Колумнисты

Василий Щепетнёв: Общее образование Василий Щепетнев

Опубликовано 31 января 2011 года

"Если на клетке с буйволом написано «Лев», не верь глазам своим", — так (или почти так) говорил дедушка русского сюрреализма Козьма Прутков.

Но мы продолжаем верить. Действительно, какой же это буйвол? И хвост крючком, и нос пятачком, и хрюкает, а порой и визжит! Самый настоящий лев, царь зверей, берегитесь, клеветники и злопыхатели! Потом, когда морок рассеется, народ озарит, что да, наверное, то был не совсем лев, но, может, оно и к лучшему, что не совсем...

Пусть их, львов. Дело не в них, а в доверчивости, проистекающей то ли от простоты натуры, то ли от лености души. Общее образование — ещё один морок, которому верят, потому что хотят верить. Но стоит сесть на пенёк, съесть пирожок и поразмыслить, как сразу становится ясно: никакое оно не общее, образование. Оно — государственное. А государство знает, кому и сколько отвешивать. Никакой уравниловки.

Сельские школы отличались и отличаются от городских оснащением, педсоставом, даже расписанием. В городе всяк знает, что одна школа хорошая, но туда ребёнка не устроить, другая похуже, но есть шанс, а остальные — совсем кошмар, зато доступны. А ведь и город городу рознь, что ещё больше способствует стратификации образования. То же и с институтами. Одни, особенно педагогические и сельскохозяйственные, смышлёных пареньков прежде брали охотно, другие же деревенщину и на порог не пускали. Мало ли кто хочет учиться в МГИМО. Государство готовило и готовит разных специалистов для разных «групп людей, различающихся по их месту в исторически определенной системе». В Воронежском медицинском институте студенты набора тысяча девятьсот семьдесят третьего года больше всего времени провели не в клиниках, не в аудиториях, а на полях. Сентябрь и часть октября каждого курса. Я потом подсчитал: мы учились убирать сахарную свёклу ровно два семестра, полный академический год. Ничего, не баре. «Не баре» не будущие доктора, это само собой, а будущие пациенты. Им и таких докторов хватит.

Не баре — вот она, суть! Перебьётесь. Для узкого же круга ценных индивидуумов можно за казённый счёт пригласить профессоров из-за границы. Или отправить человека на лечение — туда. Вот что писал вождь мирового пролетариата Ульянов-Ленин пролетарскому писателю Максиму Горькому: "Упаси боже от врачей-товарищей вообще, врачей-большевиков в частности! Право же, в 99 случаях из 100 врачи-товарищи «ослы»... Уверяю Вас, что лечиться (кроме мелочных случаев) надо только у первоклассных знаменитостей. Пробовать на себе изобретения большевика — это ужасно! Во всяком случае, заезжайте к первоклассным врачам в Швейцарии и Вене — будет непростительно, если Вы этого не сделаете!" (ПСС, т. 48, с. 224)

И сам Ильич, когда захворал, доверился немецким специалистам, среди которых главным был профессор Отфрид Фёрстер, большой дока по части операций на головном мозге.

Железный занавес и международная обстановка ситуацию изменили. Доверять здоровье иностранцам стало опасно, чего доброго навредят или свои запишут в шпионы. Чтобы лечиться не у «ослов», пришлось готовить собственных специалистов. На каждом порядочном мясокомбинате, исторгающем колбасу «для населения», был цех, где готовились продукты особого сорта для людей особого сорта. И в нашей областной больнице имелось отделение для избранных и назначенных, то есть для номенклатуры, в которое не допускали ни студентов, ни праздношатающихся больных «с других этажей». Выделялось оно не только пропускной системой, мебелью и ассортиментом лекарственных средств, но и специалистами. После усечённого обучения в институте отобранные доктора добирали знания и навыки в ординатуре, а затем оттачивали мастерство на простолюдинах. Свежеиспечённому хирургу в первые годы работы оперировать паховую грыжу второго секретаря райкома не доверяли ни в коем разе, а вот грыжу мелкого служащего или механизатора — пожалуйста.

Третье тысячелетие подняло занавес. Теперь статусный человек и жену отправит рожать куда-нибудь подальше, и детей пошлёт учиться туда же, да и сам, если нелады со здоровьем, поступит по-ленински. Потому нужда в развитии отечественного здравоохранения отпала. Населению довольно и «ослов». Не нравится — дорога в Вену никому не заказана. А нет денег — включите телевизор, разверните народную лечебную газету. Если и этого мало, остаются целители, маги и потомственные ведьмы.

