Цифровой журнал «Компьютерра» № 85

Кафедра Ваннаха: Гонка за лидером Ваннах Михаил

Опубликовано 05 сентября 2011 года

В середине позапрошлого столетия Британия была не только лидером мировой торговли, но и подлинной Мастерской Мира. Сердцем технологий тогда были уголь и сталь. Так, в 1850-м году в Англии было добыто 49 миллионов тонн каменного угля, ну а Германия, располагавшая тогда, кроме Рура, ещё и Силезией, с её горными богатствами, выдала нагора лишь 6,7 миллиона тонн. Чугуна в том году британцы выплавили 2250 тысяч тонн, а немцы – лишь 208 тысяч… И это лишь валовые показатели.

Уровень в качестве изделий был куда сильней. Скажем, германские лезвия и кухонных ножей, и бритв (в то время опасных) безнадёжно уступали по качеству английским. Золингену лишь предстояло оспаривать у Шеффилда пальму клинкового первенства. Это в конце индустриальной эпохи Made in Germany звучало гордо. Введено же это клеймо было по требованию английских промышленников и торговцев, дабы оградить покупателя от дешёвых низкокачественных поделок, тогдашнего контрафакта.

Грюндеры, отцы-основатели германской индустрии, прекрасно были осведомлены о своих слабостях. Их специалисты очень любили ездить в Англию, дабы стянуть там тот или иной технологический секретик (бдительно охраняемый британцами). В области машиностроения, скажем паровозного, конструкции и технологии закупались у американцев. Типичное догоняющее развитие… А Британия на месте не стояла.

Уже в 1880 году в Великобритании было 128 727 паровых машин общей мощностью 7 780 000 лошадиных сил. 110 000 стационарных машин на фабриках (это было время так называемого группового привода) и копях, общей мощностью в 2 200 000 лошадиных сил, 13 480 локомотивов в 3 400 000 лошадиных сил и 5 247 судовых машин в 2 180 000 лошадиных сил. Всё было хорошо…

Только вот на второе место в мировой индустрии к 1913 году вышла Германская империя. Правда, угля немцы добывали чуть меньше, чем англичане, — 277 миллионов тонн против 292 миллионов. Но в целом её промышленность уступала лишь Соединённым Штатам. Железной руды Германия в 1913 году добыла 28,6 млн т. По выплавке чёрных металлов Германия занимала второе место в мире; перед Первой мировой войной она выплавляла 19 млн т чугуна.

Германия стала мировым лидером в экспорте химических продуктов, держа более половины этого рынка. И на электротехническом рынке немцы лидировали, да и мощность своих электростанций за первое десятилетие ХХ века возросла стократно… А ещё нарождающаяся отрасль двигателей внутреннего сгорания (в которой германец силён и поныне).

Почему же так происходило? Что помогло Германии? Ну, прежде всего – вовлечение в индустриализацию сельского населения. Вот что утверждал Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона: «До половины XIX ст. Г. была страной земледельческой по преимуществу, сельским хозяйством занималось до 65% населения». Но ситуация менялась. «В настоящее время (по переписи 1895 г.) им занимается около 36%; остальное население посвящает себя промышленности (39%)»… Именно эти люди, пришедшие из крестьянских хозяйств в заводские цеха, и обеспечили промышленный рост.

Ну а развитию «грюндерского» капитализма помогла ещё война. По результатам Франко-прусской войны 1870-71 годов на новорожденную Германскую империю пролился золотой дождь контрибуций, на фантастическую сумму в пять миллиардов франков (один франк – 4,5 грамма серебра).

Но ещё до того момента, когда превосходство германской промышленности над британской стало явным, появился крайне серьёзный признак, показывающий это. Ведь не забудем, что у англичан были несопоставимо лучшие стартовые условия. Британия владела гигантской империей, над которой никогда не заходило солнце, – колоссальным рынком сбыта и неисчерпаемым источником ресурсов. Английский коммерческий флот был крупнейшим в мире (не считая плавсредств колоний, он состоял из 20 452 судов общим водоизмещением в 10 268 604 тонны, в том числе 10 122 парохода в 8 399 668 тонн, — против германского флота в 4 045 судов в 2 203 804 тонны, из них 1545 паровых, в 1 622 429 тонны водоизмещением).

А ведь превосходство в морской торговле – это превосходство в доле богатств, притекающих в страну от мировой торговли. А Сити ведь было в те времена глобальным финансовым средством. Значит, по доступу к финансовым ресурсам британские промышленники были вне конкуренции. Но лидировали – немцы! Почему?

А вот возьмём да и посмотрим на статистику начала прошлого века. Одновременно по Германии и Великобритании (которая в ту пору целиком занимала и «другой остров Джона Буля», Ирландию). Сначала Германия – Телеграфных линий (1902 г.) 134 072 км, длина проводов — 497 021 км. Телефонных аппаратов 392 924, длина проводов — 1 446 155 км. Ну а теперь – Великобритания. Телеграфных линий — 76 296 км, телефонных — 75 204 км (1903 г.).

Итак, у немцев было налицо двухкратное превосходство в длине телеграфных линий и ДВАДЦАТИКРАТНОЕ в длине линий телефонных. Ну, территория у немцев была побольше, но Великобритании надлежало же ещё править империей площадью побольше Российской, в 30 596 613 кв. км…

Так что в информационных технологиях немцы вырвались вперёд ещё тогда, когда отставали от англичан в традиционной индустрии. Желающие читатели могут обратиться к мемуарам Василия Семёновича Емельянова «О науке и жизни», где прекрасно описано, с какой оперативностью германские металлурги использовали телефонную связь для обеспечения оперативного управления и производственной кооперации.

Ну а теперь обратимся к реалиями современного мира. Кто у нас на вершине планетарной пищевой пирамиды? Конечно же, США.

А кто держава догоняющая? Китай, однозначно!

И что же нам говорит статистика ИТ-отрасли? А очень интересную вещь. За прошлый квартал обитатели континентальной Поднебесной приобрели 18,5 миллионов компьютеров. А янки сплоховали: на их долю пришлось лишь 17,7 миллионов мыслящих машин. В деньгах это составило 11,9 млрд против 11,7 млрд долларов. По итогам 2011 года в целом США сохранят первое место с 73,5 млн реализованных компьютеров. Ну а китайцами, по прогнозам, будет куплено 72,4 млн десктопов и ноутбуков. Доли КНР и США на общемировом рынке составят соответственно 20,6 и 20,3 процента.

А в 2012-м году, как полагают аналитики IDC, Китай окончательно вырвется в лидеры, оттеснив США на почётное второе место. На долю рынка Поднебесной придётся уже 21,8 процента от общего объёма продаж компьютеров, а на американский рынок — 19,6 процента. Ну а то, что выигрыш в компьютеризации значит для современной экономики, полагаю, никому из читателей Компьютерры объяснять не надо.

Так что мировая история перешла через очередной Рубикон. Причём перешла тихо так, незаметно. Вот немцы когда-то обогнали англичан в развитии телеграфа и телефона – что, заметили это тогдашние политические журналисты, посвящавшие свои статьи взаиморасположению августейших особ на паркете дворцов?

Так и сейчас – сухая-сухая статистика… Которая, возможно, изменит бытующий на планете уклад.

К оглавлению

Кивино гнездо: 9/11 — десять лет спустя Киви Берд

Опубликовано 05 сентября 2011 года

Результатом тех событий стала гибель порядка трёх тысяч человек, а также не поддающееся учету количество жертв от токсичной пыли впоследствии плюс сотни тысяч смертей в Афганистане и Ираке из-за начатых там военных операций.

События 11 сентября дали США повод для начала глобальной «войны с терроризмом», что привело к военным вторжениям и оккупациям государств, а также к ощутимым ущемлениям гражданских прав и фундаментальных прав человека по всему миру. При этом достоверность итогов официального расследования событий 11 сентября 2001, проведённого американским правительством между 2003 и 2005 годами, вызывает серьёзные сомнения у миллионов граждан как в США, так и за пределами этой страны.

Среди множества голосов тех людей, что отвергают официальную версию властей, всё более отчётливо и громко начинают звучать голоса людей, которые на основе многолетнего опыта работы способны отличать в своей области достоверные факты от явной неправды. Именно по этой причине были созданы движения типа «Архитекторы и инженеры за правду о 9/11», «Пожарные за правду о 9/11», «Лётчики за правду о 9/11» и так далее.

