Д'Арманьяки

Глава 28 НЕЖДАННЫЕ ВЕСТИ

После возвращения из монастыря Луиза острее почувствовала тягу к жизни. Ей начало казаться, что дни пролетают слишком быстро. Она больше не уединялась в своих покоях, стараясь как можно больше времени провести в беседах, где главной темой по-прежнему оставался Филипп, от которого до сих пор не было вестей. Вечера приносили Луизе воспоминания и тяжёлые мысли. Чтоб как-то отвлечься от них, она взяла за привычку ужинать с дофином и Марией Анжуйской, которые всегда рады были видеть её. Ужин затягивался до полуночи, переходя в душевные разговоры.

И сегодня Луиза ужинала вместе с их высочествами. Скромный ужин был сервирован на троих. В середине стола стояли два позолоченных подсвечника, на которых ярко горели свечи. Все трое сидели в удобных креслах и нехотя ужинали. Рядом с ними стоял слуга в почтительной позе, готовый немедленно выполнить любой приказ. Дофин, который в последнее время вообще потерял аппетит, ковырял вилкой сочный кусок мяса. Он отрывал от него мелкие кусочки, а затем отправлял их в рот и долго после этого жевал. Все трое молчали, поэтому вздрогнули, когда возле них раздался неожиданно громкий голос:

– Карл, ты от бездействия стал ленивым. Оставь в покое эту достойную пищу или лучше отдай тому, кто действительно в ней нуждается!

Выговорив эти слова, Таньги без излишних церемоний забрал мясо из тарелки дофина и без зазрения совести отправил его в рот.

– Чего стоишь, принеси ещё одно кресло, не видишь, я голоден! – эти слова Таньги были адресованы слуге, который немедленно выполнил его распоряжение. Пока на него взирали три пары удивлённых глаз, Таньги уселся как ни в чём не бывало рядом с Луизой и с аппетитом принялся поглощать всё, что только лежало на столе.

– А вы пополнели, миледи, – с набитым ртом произнёс Таньги, оглядывая Луизу, и добавил, обращаясь к дофину: – Карл, ты что, совсем обнищал? Я не вижу на столе вина.

– Может, тебе и мой дворец передать? Или, скажем, всю провинцию? – поинтересовался дофин.

– Бутылочки вина достаточно, – отозвался Таньги, – у меня не такие аппетиты, как у некоторых наследников престола.

– Да что ты себе позволяешь? – дофин выпустил сдерживаемое раздражение наружу, в то время как обе женщины с серьёзным видом смотрели на Таньги, догадываясь, что он привёз долгожданные новости, – явился без приглашения, сел за мой стол и ко всему прочему смеешь обвинять меня в жадности?

– Я справил по твоей матушке упокойную мессу!

– Что? – дофин вначале не понял, а потом с удивлением уставился на Таньги, который не переставал жевать, – матушка умерла?

– Эх, Карл, если б она умерла, разве я стал бы утруждать себя мессой?

И Мария Анжуйская, и Луиза не смогли сдержать улыбок. Таньги покорял своей жизнерадостностью.

– Я убью тебя, – пообещал дофин, – и убью прямо здесь и сейчас.

– Не убьёшь, Карл!

– Почему это? – угрюмо поинтересовался дофин.

– Потому что, убив меня, ты не услышишь о новостях, которые я тебе привёз!

– Значит, ты привёз мне новости? – уточнил с посветлевшим лицом дофин.

– Карл, перестань переспрашивать, иначе я подумаю, что ты ещё больше поглупел с моего отъезда!

– Таньги! – грозно произнёс дофин.

– Хорошо, хорошо. Успокойся, Карл, а не то я не стану ничего рассказывать… шучу, – Таньги произнёс эти слова, увидев, как дофин встаёт с места.

– Прошу вас, сударь, скажите, – он жив? Таньги с участием посмотрел на Луизу.

– Миледи, право, мне очень жаль говорить вам эти слова.

– Он убит? – Луиза покрылась мертвенной бледностью и не мигая смотрела на Таньги.

– Нет, он жив, – успокоил её Таньги, – но поверьте, после всего, что он пережил в последний месяц, ему будет нелегко оправиться.

