Да здравствует король!

Глава 3. Огонь дракона

— Ну, ваше величество, покажите мне магию огня. Я столько про неё читал, но никогда в жизни не видел.

Я пожал плечами, и швырнул в стену файербол. Как ни странно, отсутствие руки мне никак не мешало. Мы с Нарви стояли в зале для медитаций, хотя я его называл залом разрушений, ибо здесь уже давно никто не медитировал, а разрушено мною уже было немало. Раздался привычный грохот взрыва, и очередной участок стены оплавился. Мне как-то стало интересно, и я стал размышлять: раз файербол обладает такой температурой, что гранит плавится, то почему я её не ощущаю? Почему шар огня, возникающий на моей ладони, не обжигает меня самого? В общем, попытался подойти к вопросу с материалистической точки зрения. Я спрашивал у Профа, но у него только один ответ на все вопросы — магия.

А потом я подумал: а какая, к чёрту, разница? Вот многие ли знают, как устроено электричество? Или интернет? Однако мы пользуемся и тем, и другим, каждый день. Смотрим телевизор, ездим на автомобилях, разговариваем по мобильному телефону, абсолютно не зная, как они, по большому счету, работают. Поэтому я выкинул эти вопросы из головы, и стал принимать всё, как данность. Магия, значит магия.

Нарви подобрал уроненную челюсть.

— Это потрясающе! Что-нибудь ещё можете? Или вы знаете только файербол? — горящими глазами уставился на меня Нарви.

Ха, кажется, меня подначивают! Ну, ладно, покажем всё, что умеем. И я показал. Струю пламени, как из огнемёта, которой я в первый раз недожарил вампира, небольшой рой самонаводящихся небольших файербольчиков, который направил в каменную колонну, защитное Кольцо огня, и кокон пламени, окруживших меня непроницаемой завесой.

Нарви был явно впечатлён.

— Где вы этому научились, ваше величество?

— Нигде. Сам придумал. И давайте договоримся так, дар Нарви, раз уж случилось так, что мы теперь тренируемся вместе, то наедине больше никаких поклонов и «ваших величеств». Давай на «ты». Договорились?

— Хорошо, ва… То есть, твоё величество. Хотя, конечно, это страшное нарушение протокола и субординации.

— Ты, случайно, в армии не служил? Протокол, субординация, — передразнил я гнома.

— Конечно, служил! Каждый гном, достигший совершеннолетия, обязан в течение пяти лет проходить службу в хирде. Гном, не служивший в хирде, не имеет права называться мужчиной, и не имеет права носить оружие, — гордо задрал нос Нарви.

— А ты там, случаем, не прапорщиком служил? — ухмыльнулся я.

— Кем? — не понял Нарви.

— Прапорщиком. Ну, это такой гном, который несёт флаг, или знамя, — вспомнил я настоящее значение этого слова.

— Да, а вы откуда знаете? — удивлённо уставился на меня Нарви.

— У меня свои источники информации, — сделал я таинственное лицо.

— А знаешь, Нарви, как на военном языке будет называться куст? — совсем развеселился я. — Не знаешь? Так я тебе скажу. Куст — это совокупность веток, торчащих из одного места!

— Откуда торчащих? — непонимающе посмотрел на меня Нарви, и я сполз по стенке от смеха.

— Из… Из… Из одного места! — вытирая выступившие слёзы, сквозь хохот ответил я.

Ну не понимают здесь моего юмора, хоть убейся! Опять же, не так давно на свою голову рассказал Профу анекдот про прапоршика, который объяснял солдатам, что такое смысл жизни. Звучал он так: «Знаете, что такое смысл жизни? Видите, вон там два дома? У одного крыша красная, а у другого зелёная. Вот так и человек — живёт, живёт, и потом раз, и умер!»

Так Эримиэль потом за мной неделю ходил, и задолбал меня вопросом, какое отношение имеет цвет крыш к смерти человека, и причём тут смысл жизни? Еле отвязался от него.

