Цифровой журнал «Компьютерра» № 35

Кивино гнездо: Конец эпохи Берд Киви

ОпубликованоБерд Киви

На всю эту историю с тотальной компрометацией системы HDCP — чуть ли не последней «публично недовскрытой» технологии для защиты контента от копирования — ушло времени меньше недели. В понедельник 13 сентября некий анонимный источник опубликовал на сайте Pastebin.com здоровенную матрицу чисел, представив ее как универсальный «мастер-ключ» для вскрытия HDCP. А в четверг 16 сентября официальный представитель корпорации Intel, в свое время создавшей HDCP, честно признал, что опубликованный ключ действительно работает и в принципе позволяет снимать всю защиту, обеспечиваемую их системой. К великому неудовольствию Голливуда и прочих владельцев драгоценного медиа-контента высокой четкости.

Иными словами — по давно уже известной схеме — ИТ-индустрии в очередной раз пришлось невольно согласиться, что полностью надуманная, искусственно изобретенная «правообладателями» идея о техническом недопущении копирования информации, является нежизнеспособной и реально воплощена быть не может.

Самое же поразительное в данном сюжете то, что при естественном ходе событий произойти он должен был бы не сегодня, а примерно лет 10 тому назад. Точнее, летом-осенью 2001 года. Именно тогда сразу несколько весьма авторитетных криптографов, независимо друг от друга проанализировавших криптосхему HDCP, пришли к выводу, что она явно не обладает стойкостью, достаточной для противостояния известным криптоаналитическим атакам. Более того, было даже подсчитано сколько именно разных HDCP-устройств — всего порядка 40 — понадобится атакующим, чтобы быстро и легко вычислить универсальный ключ, делающий всю эту защиту бесполезной.

Но жизнь, как известно, далеко не всегда развивается естественными путями. Во-первых, именно в тот исторический период времени все исследователи-криптографы оказались изрядно напуганы делом Дмитрия Склярова, российского аналитика, арестованного в США сотрудниками ФБР за его доклад на конференции о слабостях криптографии в одной из программ Adobe. Именно по этой причине, в частности, голландец Нильс Фергюсон решил не публиковать свою работу о взломе HDCP, огласив лишь ее итоговые результаты (и предупредив, что в течение года эти же результаты получит любой грамотный криптоаналитик, соображающий в решении систем алгебраических уравнений).

Помимо затихших на время исследователей из академического криптосообщества, другим важнейшим фактором, как обычно, стала позиция «вышестоящих криптографических инстанций», весьма жестко диктующих ИТ-индустрии, какого уровня стойкость считается в бытовых приложениях допустимой, а какая нет. Хотя об этом не принято говорить открыто, ни для кого не секрет, что АНБ США всегда очень ревниво следило и по сию пору следит за тем, чтобы в бытовой электронике уровень защиты информации не поднимался выше определенной планки, обеспечивающей беспрепятственный доступ для специалистов спецслужб.

Короче говоря, жизнь пошла так, как пошла. Все предупреждения криптоаналитиков были проигнорированы, очевидно нестойкая технология HDCP «как есть» запущена в массовое производство, а то, что неминуемо должно было произойти далее, случилось только что.

Поэтому нам теперь остается лишь почетче разобраться, в чем же именно заключается суть произошедшей компрометации и чего интересного в связи с этим можно ожидать в ближайшем будущем.

Система HDCP, разработанная корпорацией Intel для защиты контента выского разрешения от нелегального копирования, (или High-bandwidth Digital Content Protection) шифрует уже распакованные и полностью готовые к воспроизведению биты видео- и аудиоконтента высокой четкости при их передаче через HDMI, DVI и прочие цифровые интерфейсы вроде DisplayPort, UDI или GVIF. Иначе говоря, именно HDCP используется для защиты цифровых HD-сигналов «в проводах». Например, при передаче изображения и звука по кабелям, соединяющим Blu-Ray-плеер или ресивер спутникового HDTV с HD-телевизором.

Поскольку опубликованный ныне в интернете «мастер-ключ» — представляющий собой матрицу размером 40 × 40 ячеек, каждая из которых содержит 56-битное число — действительно оказался подлинным, это означает, фактически, что система HDCP более не предоставляет передаваемому в кабелях контенту никакой защиты от копирования. Потому что на основе данного мастер-ключа всякий грамотный программист теперь может сам (в теории, по крайней мере) сгенерировать сколько угодно полностью легитимных и «неотзываемых» HDCP-ключей для беспрепятственного доступа к защищенному системой содержимому.