И потому реформы здравоохранения, образования и прочих ведомств народных надежд проводятся не из вредности чиновников, а исключительно по экономическим мотивам. Ничего личного, просто каждому — своё. Возьмём хоть образование. Населению довольно знать, что наша страна лучшая в мире — на первое, как следует себя вести, чтобы в ней выжить, — на второе, плюс немножко грамотности, чтобы читать указы, — на третье. Ах да, и футбол на сладкое. Остальное же — излишества, ведущие к порокам. В каждом проекте, в каждом законе видно перо дона Тамэо: «сверкающие перспективы», «неслыханное процветание» и, главное, «дабы вонючие мужики...»

Нет, насчёт мужиков я погорячился. Все-таки двадцать первый век, эмансипация. На днях Дума, обсуждая закон о полиции, решила, что женщин тоже следует бить дубинками.

По принципу гендерного равенства.


К оглавлению

Анатолий Вассерман: Экология Анатолий Вассерман

Опубликовано 01 февраля 2011 года


К оглавлению

Василий Щепетнёв: Февральское рагу Василий Щепетнев

Опубликовано 02 февраля 2011 года

Несовпадение собственного времени с календарным — явление обычное. Одни и живут, и думают так, словно за окном по-прежнему длится двадцатый век со всеми его лозунгами и атрибутами, другие норовят убежать ещё дальше, в дооктябрьскую эпоху, когда в небесах царствовал Господь, а на земле — его Помазанник, третьи же на календарь плюют и культивируют безвременье, не стесняясь ни предков, ни потомков, ни собственных детских фотокарточек.

А я стараюсь двигаться по четвёртой координате прямолинейно и равномерно. В квартире одних настенных часов четыре штуки, пара настольных, два будильника плюс наручные, а если учесть мобильники, компьютеры, электронные книжки, шагомеры и прочие необходимые вещи, снабжённые индикаторами лет, месяцев, часов, минут и секунд... Все они образуют прочную мелкоячеистую сеть, назначение которой — подстраховать, если вдруг не удержусь и соскользну с обледенелого склона одиннадцатого года третьего тысячелетия.

Но то ли потому, что часы вокруг меня простенькие, непафосные, которые сверяй не сверяй, а идут вразнобой, то ли темпоральные бури вокруг особенные, но полная синхронизация с действительностью достигается редко. То отстаёшь, то вперёд забегаешь, а чаще куда-то вбок вывозит кривая родной истории. Географии тож.

Начался февраль, и я решил быстренько приготовить рагу из того, что осталось за пределами январских колонок, памятуя характеристику, которую дал Джером К. Джером этому блюду.

Вода закипела, крышка снята, бросаю...

Действительно, конфуз с ней, с географией. Только-только собрался в Германию на Рождественскую гонку, а крыша стадиона в Гельзенкирхене под напором снега провалилась, московские аэропорты впали в кому, о последующих осложнениях и вспоминать не хочется.

Ладно, мир велик, отчего бы не съездить на Чёрную Землю, под сень пирамид, всё-таки зима не лето (у жены отпуск до нынешнего года приходился исключительно на июль-август, а в июле там уж больно знойно), но тут произошло то, что лет через двадцать, быть может, назовут арабским домино. Совпадение? Всеобщая непрочность бытия? Или же меня преследует злобная серая недотыкомка? Поневоле задумаешься, как быть. Теперь подумываю о Корфу, но стоит ли желание развеяться, поглазеть на всякие достопримечательности, просто поплескаться в теплых морях грядущих жертв и разрушений? Или взять да и предложить себя стране в качестве оружия устрашения? Мол, будете совать палки в колёса, пошлём к вам одного такого... мало не покажется...

Вернусь к истории.

В двадцатом веке место Бога и его Помазанника заняла безупречная троица: гениальный Вождь, непогрешимая Партия и вездесущее Государство (ВПГ). Заняла не формально: все свои надежды и чаяния население возложило на них — на ВПГ. Прежде молились Николаю-угоднику, теперь слали заказные письма (с уведомлением о вручении) всей троице ВПГ — либо поочередно, либо одновременно: по поводу незаконного ареста, протекающей крыши, пьющего и гулящего мужа, обвеса и обсчёта в колбасном отделе гастронома, плохой работы тридцатого автобусного маршрута, неотремонтированного по гарантии телевизора «Садко»...

