Далекий зимний гром

— Где тот плоский камень? Там, где упали санки Мамору? — спросил Сатору.

— Не знаю. Я не вижу, — честно ответила я.

В холме ничего не запоминалось. Снег делал все другим. Большие снежинки прилипали ко всему.

Мы остановились.

— Так идти опасно. Мы можем тоже свалиться с того камня, — сказал Сатору, потирая онемевшие пальцы.

— Если идти медленно, будем в порядке.

— Это будет долго. И, как бы медленно мы ни шли, мы можем упасть.

Мы переглянулись. Мы надеялись, что у другого есть тайный план, но все было не так просто. Хуже того, снег посыпался еще сильнее, поднялся ветер. На холме было негде укрыться, и мы вдруг поняли, как холодно стало. Пока мы поднимались по склону с помощью проклятой силы, мы согревались. Но я не ела с утра, и вся энергия, которую я сожгла, вызывала головокружение.

— Важно избегать тот камень, да? Даже следуя по другому пути, мы сможем найти ту часть тропы.

Я помнила звериную тропу в кустах выше на холме.

— Да, но как ты это сделаешь?

— Расчищу путь проклятой силой?

— Да… это сработает.

Может, усталость и тревога влияли на наши головы. План был таким же глупым, как Мамору с детскими санками на таком склоне. Мы расчистили путь перед собой, представив большую лопату. Тропа в снегу была безопаснее скользкой дороги, по которой мы шли.

— Хорошо, идем.

Мы пошли друг за другом по узкой тропе. Она тянулась около сорока метров, и в конце пришлось убирать еще снег.

Раздался неприятный скрип.

— Проклятье. Лавина…!

Мы застыли. Мы расчистили горизонтальный путь посреди склона. Я была бы удивлена, если бы не было лавины.

— Крыша!

— Разбей ее!

Мы кричали друг другу. Снег жуткой волной несся к нам, желая накрыть нас, но невидимая стена над нашими головами отвела его в стороны. Снег рухнул на долину внизу сверкающим дождем.

Все кончилось меньше, чем за минуту, но это ощущалось как вечность.

Лавина остановилась раньше, чем мы поняли. Большая часть снега на холме съехала, и теперь остались лишь небольшие участки.

— Саки, ты в порядке?

— Да, а ты?

— Полный порядок.

Мы оба представили изогнутую крышу. Снег не рухнул на нас, а съехал в стороны. К счастью, наша проклятая сила не соприкоснулась, и мы не пострадали. И все же мы не сразу успокоились и перестали дрожать.

— То, что не убивает, делает сильнее… ага. Смотри, — он указал на вершину холма.

Снег рухнул, осталась корка льда после вчера. Если бы мы сразу устроили лавину, смогли бы передвигаться без опасности. Но не было смысла жалеть об этом.

Вскоре мы нашли место, где упали санки Мамору. Мы пошли по тропе среди кустов к вершине холма.

— Почти пришли.

Следов не было, но Сатору знал, куда идти. А я невольно ускорилась, надеясь встретиться с Марией.

— А? — Сатору резко замер, и я чуть не врезалась в него.

— Не останавливайся так внезапно!

— Я не вижу домика.

— Не может быть…

Я оглядела редкий лес. Место могло быть тем самым, хотя уверенности не было. Если пройти чуть дальше…

Я посмотрела на две сосны в тридцати метрах впереди.

— Там! Он был меж тех деревьев.

Мы обыскали место. Не осталось ни следа домика, но что-то было не так. На стволе остались комки снега.

— Кто-то разрушил домик и разравнял снег, — Сатору потирал подбородок, задумавшись. — Бакэ-недзуми так сделать не могли. Снега было много, так что примять его так ровно им не удалось бы. Это сделали Мария или Мамору проклятой силой.

Я немного обрадовалась. Они хотя бы были в порядке, когда уходили отсюда.

— Не знаю. Похоже, они сделали так, чтобы их никто не нашел.

— Думаешь, они стерли свои следы?

— Бакэ-недзуми пришлось это сделать. Мария могла лететь и нести Мамору.

Я лишилась дара речи. Я думала, все будет хорошо, пока мы шли сюда. И теперь я понимала, какой наивной была.

— Вряд ли они пошли домой, да? — сказала я.

Сатору взглянул на меня.

— Тогда они не заметали бы следы.

Что нам делать? Я хотела плакать, но сдержалась, потому что со мной был Сатору.

— Нам нужно отыскать их, — но я понимала, что плана у нас не было.

— Знаю… но сначала нужно отдохнуть. Разведем костер и поедим. Нельзя ничего достигнуть на голодный желудок, — Сатору стряхнул снег с бревна, сел и раскрыл рюкзак.

Я немного обрадовалась и опустилась рядом с ним.

Нам пришлось вернуться к лодкам, хоть я считала это ужасной тратой времени. Но я не могла жаловаться. Времени оставалось мало.

Небо потемнело, облака закрыли солнце. Наверное, было всего три часа дня. Снег почти не шел, летали только одинокие снежинки.

Наши лодки понеслись по темной реке.

Мы стали управлять ими намного лучше за два года. Это, а еще особая форма этих лодок, значительно усиливало скорость. Мы миновали Священный барьер, но веревка не тянулась над водой, так что я не знала, когда именно.

Сатору решал, где остановиться. У нас была карта, но мы не успели ее изучить, так что продолжали двигаться так.

Сатору замедлил лодку и крикнул мне:

— Думаю, это нужное место!

— Будем выбираться на берег?

Он указал на широкий берег снежной долины впереди. Она тянулась на север. Неплохое место для начала поисков.

Мы причалили и вышли на берег. Мы использовали проклятую силу все время, так что моя голова казалась горячей и гудела. Я хотела отдохнуть, но времени не было. Мы пристегнули лыжи и тут же отправились в путь. Мы поднялись на холм, спустились оттуда по плавному склону, не используя проклятую силу. На ровной земле мы поехали, используя только ноги.

Мне вскоре стало лучше, но теперь от обычной усталости было сложно дышать. Я отчаянно хватала ртом воздух.

— Погоди… — смогла крикнуть я, остановившись.

Сатору медленно развернулся и подъехал ко мне.

— Ты в порядке?

— Да, позволь просто отдохнуть немного.

Я рухнула на снег и ждала, пока отдышусь. Ветер остужал пылающее лицо. Но вскоре от пота стало неприятно. Пар поднимался от моего тела, пока я сушила его силой.

— Не забывай пить, — Сатору протянул мне чашку чая, который налил из бутылки.

— Спасибо.

Я смотрела на Сатору, пока пила. Я впервые увидела, каким добрым и надежным он был.

— Чего уставилась?

— Просто думала, какой ты хороший.

Он резко отвернулся.

— Эй… как думаешь, мы их найдем?

— Найдем, — твердо сказал он, посмотрев на меня. — Это единственный шанс их спасти, да?

— Да.

— И мы так далеко забрались… что такое?

Я застыла с чашкой у рта.

— Не оборачивайся. В сотне метрах за тобой… на холме что-то есть.