У Луизы отлегло от души. Главное, он жив. А всё остальное не имело значения. Она почувствовала необычайное облегчение.

– Расскажи, как всё происходило, – тихим голосом попросил дофин, английская армия тоже участвовала в схватке?

– Один полк лучников прибыл на помощь герцогу Бургундскому, да только толку от них в лесах, – ответил махнув рукой Таньги, – всё было продумано просто великолепно. И они угодили прямиком в ловушку.

– Они? – переспросил дофин, изумлённо переглядываясь с женой и Луизой, которые тоже не поняли слов Таньги, – ты кого имеешь в виду?

– Кого же ещё, как не бургундцев? – удивился Таньги, – что с тобой, Карл? Ты что, не слышал, какая битва произошла близ Бретиньи? – Нет!

– Нет? – изумился Таньги, помилуй тебя бог, Карл. Это известно каждому во Франции, а ты ничего не знаешь?

– Скажешь ты, наконец, что там произошло, или нет? – вскричал дофин.

– Мы их разгромили, Карл! Мы их разгромили при Бретиньи! Уничтожили семь полков герцога Бургундского и полк английских лучников. Весь юг за немногим исключением находится в наших руках, вплоть до Парижа. Английская армия застряла в Реймсе. Она остановила все наступательные действия и отменила намечавшуюся кампанию. А ты спрашиваешь, что происходит?

– Таньги, друг мой, – дофин порывисто обнял и, отстранившись, вглядывался в его лицо. – А ты не шутишь?

– Карл, какие шутки? Всё так, как я тебе говорю. Клянусь богом!

Таньги набожно перекрестился, чем убедил дофина окончательно.

Луиза радостно улыбалась. Мария Анжуйская весело поглядывала на своего супруга, чьё лицо разительно отличалось от того, что она видела последнее время.

– Как такое могло случиться, Таньги, – радостным голосом спрашивал дофин, – ведь мы получили известие, что вы окружены?

– Окружены? – Таньги расхохотался, – это была уловка, которую придумал Филипп. Когда он узнал, что герцог Бургундский устраивает западни, чтобы выловить его, Филипп решил использовать это. Мы, – возбуждённо продолжал Таньги, – снарядили отряд из трёхсот человек и поскакали в сторону Бретиньи. Наделав там немного шума, мы разбили лагерь неподалеку от Бретюнского леса, предварительно выслав людей, чтобы следили за дорогой на Париж. Ещё не наступило утро, когда нам доложили, что со стороны Парижа на нас двигается несколько полков. Мы быстренько собрались и, дождавшись их появления, изобразили бегство. И сделали это столь искусно, что следующие две недели нас называли трусами. Мы углубились в лес, который сразу окружили бургундцы. Признаться, я и сам не знал, что задумал Филипп. Мы разбили лагерь в глубине леса, – продолжал Таньги, – бургундцы решили, что голод выгонит нас из леса и тогда они смогут расправиться с нами. Они окружили нас и ждали, пока мы выйдем из леса. А мы даже не собирались. Мы проторчали в этом чёртовом лесу полтора месяца, пока бургундцы наконец сделали то, на что надеялся Филипп.

– Чем же вы питались всё это время? – недоумённо спросил дофин.

– Из леса в Осер вёл потайной ход!

– Святой Педро, вот оно в чём дело, – вскричал дофин, – говори, мой друг, кажется, я начинаю понимать затею графа.

– Слава богу, – отозвался Таньги и продолжил, – ей-богу, на голову я никогда не жаловался, но даже для меня стало неожиданностью, когда Филипп приказал привезти большие кувшины с маслом, а затем приказал привязывать их к верхушкам деревьев по всему лесу.

– Зачем? – с недоумением спросил дофин.

