Цивилизатор в СССР 1982

Глава 8 Пролейко, Брежнев и все-все-все…

Глава 8 — Пролейко, Брежнев и все-все-все…

Новая записная книжка Пролейко В. М., 8–12 августа 1980.

…Хорошее настроение и впечатление от поездки, укреплявшееся по мере личного знакомства с работой, сделанной в НРБ, в частности тем, что достижения болгарской микроэлектроники подкреплены базой местного химпрома — своими фоторезистами, стеклоцементом, кварцем, немного подпортились от верного замечания шефа насчёт закупок западного оборудования, которым болгары (как и, очевидно, мы) пытаемся одноразово сразу догнать и перегнать.

Пусть и качественные, но отдельные закупки, к тому же по разным направлениям — от новых станков у Fanuk, 5 микрон у D. Mann, автоклавов US National Forge и много иного, не повысят общий уровень и (ГЛАВНОЕ) не позволят избавиться от зависимости от западных поставщиков!

У Шокина с Хубчевым состоялся откровенный обмен репликами:

Шокин: «Вы многие годы пытались нас обогнать, закупая отдельное оборудование на западе».

Хубчев: «Это наши ошибки. Мы даже не всегда советовались с вами».

Я нахожу в том, о чём говорил Иван насчёт отечественной микроэлектроники, некое логическое завершение тех процессов, которые происходят прямо сейчас в социалистическом лагере.

Резюме I: только собственное производство станков, материалов и прочего для МЭ!

Множественные жалобы болгар, которые вызывают смутный протест — страна у них своя, а решение всех вопросов возлагается на СССР.

Болгары предельно откровенны:

«Мы хотим быть витриной социализма на Балканах», но 400 млн. дотации СССР на 2 года! Цены на с/х продукцию в 1,5 раз и более выше мировых (европейских). Долг 5,4 млрд долл. в капстраны.

Сам Живков открыто признал: «Брали в долг яйцо, отдаем курицу».

300 млн.долларов платят проценты в год. Не хватает мяса — на Ближний Восток продали ягнят до 20 дней (по 3 долл. 1 кг живого веса)!

Резюме II: Все, что делается в Болгарии, здесь расценивается как ответственность СССР. Требуют советских сталеваров, рабочих. Болгары своих 15 000 отправляют в Ливию!

12 августа 1980 г. Summary.

Впечатления от визита по итогу смешанные. Соглашение по согласованным планам подписано. У болгар будет, на основе выводов по визиту, заседание Политбюро БКП…

В самых верхах тоже были свои впечатления.

«С чувством глубокого удовлетворения» (как и всего советского народа, довольного праздником, хоть для большинства только «взглядом на ТВ») — от удачно прошедшей Олимпиады.

Отличные — от августовского отдыха многих из Кремлёвских небожителей в Крыму.

И «так себе» от некоторых новостей, которые цепляли их там, на южном берегу Тавриды…

10 сентября 1980. СССР. Москва. Кремль. Под крышей Сената. «Объект Высота». «Ореховая комната». Брежнев Л. И., Андропов Ю. В., Романов Г. В.

— … Исходя из вот из этого… колёсики-то начинают крутиться быстрее… — высказал своё мнение предполагаемый Малым Политбюро «будущий генсек», который уже до конца осознал (после прикосновения к ТАЙНЕ), ЧТО ЕМУ предстоит после предстоящего съезда Партии…

Полная расшифровка (с пояснениями, полученными в своё время от «Свидетеля») памятных тому событий 1980–1981 гг и заламинированный «оригинал» с Вяткинскими сокращениями вернулись из рук Григория Васильевича на стол, за которым сидели трое.

— … И в мелочах… и по крупному… — не глядя на «сменщика», заметил нынешний генсек, вернувшийся к тягостному текущему моменту из приятных воспоминаний об августовском отдыхе в Крыму, который испортили предвестники разворачивающихся сейчас событий.

