Дальше — не будет.

8

Найти одежду оказалось так же просто как найти жратву. Представив себе шмотки в которых по его разумению ему было бы удобно и шагнув за дверь, Стас оказался в большом ярко освещённом помещении, забитом основном джинсой. В итоге он быстро обзавёлся добротными крепкими штанами и рубахой. Сидело всё удобно. Поприседав и помахав руками, убедившись, что одежда не стесняет движений, так же через дверь пошёл искать обувь. Кроссовки тоже найти не составило труда. Удовлетворённо себя оглядев, Стас наконец таки оказался готов к визиту в бар Ильи.

Но вышло не так всё просто как с одеждой. Бар был тот же самый, с тем же музыкальным аппаратом. Только вот Ильи там не было. Попытался представить Илью и шагнул в двери — опять вошёл в бар. Ешё раз — тот же результат.

Оставалось ждать. Прихватив бутылку из бара он прошёл к окну с видом на мглу и расположился там. как ни странно окно с видом на ничто располагало к размышлениям, а коньяк выбранный наугад был только на руку.

Ждать — самое хреновое и трудное занятие в жизни. Когда ждешь, то не знаешь наверняка чего дождёшься. Конечно, когда ты что-то ищешь не факт что найдёшь то что искал но ты хотя бы двигаешься — занят чем-то. А вот сидеть на одном месте и тупо ожидать событий крайне трудно. Во всяком случае для него — Стаса. Вот Ольга бы, наверное, справилась с этой задачей куда как проще. Накурилась бы дрянью какой-нибудь или нанюхалась бы. Хотя вряд ли… если бы нанюхалась, то хрен бы она усидела бы на одном месте.

Курить не хотелось, ну разве что только для привкуса к коньяку.

Сходил за сигаретами. Взял пачку «Паки страйк». События опять кончились и он опять таки остался на едине со мглой. Вот так вот. Пошёл оделся — мгла — покурил — мгла — поебался — мгла. Можно запустить по кругу и нестись как белка в колесе, а можно придумать и что-то другое. Илья говорил тут много книг, правда в подлинниках, но и на русском их написаны миллионы, читай сколько влезет — вопрос что читать?? А читать Стас любил. Отец, когда был жив ещё, привил ему любовь к чтению… /грустная усмешка/… даже ремнём, помнится, было дело. Но всё таки папе удалось ввести Стаса в волшебный мир, где полёт фантазии, яркость образов и картинки были куда занимательней чем в кино.

Можно засесть где-нибудь и смотреть фильмы, наверняка не он первый себе такое занятие выдумал. Найдутся те, кто посоветует что смотреть и что читать. Можно в конце концов заняться образованием — выучить язык скажем, или врубиться в физику, а надоест идти к Ольге в клуб. Или к Храпу — нажраться. Или к Илье.

Ильи всё не было. Бутылка пустела.

Стоп. Физика… физика химия… зеркало… его ведь наверное можно сделать… Создать. И что?? Ну создал, а дальше что?? А вот и посмотрим, что дальше.

Стас отхлебнул коньяку и, затушив сигарету — бросив её в бутылку с недопитым пойлом, направился к дверям.

За дверью, как и предполагалось, оказалась библиотека. Но не обычная библиотека. Никакого места библиотекаря тут явно не предусматривалось. Размеры помещения впечатляли. Во всяком случае, Стас, с трудом представляя, сколько сюда можно было бы впихнуть книг, аж присвистнул. Людей не наблюдалось, только стеллажи, плотно заставленные книгами и уходящие в перспективу. Да так что и исчезали в этой перспестиве. Где завершалось это помещение было решительно не понятно, но что хуже всего, так это то, что Стас абсолютно не представлял, как будет искать нужные ему книги среди множества остальных.

Принцип «глаза боятся — руки делают» был знаком ему не понаслышке. Стоит начать любое дело, и оно уже не кажется неподъёмным, трудным — да, но уж точно решаемым.

Искать в технической литературе способ создания зеркала было явно тяжелее, чем найти евангелие и Стас решил начать именно с него.

Для начала он вышел назад в бар и представив себе ту же библиотеку, но так чтобы рядом со входом на полке стояли евангелия и прочая церковная литература, зашёл обратно. Это сработало. Ближайшие стеллажи были сплошь заставлены книгами на корешках которых преобладала христианская символика.

Дальше оставалось только искать.