– Вот и я задавал себе подобный вопрос, – ответил Таньги, – но всё выяснилось однажды ночью. Филиппу доложили, что бургундцы, которым надоело ожидание, решили войти в лес и уничтожить нас. Филипп позвал меня и сказал, показывая на кувшины с маслом: «Останешься здесь, как только увидишь первые ряды бургундцев, поджигай масло и уходи». Той же ночью он покинул лес и через подземный ход ушёл в Осер. Утром бургундцы, думая, что мы всё ещё в лесу, вошли в него. Я сделал, как мне говорил Филипп. Лес запылал. Многие бургундцы погибли от огня и дыма, а те, кто выжили и выходили из леса, попали под удар Филиппа, который во главе двух тысяч всадников успел выйти из Осера и ударить в спину герцогу Бургундскому, которому удалось бежать. Простите, – добавил Таньги, обращаясь к Луизе, – я всё время забываю, что он ваш отец!

Луиза ничего не ответила. Она была счастлива оттого, что вопреки всем ожиданиям Филипп остался в живых. А что касается отца? Он пытался убить Филиппа, вот и получил по заслугам.

– Миледи, ваш супруг желал, чтобы я привёз вас домой, – послышался голос Таньги. Луиза встрепенулась.

– Он так сказал?

– Да, – подтвердил Таньги, – он хочет, чтобы его первенец родился в родовом замке. Но если вы не в состоянии перенести дорогу…

– Я в состоянии, – быстро ответила Луиза, – когда мне надо быть готовой к отъезду?

– Мы будем ждать сколько необходимо!

– Я буду готова завтра утром! – сказала Луиза и, извинившись, оставила их.

Мария Анжуйская последовала её примеру, оставив дофина наедине с Таньги. Таньги вытянул ноги и зевнул, искоса поглядывая на дофина. Тот покосился на него. Оба после этого одновременно засмеялись.

– Скучал без меня, а, Карл?

– Скучал – откровенно признался дофин, – хоть ты и говоришь одни гадости!

– А кто их тебе ещё скажет? – спросил Таньги и продолжал: – Разве мало во дворце людей, которые повторят любую сказанную тобой глупость? Карл, возможно, я иногда и подтруниваю над тобой, но при этом я всегда глубоко верил в твой характер. Верил, что ты станешь таким, как твой великий дед, иначе меня бы просто не было с тобой рядом! Я вижу короля, короля мудрого и смелого, который не боится бросить вызов своим врагам! Будь таким, Карл, и я всегда буду рядом с тобой! Дофин с чувством пожал руку Таньги.

– Так ты действительно веришь в мою звезду, Таньги?

– Верю. И многое уже для тебя сделал, Филипп. Ты не знаешь главного, Карл. Герцог Бургундский готовил Бретиньи для вторжения английской армии на юг. Филипп расстроил их планы, и теперь они уже точно до весны не станут воевать против нас. У тебя есть несколько месяцев, чтобы достойно встретить их. Используй это время и постарайся первым нанести удар.

– Генрих так просто не уступит захваченные земли! – задумчиво проговорил дофин.

– Для начала надо не допустить его продвижения на юг, а дальше видно будет. В любом случае наш ждёт долгая война.

– Ты прав, – согласился дофин, и на этом они разошлись.

Таньги отправился готовиться в обратную дорогу, а дофин устроился у горящего камина и долго наблюдал за потрескивающими огоньками.

Несколько дней ранее поспешно собранный военный совет в Реймсе, среди которого был и герцог Бургундский, слушал бормотание короля Англии, который расхаживал с задумчивым выражением лица.

– Он нападает на нас в Руане, затем ещё раз близ Реймса. Мы посылаем за ним погоню, думая, что он ушёл на юг, а он нападает на нас с севера. А после всего этого попадает в окружение с ничтожным отрядом и не только выходит из него, но и начисто разбивает наши полки. Какова наглость? И есть ли предел наглости графа? Он, несомненно, заманил вас в ловушку, зная ваше стремление поймать его, – слова короля были адресованы герцогу Бургундскому.

– Меня не удивит, если в следующий раз мне доложат, что он захватил Руан, а может, нам вообще не стоит продолжать эту войну, а, герцог? Да и как, скажите на милость, можно воевать, если не знаешь, откуда воткнут нож в спину. Из-за действий графа Арманьяка мы теряем возможность начать кампанию в этом году.