— Что?

— Бакэ-недзуми, вроде.

Я видела только тень, так что не была уверена. Это был не медведь, и силуэт был слишком мал для человека. Других существ в этом районе я не знала.

Сатору с помощью своей особой техники создал парящее зеркало и направил на холм за ним.

— Вот он, — тихо сказал Сатору.

— Мы можем его поймать?

— Он слишком далеко. Нужно приблизиться.

Солнце вышло из-за туч, сверкнуло на зеркале. Тень пропала.

— Он нас заметил, — Сатору недовольно цокнул языком.

— Нужно пойти за ним.

Мы понеслись на лыжах. Короткий перерыв восстановил мне часть сил.

Мы не могли догнать его своим темпом, так что направляли проклятую силу, чтобы двигаться быстрее.

Мы пересекли поле за миг и понеслись по холму.

— Из какой он колонии?

— Кто знает? Но это не Сквонк, да?

Он не мог уйти так далеко за короткий период времени.

Бакэ-недзуми не было видно, когда мы поднялись на холм. Мы огляделись.

— Вот!

На другой стороне холма были мелкие следы ног.

— Сюда, — я тут же отправилась по следу.

— Погоди! — крикнул Сатору.

— А? — стоило мне повернуться, и земля провалилась подо мной.

Я полетела вниз, провалившись под снег.

Голос Сатору донесся издалека.

Все потемнело.

Я открыла глаза.

Надо мной был потолок из сплетенного бамбука. Свет исходил от бумажного фонаря, и тени на потолке трепетали. Я была в комнатке, лежала на тонком футоне. Рядом был небольшой очаг, на котором кипел железный чайник.

— Саки, — голос Сатору. Я повернулась к нему.

— Что случилось?

Сатору улыбнулся с облегчением.

— Ты пробила карниз.

— Что?

— Навес из снега собрался на краю горы. Сверху выглядит как обычная земля, но это просто снег, потому ты провалилась.

— И я упала на самое дно?

— Нет, я смог тебя остановить. Так что у тебя не должно быть ран. Я переживал, потому что ты не просыпалась.

Я медленно пошевелила руками и ногами. Все работало. После вспышки страха я ощутила только усталость. Я хотела спать.

— Что это за место?

— Угадай. Ты будешь удивлена. Это место мы и искали.

— Неужели? Колония Ктыря?

— Да. Это маленькое место, но это гостевой домик колонии.

Сатору объяснил, что мы преследовали солдата колонии Ктыря. Когда он увидел, что я упала, он поспешил сообщить о произошедшем. Колония послала отряд для спасения, и меня принесли сюда.

— Ты уже встретил Сквилера?

— Да. Но его повысили, и у него теперь другое имя.

Я услышала голос у порога комнаты:

— Вы проснулись. Как хорошо.

— Сквилер!

Сквилер не отличался от других бакэ-недзуми внешне, но его голос я узнала легко. Два года назад он носил потрепанную броню, но теперь на нем была меховая накидка.

— Давно не виделись, боги.

— Да. У тебя все было хорошо.

— Да, спасибо… в последнее время удалось проявить верность богам, и меня почтили самым благородным именем, — он чуть выпятил грудь.

— Каким?

— Теперь я Якомару. Иероглифы означают «дикая лиса».

Сквилера… Якомару повысили. Он был стратегом, так что ему подходило имя с «лисой», в то время как у Киромару в имени был «волк».

— За последние два года колония Ктыря сильно приблизилась к восстановлению. Наше существование висело на волоске, но мы соединились с несколькими соседними колониями, и теперь нас восемнадцать тысяч. Это получилось из-за благосклонности богов…

— Я хочу послушать про колонию позже. У нас срочное дело, — Сатору перебил то, что начинало казаться долгой речью. — Нам нужна помощь.

— Конечно, — Якомару даже не выслушал просьбу. — Оставьте все вашему слуге Якомару. Я всегда буду готов помочь тем, перед кем в долгу.

Он звучал слишком бодро, но тогда мы хотели услышать такое.

— Где колония Древоточца? — я перешла к делу.

— В четырех или пяти километрах на северо-запад отсюда. Они не связаны с колонией Шершня и не захотели вступать в нашу коалицию. Это одна из нескольких независимых колоний, — его глаза вспыхнули. — А что у вас за дело с ними?

Мы с Сатору переглянулись. Нам нужна была помощь Якомару, но тогда придется раскрыть часть информации.

— Мы ищем своих друзей… — Сатору пытался ответить вкратце и не выдать больше, чем нужно.

— Понимаю! И скорее всего будет выследить Сквонка. Мы отправимся к колонии Древоточца завтра.

— Я бы хотел отправиться сразу.

— Я вас понимаю, но снежные пути опасны ночью. Я боюсь, что они нас заметят. До рассвета всего пять часов, если вы не против подождать.

Я удивилась тому, что было уже так поздно. Я посмотрела на Сатору, а он кивнул, соглашаясь подождать до утра.

— Мы приготовили скромный ужин, надеюсь, вам понравится.

По его сигналу два бакэ-недзуми принесли лакированные подносы.

Я вспомнила, как ела в лагере Шершня два года назад. Тут были мягкий рис, мисо-суп, странная сушеная еда и жареная рыба. Сушеная еда была безвкусной и твердой, как подошва, но все остальное было неплохим.

Якомару оставался с нами, пока мы ели, и задавал вопросы. Ясное дело, он притворялся, что болтал с нами, чтобы выведать информацию, и это раздражало меня. Когда мы доели, я решила озвучить просьбу:

— Когда мы прибыли сюда два года назад, тоже была ночь, да?

— Да-да. Я дорожу теми воспоминаниями. Хоть это было не здесь.

— Тогда мы побывали у королевы, хотя было поздно. Я бы хотела поприветствовать королеву и в этот раз.

Почему-то Якомару растерялся.

— Ясно… Хорошо. Полагаю, королева сейчас отдыхает, но идемте. Если хотите, я при этом покажу вам колонию. Она очень изменилась.

Мы покинули домик гостей и пошли за ним в колонию. Увиденное потрясло нас.

Два года назад бакэ-недзуми жили под землей. Над землей были только башенки, похожие на муравейники. Но теперь их поселения напоминали город.

Обычные здания были в форме больших грибов. Якомару объяснил, что основа была из дерева или бамбука, а потом их покрывали глиной или навозом. В круглых окнах и дверях сияли огни.

— Но мы по своей натуре подземные, так что дома связаны сетью туннелей.

Там были фабрики, где красили, пряли, делали бумагу и прочее, и на них было полно ночных рабочих. Была даже фабрика по созданию цемента в центре. Известняк приносили с горы Цукуба, его разбивали, смешивали с глиной и пекли при высокой температуре. А потом его смешивали с гипсом, снова разбивали и делали цемент. Добавляя песок или гравий, они создавали бетон.

— Это наш первый дом из бетона, — Якомару указал на центр колонии.

