Цитадель бога смерти

13. РАЗБИТОЕ СТЕКЛО

Несмотря на все клятвы, данные ими по выходе из Ледяного Леса, утром люди были объяты ленью. Никто не хотел покидать тепло волшебного костра. Растаявший снег образовал лужи вокруг мест, где они спали, превратив пространство под колпаком в топкое болото. И все же люди поднимались из болота медленно, кряхтя и растирая спины. Джателла ругала их за лень и делала больше всех, седлая лошадей и собирая вещи в тюки. Иногда она посылала Тирусу улыбку, говорящую о том, что их связывает общая тайна, которой они поделились вчера ночью друг с другом.

Наконец, разбойники и солдаты заметили два обглоданных скелета зверей Бога Смерти. Они были очень удивлены тем, что кто-то смог убить их. Тирус и Джателла безразлично пожали плечами, а Эрейзан вообще отказался даже смотреть на их замороженные останки. Зловония никакого не было, так как все то, что оставили хищники не съеденным, превратилось в лед. И все же путешественники поторопились отправиться в путь и оставить между собой и местом, где разыгралась ночная трагедия, как можно больше пространства.

Затем, к их изумлению, Тирус повел их прямо по направлению к груде замороженных камней, где ждало их другое, живое создание. Раздались нерешительные протесты, но они были слишком слабы, чтобы открыто выступить против колдуна. Медленно они приближались к ужасному зверю, похожему на дракона. Когда они подошли совсем близко, Тирус сделал какой-то жест и загадочно улыбнулся. Тотчас же дракон начал таять — нет, не таять, а дрожать, они увидели, что ужасное существо, только что стоявшее перед ними, было не что иное, как иллюзия, сотворенная из камней.

— Я… я думал, что это опять какое чудовище, — сказал пораженный сэр Микит.

— Нет, это был часовой, оставленный на посту нашим врагом, — объяснил Тирус. — Ночью я спрятал нас от него, а сейчас уничтожил магию Врадуира. Оно ему ничего не сообщит. И нам тоже не сможет угрожать больше.

Послышались возгласы, восхваляющие могущество Тируса, а затем взрослые люди с азартом начали играть в снежки, как дети, используя только что растаявшее чудовище в качестве материалов для своих снарядов.

— Ха! Наш колдун сильнее твоего, четырехголовое чудовище, — кричали они. — Сиди здесь и мерзни под ветром!

Воодушевленные этой маленькой победой, они двинулись дальше, забыв все свои жалобы.

Несмотря на то, что по времени был день, вокруг была сплошная серость, спускавшаяся с неба, покрытого черными облаками. Воздух был еще холоднее, чем раньше. Температура намного понизилась с тех пор, как они проникли во владения Бога Смерти. Пока они двигались вдоль следующего хребта, их подстерегали в укрытиях за камнями различные чудовища. Но этот путь наверх был гораздо проще, чем предыдущие. Никто из людей не падал, да и лошади добрались до вершины без особых неприятностей. Но хотя и менее опасный, но этот подъем был более утомительным. Тирус хотел поторопить их, но не стал, понимая их состояние. Он уничтожил других стражей, выставленных Врадуиром, спрятал отрад от ужасных творений Бога Смерти. Колдовство срабатывало легко, на это тратилась малая часть энергии, большая часть которой устремлялась за хребты, к злейшему врагу, который был теперь совсем рядом. Больше не было необходимости экономить силы, и он не экономил. Все было им собрано, все силы. Это должно было сработать, а если нет, то день следующий уже для него не наступит.

Помня потери предыдущего дня, путешественники были осторожны. На равнинах и в тех местах, где они предполагали появление чудовищ, они завязывали глаза лошадям и вели их под уздцы. Животные могли чувствовать опасность, но они ее не видели, поэтому их можно было вести, не опасаясь, что лошади вырвутся из-под колпака.

И только Тирус знал, что их ожидает другая, гораздо более жуткая, чем была раньше, опасность. Она не пряталась за камнями и не выжидала случая, чтобы напасть на лошадей или всадников неожиданно. Она всегда была здесь, рядом, хмурилась при исчезновении выставленных часовых и удивлялась, кто же эти путешественники, почему они прошли и не погибли.

Врадуир снова и снова ощупывал колпак Тируса. Его удивление и гнев все время возрастали. Тирус же ехидно улыбался, отражая каждый удар магии Врадуира своим колдовством. Враждебные прикосновения Врадуира производились парой рук, выросших до гигантских размеров. Эти руки постоянно обшаривали внешнюю поверхность экрана, чувствуя внутри него жизнь, но были неспособны добраться до нее. Тирус почти забавлялся, наблюдая возрастающее недоумение Врадуира. Но он не забывал об опасности. Он понимал, что внимание Врадуира все больше и больше отвлекается от других вещей — наблюдение за армией и сделки с богами и злым колдовством оно все больше и больше притягивается к Тирусу и к тем, кого он защищает.

— Однажды ты меня застал врасплох, очень давно, в Камате, пробормотал Тирус. — Это больше не повторится. Никогда. У меня был блестящий учитель, и я многое постиг с тех пор, как ты обрек меня на смерть.

