Прибыль Nokia как последний вздох утопающего Михаил Карпов

Опубликовано 14 января 2013 года

Финская компания Nokia известна, прежде всего, двумя вещами: первым логотипом начала XX века, на котором нарисована чрезвычайно романтично выглядящая рыба, и успехом на рынке мобильных телефонов в конце девяностых — двухтысячных. Увы, как и в случае практически со всеми беспечными и неповоротливыми гигантами, расплата за лень и недальновидность руководства была плачевной: убытки стали превышать прибыль, а доля проданных фирмой телефонов на мировом рынке начала и неуклонно продолжала снижаться.

С самого начала корпорацию возглавляли финны — до 2010 года, по крайней мере. Исполнительный директор Nokia Олли-Пекка Калласвуо достаточно долго в ус не дул, дела шли неплохо и немедленного ответа на появление iPhone в 2007 году у него не было. Тем не менее им стоило бы обеспокоиться. Но время шло, разработка MeeGo (изначально — Maemo) продвигалась медленно, и совет директоров принял решение сместить Калласвуо с его постов.

Что показательно, на должность исполнительного директора был назначен бывший глава Microsoft Business Division Стивен Элоп. Показательно по отношению к нынешнему курсу компании — ведь практически немедленно после своего прихода на этот пост Элоп объявил, что следующая операционная система для смартфонов Nokia уже есть, и называется она Windows Phone, а со старой верной Symbian пора потихоньку завязывать.

На телефоны Nokia, прежде всего, возлагали большие надежды в Microsoft — ведь именно такой гигант с мировым именем был просто позарез нужен софтовой корпорации, которая тоже многое профукала перед тем, как появилась Windows Phone. WP — система очень даже неплохая и многообещающая, но, увы, опоздавшая и теперь пытающаяся отыграть упущенное.

Тем не менее в 2011 году чуда не произошло, и компания в первый раз в истории закончила год с убытками. Впрочем, то была вовсе не «заслуга» Элопа, а вполне закономерный ход дел. Фирма подверглась активной реорганизации, а продажи обычных телефонов резко пошли вниз — именно на них была основана в последнее время сильная позиция Nokia. Впрочем, остался вполне законный вопрос: когда же станет лучше? Понятно, что сразу финская компания не взойдёт вновь на пьедестал лидера, но хотя бы когда же компания будет получать прибыль? Не беспокойтесь (по крайней мере в ближайшее время): уже получает.

Продажи линейки телефонов Lumia (именно они оснащаются ОС Windows Phone) в четвёртом квартале взлетели на 50 процентов. Это и позволило Nokia закончить квартал с прибылью — пусть двухпроцентной, но прибылью. Многие аналитики, пророчившие финнам десятипроцентные убытки, оказались неправы.

Разумеется, эти новости отразились на акциях компании, которые подросли на 18 процентов до 4,45 доллара. Как сказал сам Элоп, «несмотря на всё, мы смогли справиться с теми вызовами судьбы, которые выпали нам». Действительно, хотя не каждый потребитель решится сейчас приобрести телефон на основе Windows Phone, многие присматриваются к ним, и особенно к аппаратам Nokia, обладающим запоминающимся дизайном и передовым набором функций. Зачастую единственное, что удерживает этих людей от перехода на эту платформу, — малое количество приложений для Windows Phone, но в последнее время и эта проблема решается: магазин программ Microsoft постоянно пополняется новыми приложениями, и их число быстро растёт.

Конечно, до успеха, плодами которого наслаждались в Nokia до 2007 года, далеко. Сейчас самыми крупными производителями смартфонов являются Samsung и Apple, которые делят первое и второе место на рынке соответственно, вместе занимая 50 процентов рынка.

Несомненно, ключом к успеху — то бишь возвращению компании прибыльности — стал выпуск телефонов Lumia 920 и 820 с новой версией Windows Phone 8. В ход пошла массовая рекламная атака — рекламные ролики этих моделей телефонов очень часто мелькали на британских и европейских телеканалах. Однако, как замечает аналитик Нил Мостон изданию New York Times, в арсенале Nokia не хватает флагманского телефона, такого, как iPhone 5 или Galaxy S3. Впрочем, с этим утверждением можно поспорить, что мы и сделаем ниже.