С точки зрения функциональности, система HDCP, как это было задумано, должна решать три главных задачи: (1) она шифрует контент так, чтобы его нельзя было брать от кабеля; (2) она позволяет каждому оконечному устройству удостовериться, что другая оконечная точка связи — это тоже HDCP-лицензированное устройство; и (3) она позволяет «отзывать» уникальные ключи прежде легитимных, но впоследствии скомпрометированных пиратами устройств, создавая «черные списки» заблокированных ключей.

С точки зрения собственно защиты информации, принципиально важным этапом в работе системы HDCP является процедура начального «рукопожатия», в ходе которой формируется общий секретный ключ, который затем используется для шифрования коммуникаций между двумя устройствами. В то же самое время данная процедура позволяет каждому устройству удостовериться, что другое устройство является лицензированным для обработки HD-контента.

Всякий раз, когда речь заходит о криптотехнологии, исходная позиция для понимания конструкции системы — это разобраться с работой секретных ключей: сколько именно таких ключей предусмотрено, кому конкретно они известны и как именно они применяются.

В HDCP каждое устройство имеет уникальную пару ключей: один открытый ключ, который не является тайной; и один секретный ключ, который положено знать исключительно только этому устройству. Кроме того, система в целом имеет один-единственный мастер-ключ, который предполагается известным исключительно Центральному органу, управляющему всей системой HDCP. А также имеется особый алгоритм генерации ключей (который по давней традиции удобно для краткости называть Keygen), используемый Центром для формирования секретных ключей устройств. Этот генератор ключей на основе секретного мастер-ключа Центра и открытого ключа устройства неким хитрым способом формирует уникальный секретный ключ, который соответствует исключительно данному открытому ключу. Поскольку генератор ключа использует секретный мастер-ключ, заниматься созданием ключевых пар может только центральный орган власти.

Каждое HDCP-лицензированное устройство (например, Blu-Ray-плеер или HD-телевизор) имеет зашитые в него открытый ключ и соответствующий ему секретный ключ. Чтобы получить эти ключи для своих устройств, их изготовителям нужно содействие центрального органа власти HDCP, потому что лишь там занимаются генерацией и раздачей легитимных ключевых пар.

Теперь предположим, что два устройства, которые для простоты называют А и Б, собираются выполнить процедуру «рукопожатия». Для этого А посылает свой открытый ключ в Б, а Б, соответственно, свой открытый ключ в А. После чего каждая из сторон по заранее известному правилу комбинирует свой собственный секретный ключ с открытым ключом партнера, чтобы в результате получить общий секретный ключ для шифрования сеанса связи. Этот сеансовый ключ предполагается секретным — то есть известным исключительно сторонам А и Б — потому что для порождения общего ключа обязательно требуется знать либо секретный ключ А, либо секретный ключ Б.

Надо подчеркнуть, что для получения этого общего секрета А и Б фактически выполняют разные вычисления. Ведь А комбинирует свой секретный ключ с открытым ключом Б, а Б, наоборот, комбинирует свой секрет с открытой информацией от А. Если «случайно повстречавшиеся» А и Б производят существенно разные вычисления, то возникает естественный вопрос: каким образом в итоге у них получится один и тот же результат? Чтобы ответить на этот вопрос с исчерпывающей полнотой, понадобилось бы без нужды углубляться в дебри алгебраических уравнений. Здесь же вполне достаточно ограничится кратким ответом: потому что таким образом устроены математические свойства алгоритма Keygen.

Принципиально важно, что от этой особенности критически зависит безопасность всей криптосистемы: если ваше устройство имеет секретный ключ, изготовленный в процессе работы Keygen, тогда «рукопожатие HDCP» для вас сработает — в том смысле, что в итоге вычислений это устройство получит тот же самый общий ключ, что и вторая легитимная сторона на другом конце кабеля. Но если же вы пытались применить какой-нибудь левый или случайный «секретный ключ», который сгенерировали сами, тогда рукопожатие не сработает: вы придете к совершенно иному сеансовому ключу, нежели у второй стороны, поэтому устройства не смогут связаться друг с другом.

Если эти нюансы ясны, вполне можно понять и последствия того, что ныне опубликован секретный мастер-ключ HDCP. Теперь абсолютно любой, кто знает мастер-ключ, может сам выполнять сакральную процедуру Keygen. А это, в свою очередь, эффективно удаляет все важнейшие функции защиты, которые должна обеспечивать HDCP.

От шифрования HDCP нет никакого проку, поскольку перехватчик, который видит начальное рукопожатие, может сам применить Keygen для вычисления секретных ключей связывающихся сторон. А это, ясное дело, позволяет перехватчику легко вычислить и сеансовый ключ шифрования, защищающего передачу контента.