Там было круглое строение с плоской крышей, в тридцать метров в диаметре. Я могла лишь потрясенно смотреть на здание, что было почти таким же величавым, как дома древней цивилизации.

— Это актовый зал колонии, — гордо сказал Якомару. — Шестьдесят представителей нашей колонии решают свои дела в этом здании.

Два года назад в центре было гнездо королевы. Как за такое короткое время столько всего могло измениться?

— Что случилось с гнездом?

Его голос стал мрачнее от моего вопроса.

— Как видите, мы переместили почти все занятия наверх. Потому пришлось изменить гнездо. Колонии объединились, и каждая принесла свою королеву. Их пришлось устроить под одной крышей…

— Так идем. Спросим и ее насчет завтра.

— Как пожелаете… но дела колонии решает совет. Я, Якомару, буду действовать как представитель и возьму ответственность…

— Мы просто хотим поздороваться, — перебил его Сатору.

Якомару выглядел расстроено.

— Хорошо… Я покажу путь.

Слугу послали проверить, вернулась ли королева. Он ответил писком, и Якомару отпустил его взмахом лапы.

— Следуйте за мной.

С фонарем в руке Якомару вел нас от фабрик к ближайшему ряду домиков из земли.

— Что это…? — я нахмурилась в смятении.

Дом королевы был убогим. Он был довольно большим, но со стенами только из земли и соломенной крышей. Выглядело как здание для скота.

Сильный запах ударил по нам, когда открылись тяжелые двери.

Я помнила, что в гнезде был сильный звериный запах в прошлый раз. Но этот был другим. Этот запах было легче переносить, но в нем была нотка дезинфицирующего средства, что создавало ужасную вонь.

В общем, в старом гнезде был сильный запах жизни. Но это здание пахло как больница с навозом с ферм Лотоса — неестественный и болезненный запах.

Здание было длинным, прямоугольной формы, проем тянулся по центру. Напоминало амбар. По сторонам были деревянные загоны, но в темноте в них ничего не было видно.

Но я ощущала присутствие множества больших существ. Они зашевелились, уловив наш запах, но другие звуки не издавали — даже не вздыхали и не стонали. Поверх шороха я уловила звяканье цепей.

Я удивленно посмотрела на Якомару, но его лицо не озарял фонарь, и я не видела его выражение.

— Тут живет наша королева, — он остановился перед одним из загонов.

— Ваше высочество. Давно не виделись. Это Саки, мы уже встречались, — тихо сказала я. Ответа не было.

— Прошу, входите, — Якомару открыл дверь и осторожно прошел.

Мы робко последовали за ним.

Он озарил фонарем королеву, сжавшуюся в дальнем конце загона.

Она напоминала большого червя. Морщинистое бледное тело с четырьмя короткими лапами.

Тихий звук, похожий на шорох. Это было ровное дыхание спящего.

Я обрадовалась. Она спала. Конечно, ведь было уже за полночь.

Я осторожно, чтобы не разбудить, я коснулась ее живота. Он медленно вздымался и опадал, как у многих больших зверей.

— Хороших снов.

Мы пошли дальше, я провела ладонями по ее голове. На лбу я нащупала странный выступ. Королева не проснулась.

— Осторожно, — Сатору звучал тревожно. — Она может укусить даже во сне.

— Ничего. Я пойму, если она начнет просыпаться.

Моя рука соскользнула, я ткнула королеве в глаз. Я вздрогнула и отдернула руку. Ее голова дернулась, но другой реакции не было.

Ужас охватил меня. Я задела глаз…

— Посвети сюда! — приказала я.

Якомару замешкался на миг, но медленно повернулся.

Глаза королевы были открыты. Она не спала. Но ее зрачки были расширены, в глазах не было разумного блеска. И ее глаза были сухими — она могла ослепнуть. Ее рот был открытым, зубы были большими, как у нечистого кота. Слюна стекала на сено, на котором она лежала.

Я забрала фонарь у Якомару и подошла к королеве. Справа на ее лбу был V-образный шрам от операции. Швы выпирали из ее кожи.

— Что это такое? — осведомился Сатору.

— Не было другого выбора, — заявил Якомару.

— Выбора? Что вы сделали со своей королевой?

Наши голоса разносились по амбару, и шорох со звяканьем цепей стал громче.

— Я объясню. Давайте выйдем.

Мы покинули здание. Ветер пронизывал холодом, но убрал с одежды тот запах.

— Мы не хотели так жестоко обращаться с королевой… она все-таки мать колонии.

— Тогда почему? — я шагнула к нему.

От этого солдаты появились внезапно и окружили нас. Якомару прогнал их, тряхнув головой.

— Вы не заметили в прошлую встречу? Королева была психически нестабильна.

— Было такое.

— Во всех колониях власть у королевы. Наша королева всегда была склонна к тирании, но она становилась все более жестокой, пока ее болезнь усиливалась. Она нападала на невинных слуг по прихоти, постоянно ранила и убивала их. И у нее развилась паранойя, она казнила всех министров, которые помогали нам оправиться от атаки колонии Паука. Если бы мы позволили этому продолжаться, наша колония пропала бы.

— Поэтому вы… — начал Сатору, но утих.

— Мы клянемся в верности колонии и королеве. Но мы — не орудия, которые можно отбросить. Мы уступаем по разуму только богам на этой планете, мы отличаемся от муравьев и пчел. И те, кто беспокоится за будущее нашей колонии, собрались и образовали союз.

— Союз?

— Да. Нужно было провести переговоры с королевой, чтобы сохранить права. Но королева разозлилась. Она посчитала наши действия изменой… были сложности, и мы с большой неохотой выбрали этот путь.

— Путь… вы объединили силы и сделали ее калекой. Разве не лучше было просто убить ее? — спросил Сатору.

Якомару покачал головой.

— Нет. Мы не хотели полностью лишать ее разума. Мы исполнили только лоботомию лобной доли. После операции ее агрессия значительно уменьшилась, она стала податливой. Она продолжает рожать детей и помогать колонии расти. Уверен, в таком состоянии королева более счастлива, чем в оковах ее болезни… но это была наша первая попытка процедуры, возникли сложности в плане гигиены. Вскоре она стала страдать от энцефалита, и ее разум почти пропал.

— Это ужасно… — прошептала я.

— Так думать естественно. Как жаль, — Якомару с обвинением посмотрел на нас. — Разве все разумные существа не должны иметь равные права? Так я читал в книгах богов. Это основной принцип демократии.

Мы ошеломленно переглянулись. Я не думала, что услышу такое от этих существ.

— Даже если ваша королева была тираном, что насчет остальных? Их нужно было запирать, как животных, в том амбаре?

— Все колонии, которые объединились с нами, страдали от той же проблемы. Только королева может рожать, так что ее существование обязательно. Но она не должна при этом считать колонию своей собственностью. Королева в ответе только за рождение детей, а управление и войны нужно поручать тем, кто способен справиться. Это основа колонии Ктыря.