Да. «Слабое место» ОВД/СЭВ — католическая Польша…

План «Полония»…

Прилетевший после Олимпиады на отдых в Крым генсек, как это часто бывало ранее, совместил приятное с полезным. С конца июля до последних дней августа он, помимо привычного общения с первым лицом УССР — Щербицким, секретарём ЦК Черненко и заведующим Международным отделом ЦК Пономарёвым, принимал в Крыму нескольких зарубежных визитеров — лидеров стран социалистического Содружества. Последним из них был первый секретарь Политбюро ЦК ПОРП Эдвард Герек (захвативший с собой Станислава Ковальчика — министра польского МВД), получивших специальное приглашение…

Они получили «последнее предупреждение» из уст самого Брежнева, дополненное словами Андропова о том, что «польским товарищам снова потребуются решительность и готовность к использованию ЗОМО против подстрекаемых западными спецслужбами бунтовщиков, которые будут прикрываться возмущением рабочих…», но… как выяснилось буквально через несколько дней, было поздно…

В Гданьске, на судоверфи им. Ленина началась забастовка, получившая большую поддержку по стране…

(Прим. Авт.: ЗОМО — Zmotoryzowane Odwody Milicji Obywatelskiej — моторизованная поддержка гражданской милиции, — подразделения польского МВД, предназначенные для задержания особо опасных преступников, борьбы с беспорядками и т.п., достаточно эффективно показавшие себя с конца 60-х годов)

…Прервав визит-отдых в СССР, 14 августа 1980 года, сразу после обеда, ни с кем не простившись, Ковальчик вылетел в Польшу, а вскоре за ним вернулся к себе и сам Герек.

В ночь с 16 на 17 августа в их стране был создан так называемый «Межзаводской забастовочный комитет», куда вошли представители около семисот бастующих предприятий. В ходе забастовки возник профсоюз «Солидарность». 18 августа МЗК выдвинул «21 требование к правительству». Требования носили и социально-экономический, и политический характер!

То, что смутно виднелось в обрывочных словах «Свидетеля» как некий то ли мифический (и придуманный позже исследователями и журналистами), то ли реальный план «Полония», вне зависимости от факта существования именно такого, стал обретать себя в реальности в виде предсказанного возвышения так называемой «Солидарности».

Информация Ковальчика Гереку о том, что Валенса «находится под полным контролем и управляем», которую они же лично повторили в СССР, не соответствовала истине.

Валенса, окончательно озлобившийся на ПОРП и официальные власти после гибели в январе при неясных обстоятельствах его личного друга и профсоюзного активиста Тадеуша Щепаньского, чью смерть в Польше многие (и сам Валенса в т.ч.) считали делом рук Sluzba Bezpieczenstwa Ministerstwa Spraw Wewnetrznych (Служба безопасности МВД ПНР), начал свой путь разрушителя ПНР — к славе «героя» «пробы цветной революции» (как определял события в Польше «Свидетель»)… или к чему-то ещё?

Сейчас, зная, что слова о будущей «марионетке запада» в отношении гонористого полячка из наклеиваемого на него ярлыка в соцлагере способны реализоваться как факт будущего, можно было ещё «скорректировать историю» или хотя бы цивилизовать самые вредоносные (именно для СССР) последствия упущенных польскими партийными функционерами процессов в их собственной стране!

Герек должен был уйти. И уступить место Первого секретаря ЦК ПОРП кому-то более решительному и твёрдому из их Политбюро.

Ещё несколько дней назад было неясно, кого выберут польские товарищи.

«Свидетель» помнил про Станислава Каня, даже польскую шуточку вспомнил.

Ярузельский, «по предсказаниям», должен был сменить того в 1981.

Некоторые предполагали, что в Политбюро ЦК ПОРП может вернуться (и даже занять место первого секретаря) сторонник жёстких мер Мечислав Мочар.

И вот теперь, к 10 сентября стало ясно, что тут ПОКА история пошла по той же колее.

Как с самими волнениями в Польше. Так и со сменой Герека на Каня.

И поговорка (как отметил Андропов, бывший в контакте с руководством Службой безопасности ПНР, и получавший все новости первым и в полном объёме) родилась буквально та же.

«Лучше Каня, чем на танке Ваня»…

А самое главное, которое лишь скупо упомянул «Свидетель» («большие долги перед Западом в начале 80-х»), явно просто повторивший что-то прочитанное, но на которое обратили внимание подчинённые Андропова, занявшиеся анализом всей информации по ПНР — выяснилось, что к этому, 1980-у году Польша УЖЕ имела огромные кредитные задолженности перед западными частными банками. Порядка 20 миллиардов долларов США!

К концу 1981-го их сумма, с учётом процентов, должна была вырасти, по консервативной оценке, ещё на 6–7 миллиардов!

Об этом ныне знали и в руководстве СССР, ошеломлённом полученной информацией!

Самым удивительным — ранее фактически прошедшим мимо взглядов почти всех (и США! и СССР!), выходило то, что бывшее руководство ПНР, с момента избрания Герека Первым секретарём ЦК ПОРП в 1970-м, сразу начало интенсивные реформы в стране, рассчитывая провести мощную индустриализацию и значительно улучшить уровень жизни населения с опорой на западные кредиты.

