Данайцы, дары приносящие

9

Два дня потребовалось на то, чтобы установить, что сигналы действительно поступают с Луны. Передача велась на частоте, на которой в то время не работал ни один земной передатчик. И эти сигналы были световыми. Люди, заснявшие их на пленку, принялись за расшифровку.

А тем временем мир постепенно сходил с ума. Любимой темой толпы стала тема «среднего человека». Правительства всех стран мира обвинялись в нежелании использовать возможности, предоставленные им грэкхами. Началась новая волна волнений.

Сигналы с Луны, наконец, поддались некоторой расшифровке. Это были картинки — изображения рук грэкхов, делающих различные движения пальцами: по всей видимости код, с помощью которого грэкхи общались с глухими алдарианами. Эти картинки доказывали, что грэкхи не улетели. Но это не имело значения, потому что сигналы неожиданно прекратились. Хэккет был среди тех, которые утверждали, что до алдариан дошли слухи о том, что земляне узнали об этих сигналах, и немедленно отрапортовали об этом грэкхам. Грэкхи прекратили передачи.

Примерно в то же время почти никому не известная деятельность правительства стала, наконец, приносить плоды. Хэккет нащупал путь, как разобраться в работе транслятора энергии. Он работал над этим дни и ночи. В основу своей работы он положил утверждение, что все грэкхи — лжецы. Он записал для себя пять пунктов относительно грэкхов и их политики.

1. Если грэкхи хотели завоевать Землю, то могли сделать это с помощью силы или обмана.

2. Но завоевание силой снизило бы для них ценность Земли после завоевания.

3. Так как сила заставит людей ненавидеть своих завоевателей, это сделает их не такими полезными рабами.

4. К тому же, намного умнее будет заставить людей поработить самих себя, чтобы они потом с признательностью служили своим хозяевам.

5. И все же те подарки, которые оставили нам грэкхи, следует рассматривать исключительно с позиций, перечисленных в первых четырех пунктах.

Они сказали, что дают нам все свои приборы и все свои знания. Но это было обманом. Они дали нам свои трансляторы энергии, как фокусник часто вытаскивает из кармана нужную карту, но не объяснили, как он работает.

Это открытие Хэккет положил в основу всего, что он делал. О обследовал транслятор энергии с точки зрения принципа его работы, а принимал его за эквивалент фокусника, который делает пассы руками, давая публике понять, что без этих пассов фокус не получится. Он принялся вынимать из прибора кое-какие, на его взгляд, ненужные детали. На второй день он добился первого успеха. На третий день транслятор работал после того, как он удалил из него девять десятых частей.

Затем Хэккету пришла в голову мысль, наполнившая его горьким сомнением. Человеческие машины, в целом, могут служить для нескольких целей сразу. Так, например, радиоприемник следует изменить совсем немного, чтобы сделать из него радиопередатчик. Множество насосов можно заставить работать как моторы, а моторов — как насосы. Таких примеров было множество. Но транслятор мощности грэкхов нельзя было заставить работать, как приемник энергии. Этого просто нельзя было сделать.

Хэккет напряженно думал. Пока что перед ним стоял до смешного упрощенный транслятор. Этого было недостаточно. Это было ничто. А время работало на грэкхов.

Ни одного дня не проходило без волнений, беспорядков и хаоса. Если бы грэкхи не перестарались и не оставили пищу, аппараты для ловли рыбы и минеральные удобрения — по всему миру уже давно начался бы голод. Все производство остановилось. Цены упали, потому что никто не хотел ничего покупать, раз скоро он сможет купить намного лучшие вещи. Почти вся промышленность просто прекратила свое существование.

Склады с синтетической пищей постепенно начали опустошаться. Люди требовали хлеба. Все остальное потеряло всякую ценность. Все человечество находилось как бы в параличе и ожидало чуда.

Хэккет взял с собой разобранный на девять десятых транслятор энергии в Вашингтон и там продемонстрировал его. Это было эффектно, но этого было недостаточно, чтобы вновь возобновить на планете человеческую деятельность и восстановить промышленность. Попытки других ученых последовать за Хэккетом в разборке других аппаратов грэкхов не увенчались успехом.

Люси поехала в Вашингтон вместе с ним, но на демонстрацию прибора не пошла. Когда он вновь присоединился к ней, она заметила странное выражение его лица.

— Что с тобой? Освистали?

— Нет, — ответил Хэккет. — Все в порядке. Я — герой, ты — героиня. Но… мне предстоит кое-какая работа. Увидимся позже, в Трэйлоре.

Люси стояла спокойно, глядя на него. Он нетерпеливо сказал:

— Я объяснил, что ты сделала, что ты думала. Ты подала мне блестящую мысль, но мне надо еще кое-что проверить. Если я задержусь… не приду вовремя, кто-нибудь будет приходить к тебе вместо меня, чтобы обсуждать положение. Я сказал им, что все мои успехи можно считать таковыми только благодаря тебе и что именно ты додумалась до того, до чего никто не додумался.