Две самые сильные колонии того времени, Шершня и Ктыря, обладали разной философией. В колонии Шершня было больше тридцати тысяч членом, и они были самой большой колонией. Хоть генерал Киромару вел колонию, он был традиционно верен королеве, сохранял эту структуру общества. Все традиционные колонии считали, что королева — абсолютный монарх.

В колонии Ктыря наплевали на чистоту крови, они объединились с другими колониями, желая власти. Традиционные колонии считали их еретиками и опасались их.

— Я не хочу вмешиваться в ваши дела, — Сатору потянулся. — Я устал. Мы отдохнем до утра.

— Как пожелаете. Вам немедленно приготовят кровати, — глаза Якомару тускло сияли зеленым в темноте.

Мы вернулись в гостевой домик. Якомару ушел, и Сатору развел огонь в очаге и опустился, чтобы согреть ноги. Он громко вздохнул.

— Не нравится мне все это.

— Почему?

— Колония. Сквилер… Якомару — это все опасно. То, что они говорят и думают, отличается. Я не могу им доверять.

— Но нам нужна их помощь, чтобы найти Марию и Мамору.

— Верно, — он все еще был обеспокоен. — Но ты видела, что он сделал с королевой. Она — его мать! Как он может поступать так ужасно?

— Это потрясло и меня, — я поежилась, вспомнив пустой взгляд королевы. — Но, какими бы умными не были бакэ-недзуми, они все еще звери. Как бы их эмоции ни напоминали наши, они не такие же. В словах Якомару есть логика. Они сделали так, чтобы выжить.

— Ты их защищаешь.

— Нет, — я села прямее. — Разве люди не приписывают свои качества зверям? Мы говорим, что у них мягкий характер, или что матери должны жертвовать собой ради детей. Но реальность не такая. Я читала книги древней цивилизации о поведении зверей.

Моя мама была библиотекарем, и у меня было больше шансов получить запрещенные книги.

— И они удивляют. Например, бегемоты. В книжках из школы Гармонии говорится, что бегемоты собираются в круг возле одного из своих мертвых, потому что горюют. Но на самом деле бегемоты — всеядны, и они окружают своих мертвых, чтобы съесть их.

— Это я знаю.

— Кенгуру куда хуже. Мы думаем, что они хранят детей в своих карманах, чтобы заботиться о них.

— И?

— Когда за ними гонится хищник, мать выбрасывает ребенка из кармана и сбегает, пока хищник ест малыша.

Сатору нахмурился.

— Похоже на миноширо. Но хуже, ведь те отдают части себя.

— Потому ошибочно судить бакэ-недзуми правилами поведения людей.

Сатору сцепил ладони за шеей.

— Хм. Но я не это имел в виду, говоря, что это мне не нравится. Они уж слишком похожи на людей.

— Да, других таких зверей нет.

Сатору прошел к двери и проверил, что снаружи никого не было.

— У меня странное ощущение, что они пытаются заменить людей. В Камису-66 нет бетонных зданий. Когда я увидел их фабрики, я смог только подумают, что они пытаются играть нас в тех частях, которые мы забросили.

Я задала вопрос, который не давал мне покоя:

— Не понимаю, откуда Якомару получил эти знания? Он сказал, что прочел.

— Но он не мог просто наткнуться на книгу, где объяснялось все, что он хотел узнать.

— Тогда как?

— Это догадка, но мне кажется, что он поймал ложного миноширо. Они гипнотизируют людей огнями, но, может, на бакэ-недзуми это так не действует.

Чем больше я говорила с Сатору, тем страшнее мне становилось. Существование бакэ-недзуми всегда было зловещим, но теперь я понимала весь масштаб опасности.

— Бакэ-недзуми ведь не могут планировать свергнуть людей?

— Думаешь, это возможно? Мы вдвоем можем сокрушить всю колонию.

Как бы бакэ-недзуми ни развили материальную культуру, они не могли свергнуть людей с их проклятой силой. Эта сила и уничтожила высокоразвитую культуру. Но мне все равно было не по себе.

— Эй, Что было бы, если бы Якомару сделал так, как с королевой, с человеком?

Сатору нахмурился.

— Человек тоже стал бы податливым. Я знаю, о чем ты. Если они смогут отточить их технику, они смогут создавать людей, которыми могут управлять.

Мне стало холодно.

— Если это произойдет, будет катастрофа, да?

— Нет, все будет хорошо, — Сатору улыбнулся. — Лобная доля управляет нашей волей и изобретательностью. Лобная доля управляет нашей проклятой силой. Тот, у кого забрали волю и изобретательность, не сможет использовать силу. Так что не переживай.

Мы остановились на этом и пару часов пытались поспать. Я смогла поспать до этого, но Сатору — нет.

Пока я засыпала на кровати, подготовленной бакэ-недзуми, перед глазами мелькали жуткие картинки. Как и Сатору, я ощущала, что в этой колонии что-то не так.

Но я не успела понять, в чем было дело. Я погрузилась во тьму.

6

Небо начало светлеть, когда я проснулась.

Гостевой домик был из столбиков бамбука, укрытых шкурами зверей, больше напоминал палатку, а не дом, и когда солнце встало, сюда проник свет.

Сатору уже одевался.

— Доброе утро, — сказала я.

Сатору кивнул.

— Ты можешь поторопиться? Похоже, они готовы идти. Я слышал, как они суетятся уже какое-то время.

Снаружи шумело много бакэ-недзуми.

— Ладно.

Я поспешила собраться. Я за две минуты натянула зимнюю одежду, завязала шнурки на сапогах и проверила все в рюкзаке.

Я вышла под небо, солнце только показалось над горизонтом.

Я опустила взгляд, бакэ-недзуми снимал что-то сушеное с дерева. Белое, в метр длиной, слишком большое для рыбы. Я присмотрелась, поняла, что это сушеный миноширо.

Мы с Сатору переглянулись.

— Не могу поверить, что они едят миноширо.

Миноширо считались священными существами в Камису-66. Мне было плохо от мысли, что их использовали как еду.

— …миноширо должны быть в спячке. Бакэ-недзуми, наверное, намеренно выкопали их, чтобы съесть.

Сатору, казалось, проглотил что-то кислое. Я решила не говорить ему, что мы могли съесть на ужин сушеного миноширо.

Я увидела, что Якомару идет к нам.

— Доброе утро, боги. Мы скоро отправимся в путь, но, может, сначала позавтракаете?

Я потеряла аппетит при мысли о еде из миноширо.

— А вы?

— Мы можем поесть в пути. Это военные запасы, там вкус не так хорош.

— Ладно, и мы так сделаем.

— Как хотите.

Якомару был в меховой накидке с капюшоном и кожаной броне. Он выглядел властно, как и два года назад, но теперь больше напоминал генерала. Он дунул в свисток, что висел на его шее, и двести бакэ-недзуми собрались в формацию.

— Эй, нам нужно столько солдат? — Сатору нахмурился.

— По пути могут быть неожиданные опасности. Мы готовы на все, чтобы защитить богов, — сказал благоговейно Якомару.

Мы прошли к нему посреди формации. Сзади идти было так же опасно, как спереди. А тут стражи окружали нас со всех сторон и несли большие щиты.

