Цвет ярости – алый

Это место внушало сверхъестественный страх.

Собственно, Хэнк не мог понять, отчего они идут пешком. Но таковы были условия, донесенные «адъютантами». Им, мол, будет предоставлен транспорт на обратном пути (если, конечно, договоренность будет достигнута). Но Тарану уже ничего не хотелось, – только бы как можно скорее очутиться на привычном Подворье, где нет ни мрачных теней, ни странных шорохов, что издавали, казалось, крадущиеся позади конечности из пластика и металла. Подобные моменты наступали в жизни Тарана не так часто. Он привык видеть перед собой обычного противника из белковой плоти и крови. Сейчас ему было не по себе от одного осознания, ГДЕ он находится… И, что самое неприятное, чем дальше – тем, соответственно, хуже.

Нож и Топор время от времени останавливались и совещались, а один раз понурили головы и развели руками – слишком сложно, не вспомнить. Хэнк едва зубами не заскрежетал от злости. Но делать нечего, скрежещи или не скрежещи, а выбираться как-то нужно.

– Звони, – буркнул Таран.

Нож кивнул и достал телефон.

Хэнк с раздражением глазел, как помощник набирает номер, записанный на клочке упаковочной бумаги. Подсветка клавиш и экрана освещала руки и лицо Ножа потусторонним зеленым светом. То обстоятельство, – думал тем временем Таран, – что контрагент не мог даже дорогу по-человечески найти, наверняка приведет аборигенов в бешеный восторг… Если, конечно, они здесь вообще что-то чувствовали, кроме двоичного кода. Сплошные, блин, ноли и единицы… Уроды.

Нож быстро с кем-то переговорил, отвечая коротко и однозначно, а затем назвал улицу и номер здания, возле которого они застряли. Ответ, как он сказал, был весьма обнадеживающим: «Ждите».

Потянулись минуты ожидания. Таран переминался с ноги на ногу, сжимая и разжимая кулаки. «Адъютанты» втянули головы в плечи, изо всех сил стараясь быть как можно незаметнее. Гнев шефа им был хорошо известен – а еще лучше, туго перемотанные ребра, отдававшиеся при каждом вдохе резкой болью. Даже в Запретном Городе они ухитрились отличиться.

Но, как бы там ни было, контрагент сработал оперативно.

Сперва Хэнк не понял, в чем дело, когда на противоположном перекрестке промелькнули два красных огонька. Это, похоже, были крошечные диоды, но на темной улице они казались ослепительными прожекторами. Расстояние меж ними не сокращалось и не удлинялось, равняясь приблизительно человеческой переносице. Огоньки остановились на перекрестке и принялись качаться из одной стороны в другую, причем под такими углами, какие человеческой шее были не под силу…

А впрочем, – пожал плечами Таран, – кто их тут знает. Огоньки явно подавали гостям из Клоповника знаки. Вот только те ли это были огни, что нужно, и им ли они предназначались? Хэнк был человеком суеверным, и слыхал истории о странных огоньках, заводивших путников прямо в трясину. Запретный Город, по мнению Тарана, был тем же болотом.

«Адъютанты» прояснить ситуации не смогли, а только бестолково пожали плечами (что, в сущности, от них и ожидалось). Контрагент даже не потрудился сообщить, что именно предпримет. И все-таки, делать опять-таки нечего. Перезванивать Хэнк считал ниже своего достоинства. Он вздохнул, и двинулся в сторону огоньков.

Те незамедлительно устремились в противоположном направлении. Скорость их перемещений совпадала с темпом ходьбы визитеров, как бы последние ни пытались нагнать своего провожатого – кровавые огоньки неизменно оставались на одной и той же дистанции. Порой они исчезали из виду, но, поворачивая за угол, Хэнк с «адъютантами» неизменно обнаруживали их, зависшими над асфальтом и качающихся из стороны в сторону в нетерпеливом ожидании. Подобная последовательность, как ни крути, наводила на мысли о чем-то не вполне человеческом. Вместе с тем, простой фауной здесь тоже не пахло. Дистанция от асфальта была чересчур велика, чтобы наивно предполагать, будто эти диоды крепились к ошейнику какого-то животного… Если, естественно, им не являлся жираф.

А впрочем, на детали Хэнку было плевать, – главное, чтобы эти огни, кем (или, что более вероятно, чем) они ни оказались, вывели их к месту назначения. Святой Эльм ведал ли этими проводниками, или же те были простыми светлячками, Тарану скоро стало плевать. Он хотел как можно скорее покончить с этим делом и отчалить /на фиг/ домой.

Как бы там ни было, на пути к финальному пункту визитерам из Клоповника пришлось сделать вторую остановку. Это случилось аккурат в тот момент, когда красные огоньки возьми и исчезни – ни с того, ни с сего. Просто погасли, провалились сквозь землю, растворились в ночном мраке. Взяли и исчезли, хотя, казалось бы, для этого еще не было оснований. Улица была совершенно пуста. Таран с «адъютантами», разинув рты, еще пару мгновений шли по инерции, прежде чем из ближайшей подворотни прозвучал тихий кашель. Этот звук громыхнул сродни ружейному выстрелу.

Кашель был коротким, аккуратным и сглаженным, без единой неприятной погрешности. Такой кашель можно использовать диск-жокеям на радио (естественно, после многолетних репетиций). С таким непогрешимо-безупречным звуком было бы обычным кощунством прочищать дыхательные пути (разве что каким-нибудь светским львицам с самого верхнего Яруса Улья). С похожим звуком привлекают чье-то внимание, когда обычное «Эй!» звучало бы столь неуместно, как heavy metal на президентском саммите. И цель была достигнута. Хэнк не без труда удержал челюсть на месте.

На поверку подворотня вовсе не оказалась безлюдной. Там, словно кусок первородного мрака, стоял автомобиль – микроавтобус, черный и обтекаемый, с непроглядно-тонированными стеклами. Номерные знаки отсутствовали, однако это беспокоило Хэнка в последнюю очередь. Куда больше внимания привлекала неподвижная фигура: она-то и служила, похоже, источником того странного кашля.

