. Китайцы начали закупать нефть за юани, без промежуточного превращения труда китайских рабочих и персидских углеводородов в зелёные бумажки. Это может быть более серьёзным вызовом для заокеанской экономики, чем способные топить авианосцы баллистические ракеты и прочие новинки НОАК, да и эвентуальная ядерная энергетика иранцев. Из глобальной экономики выпадает глобальный посредник, способный изменением объёма денежной массы искажать стоимость всего на свете.

Тут мы подходим к самому интересному. Перейдя на расчёты в «замкнутых» национальных валютах, мы сталкиваемся с задачей определения их курса, а это уже проходит по ведомству информационных технологий. Чем больше факторов может быть учтено, тем точнее этот курс будет отображать экономическую ситуацию. Чем точнее курс будет соответствовать реальности, тем больше выгод получат те, кто откажется от валюты-посредника, но это в «большой» экономике.

В малой же остаётся задача удобного обслуживания «бартерных операций» — тех, в которые играют греки. Только дело это может оказаться небезопасным, ведь некая твёрдая компьютерная валюта может оказаться эквивалентом если не золота, то золотых сертификатов.

В своём E.O.6102 Рузвельт запретил и золотые сертификаты, подробно разъяснив, как их отличать от менее надёжных и лучше регулируемых финансовых инструментов. Дело далёкого прошлого? Отнюдь, уважаемые читатели. Вот отчёт ФБР о цифровой валюте Bitcoin. Американские правопринудители пометили его «только для официального использования», но девятого мая он всё же оказался в Сети. Он не может не восхищать последовательностью государства в том, чтобы наложить свою лапу на имущество граждан (скажем, расширить игру греков в бартер), какой бы строй государство это ни провозглашало.

К оглавлению