— Ладно, что у нас дальше? — отсмеявшись, и вытерев слёзы здоровой рукой, продолжил я.

— Концентрация, — так ни разу и не улыбнувшись, ответил Нарви.

Мне резко стало не до смеха.

— Да, мне никак не удаётся загнать силу в Печать, что бы я не делал, каждый раз в конце срывается, — хмуро ответил я гному, вспомнив сотни своих неудачных попыток совладать с огнём.

— Я много читал о магии огня, в наших библиотеках сохранилось много манускриптов. Эльфы никогда не пользовались печатями, им просто это не нужно. Это другим расам необходимо накапливать силу в магических печатях, а эльфы всегда могли свободно использовать разлитую по миру магическую энергию. Кроме энергии огня и смерти. Эльфы никогда не владели этой магией.

Гном в задумчивости потёр подбородок.

— Возможно, что Печать просто не может вместить в себя столько огня, в вас слишком много силы. А возможно, дело в другом… — Нарви задумчиво пожевал губами. — Твоё величество, ты можешь показать мне эту печать?

— Да, конечно.

Я быстро начертил на полу «иероглиф».

— Очень интересно. Никогда такой не видел, — Нарви присел на корточки перед рисунком и внимательно его рассматривал.

— Лэр Эримиэль сказал, что всё произошло в лаборатории. Мы можем туда пройти? Мне надо кое-что проверить.

— Да, конечно. Пойдём.

Идти пришлось далековато. Мы вышли из зала разрушений, поднялись на второй этаж, прошли через весь дворец, минуя длиннющую анфиладу комнат и залов, поднялись по винтовой лестнице на самый верх угловой башни, и наконец, вошли в бывшую лабораторию. Здесь абсолютно ничего не поменялось. Оплавленные, потёкшие стены и потолок, толстый слой копоти, выбитые взрывной волной окна. Что здесь можно найти? Всё было сожжено, ничто не могло уцелеть.

Но, видимо, у Нарви были другие соображения. Гном присел на корточки, обмахнул закопчённый пол, и аккуратно поставил перед собой маленький саквояж, который захватил с собой. Это становилось интересно. Нарви достал из кармана ключ со сложной, многогранной головкой, и открыл его.

— Где же они у меня? — негромко бубнил себе под нос гном, роясь во внутренностях саквояжа. — А, вот, нашёл.

Вот я всё был готов увидеть — амулеты, таинственные приборы, свитки с заклинаниями, но то, что вытащил Нарви, я в этом мире точно увидеть не ожидал. Довольный гном держал в руках стеклянные пробирки, точь-в-точь такие, как в земных больницах и поликлиниках, и миниатюрную лопаточку наподобие той, что можно увидеть в пыточном арсенале стоматолога.

Нарви аккуратно соскрёб лопаточкой со стен копоть, отбил таким же миниатюрным молоточком небольшой кусочек от выросшего на полу каменного сталагмита и поместил всё это в пробирку.

Потом вынул из саквояжа горелку и установил её на полу. Я стоял рядом, абсолютно не въезжая в происходящее.

— Что ты делаешь, Нарви? — заинтриговано спросил я у тяжело сопящего гнома.

— Да так, есть у меня одно подозрение… — не отвлекаясь от своего занятия, ответил Нарви. — Дикое, конечно, но вдруг… Скажи-ка, твоё величество, а огонь, который ты используешь, он всегда белого цвета?

Нарви зажёг горелку, накапал в пробирки с собранными образцами какую-то ярко-синюю жидкость из плотно закупоренного бутылька и сейчас сосредоточенно нагревал пробирки на слабом огне.

— Ну, вообще-то не всегда, — озадаченно припомнил я. — Я как-то не особо обращал внимание, но вот ты сейчас спросил, и я вспомнил, что иногда огонь бывает зеленоватым. А что, это важно?