Таран замер, и, прищурившись, смерил незнакомца взглядом.

Тот оказался высоким, выше Хэнка на шесть-семь сантиметров. Бледное – практически белое – лицо украшали темные очки без дужек, причем Таран так и не смог, как ни старался (списав это в конце концов на ночную тьму), разглядеть места, где стекла не касались кожи. Миниатюрный нос, за которым следовал рот с едва-едва намеченными губами. На белой коже отсутствовали как дефекты, так и щетина (в такое-то время?!. какой уважающий себя мужчина станет утруждаться бритьем на ночь глядя?..).

В общем и целом эта физиономия оставляла неоднозначное впечатление. Казалось, ее обладатель показывался на свежем воздухе лишь в случае невероятной нужды, да и то в такое время, когда к нему не смог бы прикоснуться ни один завалящий ультрафиолетовый луч…

Таран передернулся.

Что касалось одежды, в этом незнакомец выглядел вполне пристойно. Его костюм был черным или темно-синим, и наводил на мысли о дорогих бутиках с зеркальными витринами. Черный галстук болтался поверх черной сорочки. Ноги обуты в элегантные туфли с длинными носами. Все перечисленное, как отметил Таран, сидело на странном господине удобно и комфортно – это было очевидно даже при визуальном осмотре. Помехой не могло служить даже такое обстоятельство, как фигура человека. Таковая была несколько непривычна для глаз хозяина Подворья, привыкшего к литым мышцам и необъятным плечам – худая, с впалой грудью, тонкими ножками и еще более тонкими ручками. Хэнку показалось, будто он смог бы переломить это тельце единственным небрежным ударом, походя задев плечом.

Как бы там ни было, что-то в облике незнакомца заставляло воздержаться от преждевременных выводов. Нечто, утверждавшее о том, что грубая материя и заключенная в ней энергия властны над этим субъектом лишь до определенного предела… Будто бы в его власти было нечто такое, с лихвой компенсировавшее ущербности и недостатки бренного тела. Схожим образом держат себя миллионеры, переступившие за грань Добра и Зла, регламентированных общественной моралью…

Только Таран сомневался, что незнакомцу были подвластны миллионы (в противном случае тот не стоял бы в этой грязной подворотне). Но, вместе с тем, догадку бывшего гладиатора подтверждало то, что он даже приблизительно НЕ МОГ ОПРЕДЕЛИТЬ ВОЗРАСТ незнакомца. В одно мгновение казалось, будто он еще младше Ножа, в другое же, когда неверный лунный свет падал под иным углом, Хэнк лицезрел своего ровесника. Белая кожа была лишена морщин, глаза же (уж они-то обмануть не могли!..) были скрыты за черными стеклами. Не приходилось, впрочем, сомневаться, что это не женщина и не ребенок. Остальное – скрыто мраком.

Незнакомец молчал.

«Адъютанты» беспокойно переминались с ноги на ногу.

Хэнк кашлянул (это получилось у него так, словно кто-то высосал остатки Кока-Колы со дна пластмассового стаканчика), зыркнул по сторонам, после чего с неизбежностью решил, что тянуть дальше нечего. Жуткий субъект так и будет изображать восковое изваяние (очень, следует отметить, убедительно) до самого утра.

– Э… – протянул Хэнк, затем одернул себя. – Это вы, полагаю, должны нас встречать?..

Белокожий индивид повел головой. Еще малость, и Таран смог бы поклясться, будто услышал, как внутри тощего тела пришли в движение шестеренки и пружины.

– Господин… Таран?

Незнакомец сделал между двумя словами такую паузу, словно ему ни разу в жизни не доводилось выговаривать столь странного обращения. Так, впрочем, это и было. Клоповник и Запретный Город лежали в одном полушарии, однако на разных континентах.

И, как любая встреча представителей иных цивилизаций, конкретная также не могла пройти идеально.

– Он самый, – кивнул Таран. – Едем, что ли?..

Белокожий субъект кивнул в ответ, после чего произвел губами движение, которое вполне могло сойти за улыбку. Тонкая рука повела в сторону машины, а вернее, в сторону пассажирской двери.

– Будьте любезны.

– Куда мы поедем? – недоверчиво поинтересовался Хэнк.

– В нужное место, – сказал незнакомец. – Туда, где состоится встреча. Ваши люди там уже побывали.

Тарану не требовалось смотреть на помощников, чтобы ощутить, как они зябко поежились.

– Ведь такова была договоренность, – заявило «восковое изваяние». – У вас есть возражения?..

– Нет, – буркнул Таран.

Он вошел в подворотню и направился к пассажирской двери автомобиля. Сознание бывшего гладиатора, вышколенные многолетним общением с прямой и явной опасностью, каждое мгновение ожидало подвоха. Хэнк прекрасно знал, что следует делать в таких ситуациях. Уши цепко хватали каждый шорок, а глаза по крупинке просеивали ночную тьму. Нож и Топор прикрывали со спины. Им, конечно, было далеко до того из подопечных Тарана, что подавал наиболее высокие надежды. И, тем не менее, в Запретном Городе вся троица была похожа на тяжеловооруженный танк, окруженный деревянными колесницами. Наворочать больших дел не составляло труда.

Таран подошел к машине и остановился. Пассажирская дверца отъехала в сторону, не успел Хэнк даже руки поднять. Хозяин Подворья едва не отпрыгнул в сторону – к таким фокусам он не привык. Салон за проемом был пуст; ночную тьму рассеивала тусклая лампочка. Сжав кулаки, Хэнк обернулся к провожатому, но тот уже шел к месту водителя. «Адъютанты» также занервничали, ожидая команды. Таран был бы рад ее отдать, вот только не для того, в конечном итоге, он прибыл в сие гостеприимное местечко…

Поэтому недовольство пришлось запихнуть куда подальше.

Делать нечего. Они здесь гости.