Устраиваемые ныне слушания в Торонто дают возможность оценить свидетельства специалистов в рамках одного междисциплинарного симпозиума и более наглядно продемонстрировать обществу, что у официальной версии 9/11 не сходятся концы с концами.

Но прежде чем затрагивать те «перпендикулярные», но при этом абсолютно достоверные факты из событий 11 сентября 2001, что непременно прозвучат и на слушаниях в Торонто, уместно для начала привести личные свидетельства ещё нескольких авторитетных людей — о подоплёке тех событий, что принято считать «следствием 9/11». В силу объективных причин эти свидетели наверняка не фигурируют среди докладчиков и участников конференции в Торонто, однако на ценность их показаний это не влияет никак.

В последних числах августа этого года бывший директор BND — Федеральной разведслужбы Германии открыто обвинил администрацию президента Буша в том, что предоставленные немцами разведданные в Америке были умышленно искажены так, чтобы обосновать военное нападение США на Ирак.

Август Ханнинг занимал пост директора BND с 1998 по 2005 годы. В своём недавнем интервью воскресному изданию общенациональной германской газеты Die Welt он заявил, что германская разведка не принимала никакого участия в этом обмане, а «ответственность за эту войну должна быть возложена исключительно на американцев».

По свидетельству Ханнинга, уже в сентябре 2001 года война с Ираком фигурировала в планах Вашингтона. Всего через две недели после терактов 11 сентября 2001 в BND было получено письмо из ЦРУ США, в котором германских коллег настоятельно призывали предоставить все имеющиеся у них доказательства вражеской деятельности Ирака. Как пояснил директор BND, для него «такой запрос был первым признаком готовившегося военного удара американцев по Ираку».

В интервью Ханнинг пояснил, что администрация президента США Джорджа Буша была особенно заинтересована в разведывательной информации BND, полученной ею от иракского перебежчика под кличкой Curveball. Этот перебежчик, настоящее имя которого — Рафид Ахмед Альван аль-Джанаби, появился в Германии в 1999 году и обратился к властям с просьбой о политическом убежище, сообщив, что он был одним из ведущих учёных иракской программы по созданию биологического оружия.

Среди прочих вещей, которые Curveball поведал беседовавшим с ним сотрудникам BND, было, в частности, и то, что Саддам Хуссейн построил целый парк мобильных лабораторий на колёсах, где тайно велись разработки биологических вооружений. Постоянные перемещения лабораторий, по словам источника, помогали избежать их обнаружения Америкой и другими странами.

После консультаций со специалистами по биологическому оружию в BND усомнились в надёжности показаний Curveball. Но перебежчика оставили в Германии. А ещё несколько лет спустя аль-Джанаби сам подтвердил подозрения BND, признавшись, что он сочинил свои обвинения, дабы помочь в свержении режима Саддама Хуссейна. Также он признался, что на самом деле был багдадскими таксистом и решил воспользоваться полученными при обучении в институте познаниями для получения убежища в Германии.

История со лжесвидетельством «Кривого мяча» на сегодня уже хорошо известна, как и то — по свидетельствам других сотрудников разведки, — что BND настойчиво и неоднократно излагало ЦРУ свои сомнения относительно сведений от этого источника. Но прежде не было известно, что Ханнинг лично написал письмо тогдашнему директору ЦРУ Джорджу Тенету, в котором настоятельно рекомендовал скептическое отношение к заявлениям перебежчика. По словам экс-директора BND, американцы заверили его, что германские разведданные не будут использованы в речи Пауэлла.

Речь идёт, ясное дело, о знаменитом выступлении госсекретаря Колина Пауэлла 5 февраля 2003 года на заседании Совета безопасности ООН, в котором он призвал членов совета одобрить призыв США к войне против Ирака. В интервью для Die Welt Ханнинг сказал, что был поражён, когда услышал из уст Пауэлла слова об иракских «мобильных лабораториях биологического оружия», да ещё со ссылкой на разведданные от Германии.

Ханнинг, по его словам, немедленно отправил официальный протест директору ЦРУ Тенету. Но при этом уклонился от объяснений, почему ни BND, ни Германия не озвучили публично свое несогласие с очевидной фальсификацией фактов. Не сказал он и о том, почему иракскому вруну-перебежчику не только разрешили остаться в Германии, но и более того — положили ему ежемесячное государственное пособие за счёт германских налогоплательщиков. Причём выплачивали его даже после того, как он признался, что сочинил всю свою историю про иракское оружие массового поражения.

Как бы там ни было, власти США за все прошедшие годы не предъявили достоверных свидетельств, пригодных для предоставления в суде, ни по одному из главных пунктов обвинений против Ирака: тайное создание атомной бомбы, разработка биологического оружия и связи с Аль-Каидой.

Всего через неделю после терактов 9/11, то есть 18 сентября 2001 года, журналист BBC Джордж Арни опубликовал достоверную информацию о том, что власти США задолго до трагических сентябрьских событий уже заготовили план большого военного вторжения в Афганистан на осень 2001 года.

Источником британского журналиста был высокопоставленный пакистанский дипломат, Нияз Наик, бывший министр иностранных дел Пакистана. В интервью для службы BBC он сообщил, что ещё в июле 2001 от американских официальных лиц он узнал, что крупная военная акция против Афганистана будет проведена самое позднее к середине октября.

Эта информация, по словам Наика, была сообщена ему американцами на встрече контактной группы по Афганистану, под эгидой ООН проходившей в июле 2001 в Берлине.

На этой встрече Наик узнал, что США намерены предпринять военные действия, во-первых, чтобы уничтожить или захватить в плен Бен Ладена и лидера Талибана Муллу Омара. А во-вторых, более широкая цель вторжения, согласно сведениям Наика, будет в том, чтобы вообще сместить режим Талибана и поставить к власти переходное правительство умеренных афганцев, более лояльных к Америке.

Поскольку данный план был разработан явно заранее, в интервью Наик сказал, что теперь, после атак на Всемирный торговый центр, у него уже нет никаких сомнений: план военной акции против Афганистана наверняка будет реализован в ближайшие две-три недели. Кроме того, дипломат счёл нужным добавить, что крайне сомневается в отмене плана, даже если бы Талибан вдруг немедленно выдал Бен Ладена Америке.

Возможно, эти теории и не привлекали бы особенного внимания, но за десять лет войны как в Афганистане, так и в других странах мира власти США так и не сумели предъявить ни одного террориста Аль-Каиды, которого удалось бы доказательно предать открытому суду за организацию терактов 11 сентября 2001 года.

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Лояльность Василий Щепетнев

Опубликовано 06 сентября 2011 года

Год одна тысяча девятьсот тридцать седьмой. Ледовитый океан. Станция «Северный полюс». Начальник экспедиции Иван Дмитриевич Папанин пишет в дневнике: "12 июня. Встали, позавтракали, слушали «Последние известия». Узнали о решении суда над изменниками родины. Были настолько рады, что хотелось кричать на весь Ледовитый океан. Никто не уйдёт от пролетарского правосудия! Тот, кто предаёт родину, получит возмездие! В 11 часов вечера мы собрались в палатке и составили коллективную телеграмму. Мы приветствовали Верховный суд за его решение. Иного решения и быть не могло о таких негодяях, как Тухачевский, Эйдельман и К°."

Эта запись Ивана Дмитриевича запала в мою голову в середине семидесятых, запала и не выходит. Поначалу я думал, что Папанин, может, и не сам писал эти строчки, а их привнёс некий литобработчик. Экспедицию сняли со льдины девятнадцатого февраля тридцать восьмого года, книга-дневник «Жизнь на льдине» сдана в набор двадцать восьмого июня, а подписана к печати второго сентября.

Темпы, темпы! Когда Папанину вникать в детали набора? Дел и без того навалилось изрядно. Затем я решил, что всё-таки Папанин писал это сам. Быть может, неохотно, но писал. Время было такое. Любишь не любишь, а партийный долг исполняй. Если партия считает необходимым упомянуть о беспощадном правосудии, значит, так тому и быть.