Аналогично, HDCP больше не может гарантировать, что участвующие в соединении устройства являются лицензированными, потому что теперь любой изготовитель нелицензированных устройств может использовать Keygen для порождения математически корректных пар из открытого и секретного ключей. По этой же причине становится лишенной смысла и «хитроумная» процедура с блокированием скомпрометированных ключей — при условии известного мастер-ключа все прочие секретные ключи устройств оказываются скомпрометированы автоматически.

Короче говоря, во всем, что касается защиты информации, от HDCP ныне нет абсолютно никакой пользы. А общее устройство системы таково, что всерьез что-либо поправить здесь можно лишь самым радикальным способом — типа полного отказа от уже внедренной HDCP и перехода на нечто в корне иное. Пока что, судя по начальной реакции в индустрии, никто к этому не призывает.

Суровая правда жизни заключается в том, что и без взлома HDCP у пиратов никогда не было особых проблем с копированием контента высокого разрешения. Собственная система AACS, применяемая для защиты фильмов на дисках Blu-ray, а также и более продвинутые дополнительные механизмы защиты Blu-ray BD+ вскрыты умельцами давным-давно. Соответственно, сжатый контент с этих дисков регулярно копируется и стабильно появляется в файлообменных структурах интернета. Также не секрет, что и на рынке HDTV имеются разного рода «неофициальные решения», позволяющие несертифицированным ресиверам принимать и декодировать передачи платного кабельного и спутникового HD-телевидения.

Все упомянутые вещи происходят с копированием скомпрессированного, куда более экономно представленного контента. Что же касается потоков в HDCP, то здесь воспроизведение контента высокой четкости по умолчанию подразумевает обработку очень высоких объемов информации. На защищенных системой HDCP каналах доставки, вроде кабелей HDMI, соединяющих плеер с дисплеем, для видеосигнала с качеством 1080p24 (24 полных кадра в секунду при разрешении 1920х1080 пикселей плюс шесть трактов аудио) скорость передачи достигает примерно 2,23 гигабита в секунду. Иначе говоря, записывать видеофильм с канала такой ширины — для программных решений дело не только чересчур хлопотное, но и требующее огромных, терабайтных объемов памяти. То есть для людей, занимающихся нелегальным копированием, это, мягко говоря, не очень интересная возможность.

С другой стороны, открываются чрезвычайно заманчивые возможности для появления других, аппаратных решений — конечно же, нелегальных, но сильно облегчающих жизнь конечным пользователям, страдающим от нестыкующихся HD-устройств и капризов HDCP. Где-нибудь на индустриальных просторах Китая теперь легко могут появиться дешевые чипы и устройства-декодеры, выполняющие роль переходников — из зашифрованного HDMI-сигнала, к примеру, переводящие фильм в обычный и понятный всем цифровым дисплеям открытый DVI. Подобного рода коробочки-переходники примерно в 2005-2006 годах очень неплохо продавались в Западной Европе, когда по недосмотру надзирающих властей партия лицензионных чипов-декодеров HDMI была продана не совсем тому, «кому надо». Теперь же подобная техника, в принципе, может появляться и без всякой лицензии.

Конечно, это будет противозаконно — с одной стороны. А с другой стороны, все, наверное, еще помнят, что происходило поначалу со снятием «регионального кодирования» в DVD-плеерах, а затем и со снятием криптозащиты с самих фильмов на DVD-дисках. Эти вещи на первых порах тоже упорно пытались называть «противозаконными». Однако все, кому не лень, это делали — отнюдь не считая преступлением удаление искусственно возведенных препятствий, мешающих людям делать с собственными файлами или устройствами то, что они считают нужным и удобным.

Похоже на то, что нечто аналогичное происходит ныне и с защитой контента высокой четкости. А все эти перемудренные «средства безопасности DRM» вроде HDCP, AACS и BD+ совсем скоро будут восприниматься потребителями просто как еще одна досадная, но легко устранимая проблема, препятствующая нормальному воспроизведению и хранению файлов.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: О пользе ИТ-образования Ваннах Михаил

ОпубликованоВаннах Михаил

Давайте попробуем поговорить о пользе образования. Нет, не о пользе высокой, экзистенциальной, а в смысле того, что оно делает человека лучше. И не о пользе для общества, которое, по некоторым мнениям, живет лучше, когда его члены становятся более образованными. Нет, ограничимся пользой самой простой, конкретной и житейской, которую образование приносит обладателю в смысле низменных и презренных материальных благ, добываемых работой по специальности.

Для начала посмотрим случаи, как бы это сказать, запредельные. Например, жизнь на социальные пособия — идея многим кажущаяся привлекательной. Лет двадцать назад поборники рыночно-демократических ценностей в нашей стране убеждали колеблющихся, что и в самом плохом случае они будут благоденствовать на пособие по безработице — как безработные Первого мира.