Это, и не только это, практически наверняка не позволит компании завершить следующий квартал с прибылью. Кроме отсутствия в арсенале Nokia «убийцы айфона», не стоит забывать, что четвёртый квартал года — это праздничный квартал, когда все покупают друг другу подарки на Новый год и Рождество.

Но что же ждёт финнов дальше? На этот вопрос сложно ответить, но мы попытаемся. До сих пор верным остаётся утверждение о том, что львиную долю продаж Nokia составляют простые телефоны, «тупофоны». Их продажи стремительно падают не только в Nokia, но и у всех производителей, ведь сейчас самый дешёвый смартфон на основе Android стоит не намного дороже «тупофона».

Рынок же смартфонов уже поделён, и ситуация на нём становится только хуже для альтернативных iOS и Android операционных систем. Аудитория детищ Apple и Google неуклонно растёт, в то время как Windows Phone бултыхается в районе 2-4 процентов. Неизвестно, что нужно сделать, чтобы эту тенденцию побороть.

Одной похвалы критиков в адрес Windows Phone явно недостаточно, чтобы люди начали активно использовать эту систему. Притом что Windows Phone старается быть более открытой, чем iOS (прежде всего для разработчиков), и более удобной, чем до сих пор кривоватый и аляповатый Android (особенно после того, как в него добавят свой интерфейс и встроенные возможности производители смартфона), она не имеет явных, очевидных всем, преимуществ перед конкурентами. Согласитесь, операционная система первого iPhone разительно отличалась от Windows Mobile и Symbian, так что даже вопросов никаких не возникало.

Теперь, достаточно потоптавшись по смартфонам, мы переходим к главному источнику дохода Nokia — к «тупофонам». В этом сегменте всё намного хуже, чем в сегменте смартфонов. Как уже было сказано, «обычные телефоны» вымирают как класс, и это настоящая трагедия для финнов. Они, конечно, стараются делать дешёвые модели Lumia, но всё равно ограничения, накладываемые операционной системой и Microsoft, не позволяют создать модель, которая стоила бы 2, а не 6-8 тысяч рублей.

Можно, конечно, предложить использовать в дешёвых смартфонах старика Symbian, но он, очевидно, проигрывает Android. Начни Nokia производить копеечные смартфоны на основе Android, и она бы сразу потеряла статус: сейчас хотя бы она делает флагманов на Windows Phone, а иначе затеряется среди малоизвестных китайских компаний, которые клепают модели всех видов и размеров по «осення хороший цена».

Выход из этого лабиринта, возможно, и есть, но понимают ли в Nokia, прежде всего, что они находятся в этом лабиринте? Вероятно, да, ведь вряд ли Стивен Элоп — глупый человек. Если так, то наверняка есть план, как вылезти из такой сложной ситуации, и если он есть, мы наверняка вскоре станем свидетелями его реализации.

К оглавлению

Чем занимается Google на самом деле Олег Парамонов

Опубликовано 14 января 2013 года

14 декабря знаменитый изобретатель и футуролог Рей Курцвейл объявил, что отныне он работает в Google. О его обязанностях известно лишь в самых общих чертах. Пресс-релиз сообщает о некоем «проекте в области машинного обучения и обработки естественного языка», который возглавит изобретатель. Это не синекура: в одном из интервью Курцвейл подтвердил, что Google предоставит ему достаточные ресурсы для достижения поставленной цели.

"Мы ценим амбициозные идеи Курцвейла и полагаем, что его подход окажется очень ценным для задач, которые мы решаем", — туманно прокомментировал назначение Питер Норвиг, директор Google по исследованиям. Какие идеи? Какие задачи? Догадаться нетрудно.

Круг интересов Рея Курцвейла хорошо известен, и мобильные приложения, социальные сети или контекстная реклама в них не входят. Последние двадцать лет изобретатель провёл, теоретизируя на тему искусственного интеллекта. В Google у него появится шанс перейти от теории к практике.

На первый взгляд связь между Google и разработками в области искусственного интеллекта кажется неочевидной. Действительно, в последнее время новости о Google крутятся вокруг одних и тех же приземлённых тем: патентные споры вокруг Android, неуклюжее соперничество с Facebook и скандалы, связанные с нарушением приватности. Какой уж тут интеллект.