И лишь сейчас приходит понимание, что строки эти, не исключено, писались вполне искренне. От души. Потому что – накипело у Ивана Дмитриевича и товарищей. И сейчас к тому идёт. Оглядываюсь вокруг и спрашиваю. Да вот хоть бывшего инженера завода, на месте которого ныне торговый центр:

– Душа моя, Иван Константинович, вот если завтра станут судить наркома промышленности, скажут, что он нарочно развалил отрасль, вредил, закрывал предприятия в интересах западных правительств, получая за это зелёные миллионы, на которые приобретал поместья за границей, переправил туда семью, капиталы, – поверишь? – А чего верить, так оно и есть, никто и не сомневается. И закрывал, и миллионер, и семья давно там. – Ну а если народ потребует применить к нему высшую меру с конфискацией, поддержишь? – Обеими руками, – отвечает инженер, в расцвете творческих сил вышвырнутый с завода в никуда. Он не пропал, стал устанавливать стальные двери, пластиковые окна, сегодня переключился на кондиционеры, живёт даже лучше, нежели прежде. А пепел завода в сердце стучит.

С другим говорю, с участковым врачом. Прежде заведовал отделением, да больницу закрыли. Ушёл на участок, в деньгах не потерял.

Текст тот же самый, только вместо наркома машиностроения подставляю наркома больниц и кладбищ. – Точно у неё семья за границей? – Это вводная. Не переходи на личность, он ли, она, какая разница. Ты вообрази ситуацию, – отвечаю. – А что её воображать, вся на ладошке. Бумаг море, людям горе. Кормят, как цыплёнка, доят, как корову. Поддержу и одобрю тот суд, что присудит высшую меру! Сказал — и поспешил на вызов, пока гроза не разразилась.

Иду дальше и встречаю старую приятельницу. Учительница, кандидат наук, приличное место работы, приличная, по провинциальным меркам, зарплата. Правда, после гимназии сил хватает только туфли снять, а то так бы в туфлях и спала.

Опять разговор о наркоме школ и парт, о вредительстве, о миллионах, о детишках в Итоне и Кембридже. – Не я одна, вся школа проголосует «за», – отвечает уверенно. – Так уж и вся? – Ну, те, кому опилочки перепадают, может, и воздержатся. Но на защиту точно не встанут. – Ладно, «за» так «за». А сама приговор привести в исполнение берёшься? Лично? – А у нас смертной казни нет, – вывернулась она. – Работать же в тюрьме – так я уже работала. И правда, какое-то время она занималась педагогической деятельностью среди несовершеннолетних правонарушителей.

Подумав, добавила: – Знаешь, а ещё чуть-чуть додавят – и буду согласна. – С чем? – не сразу сообразил я. – Собственноручно привести в исполнение.

Эк её разбередило, подумал я, бредя восвояси. Может, у подруги в армии сына покалечили? Или у дочки в университете взятку вымогают, а без взятки ставят безоговорочный неуд? Или свекровь умирает, а никому дела нет? Или просто тротуары достали?

Тротуары, действительно, достали. В начале лета тротуары в нашем районе буквально раздраконили, чисто враги в отступлении. Лето пришлось ходить по проезжей части, рискуя и здоровьем, и самой жизнью. Теперь наскоро укладывают плитку, где плохо, где совсем плохо.

А прежде была хорошая плитка, её за свой счёт клали владельцы магазинов, салонов и прочие представители частного капитала. Как потомственные или начинающие капиталисты, они стремились получить максимальную отдачу от каждого потраченного рубля и, надеясь, что дело у них всерьёз и надолго, следили, чтобы плитку перед магазином тоже клали всерьёз и надолго. Не везде положили, а только напротив своих заведений. Чего проще – уложи теперь там, где плитки нет, и только.

Но раздраконили, разворотили подчистую и уже уложенное. И теперь спешно осваивают средства. А народ ругается. Пока вполголоса.

И ведь все мои знакомцы — люди интеллигентные, даже либеральные. Солженицына читали, Сахарова слушали. Но понимают: рухнет система, и станет совсем нехорошо. У нас не Египет, не Ливия, у нас в январе минус тридцать бывает. И потому ждут мер по её, системы, оздоровлению. Требуют, жаждут, чают избавления от чиновного ворья, а уж путём ротации власти или возрождения проскрипций – как получится. Смотрят вверх и шепчут упрямо: вы уж того, соответствуйте! А в ответ слышат призывы покупать лампочки европейских стандартов. Да уж…

У самого дома попались два щита. На одном было написано вот что: «Никитин раскрыл красоту воронежского края. Сегодня – твоё время». Понравилось. Выпячиваю грудь, сверкаю очами, хочется написать что-нибудь вечное.

Но на другом… «Генерал Ватутин освободил город от фашистов. Сегодня – твоё время». Это что – экстремистский призыв? Или просто кто-то не подумал? Или, напротив, подумал? Прихожу, наконец, домой, разворачиваю сетевую прессу.

Хоть и осень пришла, а чувствуется в атмосфере что-то предгрозовое. Накалённость и напряжённость. То о бытовых драках сообщат, конфликт на двести-триста душ с использованием холодного и огнестрельного оружия, число убитых и раненых уточняется, заведено дело по статье «Хулиганство». То машины, преимущественно миллионные, горят вдруг и случайно: коктейль Молотова приготовить труда не составляет — просто, дёшево и сердито. Опять хулиганство.

То полицейские участки подрывают безоболочечными и оболочечными устройствами. Хулиганят! Вертолёт с чиновниками в ущелье упал. Согласные комментарии: птичку жалко. В смысле – технику. Понимаю, что я наблюдаю лишь часть явления, что по одному симптому диагноз ставить нельзя, даже совокупность признаков не есть приговор. Нужно проводить специальные, порой сложные и дорогостоящие, исследования.

В далёкие годы, помню, слушал я по «Свободе» передачу «Документы прошлого». Чекисты собирали информацию о настроении всех жителей Страны Советов, от агрономов до языковедов. Собирали и доводили по команде. Сейчас проще: появились технические средства работы с массивами данных. Интерпретируя показатели интернет-активности, можно измерить степень лояльности, предсказать, сойдёт ли лавина, когда проснётся вулкан, где ждать цунами.

Возможно, так и делают, но результаты процесса благоразумно утаивают: ведь безнадёжному больному до недавних пор не говорили, что он безнадёжен. А то расстроится и сгоряча что-нибудь сотворит, пусть из последних сил.

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Нищета солипсизма Дмитрий Шабанов

Опубликовано 06 сентября 2011 года

"Мир, — учил он, — мое представление!" А когда ему в стул под сидение Сын булавку воткнул, Он вскричал: «Караул! Как ужасно мое представление!» - Английская эпиграмма в переводе Самуила Маршака

Философски опытный читатель должен напрячься: я посвящаю колонку гиблой теме. Что можно сказать по этому поводу после множества философов, после английского пятистишия в эпиграфе и после рассказа Герберта Честертона "Преступление Гэбриела Гейла"?

И всё-таки я попробую. Итак, почему солипсизм?

И советское, и постсоветское образование противопоставляли «материализм» и «идеализм». Ленин утверждал, что выбор между ними является основным вопросом философии. Действительно ли для нас важен такой выбор?

Познание начинается с того, что его субъект осознает свое бытие. Декарт предложил формулу «cogito ergo sum» — «мыслю значит существую». Мысль — сложное явление. Мышление, познание действительности (или реальности — о разнице этих понятий я писал здесь) вырастает из восприятия. Заменим базис бытия на «percipimus ergo sum» — «воспринимаю значит существую».

Дальнейшее изложение поведу от первого лица и единственного числа — от "я".

Ко мне подходят два торговца философией. Один говорит, что наше бытие — производное от вечной Материи, существующей вне всякой связи с тем, воспринимаем мы её или нет. Материя образует Объективную (не зависящую от восприятия) Реальность (мир объектов, «вещей»), где я — одна из таких «вещей». То, что мне кажется моим бытиём, — лишь частичное отражение бытия материи. Другой говорит, что этот мир является реализацией чьего-то Замысла или какой-то общей Идеи. Феномены этого мира, вроде меня, — лишь несовершенные воплощения первичных идей.

И тот и другой философский товар требуют экстраординарной доверчивости. Надо принять на веру первичное и непроверяемое бытие какой-то абстракции: то ли Материи, то ли Идеи. Чума на оба ваши дома! В моём percipimus ergo sum нет никаких невоспринимаемых первичных сущностей.