— О чем ты говоришь, колдун? — спросил Роф. Тон у него был дружеский и доверительный.

— О магии, — ответил Тирус.

Улыбка Тируса исчезла. С ним можно было бы поболтать, он был неплохим собеседником, умным, много знающим, но только до тех пор, пока речь не заходила о колдовстве. Любое упоминание об этом искусстве полностью его подавляло, гасило его энтузиазм и делало его очень осторожным.

Тирус спросил себя, а что бы подумал Роф, если бы узнал, что в игру вмешалась другая сила, гораздо более грозная, чем черная магия? Кроме сил Врадуира он теперь отчетливо ощущал что-то ужасное, что он впервые почувствовал, когда сошел на берег в куредской гавани. Он и Эрейзан знали источник этого. Они видели в волшебном стекле Врадуира его ужасного союзника. Присутствие Нидила ощущалось везде: вечные облака, снег и лед, все серое, зловещее, угрожающее, не знающее пощады.

Когда они поднимались на последний перевал, на них обрушилась новая волна чудовищ и иллюзий. Возможно это был последний и самый опасный барьер. Тирус, однако, действовал с полной уверенностью в себе: он уничтожал творения Врадуира, а создания Бога Смерти держал под покрывалом. Помощь Эрейзана прошлой ночью помогла ему сохранить запас сил, и теперь он уже чувствовал, что приближается к тому пределу, дальше которого он не мог зайти. Этот предел должен был быть достигнуть во время открытого столкновения, когда их охота будет закончена.

Тирус приложил свою энергию, чтобы успокоить стихию и облегчить им спуск. Он был особенно труден для лошадей. Отряд остановился в относительно закрытом от врага месте, чтобы закрепить разболтавшиеся грузы. Трех лошадей пришлось прикончить, чтобы избавить от страданий. Разбойники, как обычно, чуть-чуть отдохнув, начинали жаловаться и хныкать. Роф переносил тяготы лучше своих людей, но он должен бы быть их рупором, если желал оставаться их лидером. Он покачал головой, глядя на убитых лошадей, так как теперь им приходилось ехать по двое. Он пробормотал:

— Я не уверен, что какая-нибудь награда сможет нас удовлетворить после таких мучений.

Джателла сверкнула в его сторону глазами.

— Ни слова больше! Я уже предупреждала, никаких разговоров о плате, пока Илисса не будет на свободе.

Раздраженный Роф нашел другую мишень, на которую он мог излить свою злость. Он обратился к Эрейзану:

— Ты не хочешь поесть мертвую лошадь? Правда, нет огня, чтобы ее сварить или изжарить, но ведь для тебя это не имеет особого значения.

Тирус помогал упаковывать груз, большая часть его мозга обдумывала возможность новой атаки Врадуира. Он расслышал слова Рофа, но не ответил ему тотчас же. И тут же он почувствовал ярость Эрейзана и повернулся вовремя, чтобы увидеть его прыжок через огромное пространство на Рофа. Роф был сбит и покатился по льду и снегу.

Нападение застало Рофа врасплох. Он и Эрейзан покатились в яростной схватке. Хотя Эрейзан и был охвачен гневом, но он управлял своим превращением. Поэтому он оставался человеком. Задыхаясь, Роф попытался достать нож. Эрейзан крепко держал его за горло. Они отчаянно били друг друга руками и ногами.

Тирус бросился в самую гущу схватки. Он оттащил Эрейзана от бандита, освободив его горло от железной хватки акробата. Люди Рофа были готовы вмешаться, но Тирус повелительным жестом остановил их, а затем и Роф присоединился к его предупреждению, опасаясь колдовства Тируса. Эрейзан все еще бился в руках Тируса, пытаясь броситься на обидчика, но Тирус оттащил его и прижал к скале.

— Остановись! Этим ты только помогаешь Врадуиру! — кричал он.

Эрейзан бился, стараясь вырваться.

— Он все время задевает меня, старается разозлить…

— Слова! Ветер! Врадуир наш враг! Забудь о Рофе! Он кидает тебе крючок, чтобы позабавиться, а ты хватаешь его, как глупая рыбешка.

Роф наклонился и искал в снегу свой нож, который он выронил. Тирус сказал ему зловещим тоном:

— Помни, вы — союзники.

Нарочито небрежно Роф достал свой нож и сунул его в ножны. Его улыбка была зловещей.

— Конечно, колдун. Делай свою магию. Я не принесу вреда никому. Этот парень просто очень горяч.

Люди собирались вокруг них, расспрашивая, что произошло. Тирус, как будто вокруг и не было никого, кроме Рофа, сказал, пристально глядя на него:

— Союзник, ты слышишь меня? Если мы выживем, то все. Ссоры только на руку врагу. Помни: тот, кто оскорбляет моего друга, будет моей жертвой.

Роф поспешно сказал:

— Никаких оскорблений. Я только…

Эрейзан опять рванулся из рук Тируса в ярости и Тирус прокричал:

— Мы знает, что ты хотел сказать. Больше ни слова, если тебе дорога твоя шкура.

Джателла смотрела на все это молча, а когда случайно встречалась глазами с Тирусом, то в них вспыхивали теплота и понимание. Ссора уже начала затихать, когда Обаж спросил:

— В чем тут у вас дело?