Нагнув голову, Таран протиснулся в проем. Сиденье скрипнуло, захрустело под его задом. Нож сел у двери, Топор – напротив Хэнка. Оба, как, впрочем, и сам шеф, чувствовали, как позвоночник превратился в туго натянутую струну. Этим парням из Запретного Города палец в рот не клади, сразу не досчитаешься двух-трех привычных органов.

Наконец бледнокожий урод уселся на место водителя. Включился мотор – мощный, надежный и с толком настроенный, точь-в-точь антикварный рояль. В следующую секунду тонированные стекла облепила изнутри некая серая пленка. Она пребывала в непрерывном движении, и, казалось, пульсировала невидимым сердцем. Хэнк передернулся от неожиданности. Со всех сторон его окружал тот самый мертвый «снег», который Таран неоднократно наблюдал на каком-нибудь головизионном канале, когда вдруг исчезала картинка. Визитеры из Клоповника стали бешено вращать головами, однако повсюду, куда ни глянь, шел снег электростатических помех.

Будто бы внезапно началась зима.

Наконец Таран сообразил, в чем дело. Эта догадка не столь его возмутила, сколь позабавила. Каждое из широких стекол микроавтобуса – считая лобовое – представляло собою огромный экран. Жидкокристаллический ли, плазменный, не имело особого значения. Такую блажь Хэнк видал впервые в жизни. То ли у владельца денег куры не клюют, то ли тот был невероятным маньяком, который лишней минуты не мог провести без того, чтобы не впялиться в какой-то монитор… И, опять же, денег у него куры не клюют. Таран даже приблизительно не мог определить, СКОЛЬКО это стоит.

Машина мягко тронулась с места, качнулась на рессорах, куда-то вырулила и уверенно набрала скорость. Внешний мир скрывала непроницаемая завеса пепельного снега. Хэнку стало казаться, словно его закрыли в гробу со стенками из мертвых телевизоров. Переживание, что ни говори, очень странное. А на полу и крыше тем временем однообразно, монотонно и со знанием дела плясали белые отсверки.

«Адъютанты» беспомощно глядели на шефа.

Тот молчал. А что тут скажешь?..

Постепенно, тем не менее, он начал понимать того маньяка, который с такой любовью оборудовал свою машину. «Электростатический гроб» ограничил реальность до объемов автомобильного салона. Что там было такого вовне, что он, Таран, не видел, ради чего там стоило пренебрегать собственным временем?! Вместе с тем, «мертвый канал» – явное неуважение к гостям. Могли бы, – рассуждал Таран, – хоть «Дискавери» включить…

Замысел, однако, был не особо коварен. С тем же успехом можно было бы попытаться завязать пришельцам глаза, но… всего лишь попытаться. Если принимающая сторона осторожничала, с какой стати того же не делать гостям? Это будто бы само собой разумелось.

«Мертвый канал», – тужился Таран, – просто-напросто подчеркивал эти детали; «Дискавери» здесь не причем. Их пригласили для деловых переговоров, не для научно-популярных развлечений… Как бы там ни было, Хэнк по-прежнему не представлял, куда их везут. Бледнокожий субъект впялился в монитор бортового компьютера, который был виден только водителю. Незнакомец, похоже, не принимал никакого участия в управлении автомобилем. Экран отбрасывал тени и светлые полосы на пергаментную кожу, придавая парню (?!) еще больше сходства с поднявшимся из могилы мертвецом. /Таран не отвергал и такой возможности. В Клоповнике мамаши пугали детишек страшными сказками о монстрах, чудовищах из Запретного Города. Хэнк также не являлся исключением, – мать, в противовес нелепым россказням, у него все же была. А теперь повзрослевший и окрепший Таран сам направлялся в гости к этим чудовищам, чтобы заключить с ними сделку…/

Хэнк непроизвольно сунул руку под куртку и нашарил рукоять пистолета. Помощники настороженно оглянулись, но шеф успокаивающе повел головой. Для поспешных действий пока еще рано. И, тем не менее, Таран готовился действовать в любую секунду, буде в том возникнет нужда. Тот идиот, что решится на подобную глупость, практически сразу сможет полюбоваться собственными мозгами, причем извне.

Помощники передали одно-единственное условие: по возвращении с ними должен прийти сам Хэнк Таран. Это, таким образом, огранивало количество бойцов. А если хозяин Подворья что и успел извлечь из своей практики, так это то, что число – далеко не самое главное. Поэтому все трое загрузились оружием под самую завязку. Каждый имел с собой по паре пристрелянных стволов, а также ворох всевозможных колюще-режущих игрушек. Этого арсенала, по мнению Тарана, должно было хватить, чтобы должным образом аргументировать ответы в жарком диспуте.

Микроавтобус тем временем мчался по ночным улицам. Время от времени он поворачивал, и пассажиры, естественно, могли определить, в какую сторону их клонит. Хэнк принялся было считать повороты, но вскоре бросил это бесполезное занятие. Автомобиль вилял слишком часто, а потому владелец Подворья сбился со счета на второй дюжине.

Вместо этого он задался другим вопросом. Запретный Город был не столь велик – за это время его можно было пересечь вдоль и поперек. Следовательно, они либо кружились на месте, либо ехали в другое место. Если первый вариант был еще допустим (порой Таран также считал необходимым внести в обстановку толику дезориентации), то второй выглядел совсем уж нелепо… Но и его, тем не менее, не следовало сбрасывать со счета. Помощники также не представляли, куда их доставили в первый раз. Следовательно, искомое место могло (с трудом, но могло) находиться где-то в ином районе Гетто. Подумав так, Хэнк подивился причудливому ходу собственных мыслей. Запретному Городу нет особой нужды находиться в одном и том же месте, в одно и то же время… Ведь на это, в конце концов, он Запретный Город.

Погрузившись в философские изыскания на предмет целого, а также частей такового, Хэнк сам не заметил, как качка прекратилась. Микроавтобус застопорил ход. Белокожий субъект, не говоря ни слова, распахнул дверцу и выбрался наружу.

Помощники синхронно уставились на шефа.