– Ваше величество, – подал голос герцог Бургундский, случившееся – лишь лёгкое недоразумение. Арманьяки – отныне не ваша забота. Я с ними покончу. Они бросили мне вызов и будут уничтожены… мне и раньше доводилось расправляться с ними, сделаю это и сейчас.

– Если вы не заметили, герцог, – насмешливо сказал король, – Арманьяки давно бросают вам вызов.

– Они в последний раз одержали верх!

– Надеюсь, что вы окажетесь правы, – ответил король, – я не позволю никому нарушать своих планов. По всей видимости, кампанию придётся отложить до следующей весны. Если к тому времени вы не уладите вопрос… со своим родственником, – среди людей, присутствующих на военном совете, раздался приглушённый смех, – мне придётся пересмотреть наши общие планы. Я не могу иметь дело с человеком, который не справляется с горсткой бунтовщиков, – король направился к выходу, но возле двери остановился:

– И ещё! Я надеюсь, мне не придётся договариваться с графом Арманьяком к тому времени, когда начнётся кампания!

Герцог Бургундский резко встал из-за стола и покинул совет. Его оскорбили, а он этого никому не прощал.

На следующее утро, тепло поблагодарив его высочеств за длительное гостеприимство, Луиза в сопровождении Капелюша и Таньги отправилась в обратную дорогу. Путь был неблизкий. А из-за плохих дорог и состояния Луизы приходилось двигаться медленно. По этой причине они прибыли в Осер почти через три недели после того как покинули Бурж. Первая неприятная новость, которая ждала Луизу по прибытии домой, была о том, что Филиппа не было в замке. Он уехал днём раньше, не дождавшись их приезда. Никто, даже Жорж де Крусто, не знал, куда он уехал. Филипп взял с собой лишь 10 человек и, не объясняя ничего, уехал. Луиза почувствовала недоброе, но долго ей думать об этом не пришлось. На следующий день после своего приезда она внезапно почувствовала себя плохо. Испуганные слуги позвали лекаря. Лекарь тотчас же прибежал. Едва взглянув на бледную Луизу, которая лежала в постели и стонала, он приказал принести горячую воду. Все поняли, что настало время родов. В тот момент, когда лекарь, засучив рукава, суетился над Луизой, Филипп подъехал к дофину, который стоял в окружении своих приближённых на небольшой возвышенности близ города Монтеро и взирал на мост, находившийся в двухстах шагах от места, где он находился. Филипп спешился. Приближённые дофина расступились, давая ему место. Филипп встал рядом с дофином.

– Вот здесь должна произойти эта встреча, – дофин указал рукой на мост. В ответ Филипп коротко кивнул, давая знать, что понимает смысл слов дофина. Они стояли в полном молчании. Воды Йонны мирно протекали под мостом, уходя всё дальше и дальше, в места, куда не охватывал взгляд. Филипп наблюдал за рекой и думал. Река похожа на вечного странника, который совершает один и тот же путь, зная, что её милость позволяет людям не умирать от жажды. Кто мог указать реке этот путь, если не господь бог!

Услышав отдалённый топот, Филипп оторвался от созерцания Йонны и обратил взгляд на мост. С другой стороны к нему подъехала кавалькада всадников. Помахав издали им рукой, один из них отделился от других и въехал на мост.

Дофин повернулся к Филиппу.

– Я выполнил своё обещание, – торжественно произнёс он, – он твой!

Филипп, не говоря ни слова, снова вскочил на коня и пустил его рысью по направлению к мосту. Оба всадника встретились посередине моста.

– Кто ты? – удивлённо спросил герцог Бургундский, увидев вместо дофина незнакомое лицо.

– Тот, кто пришёл выполнить свою клятву, – последовал ответ, и прежде чем Филипп выхватил кинжал, герцог Бургундский понял, кто перед ним.

– Умри, убийца, – закричал Филипп, вонзая кинжал ему в горло.

Сделав это, Филипп развернул коня и поскакал обратно, слыша вслед проклятия бургундцев, которые спешили к своему герцогу. Прежде чем они подошли к нему, тело герцога осело и свалилось с лошади на мост. Вокруг его тела расплывалась лужа крови. Герцог Бургундский испустил дух, сказав единственное слово:

– Я знал!