Реальность показала, что таких пособий ждать не приходится, да и благоденствие безработных в развитых капстранах оплачено гиперэксплуатацией тружеников Юго-Восточной Азии. И отсутствие образование тоже не вариант — те, кто на рынке труда могут предложить только свои руки, вступят в конкуренцию с работниками из новых индустриальных стран, готовых работать за такие деньги, на которые здесь невозможно обеспечить даже простое воспроизводство рабочей силы, то есть нормально питаться, одеваться, иметь пристойное жилье.

А как с профессиями, требующими высшего образования? Вот скажем, ремесло учителя. Кончает девочка пед в губернском городе, идет с красным дипломом в школу и получает ставку аж в 2700 рублей в месяц. На замену порванных колготок уйдет больше... Есть еще доплаты — всего выйдет около четырех тысяч, хватит еще на проезд и на замену каблуков. Новенькие туфельки или сапожки не светят. Дальше, с увеличением часов, жалованье повышается до пяти тысяч. А потом наступает качественный скачок более чем в полдюжину раз. Но он связан не с ростом квалификации, а с переездом в столичный град и устройством в тамошнюю школу. Но это уже вопрос не кем работать, а где...

Вот еще очень почитаемая (на словах) профессия медика. Другая девочка кончает мед (не скоропостижно возникший в родном городе, а очень почтенный, с долгой историей), возвращается домой и, ознакомившись со ставками и пакетами соцобеспечения, которые предлагают учреждения местного здравоохранения, поступает на годичные курсы оценщиков с ожидаемой выдачей диплома государственного образца.

Трудно сказать, насколько ремесло оценщика окажется востребованным на рынке труда и будет ли благосклонен к ней Плутос, но служение Асклепию барышню не прельстило. (О взаимодействии этих персонажей см. комедию Аристофана «Плутос».) Жалованье-то после многих лет учебы, за работу связанную с предельной ответственностью, предлагается мелкоскопическое, как сказал бы автор «Левши»... Нет-нет, подвижники, вроде Альберта Швейцера и Матери Терезы, посвятившие жизнь бескорыстному служению, конечно бывают страждущими, только вот систему здравоохранения на таком редком фундаменте строить нельзя.

А у мальчиков? У них-то может получше? Ага, ждите. Вот парень кончает сугубо традиционную для населенного пункта специальность по твердотопливным ракетным двигателям. Идет работать по специальности на предприятие, выпускавшее системы, адский огонь которых некогда очень не любили, но сильно уважали и трудолюбивые азиаты, и белокурые бестии-наемники.

И что же? Оклад 4500 рублей. И пожилой руководитель очень гордится, что он сумел создать несколько мест для молодых специалистов, и сильно надеется «пробить» для них надбавки. Ну, может и пробьет. Но ситуацию это не особо изменит.

Причем «брони», отсрочки от призыва, работа на оборонных фирмах молодым специалистам сейчас не дает. Нет, тут речь, конечно, идет об окладах молодых специалистов. Столичная фирма, получившая крупный оборонный госзаказ, набирала в этом городе специалистов на оклады, которым в 2009 послекризисном году завидовали даже финансисты. Но специалистов сформировавшихся, «штучных». И рабочее место даже для них в многомиллионной Москве всего одно. Хочешь — не хочешь, а с начальством ладить придется.

А вот у выпускников ИТ-специальностей ситуация оказалась намного лучше. Нет, из числа специалистов, конечно же, сразу исключим тех, что выучился на программиста или сисадмина в техникуме или лицее, как нынче принято звать бывшие ПТУ. Речь будем вести о людях, кончивших традиционный университет. Подготовленных, грубо говоря, на базе традиционного инженерного образования. И вот тут то — ситуация получше. Средние доходы и мальчиков, и девочек, по первому году работы составляют в районе двадцати тысяч рублей. По столичным меркам — смешно, но в регионе заметно выше средней зарплаты.

Не сказать, что бы работа была очень уж интересной и творческой. Учет на складах магазинах. Клиентские базы данных и биллинговые системы. Обслуживание серверов и каналов местных провайдеров и сотовых операторов. Приходится мотаться по региону, оставаться по вечерам, выходить на выходные. Но платежеспособный спрос на специалистов есть. Спрос стабильный и разнообразный. Так что разбрехавшись с одним начальником можно тут же приступать к творческому поиску следующего.

Так в чем же секрет благоприятной ситуации в сфере ИТ? Может быть в высоком уровне подготовки? Ну, если жалованье профессора составляет где-то пятнадцать тысяч, то и уровень подготовки адекватный. Сходите на любой базар, и попытайтесь купить что- то задешево, придираясь к качеству — такого от продавца наслушаетесь! А образование — такая же услуга.