Хэнк пожал плечами. Наступил один из тех редких моментов, когда он не знал, что им сказать. Гладиаторские бои – это хорошо. И все же, рисковать ради этого собственной шкурой, тут, ночью, в Запретном Городе (что, впрочем, тоже далеко от ясности)?!.

Во всяком случае, из Клоповника это казалось вполне здравой и морозно-свежей идеей. В настоящий момент Таран так уже не считал. Сколь бы печально ни было ему это сознавать, но, судя по всему, он перехитрил себя самого. И все-таки, паниковать пока рановато.

Таран всегда ощущал себя настоящим бойцом. Встряхнувшись, он собрал всю волю в кулак. Если уж они здесь, следовало извлечь из этого максимальную пользу.

Ведь он, если на то пошло, Хэнк Таран!..

Собственной персоной.

– Ладно, вытряхиваемся, – проворчал он.

«Адъютанты» поспешно кивнули и оторвали зады от сидений. Хэнк повел толстой рукой – мол, не так быстро, – и придвинулся к парням (в этом, конечно, не было необходимости – если их «слушали», микрофоны наверняка могли уловить писк комара, не то что хриплый шепот):

/Как любой тренер, Таран считал своим долгом прочесть воспитанникам напутственный спич. Его смысл не имел принципиального значения. Главное – сильные интонации и уверенный тон./

– Главное – спокойствие, – велел он. – Достоинство, уверенность и скрытая сила. Не забывайте, КТО мы такие, и откуда мы явились. Таких парней здесь отродясь не видали. Девчонок из Гетто мы тут вряд ли найдем… – Помощники заухмылялись; Хэнк строго нахмурился. – Но, не сомневаюсь, здесь будут их деловые папаши (хотя тот экземпляр, – Таран кивком указал на опустевшее место водителя, явно выполз из какой-то пробирки). Будут проблемы – не церемониться, но и хамить не нужно. Молчите, во всем следите за мной. Короче, все как обычно. Понятно?..

Нож и Топор синхронно кивнули.

Хэнк кивнул в ответ. Он не сомневался, что они все поняли. Да и нужды в этой речи, по сути, не было, – за исключением внутренней потребности Тарана успокоить расшалившиеся нервы. Помощники не подкачают, если уж придется постоять за честь отчизны. Но никто из них и пальцем не шевельнет без команды, как отлично выдрессированный пес. Именно ими Нож с Топором являлись, – верными, откормленными псами.

– Все, пошли.

Таран откатил дверь в сторону. В салон устремился поток тусклого желтого света. Окна автомобиля погасли, сразу же превратившись в обычные тонированные стекла. Поэтому, прежде чем выйти наружу, Хэнк внимательно осмотрел внешнее пространство из бокового окна, в то время как помощники сторожили дверь.

Как оказалось, автомобиль стоял в просторном, мрачном помещении без окон и дверей – вероятно, в каком-то гараже. Таран отчего-то чувствовал, что от поверхности его отделяла энная масса грунта, бетона и металлических распорок. Внешних признаков для такой уверенности будто бы не было: вероятно, она являлась наследием тех подземелий, что образовывали под Клоповником подобие швейцарского сыра. В них-то юный Хэнк, еще и не помышлявший о Подворье, проводил значительную часть свободного времени. Поэтому бывший гладиатор ничуть не смутился, а, убедившись в отсутствии явной опасности, вышел в дверной проем.

Бледнокожий придурок маялся у переднего бампера.

– Сюда. – Он повел рукой.

Хэнк кивнул и двинулся вперед. Помощники, настороженно принюхиваясь, соблюдали выверенную дистанцию в полтора метра – как меж собою, так и от шефа.

…Считанные секунды спустя Таран очутился в самом странном месте, где ему когда-либо доводилось бывать. Даже злополучный аттракцион из «чистого» Гетто, в котором стены заменяли голограммы высочайшего разрешения, не шел с увиденным ни в какое сравнение.

Весь предыдущий жизненный опыт, как оказалось, не подготовил Хэнка к этому дню. Поджав хвост и жалобно поскуливая, он /опыт/, ускользнул в самый дальний угол сознания. Там было тепло, темно и уютно, тогда как снаружи простирался настоящий кошмар. Чтобы выстоять перед этим натиском, внешне Таран уподобился скале. Стараясь, чтобы на усыпанном шрамами лице не дрогнул ни один мускул, хозяин Подворья шел вперед. Ведь, в конце концов, он привык смотреть смерти в глаза…

То, что он увидел, угрожало прежде всего не физически (хотя с этим тоже можно было поспорить). Воздействие оказывалось на психологическом уровне, и, вероятно, в первую очередь было рассчитано на пришлых дилетантов – каковыми, вне сомнения, являлась троица из Клоповника. Визитеров привезли не на какую-то там перевалочную пазу, а в самое сердце тайной организации, опутанное оптоволоконными кабелями и сервомоторами… Предположить иное означало допустить существование настоящего сердца, тогда как это место являлось придатком вторичным – печенью, почкой, а то и мочевым пузырем. Но в таком случае вообразить подлинные масштабы организации было бы не столь затруднительно, сколь невозможно. И, кроме того, Таран был не склонен сомневаться в собственных источниках. А те, в свою очередь, не сообщали ни о готовящемся Восстании Машин, ни о батальонах их прислужников… Если не считать самого существования Гильдии Оружейников, которая также стояла на учете у легавых, характеризуясь как «стабильное, малочисленное образование с консервативными устоями и лимитированным финансированием». Теперь же Таран видел, что Главному Департаменту Полиции следовало срочно обновить сводки и картотеки.

Создавалось впечатление, словно Гильдия окопалась в Запретном Городе всерьез и надолго. На языке крутилось подходящее слово – плацдарм. Вот только ДЛЯ ЧЕГО?..