И троица ВПГ реагировала, обыкновенно теми же письмами: разобраться, объяснить, доложить. Автобус, правда, по-прежнему ходил скверно, а муж продолжал пить и гулять, но всё-таки, всё-таки... Телевизор брали в ремонт, а ушлой продавщице снижали премию за январь на двадцать процентов.

Но изменившиеся времена повлияли на ВПГ, как буря на воздушный шар беглецов из романа Жюля Верна «Таинственный остров». Идеология стремительно улетучивалась, подъёмная сила истощалась. Пришлось сбрасывать балласт. Вожди потеряли гранитную монументальность, партия — шестую статью конституции, а государство стало избавляться от коммуналки, здравоохранения, образования и прочей ерунды.

И вот что странно: если прежде вечно недовольные резонёры (с бородёнками и без) возмущались тем, что государство не давало свободно вздохнуть, вмешивалось в учебный процесс, регулировало количество и качество больничных таблеток, не позволяло ни домик в деревне купить, ни мансарду поставить на садовую хижину, то сегодня те же самые люди возмущены обратным — невмешательством государства в землеустроительные, образовательные и прочие процессы. Ведь теперь учиться можно не меньше прежнего, а много больше, если, конечно, средства позволяют. Воистину не угодишь им, злыдням, нечего и стараться.

Вот и не стараются.

Брошу в котёл авторское право и право им пренебрегать. Чуть что — и несётся по океану интернета цунами пустых споров. О чём ругаемся, зачем изнашиваем клавиатуру? Копировать — не копировать... Это не проблема справедливости, а проблема закона. Приводить моральные аргументы в данном деле столь же полезно, как сопоставлять огурцы и деепричастия. Ничего общего. Мораль у каждой цивилизации своя, одно дело инки, другое — испанские католики. Внутри цивилизации мораль разнится в классах, внутри классов — в социальных группах, внутри последних — среди индивидуумов. Общехристианские ценности обсуждайте в ночь святого Варфоломея. Итог предрешён: всяк останется при своём, считая благом то, что хорошо для него, а злом — что для него плохо. Другое дело закон. Он не зависит от понятий морали, справедливости и прочих философских категорий. Закон обязателен для всех (по крайней мере в идеале). И споры неуместны. Но закон необходимо подкреплять силой. Постоянно. Только тогда можно рассчитывать, что его, закон, будут исполнять и уважать. А сила — величина конечная. На всё ее не хватает. И силу расходуют экономно. Благосостояние писателей, композиторов, шоуменов и прочих заинтересованных лиц в списке государственных приоритетов занимает не первую и не десятую строчку. Доля налоговых поступлений от продажи консервированных смотрелок, вопилок и стрелялок некритична. И потому всерьёз за соблюдением закона не следят. Есть за кем последить и без этого. Конкуренты, смутьяны, нефть, газ, водка наконец. Потому копиистов стращают спорадически и без расстреляния. Подобное попустительство и порождает иллюзию возможности бесконтрольного копирования и распространения. Политическая воля и действенный аппарат принуждения могут ликвидировать проблему пиратов как явление. В море — на рею, в городе — к стенке. И весь сказ. Но покуда экономические и политические выгоды не окупят затрат, пираты могут бесчинствовать: смотреть Гарри Поттера, слушать Леди Гагу, читать Стивена Кинга, и всё — даром.

Чем бы ни тешились, лишь бы на площадь не шли.

И, наконец, последний компонент сегодняшнего рагу.

Январь тысяча девятьсот пятого года. Российское правительство расстреляло мирную демонстрацию петербургских низов. Народ потрясён и озлоблен.

Газета «Вперёдъ» от 18 числа (старого стиля) 1905 года помещает корреспонденцию Ульянова-Ленина:

"Как бы ни кончилось теперешнее восстание в самом Петербурге, во всяком случае оно неизбежно и неминуемо станет первой ступенью к ещё более широкому, более сознательному, более подготовленному восстанию. Правительству, может быть, удастся отсрочить час расплаты, но отсрочка только сделает более грандиозным следующий шаг революционного натиска".

А вот запись, сделанная императором Николаем Вторым в своём дневнике неделю спустя:

"25-го января. Вторник.

Была оттепель при ясной погоде. Сахаров не приехал к докладу, поэтому <я> успел хорошо погулять до 12 час. Завтракали: M-elle de l’Escaille и граф. Гейден. Погулял ещё и убил трёх ворон. Занимался с успехом. Обедали: Миша, Ксения, Ольга, Петя, Юсуповы, Васильчиковы, Бенкендорфы и гр. Тотлебен (деж.). Гости пробыли у нас до 10 1/2 час."