— Зеленоватым… — задумчиво произнёс Нарви, поднеся нагретые пробирки поближе к глазам. — Сходится. Сейчас всё и узнаем…

— Да что узнаем?! — уже не на шутку обеспокоился я. — Что сходится? Нарви, что-то ты темнишь! В чём дело? Колись, давай!

— Угу, сейчас, последний штрих… — гном достал из саквояжа очередной бутылёк, и осторожно, по одной капле, добавил в нагретые пробирки маслянистую жидкость, на этот раз чёрного цвета.

— Я так и думал… — прошептал Нарви, повернувшись ко мне с потрясённым видом, и держа в руках пробирки, которые вдруг засияли ярким, зелёным огнём.

— Да что?! Что думал-то?! — уже не выдержав, заорал я на гнома. Но Нарви, казалось, меня не слышит. Он стоял, прижав горящие зелёным пламенем пробирки к груди, а на лице его сияла блаженная улыбка.

— Мы спасены… Теперь они вернутся, и всё будет, как прежде… — бормотал Нарви, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я помахал рукой перед лицом гнома, но он никак не отреагировал. Да что ж такое-то?! Я нагнулся к уху гнома, почти потерявшемся в его спутанной, чёрной гриве, и гаркнул изо всех сил:

— На-а-р-ви-и-и!!!

О, сработало! Гном отлетел от меня, сметённый звуковой волной, и ошалело затряс головой. Ага, кажись, приходит в себя.

— Так что ты там узнал? И чего это рожа у тебя такая довольная, а? — подозрительно присматриваясь к гному, спросил я.

— Мы ждали этого тысячу лет. И вот, наконец, это свершилось! Это чудо! Боги услышали наши молитвы! — глядя сквозь меня, понёс какой-то бред Нарви.

— Нарви, очнись ты уже наконец! — вконец разозлился я. — Что за околесицу ты несешь?

И тут Нарви отколол номер. Он медленно опустился на колени, и запел какую-то песню на гномьем языке. Из его глаз градом катились слёзы, что в сочетании с улыбкой, так и не сошедшей с его лица, выглядело абсолютно дико. Он что, умом двинулся?

— Нарви, ты чего творишь? Поднимись сейчас же! Не люблю я этого! — заметался я. Только спятившего гнома на мою голову не хватало!

Но он продолжал петь. Кстати, неплохая мелодия, надо бы запомнить. Ладно, делать нечего. По ноль-три тут не позвонишь, и скорую не вызовешь. Подождём, пока допоёт. Я выбрал участок подоконника почище, сел, и стал ждать окончания нежданного концерта.

Наконец, Нарви закончил. Он непонимающе посмотрел по сторонам, увидел меня, сидящего на подоконнике, потом перевёл взгляд на пробирки, судорожно зажатые у него в руках. Его глаза понемногу стали осмысленными. Фу-х, слава Вечному Дереву!

Нарви, так и не вставший с колен, протянул мне пробирки, и срывающимся голосом произнёс: — Это пламя дракона!

— Это? В смысле, в пробирках, что ли? — недоумённо посмотрел я на ненормального гнома.

— В чём? — Нарви, наконец, увидел, что стоит на коленях, смутился, и быстро поднялся на ноги.

— Ну, эти стекляшки, что ты сейчас в руках держишь, называются пробирки.

— А, колбы. У нас они колбами называются, — гном отряхнул штаны от копоти. — Ваше величество, прошу вас со всей серьёзностью отнестись к тому, что я вам сейчас скажу. И пообещайте, что никому не скажете о том, что сейчас услышите.

— Это что, тайна?

— Да. Вы теперь главная ценность всего народа гномов. Прошу вас, выслушайте меня.

Нет, похоже, Нарви точно с катушек съехал. Главная ценность, как же… Ладно, послушаем, с психами спорить нельзя, будем улыбаться, и кивать.

— Да, конечно, дар Нарви, я вас очень внимательно слушаю. Может, пройдём в мой кабинет, нам там будет удобнее?