В Клоповнике всегда был пруд пруди всевозможных сект, тайных обществ и лож. Попытаться сосчитать их все было делом утомительным, неблагодарным, и заранее тщетным. Большая часть таких группировок возникала, преобразовывалась и исчезала еще до того, как над Куполом сменится месяц. Порой они без особого шума сливались и перетекали друг в дружку, но, как правило, вновь посвященные разбегались, словно тараканы, когда от братства и взаимной помощи оставалась только расчетливая демагогия «духовных отцов». Эти общества были готовы верить в кого и во что угодно – до тех самых пор, пока одиночки не желали быть одни, а кое-кто более смышленый не считал, что может использовать их в своих интересах.

Таран повидал всего этого достаточно, чтобы не принимать ложи и секты всерьез. Но Оружейники – это что-то иное. Организованный пчелиный рой рядом с кучкой навозных жуков.

О Гильдии ходила слава, которая могла считаться как дурной, так и весьма прогрессивной. В частности, утверждалось, будто каждый ее член (изначально – полноценный homo sapiens) стремился запихнуть в собственное тело как можно большее количество электронных штуковин (нередко – без очевидной нужды, – в ущерб белковой материи). Колония, коммуна и сообщество киборгов. Еще же утверждалось, что Оружейники не даром так назывались. Неважно, каково было их положение в Запретном Городе, – они не слишком-то стремились к светской или прочей власти. Они держались особняком, и никто не смел потревожить их покой (безнаказанно).

Киборги считались большими мастаками по части того, что касалось различных электронных игрушек специфического назначения. Большая часть этих изделий была эксклюзивной. Не имело значения, нуждались они в управлении, или подлежали классификации по каталогам «Автоматизации и искусственного разума». Большая часть этих штуковин преследовала одну-единственную цель – взорвать, расстрелять, разрезать, разорвать, расчленить, выжечь, вспороть и разложить на атомы любого собрата по расе (равно как и его транспортные средства, жилища, прочие материальные объекты). Следует отдать им должное, в этом приискании Оружейники немало преуспели.

Тарана мало интересовала Гильдия как таковая. Ему было глубоко плевать на то, в каком состоянии находились их биологические (?..) тела. От киборгов, – независимо от того, каким количеством холодного или огнестрельного барахла ни нашпиговали собственные задницы, – на арене против Страйкера будет проку немного.

Поэтому Хэнк рассчитывал отыскать нечто иное.

И с каждым шагом убеждался, что успех гарантирован.

Прежде всего, гостей встречали колоссального вида ворота. У обеих косяков на суставчатых штативах торчали шестиствольные пулеметы. Одна короткая очередь, казалось, могла распылить на молекулы все живое в пределах километра.

Но то, что простиралось за створками, будто вышло из ночного кошмара спятившего инженера. Это была другая реальность, и Таран с трудом верил, что когда-нибудь попадет в ту, где его разум чувствовал себя более-менее привычно (о каком-либо комфорте, разумеется, говорить не приходилось). Человек, венец природы и МВВ (Мера Всех Вещей) служил здесь всего лишь придатком. Балом правили машины. В обители Оружейников механика и кремний не довольствовались скромными корпусами из нержавеющей стали, но стремились к каким-то новым путям реализации собственной сущности… Таковая, по сути, была представлена информацией в чистом виде – алгоритм и двоичный код, скопированные на другой носитель, не переставали быть таковыми. Но то, что увидели гости из Клоповника, заставляло усомниться в реальности всего окружающего. По мнению Хэнка Тарана, видевшего подобное разве что в кино (да и то пару раз), это был просто дурной сон.

От которого, однако, было невозможно проснуться.

Хэнк проходил мимо помещений, в которых машины функционировали, ремонтировались, спаривались и размножались. Это был чудовищный грибник, питательная среда для смертельных вирусов. Машины создавали машины, в чем можно было проследить определенную цель (если, конечно, отринуть все человеколюбивые и недалекие теории касательно того, что лишь Homo sapiens имел право на реализацию эволюционного потенциала) – Отбор и Развитие. А также зачатки Общества: если пройтись виртуальным взглядом вдоль оптоволоконных каналов, и хотя бы глазком узреть глубины Сети. Обыкновенный холодильник с автономным процессором мог поддерживать контакт с сотнями тысяч собственных копий, не говоря о фабрике-производителе. Это – Разделение Труда. Если нет предела совершенству, то…

Хэнк проходил мимо и через помещения, в которых тела обычных людей висели у потолка в прорезиненных коконах, из которых вместе с конечностями выглядывали оптические коннекторы. И женщины, и мужчины были беременны киберпространственными деками, что лежали в специальных мешочках. Из черепов торчали нейро-шунты. Глаза белели закатившимися яблоками, рты были беспомощно распахнуты.

По мнению Тарана, все эти люди не отличались от трупов. В Клоповнике киберпространство было редкой роскошью, каковая требовала много свободного времени, а также стабильное отключение органов чувств – куда более надежное, нежели обычный сон. Пока оператор будет блуждать в Сети, «снаружи» его беззащитное биологическое тело вполне успели бы ограбить, или вовсе лишить бренной жизни… Да и не наблюдалось у аборигенов Клоповника, как ни крути, особой потребности в кибер-сетях.

Еще Хэнк видел: 1) комнаты, в которых стены были покрыты гигантскими проекционными мониторами. Несколько молодых парней внимательно изучали бегущие одна за другой строки. Губы шевелились, в глазах отражались какие-то сложные символы. Помедлив мгновение в раздумье, Таран прошел мимо. Даже самый вышколенный и тренированный разум не может тягаться с компьютером в восприятии информации. Однако, программировать можно и его… 2) Комнаты, где голограммы отображали проявления Стада – рождение, плоть, кормежку, секс, смерть, – группка же детишек, сидя на полу, созерцали сей познавательный фильм. 3) Комнаты, где люди были неразрывно соединены с машинами. Протезы и имплантанты перешли ту стадию, на которой являлись просто придатками. Можно было без стеснения заявить, что это человеческое тело стало придатком. Оно вырабатывало тепловую, кинетическую, синоптическую, и даже электрическую энергию, что позволяло электронно-кремниевому симбионту не нуждаться в дополнительных «батареях». Человек и Машина превратились в единый Организм, от созерцания которого Тарану хотелось блевать. Большая часть сцен вызывала животный ужас, отвращение и горечь за человеческий род (каковая была будто бы Хэнку прежде не свойственна)…

Наконец они вышли в просторный зал с колоннами, упиравшимися в высокий – выше Ямы, – потолок. По стенам то и дело пробегали желтые вспышки. Они извивались /под прямыми углами/, будто длинные скользкие черви, перетекали одна в другую, образуя схематичные изображения электронных схем. На потолке плясали голографические огни, которые давали не столько света, сколь скрывали люминесцентные светильники. Тем не менее, их явно не хватало, чтобы разогнать тени по дальним углам; холодный полумрак являлся частью декора в той же мере, что и колонны, червяки-схемы на стенах и голографические огни под потолком.