Может причина — бурный, экспоненциальный рост информационных технологий? Ну да. Он налицо. Но только к нашим долготам никакого отношения не имеет. За исключением нескольких центров разработки в больших корпорациях, живущих своей жизнью, «укрытых от ветра и государства», мы к этому развитию отношения не имеем. Где-то что то проектируется. Где-то нечто производится. Мы, в подавляющем большинстве, лишь потребители.

Но спрос на ИТ-кадры есть. Так почему? Предположим, что дело — в глобализации. Вот обнаружил некто, что садоводам того или иного региона нужны пластиковые коробочки конкретного размера. Что он делает? Заказывает в Китае пресс-форму. Находит старую литьевую машину. Закупает пластик. Ставит к педали полуавтомата гастарбайтера. Отгружает свою продукцию местным торговцам. И как проходят все эти операции?Через отображение в информационное пространство Сети.

Там ищут изготовителя пресс-форм и кидают ему в стандартном формате заказ-чертеж. Там находят оборудование и полимер. Там договариваются с юристом, оформляющим трудовую визу гасту. Там выставляют на продажу свои изделия, следят за графиками поставок и за заказами.

Специализация, разделение труда, сделало возможным цивилизацию. Уже в энеолит кто-то копал бирюзу на украшения, а кто-то медь на топорики. И сейчас разделение труда, которое приняло невиданные масштабы, коснулось целых стран. Лишь вооружившись ИТ, превращающими потенциал всемирного разделения труда в кинетику бизнеса, человек может быть не жертвой процесса (как рабочий, теряющий кусок хлеба в результате переноса производств в ЮВА), а его, если и не хозяином, то хотя бы наездником.

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Тотальная замена Василий Щепетнев

ОпубликованоВасилий Щепетнев

Когда я пересел с пишущей машинки на компьютер, то поначалу просто повизгивал от счастья: нет нужды ни опечатки замазывать «штрихом», ни наново печатать первый экземпляр. Любили редакции некоторых изданий работать только с первым экземпляром. А если вещь не глянется, экземпляр могли и не вернуть, хоть прилагай марки, хоть не прилагай. Специально так и писали рядом с адресом редакции: «Рукописи не возвращаются». Хорошо поэтам, двадцать, сорок и даже сто строк перепечатать («перебарабанить») — не велик труд. А если это роман на миллион знаков? У редакции, понятно, свои интересы: они будут работать с рукописью, а потом выяснится, что текст — очерк, повесть или даже роман с продолжением — публикует другое издание. Выходит, зря потратили время. Оно, конечно, автора внесут в черный список данного издания, но некоторых это не пугает, они в черном списке с самого рождения. Вот и принимали журналы меры, требовали первый экземпляр. Не гарантия, конечно, но все-таки… А не возвращали рукописи отчасти и в воспитательных целях: если она, рукопись, плоха, зачем ее возвращать? Чтобы автор мучил другие редакции? Нет уж, пусть сам помучается, перепечатывая набело четыреста страниц словесной руды.

А файл — это так мило, так удобно! Хотя и сейчас, в двадцать первом веке некоторые принципиальные редакции продолжают требовать текст на бумаге, но тут причина другая: не любят читать с экрана. Но мне в текстовом редакторе больше нравилась иное: возможность тотальной замены одного слова другим. В повести «Марс, 1939 год», первой, которую я писал исключительно на компьютере, нужно было поменять фамилию персонажа. Вместо забеливания специальным составом слова и последующей тщательной надпечатке поверх, всего-то и потребовалось несколько прикосновений к клавиатуре. И никаких следов прежнего не осталось, Поменял я фамилии (причина простая: в гору пошел реальный политик с созвучной персонажу, ссыльнопоселенцу, фамилией — и я решил, что негоже увековечивать сиюминутного баловня Судьбы), и подумал: а ведь это страшно. За несколько секунд можно подменить все, что угодно: Петербург — Москвой, царя — секретарем, золото — бумагой. Я-то лишь подумал, а вот Стивен Кинг написал рассказ «Всемогущий текст-процессор». Правда, «присущий человеку мира капитала индивидуализм не дал талантливому писателю раскрыть тему во всем многообразии, отразить перемены обществе, он ограничился узкосемейным освещением возможностей научно-технической революции, но и это для мира чистогана — достижение» (из текста видно, что я сейчас читаю литературоведческие работы семидесятых годов прошлого века).

Действительно, в безбумажном мире технология тотальной замены позволяет творить чудеса. Вернее, еще только позволит. Порой Интернет представляют силой, способной противостоять авторитарным и, особенно, диктаторским режимам. Мол, пусть традиционные источники информации, газеты, радио и телевидение, контролируются властью, не беда — Интернет-то неподконтролен! Довести до человека истинных характер событий, будь то автопробег Арбатов — Черноморск или побоище на концерте рок-музыки можно с помощью Интернета.