— Нет, там нет гарантии, что нас никто не подслушает.

Похоже, что ещё один интересный вечерок мне гарантирован. Ладно, заинтриговал. Я поудобнее устроился на подоконнике, и приготовился слушать страшную тайну гномов.

— Драконий огонь не в колбах. Он — в вас.

— Чего? — поймал я возле поля нижнюю челюсть.

— Да, именно в вас. Поэтому Печать и не принимала огонь. Та печать, что вам показал лэр Эримиэль, для драконьего пламени не подходит, нужна совершенно другая. Я заподозрил сначала, что здесь что-то не то, вы просто обязаны были загнать огонь в Печать, она рассчитана на большой приток силы. А потом я увидел тот файербол, что вы кинули в зале. Я подумал, что я сошёл с ума, и этого просто не может быть, но, всё-таки, решил проверить. И я оказался прав! — вновь расцвёл в улыбке Нарви.

— Давайте не будем отвлекаться, — прервал я гнома, — Что за драконий огонь, и с чего ты решил, что этот огонь во мне?

— Посмотрите вокруг! Так оплавить стены способно только пламя дракона. Лэру Эримиэлю простительно это не знать, он, всё-таки, эльф. А мы, гномы, всегда жили по соседству с драконами, и хорошо их знаем. Пламя, которое извергает дракон — зелёного цвета! Вспомните, наверняка огонь становился зеленоватым, когда вы злились?

А ведь точно. Помню, как я психанул, когда в очередной раз не смог загнать огонь в Печать. Так действительно, запущенный мной в стену файербол был чистого зелёного цвета. Проф в тот момент отвернулся, и ничего не заметил, а я ему ничего не сказал.

— Да, точно, было такое. Но причём тут драконы, и как их огонь оказался во мне? — запутался я. — И почему я, во имя Великого Дерева, вдруг стал главной ценностью гномов?

— Гномы и драконы взаимосвязаны. Драконы были первыми, кто заселил этот мир. И именно они, древние, создали нас, гномов. Но мы никогда не были рабами драконов, как думают многие, нет! Мы были их помощниками и друзьями. Драконы огромны, и не могут сами добывать так любимые ими драгоценные камни, и золото. И нас создали такими, какие мы есть — подгорными жителями, рудознатцами и шахтёрами. Но это не всё. Драконы — магические существа, они и есть сама магия! И когда они исчезли, магия стала исчезать из мира. Не сразу, постепенно. Сначала перестали срабатывать сложные заклинания, а потом стали исчезать целые направления в магии. Магов огня, например, не осталось совсем, вы — единственный, — Нарви дрожащей рукой вытер вспотевший лоб, оставив на нём чёрные полосы от сажи, и перевёл дух.

— А причём тут пламя драконов, и я?

— Немного терпения, ваше величество, я как раз подхожу к этому моменту. Драконы создали нас, вложив в наш народ частицу своей силы. Когда исчезли наши повелители, гномы стали вымирать. Рождается всё меньше и меньше детей, и если крылатые властители не вернутся, то мы просто исчезнем. А пламя драконов… Дочери крылатых богов не высиживают яйца, как птицы. Они прогревали их своим огнём. Только зеленое пламя дракона может оживить отложенные яйца, простой огонь, сколь угодно сильный, на это не способен. Мы сохранили древние яйца драконов, они — величайшая ценность нашего народа!

Они живы, только крепко спят, мы знаем это! Я не знаю, каким образом в вас попало божественное пламя, да это теперь и не важно. Вы можете вернуть к жизни наш народ! Молю вас, ваше величество! — опять бухнулся на колени Нарви. — Спасите нас! Мы сделаем всё, все богатства гномов, все знания, любая помощь ваши, только скажите! — гнома трясло, он смотрел на меня с такой безумной надеждой, что у меня защемило сердце.

— Встань, Нарви! Не нужно унижаться, терпеть этого не могу. Тебе достаточно было просто меня попросить.