— Нет, — сказала Люси. — Я обычная девушка, а не доктор физических наук. Я просто доктор. И они не будут со мной обсуждать положение и просить меня помочь им. Ты не просил этого. Я сама вызвалась сказать то, что считала необходимым. Но мне это не интересно!

— Чего же ты хочешь?

— Я, — сказала она, осторожно подбирая слова, — я… могу работать с тобой. Мне кажется, я начинаю понимать, для чего предназначен этот прибор алдариан. Хотела бы поработать над ним вместе с тобой.

Хэккет нахмурился.

— Ты что-нибудь нашла?

— Ничего. Но мне кажется, я определила путь, который поможет кое-что выяснить.

Хэккет все еще хмурился.

— Я попрошу, чтобы с тобой держали связь, — пообещал он. — Но сейчас тебе необходимо вернуться в Трэйлор, где ты будешь в полной безопасности. А мне надо сделать еще одну работу.

— Какую?

Он заколебался.

— Они хотят, — в конце концов сказал он, — чтобы я осмотрел большой транслятор энергии и понял бы, можно ли его упростить так, как это было с маленьким.

Люси просто сказала:

— В Америке всего два таких транслятора и они дают мощность всем маленьким трансляторам. На них работают сами алдариане, потому что мы, люди, не в силах понять всей сложности их устройства. Их охраняют, как Форт Нокс. Алдариан собираются попросить, чтобы тебя допустили к ним?

— Не-е-т, — протянул Хэккет. — С тех пор, как на спутнике засекли эти сигналы, стало очевидным, что грэкхи держат как-то связь с Землей. Поэтому мы не осмеливаемся делать ничего, что дало бы им возможность заподозрить, что мы начали думать.

— Но тогда ты не сможешь увидеть генераторы!

— О, я увижу их, — чувствуя себя не в своей тарелке, сказал Хэккет. — Это будет сделано.

Люси уставилась на него.

— Ты не хочешь говорить мне, значит, это опасно.

— Ну, не думаю, — запротестовал Хэккет. — Ну нет, что ты! Никакой опасности.

— Ты слишком много разговариваешь.

Хэккет пожал плечами.

— Моя дорогая Люси, — нетерпеливо сказал он, — другие делают это каждый день. Есть даже такая профессия. Меня проинструктируют лучшие эксперты. Нет никаких причин волноваться. А так как я рассуждаю более здраво…

— Что ты затеял? — спросила Люси.

Он выглядел виноватым. Ему было явно не по себе.

— Если уж ты настаиваешь… Мне придется пробраться к большому транслятору безо всяких разрешений. Ничего особенного.

Люси побледнела.

— Ты имеешь в виду просто неофициально одобренную кражу со взломом. Но грэкхи говорили, что трансляторы энергии опасны! Они могут убить всякого, кто приблизится к ним, не понимая, как обращаться с ними. Вокруг этих трансляторов поставлена сигнальная система, чтобы не дать любопытным, как сказали грэкхи, пробраться туда и тем самым подписать себе смертный приговор!

— Но они — лжецы, — запротестовал Хэккет. — И никакой опасности может и не быть.

— Конечно, они — лжецы, — сказала Люси. — Поэтому, когда они говорят, что их сигнальная система должна защищать от любопытных, это не так — она должна убивать их! Они не хотят, чтобы мы много знали. Они спокойно убивают людей. В той помойной яме было три человеческих скелета! Они пытались убить нас, и больше всего они будут радоваться именно твоей смерти! Я не хочу, чтобы ты брался за это!

— Если мы не поймем техники грэкхов, — настойчиво сказал Хэккет, — и не научимся ею пользоваться, у нас нет ни одного шанса на миллион, что мы выживем. Посмотри, что творится во всем мире. Я вернусь через несколько дней. До свидания!

Он быстро повернулся и пошел прочь.

— Джим! — позвала Люси.

Он не обернулся. И она не смогла заставить себя побежать за ним. Агент ФБР посадил ее в машину, и они покатили в сторону Трэйлора.

А Хэккет получил в это время инструктаж по новейшей технике взлома, а заодно и о манерах и привычках алдариан, приставленных к транслятору.

Оказывается, профессия взломщика была нелегкой. Он много занимался, постигая все ее тонкости. В промежутках между занятиями он помогал группе молодых ученых разбираться в других аппаратах и приборах грэкхов.