Именно в этот момент все церкви Осера громко зазвонили в колокола. В городе началось ликование, ибо звон колоколов означал появление на свет наследника Арманьяков!

Филипп вернулся домой через десять дней после рождения своего сына. Бросив коня во дворе, он бегом направился в покои своей супруги. Открыв дверь, он увидел самую прекрасную картину в своей жизни. Луиза сидела в кресле и кормила его сына. Подле её на коленях сидела цыганка Нефиза. Мать и младенец выглядели совершенно. Филипп сделал один шаг и остановился, не в силах отвести взгляда от этого чудесного видения. Луиза подняла на него взгляд и смотрела на Филиппа, пока ребёнок не насытился. Застегнув платье, она поднялась со своего места и подошла к Филиппу. Не сводя с него взгляда, она молча передала младенца отцу.

– Мой сын, – с глубокой любовью прошептал Филипп, бережно принимая в свои руки младенца, – мой сын – Жан!

Он всматривался в каждую чёрточку ребёнка. Маленький носик, пухлые щёчки, глаза, которые были точно такие, как у него. Неужели он стал отцом?

– Спасибо, господи, – прошептал Филипп, – спасибо за всё, что ты мне дал!

– Благодарю тебя, жена моя, – не меньше чувства светилось в глазах Филиппа, когда он посмотрел на Луизу, – ты подарила мне чудесного сына!

– Ему пора спать!

Луиза бережно взяла ребёнка и передала его Нефизе. Сияя радостью, девушка приняла младенца и прижав его к груди, вышла из комнаты.

– Нефиза души в нём не чает. Стоит малышу заплакать, и она весь замок разбудит, лишь бы малыш успокоился. Она любит нашего Жана словно собственная мать!

Филипп сделал движение к Луизе, но сразу же остановился и, склонившись к её руке, горячо поцеловал её.

– Благодарю тебя, Луиза, благодарю, – с чувством произнёс Филипп и тут же, не глядя на неё, добавил: – И прости меня, прости за боль, которую я причиняю тебе!

Луиза собиралась ответить, но Филипп ушёл так же внезапно, как и появился. А ведь ей так много надо было ему сказать. Ничего, – успокоила себя Луиза, вечером, вечером, я обо всём с ним поговорю.

Вечер наступил намного быстрее, чем думала Луиза. Филипп за ужином собрал самых близких людей: Капелюша, Таньги, де Крусто и Шарлотту. Все они были в приподнятом настроении. Позади был славный год, а впереди весна.

Первый тост провозгласил Таньги. Жорж де Крусто попытался его остановить, подозревая, что может сказать его друг, но Таньги лишь улыбнулся.

– За Жана! За наследника Арманьяков! – громко провозгласил он.

Все встали со своих мест и, подняв наполненные кубки, шумно выпили за эти слова. В дальнейшем ужин протекал чередуясь с шутками и смехом. Чаще всего причиной становился сам Таньги, которого де Крусто подозревал в том, что тот питает некие нежные чувства по отношению к Шарлотте.

– Ты ошибаешься, – отказывался Таньги, под общий смех присутствующих, при этом украдкой бросая взгляд на покрасневшую Шарлотту, – я даже не помышлял о таких вещах. Любовь – чувство, совершенно несовместимое с моим характером.

– Сколько угодно можешь отказываться, – улыбаясь говорил Филипп, – я всё равно женю тебя на Шарлотте.

Шарлотта молчала. Следовательно, можно было предположить, что слова Филиппа пришлись ей по душе.

– Свадьба? – одно это слово приводило Таньги в ужас, – да ты ещё хуже, чем Карл. Тот хотел сделать меня обершталмейстером, а ты пытаешься меня женить. Я начинаю думать, что вскоре могу остаться без друзей.

Общий смех был прерван появлением Монтегю. Он сообщил, что у ворот города стоит бургундский всадник и требует отвести его к вам.

– Пригласите его, – коротко приказал Филипп. При этом он бросил виноватый взгляд на Луизу, чем несказанно удивил её. Если кто и должен чувствовать вину, так это она.