И опять таки это не оказалось сложным занятием. Ничего не отвлекало. Тишина стояла гробовая. Ни есть ни пить не хотелось — спать тем более. С головой уйдя в процесс Стас превратился в машину по поиску надписи «Евангелие от Иуды».

Чего тут только не было. Как сами канонические тексты, так и их плотный разбор, какими-то неизвестными Стасу, но явно положившими ни один год на изучение этих текстов людей. Их переплетающиеся и расходящиеся точки зрения, в недрах которых видимо была зарыта истина. Но изучать это всё Стас был не готов. Поэтому банально лопатил книгу за книгой, чётко ориентируясь на названия.

Искомое он нашел, основательно распотрошив метров 20 того стеллажа, с которого начал. Неказистая на вид книжонка, где как оказалось само евангелие занимало чуть ли не четверть, а остальное опять таки было пояснениями некоего умного дядьки, с ничего Стасу не говорящей, фамилией Ефремов.

Захватив книжку, он решил вернуться в бар и выпить чего-нибудь за удачное начало предприятия по поиску Иуды. Да и в целом ему не был интересен сам Иуда. Скорее хотелось понять знает ли он больше остальных об этом месте и если есть возможность свалить отсюда — то, как это сделать.

Ну а если нет, то так хотя бы какой смысл в этом всём сборище суицидников, не знающих чем заняться.

Стас поорудовав в баре Ильи остановил свой выбор на водке, которую решил закусывать грибами и красной икрой. Хлеба не нашёл, а идти за ним было в лом. Зато у Ильи нашёлся сыр. Накромсав ломтей сыра и намазывая на них икру, Стас с удовольствием отметил, что в случае чего даже дно не вышибет. Заедай вкус водки и горя не знай — круто. Есть плюсы в этом мире, как ни крути.

В любом случае вскоре он уютно расположился в облюбованном им углу с окном на Мглу, разложил закусь, не без удовольствия накатил грамм 50 холодной водки и приступил к чтению.

Стас никогда бы раньше не подумал, что подобное чтиво способно так захватывать внимание. Само евангелие было прочитано быстро. Никаких намёток где искать Иуду оно конечно не содержало. Куча поучительных и маловразумительных моментов последних дней Иисуса, явно расходящиеся с каноническими представлениями. Пришлось идти в библиотеку и брать их.[2]

Сравнения текстов вообще увели его в дебри непоняток. Суть сводилась к следующему.

По словам Иуды, Иисус дал понять апостолам что во имя веры предадут и они и последователи их саму идею. Так там и писал словами Иисуса Иуда ««Не над вами смеюсь. Вы не по своей воле это делаете, но потому, что именно так прославлен [будет] ваш бог».» Далее Иисус спрашивает учеников кто из них достаточно силён чтобы встать перед лицом его. Вызывается Иуда и Иисус отделяет его от учеников своих, чтобы открыть ему тайны мироздания. На самом деле Иисус открывает Иуде замысел того, что должно произойти и то, что во имя веры в него люди будут творить зло.

Разбираясь со всем этим, Стас не сразу нашёл те места, которые наконец-то хоть как-то пересекались с интересующими его вопросами.

«Иуда сказал: «Учитель, может ли так быть, что над семенем моим властны правители?»

В ответ Иисус сказал: «Приди, дабы я [— пропущены две строчки — ], но будешь много скорбеть, когда увидишь царство и весь род его».

Услышав это, Иуда сказал ему: «Что доброго в том, что я это принял? Ибо ты меня отобрал для рода того».

В ответ сказал Иисус: «Ты станешь тринадцатым, и проклят будешь другими родами — и придешь ими править. В последние дни проклянут они твое восхождение [47] к праведному [роду]».

Сказал Иисус: «[Приди], дабы я мог научить тебя [тайнам], которых не видел никто никогда. Ибо есть великое и бескрайнее царство, пределов которому не видел ни один род ангельский, [в котором] пребывает великий невидимый [Дух], которое никогда не видели глаза ангела, никогда не постигали помыслы сердца, и никогда его не называли никаким именем.»

Иуда — царь этого мира?? Неужели именно так его отблагодарил Иисус за выполнение предназначения?? Ведь вот его слова «Ты станешь тринадцатым, и проклят будешь другими родами — и придешь ими править. В последние дни проклянут они твое восхождение [47] к праведному [роду]».» и далее ««Но ты превзойдешь их всех. Ибо в жертву принесешь человека, в которого я облачен».»