Немудрено забыть, что Google — это не только и не столько Android, Chrome или Youtube. Несмотря на то что Google с переменным успехом пытается конкурировать едва ли не с каждой второй ИТ-компанией, его костяк остался тем же, что и десять лет назад, — поиск. Или, иными словами, сбор и анализ гигантских массивов данных.

Не изменился и главный недостаток любой современной поисковой системы. Он по-прежнему заключается в том, что машина неспособна понять смысл запроса. Есть масса трюков, помогающих обойтись без понимания (и пресловутый PageRank — первый из них), но рано или поздно с этим придётся что-то делать.

Что именно, было очевидно с самого начала. Ещё в 2000 году Ларри Пейдж, один из основателей Google, объявил, что идеальной версией поисковика будет искусственный интеллект. Компания не акцентировала внимание публики на этой мысли, но и не забывала её.

Идея необходимости ИИ для Google снова всплывает в предназначенном для внутреннего использования документе, который утёк в 2006 году: «Чтобы стать лучшими в поиске, мы должны создать исследовательский центр мирового класса, занимающийся искусственным интеллектом».

И это не просто слова. В Google сделали то, что планировали. Сейчас с компанией сотрудничают многие специалисты по искусственному интеллекту с мировым именем, а количество публикуемых Google научных работ, так или иначе связанных с этой темой, исчисляется сотнями.

Если знать об этом, многое становится понятнее. Сервисы Google, которые заведомо не приносят прибыли, порой имеют второе дно, оправдывающее их существование.

Почти десять лет назад компания начала крупномасштабный проект по сканированию библиотечных книг — и, разумеется, навлекла на себя гнев правообладателей. Но Google не смутили ни юридические трудности, ни полное отсутствие коммерческих перспектив. Возможную причину упорства компании нашёл историк науки Джордж Дайсон. В 2005 году его позвали прочитать в Google лекцию. После выступления кто-то из принимавших его сотрудников поисковика признался, что оцифровку книг затеяли не для того, чтобы их читали люди: «Мы сканируем книги для того, чтобы их читал искусственный интеллект».

Цели другого проекта подобного рода были подтверждены вполне официально. В 2007 году Google запустил в США голосовой телефонный справочник GOOG-411, не требующий компьютера: задать вопрос и получить ответ можно было по телефону в голосовой форме. От сервиса были одни убытки, но это не играло роли, потому что его истинное предназначение было другим. GOOG-411 разработали для того, чтобы накопить массив аудиозаписей, с помощью которого можно «обучать» более совершенные алгоритмы распознавания речи.

Street View, база панорам дорог мира, которую много лет методично собирает Google, по всей видимости, тоже появилась не только для развлечения посетителей Google Maps. Достаточно вспомнить, что значительная доля собранной таким образом информации недоступна публике, зато самоуправляемый автомобиль Google смотрит на мир с помощью почти таких же датчиков, которыми снимают Street View. Это сходство вряд ли случайно.

Впрочем, даже с учётом этого приглашение в Google Рея Курцвейла — из ряда вон выходящее событие. Дело в том, что его не назовёшь типичным специалистом в области искусственного интеллекта.

Первая половина биографии Курцвейла пестрит словами «первый в мире». В 1974 году, когда изобретателю было 26 лет, его компания создала первую в мире систему распознавания текста, работающую с произвольными шрифтами. Через два года он объединил её с планшетным сканером — тоже, разумеется, одним из первых — и получил первое в мире устройство, с помощью которого слепые и слабовидящие люди могут читать обычные печатные книги.

В 1984 году Курцвейл стал создателем одного из первых синтезаторов, способных точно имитировать звучание традиционных музыкальных инструментов. От синтеза звуков он перешёл к синтезу речи и к 1987 году добился успеха и в этой области.

Изобретательство принесло Курцвейлу миллионы долларов. Синтезаторы фирмы Kurzweil Music System известны до сих пор, технология распознавания текста долгое время использовалась компанией Xerox, а его наработки в области распознавания речи унаследовала фирма Nuance Communications, чей софт, по некоторым сведениям, обрабатывает голосовые запросы Siri — персонального ассистента, встроенного в каждый iPhone.

Охарактеризовать вторую половину биографии Курцвейла труднее. Одни считают его гениальным провидцем, другие — едва ли не основателем секты. «Сингулярность» — ключевое слово, связанное с этим периодом.