Вот я и дошёл до солипсизма. Простейшее решение — принять, что существует лишь моё восприятие, а чего я не воспринимаю — того и нет. Доказать ошибочность этой идеи невозможно!

По описанному пути прошло множество умов. Почему же вокруг не видать искренних солипсистов? Потому что кроме логических опровержений существуют и иные основания для отказа от каких-то идей. Чтобы показать их, я проведу вас маршрутом, который проходит через солипсизм. Для начала примем этот простой и логичный взгляд на мир. Итак, существую только я (вы поняли, дорогие читатели, где вы при этом, хе-хе, находитесь?). А может, "я" — это Ваше я, читатель? Для дальнейшего это неважно.

Итак, довольный собственной проницательностью, я осматриваю ландшафт, созданный моей собственной психикой, и делаю несколько важных наблюдений.

Первое. Иногда мне бывает хорошо, а иногда — плохо. Хорошо — лучше, чем плохо!

Второе. Часть мира, который мне мнится, — моё тело. Некоторые существенные выборы между хорошо/плохо связаны с состоянием этого тела. Сидеть на булавке больно и плохо.

Третье. Свойства мира, который мне мнится, делятся на две группы. Одни я могу произвольно изменять, управление другими от меня закрыто. В моём произволе — садиться или нет на булавку, но если я на неё сяду — будет больно.

Четвёртое. Свойства мира (то есть моих фантазий) не хаотичны, а закономерны, связны. Сравним два способа мысли.

Вариант №1. Если я воображу, что сажусь на воображаемый стул с мнимой булавкой, неконтролируемая сознанием часть моей психики вызовет иллюзию, что образ булавки нарушает целостность моих мнимых ягодиц, что приведёт к кажущемуся переживанию боли.

Вариант №2. Если я сяду на булавку, она уколет — больно будет.

Рассуждение, в котором причинно-следственные связи ради удобства выносятся из моей психики вовне, оказывается более простым! Играя в бильярд, проще представлять себе, что шары движутся и соударяются (взаимодействуют!) как бы сами по себе, «выпуская» из каждого шага рассуждений свою миротворящую психику.

Я введу понятие адаптации (приспособления) — соответствия изменяемыми и неизменяемыми параметрами действительности. Адаптация позволяет решать какие-то задачи: уменьшать страдания, удовлетворять желания. Второй способ рассуждения адаптивнее.

Пятое важное наблюдение (на нём и остановимся, чтоб не надоело). В моём восприятии есть, кроме прочего, другие существа: и похожие на меня люди, и «научные креационисты», и другие животные. Закономерности, полученные в результате наблюдения за ними, могут быть полезны для моей адаптации. Если мной мнимый сосед сел на мнимый стул, а затем с мнимым криком мнимо подскочил, наблюдение за этой фантазией окажется полезно для меня самого: я не возомню, что сам сажусь на этот стул. Опять же, проще использовать способ рассуждений, подразумевающий, что мнимые фантомы — такие же существа, как и я.

У философа из эпиграфа был сын (следствие определённого взаимодействия взрослых людей). С какого-то этапа дети, паршивцы, могут делать пакости. Будь философ адаптивнее, он понял бы закономерности поведения сына и предугадал наличие булавки под сиденьем.

До того как мы изучили свойства нашего внутреннего космоса, мы могли бы предполагать, что солипсизм — оптимальный способ мышления. Но действительность, рисуемая нашим восприятием, оказывается высокосвязной.

Можно представить и иные действительности; некоторые из них мы регулярно посещаем в наших снах, в иные проваливаются душевнобольные люди. Там наши предчувствия, желания и страхи явно перекликаются с нашим изменчивым окружением. А на дневной поверхности (это геологический термин!), в действительности бодрствования, причинно-следственные цепочки работают так, как будто они осуществляются вовне.

Таким образом, мы не выдвигали никаких избыточных, необоснованных суждений о внешнем мире и всё равно пришли к тому, что адаптивнее думать о действительности как о внешней среде, с которой мы взаимодействуем.

Тут как-то сам собой произошёл переход от местоимений первого лица в единственном числе (я) к множественному числу (мы). Да. Дело в том, что, когда мы принимаем, что другие люди (и шире — другие животные) функционируют так же, как и мы, мы сами становимся успешнее. Солипсизм кончился. Он не ошибочен, он даже не внутренне противоречив — он неадаптивен. Например, он попросту мешает сопереживать другим людям и понимать их.

Вы думаете, сопереживание — культурный феномен, не затрагивающий нашу суть? Невролог Оливер Сакс («Человек, который принял жену за шляпу») пишет о способе достучаться до глубоких инвалидов психики, потерявших самих себя. Это — переживание другого! «Драма... посредством роли может организовать, собрать больного в новую законченную личность. Способность исполнять роль, играть, быть кем-то даётся человеку от рождения и не имеет никакого отношения к показателям умственного развития. Эта способность присутствует и в новорожденных младенцах, и в дряхлых стариках».

Априорное знание о существовании иных людей заложено в самой основе нашего бытия. Подойдите к новорожденному ребенку, который только-только научился пользоваться глазами (естественно, когда он не спит), и начните широко открывать и закрывать рот. Скорее всего, он повторит ваши движения. До всякого обучения в конструкцию его мозга вшито врождённое знание о наличии других людей и о соответствии их движений движениям самого ребенка. На уровне «харда» в нём предусмотрено, что рот лица, которое он видит, соответствует его собственному рту! Неврологическую основу таких реакций назвали зеркальными нейронами. Открыли их у обезьян, а сейчас нашли и у человека.

Итак, в наше обсуждение вошли три тесно связанных понятия: среда, адаптация и взаимодействие. Мы ввели их при обсуждении опыта нашей внутренней жизни, а в своей «взрослой» трактовке эти понятия являются основой экологии — биологической науки о взаимодействиях.

У высоко ценимого мной Пьера Тейяра де Шардена главным критерием истины была не практика, не соответствие Откровению, не интуиция, не согласие авторитетов, а растущий предел внутренней связи. Речь идёт о потенциально неограниченном росте понимания причинных связей в нашей модели действительности. Пользуясь этим критерием, я понимаю, что я на верном пути, и прихожу к тому, что можно назвать онтологическим адаптационизмом. Безупречно доказать его нельзя, но, приняв его (а любая модель мира основывается на принятии каких-то аксиом), его можно с успехом использовать для понимания и нас самих, и нашего мира.

Независимая от восприятия материя, Божественный замысел, произвол воли во внутреннем космосе… Я не вижу отражения этих первооснов в нашей природе. А вот адаптации к взаимодействию со средой и с другими — налицо и в наших телах, и в нашей психике.

Я предпочитаю строить модель действительности на этом фундаменте.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Цена Медичейских звёзд Ваннах Михаил

Опубликовано 07 сентября 2011 года

Осенью 2011 года на востоке превосходно виден Юпитер. Ну а в любительский телескоп с окуляром средней силы, даже сквозь засветку крупного города, можно наблюдать за танцем вокруг него четырёх светлячков. Это те спутники крупнейшей планеты, которые человечество знало вплоть до 1892 года, когда была открыта Амальтея («Рейс на…»).

Четвёрка эта зовётся: Ио, Европа, политкорректный Ганимед и Каллисто. Такими именами окрестил их в 1614 году Симон Мариус. Но сам Галилей, открывший их четырьмя годами раньше, дал им имя Медичейских звёзд. Так он пытался закрепить на небесах земную славу своего покровителя – флорентийского герцога Козимо Второго Медичи. Такая уж в те времена была технология получения грантов. Думаете, те, кто включает в составы всяких там академий довольно странных, но наделенные властью и богатством личностей, изобрели что-либо новое? Отнюдь!

Ну а почему Галилей вынужден был расшаркиваться перед Медичи? Да элементарно – у Козимо Второго была власть! Ну а как ею обзавелась эта семейка? Ну, успешными политтехнологическими упражнениями, грамотным использованием в своих целях народных масс, худого народишки ророlo minuto, натравливаемого на старую знать — жирный народец popolo grasso.