Почти весь снег вокруг колонии убрали, и иней хрустел под нашими ногами, пока мы шли. Мы шагали по заснеженным долинам, мы с Сатору были на лыжах. Солдаты были в обуви, схожей с простыми лыжами, и их короткие ножки шевелились быстро, чтобы двигать их вперед. Мы могли двигаться быстрее с проклятой силой, и их скорость стала раздражать Сатору.

— Мы не можем идти быстрее? Если скажете, куда идти, мы отправимся вперед.

— Мне очень жаль. Мы не можем двигаться так быстро, как боги. Но колония Древоточца не так далеко, так что потерпите. Если уйдете вперед, мы не успеем добраться до вас, если что-то произойдет.

Нам пришлось идти с ними. Мы медленно двигались по долине, а бакэ-недзуми делились припасами, похожими на сладкие пончики. Они были из рисовой муки с медом, сухофруктами и орехами. Как и сказал Якомару, было не очень вкусно, но это было лучше миноширо.

Мы добрались до холмов. Я не знала, почему земля тут была неровной, снег мешал понять, что было под ним. Я видела лишь, что холмы были из другой земли, и даже растения на них отличались от нормальных.

В голове всплыла странная картинка.

Это были следы боя между пользователями проклятой силы, где одна сторона пыталась убрать другую одним ударом. Они обрушили огромный камень, и удар нанес больше вреда, чем ядерное оружие древней цивилизации. Напоминало метеорит, который убил динозавров 65 миллионов лет назад.

Глупо. Логика говорила мне, что такое невозможно. Конечно, в теории проклятая сила была безграничной энергией. Но было много ограничений, которые контролировали то, как энергию можно было активировать. Чтобы повлиять на что-то, нужно было четко представить, как предмет изменится. И в случае с ударом метеоритом разум был ограничением. Было невозможно представить реалистичную картину разбитой пополам Земли.

Но… я смотрела на холмы, соединенные, как горная гряда. Даже новички в проклятой силе могли начать оползень и кидать довольно большие камни. Такие гении, как Шисей Кабураги, точно могли двигать холмы.

— Мы скоро прибудем, — сказал Якомару. — За следующим склоном будет видно крепость Древоточца посреди холма.

Это уже был не холм, а гора. Она была высотой в 150 метров, в 300 метров шириной. Склон был таким отвесным, что на нем не собрался снег, и забраться на него не вышло бы.

— Это просто стена. Я не вижу крепости, — Сатору щурился.

— Там. Не видите? Скрытый вход в пещеру, где сосна растет из камня.

Я не видела, хоть смотрела туда, куда он указывал. Ничто не двигалось, вокруг стояла тишина.

— Колония Древоточца зарылась глубоко в камень за годы, и вся гора стала их крепостью.

— Но как они заходят? — я все еще не видела вход.

— Не знаю. Наверное, у них есть туннели, и входы умно скрыты. Обычно они сбрасывают веревочную лестницу из пещеры на склоне. Мы не видим ее, потому что они ее убрали, скорее всего, узнав о нашем приближении. Они не хотят общаться с другими колониями, прячутся, когда близко чужаки… Но они должны знать, что в этот раз у них не получится.

Якомару позвал солдата из конца формации. Он был не таким странным, как мутанты колонии Паука, но у этого солдата выпирали мышцы груди, и он нес большую трубу в форме мегафона.

Солдат минуту слушал Якомару, а потом повернулся к крепости Древоточца и закричал послание. Было так громко, что я думала, что мои барабанные перепонки лопнут. Мы с Сатору зажали уши руками, потрясенно смотрели, а бакэ-недзуми слушали, словно все было в порядке.

Крик продолжался, и я думала, что от него начнется лавина. Древоточцы не отвечали.

— Похоже, придется показать, что мы серьезно.

По приказу Якомару лучники выстроились и подняли луки.

— Стойте, мы пришли не сражаться! — возмутился Сатору.

— Да. Но они игнорируют нас. Чтобы наглые и ленивые существа послушались, нужно запугать их.

Якомару отдал приказ.

И тут же десяток стрел полетел к сосне на утесе красивой дугой. Многие отлетели от камня, но несколько вонзилось в дерево, а одна попала в трещину в камне.

Ответа не было. Лучники выстроились снова по приказу Якомару. В этот раз они привязали тряпки, пропитанные маслом, к наконечникам и подожгли их.

Десяток пылающих стрел взлетел в воздух.

Сосна вскоре загорелась, от нее поднимался черный дым. Я увидела, как сыпется снег. Они пытались потушить огонь снегом с другой стороны от дерева.

— Уверен, теперь они понимают ситуацию. Попробуем вызвать их еще раз.

Якомару поднял правую руку. Солдат с мегафоном снова завопил. Хоть я не понимала его слова, тон был удивительно агрессивным. Он просто звал?

Ответ прилетел стрелами.

В камне вокруг сосны открылось множество прорезей, откуда вылетели волны стрел.

Стрелы врага падали по прямой, набирая скорость. Лучники и солдат с мегафоном были без щитов. Они могли стать подушечками для иголок.

Через миг стрелы разделила невидимая сила, и они полетели в стороны.

Мы с Сатору изменили курс стрел так же, как разделили лавину. Меня впечатлило то, как мы одновременно стали действовать. Наверное, мы знали друг друга достаточно долго, чтобы понимать ход мыслей.

Древоточцы растерянно замолчали. Сильный порыв ветра мог сдуть стрелы, но они разлетелись в стороны, что было неестественно.

— Большое спасибо! Я невероятно благодарен, ведь вы спасли жизни моих солдат! — Якомару низко поклонился. — Как видите, Древоточцы — колония еретиков. Я посоветую им ответить на ваши призывы еще раз, но если они продолжат молчать, придется действовать жестоко.

Не дожидаясь наших ответов, Якомару снова направил солдата с мегафоном вперед. Я все еще не понимала слова, но его тон стал еще кровожаднее. Вряд ли там было простое послание прекратить огонь и поговорить. Он мог озвучивать некий ультиматум.

Древоточцы затруднялись ответить в неожиданной ситуации. Но слова спровоцировали некоторых солдат. Одинокая стрела полетела к солдату с мегафоном.

В этот раз мы с Сатору не смогли действовать синхронно. Мы оба попытались остановить стрелу. Пространство пошло рябью, сверкнул свет, появилась радуга. Это означало, что силы столкнулись. От этого могли возникнуть разрушения. Мы тут же остановились. Стрела пропала со светом.

Мы перегнули с защитой от одной стрелы, но Древоточцы могли посчитать это намеренной демонстрацией силы.

— Боги! Они выстрелили, зная, что вы среди нас. Это богохульство! Прошу, обрушьте на них божественное наказание.

— Но это лишь одна стрела. Может, это было случайно, — я не спешила слушаться Якомару.

— И одной стрелы достаточно! Направить лук на бога — серьезное преступление, за которое истребляют всю колонию… И мы в тупике. Если они нас не послушают, мы не сможем найти ваших друзей.