Тирус обратился к Эрейзану, не обращая внимания на дворянина:

— Он придержит свой язык, а ты придержи свой гнев. Согласен?

Акробат неохотно кивнул. Тирус отпустил его и направь подальше от Рофа.

— Я спросил, что здесь произошло? — настаивал Обаж. — Если мы союзники, то я имею право знать.

Эрейзан вздрогнул, его кулаки сжались.

— Хочешь я покажу тебе, что здесь произошло?

Тирус вздохнул и встал между Эрейзаном и Обажем.

— Это личное дело, сэр Обаж. Какой бы ни была ссора между Рофом и Эрейзаном, она закончилась. Пусть они остынут оба. Нам пора двигаться.

Он махнул другу и его друг повиновался, как и все остальные, хотя и ворча про себя.

Когда взволнованных и испуганных лошадей приготовили для похода, Джателла подошла к Тирусу и спросила:

— Почему ты не остановил их своей магией?

— В этом не было необходимости. Обаж, может быть, и дурак, но это не причина воздействия на него моим искусством.

— Ты опять доказал, что не похож на него, — сказала Джателла и Тирус понял, что она сравнивает его с Врадуиром. — Я не думаю, что он бы думал о том, как сохранить тайну друга от окружающих или не старался сохранить жизнь друга.

— У Врадуира нет друзей, — бей выражения сказал Тирус. — Он предал друзей и родных за власть. Другими словами, он убил всю любовь, которую мог дать или получить.

— Ты дал ему однажды любовь, — сказала Джателла. — И твоя любовь была отвергнута. Но твоя собственная любовь полностью разбита?

Этот вопрос был очень неприятен для Тируса.

— Мы… нам нужно торопиться. День и ночь неразличимы здесь, во владениях Бога Смерти, но время идет и время играет на руку Врадуиру.

К их удивлению спуск за хребтом был довольно плоским. Впереди не было крутых утесов, которые им пришлось преодолевать до этого. Даже ветер и снег стихли и их заменил влажный туман. Туман был очень странный: испарения льда, собравшиеся тут и там в плотные скопления, от которых отражались звуки. Сам холод тоже изменился: он стал сухим и спокойным. Это все принесло им некоторое облегчение, но этот спокойный холодный туман и неподвижный воздух беспокоили их больше, чем резкий порывистый ветер со снегом и льдом.

Туман не позволял им видеть далеко вперед и о скорости спуска они могли судить только по своему положению на седлах. Они чувствовали, что постепенно приближаются к равнине. Тирус взмахнул рукой, используя свою магию как нож, чтобы прорезать туман и во мраке полудня очистить дорогу от тумана. Все в изумлении остановились, гладя на невидимое лезвие колдуна, заставляющее отступать ледяную влажность. Туман клубился над ними, хотя ветра не было. Под этим призрачным покровом перед ними раскинулась огромная ледяная равнина, которая простиралась с востока на запад на сколько хватало взгляда.

— Гетания, защити нас! — воскликнула в изумлении Джателла. Ее слови прокатились многократным и усиленным эхом.

Все ледяное поле было покрыто костями и обломками различных вещей. Валялись старые корабли, повозки — все разломано на куски. Военные доспехи и колесницы лежали вперемежку с крестьянскими телегами. Пораженные путешественники смотрели в ужасе на эту ледяную арену конца человеческих надежд.

Невдалеке над грудами костей и обломков возвышалось огромное строение, доминировавшее над ледяной равниной. За ним больше не было ничего — только бесконечный лед и вечная чернота северного неба. Бастионы и башни были закрыты угрюмым туманом. Цитадель была огромна, больше, чем любые города, она была крепостью на краю света, она внушала благоговейный страх.

Навстречу путешественникам из тумана выплыли какие-то прозрачные создания. Некоторые из этих печальных существ были светло-серого цвета, у других вместо голов были оскаленные черепа, а кости завернуты в останки сгнившей одежды. Лошади хрипели и косили безумными глазами при приближении этих жутких созданий. Люди старались сдержать их. Им приходилось преодолевать свой собственный страх при виде этой картины.

— Они… мертвые, — воскликнул Роф.

Морозные воздух ответил ему:

— …мертвые… мертвые… мертвые…

Главный из этих привидений сказал дрожащим голосом:

— Да, мы мертвы. Вы нас не можете увидеть средой живых, мы служим теперь другому хозяину.

Все эти прозрачные создания, бывшие некогда мужчинами и женщинами, зашевелились и начали брезгливо говорить:

— Мы были королями и проститутками, крестьянами и моряками, ворами и солдатами, священниками и пиратами. Теперь мы все принадлежим Нидилу, Тому, Кто Замораживает Дыхание.

Эрейзан стиснул руку Тируса и показал на группу привидений — людей, чья одежда еще сравнительно мало пострадала от губительного действия времени. Их плоть также еще не было тронута тлением. Ритуальные шрамы на лбах указывали на то, что они были моряками. Лица их были искажены смертью, но Тирус с Эрейзаном сразу узнали их.

— Капитан Дрие, — прошептал Эрейзан. — Мой… мой родственник.

