Эпилог

Бывшая студентка филологического факультета Екатерина Капустина собрала свои вещички в сумку и в последний раз оглядела большую комнату с несколькими двухъярусными солдатскими кроватями. В углу на табуретке стоял тазик с отбитой эмалью, а над ним — рукомойник. С потолка свисали оборванные шнуры электропроводки. Стены с ободранными обоями. Словом, все говорило о неустроенности помещения и неудобстве его для жизни. Монастырь только начал восстанавливаться, и кругом такая же неустроенность. Но разве только в этом дело? Нет, больше она сюда не вернется, хватит, поиздевались над ней, теперь она свободна. Катя еще не решила, куда пойдет, но главное — подальше от монастыря.

А как она сюда стремилась, как мечтала о благодатной жизни с сестрами по духу и вере! Как это все красиво в книгах и как некрасиво в действительности! Что работа тяжелая — еще полбеды, но эти постоянные придирки монахини Наталии... И куда мать игуменья смотрит, коли у нее монахиня Наталия сущий деспот в рясе. А если у Кати обостренное чувство справедливости, разве это плохо? Но именно это и ставится ей в главную вину. Нет смирения. А перед кем смиряться? Если тебя и за человека не считают. Нет, всё.

Катя подхватила сумку, перекинула лямку через плечо и решительно вышла из монастырского корпуса. Решила пройти лесом к платформе на электричку. Навстречу ей из леса шла инокиня Анна с вязанкой хвороста. «И чего это она за хворостом ходит, — подумала Катя, — ведь у нее дров полно. Может, на старости лет умом тронулась? А тут ее все за прозорливую считают». Катя решила просто поздороваться и пройти мимо. Но инокиня сняла с себя вязанку, посмотрела на девушку и рассмеялась. «Господи, да она и впрямь ненормальная», — решила Катя.

— Катенька, деточка, я знаю, тяжело тебе, — неожиданно сказала старушка, и Катя, пораженная этими словами, вдруг зарыдала в голос.

Она сидела на земле и горько всхлипывала. А старушка гладила ее по волосам и приговаривала:

— Ну, вот и хорошо. Поплачешь, погорюешь, а Господь-то милостив, Он твои слезки в радость превратит. Только так. Только многими скорбями нам надлежит войти в Царство Небесное. А как же по-другому, по-другому не получится.

Катя окончательно успокоилась и вопросительно посмотрела на инокиню.

— Ну, вот и хорошо, — обрадовалась старушка, — теперь бери мою вязаночку и неси, я утомилась. Меня ведь скоро Господь призовет, еще немного — и в путь.

— А почему вы засмеялись? — робко спросила девушка, беря вязанку с хворостом.

— Это я над собой рассмеялась. Молодая, глупая была. Все-то мне казалось, недопонимают меня. Недооценивают. А я такая хорошая, и этого никто не видит. Вот что, идем ко мне, я тебе все расскажу, вместе посмеемся.

Уже за полночь Катя заснула в келье инокини Анны. А старая инокиня поправила фитилек лампады, раскрыла Псалтирь и начала читать. Катя спала под мерное молитвословие и улыбалась — она видела хорошие, добрые сны. А инокиня Анна шептала молитвы об упокоении. Перед ее мысленным взором проходили родители и сестренка Оля, старенькая няня Анисия и отец Владимир Каноников, игуменья Варвара и строгая монахиня Корнилия, прапорщик Константин Тураньев и генерал-майор Коновалов Степан Афанасьевич, эсерка Самойлова и главврач госпиталя Смышлянский. А рядом с ней на молитве всегда стояла Акулина. Как-то, еще до войны, ей приснилась Акулина в окружении многих детишек. Она выглядела довольной и радостной, так что прямо вся светилась.

— Акулина, кто эти дети? — спросила Анна.

— Это невинно убиенные младенчики. Мне поручили заботу о них, и я так счастлива.

Анна проснулась и долго лежала с бьющимся от волнения сердцем. Сон был до того ясный, что она не сомневалась в небесном счастье Акулины.

Когда Катя проснулась, то увидела инокиню за молитвой.

— Вы совсем не спали? — удивилась она.

— Нет, я спала, только мне для сна немного надо. Ты иди, Катя, к себе, а ко мне приходи вечерком. Расскажешь, как над тобой там поиздевались. — При этих словах старушка рассмеялась, а с ней и Катя.

«Скорей бы вечер, — подумала Катя, возвращаясь в монастырь, — пойти к матушке Анне в келью и помолиться с ней. Так хорошо. Почему люди не понимают, что с Тобою, Господи, все наши скорби рано или поздно обращаются в радости. Надо только уметь верить, надеяться и любить. Главное — любить...»

2009—2010

Самара

Загрузка...