Час пробил, кушать подано!


К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Златая цепь и Золотая ветвь Ваннах Михаил

Опубликовано 03 февраля 2011 года

Есть между россиянами и американцами очень большая разница. Русские очень интересуются Америкой. А американцы — и северные янки, и южане-дикси, и испаноговорящие, не говоря уже о соплеменниках друга Гека Финна Джима, — Россией не интересуются вообще. (Ну за исключением слухов, что Раша вторглась в Джорджию...) «Откуда?» — спрашивают. «Южнее Москвы». «А, из Айовы!» — радуется знаток географии.

Посмеёмся над ними?

А может, не стоит? Есть ведь такая их поговорка, что если ты такой умный, то где же твои деньги? А вот у американцев денег бродит много. Может — поищем другую причину? И начнем с довольно неожиданной области.

В этом году исполняется 70 лет со дня смерти выдающегося религиоведа и этнолога Джеймса Джорджа Фрэзера (1854-1941). Следовательно, в Сети на законных основаниях появится его двенадцатитомник — The Golden Bough, впервые увидевший свет в 1890-м году. А русский перевод, «Золотая ветвь», сделанный с сокращенного издания 1923 года, читатель найдёт без труда.


Эпохальное, сохраняющее свою актуальность более чем через столетие исследование магии и религии выросло из единственного обряда: из порядка наследования должности жреца Дианы в Ариции.

Лесное озеро Неми, «зеркало Дианы», окаймлённое цепью Альбанских гор. Священная роща и святилище Немийской, «лесной», Дианы. И там, вокруг одинокого дерева, днем и ночью, подобно пушкинскому «коту учёному», бродил человек. Но в отличие от добродушного отечественного мурлыки, песнопевца и баюна, был он мрачен и сжимал меч.

Это был жрец. И не какой-нибудь мелкий почитатель скромных Пенат, а жрец Лесной Дианы. Почитаемый паломниками. Принимавший почести. И — не мелкие. Ему причитался царский титул!

Но почему же был он мрачен? Зачем сжимал меч?

А это объяснялось историей его восшествия на царствование. Своего предшественника он убил. Это было необходимым и достаточным условием для вступление в жреческое служение Охотнице. И — тут в пророческих способностях сомневаться не приходится — провидел свое будущее. Знал, что, когда он одряхлеет, приболеет или просто расслабится, тут-то его и порешат. И преемник унаследует и его почести, и его страхи.

Пушкинской «златой цепи» не было, но была невидимая — хоть и вполне материализуемая — цепь почестей и привилегий. Именно она держала у дерева. И захочешь убежать — не сможешь. Догонит и убьёт «претендент на престол».

И такое же происходит в европейском, западной цивилизации, мире-экономике. Города и государства отбирают друг у друга «золотую ветвь» экономического владычества. Венеция, Антверпен, Голландия, Британия... Затем попытки Франции (равно при королях, при Республике и при Империи) и Германии (равно при кайзере и при национал-социалистах) отобрать это первенство. Но перешло оно в конце концов к США. И вот на вершине этого могущества американцы могут позволить себе не интересоваться периферией. Их пространство-время центра мира-экономики смято, как тяготением «чёрной дыры». Прочее для них — эфемерно. Что им интересоваться? — малейшее перераспределение финансовых потоков в центре мир-экономики даст куда больше денег, чем можно заработать на периферии.

Но и страхи не оставляют обладателя «золотой ветви». Крайне наивно искать в кампаниях в Ираке и в Афганистане стремление к демократии и морали (какая мораль, когда в Афганистане фактически поощряется производство опия?). Это — неизбежная реакция царя-жреца (хотя и довольно истеричная: пока вешали Саддама и гоняли талибов, Поднебесная вырастила свою военную мощь, заняв по отношению к янки положение Германии по отношению к Британии году так в 1905-м...)

Но и «невидимая златая цепь» весьма весома. Анекдот базарно-чиновничий — кто передает другим сало, всегда может облизать руки.