— Хорошо, понимаю, — Сатору первым принял решение.

— Не спеши, — сказала я Сатору.

Сквонк спас Мамору. Уничтожить его колонию было бы плохим способом отплатить за помощь.

— Знаю, — Сатору повернулся к крепости и активировал проклятую силу.

Сосна у пещеры треснула и упала.

Солдат за ней застыл.

С гулом камень треснул, словно от удара большим кулаком. Осколки полетели в воздух. Еще удар… и еще. Камень вокруг прорезей обрушился, открыв большую дыру.

— Хватит! Прекратите! — закричала я.

Я озиралась, сверху звучали высокие вопли. Хоть напоминало крик солдата с мегафоном, эти звучали жалобно.

Солдат с мегафоном ответил резко. На пороге пещеры появилось два бакэ-недзуми. На них была броня, так что это были офицеры высокого ранга. У одного был плащ. Позже я узнала, что он был регентом колонии Древоточца, Квичи. Другие бакэ-недзуми опустили веревку до земли.

Я взглянула на Якомару, а он застыл со странным выражением. Будто гнев смешали с неуправляемой радостью.

Нет смысла подробно описывать встречу Якомару и Квичи. Якомару относился к нему, как к проигравшему. Я не понимала их разговор, но Якомару что-то требовал. Какими бы беспочвенными ни были требования, Квичи не мог отказать.

Сатору перебил их и смог спросить про Марию и Мамору. По приказу Квичи к нам привели Сквонка.

Он скривился, но все же прошел к нам.

— Сквонк, ты нас помнишь?

— Ки-ки-ки… да, боги.

— Куда ушли Мария и Мамору? — Сатору сразу перешел к главному.

— Не знаю, боги.

— Не знаешь? Тебя не было с ними?

— Был. Но они ушли дальше.

Я закрыла глаза, отчаяние заполнило мое сердце.

— Дальше? Куда?

— Не знаю.

— Ты хотя бы знаешь направление?

— Не знаю. Б-боги. Но у меня есть псьмо.

Сквонк вытащил из лохмотьев конверт и протянул мне. Я быстро открыла его. Письмо внутри было написано Марией.

Любимой Саки.

Когда ты прочтешь это письмо, мы с Мамору будем уже очень далеко.

Я не думала, что придется писать такое прощальное письмо своей дорогой подруге и любви. Мне очень-очень жаль.

Прошу, не ищи нас.

Мне грустно писать это. Помню, как мы злились, когда Мамору оставил нам такую записку. Но мне не хватает слов, чтобы сказать иначе.

Я очень рада, что ты переживаешь за нас. И я тебя понимаю. На твоем месте я бы тоже переживала. Но другого выхода нет.

Мы не можем больше жить в Камису-66. Город этого не позволит. Будь это только я, ладно, но Мамору уже заклеймили как непригодного. Это не позволит ему вернуться. Разве к нам не относятся как к вещам, от которых можно избавиться, если в них нашли дефект, а не как к людям? Горшки, когда их достают из печи, осматривают, и те, на которых есть трещины, разбивают. Если нас ждет только уничтожение, то мы лучше убежим, надеясь отыскать другое будущее.

Честно говоря, я хотела пойти с тобой. Это правда. Но ты не такая, как мы. Я уже тебе говорила, что ты — невероятно сильная. Не физически, не в силе воли или духа. Тебя легко довести до слез, легко сбить твой запал. Это в тебе мне тоже нравилось. Но, какими бы ни были трудности, даже если тебя поглощает горе, ты всегда восстанавливаешься. Тебя так легко не сломить.

Уверена, ты сможешь жить и стать важным членом общества.

У Мамору не так. И если я выпущу его из виду, он долго не проживет. Прошу, пойми.

Когда я покинула город, я поняла одно.

Города извращены.

Разве не так? Могут ли города, где детей убивают ради сохранения мира и порядка, считаться нормальным обществом? По словам ложного миноширо, наша история полна кровопролития. Но вряд ли нынешнее общество намного лучше, чем темное прошлое. И я вижу теперь, что так исказило города.

Сильный страх взрослых перед всеми детьми.

Может, так всегда было. Ясное дело, что сложно принять то, как следующее поколение рушит все, что ты пытался построить, особенно, если это твои дети.

Но то, как взрослые Камису-66 смотрят на своих детей, отличается. Они словно глядят на ряд яиц, с тревогой ожидают, вылупится ли оттуда ангел, или — с шансом один на миллион — демон.

Основываясь на интуиции и страхе, они разбивают сотни из тысяч яиц и выбрасывают. Я не хочу быть одной из них.

Когда я решила, что должна покинуть дом, где родилась и выросла, я ощутила печаль и одиночество. Но, когда я подумала, как все остальные ощутили бы это, я замешкалась. Если бы меня убрали из города, мои родители были бы раздавлены сначала, но забыли бы обо мне со временем. Как твои родители сделали с твоей сестрой.

Я верю, что наши отношения другие. Если бы от меня решили избавиться, ты бы не бросила меня умирать. Если бы ты была в опасности, мы с Сатору все сделали бы для тебя.

У нас был другой друг. Тот, чье имя нам даже не разрешили помнить. Он, Х, тоже пришел бы на помощь, да?

Потому я должна помочь Мамору.

Но очень больно быть вдали от тебя и Сатору.

К счастью, у нас есть проклятая сила, мощное орудие, которое поможет нам выжить даже в глуши. За это я благодарна городу и академии.

Отныне мы с Мамору будем создавать новую жизнь вместе.

И у меня есть просьба. Если город спросит о нас, скажи, что мы умерли. Мы хотим убежать подальше от жителей города, но, если они о нас забудут, нам будет проще спать по ночам.

Надеюсь всем сердцем, что наступит день, когда мы снова встретимся.

С любовью, Мария

Мои слезы текли еще долго после того, как я прочла письмо.

Внутри конверта был рисунок Мамору, где мы с Марией улыбались.

Сатору взял письмо и принялся читать его. Он обвил рукой мои плечи. Я пыталась подавить всхлипы, но слезы не прекращались. Ощущение, что я никогда больше не увижу Марию, стало реальностью.

После того, как домик был разрушен, из зацепок остался только Сквонк. Потому мы приказали найти колонию Древоточца. Хоть мы не доверяли Якомару, ситуация была опасной, и мы нуждались в любой помощи.

Но нас использовали. Хитрые бакэ-недзуми легко обманули пару отчаянных детей.

Ктыри, в честь которых названа колония, жестоко ловят и высасывают внутренности других насекомых. Их название в иероглифах 塩屋 произошло от белого конца тела самца мухи. Другой вид с такими же характеристиками называется большой мухой-птицеловкой*. Об этом виде нет записей в древних энциклопедиях, значит, они появились только в последнее тысячелетие. Но их и сейчас видят редко, кроме небольшой зоны вне Священного барьера. По сравнению с ктырями, они большие, до восемнадцати сантиметров в длину, тонкие тела напоминают стрекоз, и на них много спиралей для лучшего обмена кислородом. Из-за этого мы звали их тысячеглазыми стрекозами в детстве.

