Дальняя буря

Глава 23

Тимми Либбли прятался за водонапорной башней и наблюдал. Товарный поезд прибыл в Эштон в половине второго ночи. Он постоит здесь еще с четверть часа, запасаясь топливом.

Юный сыщик ждал, поеживаясь от холода. Прошли пять минут. Десять.

Паровоз запыхтел.

Едва огромные железные колеса пришли в движение, Тимми вскочил в седло. Уклоняясь от летящего из-под колес снопа искр, он пустил коня в галоп.

Тимми спрямил путь, проскакав через рощицу, и остановился перед Джидайдией Каттером.

— Они заглотили наживку, попытались остановить поезд?

— Нет. Ни следа братьев Дули.

Каттер выругался, сорвал шляпу и вытер лицо.

— Ты уверен, что донес до них сведения о динамите, когда болтался в салуне в Бэрривилле?

— Да, сэр.

— И тот человек заинтересовался?

— Пожалуй, да. Весь клан бурно выразил свое удовольствие.

— Почему же тогда их нет?

Каттер нахлобучил шляпу. План состоял в том, чтобы, приманив нескольких Дули динамитом, проследить их обратный путь до лагеря. Каттер рассчитывал, что узнает о готовящемся нападении заранее, потому что его люди будут неусыпно следить за бандой. А теперь он знал о ее местонахождении не больше, чем неделю назад.

Каттер дал знак одному из своих людей, стоявшему у железнодорожного полотна.

— Остановите поезд, снимите оттуда динамит. Нет смысла отправлять его назад в Шайенн.

Брэкстон Хилл кивнул и помахал из стороны в сторону фонарем. Паровоз заворчал издалека, содрогнулся и постепенно остановился.

Брэкстон со своими людьми подскакали к последнему вагону и забрались туда. Через несколько секунд они появились.

— Каттер!

— Да.

— Полагаю, вам лучше самому взглянуть, сэр.

— Проклятье, проклятье, проклятье.

Каттер направил коня к вагону. Тимми нерешительно последовал за ним.

— Ну? В чем дело?

Брэкстон высунулся из вагона и оглядел Тимми.

— Ты уверен, что на станции никто не забирался в поезд, малыш?

— Уверен, сэр.

— Ты лично телеграфировал приказ об отгрузке динамита и подчеркнул, что он должен быть отправлен без огнепроводных шнуров?

Тимми побледнел.

— Я забыл передать насчет шнуров.

— Дерьмо. Ты получил подтверждение, что динамит был отгружен?

Тимми неловко поерзал в седле.

— Д-да, сэр.

— Не заикайся!

Тимми подпрыгнул от крика Каттера. Но тот уже потерял к нему интерес и сердито глянул на человека в дверях вагона.

— К чему все эти вопросы?

Брэкстон с отвращением сплюнул на снег.

— Его нет. Динамита нет.

Сьюзан проснулась и обнаружила, что ее голова покоится на плече Дэниела. Она пошире открыла заспанные глаза и посмотрела на яркий квадрат солнца на противоположной стене. Потом Сьюзан постепенно начала осознавать, чьи руки обнимают ее за талию и что ее ночная рубашка задралась, обнажив ноги.

Но никакого ужаса, никакой вины или стыда Сьюзан не почувствовала. Хотя какой-то отголосок страха еще таился в глубине сознания, теперь он был слабым. Набираясь от Дэниела сил, она в один прекрасный день полностью избавится от призраков прошлого.

Она шевельнулась, и пальцы Дэниела коснулись ее волос, побуждая остаться на месте.

— Не вставай. Не надо. Полежи, отдохни еще.

Повиновавшись, она лежала в его объятиях и впитывала жар тела Дэниела, слушала размеренное биение его сердца. Повернув голову, поцеловала ключицу Дэниела.

Он замер.

— Ночью…

Сьюзан прижала два пальца к губам мужа.

— Спасибо тебе.

Слова были не нужны. Молча, глазами, она передала ему свои мысли.

Подвинувшись чуть ближе, Сьюзан поцеловала подбородок Дэниела, прикоснулась губами к его губам.

— Знаешь, — с запинкой начал он, — когда я первый раз увидел твои распущенные волосы, мне захотелось чего-то, что, как я думал, я никогда не получу.

— Чего же?

Дэниел повернулся так, чтобы Сьюзан оказалась лежащей на его груди. Их ноги переплелись. Ее губы оказались совсем рядом с его губами.

— Мне сразу же захотелось, чтобы ты склонилась надо мной с распущенными волосами и я мог обнять тебя под этим огненным занавесом.

Сьюзан было приятно услышать это, страх отступил еще дальше.

Дэниел покрепче обнял ее. Мягко, нежно провел кончиком носа по ее щеке, носу, лаская и дразня. Потом его рот встретился с ее губами. Сьюзан не отстранилась. Она отогнала прочь остатки черноты и отдалась объятиям Дэниела. Его губы сделались смелее и все ненасытнее. Он полностью подчинил ее себе поцелуями.

Сьюзан вцепилась в подушку, забыв обо всем, кроме вкуса и запаха Дэниела.

Он оторвался от нее первым. Глаза его потемнели от страсти.

— Мы пойдем постепенно, шаг за шагом.