Можно-то можно, это верно. Но можно лишь пока позволяют. Временно.

Если кто-то купил книгу, то текст в ней будет неизменным и через год, и через пятьдесят лет. Никакое Министерство Правды не способно обыскать все закутки жилищ десятков и сотен миллионов граждан. Из публичных библиотек изъять книгу куда проще — и потому людей ориентировали на публичные библиотеки. Частные библиотеки российских граждан состоят преимущественно из художественной литературы и книг по специальности. Доля общественно-политической продукции невелика, порой их вовсе нет, и потому большинство соотечественников не помнят или не знают ни того, что обещали правители тридцать лет назад, ни самих правителей. Контролировать же Интернет, пожалуй, проще, чем контролировать публичные библиотеки. Не знаю, насколько обоснованы опасения, что с изменением кода HTML в браузерах будущего тексты прошлого просто перестанут отображаться. Но не мытьем, так катаньем историю перепишут, и перепишут непременно. Просто вместо «Ленин» поставят «Сталин», и окажется, что Великую Отечественную выиграл не Владимир Ильич, а Иосиф Виссарионович. А Ильич… Ну, он умрет в году двадцать третьем, двадцать четвертом от нервного истощения или другой болезни.

Если историю не переписывают сейчас и «до основания» — это свидетельствует лишь о том, что диктатуры сегодня нет.

Что, конечно приятно — как приятны ясные деньки бабьего лета перед слякотной и грязной осенью.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Модернизация без экивоков Ваннах Михаил

ОпубликованоВаннах Михаил

Говорить в России нечто позитивное о действующих властях тяжело, и почти неприлично. Но сейчас — придется. Повод к этому — прошедшее 22 сентября 2010 года в подмосковном Раменском заседание комиссии по модернизации. Той самой, иждивением которой мы должны вырваться из царства двух российских бед и двинуться в светлую даль высоких технологий. И хотя, благодаря отечественной специфике, — прежде всего отсутствию независимого от казенных денег, а, следовательно, и от чиновничества, экспертного сообщества, — при упоминании комиссии невольно возникают ассоциации с Тройкой по Рационализации и Утилизации Необъясненных Явлений, но в данном случае вещи говорились сугубо адекватные.

Знаете, неудобно взрослым мужам, к тому же облаченным властью, уподобляться нецелованной деве в осьмнадцатый раз выходящей из врат абортария. А разговоры, что модернизация нужна, что бы повесить на собачьи ошейники навигаторы ГЛОНАСС или наладить с их, — навигаторов, — помощью бесперебойное движение городских автобусов были весьма похожи на такое поведение барышни. Ну не нужен ГЛОНАСС ни для чего, кроме работы в системах оружия — со всем прочим (кроме, разве что работы на высокий широтах — если дело дойдет от перехода от патриотических воплей о принадлежностей полярного шельфа, до систематической работе на нем, которую когда то вел Главк Севморпути, не пренебрегавший и тогдашними ИТ, имевший даже собственное издательство!) справится и супостатский GPS, сигнал которого раздается в мирное время бесплатно, а приемники благодаря массовости выпуска стоят сущие гроши. Но вот для военных целей он незаменим. Ориентация летательных аппаратов, наземных машин, ствольной и реактивной артиллерии, наведение боеприпасов — это чисто инженерные задачи... А еще есть задачи проходящие по сугубо военному ведомству — взаимодействие различных родов войск. При переходе с дивизионной на бригадную структуру, при современных скоростях боя, точностях и дальностях систем оружия, особенно важно, что бы командиры и штабные офицеры могли обеспечить согласованную работу мотострелковых и танковых батальонов, артиллерийских дивизионов, штурмовой авиации... А для этого надо, чтобы информация о положении каждого подразделения, в пределе — каждой боевой и транспортной машины и каждого бойца была доступна в реальном масштабе времени. А уж тут без собственной системы спутниковой навигации и связи, — такой, которую никто могущественный не отключит, когда его клиенту будут натягивать глаз на пятку, — не обойтись. Знаете, дерись противник в августе 2008 года так, как наши родимые сепаратисты в новогоднюю ночь 1995 года, последствия для войск могли бы быть очень серьезные...