* — вымышленный вид

Эти мухи прятались среди веток и ловили воробьев и прочих мелких птиц, нападали сзади и убивали, разрезая их продолговатый мозг своим ртом, как мечом. А потом они напивались крови птицы так, что толстели и не могли летать. Они нападали даже на ворон.

Колония Ктыря была на дне пищевой цепи, но они оставались хищниками, как большая птицеловка.

Следы, ведущие к Марии и Мамору, обрывались на колонии Древоточца.

Хоть Якомару обещал искать, мы не знали, можно ли на него полагаться, и он не успел бы сделать это вовремя. Я обещала Томико найти и вернуть Марию и Мамору до завтра, и ситуация была безнадежной.

Мы с Сатору поговорили и придумали другой план.

— Как хотите! Оставьте все своему слуге Якомару.

Выбора не было, кроме как следовать указаниям Марии в письме и сообщить городу, что они были мертвы. Когда я попросила Якомару подтвердить нашу историю, он пообещал без колебаний. Я была уверена, что он не одобрит ложь Комитету этики, но он согласился с такой готовностью, что вызвал мои подозрения.

— Думаю, лучше сказать, что их накрыло лавиной. Никто не знает, где, так что тела найти будет трудно.

История звучала правдоподобно. Вряд ли кто-то с проклятой силой мог так пострадать, но можно было сказать, что Мария упала, пытаясь спасти Мамору, когда он упал с санок.

— Может, не сразу, но мы сможем найти какие-то кости. Если показать их комитету, это поможет истории.

Мы вздрогнули.

— В смысле, кости? Где ты собрался их взять? — строго спросил Сатору.

Якомару побелел и пролепетал:

— Я не об этом! Вы не так поняли! Конечно, я не могу достать кости бога. Простите, что так говорю, но некоторые наши кости схожи с вашими. Высокий бакэ-недзуми почти одного роста, что и юный бог. И если мы поцарапаем те кости о камни…

— Хватит! Понятно. Так и сделай, — я быстро заткнула его.

От слов Якомару мне казалось, что мы будем терзать их трупы.

— Как хотите. Оставьте все мне.

Я не знала, понял Якомару мои чувства или нет, но он с уважением поклонился.

Мы зря потратили два дня. Я вздохнула. Мы отказались от предложения Якомару остаться на ночь. Мы отправились к месту, где были снежные домики. Сквонк сказал, что там Мария рассталась с ним.

Мы надели лыжи и отправились к лодкам.

Судя по положению солнца, было уже за полдень. Но я не ощущала голод. И дело было не из-за адреналина. Хоть я ощущала нетерпение в груди, эмоции были холодными, как холмы в снегу вокруг меня.

Я не могла найти Марию и Мамору. И я не могла пойти за ней, даже если бы знала, куда.

Я была как спортсмен на соревновании против сильного противника. Победа казалась невозможной, но я боролась до конца матча.

Кого я пыталась обмануть? Я пыталась сохранить изображение себя как того, кто не может бросить дорогого друга? Или дело было в Сатору?

Я посмотрела на Сатору впереди. Он казался спокойным, но я не знала, что он на самом деле ощущал. Он отчаянно пытался избежать отчаяния, как я? Или думал о чем-то другом?

Когда я заметила, что мы остались бок о бок, я поняла, чего боялась.

Кроме моих родителей, академия была моим миром. И в нем моими друзьями были только ребята первой команды. Друзья пропадали по одному, и остались мы с Сатору.

Нет, я не хотела терять друзей.

Я не хотела потерять любимых.

Фигура Сатору расплылась и стала кем-то другим.

Не думая, я протянула руку. На миг знакомая фигура, запечатанная на дне моего разума, появилась перед глазами. Это была лишь иллюзия, и она быстро пропала.

Я вернулась в холодную и жестокую реальность. В мир, где нас было только двое.

Может, и Марии было одиноко. Нет, мне было далеко до ее ощущений. Она бросила все и убежала.

Сегодня небо было ясным, и солнце ярко отражалось от снега, мешая видеть. Но, несмотря на хорошую погоду, я не могла отогнать чувство обреченности, будто тучу нависшее надо мной.

Сатору легко отыскал наши лодки. Я сняла лыжи, а Сатору столкнул лодки в воду.

— Я буду управлять, а ты отдохни немного, — сказал он мне.

— Почему? Ты не устал? — спросила я, но лишь по привычке.

— Все хорошо, — он отодвинул меня.

Я не боролась, а рухнула в лодку, шепнув «спасибо».

Я почти сразу уснула. Я словно провалилась сквозь лодку в лапы каппа на дне реки.

Я спала. Сначала были бессвязные кошмары из-за стресса и усталости, но вскоре из глубин моего подсознания стали возникать странные монстры.

Демоны махали длинными антеннами, как у насекомых, слепо кружили на земле. Одноглазые гоблины летали сверху, и с их крыльев мотыльков сыпалась пыль.

Души обреченных брели, скованные между собой. У каждого на животе было большое коровье вымя, и ими так управляли, что они могли только смотреть и стонать.

Розовые полупрозрачные миноширо соблазнительно извивались. Их щупальца напоминали возбужденные пенисы, а внизу открывались и закрывались половые губы.

С другой стороны в тени большого кота появился бог смерти, его шаги были тихими.

Бакэ-недзуми нюхали воздух уродливыми рыльцами. Их морды были гладкими, без черт, но на складках кожи было множество глаз, которые все время двигались, вспыхивали острые зубы.

Но страшнее всего были бесы, дети с лицами в брызгах крови, их глаза закатывались так, что видно было только белки от экстаза резни.

Чудовища извивались. И в конце всего этого был он.

В тени скрывалась фигура мальчика. Было видно все, от ног до шеи, но лицо скрывала тьма.

Безликий мальчик. Я отчаянно пыталась позвать его, но не помнила имя.

Он узнал меня, но молчал. В прошлый раз я слышала его, но не видела, а теперь было наоборот.

Но я понимала, что он пытался передать. Тревогу.

— Как мне найти Марию?

Безликий мальчик тряхнул головой.

— Не понимаю. Что мне делать?

Он молчал.

— Прошу, скажи. Что же мне делать?

Он молчал, и я не видела его губы, но почему-то узнала, что он сказал.

Я приросла к месту от потрясения. Я не понимала, почему он такое говорил. Его следующие слова пронзили меня, как молния.

Нет. Невозможно. О чем ты? Это так жестоко…

Я пыталась возразить, но слова не вылетали изо рта.

— Саки. Саки! — голос звал меня.

Я резко проснулась.

— Саки, тебе снился кошмар?

Я открыла глаза и увидела встревоженного Сатору.

— Да, кошмар.

Я вспотела. Я пыталась улыбнуться, но это явно напоминало гримасу.

— Мы на месте. Дальше отправимся на лыжах, — он все еще был встревожен. — Хочешь подождать тут? Я справлюсь сам.