Водитель микроавтобуса остановился и с явным раздражением покосился на Тарана.

Владелец Подворья замедлил темп, однако продолжал шагать вперед. Несмотря на то, в какой шок повергло его увиденное в Гильдии, Хэнк напустил на себя вид заведомо недовольного ревизора, которому уже не терпелось составить парочку актов.

В центре зала стояли пятеро мужчин, одетых по местной моде в неизменное черное. Все были бледнокожи, как водитель. На худых лицах, обтянутых белой, как бумага, и столь же тонкой кожей, выделялись только глаза. Трое носили такие же очки, как водитель. Глаза же двух остальных горели внутренним огнем, точь-в-точь вытянутые из жаровни угли, и, казалось, жили какой-то собственной жизнью.

Одежда не поражала изысками моды, – костюмы, а то и рабочие комбинезоны с блестящими от машинного масла рукавами. Отчего-то Тарана это сперва озадачило, но затем он решил, что в Гильдии Оружейников вовсе не обязательно облачаться в балахоны из черного шелка, расшитые фосфоресцирующими в темноте алгоритмами.

Один бледнокожий стоял в центре, четверо остальных образовывали своего рода фланги. Однако, Хэнк и без этого бы догадался, кто тут самый главный. Оружейник не выделялся ни ростом, ни шириной тщедушных плеч (в Гильдии, судя по всему, определяющим достоинством являлась вовсе не внешность). Лицо было таким же костистым и вытянутым, как и у остальных. И, что интересно, биологический возраст оставлял лишь догадки. А это уже начинало действовать на нервы…

Таран слыхал немало историй о нравах Запретного Города. Оружейники, похоже, принимали этот фольклор в качестве прямой инструкции. В частности, утверждалось, что синтетические наркотики были здесь в большем ходу, нежели белковая пища. Это, конечно, было явным преувеличением, – ничто не заменит прожаренную на углях отбивную из клонированной свинины. Но в то же время, киберпространство и психотропные средства всегда шли рука об руку. Здесь же, в самом сердце Гильдии, Хэнк смотрел на гладкие лица без каких-либо морщин, раздражений и даже щетины, сознавая, что фольклор Мегаполиса утаил немало секретов.

Мужчина, стоявший в центре, был одет в черный костюм строгого покроя с широкими, по нынешней моде, рукавами. За правым ухом пульсировал какой-то диод зеленого цвета (вероятно, заглушка шунтированного гнезда). Но внимание привлекало вовсе не это.

Оружейник был без очков. Глаза его, казалось, принадлежали совершенно разным людям – они не соответствовали друг другу ни по цвету, ни даже по размеру. Один был серым, словно штормящее море, другой – воронова крыла. Еще они время от времени глядели в различные стороны, что совсем уж выходило за рамки. Создавалось впечатление, будто, помимо самого Оружейника, визитеров рассматривал еще и невидимый кукловод. Он сидел у своего монитора и крутил джойстиком…

Но даже странные глаза были признаком второстепенным. Хэнк не столько увидел, сколько почувствовал. От худого субъекта в черном костюме исходила столь интенсивная аура, что, казалось, ею был заполнен весь зал. Даже Курт – непобедимый «волчонок», – наверняка терялся бы на этом фоне. А впрочем, его энергия была совсем иная. От Оружейника же исходила аура власти и зловещей силы, которая поступала из других источников – хотят они того, или нет – тогда как Волк вырабатывал силу сам по себе. Таран никогда не ощущал подобного, и теперь ежился от ментального холода.

Вот Оружейник повернул голову, и взгляд Тарана выхватил из полумрака два черных провода. Они начинались то ли на затылке бледного субъекта, то ли на шее, чтобы уйти куда-то за воротник. Не исключено, – решил Хэнк, – что там находился какой-нибудь мощный передатчик. Благодаря ему Оружейник мог не только общаться со своим «кукловодом» – использовать далеко не второстепенную в Гильдии фигуру в качестве «батарейки» было бы чересчур расточительно – но и, вероятно, круглосуточно ощущать себя в качестве автономной частички Сети. Это было трудновыполнимо, однако вполне возможно (как правило, в лабораторных условиях, потому как стоило баснословных денег). Хэнк с удрученным негодованием представил, как Оружейник черпает информацию из киберпространства в этот самый момент, пребывая в обоих реальностях одновременно.

Кошмар экзаменатора.

Хозяин Подворья сам не заметил, как начал именовать этого субъекта про себя Хамелеоном. В Клоповнике его, без сомнения, наградили бы каким-то прозвищем поплоше.

Будто прочитав мысли гостя, Оружейник открыл рот:

– Приветствуем вас, господа. – Голос оказался на редкость противным, густым, липким и скрежещущим, точь-в-точь смазанные маслом шестеренки. Казалось, в горле Хамелеона обустроилась очередная машинка. – Надеемся, путешествие было комфортным?..

Таран нахмурился, затем косо взглянул на помощников.

Те пожали плечами: мол, мы же тебя, шеф, предупреждали… Теперь расхлебывай сам.

– Разумеется, – кивнул Хэнк. – А у вас тут… любопытно.