Используя хорошую международную обстановку в Европе 70-х и всеобщий оптимизм при подготовке Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству, а также приличную экономическую конъюнктуру на Западе, польское руководство, получившие свободные средства, начало обновление польской промышленности, закупку западных лицензий, покупку целых предприятий (с долгосрочной «привязкой» поставки комплектующих из капстран…).

Подобные меры дали предсказуемый эффект, который, вкупе с заморозкой цен, постоянным увеличением качества и количества потребляемых населением товаров, усугублял разрыв между зарабатываемым и тратами. Разница покрывалась за счёт новых кредитов!

Особым шоком для Малого Политбюро, изучившего доклады КГБ и информацию, полученную из конфиденциальных бесед Председателя Правления Государственного банка СССР Алхимова, имевшего хорошие связи и давние знакомства в среде немецких и других западноевропейских банкиров, стало то, что часть кредитов (под польские поставки меди, которая, наряду с углём, являлась основной статьёй экспорта Польши) была получена под влиянием федерального правительства ФРГ во главе с Гельмутом Шмидтом, который состоял в дружеских отношениях с Гереком!

Спецгруппа, имевшая возможность (по поручению Председателя КГБ) анализировать новую информацию, сопоставляя их с теми обрывками сведений из «иного будущего», что задержались в голове «Свидетеля», сделала вывод, что Шмидт, предположительно, изначально лоббировавший исключительно финансовые интересы своих банкиров, дошёл до давления на членов правления немецких банков с другим приятелем Шмидта — Жискаром д’Эстеном, тогдашним президентом Французской Республики!

В начале 80-х результаты их деятельности начали использовать США для усиления давления на «слабое звено Восточного блока» и получившие впоследствии, от развала СССР и ОВД, максимальную выгоду именно для себя…

Но мероприятия в отношении Польши начались уже в 70-е… с подачи одного поляка-антисоветчика, высоко забравшегося в США…

— … Т. е., можем считать, что ЭТО — первая проба пера тех так называемых… «цветных революций», про которые излагал «Свидетель»? — вставил реплику Романов, до сего момента предпочитавший больше отмалчиваться и внимательно слушать обсуждение разворачивающихся в Польше событий между генсеком и Председателем КГБ, листая подготовленные подчинёнными того материалы.

— … Бжезинский «тогда», видимо, вошёл во вкус. Есть агентурные сведения от польских товарищей, что в середине 70-х, в Женеве, встреча была… представителей западных спцслужб, с диссидентами из многих соцстран. Там их привечали по полной и тогда этот поляк и предложил работать по направлению «Прав человека», т.е. исключив практически прямые выпады против соцстроя, за что можно было бы привлечь диссидентов по закону. Рекомендовал вести агитацию насчёт ошибок, создавая негативный настрой. Местные диссиденты себя с сентября 1976-го в Польше величают — «Комитет защиты рабочих»! И сейчас весь набор полный — слухи используют. Вон, например, сейчас многие поляки искренне считают, что с мясом проблемы у них потому, что «для Олимпиады в Москве всё вывозили…»! А когда в июле прошло там повышение цен, устроили кучу забастовок с блокировкой ж/д узла в Медыке, через который идёт снабжение наших войск, дислоцированных в ПНР и ГДР! Цены и благ хотят — как при социализме, а пахать, как при капитализме — не желают. Все эти кредиты, что набрали, отдавать надо… о чём только Герек раньше думал?

— О своей власти… — подтвердил общее мнение генсек — … поляки — слабое звено у нас. На крючок долгов сели, да и связи с западом там в стране у многих давние…

— … В 1977, когда Картер совершал визит в Польшу, Бжезинский был с ним и встречался лично, на месте, со многими из числа польских диссидентов. Фактически в открытую, под предлогом разговоров с представителями широкой общественности. Мы считаем, что это пресловутый план «Полония», вскоре и утвердили, после этих встреч.

— На месте, значит, обстановку оценили. Поняли, что Герек ничего не контролирует у себя. Коллеги твои что-то сигнализировали тогда? — бросил вопрос Андропову генсек.

Тот кивнул.

— Значит, политического решения не было. Попустительствовал, выходит, Герек. Добреньким для всех быть хотел. А бить нас с Польши, похоже, начали, ещё до Рейгана… — подвёл итог Брежнев. — тот, судя по рассказам шпиндика, просто самый оголтелый будет… и наши слабину дадут… как помирать мы все начали… — бросив новый взгляд на также ждущего 1982/1983 годы Андропова, пропыхтел с одышкой глава страны.