В марте 1993 года математик и писатель Вернор Виндж выступил на конференции NASA с докладом о возможных последствиях появления искусственного интеллекта, превосходящего человеческий. Речь шла не о типичных страшилках о бунте роботов. Выводы Винджа проще и правдоподобнее.

Когда ограничения человеческого мозга окажутся преодолены, технический прогресс войдёт в штопор. Начнётся цепная реакция: мощный искусственный интеллект быстрее людей придумает, как построить ещё более мощную систему, та продолжит усовершенствования — и так далее до бесконечности (или, вернее, до тех пор, пока не будет достигнут физический предел).

После этого перемены станут настолько быстрыми, что даже самые приблизительные прогнозы о том, что произойдёт дальше, теряют смысл. Вернор Виндж предложил назвать эту точку истории "технологической сингулярностью".

Можно усомниться в справедливости некоторых допущений Винджа, но само по себе предположение, что прогресс продолжит ускоряться, не кажется фантастическим. Для нас ускорение — это норма. Последние несколько десятилетий техника развивалась с такой скоростью, что, пожалуй, труднее вообразить не сингулярность, а мир, в котором прогресс остановился.

Курцвейл заинтересовался ускорением технического прогресса ещё в восьмидесятые. За идею «сингулярности» он ухватился с таким энтузиазмом, что теперь этот термин ассоциируют в первую очередь с его именем.

Курцвейл исходит из того, что темп изменений, происходящих в эволюционирующих системах, растёт по экспоненциальному закону. Пример такого роста, знакомый любому компьютерщику, — это закон Мура, согласно которому количество транзисторов в интегральных схемах удваивается каждые два года. В семидесятые годы, когда его сформулировал основатель Intel Гордон Мур, одно поколение процессоров отличалось от другого считанными тысячами транзисторов. В девяностые процессоры каждые два года прибавляли миллионы транзисторов. Сейчас счёт идёт на миллиарды.

Это и есть путь к сингулярности, считает Курцвейл. Компьютеры пока недостаточно мощны, чтобы эмулировать работу человеческого мозга, но это, по его мнению, временное явление. Если подождать, они появятся. Закон Мура позволяет подсчитать, когда это произойдёт: в 2030 году.

И вот тут рассуждения Курцвейла приобретают фантастический оттенок. Вскоре после того, как мы научимся эмулировать человеческий мозг, произойдёт сингулярность, утверждает изобретатель, и тогда не останется ничего невозможного. «Ничего» в самом буквальном смысле: люди будут жить вечно, умершие воскреснут, а мир превратится в гигантский суперкомпьютер. Надо только дотянуть до этого чудесного момента.

Не нужно быть специалистом по мировым религиям, чтобы заметить сходство курцвейлевской сингулярности с апокалиптическими мифами, включая библейский. Как выразился основатель компании Lotus Митч Кейпор, представления Курцвейла о будущем — это «креационизм для людей с интеллектом выше среднего».

Несмотря на это (или, возможно, именно поэтому), они весьма популярны в Кремниевой долине. Идеями Курцвейла увлекается Питер Тиль, один из основателей PayPal и инвестор Facebook. Ларри Пейджу они тоже хорошо знакомы: он участвовал в создании так называемого университета Сингулярности.

Вряд ли Курцвейл действительно разработает в Google сильный искусственный интеллект — это не та задача, которую можно решить с наскока. В том, что через 30 лет случится сингулярность, которую он предсказал, тоже есть серьёзные сомнения. И всё же в его идеях есть практический смысл — и именно он, скорее всего, привлекает к ним Пейджа и Тиля.

Дело вот в чём: для того чтобы двигать технику вперёд, людям нужны ориентиры. И именно с ними сейчас беда: представления о будущем, которые были в ходу пятьдесят лет назад, окончательно вышли из моды. Никто больше не верит в летающие автомобили, межзвёздные корабли и ракетные ранцы.

Сингулярность вполне может претендовать на роль идеологии, которая придаст движению вперёд некоторый смысл. Взяв Курцвейла на борт, Google публично объявил, что в будущем, к которому он стремится, есть место нанороботам, разумным машинам и компьютерам величиной с планету. Окажутся ли они там на самом деле — это не так уж важно.

К оглавлению