Как долго они мечтали о мести этим предателям, которые сбежали из Камата и спасли Врадуира от уничтожения, которое он сам приготовил. Под командой Врадуира они грабили, похищали и убивали, как пираты. Их корабль был защищен колдовством врадуира и они могли спокойно плавать по всей Кларике. Затем корабль был покинут ими у маленькой деревушки возле озера. Теперь же было ясно, что и капитан Дрие вместе со всей командой был покинут их хозяином.

Тирус и Эрейзан с жалостью смотрели на моряков, жажда мести постепенно таяла у них. Народ Камата умер ужасной смертью, но все они попали к воротам Кета, к богам Кларики. Капитан Дрие и его люди были здесь — привидения, мертвые, но не мертвые, им было суждено бродить по этой ледяной равнине с несчетным числом других трупов, которые были прокляты в своих странах.

— Мой народ, — вдруг сказала Джателла, указывая на нескольких крестьян среди толпы привидений. — Мой несчастный народ.

Очень встревоженный Тирус покачал головой и сказал:

— Предатели и проклятые находятся здесь за грехи в своей жизни. Эти крестьяне просто рабы. Даже после смерти они являются рабами Врадуира и не могут обрести покой.

Джателла застонала, стиснула в отчаянии руки. Она страдала, что не может помочь своему бедному народу. Некоторые из привидений тянули с мольбой к путешественникам руки и уговаривали их:

— Живые люди, идите назад. Это владения Бога Смерти. Спасайтесь, пока можете, живые люди, идите назад!

— Они нас не видят, — предположил Тирус. — Колпак закрывает нас. Они только глаза и уши Врадуира. Они могут видеть и говорить только по его приказу.

— Мои несчастные люди, — снова сказала Джателла. В голосе ее была теплота и нежность. Она пошла прямо к ним.

Тирус схватил ее за руку и вернул обратно в убежище, а привидения продолжали свои предупреждения. Имен они не называли. Диалект был тот, который они использовали при жизни, но слова были словами Врадуира. Это он использовал этих мертвых марионеток, чтобы напугать вторгшихся сюда людей. Это представление постепенно надоело Тирусу. Он попытался заткнуть им речь, чтобы не слышать эти крики. «Живой человек» — этот термин, который употребляли куредские крестьяне по отношению к людям из города.

— Я ваша королева, — с надеждой сказала Джателла. Реакции не было. Она в отчаянии опустила голову, поверив тому, что ей сказал Тирус:

— Они потеряны уже для нас, они его подданные.

— Живые люди, среди вас есть кто-нибудь, кто намеревается выступить против нашего хозяина?

Этот вопрос заставил призадуматься Тируса. Он ощущал попытки Врадуира проникнуть под колпак. Магия и слова — все это его нападение. Тот, кто спрашивал их, повернулся и указал рукой в туман, по направлению к цитадели.

— Не ходи дальше, колдун. Иди назад. Это цитадель Бога Смерти. Наш хозяин построил ее для бога. И раствор для нее замешан на нашей крови. Она еще не достроена. И никогда не будет достроена. Возвращайтесь назад, иначе твоя кровь и твоя магия будут укреплять каменные стены крепости.

Тирус повернулся к Джателле, солдатам и разбойникам, не обращая внимания на привидения.

— Доля правды во всем этом есть. Оставайтесь здесь. Я оставлю вас под защитным экраном. Мы с Эрейзаном пойдем в цитадель одни. Это нас Врадуир опасается.

— Нет. — Джателла уже оправилась от шока и встретила предложение Тируса с таким свирепым несогласием, которое одновременно и восхитило, и испугало его. — Илисса здесь, в этой цитадели, так что не пытайся оставить меня позади.

— И меня тоже, — сказал Обаж, удивив Тируса своей неожиданной искренностью Тирус вспомнил безудержные похвальбы этого дворянина, но сейчас, видимо, был один из редких моментов, когда в нем проявилось благородство души.

— Никто не отнимает у тебя права на твою месть, колдун. Но королева и я тоже должны мстить. Илисса ждет свою сестру и своего жениха и она не должна ждать напрасно. Мы пойдем к ней и выведем ее снова на свет. Это наше право. Таковы обычаи у куредцев и разиланцев, и у всех других пограничных родов.

Джателла одарила Обажа за эту речь признательной улыбкой.

— Мы сделали выбор. Мы принимаем риск. Позволь нам идти с тобой.

Тирус встретился с ней взглядом и выдерживал его несколько мгновений. Затем он признал свое поражение.

— Благодарю тебя, — сказала Джателла, а Обаж ахнул в изумлении, глядя на нее. Его благородные манеры, так поразившие Тируса минуту назад, уже исчезли. Он побледнел, когда королева объяснила: — Я знаю, что ты мог бы заставить нас остаться с помощью колдовства. Но ты очень учтив и вежлив.

— Иногда учтивость только вредит, — пробормотал Эрейзан, вызвав улыбку на лице Тируса.

— Терпение, мой друг, ты меня недооцениваешь, — сказал Тирус. Затем он твердо продолжал: — Нам здесь нужно оставить лошадей. Они могут испугаться и будут помехой для нас. Тратить силы на борьбу с ними будет некогда. У нас и без них будет много хлопот.