Но что нужно для любых электоральных упражнений? Да три вещи – деньги, деньги и деньги. Без таковых не стоит браться даже за выборы городского живодёра! А откуда они взялись у семейки Медичи? Ответ на этот вопрос дают нам и этимология, и геральдика. Ну, что изображено на гербе Медичи? Шесть красных шаров на золотом поле. А что вам напоминает их фамилия? Правильно – медицину. Что значит medica по латыни? Целебные травы, лекарственные растения. Ну а красные шарики – что, капли крови великана, которого некогда сразил мифический прародитель Медичи и о котором обожают рассказывать флорентийские гиды? Да бросьте…

Это – самые что ни на есть обычные пилюли. Потребляемые людьми в том или ином количестве. Арбидол тогдашний, проще говоря… Ну и золотой фон крайне легко объясним. Это то золотишко, которое принесла торговля пилюльками. Изобретатель пенициллина Александер Флеминг, сознательно не бравший патента на пенициллин, чтобы не наживаться на человеческом страдании, не делать бизнес на смертях, для фармацевтической отрасли скорее исключение, нежели правило. И вот подтверждение этого правила даёт нам деловая хроника отрасли информационных технологий.

Речь идёт о полумиллиардном штрафе, который корпорация Google согласилась выплатить звёздно-полосатому правительству. Согласие это было сугубо вынужденным – в противном случае речь шла бы об уголовном преследовании, в конце которого могут, по американским нравам, маячить уголовные срока, по сравнению с которыми те годы, которые в отечестве нашем уделяются любителям оптимизации налогов, кажутся бесконечно малыми…

Но чем же провинился мегапоисковик? Скрывал от вашингтонской казны налоги? Пропагандировал детскую порнографию? Подстрекал к терактам?

Да отнюдь. Он всего лишь рекламировал канадские сетевые аптеки. Ну а это – способствует, мол, незаконному импорту лекарственных препаратов на американский рынок. Нет, ну поминается ещё отпуск таблеток без рецепта. Но ведь кому что пить, хоть политуру, хоть одеколон, — его личное дело. А вот элементарная проверка показывает, что цены на медикаменты в Канаде в упомянутых интернет-магазинах будут пониже, чем в США. (Да и в оффлайновых аптеках здешних, кстати…)

И вот за это-то – штраф в полмиллиарда? Взять и помочь потребителю и товару найти друг друга с минимальными издержками? Вроде принципы рыночной экономики именно в этом и состоят… Но – нет, не всегда! Нет, разнузданная реклама на популярных радиостанциях чудодейственных лекарств и квантовомагических, тьфу, нет, квантовомедицинских приборов, которые одновременно лечат почечуй, шелудивость и импотенцию, — это надругательство над здравым смыслом. Но никто не мешает вам никогда на эту станцию не настраиваться. А вот помочь реально больному человеку найти по более низкой цене препарат, который нужен ему для исцеления или облегчения страданий, – дело совсем другое. И штрафовать за него – это уже за гранью добра и зла.

Нет, почему это происходит, понятно. Государственные решения редко принимаются в государственных интересах, интересах всего общества. Их обуславливают более конкретные интересы, если и не коррупционные, то политические. А политика имеет дело с организованными силами. Как там говорилось, «кардинал и бакалейщик – это сила!»? Смешно? Но вспомните пример Медичи, их манипуляции простонародьем. Да и в жирный народ Флоренции входили не только землевладельцы и ростовщики, но и вполне товаропроизводящие представители «старших цехов», например шерстяного и шёлкового.

А фармацевтический бизнес – это сила большая. И заинтересованная в сохранении своих структур, скажем оффлайновых сетей дистрибуции, классических драгсторов, даже если они и теряют в какой-то момент свою экономическую эффективность. И в этот момент в ход идёт что? Правильно – внеэкономическое принуждение. С ним то, хоть и в «мягкой» форме полумиллиардного штрафа, и столкнулся Google, занимаясь самым что ни на есть благородным и рентабельным бизнесом. Политическая система пришла в противоречие с технологией и экономикой!

Вообще бизнес информационных технологий имеет колоссальный потенциал для того, чтобы свести вместе продавца и покупателя по кратчайшему, по геодезичному пути. Но вот в какой степени этот потенциал используется, вопрос очень сложный. Ну а вопрос, в какой степени потенциал ИТ не используется потому, что просто никто не собрался с силами и ресурсами организовать бизнес, а в какой – из-за того, что развитие самых передовых и эффективных форм бизнеса, таких, как вышеупомянутые интернет-аптеки, сознательно удушается во имя сохранения старых, отживших, но сроднившихся с политической системой структур, — вопрос ещё более сложный.

Видите: штраф наложили даже на такую мегакорпорацию, как Google. И не в какой-нибудь стране, которая по уровню лояльности бизнесу соперничает с каннибалами, нет, — в оплоте демократии и свободы! Так что тот, кто хочет иметь процветающий информационный бизнес, учитывать такие ситуации должен на этапе даже не написания бизнес-плана, а вообще где-то в пору зарождения идеи.

Ну а для социума в целом проблема соотношения продвижения нового и сохранения старого, привычного и приносящего тем или иным способом копеечку тем, от кого зависит принятие политических решений, крайне важна. Трудно сказать, как она решится. Ну обрадовались бы Медичи в таблеточный период своей жизнедеятельности, если бы тогдашние программы, общедоступные надписи в общественных местах, подробно описывали бы свойства лекарственных растений? (Заметим, что для ухода за дёснами и ныне применяют настои тех же растений, что, согласно словарям Дворецкого, пользовали в этих целях и эллины, и квириты…)

А аптекари современные полезной для общества деятельности Google не обрадовались точно и продемонстрировали свои лоббистские мускулы! Но немалое количество политических явлений не столь уже далекого грядущего, похоже, окажутся весьма похожими на описанную выше ситуацию. И лучше к ней готовиться заранее…

Ну а в конце скажем, что первооткрыватель Галилей никак не протестовал против переименования Медичейских звёзд. Видимо, вполне понимая им цену!

К оглавлению

Александр Амзин: Ничего не изменилось Александр Амзин

Опубликовано 07 сентября 2011 года

Когда-нибудь мы полетим на Марс, освоим луны Юпитера и споём на два голоса с сиренами Титана. Космический корабль «Сид Мейер» устремится к Альфе Центавра; судно с замороженным экипажем, схожее с рефрижератором, набитым окорочками, развернёт солнечный парус и отправится в вековое путешествие.

Младенцам будут вводить сыворотку М-2, обеспечивающую непробиваемый иммунитет. Подросткам под кожу будут загонять модули связи с выходящей наружу модной пирсинг-антенной. Взрослые раз в полгода должны будут заходить в поликлинику и проверять своё облако на вирусы (а заодно и проходить флюорографию). Старики во дворах будут играть в домино на старых проекционных столах.

На 1 сентября родители вместо пластилина принесут в школу трёхмерные проекторы; туристы будут жать на «лайки», нарисованные перед постройками и достопримечательностями; в Лондоне за небольшую плату можно будет сесть в летающий экскурсионный даблдекер.

В конце девятнадцатого — начале двадцатого века фантасты считали, будто достаточно описать технику будущего, чтобы читатель поверил: люди станут добрее, социальные отношения изменятся, пропадут жадность, глупость, зависть и ревность. Смотри Стругацких — киберуборщики, интернаты и лежащие на вычислителях структуральные лингвисты гарантируют моральную устойчивость коммунаров.

Конечно, это полная, хотя и красивая, чушь.

Мы создали большой всемирный информаторий под названием «Википедия». Правда, иногда он сильно ошибается, а основатель периодически собирает деньги на то, чтобы сервис не отключили.

Мы объединились в коллективный разум под названием Facebook, но оказалось, что виртуальный друг — совсем не то, что офлайновый. Хуже того, если бы фантасты знали, какую ерунду обсуждают нейроны этого коллективного разума, они бы пошли и застрелились.

Участники социальных сетей по-детски обижаются, когда их фотографиям ставят четвёрку вместо пятёрки, когда выложенную на стену песню комментаторы обзывают фиговой. Ревнуют, если жена поставила в профиле друга смайлик. Бесятся, если на сообщение не отвечают, — забыл, обиделся, игнорирует.

Мы обзавелись мобильными телефонами. Шутка сказать, даже создатели Star Trek думали, что коммуникаторами оснастят лишь служащих звёздного флота. «Ты где?» — вопрос, который волнует каждого, у кого есть близкие люди.