Так вот, на вышеупомянутом заседании было без экивоков сказано, что основным заказчиком отечественного хайтека должна быть отечественная оборонка. Мысль не новая, — читатели могли ознакомиться с ней в материале "Пирог в двадцать триллионов", увидевшем свет 23 июля 2010 года, — но, похоже, верная. Ну, нет у нас ни малейшей возможности выйти со своими микросхемами (за исключением уж очень нишевых продуктов) на глобальный рынок — нет достаточного научного и конструкторского задела, нет оборудования, нет сбытовых сетей. В принципе, всё это можно сделать, но времени уйдет очень много. А государство готово закупать за вполне реальные деньги, — девятнадцать триллионов целковых Вооруженным силам, еще три, что ли, прочим силовикам, — высокотехнологические системы оружия. Правда, высокотехнологические, — а не наследие советских времен!

Позволим себе сказать несколько слов о том, как целесообразно тратить эти деньги. Деньги — разовые, больше их может и не быть, они получены от продажи невозобновляемых природных ресурсов на рынке выгодной конъюнктуры. И очень не хотелось бы, чтобы они ушли в тупиковые ветви развития. Знаете, в послевоенные годы проектировались и даже обозначались закладкой линкоры проекта 24 — в эру авианосцев и ядерного оружия...

Так вот, хотя США довольно неохотно продают России продукцию военных технологий, — ну пользуются спецподразделения снайперскими винтовками под сверхдальнобойные калибры, да рациями, кажется Motorola, — продукция гражданского хайтека доступна сегодня отечественной промышленности в полном размере (за исключением, конечно, того, что фирмы не продают никому...). А оборонная продукция даже в хайтеке занимает небольшую долю. Ну, вот самая крутая броня «Чобхэм», прекрасно показавшая себя в Заливе на британских танках. Что-то запредельно секретное и специфичное... Ага, ждите. Заходим на кухню — а там на кастрюльке ручки из силиконовой резины. А на разделочной доске — нож из циркониевой керамики. А на руке — часы. В титановом корпусе, со стеклышками из синтетического сапфира. А это — компоненты брони «Чобхэм». Она — титановая матрица, в которой силиконом залиты панели сапфира и циркониевой керамики...

А цифровая электроника, на которую падает подавляющая часть стоимости современных систем оружия? Она производится глобальными концернами. Да, штабы их — чаще в США. Да, они формально подчинены американским законам. Но — и производство, и разработка раскиданы по всему миру. И, значит, любая продукция будет доступна российским разработчикам оружия. Хватило бы им оригинальности мышления из применить. Уйти от традиционных концепций.

Вот говорят сейчас о капсульном бронировании, повышаемом выживаемость экипажа боевой машины при попадании боеприпаса. Прекрасно! Но — может быть пора вообще убирать живого бойца с поля боя? К 2020 году прогнозируют процессор с мощностью человеческого мозга и ценой в тысячу долларов. Подготовку бойца (даже если бесплатно забрать его у вырастивших родителей...) в эту сумму не уложишь... А софт копируется мгновенно — и с минимальными издержками. Исполнительные механизмы — так кто пользуется гужевым транспортом, а не автомобилем, пусть расскажет. Будет спрос — массовое производство даст адекватные привода по недорогим ценам... Конечно, завораживают аэропланы-невидимки. Но, может, разумнее вместо одного истребителя-бомбардировщика, стоимостью в сотни мегабаксов, как F-22 Raptor, иметь много дешевых беспилотников. Пусть даже боевая нагрузка их будет и меньше, и потери при боевом вылете выше. В конечном счете они дешевле решат поставленную задачу, в то время как потеря дорогого аэроплана пятого поколения и дорогостоящего пилота (а даже сербы ухитрились сбить «невидимку») наносит очень серьезный разовый ущерб.

Любимец киношников — спецназ. Не пора ли заменять и его на smart dust, смышленую пыль, крайне дешевую в силу сверхмассовости производства, и способную решать задачи разведки (датчик давления посчитает, сколько духов протопало по тропе) и целеуказания (привязать костерок, у которого они собрались, к абсолютной системе координат, по которой и пойдет бомба, скинутая барражирующим беспилотником). Снижение собственных потерь, снижение фактора поствоенного синдрома, когда люди, приученные обществом убивать, возвращаются в это общество (см. оклахомского бомбиста и вашингтонского снайпера).

Может, России стоит, не ввязываясь в развитие догоняющее, пойти принципиально новым путем. Плясать, не от того, к чему привыкли военные и не от того, что производят за рубежом, а исходить из возможностей представляемых высокотехнологическими гражданскими технологиями, чипами и материалами. Повторить прорыв королёвской «семерки». А вдруг получится?

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Принудительная трансляция Василий Щепетнев

ОпубликованоВасилий Щепетнев

Вчера браузер завёл меня на страничку, где рядом с нужным текстом проявился опрос: «Какое радио ты слушаешь?»