Роф и его люди шептались, непрерывно озираясь. Судя по их бегающим глазам, они с ужасом осматривали армию привидений. Солдаты внимательно наблюдали за ними.

— Они украдут лошадей, королева, — с тревогой сказал Утей, показывая на бандитов.

Но он и остальные телохранители повиновались приказу и привязали всех лошадей к остаткам вмерзшей в лед телеги.

Тирус пошел между привидениями, прокладывая путь для остальных. Джателла громко сказала, так, чтобы Роф и его люди услышали ее:

— Если они не примут участие в освобождении Илиссы, то они ничего не получат.

Угроза возымела действие. Воры один за другим стали торопливо привязывать своих лошадей и, стараясь опередить один другого, поспешили за Тирусом. Ими руководила алчность, но кроме того они боялись остаться одни в замороженной стране смерти. Сталкиваясь друг с другом, наступая на пятки, объединенные страхом перед неизвестностью, шумная кучка путешественников двигалась через ледяную равнину.

Привидения продолжали окружать их, непрерывно что-то крича. Где-то вдали трещал временами лед, этот треск сопровождался вибрацией льда под ногами путников. Поверхность льда трещала на каждом шагу. Иногда это был не лед, а попавшие под ноги старые кости.

Привидения кружили вокруг них, то скрываясь в ледяном тумане, то вновь появляясь, они пророчили людям различные леденящие кровь ужасные пытки, если те осмелятся двигаться вперед. Иногда кто-нибудь из отряда, выведенный из себя этими надоедливыми сопровождающими, бросался на них. Но безрезультатно: лезвие, дубина, топор — все это не действовало на них. Но и привидения тоже не могли нанести никакого вреда живым. Их крики действовали на нервы, но прикосновения были не материальны. Тогда путники пошли более уверенно. В отличие от других созданий Бога Смерти, эти не могли поражать тело и пить кровь.

Они проходили мимо обломков кораблей, карет, повозок. Как и доспехи воинов-скелетов, на всем этом виднелись эмблемы давно исчезнувших государств, легендарных преступников и предателей, великих грешников, имена которых все еще хранила людская память. Некоторые обломки было невозможно определить, что это было, и оставалось только догадываться, чем же их владелец так оскорбил богов, что Нидил забрал их к себе вместе со всем имуществом, навсегда, в безбрежную ледяную пустыню.

Тирус распространил свою волю вперед, по направлению к цитадели, к Врадуиру. В каком он был отчаянии! Удары по экрану с каждым шагом становились все сильнее, и Тирус с каждым шагом все ближе подходил к убежищу Врадуира. Погоня наконец, приближалась к концу!

— Ну, постарайся еще, — издевался над ним Тирус. — Ведь наверняка есть местечко, где ты можешь пробить мой экран.

Джателла услышала его.

— Ты говоришь с ним, как хозяин.

— Я должен быть им. Я хорошо обучен.

Наконец, на его лице, на котором так долго была печаль, появилось торжество.

Клубы тумана расступились и изменили форму. Кричащие привидения, которые преследовали их, как дворовые собаки, отстали. Из мрака появились новые. Они были незнакомы им. Это не были скелеты-воины, предатели или крестьяне Джателлы. Тирус почувствовал сильную, готовую материализоваться руку Врадуира и приготовился к отражению любого удара.

— Золото… — пели они. — Много золота, серебра и драгоценностей! Больше, чем можно собрать их. Бесценные сокровища — и они ваши!

Замогильные голоса соблазняли их. Растрескавшиеся кости рук с висящей на них гнилой плотью протягивали им богатства, роняли их на лед, пытаясь ослепить их видом несметных богатств. Ледяная равнина сверкала от рассыпанного на ней богатства.

— Золото! Серебро!..

Роф, Одноухий, Сломанный Нос и другие бандиты соревновались между собой в попытках собрать сокровища. Они судорожно пихали монеты и камни в карманы, за пазуху, в сапоги, ссорились между собой из-за больших камней и забывали о них, когда еще большего размера падали из рук привидений.

— Кто здесь самый главный Колдун? — взывали привидения. Сквозь их костлявые пальцы на землю лились сверкающие сокровища. Они не могли проникнуть внутрь колпака, но воры выбегали наружу: они не могли сопротивляться тем богатствам, которые рассыпались перед ними. — Наш хозяин сделает вас богатыми. Очень богатыми! Идите к нему на службу. Выдайте ему этого колдуна и наш хозяин сделает вас богаче любого короля.

Обаж, Микит и телохранители пытались затащить разбойников обратно под колпак. Роф и его друзья отчаянно отбивались.

— Ты только обещаешь богатство, королева! — кричал Роф. — А оно здесь, уже в руках! И не нужно идти в цитадель! Сокровища здесь!

— Это же только воображаемые сокровища, — кричал Тирус. Он рискнул на мгновение открыть экран и одним жестом превратил все золотой драгоценности в пыль.

— Это для тебя воображаемые, колдун. — Роф бросил пыль и начал сгребать остальное золото с мерзлой земли. — Ты хочешь одурачить меня! Они говорят правду! Кто лучший колдун? Тот, кто платит вот так! — И Роф с торжеством поднял над головой руки, полные драгоценностей, цена которых превосходила годовой доход какого-нибудь лорда.