– Верно. Так все говорят, когда впервые попадают в эту скромную обитель. – Оружейник не слишком убедительно изобразил улыбку. – Мы очень рады, что вам она пришлась по вкусу.

Хэнк хотел было брякнуть, что был бы рад вовек ее не видеть, передумав в самый последний момент. Особо его насторожила фраза про «первый раз», подразумевавшая, как ни крути, все последующие разы. Но упоминать об этом тоже не стоило. Таран успел решить, что с радостью предпочтет забыть о своей идее, вместо того, чтобы посетить «скромную обитель» еще хотя бы раз. Наплевать на любые затеи.

Однако, необходимость юлить и скрывать свои мысли несколько смущала прямолинейный ум.

– Может, покончим с любезностями, и перейдем непосредственно к делу?!. – раздраженно ответил он. – У нас, знаете ли, еще немало дел. Каково ваше слово? Согласны?..

Хамелеон вновь скривил губы. Глаза прищурились. Серый – с небольшим опозданием. Оружейнику не требовалось ни глядеть на свою свиту, ни что-либо произносить. Его мысли были понятны без слов: хамье из Клоповника, ожидать чего-то иного попросту глупо. Впрочем, кто-то, скрывавшийся за кулисами сцены, наверняка получил это послание. О контрагентах аборигены были не особо высокого мнения.

Но Таран на это плевал.

Он всегда был патриотом Клоповника.

– Как пожелаете. Наше имя – Гильд-Мастер Фэннингтон. Вас зовут Хэнком по прозвищу «Таран». Ваши товарищи представились в свой предыдущий визит как Нож и Топор. Все правильно?..

Хэнк кивнул. Гильд-Мастер говорил о себе во множественном числе, будто о королевском величестве. Это, с другой стороны, лишь подтверждало некоторые догадки Тарана.

– Мы изучили ваше предложение. – Оружейник пожал тощими плечами. – Не сомневайтесь, оно нас сразу же заинтересовало. Только сперва мы хотели бы уточнить пару моментов. – Хамелеон помолчал; Хэнк достойно выдержал паузу. – Насколько мы все поняли, вы желаете использовать одно из наших… изделий в каких-то соревнованиях, не санкционированных властями, и потому проводимых подпольно?..

– Гладиаторские бои, – озадаченно брякнул Таран.

– Как в Древнем Риме?.. – Гильд-Мастер заинтересованно повел головой. – В таком случае, не поймите нас превратно, эти бои должны иметь в качестве основы оружие и физическую силу. Верно?

– Разумеется, тресни моя селезенка, – проворчал Хэнк. – Это не шахматный клуб – парни делают друг другу больно. Они погружаются в Яму, как в Колизей, и пытаются вытрясти друг из друга душу.

– Иными словами, – медленно продолжил Фэннингтон, – хотя мы, конечно, можем ошибаться, эти бои заканчиваются смертью одного из бойцов? Советуем как следует обдумать ответ.

Таран мгновение помедлил. Что здесь думать?! Врать, как бы там ни было, все же не стоило.

– Практически всегда, – кивнул он. – Однако, по согласованию сторон, бой может прекращаться с первой кровью. Это, разумеется, в нашем с вашем случае абсолютно неприемлемо. Поединок окончится только в тот момент, когда один из бойцов получит столь серьезные раны, что будет не в состоянии продолжать, или… выйдет из строя. Если вы не согласны, скажите, и мы не станем отнимать ваше время.

Хамелеон хранил молчание.

Зеленый диод за ухом не прекращал назойливо пульсировать. Тире, тире, тире, точка.

– Почему же, именно это нас и устраивает, – сказал наконец Фэннингтон. – Мы принимаем все перечисленные условия. Поединок должен окончиться фактической гибелью одного из противников, и ничем другим. Мы готовы представить наше… изделие.

Хамелеон не произнес ни единого слова, не обернулся и даже не щелкнул пальцами. Но огромная дверь в противоположном конце зала медленно отъехала в сторону.

Челюсть у Тарана безвольно отвисла.

Такого он не ожидал.

Возможно, какую-то хреновину с шарнирами и сервомоторами, с которой свисали бы мотки разноцветных кабелей – пожалуй. Это было похабно, относительно дешево, и более-менее приемлемо. Сей образ Таран почерпнул из десятков кинофильмов. Увидеть такое было вполне предсказуемо. Толпа клюнула бы на это с превеликой охотой.

Это было еще туда-сюда.

В конце концов, даже допотопный «Терминатор».

Но – никак не это.

В зал въехало, гудя моторами и скрежеща гусеницами, стальное чудовище. Широко расставленные красные глазищи ярко пылали. Суставчатые конечности свисали по обе стороны «тела».

Монстр пересек зал и остановился рядом с Оружейниками.

Таран с опаской отступил.

– Что, парни, никак на войну собрались?! – пробормотал он. – На таком-то танке…

Гильд-Мастер оглянулся, будто убеждаясь, то ли «изделие» они представили визитерам из Клоповника. Хэнк искренне надеялся, что не то. Что за дверью дожидалось «изделие» попроще… Без такого количества режуще-колюще, сверлящего, и прочего вооружения.

– А мы и так на войне, – заметил Оружейник. – Мы, вы, все остальные. Это, просим заметить, война со всем миром. Все против всех. Каждый сам за себя. На улицах ни на день не прекращаются партизанские стычки. Государство и власти – против обывателей.

– Ну а мы-то при чем?..

– Вы, глубокоуважаемый Таран, – терпеливо пояснил Хамелеон, – разумеется, также являетесь частью этой войны. Как, впрочем, и кто-либо другой из присутствующих. Однако, все мы в той или иной степени ограждены, так сказать, от непосредственных военных действий. Мы – за счет Гильдии. Вы – за счет своих гладиаторов, помощников и прочих ресурсов. Но многие в Мегаполисе лишены подобных возможностей… Мы готовы предоставить этим людям возможность – не более того, ведь все относительно, – защитить себя и своих близких. Однако, Гильдия никогда не была склонна к каким-то авантюрам и поспешным решениям. В данной связи Клоповник представляется нам идеальным местом для испытаний.