— Ничего не нашёл у «Свидетеля» по нашим мерам во время до введения военного положения Ярузельским, лично может, что-то вспоминал? — уточнил Романов, намекавший, что недавнее постановление Политбюро ЦК КПСС «К вопросу о положении в Польской Народной Республике», принятое в конце августа может быть не тем, чего достаточно для ориентации польских товарищей «в правильном направлении».

— Всё вроде. Шпиона ещё одного вспомнил, когда я с разговора от 2024-го на Польшу нынешнюю повернул. Сейчас проверяем, довели до польских коллег. По нашим мерам «тогда», в этот отрезок, больше ничего — всё, говорит, как выжатый лимон.

— Я Каня прямо сказал, когда звонил и поздравлял с избранием — что мы рассчитываем, что Польша справится сама. И посоветовал потвёрже быть, иначе те во вкус войдут. И местные и их хозяева, что за океаном. — заметил Брежнев — может, намёк и поймёт.

— Тут, как в ЧССР, может и не выйти, недовольных много будет. Нам ещё вооружённых столкновений в дружественной союзной стране не хватает. То то в Вашингтоне порадуются… — прямо высказал подразумевавшееся всеми Романов.

— И «тогда», как в Чехословакии, вводить наши войска в Польшу не решились, сейчас и подавно, видимо, не будем. Справились же при Ярузельском, пусть и сейчас своими руками… работают. Их страна! — снова пресёк начинавший его беспокоить поворот обсуждения генсек, окончательно решивший, что если Каня ничего не сможет исправить в ближайшее время и продолжит попустительскую линию Герека, то ранняя и активная поддержка сторонника более жёстких мер Ярузельского может быть хорошим выходом в сложившейся ситуации.

— … Ладно, хватит, товарищи сегодня о Польше. Мне ещё с Устиновым общаться и её же обсуждать, а то горячие головы в ЦК уже дивизии готовить предлагают, сами знаете кто. Эх, старость не в радость… — решил свернуть встречу генсек.

Чуть позже. Романов Г. В.

Текущее положение, верную догадку насчёт которого в разговоре тет-а-тет Григорию Васильевичу уже высказал хитрый и проницательный Гейдар Алиев, заставляло изрядно нервничать предполагаемого будущего генсека.

Товарищи по Политбюро, не входившие в «Малое», которое, вместе с учётом Предсовмина Косыгина и составляли высшую власть в стране, отметили повышение аппаратного веса Романова, но пока видимый личный и прямой комплимент первым высказал только глава Советского Азербайджана.

— Тебя, Григорий Васильевич, говорят, видят будущим Генсеком?

Какое-то время Романов не знал, что сказать тому в ответ. С известной информацией, лёгшей непомерной тяжестью на плечи, он уже свыкся, как и с тем, что «Малое» единогласно оповестило его о том, что сделают всё, чтобы ЦК высказался в следующем году в его пользу, но про то, что другие уже так прямо обсуждают то, что будет, скорее всего на съезде или сразу после него в следующем году… подобное ощущение было в новинку.

— Всё же после съезда ЦК решит… — отшутился, не опровергая сказанное, он.

Мысли Романова не раз возвращались к тому, что в череде смен руководителей (за исключением Ленина) страны наблюдалась странная закономерность, которую «тогда» повторил уже ныне покойный Горбачёв.

Хрущев ниспровергал культ личности Сталина.

Нынешний генсек — волюнтаризм Хрущёва.

Горбачев, судя по рассказам «Свидетеля», занялся тем, что было обозначено «застоем» Брежнева.

Меньше всего Романова хотел повторения подобного.

Дешёвая популярность, на волне критики…

Докритиковались «тогда»… страну выплеснули.

Что ещё за шпиона упомянул Брежнев? Вроде не у нас, раз Андропов коллег его польских помянул…

Григорий Васильевич не знал, что Алиев был не единственным, кто имел верные догадки.

Сразу после Олимпиады, перед отлётом в Крым, Брежнев, во время обсуждения рабочих партийных вопросов с Иваном Васильевичем Капитоновым, заметил тому:

— … Видишь это кресло? — спросил он у «заведовавшего кадрами» (и бывшим завотделом организационно-партийной работы ЦК КПСС) Капитонова, указывая на своё рабочее место. — … После съезда в нём будет сидеть Романов. Все кадровые вопросы решай с учётом этого… не болтай пока.