— Да, — чуть слышно отозвалась она.

Гордая собой, Сьюзан выбралась из постели. Дэниел остался. Подложив руки под голову, он следил за каждым движением Сьюзан. Заметив, что он наблюдает, как она одевается, Сьюзан умудрилась надеть сорочку и панталоны под прикрытием ночной рубашки. Но корсет оказался более трудным делом. Она попыталась справиться сама, но шнурки были затянуты под ее свадебное платье, их нужно было ослабить.

— Позволь мне.

Сьюзан вскрикнула, когда Дэниел ухватил ее за подол рубашки и стащил ее со Сьюзан через голову. Потом твердой рукой повернул жену к себе спиной и затянул корсет. Потом подал ей коричневое шерстяное платье, лежавшее на подлокотнике кресла-качалки.

Взгляд Дэниела стал жарким, бездонным, когда его глаза встретились со взглядом Сьюзан. Он ласково погладил нежный изгиб ее плеча.

Сьюзан замерла.

Дэниел улыбнулся.

Ее глаза потемнели.

Его взгляд вспыхнул. Дэниел поцеловал Сьюзан, неторопливо, долгим поцелуем.

Когда он поднял голову, то увидел, что Сьюзан измяла все платье, скомкав его. Когда ей наконец удалось одеться, ее щеки пылали. Дэниел взял брюки и начал одеваться. Когда он завершил эту процедуру, Сьюзан успела аккуратно заплести волосы в косу и завязать их новой лентой.

Сьюзан смотрела в зеркало над комодом, как приближается к ней Дэниел. Он дернул ее за косу и потянул к двери.

— Дай срок, Сьюзан. А сейчас пусть тебя заботит только то, что у нас будет на завтрак.

Открыв дверь, он предложил Сьюзан выйти в коридор. У порога, не давая пройти, кучей лежали вещи Дэниела.

— Донован! — взревел Дэниел. Сьюзан расхохоталась.

Сестра Мэри Маргарет нашла Макса за огромным столом на кухне эштонского монастыря. Он сидел в своей обычной позе, склонив голову и оградив руками тарелку, словно боялся, что кто-нибудь отберет ее. Эта привычка осталась у него после двух лет пребывания в тюрьме в Андерсонвилле во время войны.

— Макс?

Он не ответил, продолжая угрюмо смотреть в тарелку. Мэри Маргарет обрадовалась, найдя его на кухне. Все время, пока они находились в Эштоне, он уходил гулять по окрестностям, собирая разные сокровища: камни, бутылки, спички и шнурки.

— Добавить тебе в кашу изюма и меда? Обычно Макс очень радовался такому разнообразию.

На этот раз он даже не двинулся. Вздохнув, Мэри Маргарет села рядом с ним.

— Макс, Сьюзан не бросила тебя. Просто у нее началась новая жизнь.

Макс взглянул на монахиню, черты лица его исказились.

— Она должна быть стать невестой Божьей.

Мэри Маргарет погладила его по большой натруженной руке.

— Разве ты не хочешь, чтобы она была счастлива?

Нижняя губа у Макса отвисла, как у мальчишки.

— Я не хочу, чтобы она уезжала.

— Я знаю, Макс, я знаю. Но Дэниел Крокер хорошо о ней позаботится, вот увидишь.

— Лучше, чем Господь?

У Макса задрожал подбородок и глаза наполнились слезами.

— О, Макс, — пробормотала сестра Мэри Маргарет, отзываясь на его боль. Она ласково склонила седую голову Макса себе на плечо. — Она была тебе настоящим другом, правда?

Он кивнул, ухватившись за край одеяния монахини и комкая его.

— Она должна вернуться. Она должна! Я заставлю ее вернуться.

— Она не вернется, Макс. Она больше не принадлежит монастырю. — Мэри Маргарет пыталась придумать, как бы объяснить Максу так, чтобы он понял. — Ты помнишь птенца, которого ты нашел в конюшне монастыря?

— Д-Да.

— Ты заботился об этом малыше, Макс, был ему хорошим другом. Защищал его, кормил, держал в тепле. Но когда он вырос, что произошло?

Макс отказался отвечать, хотя монахиня была уверена, что он помнит маленького воробышка гораздо лучше, чем своих умерших родных.

Мэри Маргарет продолжила:

— Он никогда не видел других птиц. Он даже не знал, что он птица. Он привык прыгать по двору или сидеть у тебя на плече, но летать он не умел. И что ты тогда сделал, Макс?

Он не ответил.

— Ты поступил очень мудро. Что ты сделал?

— Я… я отнес его в лес.

— Так, — подбодрила монахиня.

— И оставил его играть с другими птицами.

— И что потом?

Он крепче вцепился в одежду Мэри Маргарет, но не ответил.

— Ты отпустил его, Макс. Он всхлипнул.

— Отпусти Сьюзан, Макс.

— Не-ет.

— Отпусти ее.

Он заплакал, открыв рот и зажмурившись — воплощенное несчастье. Крупное тело Макса сотрясалось от разрывающих сердце рыданий.

Но сестра Мэри Маргарет качала его, как маленького ребенка, каким он, в сущности, и был, зная, что вскоре ему придется найти способ смириться с происшедшим.