Из глаз Нарви опять побежали слёзы, но он их даже не вытирал, улыбаясь, и глядя на меня счастливыми глазами. Я тактично отвернулся. Не могу смотреть, когда плачет взрослый мужчина. Да уж, история. Делать нечего, придётся помочь. И тут до меня дошла мысль, которая до этого момента скромно стояла в сторонке.

— Так, Нарви, погоди. Я не понял, ты что, предлагаешь мне стать мамой драконов? И высиживать их яйца?!

— Ага! — просто ответил счастливый гном, улыбаясь мне широченной улыбкой.

Мля-я-я… Вот это попадос.

Ну, конечно, Нарви меня уговорил. Он поклялся самой страшной клятвой, что никто и никогда не узнает, что король эльфов высиживал драконьи яйца. На что я скептически поджал губы. Шила в мешке не утаишь, и рано или поздно, а скорее, всё-таки, рано, чем поздно, все всё узнают. И надо мной будут дружно ржать тысячу лет. Нет, гномы, конечно, не будут. И драконы, думаю, тоже. А вот дроу, орки, тролли, гоблины и прочие не преминут. Да ну и хрен с ними. Пускай ржут. Зато спасу от вымирания аж две расы. Кто ещё сможет этим похвастаться?

Гномов я, конечно, до трусов раздевать не стану, что-то человеческое во мне пока ещё осталось. Но мошну им развязать придётся. А мне деньги уж точно не помешают. Нарви заливался соловьём, и обещал, что мне поставят памятник из чистого золота в три моих роста. На что я ему ответил, что предпочту взять наличными. Нет, я не куркуль какой, и не хомяк, но запас, как говорится, карман не тянет. К тому же, Нарви пообещал, что моим обучением займутся лучшие учителя гномов. Так что мне пора собирать чемоданы. Так, а как мне создавшуюся ситуацию Эримиэлю объяснить? И остальным подданным? Это что получается, эльфы будут воевать, их король свинтит из страны в безопасное место, и бросит их на произвол судьбы? Нет, так не пойдёт! Про чемоданы и путешествие к гномам пока придётся забыть. Пойду, расстрою Нарви.

Я вышел из своего кабинета, и в сопровождении двух стражей, которые сопровождали меня повсюду после последнего покушения, спустился этажом ниже, где в левом крыле дворца расположились посол Фундин и Нарви. Посольство своё гномы возводили быстрыми темпами, но работы ещё было много, и пока посол со своим помощником разместились в гостевых покоях. Да так и удобнее было, в случае чего далеко бежать не надо. Я подошел к дверям гномьих апартаментов и постучал. Королям тоже нужно соблюдать вежливость. Стражи встали по обе стороны двери, и взяли не караул.

Открыл сам посол. О, нет… Нарви успел всё ему рассказать, и теперь на меня, как на чудотворную икону, смотрели обожающие глаза Фундина.

— Ваше величество, вы…вы… — не мог подобрать слов распираемый от счастья гном.

— Я, я, натюрлих… — буркнул я, — Может, разрешите мне войти? Или у гномов принято держать гостей на пороге?

— Да, да, конечно! — засуетился посол. — Проходите, ваше величество, присаживайтесь! Сейчас распоряжусь, чтобы принесли свежего керта.

Фундин носился со мной, как с драгоценной вазой династии Мин — пододвигал мне кресло, отобрал у принёсшего керт слуги поднос с чашками, и лично налил и поднёс мне ароматный напиток. Дай ему волю, так он обложил бы меня подушками и сдувал пылинки. Тут прибежал Нарви, и уже два гнома начали водить вокруг меня хоровод. Надо это прекращать. Как бы им намекнуть поделикатнее, что я никуда сейчас не поеду?

— Ваше величество, — защебетал Фундин. — Всё уже готово к отъезду, мы ждём только вас. Сколько вам понадобится времени на сборы, и сколько эльфов свиты вы возьмёте с собой?