Отряд продвигался вперед, измученный, сопровождаемый истошными криками привидений.

— Сокровища! Все, что вы пожелаете! Служите нашему господину! Выдайте ему этого колдуна и тех, кто идет с ним и вы получите все, что захотите!

Тирус отчаянно колдовал и превращал в пыль все сокровища, но как только они исчезали, Врадуир производил все новые и новые. Тирус не мог превозмочь его в этом, так как ему надо было поддерживать надежную защиту Джателлы и всех остальных.

— А! Мы будем тебе служить, господин колдун! — завопил Роф, выхватив меч из ножен. Его хищная челюсть отвисла. — Не ругайся, колдун! Ведь он так хорошо платит.

Поспешно солдаты и придворные отпрянули назад, когда перед ними выросла сверкающая стена стали. Тирус быстро изменил форму колпака, вышвырнув из него ослепленных богатством и обезумевших бандитов как можно быстрее. Они были долго под защитой этой магии и теперь преследовали верных королеве людей, стремясь заслужить милость своего нового хозяина и в результате получить побольше сокровищ, которыми их манили привидения.

— Охраняйте королеву! — приказал Обаж, хотя меч Джателлы был уже готов к бою и она была вполне способна сама защитить себя. — Где ваша магия, колдун? Разгоните эти привидения!

Тирус не отвечал, чувствуя мощное давление враждебного колдовства. Даже после того, как Врадуир переманил на свою сторону алчных разбойников, он продолжал атаковать Тируса и его экран. Может ли Врадуир пользоваться божественной силой самого Нидила? Тирус молил всех богов, чтобы этого не произошло, в противном случае игра будет проиграна.

Лидер привидений вел бандитов на колпак, показывая, где нападать, а в это время Врадуир снова и снова наносил удары по воле Тируса. Это было так же мучительно, как и во время нападения каменных деревьев в Ледяном Лесу, а люди Рофа заменили собой Раскалывателей Черепов, они искали крови своих бывших союзников!

— Убейте врагов! — поощряли их привидения. — Доставьте удовольствие новому господину! Убейте их!

Тирус прошел сквозь колпак и обратился прямо к разуму Рофа:

— Это же все фальшивое, — сказал он, обратившись к его мозгу. Но воля бандита была очень сильной. Для ее покорения требовалось гораздо больше магии, чем мог уделить для этого Тирус.

— Оно вполне реально для нас, колдун, — ответил Роф, вконец потерявший разум от неожиданного везения. На его лице появилась жестокость и он закричал своим людям: — Вперед на них, волки!

Тирус быстро произнес заклинание, предназначенное, чтобы защитить их от бандитов.

Сразу же возник новый экран, разделивший бандитов и тех, кого охранял Тирус. Он, Джателла и все остальные видели, как бандиты, ясно виднеющиеся в молочном тумане, свирепо рубят мечами непроницаемый экран. Лезвия со свистом разили морозный воздух.

Шаг за шагом Тирус отступал. Он непрерывно отражал, но не мог победить магию врага. Они были равны.

— Цитадель! — скомандовали привидения. — Гоните их в цитадель. Господин там поможет вам.

Камни, сломанные копья, обломки старого оружия — все было пущено в ход в этой отчаянной борьбе.

— Цитадель! Цитадель! Там вас ждет награда!

— Но нам и нужно туда! — воскликнул Обаж в шуме битвы.

— Но не по желанию Врадуира, идиот! — отозвался Эрейзан. Он бросился к краю экрана и попросил: — Выпусти меня, я их всех прогоню!

Тирус отказался.

— Нет, не так.

Он произнес очень мощное заклинание и все пространство вокруг них погрузилось во мрак, как будто спустилось волшебное покрывало. Как будто они погрузились в молчаливый черный океан, захлестнувший разбойников. Тирус уже еле выдерживал многочисленные болезненные удары по колпаку и его воле. Теперь он мог немного расслабиться. Сразу же, как только возникла темнота, он создал свет, слабый, но позволяющий им двигаться дальше.

— Теперь нам надо быть очень осторожными. Поворачивайте направо. Мы пойдем в цитадель, все время меняя направление. И появимся там, где Роф нас не ждет. Идем, — сказал Тирус.

Он весь был как струна, натянутая на самом краю опасности и дрожащая от чрезмерного напряжения. Он быстро повел отряд вперед, боясь, что Врадуир применит новую уловку.

И тут же во мраке, который он создал, появился яркий свет. Это был не свет факела или фонаря, источника света вообще не было. Он возник в воздухе сам по себе, волшебный свет, творение колдуна. Он вонзился в волшебный мрак Тируса и начал шарить по всей замороженной равнине, изредка выхватывая из тьмы головы разбойников, как большой, зловещий глаз — глаз Врадуира!

— Расвен! — в отчаянии воскликнул Тирус, причем это была не мольба к покровителю колдунов, а ругательство, проклинающее могущество и ум своего учителя.

— Этот свет он создал с помощью очень могущественных заклинаний. Я не могу уничтожить его.

Он остановился, стараясь поддерживать свой мрак, преодолеть новое нападение врага. Свет все время усиливался. Время неслось со скоростью стрелы.