Люди, которые говорят о том, что новые технические возможности что-то кардинально меняют в обществе, — либо записные вруны, либо глубоко наивные люди. Как говорил легендарный преподаватель МИФИ, доцент Чубченко, только дикарь из африканского племени может удивляться — эта коробочка печатает 30 копий в минуту, а эта — 50.

Действительно, связь между людьми упрочилась. Теперь жёнам проще следить за тем, где находятся мужья. Детям теперь можно позвонить, а не орать из окна «Миша, домой». Поцелуй, за неимением любимой под рукой, передать по скайпу. Послать гендиректора и уволиться — по аське. Наконец, получить на экзамене подсказку по смс.

Да, названия и реалии меняются — педагог теперь не бесполезный раб, который умеет лишь охранять ребёнка хозяев и учить его грамоте. Убить обидчика теперь чуть сложнее, чем в Средние века. Английский вытеснил французский и немецкий с позиций lingua franca. И что с того?

Рэпер Баста поёт: «Разместив в сети аватары, забавный ник, моделируется параллельный, иллюзорный мир. Он, затупив, вечером не вышел в эфир, она, вспылив, удалила себя, нажав delete». Песни не посвящают виртуальной реальности, их посвящают отношениям.

В начале двухтысячных были популярны ток-шоу про фриков. Ведущая поражённо спрашивает: как это, познакомились в интернете? Вы, наверное, хакеры? Старая песня на новый лад — её пели после изобретения телефона, газетных объявлений и прочих новомодных штучек.

Ничего не изменилось. Планшеты, сенсорные телефоны, искусственное сердце, ноутбуки, стереотелевизоры, широкополосный интернет, гибридные автомобили, сверхзвуковая авиация, микроволновые печи, спутниковая навигация, управление голосом, домашний кинотеатр, Blu-ray, цифровые фотоаппараты, беспроводные устройства, облачные технологии. Свекрови всё так же не любят невесток, большинству мальчиков всё так же нравятся девочки, работники всё так же ненавидят начальство, а грабители всё так же обирают до нитки зазевавшихся граждан.

Где-то в глубоком космосе пассажиры «Сида Мейера» проснулись и вышли в коридоры. Проверили почту, початились в корпоративной соцсети и принялись, как все люди, интриговать, плодиться и размножаться.

К оглавлению

Василий Щепетнёв: Недопрогрессивность Василий Щепетнев

Опубликовано 08 сентября 2011 года

Недовольство устройствами для чтения книг – явление, похоже, повсеместное. Последние публикации в «Компьютерре» тому подтверждение. Но и год назад, и три, и пять пользователи тоже не были в восторге от воплощения идеи «вечной книги». Сама-то идея нравилась, а воплощение – нет.

Однако прогресс за пятилетие мизерен. Экран по-прежнему хрупок, расчётная жизнь электронной книги на порядок, а скорее, на два короче книги традиционной, далее перечислять не стану, поскольку не в книге дело. Книга – пример.

Другой пример – космические аппараты. Уж сколько разговоров о новых средствах доставки грузов и экипажей на орбиту, дешёвых, надёжных, общедоступных, а работают всё прежние трудяги «Союзы». Третий пример – лекарство от простуды (о раке и не говорю). Симптомы уберут на время, и то без гарантии, а чтобы вылечить, да раз и навсегда – нет таких средств.

Перечислять дальше не стану, каждый сам способен составить списки недопрогрессивных объектов, окружающих его в быту, на отдыхе, на работе. Издалека, из девятнадцатого века – диво дивное и чудо чудное, но в повседневном пользовании огрехи мешают, и мешают порой настолько, что убираешь эту замечательную вещь подальше и пользуешься старой, проверенной.

Не удержусь, приведу пример: пылесос с аквафильтром. Хорошо пылесосит, спору нет. Но после уборки его следует разобрать, промыть, разложить части для просушки в тенёчке, опять собрать. Если в доме есть прислуга, да ещё в избытке, то ничего, пусть трудится, чтобы жизнь мёдом не казалась. А занятому человеку каждый день проделывать подобную операцию времени нет, и он обходится традиционными моделями, действующими по принципу «выключил и забыл».

Но особенно много нареканий к программному обеспечению: и то не так, и это не этак. Список претензий у каждого опять свой. Меня, например, смущают советы текстового редактора по расстановке запятых. Не знаешь – помолчи, не советуй! Но сколько времени прошло с шестого Word'а, а воз и ныне там.

Всё это вкупе – читалки, космолёты, таблетки, туповатое ПО – порождает версии о преднамеренном вредительстве. Мол, нарочно делают читалку с бьющимся экраном, чтобы почаще меняли. И фармацевты нарочно прячут настоящие лекарства от соплей, чтобы мы каждый сезон приобретали малоэффективные, но дорогостоящие препараты, да ещё с коротеньким сроком годности. А насчёт космолётов – тут, может быть, даже инопланетяне восьмипалую конечность приложили, чтобы не лезли мы в Дальний Космос.

Мне же кажется, что ответ гораздо проще и лежит не в глубинах рыночных, политических и межцивилизационных отношений, а на поверхности. Оттого-то и проходим мимо. Или нарочно не хотим замечать, как не замечаем трещины на потолке собственной квартиры и морщины на лице любимой. Потому что сделать ничего не можем.

Итак, внимание! Называю истинную причину несовершенства электронных книг, аптечных лекарств и межпланетных аппаратов! Формула коротенькая. Всего-то неполная строчка. Готовьтесь и встречайте. Вот то, что мешает развитию прогресса.

Ума не хватает!

Сказал и облегчил душу.

Теперь комментарии. Число проектов, профессий, должностей, предметов и задач (такой вот неоднородный состав), требующих очень умных людей, растёт в геометрической прогрессии, а само число очень умных людей – в арифметической, и это в лучшем случае. Боюсь, оно и вовсе стабильно. В любом случае их, очень умных людей, мало.

Когда речь шла или идёт о сверхприоритетных направлениях – создании новейшего оружия или средств его доставки, умников собирают искусственно. Концентрируют. Вызывают эту концентрацию либо принудительным путём – сажая в шарашку, либо экономическим – высокими доходами, либо социальным – раздачей привилегий, либо взывая к патриотизму, либо предоставляя широкие возможности для работы. В идеале все эти факторы действуют вместе.

Но если приоритетных программ больше, чем три-четыре (число, понятно, потолочное), то умных людей элементарно начинает не хватать. Тюрьмы-шарашки можно построить, деньги напечатать, условия создать райские, а если нет ума, то и не будет. Потому за умными людьми идёт охота по всему миру: коль своих мало, следует чужих переманивать, тут двойная польза: себя усиливаешь, конкурента ослабляешь.

Но и покупных умов не так много. Не на три проекта хватает, а на пять (опять потолочное значение). Выбираются приоритеты. Совсем не обязательно приоритеты эти рыночные или даже биологические. Важнее разработать систему тотального контроля, нежели приличную электронную книгу. Важнее предотвратить государственный переворот, чем рак. Но умников может не хватить даже и на приоритетные задачи.

Образование? Образование – штука хорошая, но на число умных людей оно влияет лишь косвенно. Образование позволяет умным людям проявить свои способности, в этом его цель и задача. Университет в каждом уездном городе делу не поможет. Достаточно в каждом уездном городе иметь школу-восьмилетку, чтобы провести отбор умов, а шлифовать их будут в университетах первоклассных, а не в гваздёвско-норушкинских академиях.

Впрочем, и гваздёвско-норушкинские академии тоже без дела не останутся, но выпускники их пороха не выдумают, а если выдумают, то исключительно потому, что селекционеры проглядели выдающийся ум. Бывает.

Ведь умных селекционеров тоже не хватает. Это позволяет мечтать: вдруг меня тоже проглядели, а я – умник и ещё покажу миру то ли вечный двигатель, то ли Закон Сохранения Интеллекта.