А вот более утончённая, банковско-финансовая версия того же анекдота. Во времена золотых монет столы в банках были дубовыми и полированными. А некий юный клерк принес суконку и аккуратно расстелил на столе, умилив начальство. В конце дня он суконку свёртывал, а в конце недели — уносил домой. Начальство такое рвение поощряло. До той поры, пока коллеги-завистники не подглядели и не настучали. Оказывается, юный карьерист сжигал суконку в печи и извлекал из пепла слиточек золота, металла мягкого... Он умел увеличить издержки обращения, фактическую стоимость транзакции, и сумел извлечь из этого прибыль. А старшие клерки забыли, что столы полированы не для эстетства, но ради снижения издержек транзакции в виде истирания монет.

И вот нахождение на вершине мир-экономики — ныне уже не европейской, но глобальной — дает массу возможностей для заработка на транзакциях. И об этом говорят нам действительно интересные и действительно поучительные (в отличие от тривиальных военно-преступных ужастиков и рассказов о дворцах) материалы WikiLeaks.

Ну вот деньги нынешние. Они не только бумажно-банкнотные, но и безналичные. Существующие в виде электронных записей и транзакций. Электронные платежи широко распространены и в нашей стране. Коммунальные платежи, услуги связи и транспорта, не только супермаркет, но и мелкая лавочка работают с электронными деньгами. Одна из важнейших отраслей-потребителей продукции ИТ. И железа, и софта, и профессиональных навыков. Отрасль прибыльная — помните про кусочек сальца?

Но вот и в этой отрасли важна роль Царя-Жреца. Вот что рассказал нам Ассандж на основе депеши Государственного департамента США от 1 февраля 2010 года:

Наша страна к началу минувшего года обнародовала планы создания новой Национальной системы платёжных карт, которая взимала бы все комиссионные за операции по картам в России и тем самым лишила бы доходов Visa и MasterCard, да ещё и запретила бы переводы за рубеж данных об электронных транзакциях.

Реакция последовала незамедлительно. Сотрудник посольства США в Москве Matthias Mitman тут же телеграфировал Госдепу рекомендацию высокопоставленным госслужащим США воспользоваться встречами с их российскими коллегами, в том числе в рамках двусторонней президентской комиссии [Медведева — Обамы], дабы оказать давление на российских госслужащих на предмет такого изменения законопроекта, чтобы гарантировать, что интересам американских платёжных компаний ущерба нанесено не будет.

Ну, российские госслужащие — песня отдельная. Даже недавние патриоты взыскуют вида на жительство в буржуазной Латвии. Детишек в Первый мир пристроить любят. Так что давление на них оказывать нетрудно. И анализирующая материалы Ассанджа The Guardian приводит слова директора департамента Минфина Сергея Барсукова о том, что законопроект переработан с учётом треволнений иностранных платёжных компаний и ограничений не будет...

Цена вопроса, — по оценками той же The Guardian, — составляла четыре миллиарда долларов в год. Неплохо, не правда ли? Есть чем дорожить нынешним «царям горы»! И что интересоваться теми, кто на периферии... А между тем деньги, полученные американскими платёжными операторами, не получат операторы местные. Не получат их электронщики и системные аналитики; те, кто поставляет оборудование и кто обслуживает его, — рекламщики и операционистки; пивовары и девчушки из ближней сауны — длинная такая цепочка! Нынешняя златая цепь, или золотая ветвь...

Заноют бабульки, ибо, компенсируя выпавшие доходы, банкиры повысят цены на транзакции, всякие коммунальные платежи. И честной конкуренцией, Fair play, тут не пахнет; узнавать предпочтения потребителей никто не собирается, достаточно «оказать давление»... Так что — забавный вывод. На Обладателя Золотой Ветви работают как чиновники-коррупционеры со счетами за рубежом, так и честнейшие и благороднейшие люди, которые, защищая права, обращаются к международным структурам, то есть — в хозяйство «жреца Дианы», доставляя дополнительные возможности «оказывать давление» и перераспределять финансовые потоки в свою сторону... Такая вот честная конкуренция!


К оглавлению

Василий Щепетнёв: Мельницы Гвазды Василий Щепетнев

Опубликовано 04 февраля 2011 года

Нет, наши врачи много лучше иностранных! Неприхотливы, отзывчивы, смекалисты, стойко переносят трудности и тяготы служения народу, «спиртом греются, шилом бреются». Не то американцы: привези их сюда, предложи работать без доступа к современным лабораториям, без высокотехнологичного оборудования, без предписанных стандартами медикаментов и прочих атрибутов медицины двадцать первого века, тут же сдуются, сникнут, зачахнут.

Таково мнение коллеги, подвизающегося на ниве участковых докторов.