«Иисус же, заметив их [неразумение, сказал] им: «Почему волнение привело вас в гнев? Ваш бог, что внутри вас, и […] [35] возбудил гнев [в] душах ваших. [Пусть] любой из вас, кто [достаточно силен] среди людей, явится человеком истинным и встанет перед лицом моим».

И все сказали: «Мы сильны».

Но ни у кого из них не хватило духа встать перед [ним], кроме Иуды Искариота. Он сумел встать перед ним, но не мог смотреть ему в глаза и отвернулся.»

А ведь не раз сравнивается их внешность как похожая. Зеркало?? Не смог посмотреть на Него — отвёл глаза.

Тут нет зеркал. Нет бога. Нет возможности посмотреть на бога, часть которого, если верить писаниям, в каждом из нас.

Стас покосился на бутылку. Она была пуста. Когда и как он её выпил, будучи погружённым в чтение — не заметил. Ни малейшего намёка на опьянение, пусть хотя бы слабенькое, не наблюдалось.

Теперь ему действительно очень хотелось поговорить с Иудой и… ему было нужно зеркало.

Если это и есть царство, обещанное Иуде, то выйти отсюда можно только найдя бога.

Илья так и не появился, а читать или ждать его, чтобы расспросить о его мнении было уже бессмысленно.

Стас пожелал увидеть Иуду и вышел. Очень пожелал, даже не имея представления, как тот выглядит. Как смог, собрав в кучу все, что знал о нём, и как себе представлял этого Проклятого Предателя.

Он попал в маленькую комнатку, в которой ничего не было.

Почти ничего. На стене было окно. Именно окно. Окно с видом на прихожую в квартире матери. По ту сторону окна стояла мама. Стас видел её замечательно. Каждую морщинку. Она так постарела. За суетой своей жизни он не отдавал отчёта, как она поседела. Стас подошёл вплотную к стеклу. Мама продолжала краситься с той стороны в зеркало, являющееся для Стаса окном.

Стас опустил голову не в силах смотреть в мир живых, где по ту сторону стояла пожилая женщина, подкрашивающая губы. Женщина которая любила его больше всех на свете, и которую он предал, бежав в этот мир даже не задумываясь над тем, что она будет чувствовать потеряв сына.

«Я искал Иуду, а пришёл сюда… это что? Я его нашёл?? Я иуда??»

Не чувствуя сил оставаться в этой комнате Стас ломанулся оттуда со всех ног.

В баре Ильи, куда он попал чисто машинально, после визита к матери, он тут же направился к бару. Вот теперь уж точно хотелось напиться. До бесчувствия. До свинского состояния…. А потом…. А потом сложить костёрчик из всей этой чёртовой писанины…

Первое что попало в руки — виски. Отлично. Из горла пьётся не хуже воды.

Скрутив пробку и отшвырнув её в сторону, Стас сделал самый большой глоток, на который был способен. Получилось выпить разом треть бутылки.

А вот жечь было нечего.

Стас с удивлением огляделся. Ни намёка на оставленные тут книги. Бар был чисто убран, тот бедлам, который он тут оставлял, выходя на поиски Иуды, исчез без следа.

Стасу впервые стало страшно. Мир, в котором он оказался и пытался разобраться, явно был много сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Но чем дальше он его познавал, тем больше хотелось прекратить этот кошмар. Стас мысленно пожелал, чтобы всё это в итоге оказалось ночной страшилкой уставшего мозга, с тоской осмотрел бар ещё раз. Вот она бутылка водки, которую он пил…точнее бутылка опять полнёхонькая и на том месте, откуда он её брал перед чтением книг. В холодильнике тоже самое, как будто он и не брал сыр и грибы с икрой. Неразменная жратва. При мысли о еде он аж поморщился. Уж чего-чего, а есть не хотелось.

Стас, отпив из бутылки с вискарём парочку глотков, развернулся к двери. Теперь любые действия окончательно утратили смысл за исключением идеи с зеркалом. Стас, взвесив бутылку с остатками виски в руке ещё раз прокачал всё произошедшее и мысленно запрещая себе паниковать, запустил этой бутылкой в музыкальный аппарат, после чего не оглядываясь двинулся к двери. В крайнем случае, можно ещё попытаться сломать окно-зеркало в прихожей матери, хотя он заранее ощущал провальность этой затеи.

Библиотека тоже не напоминала ту распотрошённую, с валяющимися то тут, то там на полу книгами, которую он покинул.

Всё опять было чинно-благородно, с той лишь разницей что на полках ближайших к двери, через которую он вошёл, были книги совсем иного содержания, нежели богословские.