— Черт побери! — сказал он как-то четырем молодым специалистам, знания которых всеми признавались за выдающиеся. — Забудьте обо всем, что вы знали! Слушайте. Если аппарат, как вам кажется, работает вот таким способом — это не так. Вам надо разобрать его и понять, где конструкция запутана так, что сложное и важное на самом деле оказывается незначительным. Вам надо принять за отправную точку то, что все, что вы видите, неправильно, а затем найти это неправильное и отделить его от нужного. Вот вам и вся работа!

Они были умными молодыми людьми. Они очень старались. Они могли думать с железной логикой обо всем, что они изучили, и могли использовать все, чему их научили. Но переучиваться и постигать новый образ мышления им было очень трудно.

Близилось время, когда Хэккет должен был проникнуть в святая святых науки грэкхов и он волновался все больше и больше. Он получил письмо от Люси, переданное ему агентом ФБР. Тон письма был дружеским, и он отметил про себя это, несколько поскучнев. Содержание письма, однако, доказывало, что у Люси в образе мышления как раз есть то, что он так тщетно пытался вбить в головы молодых специалистов.

«Дорогой Джим!

Спешу сообщить тебе, что мне в голову пришла одна мысль. Я работала над тем устройством, которое мне дал когда-то алдарианин. Помнишь, мы с тобой согласились на том, что он для чего-то должен быть приспособлен, хотя и казалось, что он ничего не делает. И что грэкхи ни в коем случае не хотели, чтобы мы об этом узнали. Я стала думать, чего такого хотят алдариане, о чем не знали бы грэкхи и чего мы не можем себе представить. Алдариане глухи. Глухи не от природы, а искусственно. Грэкхи могли сделать это специально, чтобы они не подслушивали и не устраивали всяких тайных собраний. Но алдариане знают, что такое — слышать. Они всегда слышали. Они хотят, наверняка, слышать опять. У одного местного врача я нашла пациента, который оглох на одно ухо в результате катастрофы, в которой у него был перерезан его левый слуховой нерв. Я испытала устройство на нем. Это самый настоящий слуховой аппарат. Его покрытие достаточно тонко, чтобы вибрировать от звука, который создает какое-то поле, действующее только на концы перерезанных нервов. Если ты не глух, устройство не делает ничего, и то же самое, если ты оглох не от того, что у тебя перерезаны слуховые нервы. Но этот аппарат действует на все перерезанные нервы. Я попробовала применить его на человеке, который потерял руку. Он почувствовал сразу же ощущение, что его рука на месте и что он может делать ей все, что захочет. Я думаю, что если бы грэкхи только узнали, что существуют такие аппараты, они были бы безжалостны к своим рабам, которые их одурачили и которые могут думать о восстании. Я надеюсь, с тобой все в порядке?

Люси.»

Хэккет написал ей ответ.

«Люси!

Получил твое письмо. Я в миллион раз охотнее работал бы с тобой, чем с кем бы то ни было другим. Но если ты хотела мне этим доказать, что сможешь и сейчас работать со мной, то ничего у тебя не вышло. Не сейчас! Если я не попадусь на том, что собираюсь сделать, то мы с тобой увидимся сразу же после этого. И я еще раз повторяю то, что прежде говорил насчет твоего ума.

Джим.»

Затем он со злостью накинулся на всех, кто до сих пор не оценил, какой ум имеет Люси, и долго ругал ФБР за то, что ее не привлекли к работе вместе с ним.

Но он не хотел, чтобы она была с ним сейчас. Любой мужчина с умом Люси — да. Но не она.

Восточный транслятор энергии находился в самом центре пространства площадью в пять акров. Он был окружен электрическим забором и, несомненно, там были детекторы, инфракрасные лучи и всякие прочие сигнальные устройства. Попытка добраться до транслятора была самым настоящим самоубийством.

Птицы, которые пролетали над этим пространством достаточно низко, просто исчезали во вспышке пламени. Иногда они взрывались в воздухе. И хотя Хэккет и разработал защиту против этого, она не была испытана, а он не хотел уменьшать свои шансы на успех.

Но они должны были хоть что-нибудь узнать, если была хоть малейшая надежда защититься от космического корабля в полмили длиной и абсолютно неизвестно каким оружием, скрывающимся за его броней.

Пришло время, когда он, наконец, рискнул совершить свою попытку, которая в результате могла им ничего не дать. Ночь была темной. На горизонте виднелся город, свет которого отражался в тучах. Порывами дул легкий ветерок.

Хэккет приблизился к электрическому забору, таща за собой кабель. Защита шла не только поверху — сам забор был точно таким же. Это уже было проверено раньше с помощью электронного вольтметра, который не мог показать находящимся внутри алдарианам, что что-то проверяется. Хэккет проверил это еще раз. Люди на другом конце кабеля, волнующиеся и беспокоящиеся, сверили данные. То, что придумал Хэккет, или сработает, или нет. Если только нет…

Он забрался на забор. Ничего не случилось. Он не получил никакого электрического удара. Никто его не заметил. Он спустился вниз. Ничего не случилось. Его оборудование работало безотказно. Электрический забор находился под напряжением в четыре тысячи вольт с девяносторазовым циклом смены полей. Когда забор был заряжен положительно, Хэккет — тоже, когда отрицательно, у Хэккета был тот же потенциал. Все время его заряд был таким же, как и заряд забора. Между двумя электрическими полями — забором и человеком — не было разности потенциалов.