Я прочитал его послание и решил поставить мысленный эксперимент. Определить, кто кого. Способны ли иностранные врачи (бульдозеры, институты, технологии, идеи и прочие) изменить российскую действительность, или российская действительность в очередной раз перемелет чужеродные объекты в костную, древесную или технологическую муку. Ведь помним же еще по Пятилетке Качества: ставят финскую линию по розливу молока, и месяц оно, молоко, просто чудо — вкусное, жирное, даже кошка лакает, не кривясь. А потом фокус-покус, чудо кончается, молоко вновь скисшее и разбавленное донельзя. Укатали финскую технику русские реалии.

Но ведь времена меняются, разве нет?

Пусть в рамках эксперимента доктор Хаус приедет работать в районную поликлинику провинциального российского городка, да хоть и Гвазды.

Я начал фантазировать. Выходило плохо: доктор Хаус, прежде чем заступить на участок, знакомился с рабочим местом, перечитывал контракт, после чего пожимал плечами и звонил в аэропорт, справляясь о ближайшем трансатлантическом рейсе.

А если лишить Хауса возможности сбежать? Сделать его, например, военнопленным? Хм... Нет, лучше иначе: пусть он будет шпионом, скрывающимся под личиной российского врача-бюджетника. Днем ходит по участку, притворными улыбками завоевывая доверие простодушных туземцев, а ночами сбрасывает добытые обманом данные с карманного компьютера на ретранслятор, замаскированный под разбитую силикатную кирпичину. Год работает, два... Летом, изнывая от жары, плетется на активные вызовы (хоть весь участок на огородах или на Канарах, а план приема умри, но выполни, иначе жестоко изругают и лишат надбавки), зимой, в эпидемию гриппа, работает за себя и за больного товарища (но за прежнюю зарплату), направо и налево назначает арбидол с панавиром, сам пьет настойку боярышника, а отблагодарят вдруг водочкой, выкушает и водочку. С завистью смотрит на тех, кто уходит в частные лечебницы, в медпредставители, в салоны сотовой связи, в каменщики, в альфонсы, наконец, но бросить участок не может: задание есть задание, у Лэнгли длинные руки.

Еще через три-четыре года его выдает «крот», и российская контрразведка пытается разглядеть в измотанном, плохо одетом человеке с красными глазами и дрожащими руками супершпиона, пытается — и не может. «Крот» обманул и подсунул вместо матерого резидента самого натурального гваздевского докторишку? Или же таково влияние отечества, поглощающего и переваривающего все, что попадет в пределы досягаемости? У нас правоверные мусульмане полуденных стран, пожив годик-другой, начинают пить вино, заниматься портретной живописью и давать деньги в рост, что же говорить о бездуховных янки...

Но реальность всегда более прихотлива, нежели самая изощренная фантазия. Не один американец прибыл в наши края, а целая колония, и, что особенно ценно, без реальных шансов на возвращение! Не врачи, даже не люди, но для постановки эксперимента это не имеет существенного значения. В один из сельских районов Воронежской области из штата Монтана завезли коровок и быков пород абердин-ангусов и герефордов. Породы не простые, по уверениям специалистов, могут зимовать даже под открытым небом, что особенно ценно в условиях современного села. Коровки по приезде отелились, и теперь колонистов более полутора тысяч голов. Согласитесь, это уже не случай, а статистика. От колонии ждут многого. Она должна расплодиться, превратить тощие унылые стада в неиссякаемый источник мяса и молока. Главная же задача переселенцев — сделать так, чтобы отныне и впредь животноводство было надежным, выгодным и удобным делом, привлекательным для отечественных инвесторов и зарубежных партнеров.

Пессимисты, как им и положено, вспоминают прежние попытки оголландить или обангличанить наши стада, кончавшиеся тем, что свинки, овцы и коровы начинали материться, пить водку и курить «приму»... то есть либо околевали с голодухи, либо превращались в поджарых, выносливых и неприхотливых существ, способных обходиться соломкой, сдобренной мочевиной. Теряя, правда, при этом и тучность, и удойность. Но то, повторюсь, было прежде.

Чем кончится эксперимент, узнаем через двадцать лет — обычный срок, установленный еще самим ходжой Насреддином.

Мельницы Гвазды работают неспешно.


К оглавлению

Анатолий Вассерман: Ограничение прав Анатолий Вассерман

Опубликовано 04 февраля 2011 года


К оглавлению

Загрузка...