К оглавлению

Кафедра Ваннаха: Писатель без бумаги Ваннах Михаил

Опубликовано 09 сентября 2011 года

Компьютерная отрасль убила уже массу устройств. Отправились на свалку пишущие машинки и восьмимиллиметровые камеры. Нашли другое применение каталожные ящики. Перекочевали в коллекцию плёночные фотокамеры. Настал черёд и книжных полок и шкафов. Десяток тысяч бумажных книг, размазавшихся по всем доступным стенам, находятся в трагическом родстве с теми, ещё советских времён негативами и слайдами, которые надо бы, собравшись с духом, извлечь из коробок и оцифровать на слайд-сканере, коробка с которым перекочёвывает во всё более дальний угол кладовой…

Но бумажная книга — это ладно. В конце-то концов не зря ж англосаксы кличут её копией. Суть же её передаётся, остаётся нетленной, пребывая и в электронных устройствах. Но вот угрозы нависли и над самой профессией писателя. Во всяком случае, есть такое мнение, что исчезнут они, инженеры душ человеческих, в следующие четверть века, – оно подробно изложено в опубликованном Компьюлентой материале «Цифровая революция добьёт бумажную книгу в течение четверти века».

Причиной этого будет порождённая информационными технологиями дешевизна копирования контента, неукоснительно стремящаяся к нулю. Вон, развлекательный телеканал прельщает возможностью посмотреть за нынешний выходной аж все серии относительно свеженького заморского телесериала, вместо того, чтобы долго и нудно скачивать их из сети! Ну да, целиком занятый контентом канал — он пошустрее будет, нежели те разделённые между множеством пользователей каналы, на которых основана сеть.

Только вот рекламный трюк-то вряд ли выгорит. «Сетевую» аудиторию к простому ящику уже не перетянешь. Привыкла она смотреть зрелища тогда, когда удобно ей, а не программаторам каналов. И отрываться от экрана, остановив воспроизведение, по собственным нуждам, а не приравнивая это к рекламным паузам. А простенький малоэнергоёмкий и тихонький компьютер или файл-плейер качает видео в фоновом режиме, хозяина не напрягая.

И электронной книжкой (в смысле – файлом) обзавестись крайне быстро и исчезающе дешёво. И, несмотря на превосходные темпы роста продаж книжек электронных (у традиционных книгопродавцев из Barnes and Noble на одну бумажную копию приходится три электронных, а у изначально-компьютерного Amazon, аудитория которого, видимо, лучше знает, где контент можно взять дешевле и быстрее, — 2,42 цифровые копии на одну традиционную), британский литератор Эван Моррисон, взгляды коего излагает Компьюлента, полагает, что книжному контенту, перетекшему с бумаги на дисплеи, суждено стать бесплатным. И это несмотря на все прыжки и ужимки поборников авторского права!

Так как же будет жить писатель без бумаги? Вернёмся же в те времена, когда бумаги не было, и обратимся к лаптям. Да-да, именно к лаптям. И вовсе не в плане «России — родины слонов». Дело в том, что и греческое библос, и латинское liber, означавшие книгу, первоначально были в самом что ни на есть теснейшем родстве с лаптями, означая наше родное лыко, древесную кору… Именно на ней, кузине новгородской бересты, писали первоначально в цивилизациях античности.

Потом у эллинов завелся бюблос, какой-то родич тростника; почти что папирус. Потом, по мере роста морской торговли, в ход пошёл папирус настоящий, нильский. (Не могу удержаться и приведу технологический анекдот. Дело в том, что рецепт приготовления папируса для письма был приведён в классической «Naturalis Historiae» Плиния Старшего, XIII, 74-82. В смысле брать стебли, разрезать, расщеплять, складывать, клеить клейстером… Но получалось в результате нечто весьма далёкое от ожидаемого. Так что верить общедоступным источникам не стоит – технологические секреты охраняли и в древности!)

И вот, на технологической базе папируса, возникла в древности серьёзная книгоиздательская индустрия. Ничего, что печатных станков не было, – переписывали от руки. Демосфен хоть и прославился как оратор, но восемь раз переписал от руки «Историю» Фукидида.

Создавались серьёзные библиотеки. Так в Александрии, в библиотеке Музея, было до 700 000 свитков. А в более мелкой, при храме эллинистического бога Сераписа, — 42 800 свитков-копий, дублирующих содержимое главной библиотеки. (То есть, как мы видим, пользу резервного копирования знали и в те времена…) И ценность информации вполне понимали. Так, Антоний подарил своей подружке Клеопатре 200 000 награбленных в Пергаме свитков…

Были и частные библиотеки. И появлялись редакторы с публикаторами. Первым дошедшим до нас представителем этого ремесла, сделавшим для Цицерона то же, что Макс Брод для Франца Кафки, оказался его раб и, позже, вольноотпущенник Тирон.

Появились и книготорговые фирмы. Так Гораций в «Науке поэзии» поминал дело братьев Сосиев. «Протёртый пемзой экземпляр в пурпурной обложке» сочинений ехиднейшего Марциала можно было купить в лавке напротив Форума Цезаря, «за пять денариев». (Денарий того времени содержал 3,41 грамма серебра.) И тот же Марциал едко поминал некоего Трифона, наживавшегося на книжной торговле («Эпиграммы», XIII, 3-4). Понятно, что великому сатирику было крайне обидно – он-то никакого гонорара не получал!

Вот и всё. Вот мы и пришли к отправному пункту. Авторы добумажной эпохи никакого гонорара не получали. Однако – писали. И в Античности, и в Средние Века. И писали так, что книги их до сих пор стоят на полках. Командир наёмников Ксенофонт. Золотопромышленник и командир эскадры Фукидид. Борец с тиранией Геродот. Прикончивший Республику Цезарь. Плебейский трибун Саллюстий, изгнанный за разгул из сенатского сословия, ставший при Цезаре военачальником и проконсулом. Консул Тацит…

В Средневековье «бестселлером номер два», сразу после Библии, была книга последнего римлянина Боэция «Утешение философией». Так создающий её в камере смертников опальный советник остготского короля Теодориха явно не о гонораре думал… И Филипп де Коммин, «Мемуары» которого знаменуют закат эры манускриптов, тоже не руководствовался желанием получить горсть монеток в кассе издательства. Так что допечатно-безбумажная эпоха, эпоха крайне дорогого и медленного копирования информации, авторского права не знала.

Но книги ведь были… И если (когда?) информационная эпоха с мгновенно-бесплатным размножением контента прикончит (хотя бы фактически) копирайт, люди всё равно будут писать серьёзные тексты. Желая подвести итоги, разобраться в себе – как когда-то последний император-философ Марк Аврелий в походе против маркоманов в палатке претория набрасывал бессмертные строки «Наедине с собой»… И расходиться они будут без преград, приходя именно к тем, кому интересны и нужны, – это обеспечат телекоммуникации и поисковики.

Ну а литература художественная – она что, исчезнет? Да вряд ли… Гениальный «Сатирикон» написан Петронием Арбитром не за мзду. Ну, вот Марциал, талантливейший выходец из Испании, крайне живо и выразительно нарисовавший нам Рим эпохи Домициана. Весь ужас и вся грязь той эпохи предстают, как живые, в его виршах… Но гонорара-то не было, и состояния у Марциала не было.

Как же он обходился, бедненький? Да «джинсой», как кличут журналисты неявно приплаченный материал. Выглядишь богатенького отпущенника, слепишь сборничек из нескольких хвалебных стихов, окружённых многочисленными насмешками над конкурентами отпущенника, и подносишь с поклонами и реверансами. Взамен – дары, весьма щедрые. Но поскольку отпущенников было много, картина их деяний в корпусе текстов сатирика получилась и адекватная, и полезная автору. (А вот при хорошем императоре Траяне, привыкшем полагаться на честную прямоту меча, гешефт Марциала обломался, пришлось валить в изгнание и грустить там по временам, когда Город хоть и гнил, но зато с каким запахом!)

Ну и теперь авторы приладились писать тексты по собранным через сеть заказам с читателей – так это ж возвращение архетипа уличного певца, начинающего петь, лишь когда в шапку накидают достаточно много денег!

Ну а как быть с врачами, Чеховым и Булгаковым? Ну, Булгакову от романов профиту не было, а заработок в театре всё же ближе к Марциалову, ибо зависел от личного расположения Воланда, то бишь Лучшего Друга Физкультурников. Ну а в параллель Антон Палычу припомним Николая Михайловича Амосова, выдающегося хирурга, пионера медицинской кибернетки, автора пронизанной её идеями книги «Мысли и сердце». Так что и тут всё устроится.