Разговор стал отрывистым. Все думали о причине появления бургундца в Осере. Ждать долго не пришлось. В сопровождении Монтегю он вошёл в зал и без каких-либо знаков уважения обратился к Филиппу:

– Мой господин, герцог Бургундский, призывает тебя встретиться через два дня вблизи Орлеана. Он хочет заключить с тобой мир, ибо не желает больше кровопролития!

– Передайте герцогу, что я приеду!

На этот раз бургундский посланник поклонился Филиппу и сразу же удалился. Воцарилось молчание, которое нарушило удивлённый голос Луизы:

– Мой отец хочет встретиться с тобой?

Филипп не знал, как ей сказать, но понимал, что молчание лишь оттянет неизбежное и он ответил Луизе:

– Твой брат, Луиза! Я убил твоего отца!

Кровь отхлынула от лица Луизы. Она побледнела. Все с глубоким сочувствием смотрели на неё. Луиза встала со своего места и тихо произнесла:

– С вашего позволения, я пойду в церковь молиться за моего отца!

Филипп покорно кивнул головой. Что он мог поделать? Он дал клятву убить герцога, когда даже в мыслях не допускал, что женится на его дочери. К тому же преступления герцога, в глазах Филиппа, не могли иметь прощения. Луиза снова стала далёкой. Что ж, у него есть прекрасный сын! Разве этого недостаточно, чтобы радоваться жизни?

– Выходит, мы победили? – голос де Крусто прозвучал удивлённо.

– Мало чести в такой победе, но иначе не могло быть! – ответил Филипп с той глубокой задумчивостью, что была ему присуща, – если новоиспечённый герцог Бургундский хочет мира, я приму его предложение. А если это снова хитрость, – он последует за своим отцом! Пока я жив, ни один предатель не уйдёт от наказания. Он может ненавидеть меня, но Францию защищать обязан, как и любой другой в нашей стране! Так и будет! Хочет мира, пусть откажется от союза с Англией, который заключил его отец!

– Ладно, друзья мои. Я устал с дороги. Надеюсь, вы простите моё отсутствие!

Филипп встал и отправился в свои покои.

– Что будем делать? – спросил Таньги у де Крусто после ухода Филиппа.

– Готовиться к встрече, – отозвался де Крусто, – а пока, думаю, нам следует пройтись по городу и поискать нечто.

Шарлотта, бросив на них презрительный взгляд, встала с места.

– Духовное, – подхватил Таньги, от которого не укрылся взгляд Шарлотты.

– Вот почему ты мне так нравишься, Таньги, – Шарлотта послала ему обольстительную улыбку и покинула зал вслед за Филиппом.

– Чёрт меня побери, – вырвалось у Таньги.

– Я тебя предупреждал, Таньги, эта девушка огонь. Дотронься до неё, и она сожжёт тебя в пламени своей любви.

– Я прихвачу две бутылочки бургундского и потушу это пламя, – усмехнулся Таньги.

– Вино лишь разжигает огонь, – многозначительно произнёс де Крусто.

– Чёрт, об этом я не подумал!

Капелюш лишь головой качал, слушая эту болтовню. Плотно поужинав, он подумал о том, что неплохо было бы отоспаться как следует. Он знал, что опасности больше не было, значит можно, наконец, расслабиться.

Филипп скинул с себя одежду и не удосуживаясь поднять её с пола, бросился в постель и забылся тяжёлым сном. Он видел во сне своего отца, который почему-то был в нищенской одежде. Отец танцевал, пристукивая о землю босыми ногами и вертелся вокруг себя. Скоро, скоро, – бормотал он, танцуя. Затем он неожиданно вспарил в воздух и начал злобно хихикать. Рука его начала двигаться по воздуху, и песок, что был под ним, стал подниматься наверх. Отец снова начал хихикать и указал ему рукой вниз. Филипп посмотрел на то, что показывал ему отец. Под отцом была могила. Он указывал на неё. Затем появился герцог Бургундский. Он диким голосом закричал:

– Беги Филипп, беги! – А после этого откуда-то достал топор и погнался за его отцом. Отец бежал, вслед за ним бежал герцог Бургундский и позади всех он. Филипп кричал герцогу Бургундскому, чтобы он не убивал отца, но тот не слышал его. Отец достиг какой-то лестницы и прыгнул на её ступени. Герцог Бургундский замахнулся и швырнул в него топор. Филипп закричал от испуга. Топор попал в его отца, но не причинил ему ни малейшего вреда.