— Планы поменялись. Я никуда не еду, — отвернувшись, чтобы не смотреть в глаза гномам, буркнул я.

Из рук посла вывалилась чашка с кертом, горячая жидкость вылилась на штаны гнома, но он, кажется, этого даже не заметил.

— Как? Почему? — возопили в два голоса гномы.

— Я очень хочу помочь, и не отказываюсь от своих слов! — начал оправдываться я, — Но вы и меня тоже поймите! Как я могу уехать из страны, когда война с орками может начаться в любой момент? Эльфы воспримут это как предательство, и будут правы! Я просто не могу!

— Ваше величество, но это ведь можно объяснить государственной необходимостью, налаживанием военных и экономических связей, к тому же, война ведь ещё не началась, орки не переходят границу, и неизвестно, перейдут ли вообще.

— Дар Фундин, вы — истинный дипломат, в этом нет никаких сомнений. Вы любому можете доказать, что чёрное — это белое, и наоборот. Можно всё, что угодно объяснить государственной необходимостью, но простых эльфов не обманешь, народ, он всё видит, и ничего не забывает. И не прощает. Меня не поймут. Простите.

Дар Фундин не зря стал послом. Он взял себя в руки, и только подрагивающий уголок сжатого рта говорил о том, насколько это для него было непросто.

— Но я уже отправил послание моему королю, — убитым голосом произнёс Фундин. — Что я ему теперь скажу?

— Вот так и скажите. Что Тиларин не может покинуть свой народ в час беды. Ну, или ещё что-либо подобное, мне ли вас учить дипломатии? Или хотите, — пришла мне в голову мысль, — я сам ему напишу? Мне-то он, надеюсь, поверит?

— Да, разумеется, — задумчиво произнёс Фундин.

Посол сейчас наверняка прокручивает в голове возможные варианты. Он — старый волк, своего не упустит, понятно, что ему плевать на всех — эльфов, орков, троллей, гоблинов, вместе взятых, когда на кону стоит вопрос выживания его расы. Надеюсь, до похищения он не додумается? А то уж больно задумчивым взглядом Фундин меня сейчас окинул.

— Что ж, вы ясно выразили свою волю, ваше величество, — официальным голосом сказал гном, видимо, что-то для себя решивший. — Надеюсь, что напряжённая ситуация на границе вашего государства разрешится в самые короткие сроки, чему мы всеми силами будем способствовать, и вы сможете нанести официальный визит в дружеское королевство гномов.

Что значит школа, а? Уважаю.

— Надеюсь, ваше величество, что вы выполните одну мою маленькую просьбу? — продолжил Фундин.

Так я и думал, что просто не отделаюсь. Что он ещё задумал?

— Что за просьба?

— Совершеннейшая мелочь. Я прошу, чтобы дар Нарви неотлучно находился рядом с вами. Неотлучно! Вы ведь понимаете, чем вызвана эта просьба, — видя мои вскинутые брови, настойчиво проговорил Фундин. — Если с вами что-то случится, то… Я даже думать об этом не хочу! Вам нужна круглосуточная, постоянная охрана! Пожалуйста, ваше величество!

— Ладно, уговорили! — видя, что в этом вопросе мне от гнома не отделаться, согласился я. — Это всё?

— Почти. Я хочу вас кое с кем познакомить. Мы называем его Алхимиком. Он мастер алхимии, книжник, но не только. Он обучал и Нарви. Я вызвал его в помощь дару Нарви для того, чтобы помочь в вашем обучении.

— Твой учитель? — перевёл я взгляд на сморщившегося, как от лимона, Нарви. — А чего ты так скривился?

— Эм-м… Видите ли, ваше величество, у учителя, э-э-э… весьма своеобразный метод обучения. Очень действенный, да, но не каждый гном смог его выдержать. И ещё, он не гном.

— А кто? — донельзя удивился я. — Кто ещё может учить гномов в королевстве гномов?

— Гоблин.