То, что все сошло благополучно, придало Хэккету сил. Стояла темная ночь, воздух был теплым, порывами дул легкий ветерок. Где-то вдалеке послышался рокот мотора самолета. В каком-то пруду безо всякой паузы и ритма квакали лягушки. Нигде не было ни одного неестественного звука, ни одного движения, кроме тех, что делал Хэккет.

Появилось слабое сияние. Оно было очень, очень слабым, но это сказало о высоковольтном напряжении вокруг него. Он пошел вперед.

Он слышал все врем шум, как будто листья терлись друг о друга, даже скорее этот звук можно было описать как хлопки. Ветер переменился и теперь дул ему в лицо. Он услышал более громкие хлопки. Еще один, и еще…

Вокруг него в воздухе происходили короткие вспышки. И внезапно он понял.

Это были насекомые. Комары, москиты, маленькие пчелы. Они были ночными созданиями и мягко покачивались вслед за ветром в двадцати-тридцати футах над землей. Но стоило им опуститься пониже, они моментально взрывались и сгорали. Щелчок, вспышка — и комар исчезал. Щелчки погромче означали, что в электрическом поле погибло что-то более крупное, может быть, птица. Сам воздух был здесь смертелен. Но тщательно сконструированный костюм Хэккета и энергия, подаваемая ему от кабеля, были ответом на эту хорошо придуманную форму убийства. Хэккет не был изолирован от силовых полей вокруг. Просто у него все время был тот же потенциал, что и окружающего его пространства.

Он приблизился к зданию. Три раза вокруг него возникало сияние, предупреждающее о том, что надо подождать, пока приборы не уравняют разности потенциалов. Войдя в железную дверь здания, он нейтрализовал детектор, работающий в инфракрасных лучах, и со всевозможной осторожностью двинулся дальше, используя те технические достижения, которые использовались наиболее одаренными преступниками мира.

Возможно, он был и не таким уж хорошим взломщиком, и все можно было бы сделать намного лучше. Возможно. Но и алдарианам, охранявшим это здание, вряд ли могла прийти в голову мысль, что кто-нибудь захочет проникнуть в это здание, так надежно защищенное против всякого вторжения.

Внутри дома стояла тишина. Он открывал двери — неизбежное изобретение, как колеса и винты — и сигналов тревоги за этим не следовало. Затем он вошел в сферическую комнату примерно шестидесяти футов в длину и тридцати в высоту. Тихий, булькающий звук исходил из огромного и сложного агрегата с массой сложных деталей, проводов и того, чего Хэккет не мог даже описать. Он нажал на кнопку, и крошечная телевизионная камера начала посылать изображение всего, что он видел. Сам Хэккет принялся напряженно рассматривать агрегат. Он видел различные детали, некоторые показались ему знакомыми и никому не нужными.

Он сжал губы и выругался. Он понял, что эта попытка была бесполезной. Он ничего не смог узнать.

А затем он услышал шум. Открылась дверь, и в комнату вошел алдарианин. Не было слышно ничего, кроме баюкающего, почти неслышного шума работающих агрегатов. Хэккет замер. К алдарианам они привыкли. Их достаточно часто показывали по телевидению. Они были волосатыми с двумя парами ушей, но они держались прямо, и никто никогда не думал о них, как об обезьянах.

Алдарианин пересекал комнату, как бы намереваясь проверить работу какого-то аппарата. Хэккет оставался недвижим. У него было оружие, и он мог его убить. Но возвращение через силовые поля должно быть медленным и осторожным и со многими остановками, пока защитный аппарат не уравняет меняющиеся электрические поля. Если труп алдарианина обнаружат, ему уже не удастся вернуться обратно.

Алдарианин подошел к огромному агрегату и что-то проверил. Затем он замер на месте. И Хэккет понял, что алдарианин его увидел. Некоторое время он стоял совершенно прямо, затем вновь склонился над агрегатом, потом повернулся и зашагал прочь. Когда алдарианин поворачивался, его взгляд скользнул по Хэккету, но он ничем не показал, что увидел его. Но он видел. И он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Хэккет молча стоял с оружием в руке. Он был в бешенстве, что ему ничего не удалось выяснить, и что его смерть будет такой же бесполезной, как и его попытка сюда проникнуть.

Но ничего не случилось. Все было тихо. Вообще ничего не случилось.