– Прочь, – кричал на него герцог Бургундский. Вместо ответа отец страшно оскалил лицо и начал приподниматься в воздухе. При этом он снова хихикал и показывал на могилу. Неожиданно всё исчезло. Он оказался в темноте и начал блуждать в ней. Затем появился свет и Филипп увидел, что находится в лесу. Прямо напротив места, где он стоял, лежал его сын. Он лежал на каком-то покрывале голый и громко плакал. Филипп собирался подойти к нему, чтобы успокоить, но вдруг увидел человека в тёмной одежде, у которого не было лица, но был топор. Человек без лица встал над головой его сына и взмахнул топором. Филипп дико закричал и бросился вперёд, чтобы защитить сына, но топор опускался быстрее и он понял, что не успеет спасти сына и снова что есть силы закричал и тут он увидел Мемфизу, которая выхватила его сына из-под топора и прижала к груди. Она посмотрела на него добрыми глазами и произнесла:

– Иди с миром! После этого она забрала ребёнка и ушла, оставив его одного в лесу. Он смотрел на удаляющуюся Мемфизу и слышал, как кто-то зовёт его:

– Филипп! Филипп! Проснись, проснись, Филипп! Пробиваясь сквозь дремоту сна, Филипп открыл глаза. Над собой он увидел лицо Луизы, которая вытирала струившийся пот с его лба.

– Успокойся, – нежно шептала Луиза, – успокойся любимый мой, это был сон. Всего лишь сон!

– Ты здесь?

– Я услышала, как ты кричал и прибежала, – ответила Луиза, гладя одной рукой его по голове.

– Я убил твоего отца, поверь, я не мог поступить иначе, – Луиза приложила свой пальчик к его губам:

– Я люблю тебя и это ничто не изменит.

– Останься, – внезапно охрипшим голосом попросил Филипп, – останься со мной, Луиза.

Луиза поднялась с постели и вышла на середину комнаты, в которой царил полумрак. Она медленно сбросила с себя ночную рубашку и, оставшись обнажённой, протянула руки к Филиппу:

– Мы больше не потеряем ни единого дня, ни единой минуты, – прерывающимся от страсти голосом прошептала Луиза, – мы будем любить друг друга то время, что отведено нам господом.

– Луиза!

Филипп поднялся с постели и подошёл к ней. Ещё мгновение и его губы ринулись вперёд, покрывая лихорадочными поцелуями лицо Луизы. Луиза издала стон. Её губы потянулись к губам Филиппа и слились, смешивая дыхание, воедино. Филипп оторвался от губ Луизы и начал целовать её шею. Губы Филиппа накрыли грудь Луизы. Она пошатнулась от охвативших её чувств и схватилась за Филиппа, который не переставал целовать её груди.

– Филипп, – едва слышно шептала Луиза, – Филипп, возлюбленный мой, люби меня, люби.

Филипп взял её на руки и отнёс в постель. Луиза даже не пыталась скрыть свою наготу, которая казалась ещё прекраснее оттого, что луна через открытое окно отбрасывала свои призрачные блики. Луиза лежала, согнув одно колено, к которому прижимались губы Филиппа. Он покрывал поцелуями ноги Луизы, её бёдра, живот. Язык Филиппа блуждал по её телу, вызывая в ней потоки неописуемой страсти, которая сокрушала её ум, сокрушала понимание происходящего, оставляя лишь безумный, дикий инстинкт. Луиза прижала со всей силой голову Филиппа и стала страстно целовать его в губы. Едва он отрывался от её губ, как она вновь притягивала и вдыхала в него новые потоки своей страсти. Филипп ворвался в неё и начал быстро двигаться. Луиза лишь на мгновение оторвалась от его губ, издавая протяжный стон, но сразу же прижалась к губам Филиппа ещё более страстно, чем прежде. Филипп ускорял движения и вскоре они превратились в несущийся огненный поток, который сжирал Луизу в огне. Луиза вытянула своё тело, извиваясь под Филиппом. Ещё мгновение, и оба издали протяжный стон. Филипп, весь мокрый, упал на подушку рядом с Луизой, чувствуя себя совершенно обессиленным. Луиза возвращалась назад. Ещё не придя в себя до конца от испытанной страсти, она положила голову на обнажённую грудь Филиппа.