– Что-что?..

Фэннингтон повел рукой, указывая на монстра:

– Позвольте представить вам модель 21KJH-2. Это – автоматизированный комплекс с зачатками искусственного интеллекта, осуществляющего саморазвитие и принятие самостоятельных решений в любой критической ситуации. Его назначение – охранные функции. Помимо этого, комплекс может осуществлять ряд полицейских полномочий, как то: патрулирование территории, задержание правонарушителей… И, вероятно, пресечение массовых беспорядков. – Гильд-Мастер вновь смерил взглядом стального монстра. – Однако, как я уже говорил, это нуждается в дополнительной проверке. Ваши бои, по нашему мнению, идеальное средство.

Таран молчал, разглядывая модель 21К… как там его. Мысль о том, что он перехитрил самого себя, была уже не актуальна.

Поэтому он не придумал ничего иного:

– Ни о каких испытаниях мы не договаривались. Чего-нибудь… попроще у вас не найдется?..

– Не найдется, – отрезал Оружейник с поспешной прямотой. – Но, если бы нашлось, это не имело бы никакого значения. Ваше предложение заинтересовало нас в прямой и четкой связи. Мы не склонны к развлечениям подобного сорта. Обещанный гонорар не идет ни в какое сравнение с нашими основными доходами, – это нам не интересно. Если бы не одно-единственное обстоятельство, вы не стояли бы в настоящий момент перед нами. Наше изделие без труда обезвредило бы всех ваших гладиаторов, а также десяток-другой зрителей. Это было бы слишком просто. А потому мы не нуждались вы в ваших услугах, простите за откровенность.

– Так отчего же?.. – спросил Таран, предчувствуя ответ.

Ответ последовал тотчас же:

– Ваш новый боец, мастер Таран. Метаморф.

– Откуда… – Хэнк метнулся взглядом по сторонам. У Ножа с Топором был такой же озадаченный вид. Они не имели права разглашать подробностей – Таран строго-настрого запретил.

Гильд-Мастер молчал, улыбаясь.

Хэнк едва язык не проглотил. И впрямь, он успел позабыть, с кем разговаривает. Информация так и витала вокруг. Тот, кто умеет, без труда возьмет ее из воздуха.

В конце концов, не имело значения, знали Оружейники о «волчонке», или же нет.

Однако, еще можно было кое-что переиграть.

Придя в себя, Таран спросил:

– Почему вас заинтересовал именно Волк? Не кто-либо другой?..

– По-моему, мы все ясно изложили. – Гильд-Мастер прищурил серый глаз, будто целясь в Хэнка. Тон «изложения», нужно отметить, претерпел порядочные изменения с начала беседы. – Андроид нуждается в финальном испытании. Ваш метаморф представляется нам наилучшей кандидатурой. Мы и прежде пытались разыскать взрослую особь из Волчьего Племени… – Оружейник неестественно дернул головой, отчего в поле зрения вновь появились черные провода. – …тем большим сюрпризом послужило известие, что таковой экземпляр объявился не где-нибудь, а почти под боком…

Хэнк кивнул. Как и следовало ожидать, о намерении что-либо переиграть можно забыть.

– Понимаю, вы хотите испытать вашего… монстра в поединке с Волком. – Хозяин Подворья указал в сторону неподвижного андроида. – Лучшей кандидатуры вам и впрямь не сыскать. Вот только… – Таран обдумал слова. – Мне показалось, или вы действительно сказали, будто деньги… вам ни к чему? Простите, но в это слабо верится…

– А вот это – уже ваши проблемы, господин Таран. Верите вы или нет – но Гильдия не заинтересована в подобных доходах. Вы вольны распоряжаться всей полученной выгодой по собственному усмотрению. – Оружейник замолк, будто вновь советуясь с кем-то невидимым. – Больше того, мы готовы принять на себя финансирование проекта, решение различных текущих проблем – любого рода – а вы займетесь подготовкой метаморфа. В наших обоюдных интересах, чтобы Волк пребывал в своей наилучшей физической форме. Подтасовки, просим это учесть, нам ни к чему.

– Само собой, – кивнул Таран. Проигрыш Волка, как ни крути, был не в его интересах. – А этот ваш… Двадцать один, К…

Гильд-Мастер качнул головой:

– Волкодав. Так будет проще.

Вздрогнув, хозяин Подворья перевел взгляд на вышеупомянутого монстра. Бронированная плита отодвинулась в сторону, – за нею обнаружился скромных размеров монитор.

На нем вспыхнули два раскосых глаза.

– М-да… – брякнул Таран.

– Вы о чем-то собирались спросить? – участливо поинтересовался Хамелеон.

Признаваться в том, что он об этом попросту забыл, было явно не к лицу. Пришлось импровизировать:

– Тестирование робота – это ясно, – прокашлявшись, сказал Таран. – Только при чем здесь тот треп о войне и защите личности? Простите, но я не совсем представляю, каким образом такой волкодав способен разрешить эти проблемы. Он не очень-то похож на политика.

Гильд-Мастер не стал вымучивать ответ:

– Согласен, однако при чем здесь политика?.. Когда гремит оружие, законы молчат. Когда вооружены все – это полномасштабная война, которая когда-либо сменится миром. Однако, пока существуют невиновные и безоружные, война не остановится. Речь идет о конкретном орудии, которым простые граждане могли бы защититься от анархии и хаоса. Не нужны ни укрепленные блиндажи, ни десятки охранников (от которых в критический момент все равно мало толку). Вот это орудие. – Тощая рука протянулась в сторону андроида. – Идеальный боец, и идеальный товарищ. Он не просит еды, если не считать зарядки батарей. Ему не нужно платить заработную плату, не нужно выгуливать, не нужно интересоваться, как у него дела, и каково здоровье детишек. Он не предаст, не обманет ваших ожиданий, и не забудет явиться в назначенный час. Он всегда будет рядом, когда вам это понадобится. Его огневой мощи хватит, чтобы разрешить в вашу пользу любой спор…