— Тирус, — воскликнула Джателла, пригибаясь, так как свет проходил совсем рядом с ее шелковистой копной волос. Он прошел мимо всего на расстоянии толщины лезвия ножа.

Тирус продолжал колдовать, скрывая их. Эрейзан схватил его руку и, задыхаясь, сказал:

— Ты должен позволить мне выйти!

— Теперь уже поздно. Бог. Я не хочу, чтобы он обратился к Богу. Тирус пролез к себе в потайной карман, сжал шелковую тряпку, прижимая стекло к груди, и начал поспешно его разворачивать. — Стойте рядом. Вы мне нужны.

Джателла была в замешательстве, но он ждала, глядя с суеверным страхом на волшебное стекло. Эрейзан в возбуждении рвал бороду, не замечая этого. Он был сейчас как тигр, весь напружинившийся, готовый моментально отскочить в сторону при малейшем признаке опасности. Вокруг них столпились солдаты и телохранители, их глаза были широко раскрыты, по лицам скатывались капли пота, несмотря на дикий холод. Каждый раз, как только дьявольский свет приближался к ним, они прятались за сломанные борта кораблей, обломки повозок.

По равнине бегали Роф и его люди, спотыкаясь о всякую старую рухлядь, обыскивая все укрытия с помощью волшебного света и подогревая алчность друг друга.

— Посмотри там!

— Черт бы побрал этот снег! Я уже смотрел за той телегой! Посмотри тут.

— Мы их найдем!

— Сколько же колдун из цитадели заплатит нам за их головы?

Тирус набрал воздуха в легкие и начал медленно дуть. Он погрузился в стекло, оставив только часть своей воли, чтобы поддерживать экран. Все остальное его существо погрузилось в волшебное стекло в поисках его двойника — его двойника и его хозяина.

Эрейзан и Джателла поддерживали Тируса, который дрожал от напряжения. Тирус раздраженно толкнул их.

— Назад! Дайте мне место!

Он втекал в черное стекло, человек, ставший жидкостью или дымом. Он остался один со сверкающим обсидианом, его могущество стало его могуществом. Темная поверхность забурлила, глубина открылась, разделилась…

И он смотрела на Врадуира. Джателла была рядом и ее не было. Эрейзан тоже не существовал. Тирус стоял на коленях на льду внутри колпака, который он создал для защиты себя и своих друзей от разыскивающего их света. Но он был в цитадели Бога Смерти, наконец, стоя против Врадуира.

С точки зрения колдовства никакое расстояние их не разделяло. Столкновение было ошеломляющим.

Врадуир сидел, склонившись над столом, заваленным всякими амулетами и принадлежностями колдовства. Между ними было и стекло. Он непрерывно жестикулировал, разводил руками, творя заклинания, направляя свет на равнину, говорил с помощью оживленных трупов, отдавая приказы Рофу и его людям, одновременно соблазняя их обещаниями огромных богатств.

Затем… затем Врадуир вздрогнул, откинулся назад, потеряв нить своей магии. Он с изумлением смотрел в стекло, взяв его в руки.

Его руки коснулись лица Тируса. Когда он был ребенком, Врадуир тоже дотрагивался до его лица, мягко, по-отцовски нежно. Теперь прикосновение было таким же осторожным и мягким, но совсем по другой причине. Тирус знал, что в стекле его отца тоже бурлит поверхность и открываются слои и глубины: появляется изображение — его изображение.

Он не стал ждать, пока это изображение станет четким. Ему нужно было воспользоваться неожиданностью. Тирус мог видеть Врадуира, а тот еще не успел закончить связь в противоположном направлении.

— Я твой враг, который долго ищет тебя, — сказал спокойно Тирус. Его голос гулко раздался в цитадели, отражаясь от каменных стен. Он поразил Врадуира своей мощью. — Тебе не уйти от меня. Я пришел, чтобы полностью расплатиться с тобой за все, что ты сделал.

На красивом умном лице Врадуира появилась странная улыбка.

— Ты кто? Ты просто хвастливый идиот! Я посмотрю…

— Ты увидишь, — сказал Тирус, сопротивляясь усилиям Врадуира наладить контакт. Он держал Врадуира под покрывалом, наслаждаясь своей властью. Но во всех действиях его была опасность. Он раскрыл себя. Теперь отступать было нельзя. Это был единственный способ уничтожить тот свет, который помогал бандитам в поисках.

— Ты или выживший из ума старик, или сопливый детеныш, если ты думаешь, что можешь угрожать мне, — закричал Врадуир, вращая стекло в разные стороны, стараясь сделать изображение разборчивым. — Почему ты говоришь так?

— Мое могущество больше, чем твое, — сказал Тирус, удивляясь его спокойствию.

Врадуир засмеялся тем смехом, который Тирус хорошо помнил. Таким смехом Врадуир смеялся, когда ему было очень весело. Воспоминания об этом ранили Тируса, как ножом.

Врадуир закричал:

— Нет колдуна, равного мне! Я высший! У меня союз с богом глубин…

— Ты лжешь! Дьявол тебе показал, что никто не может быть хозяином бога. Камат погиб из-за твоей спеси и тщеславия, Врадуир. И теперь ты должен рассчитываться за это.