– Так будет всегда! – прошептала Луиза, – я буду любить тебя, Филипп, любить так, как не любила ни одна женщина. Ты мой возлюбленный, мой супруг, моя жизнь и…

– Что? – прошептал с нежностью Филипп, увидев, что она запнулась.

– Ничего, мой возлюбленный, – тихо ответила Луиза, – только моя любовь и больше ничего!

Они заснули, так и не разомкнув своих объятий. Утро показалось прекрасным Филиппу. Он, опёршись на локоть, смотрел на обнажённую спину Луизу, на её белокурые волосы и удивительно красивые ноги. Рука Филиппа легла на спину Луизы, а вслед за ней он губами прижался к тому месту, куда коснулась рука. Поцеловав Луизу, он собирался встать, но не смог. Поцелуй разбудил Луизу. Она удерживала его за руку и при этом медленно переворачивалась на спину, обнажая идеальную красоту своего тела перед глазами Филиппа. В глазах Луизы нарастала страсть. Она мягко коснулась подушками своих пальцев плоского живота Филиппа и начала нежно гладить кожу. Филипп напрягся. Не вовремя раздался стук в дверь.

– Послание от дофина, – за дверью раздался голос Капелюша.

– Иду, – откликнулся Филипп.

– Не тяни слишком долго с возвращением, – прошептала Луиза, не сводя с него страстного взгляда, – я буду ждать тебя в постели.

Слова Луизы вызвали у Филиппа новые волны страсти.

– Я скоро вернусь, – пообещал Филипп слегка хриплым от страсти голосом.

Наскоро одевшись, он спустился вниз, где увидел гонца, который с почтительностью протянул ему запечатанное письмо. Филипп взял письмо и, сломав печать дофина, начал читать.

В письме содержались весьма неприятные известия. Дочитав письмо до конца, Филипп помрачнел. Когда же наступит покой? – с раздражением и злостью думал он.

Он велел вызвать Таньги и Жоржа де Крусто. Те немедленно явились, хотя чувствовали себя не очень хорошо после ночной попойки.

– В Дофинэ бунт, – коротко сообщил Филипп, – кто-то пустил слух, что мы стали врагами дофина. Мятежные силы окружили Бурж. Дофин нуждается в немедленной помощи.

С каждым словом, произнесённым Филиппом, оба трезвели всё больше.

– Немедленно соберите все наши силы и отправляйтесь в Бурж. Раскидайте мятежников и пусть все знают, что мы с дофином заодно!

– А как же твоя встреча с герцогом Бургундским? – недоумённо спросил де Крусто, – не можешь же ты один поехать на встречу?

– У меня есть двадцать человек из моей личной охраны. Этого достаточно. К тому же, я еду заключать мир. Большое количество людей может оскорбить герцога Бургундского, а это ни в коей мере меня не устраивает. Я хочу мира больше, чем кто-либо. Только вместе с бургундцами мы можем противостоять предстоящей кампании английской армии. Надеюсь, вы всё правильно поняли?

– А если это ловушка? – спросил с беспокойством Таньги.

– Не думаю. Я знаком с нынешним герцогом Бургундским. Он мне показался достойным человеком!

– Не забывай, ты убил его отца, – предостерёг Таньги, – он может жаждать мести.

– Достаточно разговоров. Принимайтесь за дело, а с герцогом Бургундским я разберусь сам. Спешите, иначе дофин может пострадать.

Отправив своих друзей, Филипп навестил своего сына, который мирно почивал в объятиях Нефизы, а после этого вернулся в свои покои, откуда больше не вышел до следующего утра. А утром, нежно поцеловав спящую Луизу, он покинул замок и во главе двадцати всадников отправился в Орлеан.