Но вот во что не верится, так это в то, что если назначать людям пособие, как предлагает Моррисон (загляните в вышеупомянутый текст в Компьюленте – хотя бы для того, чтобы узнать о горькой участи работниц порнобизнеса…), то люди, избавленные от тягот труда технологиями, начнут создавать шедевры. Не станут. Повыпиливают по дереву, как сказали классики, да пойдут шляться от хрустальной распивочной до алмазной закусочной…

К оглавлению

Дмитрий Вибе: Угол обзора Дмитрий Вибе

Опубликовано 09 сентября 2011 года

За четыреста с лишним лет, отделяющих нас от изобретения телескопа, техника астрономических наблюдений достигла невероятных высот в чувствительности и чёткости изображений. Однако о полном наблюдательном контроле пространства и времени пока можно лишь мечтать.

Первый телескоп, сделанный Галилеем, представлял собою весьма незамысловатую конструкцию: труба, две линзы, простенький штатив. Согласно научной легенде, на его изготовление у великого итальянца ушёл едва ли не один день. Современный телескоп выглядит иначе. Это конструкция, которая весит десятки тонн, напичкана сложнейшей электроникой, обслуживается штатом квалифицированных инженеров и техников, создаётся годами и обходится в весьма чувствительные суммы как в разработке, так и в эксплуатации. Естественно, сравнивать возможности такой махины с возможностями галилеевских «дудок» просто смешно.

Но есть параметр, по которому большинство современных супертелескопов безнадёжно уступает своему далёкому предку: это поле зрения. За невероятное качество картинки приходится расплачиваться «узостью взгляда». Флагманы астрономии, подобные телескопам VLT и «Кек», на одном снимке показывают клочок неба поперечником в несколько угловых минут — в десятки раз меньше, чем у микротелескопов, подобных галилеевскому. Это означает, что Галилею для осмотра всего неба гипотетически нужно было взглянуть в телескоп около двух тысяч раз — гипотетически, поскольку реально Галилей, конечно, такой задачи перед собой не ставил (да и не видно с одной точки Земли всего неба). На телескопе VLT для этого пришлось бы провести уже несколько миллионов наблюдений — гораздо более гипотетически, поскольку на подобном телескопе эта задача нерешаема в принципе.

Казалось бы, в чём проблема? Зачем печалиться о том, что на телескопе нельзя выполнить какое-то действие, если он и без того не стоит без дела? Проблема в том, что такие небольшие поля зрения подходят только для изучения уже известных объектов. Открыть при помощи большого современного телескопа что-то совсем новое весьма затруднительно. Это отражается на востребованности результатов. Если посмотреть статистику астрономических статей за последние годы, результат окажется несколько неожиданным.

С гигантским отрывом в списке самых нужных инструментов лидирует космический телескоп WMAP. Его результаты были использованы почти в двадцати тысячах научных статей! Это, в общем, неудивительно. При помощи WMAP были определены важные параметры космологической модели Вселенной, нужные почти в любом исследовании, так или иначе выходящем за рамки ближайших окрестностей нашей Галактики. Второе же место занимают не наземные телескопы-гиганты, и даже не «Хаббл». Оно принадлежит вполне скромному по современным меркам 2,5-метровому телескопу обсерватории Апаче-Пойнт в штате Нью-Мексико. Его отличительная черта — поле зрения поперечником больше градуса, что позволило выполнять на этом телескопе не разовые целенаправленные наблюдения конкретных объектов, а провести один из самых масштабных обзоров в истории астрономии — Sloan Digital Sky Survey (SDSS). То есть просто построить детальную карту примерно трети неба. Отсюда и востребованность. Наблюдения одной звезды, одной туманности или одной галактики, даже выполненные с величайшими подробностями, интересны лишь небольшому кругу исследователей, занятых изучением именно таких звёзд, туманностей и галактик. А карта нужна всем. Попутно, поскольку вы не ищете чего-то определённого, а просто разглядываете небо, вас ожидают разные неожиданные находки, типа Великой стены Слоуна или звёздных потоков, пронизывающих гало нашей Галактики.

Вывод очевиден: наиболее массовый интерес у астрономического сообщества вызывают инструменты, которые «смотрят» не на крохотные площадки, а на значительные участки небосвода. Но и у них есть свои недостатки. Основная фаза того же SDSS заняла добрый десяток лет, и за это время осмотрена лишь треть неба. На остальных двух третях, например, иные цивилизации могли в это время на головах ходить — и мы бы этого не заметили. Поэтому очевидным следующим шагом должен стать телескоп, который бы следил за всем небом всегда. Точнее, таких телескопов должно быть как минимум два — в Северном и Южном полушариях.

И такие проекты есть! В Северном полушарии, на гавайском острове Халеакала уже работает телескоп Pan-STARRS1 (PS1) с небольшим 1,8-метровым зеркалом, но с громадной матрицей (точнее, мозаикой матриц) общим объёмом 1,4 гигапиксела и с трёхградусным полем зрения. Телескоп работает очень просто: наведение, тридцатисекундная экспозиция, выгрузка снимка на компьютер, переход к следующей площадке. За удачную ночь наблюдений обозревается примерно 6000 кв. градусов, а всё доступное с Гавайских островов небо фотографируется за неделю. Главная задача телескопа — не построение карты (хотя и она тоже будет строиться), а поиск на небе изменений, новых астероидов, комет, переменных звёзд, вспышек новых и сверхновых, а также различных «транзиентов», то есть быстро начинающихся и быстро заканчивающихся явлений, которые раньше проходили мимо нашего внимания, потому что мы не умели в нужное время посмотреть в нужное место. Всего в перспективе телескопов Pan-STARRS будет четыре, чтобы сравнением снимков можно было удалять артефакты.

Но это, так сказать, цветочки. Ягодки — телескоп LSST (Large Synoptic Survey Telescope), который установят в Чили, чтобы «обслуживать» Южное полушарие. Это будет телескоп с гигантским зеркалом (8,4 метра) и столь же гигантской матрицей (3,2 гигапиксела) при поле зрения поперечником 3,5°. Его главной задачей будет десятилетний мониторинг половины неба, на протяжении которого каждый участочек площадью в 10 квадратных градусов сфотографируют около тысячи раз. Тут уж даже слабым транзиентам не удастся избежать обнаружения, внесения в списки и детального изучения (при помощи «обычных» телескопов).

Казалось бы, мечты о постоянном мониторинге неба наконец сбываются. Но их осуществление, как водится, рождает новые проблемы. Главной трудностью оказывается вдруг не получение информации, а её обработка. Ещё лет десять-пятнадцать назад типичный звёздный или ещё какой-нибудь каталог можно было скачать на свой компьютер в виде ASCII-файла и работать с ним любым привычным способом — хоть написав программу для анализа текста на Фортране. С данными SDSS ситуация уже принципиально иная: для доступа к каталогу необходимо написать SQL-запрос и работать уже не с полным каталогом, а с выборкой. Я, честно говоря, даже не знаю, допустимо ли обратиться к базе данных с запросом типа «select *», но даже если это и допустимо, то вряд ли практично: объём данных измеряется десятками терабайт. Так выяснилось, что для успешной работы с новыми данными теперь мало знать теоретическую астрофизику и Фортран, а нужно ещё учить SQL.

И дальше всё будет только хуже. Терабайты SDSS покажутся трёхдюймовой дискетой по сравнению с итогами работы LSST, окончательный объём данных которого, как ожидается, составит сотню петабайт. К этой информации уж точно будет не подступиться без специальной подготовки. А ведь LSST будет лишь провозвестником новой эры: имеются планы создания подобных же инструментов в других диапазонах, например радио. Вполне возможно, что в середине века петабайт станет не рекордной, а рутинной мерой для астрономической информации (не только наблюдательной, но и теоретической).

В общем, работа наблюдателя заметно эволюционирует. Первые наблюдатели сами выбирали объекты для наблюдений и сами наблюдали их. Теперь всё чаще наблюдатель лишь выбирает объект, а наблюдения для него проводит та или иная обсерватория. Следующий шаг — обсерватория пронаблюдает вообще всё, а наблюдателю останется лишь найти в сотнях петабайт нужную информацию. В результате работа астронома-наблюдателя станет окончательно не похожей на занятие, начало которому положил Галилей. Впрочем, и для успешной работы с каталогами найдётся достойный исторический прототип: именно кропотливый анализ чужих наблюдательных данных привёл Кеплера к открытию законов планетных движений.

К оглавлению