Руки Тируса так стиснули стекло, что он чуть не обрезал пальцы о его края. Он открыл большую часть своего существа и, наконец, позволил Врадуиру проникнуть сквозь слои, разделяющие их.

— Т-тирус! — Голос Врадуира был ясным и четким. Он произнес имя с акцентом жителей южных клариканских островов. Целый год Тирус и Эрейзан скрывали свои имена с помощью магии. Теперь Джателла и остальные подумали, что они слышат совсем другое имя, они ничего не понимали. Но следующие слова они поняли. — Мой… мой сын?

Искреннее недоверие было в словах Врадуира. Редко Тирус видел Врадуира таким озадаченным и недоумевающим. Он почувствовал, что все его друзья были поражены этими словами. Их изумление было таким же сильным, как реакция Врадуира. Только для Эрейзана и Джателлы это не прозвучало неожиданно, так как они были посвящены в его тайну.

На мгновение Врадуир погрузился в воспоминания. Тирус сказал:

— Я твой сын и я жив. И Эрейзан тоже, вождь племени, хранитель леса, которого ты тоже хотел убить. Мы пришли сюда мстить. Ты прятался от нас, а мы от тебя. Теперь пришло время раскрыться. И мы оба будем мстить за остальных. Посмотрим, кто лучше служит — тебе твои рабы или мне мои друзья, которые ненавидят тебя.

Врадуир все еще был в изумлении — он не мог опомниться от встречи с колдуном, его сыном, которого он считал погибшим в катастрофе, постигшей Камат.

Тирус не колебался. Он бросил всю свою волю в стекло, снял все экраны, сфокусировал все. Все его могущество было брошено на этот удар, который теперь метался между двумя стеклами, отражаясь от них. Он пробудил силы, рожденные в недрах огнедышащей горы. Эти силы превратились в другую энергию, недоступную пониманию простых смертных.

С оглушительным грохотом оба стекла одновременно взорвались. Это был взрыв, созданный в глубинах царства дьявола и в паутине колдовства. Тирус увидел и почувствовал, что смятение Врадуира растаяло и превратилось в ужас, его руки сжали свое лицо. Изображение Врадуира раскололось на кусочки, все меньше и меньше — Врадуир растворялся, крича от боли.

Боль была обоюдной. Врадуир ее не ждал, Тирус знал об этом. Он подготовился к ней, зная, что она придет — цена этого жуткого колдовства. Он опрокинулся навзничь, закрыв руками голову, чтобы не разбить ее.

Падение, падение… Его глаза, как два вспыхнувших озера, подожженных магией.

Джателла держала его плечи и голову. Ее нежные пальцы ласкали руки Тируса, зажавшие наполненные слезами глаза.

— Тирус, что это было? Что случилось? Гетания, помоги ему!

Вокруг них поднялся шум. Сквозь свою пронзительную боль Тирус слышал крики.

— Свет! Свет исчез!

— А мрак тоже!

— Колпак… колпак тоже исчез! Он сохранил нас в безопасности!

Вдали бродили люди Рофа, растерянные, беспомощные, переругивающиеся друг с другом.

— Где они. Одноухий?

— Колдовство! Мы должны были знать!

Послышались какие-то звуки: это Роф с помощью хлыста собирал своих людей, очевидно, безуспешно.

Тирус попытался оторвать руки от лица. Он ухватился за грубую ткань туники Эрейзана и нежную руку Джателлы, которая обнимала его за шею.

— Врадуир что-то сделал с ним, — сказал Эрейзан голосом, хриплым от гнева. — Когда я найду этого вонючего пса…

— Нет, мой друг. — Тирус судорожно сжимал руки, борясь с болью. Врадуир… в таком же состоянии, как и я. Мы оба… поражены.

Послышался голос Обажа:

— Королева, бандиты в смятении. Мы можем сейчас уничтожить их.

— Нет! — выдохнул Тирус. Закашлявшись, он с трудом сел, опираясь на Эрейзана. — Цитадель. Это наша единственная возможность. Пока… пока Врадуир беспомощен.

Он глотал воздух, стараясь успокоить свой бешеный пульс.

Джателла и Эрейзан завернули его в плащ. Возможно, он потерял его во время дуэли колдовства. Тирус об этом ничего не помнил. Он тяжело дышал, стараясь превозмочь боль.

— Сейчас нет магии. У Врадуира нет магии, чтобы противопоставить нам, — сказал он им. — Это будет борьба мечей. Не больше. Но вы не должны рассчитывать на меня. Я буду для вас обузой довольно долго.

По его лбу пробежали ласковые пальцы Джателлы.

— Стекло, — сказала она. — Это было настоящее магическое стекло, тогда, во дворце, а не приспособление для фокусов.

Он кивнул и тут же поплатишься за это движение. Ярко-красные искры пробежали в его глазах и мозгу. Тирус некоторое время сидел, пока они не исчезли. Затем он сказал:

— Два стекла — у Врадуира тоже было такое же. Его стекло разбилось потому, что разбилось мое. Мы оба сейчас стонем от боли. Тебе придется вести меня, Эрейзан, я ослеп.