Обыкновенно на опросы я не реагирую, но тут заинтересовался. Прежде я очень любил радио и на слух по первой же фразе узнавал Константина Григоровича-Барского, Анатолия Стреляного, Леонида Шамковича, Сергея Довлатова, Владимира Войновича и еще десятки дикторов, ведущих и постоянных участников всех или почти всех русскоязычных станций, несмотря на яростные вувузелы коротких волн. А кого — или что? — слушают сегодня?

Увы, знакомцев я в опросе не нашел. Радио Ням-Ням, радио Би-Би, радио Вау-Вау, Радио Тра-ля-ля, радио Тру-ля-ля, радио Хрю-Хрю… Не то, чтобы я их не слышал, слышал, конечно. Но не слушал. Во избежание. Новости, когда в один ряд скороговоркой ставят подрыв электрички, утерю певицей Ми-Си любимого попугая, наводнение в Колумбии и переход футболиста ГопСтопкина из одной зауряд-команды второго эшелона в другую невольно заставляют думать, что эти события равновелики по масштабу, значению и последствиям. Нет, мне птичку жалко, но людей, путешествующих электричкой, жальче стократно, тем более, что этой электричкой я и сам пользовался многажды и, надеюсь, ещё попользуюсь. А улетевшего попугая авось кто-нибудь приютил. Ему, может быть, даже лучше стало.

В книге «И жить ещё надежде» Александр Городницкий вспоминает своего дедушку, утверждавшего, что радио изобрели большевики — чтобы никто не мог думать сам. «Потому что если человеку в ухо все время что-нибудь говорят, то он уже сам думать не может». И на «Крузенштерне» первый помощник капитана, суть замполит, объяснял Городницкому, что принудительная корабельная трансляция — когда волей-неволей слушаешь информационно-музыкальный канал — необходима для того, чтобы матрос не думал. Есть кому думать за матроса.

Когда вся страна жила под звуки чёрных репродукторов-тарелок, транслирующих первую и единственную программу проводного радио, эффект был неоспоримый. «Бывшие», старшее поколение, выросшее без радио, еще сохраняло критическое восприятие реальности, остальные же в такт восторгались, радовались и требовали уничтожить бешеных собак. Все слушали и «Ленинский университет миллионов», и «Клуб знаменитых капитанов», и «Театр у микрофона», потому легко находили общую тему для разговора. Один народ, один вождь, одно радио.

Положим, не в радио дело. Были и есть очень любопытные программы. Их мало, так и процент изюма в булках невелик. Дело в принудительности. Иногда принудительность выражается в невозможности отключить репродуктор. Иногда — в невозможности слушать радио с изюмом. Иногда же в привитой с детства привычке «Пришел домой — включай радио» (или телевизор, не принципиально, разница между радиоприемником и телевизором в том, что у радио картинка лучше — если текст хороший и воображение работает).

Радио я до сих пор слушаю, а больше читаю в Интернете. При чтении всегда есть возможность вернуться к прочитанному, вернуться опять и опять, подумать, согласиться или возразить, иногда лишь мысленно, иногда — письменно. Текст можно сохранить и сравнить с тем, что было год назад, или будет через десятилетие. Эфирная же скороговорка есть шум в крапинку, смесь шума белого и шума черного, разносортная информация, приправленная музычкой и порезанная рекламой на десятиминутные кусочки. Положим, и за десять минут можно потрясти мир, но потрясение это зачастую негативного свойства (недавно услышал: «В девятнадцатом веке в Европе было четыре державы-хищника: Англия, Франция и Германия». Точка). Мозг — орган тренируемый, равно как желудок и бицепсы — во всяком случае, до поры, до времени. Если мозг нагружать большими объёмами важной, но неоднозначной информации, он превратиться в аппарат анализа. Если загружать словесной жвачкой — в аппарат жевания. И тут вопрос: кто более матери-партии нужен, думающие или жвачные?

Человеку, привыкшему к трехминутным песням, трудно слушать оперу, еще труднее — только слушать оперу. Как фон для чистки картошки или побелки потолка опера ещё годится, но вот сосредоточиться на ней… А уж пойти в оперный театр — опять же не на концерт, состоящий исключительно из выковырянного изюма оперных хитов, а на полноценную трёхчасовую оперу — решится не каждый. Принято утверждать, что тому мешает темп жизни, цигель, цигель, ай-лю-лю, но, быть может, причина в утере способности концентрации? Не выработали привычки думать долго и упорно? То же относится и к жизненной философии. Нечего мудрствовать, спеши жить!

Сейчас закрою текст-редактор, выключу свет, отгорожусь дверью и буду слушать «Мастера и Маргариту» Градского.

Вдруг и поможет?

Присоединяйтесь!

К оглавлению