Я покачала головой.

— Я тоже пойду.

— Ладно…

Он понял, что отговорить меня не выйдет.

Наши следы были хорошо заметны там, где были снежные домики. Отсюда мы ушли вчера. И за день мы всего лишь вернулись к месту, откуда начали.

Но было даже хуже. До этого мы знали, что путь был сложным, но верили, что найдем Марию. Теперь надежды не было.

Но мы надели лыжи и отправились на поиски, надеясь на удачу.

Но и второй раунд поисков не привел к результатам.

Мария и Мамору забрали санки с собой. Мы обыскали участок в радиусе десяти метров, но не нашли следы санок. Мария ожидала, что их будут искать, и стерла следы на снегу.

Солнце опускалось за горы на западе, и во мне усиливались отчаяние и смирение.

— Саки, — Сатору обвил меня руками, подойдя сзади. — Не плачь… мы сделали, что могли.

Тогда я поняла, что плакала. До этого я не замечала тепло своих слез, катящихся по щекам.

— У нас еще есть время завтра. Как только рассветет, отправимся на северо-запад. Может, найдем их следы там.

Я знала, что он пытался утешить меня, но мы не могли их найти.

Но его слова утешали.

Мы решили провести ночь в заснеженном поле. Мы взяли с собой палатки из лодки, но решили поступить как Сквонк и построить снежный домик.

Мы собрали снег в твердый купол, а потом опустошили его внутри. У нас была проклятая сила, и мы справились лучше Сквонка, но было удивительно сложно. Лопатой собирать снег было проще, чем проклятой силой. Но проблемой было то, что мы не могли сосредоточиться на создании домика.

После этого нужно было сделать ужин. У меня не было аппетита, но мы не ели с завтрака, так что пришлось заставлять себя поесть.

Сатору вырезал каменный котелок, наполнил его снегом и поставил на огонь. Он добавил мисо и рис в воду.

Мы поели в тишине.

Сатору пытался говорить со мной, но у меня не было сил отвечать. А он продолжал разговаривать.

— …я хочу поймать ложного миноширо и узнать, насколько правдива книга.

Я не намеренно игнорировала его, но до меня доносились лишь обрывки его фраз.

— …разве не ясно, что нечто такое сильное, как проклятая сила, не может активироваться от вспышки энергии от преобразования глюкозы? И автор предложил две гипотезы о том, откуда берется сила. Первая — что вся проклятая сила притягивала энергию солнца. Не знаю, как именно управляют энергией солнца, но по этой теории проклятую силу не удастся использовать вне солнечной системы. Или способ активировать силу будет другим. Разве не интересно? Хотя, раз эту гипотезу никак не доказать, он мог просто ее сочинить… использование психокинеза, или проклятой силы, крадет энергию солнца, заставляя его быстрее стареть. Солнце должно просуществовать еще пять миллиардов лет, но, если мы продолжим использовать силу, оно может умереть куда быстрее… вторую теорию понять еще сложнее. В квантовой механике говорится, что даже простое наблюдение за феноменом меняет его. Это происходит на микроскопическом и макроскопическом уровне. Как и говорил ложный миноширо, существование проклятой силы было доказано ученым… время, пространство и тела стали информацией. Проклятая сила, что невероятно, переписывает эту информацию, из которой состоит вселенная. Все движется по кругу. Началось с клеток, развилась органическая материя, появилась жизнь. Развились виды, сложный мозг, и это существа использовали, чтобы менять вселенную… Поражает, что психологические механизмы за проклятой силой такие же, как при шаманстве в неразвитых обществах. Антрополог по имени Фрэзер делил магию на две категории — контагиозная магия и симпатическая. Последняя особенно…

— Эй, Сатору, — перебила я. — Мы тоже забудем о Марии и Мамору?

Он помрачнел.

— Нет. До самой смерти.

— А если Отдел образования изменит наши…

— Мы им не позволим, — сказал он. — Они ошибаются, если думают, что могут вечно управлять нашими мыслями и воспоминаниями. Если они снова будут нас заставлять, мы просто покинем город.

— Мы?

— Ты же пойдешь со мной? — он чуть встревожился.

Я улыбнулась.

— Наоборот.

— Что?

— Я покину город. А ты последуешь за мной.

Сатору застыл от потрясения, а потом улыбнулся.

— Ладно. И так сойдет.

— Если придется уйти, давай отыщем Марию и Мамору и будем жить с ними.

— Конечно. Вчетвером лучше, чем вдвоем.

— Точно! И когда мы найдем их… — я замолчала. Я не могла говорить, в горле застрял ком. Мое тело задрожало, я разрыдалась.

Когда я нашла голос, я смогла лишь выть.

Сатору обнимал меня, пока я плакала.

Той ночью мы спали вместе в снежном домике.

То был мой первый раз, и было больнее, чем я ожидала. Мы с Марией играли друг с другом, но с мужчиной было по-другому, было больно.

— Ты в порядке? Больно? — спросил Сатору, замерев.

— Угу. Погоди. Я скоро привыкну, — сказала я сквозь зубы.

Почему это было так несправедливо? Мало того, что мы мучились девять месяцев беременности, так еще и ощущали боль, какую не знали мужчины, при родах. Почему еще и секс приносил боль?

— Не заставляй себя.

— Ничего… тебе не больно?

— Ни капельки.

Я вдруг поняла, что, хоть Сатору знал, что мне было больно, он был слишком возбужден, чтобы остановиться. Он не сочувствовал мне, а заводился от этого. Зараза.

Но вскоре боль пропала. Я стала мокрой. И вместо возмущения стало расцветать наслаждение.

Я застонала, и Сатору спросил:

— Тебе хорошо?

— Идиот.

Этот вопрос не требовался. Я голодно поцарапала его спину в ответ.

Я уже не была девственницей. Теперь мне нужно было думать, как проходить осмотр. Но с этим будет разбираться уже женщина.

Движения Сатору стали быстрыми. Мое наслаждение росло, но я ощутила на миг панику. Если я забеременею, все сильно усложнится.

Я не успела остановить его, Сатору застыл.

Я думала, что он понял проблему, но дело было не в этом.

Он смотрел на меня с такой любовью и нежностью, что мог расплакаться.

И я вдруг поняла, что он смотрел не на меня. Он как-то увидел во мне тень юноши, которого не переставал любить.

А я ощутила всем сердцем тоску по тому юноше.

Сатору стал двигаться быстрее.

Я быстро достигла пика. При оргазме я видела не Сатору, а другое лицо.

Мы использовали друг друга, чтобы заняться любовью с тем, кого уже не было в этом мире. Это могло быть ужасно ненормально, и можно было сказать, что мы изменяли друг другу, но мы знали это и хотели этого.

После моего оргазма Сатору отодвинулся и кончил на стену домика.

Мы лежали и тяжело дышали.

Даже после приятного секса слова безликого мальчика, которые он произнес в моем сне, звучали в моей голове.

Почему он сказал мне такое?

Он сказал мне не помогать Марии.

И что она должна умереть.